Текст книги "Не слушай море"

Автор книги: Саша Мельцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9

В ушах звенело, пока я смотрел на расплывающееся перед глазами небольшое бирюзовое пятно, уже слегка смазанное подошвой моего ботинка. Все закулисье будто разом померкло. Я крепче вцепился в стоящий рядом стул, чтобы не упасть. Никого вокруг больше не было – только я, несколько оставшихся стульев и бирюзовая кровь на полу.

Первой мыслью, промелькнувшей в голове, стало: «Сирены в консерватории».

Второй – «надо рассказать Кристине». Я надеялся, что она еще не убежала после концерта, хотя мы и условились встретиться у той колонны. Лихорадочно соображая, как доказать увиденное, я попытался найти в кармане телефон, но понял, что оставил его в аудитории с остальными вещами. Выругавшись сквозь зубы и понадеявшись, что Геннадий Аристархович меня не услышал, я нашел старую валяющуюся тряпочку – то ли ее оторвали от бывших некогда светлыми кулис, то ли ей протирали стулья. Наклонившись, я быстро вытер пол. На ткани остались темные бирюзовые разводы. Я принюхался – от тряпки пахло пылью, а вот пятна вообще не имели никакого запаха. Разве что немного отдавали рыбой, но это я мог и выдумать от излишней впечатлительности.

За дверью послышались шаги, и я быстро сунул тряпку в карман брюк.

– Тебя сколько ждать-то можно?

Мишель, уже переодетый, стоял в дверном проеме и недоуменно смотрел на меня. Я от растерянности молчал.

– Ты пошел к преподу и пропал с концами, – вздохнул Эйдлен. – Девчонки тебя потеряли. Помочь со стульями?

Я кивнул, а сам рассматривал его со всех сторон. Мишель стоял в черной футболке и, если бы где-то поцарапался, наверняка были бы видны бирюзовые капли. Но он был целым. Эйдлен подхватил сразу три стула, оставив мне два, и я взял их двумя руками.

– Их в сто первую аудиторию, – решил он. – Оттуда брали.

Покорно идя за ним, я все еще думал о бирюзовой крови.

– А Алиса была за кулисами после нас? – внезапно поинтересовался я, а потом стушевался. – Ну, может, забирала что-то.

Мишель чуть нахмурился.

– Она там девчонкам со старших курсов помогала костюмы собирать и аппаратуру уносить, а что?

– Да просто… Крис, наверное, одна уже заждалась.

– Наверное, – согласился Мишель, оставляя стулья в сто первой аудитории. Я поставил свои рядом. – Поэтому я пойду искать девчонок, а ты переодевайся и выходи к нам. Может, прогуляемся вчетвером по набережной и выпьем глинтвейна? Отметим успешный концерт.

– Договорились, – отстраненно согласился я, хотя больше всего на свете мне хотелось остаться с Кристиной наедине и обсудить находку.

– Кстати, Геннадий-то на тебя не сильно вопил? Ну, за концерт?

– Ну так, – отмахнулся я. – Не сильно.

Мне не хотелось рассказывать, что Геннадий Аристархович меня даже похвалил. Мишель пусть и сиял своей белозубой улыбкой, отражающей холодный свет диодных ламп, но я все равно чувствовал от нее дежурную вежливость, а не искренность.

– Тогда мы тебя ждем. – Он хлопнул меня по спине перед тем, как скрыться за углом.

Консерватория стремительно пустела. Часть зрителей наверняка отправилась к фуршетному столу, студенты потихоньку разбредались домой. Коридор оказался совершенно пустым, только мои шаги эхом отдавались от стен. Но это не сбивало с мыслей. Засунув руку в карман, я все крепче сжимал эту тряпку с уликой. И самым важным вопросом было даже не как рассказать об этом Кристине, а стоит ли доверять эту улику отцу.

Зайдя в аудиторию, я увидел, что только мои вещи остались валяться на последней парте. Все другие столы уже были свободны. Я быстро переоделся в футболку и джинсы, а отглаженный вчера костюм с рубашкой небрежно запихнул в рюкзак. Тряпку с кровью – туда же вместе с брюками, она так и осталась лежать в кармане.

Волосы опять торчали в разные стороны, но теперь я даже не пытался их пригладить. В коридоре меня уже ждали Алиса, Крис и Мишель. Они стояли втроем у колонны – девчонки болтали, а Эйдлен, уткнувшись взглядом в гаджет, даже не обращал на них внимания.

