Текст книги "Обещай мне эту ночь"

Автор книги: Сара Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15

Должна сообщить тебе чудесную новость несколько деликатного характера. Скоро ты станешь бабушкой! Поскольку о времени зачатия гадать не приходится, это радостное событие ожидается в ноябре. Тетя Кейт заверяет меня, что повитуха, которая принимала Шарлотту, всегда будет рядом. Но мне бы больше всего хотелось, чтобы ты тоже присутствовала. Я не хочу приглашать акушера из Эдинбурга, потому что мне нужно, чтобы как можно меньше людей знало об этом. Пожалуйста, не говори никому, кроме папы и Генри, и сообщи каждому из них, что по причинам, которые я объясню позже, я не хочу, чтобы Джеймс узнал о ребенке. Мосты сожжены, и я должна собраться с силами, чтобы двигаться вперед.

Из переписки Изабеллы, леди Данстон, двадцати лет.

Письмо к матери, виконтессе Уэстон, сообщающее, что отправительница, как говорят в народе, «понесла».

Май 1798 г.

Военный корабль «Тезей»

Где-то в Средиземном море Июль 1798 года

Он вовсе не нарушил своего обещания, уверял себя Джеймс, глядя на бескрайнюю водную гладь, простиравшуюся вокруг. Все те месяцы, что он провел в море, эти слова стали для него чем-то вроде молитвы. Но, напоминал он себе, он обещал Изабелле, что не пойдет в армию, и не пошел. Английский военно-морской флот – совершенно другое дело. В этом он убедился довольно быстро. Прежде всего здесь нельзя было купить офицерский патент, как это практиковалось в армии. Моряка повышали или понижали в звании согласно его собственным заслугам.

И он понятия не имел, что пойдет во флот, когда давал свое обещание. Он прибыл в Лондон, не имея ни малейшего представления о том, что ему дальше делать – разве что напиться до бесчувствия, потому что это была его первая брачная ночь. Это была его чертова брачная ночь, и он не собирался проводить ее в постели. Ни со своей женой, потому что не мог, ни с какой-либо другой женщиной, потому что не хотел. Даже если их брак навсегда останется таковым только по названию, мысль о том, чтобы пойти к другой женщине в свою брачную ночь, была ему отвратительна. Во-первых, это расстроило бы Изабеллу, если бы она когда-нибудь об этом узнала. Но что более важно, правда заключалась в том, что он не хотел другую женщину. Он хотел Изабеллу.

Его жена была единственной женщиной, которую он не мог получить, и эта маленькая проказница сделала его недоступным для любой другой. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Поэтому Джеймс отправился в «Уайтс», и поскольку он больше не опасался остаться без денег, то заказал бутылку самого дорогого бренди, которое только нашлось в погребах клуба. Это было ничтожной компенсацией за то, что он потерял, о чем ему настойчиво напоминало его предательское тело. Но мужчина в его положении должен довольствоваться тем утешением, которое ему доступно.

Затем, когда он уже наполовину опустошил бутылку, только начиная расслабляться, тяжелая рука опустилась на его плечо, и голос из прошлого произнес:

– Ну и ну, вот так встреча! Будь я проклят, если это не Джеймс Шеффилд.

Джеймс поднял глаза и увидел Этана Хау, второго сына графа Хау и первого друга – помимо Генри, – которым он обзавелся в Итоне. Этан поступил во флот сразу после университета и с тех пор редко бывал дома. Но что значат время и расстояние для такой давнишней дружбы?

А Джеймс сейчас отчаянно нуждался дружеском участии. Он не помнил, чтобы когда-нибудь в жизни был так счастлив увидеться с кем-то. Бутылка бренди почти полностью опустела к тому времени, как Джеймс рассказал своему старому другу тщательно отредактированную и в основном вымышленную версию всех недавних событий.

– К-как виишь, – заплетающимся языком бормотал Джеймс, мрачно уставившись на пустую бутылку, – моя жись превр’тилась в ад. И я эт заслужил, ж-жнившись на с-стре моего лучш’ва друга.

