Текст книги "Тренировочные часы (ЛП)"

Автор книги: Сара Ней

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Даже при тусклом освещении бара Гандерсон бледнеет и с трудом сглатывает. Нервозно.

– Я ничего не сделал, – убежденно повторяет он. Затем решительно кивает. – Может, тебе лучше слезть с моей задницы, пока я не пожаловался вышибале, что ты меня донимаешь.

– Ты в полном дерьме. – Я поднимаю руку и кладу свою огромную ладонь на его костлявое плечо. – Считай это дружеским предупреждением, хорошо?

Я расправляю воротник его рубашки поло, желая ударить кулаком в лицо.

– А теперь веди себя нормально и улыбайся, потому что я обещал Анабелль сегодня вечером вести себя хорошо. – Отстраняюсь и смотрю на него долгим взглядом. – Держи свой член и руки при себе, неудачник.

– Я не…

– Руки при себе, мать твою.

– Господи, Сент-Чарльз, ты всегда был таким же придурком, как Осборн и Дэниелс?

– Да. Очевидно, я учился у лучших.

ГЛАВА 17

Эллиот

Играть в рыцаря в сияющих доспехах утомительно.

Я лежу на кровати, в доме кромешная тьма, если не считать мерцающего телевизора в углу комнаты, когда краем глаза вижу, как мимо на цыпочках проходит Анабелль.

Тихо, как церковная мышь, но недостаточно тихо.

– Псс. Ты все еще не спишь? – я зову ее голосом чуть громче шепота. Мы оба не спим, но свет выключен. Настроение требует этого, время сна пришло и ушло несколько часов назад.

– Я хотела пить, – шепчет она. – Иду на кухню. Я старалась не беспокоить тебя, если ты спишь. Не знала, что ты проснулся.

– Да, не могу уснуть.

– Было бы лучше, если бы телевизор не был включен. – Ее взгляд останавливается на плоском экране, затем смотрит на меня, сузив глаза. – Подожди секунду. Ты смотришь наше шоу без меня? Ты сказал, что подождешь!

Вот дерьмо.

Я съеживаюсь. Кажется, попался.

– Прости! Это сводило меня с ума, а ты была у своего отца последние несколько ночей, так что я не выдержал.

– Эллиот, мне тоже интересно! – Ее руки скрещены на груди, тонкая сексуальная майка не скрывает очертания ее груди. – Я чувствую себя преданной. Что это за друг такой?

– Я только начал!

– Это не делает поступок правильным! Как мне тебя простить?

– Хочешь, я перемотаю?

В дверях Анабелль закатывает глаза.

– Ну, конечно, мотай назад! Хочешь что-нибудь из кухни?

– Нет, я в порядке.

Моя соседка по комнате ненадолго уходит, топот ее босых ног в коридоре возвращается через несколько минут.

Поставив стакан с водой на прикроватный столик, девушка забирается ко мне в постель – и я не чувствую, что это вторжение в мою личную жизнь, просто все по-другому.

И давайте посмотрим правде в глаза, мне никогда не угрожала нелепая сексуальная привязанность к моим последним соседям по комнате, как с этой.

– Не возражаешь, если я залезу под одеяло?

– Нет, конечно, нет.

«Пожалуйста», – мысленно добавляю я, – «чтобы не сидеть и не пялиться на твои длинные гладкие ноги».

На четвереньках, задницей вверх, Анабелль откидывает покрывало, чтобы присоединиться ко мне. Майка, которая на ней, опускается, давая мне четкий вид на ее декольте. Я пытаюсь отвести взгляд, когда ее грудь колышется под тканью.

– Боже мой, здесь так тепло. – Она взбивает подушки за головой, прислоняя их к изголовью кровати, чтобы лучше видеть телевизор, скрестив руки на груди. – Эта кровать намного удобнее моей. Она такая большая, что я могу потеряться здесь.

– Верно. – Потому что, в самом деле, что еще можно сказать?

Я едва могу сосредоточиться на пульте дистанционного управления в моей руке, нащупывая кнопку паузы. Нажимаю воспроизведение, делая все возможное, чтобы устроиться на моей стороне кровати.

На моей стороне кровати.

Это звучит так... постоянно.

Моя сторона. Ее сторона.

«Прекрати это дерьмо, Эллиот».

Господи, если бы парни увидели меня сейчас, они бы хохотали до упаду от того, как неловко себя веду. Любитель.