– А вот и звезда сегодняшнего концерта! – радостно воскликнула Крис, обняв меня. Я прижал ее к себе, усмехнувшись, и невольно смотрел на Мишеля, надеясь распознать в его лице намеки на зависть или недовольство. Но он лишь улыбался, согласно кивая. Пристыдив самого себя за такие мысли, я тоже попытался улыбнуться.

– Да ладно, всего лишь рискнул, – отмахнулся я. – Мишель уже рассказал вам о планах?

– Да! Мы идем пить глинтвейн, – кивнула Кристина, выпустив меня из недолгих объятий. – А потом сидеть на пирсе. Короче, насыщенная программа, мы должны отметить успешный концерт.

Алиса кивнула, но отстраненно. Показалось, что она вообще не хотела с нами идти, но, как обычно, не смогла отказать Мишелю. Спускаясь по просторной лестнице консерватории, мы увидели, что большая часть гостей, бывший руководитель и вице-мэр, Геннадий Аристархович и нынешний ректор ошивались в фуршетной зоне. Мишель шел позади нас, явно не желая попадаться им на глаза.

– Прикройте меня, – пробормотал он, прячась за Крис.

– Не хочешь раздавать автографы? – Я, не удержавшись, хмыкнул.

– Не хочу, – буркнул Мишель. И, к счастью, мы вышли из консерватории благополучно.

Я старался не думать, что в рюкзаке лежит тряпка, вымазанная в бирюзовой крови, и хотел насладиться моментом. Сегодня погода соблаговолила нас порадовать: сквозь перистые сероватые облака пробивалось солнце, заливая лучами город и проспекты. Сначала мы шли по ним, потом свернули в небольшой мрачноватый проулок, ведущий на набережную.

Даже толпы гуляющих людей не могли испортить мне настроение. Я жалел, что у меня нет гитары, на которой сейчас можно было сыграть «Агату Кристи» или «Ночных снайперов» – не только порадовать людей, но и подзаработать. Пообещав мысленно опять всегда носить шестиструнную подружку с собой, я покосился на Мишеля. Он уверенно шагал к небольшой палатке.

– Там точно не отравимся? – осведомилась Алиса, тронув брата за плечо.

– Мы всегда там берем, – даже не остановился Мишель, на ходу дернув плечами. – Пойдемте уже. Пусть солнце и светит, но все равно как-то прохладно.

Я первым пошел за Мишелем, Крис рванула за нами, Алиска – вяло поплелась.

– Что-то не так? – Я склонился к ее уху, пока Мишель заказывал четыре стаканчика.

– Нехорошо себя чувствую, – отведя взгляд, произнесла она. Я чуть скривился, засомневавшись в ее искренности, но виду не подал: пусть думает, что смогла меня обмануть.

Глинтвейн уже был сварен и настаивался в металлическом подогреваемом баке, вмонтированном в стол. У женщины, стоявшей на раздаче, руки были в перчатках, она быстро разливала напиток по бумажным стаканчикам, сверху надевала на них крышки. Аромат горячего вина и корицы разливался в радиусе нескольких метров – мы с Алисой стояли чуть поодаль, но я все равно чувствовал его. Мишель сначала вручил стаканчик Крис, потом Алисе, и затем – мне.

– Ну, за успешный концерт?

Мы вчетвером бесшумно чокнулись стаканчиками. Но атмосфера триумфа не пропала: мы, счастливые и молодые, стояли на набережной, отмечая успешный отчетный концерт. Алиса только чуть пригубила горячее вино, а вот Мишель осушил свой бокал едва ли не до половины. Попробовав, я понял – не такой уж глинтвейн и горячий, поэтому последовал примеру товарища.

– Вкусно. – Крис вытерла губы рукавом куртки. – А когда у вас следующий концерт?

– Вообще-то, нам не нужен повод, чтобы так собираться, – назидательно заметил Мишель, чуть ее приобняв. – Но если ты хочешь прийти, то премьера «Орфея и Эвридики» скоро будет. Мы в процессе репетиций. Думаю, к Новому году точно сдадим.

Крис усмехнулась, покосившись на его ладонь на своем плече, но выворачиваться или просить убрать руку не стала.