– У тебя не было выбора, – заверил его Этан. – Вас застали в компрометирующей ситуации. Ты поступил правильно.

Джеймс силился вспомнить, что он наговорил своему другу. С ложью всегда возникают проблемы. Чертовски трудно запомнить, что говоришь.

Дружеский разговор сменился умиротворенным молчанием, и вдруг…

– Боже мой, парень, ведь это твоя брачная ночь! – воскликнул Этан.

Можно подумать, Джеймс нуждался в напоминании!

– Я не могу спать с ней, – сказал Джеймс тоном, полным сожаления.

– Потому что ты видишь в ней сестру?

– Э-э… д-да. Точно. Сестру. – Не собираясь открывать правду, Джеймс решил, что такое объяснение ничуть не хуже любого другого.

Этан сжал губы.

– А ты не можешь закрыть: глаза и представить себе, что это кто-то другой?

«Закрыть глаза и представить, что это кто-то другой?» Джеймс взъерошил волосы.

– Нет, – сказал он, пытаясь подавить истерические всхлипы в груди. – Нет, не д-думаю, что это п’может. На самом деле, я д-д’маю, что мне ничто уже не п’может. Знаешь, я хотел завер-врбваться в армию и разом п-п’кончить со всем этим. Однако я об’щал моей жене не делать эт’го. Но хватит обо мне. Что ты дел’шь в Лондоне? Ты еще не кап-п’тан? Разве ты не должен быть в море, защ-ач’щать империю от пр-рклятых лягушатников?

– Зачищать империю? – Этан рассмеялся.

Джеймс нахмурился:

– Нужно еще зак’зать бренди. Пр’чистить мозги.

– Я думаю, бренди – последнее, что нам нужно. Теперь я больше не лейтенант. После битвы у острова Сент-Винсент в прошлом году меня повысили в звании. Перед тобой капитан «Тезея».

– Разве это не корабль Нельсона? Поздравляю! – сказал Джеймс, искренне радуясь за своего друга. По крайней мере хоть один из них счастлив. Проклятие! Он снова ощутил острую жалость к себе. Должно быть, действие бренди заканчивалось.

– Продвижение по службе идет успешно, если твой отец прежде был первым лордом Адмиралтейства. – Этан пожал плечами, из скромности преуменьшая свои заслуги. – Так или иначе, я сейчас в городе из-за женитьбы брата. Помнишь Джона?

– Помню только, что он любил математику.

– А больше о нем и нечего сказать. Зануднейшая скотина из всех, кого я когда-либо знал. Но тем не менее он мой брат. Как было предопределено судьбой, он нашел девицу, такую же скучную, как он сам, и они обвенчались вчера в соборе Святого Павла. А я, исполнив таким образом свои семейные обязанности, завтра же еду в Портсмут. Оттуда я на первом же корабле, направляющемся в Гибралтар, возвращаюсь на «Тезей».

– Господи, я отдал бы все на свете, чтобы отправиться с тобой! – вздохнул Джеймс.

– Так в чем же дело?

– Я обещал жене, что не завербуюсь.

– Ты сказал, что обещал ей не вступать в армию.

Джеймс буквально подскочил в кресле.

– Клянусь Богом, ты прав! – воскликнул он. – Я так и сделаю.

Его друг усмехнулся, и Джеймс на мгновение почувствовал, будто они снова в Итоне, задумали какую-то очередную проделку и ждут назначенного момента в тревожном предвкушении.

– Заметь, – сказал Этан, – жизнь на море не из легких. По временам она чертовски неудобна. Придется долгие месяцы обходиться без женщины, и ты не сможешь получить чин выше гардемарина. В Адмиралтействе на этот счет строгие правила.

– Это меня не волнует, – поспешно ответил Джеймс.

Его друг одобрительно кивнул.