Я украдкой бросаю взгляд на Анабелль, затем сосредотачиваюсь на шоу, которое мы начали смотреть вместе по ночам, обычно два эпизода подряд, иногда три, пока один из нас не слишком устает, чтобы продолжать смотреть.

Мы на четвертом сезоне шоу, демонстрирующего гипер-дисфункциональную семью, живущую в городе, терпящую один испорченный сценарий за другим.

Это захватывающе. Мы не можем перестать смотреть.

– Это была твоя нога? – Анабелль смеется. – Прекрати, холодно!

– Прости.

– Хочешь, я тебя согрею? – шутит она, ее пальцы ног шевелятся под одеялом, в опасной близости от моих. Она зарывается поглубже в мои одеяла, совсем как в ту ночь, когда я принес ее в дом, когда она вырубилась у меня на руках.

Плюхнувшись на бок, она подпирает щеку рукой, наблюдая за мной.

– Я говорила тебе, что получила свои бутсы по почте сегодня? И маме удалось найти мои щитки и носки. Они ярко-розовые в черный горошек. – У нее низкий смех.

Милый.

Я смотрю на нее, пораженный тем, насколько она расслаблена по сравнению с тем внутренним смятением, которое чувствую я. Серьезно, она, кажется, совсем не волнуется, лежа так близко ко мне.

– Не смей засыпать на мне. Мы смотрим это шоу всего десять минут, и ты заставишь меня смотреть его с самого начала.

Ее губы изгибаются в кошачьей улыбке.

– Наверное, это правда.

Она не привередлива и не слишком требовательна, но ей нравится знать, что происходит в ее любимых шоу. Ненавидит, когда я смотрю без нее. Заставляет меня перематывать назад, если я или она говорим во время важных частей.

– Почему она встречается с ним? Скажи мне, почему, – говорит моя соседка по комнате телевизору. – Клянусь, если она все испортит со Стивом, я буду так зла.

Я оглядываюсь на нее.

– Я думал, ты ненавидишь Стива.

– Да, но из всех парней, с которыми она продолжает тр*хаться, он мне нравится больше всех.

– Но он преступник, а на прошлой неделе ты сказала, что он слишком тощий.

– Так и есть.

– В этом нет никакого смысла.

Анабелль вздыхает.

– Я просто не могу видеть узкие джинсы на парне, ясно? Это странно.

– Я ношу узкие джинсы.

– Нет, не носишь. Твои сужаются – это огромная разница.

Я не собираюсь спорить, когда понятия не имею, о чем она говорит.

– Хочешь, я перемотаю то, что мы пропустили?

– Да, пожалуйста. – Анабелль жеманно улыбается, уткнувшись носом в мои простыни, и я действительно слышу ее вдох. – Они так хорошо пахнут.

– Эм, спасибо. – Я делаю паузу. – Спасибо, что выстирала их в эти выходные.

– Спасибо, что притащил мусорные баки вчера, когда была моя очередь.

– Без проблем.

Была ее очередь – я знаю это, потому что она составила график, когда переехала, чтобы мы могли разделить ответственность. Есть только пять обязанностей, но если график заставляет ее чувствовать, что она вносит свой вклад, я был бы идиотом, чтобы жаловаться.

Я перемотал назад, зашел слишком далеко и нажал кнопку воспроизведения. Мы снова смотрим в тишине, пока я не задаюсь вопросом вслух:

– Женщин реально привлекают парни, которые выглядят так?

– Пфф, нет.

– Каждый парень, с которым она встречается, похож на подонка. Я не понимаю.

– Это подделка, Эллиот.

– Я знаю, Анабелль. Я просто высказываю наблюдение, – закатываю глаза. – С кем бы ты встречалась из всех ее парней?

– Фу. Ты заставишь меня выбирать из этих парней? Я не могу. Лучше бы меня стошнило.

– Просто выбери одного.

– Ладно. Я бы выбрала Гаса. Не потому что хочу, а потому что ты вынуждаешь меня. – Она перекатывается на спину и смотрит в потолок. – Мы не будем спать всю ночь, если продолжим разговор.

Я нажимаю перемотку.

– Может, просто выключить?

– Да, возможно. Я устала. Душа не лежит.

Мы смеемся, и она садится, чтобы выпить воды. Откидывается на мои подушки, волосы собраны на макушке в беспорядочный пучок, мотаясь из стороны в сторону, когда она двигается.