– Я приду, – пообещала она.

Я нахмурился. Если сегодня был мой день – я сиял на сцене ярче новогодней елки, то на «Орфее и Эвридике» такой звездой я точно не буду. Меня там вообще не будет. Отогнав неприятные мысли подальше, я осушил стаканчик до дна. Мы пошли по набережной. Мишель удачно вклинился между Крис и Алисой, а я шел со стороны Алисы, иногда ненавязчиво касаясь пальцами ее теплой ладошки. Маленькая Эйдлен быстро подхватила игру – она трогала мою руку пальцами, но одергивала их до того, как я их схватывал. Мишель делал вид, что не смотрел в нашу сторону, но искоса я ловил на себе его взгляд.

Мы свернули к Жемчужной бухте, оставляя позади монументально возвышающуюся скалу. Внезапно Мишель обернулся.

– Давайте на выходных оттуда прыгнем? – Он кивком головы указал на скалу.

По телу мгновенно пробежали мурашки, а спина вспотела под футболкой и осенней курткой. Я не был к такому готов: меня пугали не столько высота и холодное октябрьское море, сколько живущие в воде сирены. Они били хвостом под этой скалой, и я не хотел думать о том, что мне померещилось. Я знал правду. Кристина знала тоже, но ее почему-то не смутило предложение Мишеля сигануть в море. Она интенсивно закивала.

– Крутая идея! Я в деле! – радостно решила она. – Ты уже прыгал?

– Да, – скромно поделился Мишель. – Мне кажется, нам будет весело вместе.

– И холодно, – буркнул я. – Может, не стоит? Дурацкая идея…

– Так и скажи, что струсил, – осклабился Эйдлен. – Мы и не думали про тебя по-другому.

Крис прыснула, и я посмотрел на нее обиженно. Вот это было вообще не по-дружески.

– Ничего я не струсил. Прыгать так прыгать.

– В субботу? Удобно?

На том и порешили. В субботу, как оказалось, всем было удобно. Мне по-прежнему не хотелось, но обвинение в трусости и насмешки Крис не оставили мне шанса отказаться. Трусом меня еще никто не смел называть.

Мы прошлись вдоль набережной. Эйдленам было в другую сторону, поэтому мы попрощались примерно в том месте, где брали глинтвейн. Мишель приобнял Крис, хлопнул меня по плечу, а я ненавязчиво прижал к себе Алису. Она ткнулась лбом мне в плечо, но быстро отстранилась.

– До субботы. – Я незаметно сжал ее ладонь. Завтра в консерватории нам дали выходной после концерта.

Крис брела рядом со мной, пиная носком старой кроссовки камень перед собой. Он постоянно улетал в разные стороны, и она петляла за ним, то выходя к проезжей части, то почти утыкаясь в меня. Я все еще обиженно поджимал губы, но никак не мог ее бросить – в рюкзаке у меня по-прежнему лежало настоящее доказательство существования сирен.

– Я сегодня кое-что нашел, – произнес я, убедившись, что мы остались одни в небольшом проулке между домами. – Тебе стоит это увидеть.

– Прямо здесь?

– Предлагаю зайти ко мне. – Я увидел, что она замялась. – Отца точно нет. Кстати, что у вас с ним вообще?

Она не заглядывала в гости, когда отец был дома, хотя познакомились мы именно благодаря ему. Крис, хмыкнув, достала бежевый ﹟﹟﹟[10]10
  Марка сигарет.


[Закрыть] из кармана и ловко зубами выудила из пачки сигарету.

– Мы спим. – Она хитро прищурилась, щелкнув зажигалкой.

Я, закатив глаза, легонько ткнул ее в плечо.

– Дурацкая шутка.

– Как могу. – Крис затянулась и быстро стряхнула пепел на асфальт. – Давай зайдем. Докурю только.

Я терпеливо переминался с ноги на ногу, пока Кристина делала затяжку за затяжкой. Она курила наспех, очень быстро, и один раз даже подавилась дымом. От запаха табака я чуть поморщился – даже на свежем воздухе он сильно резал по обонянию. И все-таки я ненавидел сигареты, но близким людям ведь не прикажешь: что отец постоянно в квартире этот мерзкий ﹟﹟﹟[11]11
  Марка сигарет.


[Закрыть] смолил, что сейчас Кристина.