– В таком случае я буду рад принять тебя на борт. Вскоре предстоят боевые действия, попомни мои слова. Отец сказал мне, что французский флот скапливается в Тулоне. Питт считает, что проклятый корсиканский выскочка планирует захватить все Средиземноморье, но мы скоро положим этому конец.

Скоро, думал Джеймс, стоя на палубе корабля, которая, раскачивалась у него под ногами. Правильнее было бы сказать, опрокидывалась. Контр-адмирал сэр Горацио Нельсон прибыл в Гибралтар, чтобы руководить операцией против генерала Бонапарта в Средиземном море, но французский флот постоянно ускользал. Месяц назад они узнали от моряков с проходящего корабля, что Наполеон захватил остров Мальту. Нельсон полагал, что Мальта – всего лишь краткая остановка на пути Бонапарта к главной цели – захвату Египта, чтобы открыть Франции дорогу в Индию.

Перспектива вторжения французских войск в южную Индию привела английское правительство и вкладчиков британской Ост-Индской компании в ужас. Таким образом, весь английский флот направили к берегам Египта, но никаких признаков французских кораблей так и не обнаружили. «Скоро», – снова напомнил себе Джеймс, и губы его изогнулись в полуулыбке.

Витаешь в облаках?

Джеймс оторвался от поручней и увидел Этана, смотревшего на него с изумлением. Улыбка его тут же растаяла, когда он ответил:

– Я думал об Изабелле.

– Опять?

Джеймс пожал плечами и отвернулся, снова уставившись на волны.

– Похоже, я ничего не могу с этим поделать. Не знаю почему, но чем бы я ни занимался, мысли мои устремляются к ней.

– Может быть, ты по ней скучаешь?

Тихо заданный вопрос мгновенно перенес Джеймса назад, в ночь первого бала Изабеллы…

– Т-ты по мне скучал?

– Я не хотел.

– Но скучал?

Он действительно по ней скучал. Скучал по ней даже больше, чем по Генри, который был его лучшим другом в течение уже более десяти лет. Он скучал по ней сильнее, чем мог когда-либо даже вообразить. Он машинально потирал грудь, словно стараясь прогнать постоянную ноющую боль, поселившуюся там.

– Я чувствую себя так, будто оставил там часть себя, – признался он сдавленным шепотом.

Этан, утешая, положил ему руку на плечо.

– Я думаю, может быть, это было твое сердце? А еще мне кажется, что ты не решился сказать мне всю правду тогда, несколько месяцев назад, в Лондоне, хм?

Джеймс согласно кивнул, хотя почти его не слушал.

– Я постоянно думаю: все ли с ней в порядке? Мне бы уже сообщили, если бы она ждала ребенка, как ты думаешь?

– Ре-бенка? – растерянно сказал Этан. – Так вот в какой сомнительной ситуации вас застали! И как, скажи на милость, – он ткнул пальцем в грудь Джеймса, – ты мог оказаться в подобной ситуации с девушкой, в которой видишь свою сестру?

– Я так сказал? – Джеймс слабо улыбнулся.

– Не сомневайся.

– Возможно, я опустил несколько мелких подробностей.

– Мелких… Ты не сказал, что делил с девчонкой постель.

– Во-первых, эта девчонка теперь моя жена. А во-вторых, я не делил с ней постель, – глухо сказал Джеймс. – Я спал с ней однажды – один раз – и…

– И тебя поймали, – закончил его друг.

– Ну… не совсем.

– Она кому-то сказала? – Этан нахмурился.

– Нет.

– Значит, ты кому-то сказал?

Джеймс помедлил, затем, печально улыбнувшись, признался:

– Знаешь ли, полагаю, это я.

– И кому же ты сказал?

Джеймс набрал полную грудь воздуха и выпалил, наблюдая за реакцией друга:

– Ее родителям! – Он тяжело вздохнул.

Этан расхохотался.

– Ее родителям? Ты рассказал ее родителям? Тебя не поймали в мышеловку, мой друг. Ты сам протянул ногу и попросил заковать тебя в кандалы.