– Пожалуй, я вернусь в свою комнату.

Я колеблюсь, не желая, чтобы она уходила, уже скучая по ней, но не зная, уместно ли просить ее остаться на ночь.

Выпаливаю как бы невзначай

– Неа, тебе же комфортно. Если пообещаешь держать руки при себе, можешь оставаться здесь.

– Да, пожалуйста. Я слишком ленива, чтобы пройти по коридору.

– Целых десять футов?

– Это так далеко. – Анабелль хихикает в темноте, когда я нажимаю кнопку питания, и мой телевизор выключается, погружая комнату в темноту.

– Поразительно. Здесь так темно. – Ее голос прорезает ночь.

– А в твоей разве не темно?

– Не так. У меня за окном уличный фонарь, который зачастую не дает мне спать. На днях я закажу шторы или, может быть, куплю себе маску для сна.

– Я могу помочь повесить шторы.

Ее рука находит меня в темноте, поглаживая предплечье. Бицепс. Сжимает.

– Спокойной ночи Эллиот.

Я зеваю, лежу ровно, переворачиваюсь на бок, лицом к двери.

– Спокойной ночи, соседка.

Еще один тихий смешок, и она тоже зевает.

– Мне нравится, когда ты меня так называешь.

– Правда?

– Да. Не знаю почему. Я не особо люблю прозвища, но… рада, что живу здесь.

В комнате тихо, я думаю, что сказать дальше.

– Я тоже.

Анабелль

Я не знаю, сколько было времени, когда мы оба заснули, но в какой-то момент посреди ночи мы притянулись друг к другу, чего никогда не делала раньше, когда лежала в постели с другим человеком. Я завернута, как крендель.

Не знаю, когда перекатилась ближе к нему, или когда моя щека нашла место над его подмышкой, расположившись там... или когда я закинула ногу ему на бедро, устроив ее между его ног.

Ладонь распласталась по его грудной клетке.

Его рука обнимает меня, притягивая к себе.

Когда мы прижались друг к другу?

Это вообще имеет значение?

Его тело такое теплое, и я не спешу распутываться, довольствуясь ритмичным стуком его сердца. Оно бьется относительно медленно, так что, даже не глядя, я знаю, что он все еще спит.

Бу-бух, бу-бух, бу-бух.

Устойчиво.

Постоянно.

Прямо как сам Эллиот.

За несколько коротких недель он стал не просто моим соседом по комнате, он стал моим другом. Большой. Сильный.

Твердый.

Каждый мускул на нем тверд и подтянут. Загар от игры в футбол без рубашки, украшает верхнюю часть его точеного тела, не слишком твердого, не слишком мягкого.

Идеально.

Глаза все еще закрыты от утреннего солнца, кончики пальцев исследуют меня. Мягко дрейфуют с места на грудине, скользят по грудной клетке, вжимаются в горячую плоть медленными, ленивыми кругами.

Бу-бух-бу-бух-бу-бух.

Его сердцебиение учащается.

Моя рука пробегает по его коже, вверх по ключице. Пространство между шеей и плечом, томно и чувственно, назад к груди.

От него хорошо пахнет.

Я всегда это замечаю, но особенно, когда мы лежим на его кровати и смотрим телевизор, каждый раз, когда он ворочается на кровати. Свежий, как душ, как мыло – ни одеколона, ни спрея для тела. Только вода, мыло и он.

Приоткрываю веки, когда скольжу пальцами по нижней части его груди, осторожно смотрю на его лицо.

Он проснулся. Бодрствует. Массивная ладонь начала неторопливо поглаживать вверх и вниз по моей спине, его прикосновение оставляет горячий след.

Когда мой большой палец ласкает его сосок, мои взгляд путешествуют вниз по его длинному, худому торсу, останавливаясь на передней части его спортивных штанов, на твердом члене.

Бу-бух-бу-бух-бу-бух.

Прикусив нижнюю губу, я продолжаю ласкать его кожу. Грудь, грудина, живот. Он такой гладкий – у него почти нет волос, ничего, кроме сексуальной дорожки, сбегающей от пупка вниз. Волоски там светло-коричневые и выглядят мягкими, и исчезают в том таинственном месте, на котором я не могу не зацикливаться.

Счастливый путь. Стезя удовольствия. Дорога в рай.

Оу!

Мы даже не флиртуем. Я не должна смотреть на товар.