Наконец она щелчком отправила окурок в ближайшую урну и вытерла руки о куртку. Мы поднялись на третий этаж. Дома и правда никого не было. Раковина была захламлена посудой, но хоть лапшой быстрого приготовления в коридоре не воняло – я надеялся, отец нашел оставленный ему контейнер с гречкой и котлетой.

– Располагайся.

Крис по-домашнему скинула рюкзак на полку и пошла в ванную. Я удивился, как точно она определила, где в квартире находится уборная: либо Кристина часто здесь бывала, либо у нее такая же планировка. Когда Крис зашла на кухню, то от нее пахло лимонным мылом и сигаретным дымом. Я уже наливал нам черный чай в большие кружки, Крис сыпанул сахара, себе кинул лимон и добавил ложку меда.

– Че хотел рассказать-то?

Опомнившись, я метнулся за рюкзаком в коридор и притащил его в кухню. Все вещи полетели на пол, отглаженный вчера пиджак превратился в измятое тряпье, а рубашка напоминала старую половую тряпку. Мысленно посетовав на свою небрежность, я достал скомканные брюки. Из них – небольшой белый лоскут. С бирюзовыми разводами.

– Это было за кулисами, – пробормотал я. – Я наступил в кровь сирен.

Крис удивленно ругнулась, забрав кусок ткани у меня из рук. Кровь уже высохла, но все равно бирюзовые пятна ярко выделялись на белом фоне. По цвету они очень напоминали те, с отцовской фотографии, которую он показывал мне в тайне. Я не сдержал обещание и рассказал обо всем Крис. Но не жалел: жить в одиночку с мыслями о такой находке в гримерке я бы не смог.

Она положила тряпку на стол и сделала глоток обжигающе горячего чая. Я даже испугался, но Крис и не поморщилась.

– Это значит…

– …что кто-то из сирен учится в консерватории, – закончил я за Кристину. – Черт его знает, что у них в голове.

– Родь, мысль о том, что сирены топят студентов, чтобы подпитаться, уже не кажется тебе чушью? – подначила меня Крис.

– Заткнись, – беззлобно бросил я, но она была права – чушью мне это уже не казалось.

Нервно глотнув чая, я откинул разбросанные вещи на стул, чтобы не мешались под ногами, и сел. Вокруг нас повисла атмосфера мозгового штурма. Я понимал, что не мог сосредоточиться ни на чем конкретном. В голове роилась сотня мыслей, связанная с сиренами, консерваторией и Жемчужной бухтой.

– Нам надо что-то предпринять, – решила Кристина.

– Что, капитан очевидность? – раздраженно цыкнув, спросил я. – Что мы можем? За кулисами было множество студентов… Оба Эйдлена, например. Дашка из нашей группы. Старшекурсница с красивым меццо-сопрано. Кто угодно может быть этой чертовой рыбой!

– Сиреной, – поправила Крис.

– Сути не меняет.

Я сцапал тряпку обратно и сунул в рюкзак как ценную улику.

– Может, отдать ее отцу? Он наверняка знает, что с этим делать. Он ведь тоже ищет. Вон, всякие «Тайны Морельска» читает, расследование свое ведет.

– Нет, – обрубила Крис. – Дурацкая идея. Он ее заберет и выкинет нас из дела. Так что лучше самим.

Но что мы могли? Я пытался представить, что делать дальше. Конечно, искать сирен, но как? Они ничем не отличались от людей, разве что бирюзовой кровью, но ее не было видно. Я вцепился в эту тряпку, чуть не разорвав ее от злости – так сильно мои пальцы сжали ветхую ткань.

– Тащи «Тайны Морельска». Если твой отец их коллекционировал, то, может, там есть нечто важное.

Номера журнала лежали в отцовской комнате в шкафу. Батя не должен был вернуться раньше семи, а сейчас только четыре, поэтому времени у нас с лихвой. Я принес на кухонный стол целую стопку. Они были тонкие, напечатанные на некачественной офсетной бумаге. Обложки пестрили разными кричащими заголовками, а внутри находились только черно-белый текст и такие же невзрачные иллюстрации. Помня, что журнал с сиренами находился в середине, я начал быстро перебирать верхние. И наконец наткнулся на нужный выпуск. Позапрошлый год. На обложке – нечеткое, смазанное изображение девушки с рыбьим хвостом.