– Чепуха! Кроме того, ты путаешь метафоры.

– А ты умышленно избегаешь правды. Ты хотел жениться на этой девушке.

– Поверь мне, не хотел. Но я лишил ее невинности, у меня не оставалось выбора.

– Ну, полно, если бы ты держал рот на замке, никто бы ничего не узнал. Она была бы не первой девушкой, взошедшей на брачное ложе, разбив свой хрустальный кувшинчик, и далеко не последней.

– Но даже и тогда она могла бы ждать моего ребенка, – сказал Джеймс.

– Ба! Ты мог подождать месяц, чтобы посмотреть, так ли это. Нет, думаю, что в глубине души ты хотел жениться на ней. Не забывай, я тебя знаю. Я знаю тебя еще с тех первых дней в Итоне, когда у нас обоих еще молоко на губах не обсохло. Нет такой силы на свете, которая заставила бы тебя сделать что-нибудь, чего ты не хочешь.

– Но…

– Нет, что бы ты ни говорил, ты хотел на ней жениться. Чего я никак не могу понять, так это почему ты сбежал после венчания.

– Я спал с ней однажды, – сказал Джеймс, – и не могу сделать это снова.

– Так плохо? Тогда заведи любовницу. Ты можешь себе это позволить. Большинство мужчин…

– Нет, – прервал его Джеймс, – проблема совсем не в этом.

– Тогда в чем?

– Ты веришь в предзнаменования?

Этан опешил, пораженный внезапной сменой темы разговора.

– Предзнаменования вроде «Красное небо вечером – морякам на радость, красное небо утром – морякам предостережение»? Да ладно, каждый моряк знает, что в этом нет ни крупицы правды. Так в чем же дело?

– У меня было видение, действительно предостережение, перед тем как мы с Изабеллой обвенчались.

– Продолжай.

Джеймс закрыл глаза и зарылся пальцами в волосы. Его голос превратился в еле слышный шепот, когда ужасающая сцена снова разыгралась перед его мысленным взором.

– Это было ужасно. Я снова присутствовал похоронах матери. Но я был уже взрослым мужчиной, а не мальчиком. День выдался ненастный, небо затянуто грозовыми тучами. Я подошел к краю могилы, чтобы бросить горсть земли на гроб, и увидел, что крышка гроба отсутствует. И тут я осознал, что в гробу лежит не моя мать с маленькой сестренкой, а Изабелла, а рядом с ней – наш ребенок.

– Боже мой, – прошептал Этан.

Джеймс кивнул и открыл глаза.

– Это было предостережение, – мрачно произнес он. – Я не могу находиться рядом с женой и не желать ее. Но я не могу овладеть ею. Я не хочу рисковать. Если она забеременеет, это убьет ее, как это убило мою мать. Я не могу… – Он судорожно вздохнул. – Я не могу ее потерять.

Этан долго молчал и наконец сказал:

– Я не верю, что это было предзнаменование. Если даже это и было предостережение, то оно возникло у тебя в мозгу от страха, что тебе придется гораздо больше заботиться о ней. Это предзнаменование, как ты его называешь, позволяет тебе оправдать свое отдаление от нее, как физически, таки эмоционально. Ты можешь сбежать и при этом убеждать себя, что это для ее же блага, что ты делаешь это, чтобы ее спасти.

– Совершенно верно! – рявкнул Джеймс.

– У ее матери были какие-нибудь проблемы во время беременности? – спросил Этан. – Помнится, ты говорил, что у твоей жены куча братьев и сестер.

Джеймс скрестил руки на груди и мрачно сверлил его взглядом.

– Значит, правда. У тебя нет никаких причин, кроме этого видения, думать, что у твоей жены возникнут сложности с родами. Из-за своего прошлого ты боишься слишком сблизиться с кем-то, слишком привязаться к кому-то. Но уже поздно, Джеймс. Ты влюблен в свою жену, и безумно влюблен.

– Ничего подобного.