Ну, мы иногда флиртуем, но не в традиционном смысле. Рутина, в которую мы попали, выходит за рамки комфорта. Так мило, что он заботится обо мне, когда мы только соседи по комнате, покупает мои любимые блюда и оставляет свет включенным, чтобы мне не пришлось возвращаться в темный дом. Оставляет мне записки вместо того, чтобы просто написать сообщение.

Милые маленькие заметки с улыбающимися лицами на зеркале в ванной комнате.

Дважды он провожал меня в класс.

Дважды я провожала его до дома.

На прошлой неделе, когда я узнала, что он задержится допоздна в учебной группе, сделала ему бутерброд, чтобы он не голодал. Вчера, когда опаздывала, он стоял у двери, держа мой рюкзак, и смотрел, как я носилась по гостиной, отчаянно пытаясь надеть туфли. В конечном итоге подвез меня, чтобы меня не заперли в классе из-за опоздания.

Бу-бух-бу-бух-бу-бух.

Его сердце колотится, и я не уверена, хочу ли перестать прикасаться к нему, хотя мы официально пересекли невидимую черту, через которую не можем вернуться.

Рука Эллиота продолжает гладить мою спину, скользя вверх и вниз по ребрам, его ладонь такая большая. Массивные руки касаются моей кожи, пальцы играют с подолом майки. Скользят под материалом, поднимая его вверх, оставляя горячие, обжигающие линии на моем позвоночнике.

Его рука останавливается под моей грудью. Большой палец гладит вперед и назад, задевая нижнюю часть груди.

Именно тогда наши глаза, наконец, встречаются.

Хотела бы я прочесть его мысли или заглянуть в его душу, потому что не могу прочитать выражение его лица. Томные, полуприкрытые глаза, его рот – те губы, которые я тайно хотела поцеловать – бесстрастен.

Мы не разговариваем. И не обязаны.

Мне нечего сказать, чтобы не было неловко, поэтому я держу рот на замке и концентрируюсь на том, как Эллиот чувствуется рядом со мной. Каково это – быть в его сильных руках.

Каково это, когда его рука почти касается моей груди.

Снова взглянув вниз, я чувствую себя немного виноватой, что у него стояк, и мы еще не дошли до того момента, когда я могла бы что-то с этим сделать. Так что я просто наблюдаю, как он дергается каждый раз, когда я касаюсь его где-то выше талии.

Бу-бух-бу-бух-бу-бух.

Сердце колотится, но я не уверена, его это или мое.

Не уверена, чье сердце бьется быстрее.

ГЛАВА 18

Эллиот

Сегодня утром произошла перемена.

Я чувствую это в воздухе, когда мы готовимся к нашему футбольному матчу, застенчиво улыбаясь друг другу и шутя всю дорогу до моей машины.

Украдкой бросаю на нее взгляд поверх капота машины, когда она забирается внутрь, ее длинные волосы собраны в конский хвост, ее глупая ухмылка сбивает меня с толку.

Мы слушаем музыку по дороге в парк, окна опущены, прохладный ветерок развевает конский хвост Анабелль длинными прядями вокруг ее лица. Время от времени она оглядывается на меня и улыбается, прикусывая нижнюю губу, прежде чем отвернуться к окну.

Что это за взгляд? Она флиртует? Или просто хочет быть милой?

Боже, я не уверен.

Мне нужно гр*баное руководство.

На поле мы делимся на команды. Нас сегодня двадцать пять человек, так что мы разделились почти поровну. В итоге я оказываюсь в одной, Анабелль в другой, и мы вместе разминаемся, как только она завязывает бутсы.

Она такая чертовски милая.

Такая красивая.

Ее черные футбольные шорты тонкие, носки, которые она подтянула к икрам, ярко-неоново-розовые и усыпанные черными точками. Серая футболка с надписью «Потеет, как грешница в церкви», поверх нее желтый передник, бретельки спортивного лифчика выглядывают из-под воротника.

Подайте на меня в суд за то, что я заметил.

Бок о бок мы бегаем трусцой по полю, конский хвост Анабелль колышется всю дорогу. Так весело и мило, и я рад играть против нее сегодня.

Это ее первая игра с нашей группой, и могу сказать, что она нервничает, потому что не переставала болтать все три круга, которые мы сделали.

– Что, если я случайно выведу тебя в аут, когда буду использовать свои милые, сладкие движения на тебе?

– Что за движения? Это, знаешь ли, игра по правилам, а не бандитский стиль.