– Вот он. – Я пододвинул к Кристине выпуск. – Позапрошлый год. Это значит, сирены здесь уже давно.

– Полтора года – это херня, – возразила она. – Мне кажется, они здесь не первую сотню лет. И точно как-то связаны с консерваторией, вот прямо чую – мутно это все.

Она открыла журнал. Оглавление указывало, что статья с сиренами находилась на седьмой странице, но Крис все равно решила перелистнуть каждую страничку. Видимо, чтобы удостовериться в отсутствии на них важной для нас информации.

На седьмой странице красовался заголовок «Сирены среди людей», и я даже цыкнул от его банальности – так меня раздражало это издание. Глаза Крис бегали по строчкам, и я с придыханием, взволнованно ждал.

– В позапрошлом году бирюзовую кровь нашли на яхте «Афина». Судно вынесло на мелководье, и там его обнаружили рыбаки. Капитана не было. Только бирюзовая кровь и пара жемчужин, – вздохнула она. – А этот полароидный снимок притащили дети еще в восьмидесятых, его опубликовали, чтобы привлечь внимание. Но, судя по пейзажу, это точно Жемчужная бухта. Значит, сирены здесь обитают даже не первое десятилетие.

По спине пробежал холодок. Я сглотнул, а потом отпил немного чая – в надежде, что его сладость немного скрасит горький вкус подступившего к горлу страха. Крис тоже вцепилась в свою кружку.

– То, что там написано про бирюзовую кровь, – продолжила рассуждать она, – подтверждает наши догадки. Мы движемся в правильном направлении, но пока я не понимаю, куда дальше. Как их искать? Отличать? Уничтожать?

Крис была радикальна даже в вопросах сирен: она сразу заговорила об уничтожении, ничего про них не узнав. Я еще лелеял надежду, что все происходящее – глупость, ошибка, дурацкий розыгрыш. Но с каждым днем эта надежда становилась призрачнее. И сегодня, кажется, окончательно испарилась.

– Посмотри еще среди журналов, – пробормотал я неловко. – Там было несколько с подобными заголовками. Может, того же года.

Мы продолжили рыться в стопке. Наконец я достал еще один выпуск с заголовком «Как убить сирен? О единственном способе защиты читайте в нашем выпуске». Раскрыв журнал с такой силой, что чуть не разорвал его пополам, я уткнулся взглядом в текст в надежде найти интересное. Но сначала я зацепился за статью о жемчуге.

– Ты была права, – кивнул я. – Появление морского жемчуга в Балтийском море тоже связывают с сиренами. Тут пишут, что поэтому его было мало. По морской легенде, Мельпомена сначала отдала небольшую часть своих сокровищ. А теперь регулярно одаривает людей вновь. Написано, что аквалангисты просто не могут этот жемчуг найти. Звучит, как приманка для туристов.

Крис хмыкнула.

– Мистические истории про сирен тоже звучали как приманка для туристов.

– Ну, черт его знает, я бы не поехал. Сомнительная реклама. На хрен надо.

Она рассмеялась.

– Там есть еще что-то, кроме идиотских приманок?

– Хочешь статью, как убить сирен? – предложил я.

– Жги, – согласилась Крис и пересела на подоконник, открывая форточку и закуривая. Так же, как отец. Я мгновенно поморщился, но постарался сосредоточиться на тексте.

Писали всякое. Опубликовали фрагменты фраз разных людей, которые, по их мнению, знали, как уничтожить сирен. На предложении задушить их жемчужными бусами я звонко рассмеялся, а Кристина мне вторила.

– Самой адекватной кажется мысль про жемчужный нож и серебряную заточенную ложку. Хотя последнее будто больше из вампирской темы. – Она затушила сигарету об оконную раму и выкинула окурок.

– Где только этот жемчужный нож достать? Вообще-то, жемчуг не плавится, никак не видоизменяется… Хрупкая ерунда, – посетовал я, а потом рассмеялся. – Предлагаю кидаться им в сирен. Вдруг они его испугаются, как святой воды, и убегут обратно в свои морские пучины?

Крис почему-то не смеялась.

– Вряд ли, – решила она. – Скорее, жемчуг дает им силы… Если Мельпомена действительно отплачивала людям за существование сирен в море, то это их символ. И вряд ли ты жемчугом кого-то убьешь.