– Да, – решительно заявил Этан. – Влюблен. Вопрос в том, собираешься ли ты провести остаток жизни в бегах? Мы все – каждый из нас – можем в любой момент умереть. Никто не знает, сколько времени ему даровано судьбой.

– Хватит! – отрезал Джеймс, стиснув зубы.

Его друг не пожелал прислушаться к предупреждению.

– Ты хочешь провести все это время в печали, чувствуя себя несчастным, таким, как сейчас? Разве не лучше жить со своей женой, растить детей в счастливой любящей семье, которую ты отвергаешь? А как насчет наследника? Кто унаследует графство, если ты будешь бездетным?

– После моей смерти род Шеффилдов прекратится, и я предполагаю, что титул и поместья снова отойдут короне. – Он горько рассмеялся. – Мой дед перевернется в гробу, когда этот день настанет.

Этан нахмурился, явно не одобряя друга.

– Не знал, что ты такой эгоист, – тихо промолвил он.

– Эгоист?! – взорвался Джеймс. Его вспышка привлекла внимание нескольких матросов, работавших на палубе под ними. Они подняли головы и, заслонив ладонью глаза от солнца, пытались разглядеть, из-за чего шум.

Джеймс отступил на пару шагов от поручней и понизил голос. – Ты вырос в семье. У тебя были отец, мать, брат, все они любили тебя. Ты понятия не имеешь, каково приходилось мне, что мне довелось выслушать.

– Прекрати думать о себе! Ты ненавидел своего деда. Я тебя понимаю. Он был холодным бесчувственным мерзавцем, и я не виню тебя в том, что ты терпеть его не мог. Но ты не должен думать только о себе.

– Я…?

Этан поднял руку, призывая его к молчанию.

– Каждое решение, которое ты принимаешь, каждый твой поступок сказываются на других. Если все твои земли отойдут короне, пострадают твои арендаторы. Вместо лорда, который успешно управляет своими поместьями и присматривает за ними, они окажутся во власти жадного принца Георга. Хотя твой дед уже давно лежит в земле, ты все еще позволяешь ему управлять тобой. Тобой движет ненависть.

– Извините, капитан! – крикнул молодой офицер, подбежав к ним.

– Уже иду, лейтенант! – крикнул Этан в ответ и повернулся к Джеймсу. – Прошу тебя, подумай над тем, что я сказал, – произнес он и зашагал прочь.

Джеймс снова занял свое место у поручней, устремив невидящий взгляд на сверкающие лазурные воды Средиземного моря. В мозгу его хаотически роились неясные, полуоформившиеся мысли. Впервые с тех пор, как он вышел в море, Джеймс рад был, что на борту «Тезея» царит полное спокойствие. Похоже, ему и впрямь слишком многое нужно обдумать.

У берегов Египта в Средиземном море

1 августа 1798 года

Поиски французского флота закончились. Четырьмя днями раньше капитан «Куллодена» Троубридж получил подтверждение, что французские боевые корабли идут на восток. Британский флот бросился им наперерез к беретам Египта. Англичане достигли Александрии раньше, в тот же день. Порт, всего несколько недель назад опустевший, был теперь забит французскими транспортными судами. Нельсон приказал своим кораблям курсировать вдоль берега.

Все корабли подготовились к бою; палубы были очищены, пушки заряжены. Едва стемнело, на флагманском корабле Нельсона «Авангард» подали сигнал: «появился враг». Джеймс стоял рядом с Этаном на шканцах, когда подняли флаг. Этан посмотрел на эскадру французских кораблей в подзорную трубу, затем передал ее Джеймсу. Вице-адмирал д’Эгальер, командующий французской эскадры, сомкнул ряды и поставил свои корабли на якорь в мелководном заливе Абукир.

– Вот и пришло время, – сказал Джеймс, возвращая подзорную трубу другу. В течение долгих месяцев, пока продолжались поиски французского флота, адмирал Нельсон имел обыкновение часто созывать на флагманский корабль всех своих капитанов и обсуждать планы предстоящей битвы. Джеймс знал от Этана, что им предписано немедленно атаковать. Когда последние отблески палящего солнца скрылись за горизонтом, на англичан обрушился ураганный огонь французских батарей с острова Абукир. Им вторили залпы бортовых орудий с вражеских кораблей.