Она поворачивается и бежит спиной назад.

– Ну, не знаю. Сначала я бы набросилась на тебя вот так, – она сворачивает, – а потом вот так бы тебя обставила.

Анабелль постукивает пальцами ног, имитируя быструю работу ног, которую мы используем во время игр, грудь подпрыгивает под рубашкой.

Я отвожу глаза.

– Ты не должна выбалтывать мне все свои лучшие сценарии.

– Ты еще ничего не видел.

– Больше дела, меньше слов, Доннелли. Игра еще даже не началась – не слишком ли рано для пустозвонства?

Раздается ее смех.

– Никогда не рано для пустых разговоров, Сент-Чарльз.

Мы еще раз пробегаем по полю, прежде чем судья, который просто еще один игрок, добровольно вызвавшийся судить, свистит в свисток. Анабелль находится в центре поля, где чувствует себя наиболее комфортно, в то время как я играю свободным защитником возле противоположных ворот.

Свистит свисток.

Ноги двигаются.

Сорок пять минут спустя первый тайм закончился, начался новый. Мы не делаем больших перерывов и не останавливаемся на тайм-ауты, потому что никто не хочет, чтобы игра длилась всю ночь.

Это быстро развивающееся и веселое действо, с большим количеством стеба.

Я слышу, как Анабелль смеется над Дэвином, две пары глаз смотрят в мою сторону во время пенальти. Моя соседка по комнате бьет моего друга по плечу, пока они стоят вместе, образуя стену, чтобы заблокировать бросок.

Это не работает, и моя команда забивает.

Все пытаются вернуться на свои места.

В парке неровная почва, бегать по футбольному полю опасно, поэтому, когда Анабелль спотыкается и падает навзничь, я не удивляюсь. И достаточно близко, чтобы протянуть ей руку и помочь подняться.

Наши ладони сливаются вместе.

Я тяну.

Она встает. Смахивает траву с задней части, длинные ноги испачканы травой. Краснеет.

– Спасибо.

– Без проблем.

– Подожди. – Пальцами тянется к моим волосам. – У тебя травинка застряла прямо... здесь.

– Спасибо.

Анабелль улыбается.

– Без проблем.

Я смотрю, как она убегает, не сводя глаз с ее задницы. Длинные, как у жеребенка, ноги, шагают на ее сторону поля.

– Какого черта ты делаешь?

Чертов Дэвин.

Я поворачиваюсь и бросаю на него раздраженный взгляд.

– Разве ты не должен быть на другой стороне поля?

– Я занял место Брэндона, ему пришлось рано уйти на учебу. – Мой товарищ по команде смеется. – Вижу, ты уже подружился со своей соседкой? Оторви от нее глаза хоть на секунду, ладно?

– Заткнись.

Его смех громкий и чертовски раздражающий.

– Я знал, что она тебе нравится! Ты можешь лгать себе, но не мне.

– Я сказал, заткнись.

– Это чертовски мило, вот и все, что я говорю. – Он встает рядом со мной, слишком далеко, чтобы быть в правильном положении. – Как маленькие щенки!

Любопытство берет верх, я не могу не спросить:

– Над чем вы двое болтали во время пенальти?

Мои колени согнуты, глаза все еще прикованы к мячу.

– Очевидно, о тебе.

– Господи, Дэвин, ты можешь прекратить это дерьмо? Что ты сказал?

Он громко смеется.

– Я спросил, добрый и вежливый ли ты сосед по комнате.

– Ты гр*баный лжец.

– Да, я лгу. – Он фыркает, вытирая нос рукавом рубашки. – Я спросил, находит ли она тебя привлекательным, нравишься ли ты ей больше, чем друг.

– Какого черта! Зачем ты это сделал?

– Потому что мне любопытно, и я знал, что у тебя кишка тонка. Не ври, бл*дь, и не говори, что твой член не встает при мысли о ней. Она горячая.

Анабелль чертовски горячая, особенно в этих коротких футбольных шортах, с этими кокетливыми розовыми носками, подтянутыми до колен.

– Ну, и что она сказала, придурок? – Он сводит меня с ума.

– Как думаешь, что она сказала?

Я хочу задушить его прямо сейчас.

– Боже, как я тебя ненавижу!

– Неужели? Или ты хочешь, чтобы твои яйца были такими же большими, как мои? – Он хватает свой член через шорты, смеясь.