Я не мог с ней не согласиться: каждое появление сирен связывалось с жемчугом. Легенда о Мельпомене, найденные на потерянной яхте жемчужины с бирюзовой кровью, тонны жемчуга в Балтийском море, где его быть вообще не должно, россказни о том, что с помощью жемчуга сирен можно убить.

Я поймал себя на мысли, что хочу рассказать об этом Мишелю. Он казался адекватным и рациональным. Крис – тоже, но она уже горела идеей, а я остро нуждался в том, чтобы послушать человека со стороны. Алиса не подходила по ряду причин: ее тревожность заставляла нервничать всех вокруг; она плохо себя чувствовала сегодня; несколько раз я встречал ее на море. Я боялся даже признаться себе в том, что я подозреваю в этом Алису.

Мне нужен был Мишель. И его трезвый, взвешенный совет. Но, посмотрев на Кристину, я натянул на лицо улыбку.

– Так и быть, – отмахнулся я. – Остановимся на серебряной ложке. Звучит как чушь собачья. Все это – полная херня, но я больше не могу в это не верить.

Глава 10

Субботним утром меня разбудил звонок Кристины. Надо было ставить телефон на беззвучку, чтобы никто не смог дозвониться. Тогда, наверное, они бы поехали прыгать со скалы без меня: я все еще не горел желанием даже подниматься на нее, не говоря уже о том, чтобы лететь тушкой вниз без права выбора. Вчера Крис написала мне восторженное сообщение о предстоящей поездке, а Мишель уведомил, что выходим около девяти: в это время на скале никого нет, и мы сможем побыть там вчетвером, без лишних ушей и глаз. Лишние уши и глаза меня не смущали, я все равно не собирался прыгать. Посмотреть на них сверху, спуститься по ступенькам обратно, выпить горячего чаю с бутербродами – да. Прыгать – точно нет.

Кристина обозвала меня трусом.

Посмотрел бы я на нее, когда она полетит с десятиметровой высоты и шмякнется булыжником об воду. Я просто надеялся, что мы все останемся живы. Перед тем как уснуть я много читал про клифф-дайвинг, прыжки с экстремальных высот, и правильные входы в воду и мечтал, чтобы Крис делала то же самое.

– Просыпайся! – заорала она мне в трубку. – Почти девять, а ты наверняка дрыхнешь!

Она была права – я дрых, и просыпаться мне не хотелось. Но ее бойкий, звонкий голос кого угодно поднял бы с кровати.

– Встаю, встаю, – пробубнил я, услышав, как на том конце провода чиркнула зажигалка. – Ты возьмешь бутеры и чай?

– Бутеры с тебя, дома только хлеб заплесневелый, – посетовала Крис, но грусти в ее голосе я не услышал. – А чай, так и быть, соображу. Надеюсь, Эйдлены возьмут пожрать.

Я хмыкнул:

– Ладно, Крис, я зубы пошел чистить, – и отключился.

В ванной из зеркала на меня глазело заспанное чудовище с синяками под глазами, потрескавшимися от сухости губами и бледной, чуть шелушащейся кожей. Окатив лицо ледяной водой, я быстро сплюнул в раковину и выдавил пасту на щетку. Щеки у меня чуть зарумянились, судя по отражению в зеркале, и словно восставшим из царства мертвых я себя уже не чувствовал. Опять сплюнув, я услышал стук в дверь. Барабанил отец.

– Ты чего поднялся в такую рань? – поинтересовался он, когда я открыл дверь и вышел из ванной комнаты.

– Мы едем на природу с друзьями.

– С кем? – Батя зашел в ванную, встав у умывальника, но дверь закрывать не стал.

– Тебе есть дело? – хмыкнул я, но быстро сбавил обороты. – С Крис и Эйдленами. Вряд ли ты их знаешь.

– Ну, кто ж не знает? – усмехнулся он. – Вернетесь во сколько?

– Как пойдет.

– Пригляди за Крис, – попросил он. – Будет нехорошо, если что-то случится.

Я не понял, почему отец просил приглядеть за Кристиной, словно она имела для него какое-то особое значение. И я уже открыл было рот, чтобы поинтересоваться, что именно их связывает, как мой смартфон опять разорвался громкой трелью.

– Да иду я! – рявкнул я в трубку, идя на кухню за бутербродами. – Крис, не трезвонь!