Этан повернулся к Джеймсу. Глаза его пылали в предвкушении битвы.

– Да, – отозвался он. – Время пришло. – И он приступил к действиям – истинный капитан корабля, – громко отдавая приказания и подбадривая команду. Моряки были готовы к бою. Они не горели желанием драться, но после долгих месяцев ожидания были готовы. Больше всего им хотелось покончить с этим.

Джеймс больше не сомневался в том, что хочет вернуться домой. Он много размышлял с тех пор, как Этан отчитал его. Он не был уверен, что во всем разобрался, но одно стало ему совершенно ясно: он любит свою жену. Он любит Изабеллу, И вместо панического страха, который, как он ожидал, должен был сопровождать такое открытие, он ощутил умиротворение и покой. Он провел всю свою жизнь в борьбе и противостоянии с дедом, постоянно подавляя свои чувства, избегая сближаться с другими людьми. Но Изабелле каким-то образом удалось преодолеть линию его обороны и пробить брешь в стене, которой он окружил свое сердце. Он устал бороться с ней, устал бороться с судьбой. Он проиграл эту битву, но при этом выиграл нечто более ценное. В первый раз с момента прибытия в Шеффилд-Парк Джеймс ощутил желание жить, обрел надежду на счастливое будущее – будущее с Изабеллой. По каким-то причинам, недоступным его пониманию, она любила его.

Он, разумеется, все испортил, покинув ее. Она расстроится, узнав, что он служит на военном корабле, но не перестанет его любить. Она сама сказала, что всегда любила и всегда будет его любить. И он сделает все возможное, чтобы она не разлюбила его, и постарается сделать ее счастливой. Но для этого прежде всего нужно было выжить. С тяжелым сердцем занял Джеймс свою позицию у поручней с заряженным пистолетом в руке. Этан знал, что он превосходный стрелок, и поручил ему убрать капитана вражеского судна, как только они возьмут его на абордаж. Подгоняемый северным ветром британский флот во главе с «Голиафом» и «Старательным» атаковал французов. Неожиданным маневром капитан «Голиафа» провел свой корабль за линию французских судов, им в тыл со стороны берега, где закрепился и открыл огонь. Его примеру последовал «Старательный», а через некоторое время «Орион» и «Отважный».

Этан тоже направил «Тезея» вдоль берега, миновал ряд судов и атаковал французский корабль «Спартанец». Когда «Тезей» содрогнулся, настигнутый залпом с вражеского корабля, пробившим батарейную палубу, Джеймс напряг силы и приготовился. «Тезей» ответным залпом расколол корпус вражеского корабля. Джеймс внимательно оглядел его палубу в поисках французского капитана. Не обнаружив его, он прицелился в одного из матросов, суетившегося у фальконета. Эти маленькие подвижные пушки, заряженные сдвоенными ядрами, могли быстро вывести из строя мачты и снасти корабля.

Следующий сокрушительный залп врага угодил в верхнюю палубу всего в десяти футах от Джеймса. Он в ужасе наблюдал, как людей, которых он знал, людей, которыми начал восхищаться, взрывом разорвало на куски. Другие были сражены пулями или искалечены деревянными обломками расколотой палубы. Ошеломленный зрелищем кровавой бойни, Джеймс взял себя в руки и сосредоточился. Он перезарядил пистолет и поискал глазами следующую мишень.