– Просто, бл*дь, скажи мне, что она сказала.

– Неа. – Он игнорирует меня, наблюдая за игроками, перемещающимися по полю. – Не скажу.

Фантастика.

Я не знаю, что со мной происходит. Анабелль круглосуточно у меня в голове.

Мы играем с огнем, и оба это знаем.

ГЛАВА 19

Эллиот

Когда я вечером вхожу в дом, Анабелль уютно устроилась в углу дивана, укрыв ноги одеялом, и держит в руке маркер над книгой, которую я никогда не видел.

Не могу прочитать название, но ярко-розовая обложка бросается в глаза. Поставив сумку у двери и скинув туфли, прежде чем войти в гостиную, я присоединяюсь к ней на диване, плюхаясь на противоположный конец.

– Эй.

Она смотрит на мои ноги, лежащие на кофейном столике, счастливая видеть меня.

– Привет. Добро пожаловать домой.

– Какого черта ты читаешь?

– Книгу? Купила на Озоне. – Она поворачивает обложку к себе, читая ее с усмешкой. – «Как отомстить кому-то и остаться на высоте».

– О господи.

Анабелль вздыхает.

– Да. Я думала обо всем этом фиаско с Эриком и Рексом и просто не готова отпустить это. Типа, не хочу быть психом, но не думаю, что они должны вести себя как полные придурки. Понимаешь, о чем я?

– Ненавижу даже спрашивать, но что сказано в книге, что ты должна делать?

– Ну, это не очень хорошие новости. – Анабелль откашливается, открывает книгу и проводит большим пальцем по одной из страниц. – Когда вы действуете в отчаянии, чтобы отомстить бывшему, это не только заставляет вас выглядеть сумасшедшим, но также может заставить вас выглядеть полным психом. Серьезно, вы лучше этого.

– Там так сказано? Серьезно?

– Да, серьезно. Это такой облом.

– Почему?

– Потому что все, что я исследовала, говорит мне отпустить все это. Это угнетает.

Пожимаю плечами.

– Я имею в виду... ты могла бы отпустить. Эти идиоты никогда не усвоят урок.

– О, и еще вот что! – Она театрально откашливается. – Пусть разбирается карма. – Анабелль фыркает, читая. – Вы не снимаетесь в кино – это реальная жизнь. Можете думать, что у вас есть инструменты, чтобы безупречно осуществить месть, но у вас их нет.

Книга падает ей на колени, и моя соседка бросает желтый маркер на кофейный столик. Он ударяется о твердую поверхность и отскакивает на пол.

– Откуда авторы знают, что у меня нет инструментов для безупречной мести? Они не знают меня и не знают моей жизни.

– У тебя есть инструменты?

– Нет, но они-то этого не знают. – Анабелль бросает книгу на диван рядом с собой. – Фу, я хочу вернуть свои деньги! Эта книга – мусор!

– Анабелль, тебе не кажется, что пора рассказать отцу?

– Возможно, но сначала я хочу изучить все варианты, и поправь меня, если ошибаюсь, но отомстить тем парням было твоей идеей.

– Нет, я хочу, чтобы они понесли ответственность за то дерьмо, которое творили, а не что бы ты мстила им. Им все сходит с рук. Если ты скажешь своему отцу, это положит конец всему.

– Эллиот, я встречалась с этим парнем, помнишь? Он достаточно безобиден. Честно говоря, думаю, что он просто довольно импульсивен. – Анабелль вытягивает руки над головой. Затем меняет тему. – У меня болит все тело. Я думала, что нахожусь в лучшей форме, но эти футбольные матчи надирают мне задницу.

– Может, расслабимся и посмотрим телевизор? Могу помассировать тебе спину, если хочешь.

– Да, боже мой, правда? Я бы с удовольствием! – Она садится прямо, оживленная, вскакивает на ноги. – Пошла надену пижаму. Знаю, что еще рано, но я устала, а потом ты можешь сделать мне массаж спины.

Она изображает счастливый танец на цыпочках в центре гостиной.

– Серьезно? Это все, что нужно, чтобы возбудить тебя? Обещание потереть плечи?

Она указывает пальцем в мою сторону, один глаз сужается.

– Ты сказал массаж спины.

– Семантика.

Моя соседка закатывает глаза к потолку.

– Три меня любым способом, встречаемся на кровати через десять минут. Я не упущу эту возможность – целую вечность никто не работал над моей спиной.