Отец провожал меня тревожным взглядом, но я надеялся, что мне это только показалось. Сбегая по покатым подъездным ступенькам, я старался не оступиться. Наверняка они уже ждали меня внизу, если Кристина звонила мне опять. И я, задумавшись, чуть не полетел вниз, но вовремя зацепился за перила. Интересно, если бы я упал, это стало бы уважительной причиной для того, чтобы не идти?

Они и правда стояли возле подъезда. На плечах Мишеля висел тяжелый рюкзак, явно нагруженный продуктами. Алиса была совсем налегке, а Крис – с маленькой сумкой и бутылкой воды в руках. У меня на плече тоже висел рюкзак – конечно, не такой полный, как у Эйдлена, но я взял все самое необходимое: бутерброды, сменные шмотки, полотенце и зарядный аккумулятор для телефона. Прогулки на природу я не любил ни в каком виде: в Москве таким редко кто занимался – все считали себя жителями мегаполиса. Поэтому как настоящее дитя городской цивилизации всякие пикники, палаточную жизнь и прыжки со скалы я отрицал.

– Чего грустный такой? – легко подначил меня Мишель. – Какой там клич пионеров?

– Всегда будь готов, – нехотя ответил я. – Только мы не пионеры, и никогда ими не были.

– Не занудничай, – отмахнулась Крис, перекинув из руки в руку бутылку с водой. – Нам идти минут сорок.

В Морельске все было близко. Тогда мы с Алисой гуляли, и я не заметил того времени, которое незаметно пролетело в путешествии до скалы. Сорок минут пешего хода звучало внушительно, и я лениво потянулся. Но потом я обратил внимание на скромную улыбку Алисы, обращенную ко мне, и будто наполнился силами. Рядом с ней, рука об руку, сразу захотелось куда-то идти. И неважно куда: хоть в Жемчужную бухту, хоть прыгать со скалы.

Мишель шел чуть впереди, но все равно искоса поглядывал назад, пусть и старался делать это незаметно. Крис мельтешила перед глазами, без конца трещала и, поскользнувшись, чуть не шлепнулась задницей на асфальт. Мишель успел ее вовремя подхватить под локоть. Пусть Крис и смотрела на нас недовольно, но гнетущую обстановку ее почти падение разрядило – мы рассмеялись. За все то время, пока мы шли, я не сказал ни слова, но теперь и сон, и страх немного отступили, ослабив тиски.

В конце концов я не сомневался: это хорошая возможность провести время с новыми друзьями.

– Долго еще? – поинтересовался я, зевнув. Мы только вышли на набережную и теперь двигались в противоположном направлении от Жемчужной бухты. Ровно по тому пути, по которому мы с Алисой уже ходили однажды.

Мишель взглянул на наручные часы.

– Минут двадцать, к десяти дойдем. Суббота, там никого не должно быть так рано. По выходным обычно клифф-дайверы выползают только после обеда.

– А сколько высота скалы? – поинтересовалась Крис.

– Метров двадцать. – Он на мгновение задумался. – Может, чуть выше. Мы не измеряли.

– Вода же холодная, – подметил я. – Не околеем?

– Там около одиннадцати градусов, – ответил Мишель. Я хотел поспорить, но он не дал мне и слова вставить. – Как в любой горной речке летом, где ходят на рафтах. Выплыть можно.

– Обнадеживает, – хмыкнул я.

Крис метнула в меня насмешливый взгляд, а я исподтишка показал ей средний палец. Она знала, что я не собирался прыгать: у меня еще были мозги на месте, а интуиция кричала, что это опасно.

Я читал про клифф-дайвинг и теперь понимал, насколько там все зависит от случая и от подготовки. Важно правильно группироваться, отталкиваться посильнее. Нельзя прыгать просто так, потому что резко захотелось – я думал о последствиях. У Крис не было башки, чтобы о них размышлять, поэтому я пытался за двоих. Но из нее и монтировкой засевшую идею не выбьешь. Я быстро отчаялся ее отговорить.

Скала уже возвышалась перед нами. Мы подошли аккурат к той тропинке, по которой взбирались вместе с Алисой. Знала бы мать, во что ввязался ее Роденька, – никогда бы в жизни из Москвы не отпустила.

– Тут по одному надо, – решительно сказал Мишель. – Родь, ползи первым, а я за девчонками. Подстрахую, чтоб не навернулся никто.