Однако невозможно было отгородиться от криков раненых. Их вопли сливались в общую симфонию боли, неотступно звучавшую в ушах, в противоположность еле слышной мелодии «Правь, Британия», доносившейся с палубы «Авангарда», где играл военный оркестр. Флагманский корабль Нельсона вступил в битву со стороны моря и, заняв позицию напротив «Тезея», атаковал «Спартанца» с другой стороны. Жестокая битва длилась несколько часов. Палуба корабля была залита кровью. Мертвых выталкивали за борт, чтобы освободить место для раненых. Оба корабля были сильно повреждены. Это был бой насмерть – каждый моряк сознавал это, – но Джеймс не собирался умирать. Только не теперь, когда у него появилась причина жить. Его одежда была порвана и забрызгана кровью павших соратников. Но не ради них он не желал сдаваться.

Когда его руки ломило от непрерывной стрельбы, а ноги начинали подгибаться от напряжения из-за необходимости постоянно увертываться от взрывов, сотрясавших корабль, Джеймс вызывал в памяти образ Изабеллы, и это придавало ему сил. Когда густые клубы дыма, застилавшие небо, обжигали ему легкие и разъедали глаза, он шептал потрескавшимися губами имя Изабеллы, и это помогало ему не терять мужества. И когда изнеможение и безнадежность грозили поглотить и погубить его, он вспоминал ее нежный голос, обещавший любить его вечно, и черпал в нем надежду.

Джеймс получил небольшую передышку, когда битва приостановилась, после того как загорелся флагман французов, «Восток». В предвидении взрыва, который был неизбежен, стоило огню добраться до склада боеприпасов, все корабли поспешили удалиться насколько возможно от пылавшего судна. Кроме того, из предосторожности моряки поливали морской водой снасти и деревянные части кораблей. Команду «Востока» начала покидать судно. Матросы бросались воду и изо всех сил старались отплыть как можно дальше – от этого зависела их жизнь.

Когда грянул взрыв, казалось, будто пламя ада вырвалось из-под морского дна и, пронзив толщу воды, прорвалось на поверхность, уничтожая и опустошая все на своем пути. Горящие обломки корабля и члены его команды на сотни футов взлетели в воздух. Моряки обоих враждующих флотов потрясенно наблюдали эту картину. Стрельба прекратилась. Зловещая тишина воцарилась над полем боя. А затем остатки погибшего корабля начали дождем падать с неба, и вскоре весь залив был усыпан обгоревшими растерзанными телами.

Тугой комок подкатил к горлу Джеймса при виде этой картины. Хотя французы и были его врагами, каждый из них был чьим-то сыном, братом, мужем или отцом. «Большинство из них скорее всего понятия не имели, ради чего сражаются», – думал он, задаваясь вопросом, что будет с теми, кого они оставили дома, кого любили. Джеймс так погрузился в размышления, что не заметил, как битва возобновилась, и опомнился, лишь ощутив острую боль в правом плече, которое пробила пуля. Он ухватился за поручни, ошеломленный тем, насколько это мучительно.

Пока он пытался преодолеть боль, вторая пуля попала ему в бок, прямо под ребрами. Джеймс пошатнулся и зажал бок рукой, чтобы остановить кровотечение. Он свалился на палубу, в глазах у него потемнело. На мгновение встревоженное лицо Этана проплыло перед его взором, и затем тьма поглотила его. Он слышал, как его друг зовет корабельного врача, но звук становился все тише и тише.

«Вот и конец всему», – понял он. Ему суждено умереть здесь, истекая кровью, на корабле в Средиземном море, вдали от Изабеллы. Он даже не успел признаться ей в любви. Он много чего не успел сделать и сделал много такого, о чем глубоко сожалел, но это было самое худшее. Собрав все свои силы, как ни мало их оставалось, он позвал Этана.

– Ты должен кое-что для меня сделать, – прохрипел он. При каждом слове острая боль пронзала тело.

– Все, что угодно, – сказал Этан. – Как только Райт залатает тебя, ты…

– Нет, – печально прошептал Джеймс. – Скажи Иззи… – Он с трудом дышал. – Скажи, что я любил ее.

И когда призраки тьмы увлекли его за собой в пучину мрака, ему показалось, что он услышал ее хрипловатый смех и ощутил слабый запах жимолости, принесенный ветром.