Три меня любым способом... встречаемся на кровати.…

«Вылезай из канавы, Сент-Чарльз. Она не это имела в виду».

Я знаю, но ничего не могу с собой поделать.

Тащусь за Анабелль по короткому коридору в свою комнату, закрывая за собой дверь, снимаю одежду, которую носил на занятия и во время учебы в библиотеке, из которой только что пришел.

Натягиваю темно-синие шорты, когда она стучит в дверь, щелкаю эластичным поясом и открываю дверь.

– О, я знала, что ты все еще... одеваешься. – Она пялится на меня, взгляд ее ярко-голубых глаза быстро скользит по моей обнаженной груди и животу, она стоит в пижамных шортах и майке. – Хочешь накинуть рубашку или еще что-нибудь?

– Все хорошо, я в порядке. Заходи и устраивайся поудобнее – ты всегда так делаешь.

Анабелль не обижается на мое добродушное поддразнивание.

– Ха-ха, но не возражай, если я это сделаю. – Она почти буквально бросается на мою кровать, приземляясь на живот, голова в изножье, лицом к телевизору. Подпирает подбородок руками, ждет меня. – Я принесла это.

Волшебным образом появляется бутылочка лосьона, брошенная на одеяло рядом с ней. Девушка потягивается, как кошка, проснувшаяся после долгого сна.

– На самом деле, это так увлекательно.

– Тебе легче всего угодить, клянусь.

– В основном. – Анабелль поднимает голову. – Если я не засну, я отплачу тебе тем же, обещаю.

– Тебе лучше не засыпать, черт возьми, мне никогда не массировали спину.

Это привлекает ее внимание, и она оживляется.

– Подожди, тебе никогда не делали массаж спины?

– Нет?

– Никогда?

– Нет.

– Ну, черт возьми, Эллиот? Как я могу, с чистой совестью, лежать здесь и позволять тебе гладить меня по спине, когда тебя никто никогда не гладил? – Она подпрыгивает, указывая на матрас. – Ложись на живот, я сделаю это первой.

Я протестующе машу руками перед собой. Последнее, что мне нужно, это ее теплые руки, блуждающие по моему телу.

– Нет-нет, не надо. Ничего страшного.

– Ты с ума сошел? Массаж спины – это лучше, чем оргазм. Ты первый, так что ложись.

– И ты называешь меня властным?

– Перестань тянуть время и ложись на кровать, Сент-Чарльз.

Я послушно забираюсь на середину кровати в одних спортивных шортах, свесив ноги. Матрас рядом со мной прогибается, Анабелль на коленях приближается ко мне.

Палец скользит по моей спине.

– Мне будет легче, если я сяду на тебя. Надеюсь, ты не против.

– Это одобренный метод?

– Нет, но мои руки устанут, если мне придется все время наклоняться над тобой.

– Делай что хочешь, мне все равно.

Я напрягаюсь, когда Анабелль перекидывает ногу через мое тело, оседлав мою задницу. Теплые ладони оказываются на пояснице.

– Ты так напряжен, Эллиот. Попытайся расслабиться, – воркует она, усугубляя ситуацию. – Наклони голову набок, вот и все.

Я слышу, как открывается бутылочка с лосьоном. Закрывается. Ладони моей соседки по комнате потираются друг о друга, согревая его.

– Извини, у меня нет настоящего массажного масла. Выбора у нас нет.

Когда ее руки касаются моей спины, я почти стону, это так чертовски приятно. Теплые. Гладкие. Давление во всех нужных местах, мягко вдавливаясь в мои мышцы.

Медленно.

Еще медленнее, лаская мои плечи, большие и указательные пальцы работают вместе, чтобы успокоить жжение на правой стороне.

– Разве это не здорово? – Ее мягкий голос врывается в тишину. – Ты расслабляешься. Это хорошо.

Я чувствую, как она наклоняется, когда ее руки двигаются вверх и вниз по моему позвоночнику, пока не останавливаются, паря у основания моей шеи. Большие пальцы поглаживают кожу ниже линии волос, туда-сюда.

Массируют.

Ее торс опускается, руки маневрируют по моим рукам, кладя их по бокам. Ладони скользят вверх и вниз по бицепсам.

Несколько минут она гладит мои руки и плечи. Затем скользит руками вниз по моим ребрам неторопливо, без спешки, извергая тихие жужжащие звуки из своего горла.