Я тоже боялся грохнуться – камни здесь были скользкими, а подошвы моих кроссовок были явно не приспособлены для альпинизма. Ноги норовили то и дело соскользнуть, и тогда бы я протаранил носом землю. Я цеплялся за ветки деревьев вдоль тропинки и придерживался за камни. Мне в затылок дышала Алиса, а следом за ней ползла Крис – ее тихая ругань наверняка была слышна до самой вершины скалы.

Тропинка скоро стала пологая, и я даже выпрямился, не боясь упасть.

– Дальше налево! – оповестил Мишель, хотя я уже знал, куда поворачивать.

Мы вышли на ту же самую площадку. Здесь ничего не изменилось: по-прежнему каменную поляну окружали сухие деревья, на ветках которых еле держалась пожухлая листва. Желтой травы почти не было – только жалкие маленькие кустики у спуска, поросшего мхом. Все остальное – холодный камень.

Мишель сбросил рюкзак и подошел к краю. Я – за ним. Дух захватывало от того, как высоко над морем мы стояли. Волны опасно, грозно били по скале, превращаясь в морскую пену. От них было шумно, и тишины не хватало, несмотря на наше общее молчание. Крис тоже оставила сумку и подбежала к краю, завязывая волосы в хвост.

– Вау, – прошептала она. – Высоченно.

Я не мог с ней не согласиться – действительно, очень высоко. Поежившись, я незаметно отошел подальше от края. Мишель же стянул с себя кожаную куртку, потом – толстовку, обнажившись до пояса. Его светлая кожа в дневном пасмурном свете казалась чуть сероватой. Он был таким же бледным, как Алиска, только темные волосы создавали контраст между ними: она с почти белыми прядями выглядела совсем однотонной, нарисованной одной краской. Красивой жемчужной краской.

– Я первый, – оповестил Эйдлен, и никто не стал с ним спорить.

Под спортивными штанами у него оказались купальные шорты, и я удивился его предусмотрительности. Хотя правильнее всего было бы надеть гидрокостюм, чтобы точно не замерзнуть. Мишель отошел от края подальше, чтобы разбежаться как следует. Я затаил дыхание: мне все еще не верилось, что он сиганет.

На его шее по-прежнему висела жемчужная нить, и она переливалась даже при пасмурной погоде. Солнца не было, но жемчужины сверкали.

– Не боишься потерять?

– Да у меня дома еще есть, – отмахнулся он, приготовившись к разбегу. – Не страшно. Она снимается тяжело. Вдруг потом не смогу замочек закрутить?

Крис вскрикнула, когда Эйдлен сорвался со скалы. Алиса даже не повела бровью и тоже принялась раздеваться. Мне казалось, что она не будет прыгать, но, когда из-под теплого пушистого свитера показался плотный слитный купальник, я понял, что отступать Алиса не намерена. Она, раздевшись, начала набирать дистанцию, и я внимательно следил за ней взглядом. Крис тоже стала стягивать куртку.

Мне показалось, что девочки сошли с ума.

Когда Алиса ринулась со скалы, я невольно последовал за ней, к самому краю, и услышал только шумный удар ее тела о воду. В море уже плескался Мишель, которому, кажется, вообще не было холодно – он до сих пор не выбрался на берег. Алиса выплыла, ее светлая макушка показалась над водной гладью.

– Ты в порядке?! – заорал я, но крик сквозь шум воды и ветра вряд ли долетел до Алисы. Она так и не ответила.

Крис тоже разделась до купальника, пока я пытался докричаться в пустоту. Мишель выбрался из воды и уже протягивал Алисе, желавшей поскорее оказаться на берегу, руку. Мне было видно, как усиленно она гребла к берегу, преодолевая течение и огромные морские волны.

– Крис, может, не надо? – вяло предложил я еще раз, когда она приготовилась разбежаться. – Эти-то все время прыгают, а ты и не почитала ничего…

– Не гунди, – отмахнулась она.

Я взволнованно на нее посмотрел. Крис сорвалась с места и бесстрашно полетела вниз. Про себя я молился, чтобы она удачно вошла в воду. До меня сквозь шум доносился только ее визг, в котором слышались страх и восторг одновременно. Кристина была сумасшедшей, и иногда я ее побаивался.