Я чувствую, как легко ее руки скользят по моему позвоночнику. Не двигаюсь, позволяя ей прикасаться ко мне, купаясь в этом.

Остаюсь неподвижным, когда девушка губами нежно прижимается к местечку на моем плече, где оно встречается с моей шеей, нос утыкается в мое ухо, ее груди трутся о мою спину, и что, черт возьми, это было? Что она делает, пытается свести меня с ума?

– Ладно! Готово! – Внезапно ее руки исчезают, и Анабелль соскальзывает с моего тела, как будто она только что не поцеловала меня, невинные глаза лани расширяются, когда я смотрю на нее. – Мне жаль, что прерываю, но я умираю, как хочу свою очередь. – Я смотрю, как она ложится рядом со мной, лицом ко мне, ухмыляясь. – Начнем, когда будешь готов.

Я неуверенно поднимаюсь на корточки.

– Ты же не думаешь, что я сяду на тебя?

Боюсь, что раздавлю ее, если сделаю это.

Она стреляет еще одной улыбкой.

– Можешь, если так проще. Ты не раздавишь меня. Я доверяю тебе.

Точно. Она доверяет мне, и какой лучший способ подтвердить это, чем мой член, впивающийся в ее задницу?

Да уж, не думаю.

Потянувшись к бутылочке с лосьоном – это масло ши, – я выжимаю приличное количество на ладонь, имитируя то, как она потирала руки, прежде чем начать массаж.

Готовлюсь положить руки ей на спину и останавливаюсь.

– Подожди, я только что понял, что у меня на руках весь этот лосьон.

– И?

– Куда мне их положить? – На ней топ, и теперь я не могу поднять подол, а то испачкаю. – Мне просто потереть твои руки или как?

Анабелль смеется, зарываясь лицом в мое одеяло.

– Нет, дурачок, засунь их мне под рубашку.

Под рубашку. Конечно.

– Понял.

Ее майка потрепана, подол у основания позвоночника, виднеется полоска кожи. Проведя пальцами по краю ткани, подушечками осторожно надавливаю на ее обнаженную плоть.

Застенчиво.

–Не стесняйся, немного лосьона на моей майке никому не повредит, – шепчет моя соседка по комнате, глаза уже закрыты, улыбка играет на ее губах. – Просто потри мне спину, не волнуйся о технике.

Я ужасен в этом.

– Ладно.

У меня нет выбора, кроме как зацепить ткань указательным пальцем, освобождая место для рук, давая им возможность скользнуть вверх, под ее топ. Они цепляются за хлопок один раз, размазывая. Дважды неуклюже пробиваются наверх.

Анабелль хихикает.

– Может, мне просто снять рубашку?

– Что? – Я правильно расслышал?

– Может, мне снять рубашку? Будет проще – у тебя такие большие руки.

У меня большие руки.

Ее кожа такая мягкая.

Гладкая.

Теплая плоть.

Идеальный позвоночник.

Я удивляюсь этому при ярком освещении моей спальни. Поразительно, насколько интимен этот момент, сколько веры и доверия Анабелль возлагает на меня.

У меня не было девушки очень давно, но я не помню ни одного такого интимного случая, даже во время секса.

Как завороженный, я смотрю, как она отворачивается, чтобы уединиться, снимает рубашку и отбрасывает ее в сторону. Снова устраивается на животе, подбородок упирается в руки.

Удовлетворенно вздыхает.

– Дай мне знать, если волосы помешают.

– Вовсе нет. – Они собраны у нее на голове, выбились несколько тонких прядей, и думаю, они щекочут ей шею.

Талия узкая, грудная клетка безупречного персикового цвета.

Ее груди сплющены, грудь сбоку создает великолепное отвлечение, когда я, наконец, кладу руки на ее кожу, твердо потирая ее спину.

– Потрясающее ощущение. – Несколько секунд она молчит. – Можешь опуститься ниже, прямо здесь? – Ее левая рука тянется назад, чтобы схватить меня за запястье, тянет его вниз, правая за пояс ее пижамных шорт.

Кладу обе руки на ее косые мышцы. Ее подвздошный гребень, прямо над задницей.

– Здесь?

– Да. О боже, как же хорошо.

Не могу сказать, делает ли она это нарочно – стонет – но, независимо от этого, это меня заводит. Весь этот массаж, от обнаженной плоти Анабелль, до тихих звуков, которые она издает, лежа неподвижно подо мной.