Текст книги "Темная алхимия"
Автор книги: Сара Лаветт
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
После того, как Гисла Шмидт повесила трубку, воцарилось молчание. Затем Сильвия сказала:
– Мне начинает казаться, что если в твою жизнь вошла Кристин Палмер, то все меняется. Ты никогда не будешь прежним.
Сильвия одна, в своем доме. Трясущимися руками она открывает дверцу шкафа. Ее одежда аккуратно развешана – слева брюки, посередине рубашки, справа жакеты. Одиннадцать пар туфель стоят в ряд.
Она закрывает дверцу и сталкивается лицом к лицу со своим отражением.
Но это не ее лицо, не ее волосы.
Кто ты?
Бледно-золотистая кожа, светлые волосы, длинная тонкая шея. Руки вытянуты вперед, в пальцах зажат шприц.
Что ты ищешь?
Грех!
Кто-то стучит в дверь. Она хочет закричать, позвать на помощь, но слишком поздно, они уходят. Она один на один с этой женщиной…
Сильвия резко проснулась и села в кровати. Она часто дышала, почти задыхалась, вся мокрая от пота. Сон. Это всего лишь сон. Держи себя в руках.
Номер в отеле. Лондон. Свитхарт.
Послышался шорох. Обернувшись, она заметила красные цифры на электронных часах – 2:31 ночи.
Она встала, стараясь успокоиться, и словно лунатик направилась к двери. Снова звук, резкий щелчок за дверью в коридоре.
Ее пальцы сомкнулись вокруг дверной ручки, повернули, толкнули.
Сильвия выглянула наружу – приглушенный зеленый свет, тишина. Она ощутила чье-то присутствие, посмотрела направо и увидела Свитхарта возле двери номера, в черном шелковом халате, черные блестящие волосы распущены по плечам. Ноги босые, мозолистые – забавно, что в такие странные моменты замечаешь подобные мелочи.
Он тоже пялился на ее босые ноги, нет, на ковер. Она проследила за его взглядом и увидела прямо возле своих ног коробку.
Свитхарт осторожно закрыл свою дверь, подошел, присел на корточки и стал рассматривать посылку.
– Что это? – прошептала Сильвия.
Он покачал головой.
– А ты как думаешь? – Он осторожно взял коробку двумя пальцами, занес в ее комнату и очень бережно опустил на пол.
Позвонил портье, коротко переговорил с ним, повесил трубку.
– Примерно двадцать минут назад коробка появилась у него на стойке, когда он выходил в туалет.
– Кто ее принес?
– Мужчина, без особых примет, в форме водителя такси. Коридорный не знал, надо ли доставить ее прямо сейчас или подождать до утра, поэтому решил просто оставить под дверью.
Свитхарт быстро и аккуратно собирал нужные ему предметы: чистую наволочку, ножницы, пинцет, перчатки.
– Поневоле вспомнишь о письмах с сибирской язвой, – сказала Сильвия.
– Не дыши, – бросил Свитхарт, вскрывая ножницами коричневую оберточную бумагу. Сильвия понимала, что он только отчасти шутит.
В посылке оказалась видеокассета с надписью: «ОПЕРАЦИЯ „АЛКАХЕСТ“».
– Универсальный растворитель, алкахест… алхимический термин, упоминавшийся в связи со Святым Граалем, – медленно произнес Свитхарт. – Философский камень, эликсир – элемент, производящий трансмутацию и, возможно, дарующий бессмертие.
– Могла ли Палмер в Портон-Дауне работать еще над одним проектом? – слабым голосом спросила Сильвия.
– Хороший вопрос.
– Похоже на записи, которые мы видели в «БиоПорт». – Она отбросила волосы с глаз. Зрачки расширились, радужка, обычно золотисто-каряя, при искусственном свете отливала серебром.
Свитхарт молча вставил кассету в видеомагнитофон и нажал кнопку.
Съемка велась ручной камерой, изображение и звук – такие же, как на пленке, что они смотрели раньше, «16-32-Р». Но эта запись оказалась куда страшнее.
Обезьянка-саймири, крошечная особь женского пола, тоскливо смотрела в объектив камеры. На стеклянном вольере виднелась кличка животного: САБРИНА.
Судя по всему, вполне здоровая и знакомая с процедурой, Сабрина по команде выполнила ряд упражнений на координацию и распознавание предметов.
Изображение пропало, затем снова появилось в тот момент, когда Сабрину опрыскали аэрозолем, как и на предыдущей пленке.
Часы в углу экрана показывали время – 07.13, дата относилась ко времени работы Палмер в Портон-Дауне над проектом «Никандр».
Изображение снова дернулось. По таймеру выходило, что прошло более двадцати четырех часов.
На этот раз обезьянка явно была не в себе, пассивна, не могла встать. Она спотыкалась, дрожала, смотрела остекленевшим, расфокусированным взглядом. Внезапно ее начало безудержно трясти. Она не могла стоять, все время заваливалась на бок, пасть открыта, зубы оскалены.
Следующий кадр: пустая клетка. Часы показывают 16.03, дата не указана.
Невозможно понять, в течение какого времени велась съемка – часы, дни или недели.
Меховая молния атаковала стекло вольера. Обезьянка без остановки бросалась на перегородку, пока не ударилась особенно сильно, после чего упала, задыхаясь, опустив голову, глаза расширены и наполнены ужасом. Мех в крови, она пыталась когтями рвать на себе шкуру. Она стонала, клацала зубами, пыталась подняться. Через минуту снова принялась за самоистязание.
– Она сошла с ума, – прошептала Сильвия, заставляя себя смотреть, как обезьянка полосует себе морду.
Пленка закончилась так же внезапно, как началась, экран стал синим.
– Боже мой, что же Палмер делала в Портон-Дауне? – хрипло проговорила Сильвия. – Что за ужас она создала?
Незадолго до рассвета в Лос-Аламосе спецагент Даррел Хупай вдруг заметил какое-то движение возле голубого спортивного «ягуара ХК8», принадлежащего Цели. Цель появилась внезапно, белокурое торнадо мелькнуло в линзах его бинокля. В пижаме, босая, она направлялась к двери дома с газетой в руке.
Он выругался: Откуда, черт ее побери, она появилась?
И что важнее: Где, мать ее, она была?
Он немедленно связался с руководством. Они провели небольшое совещание.
Процедура: наблюдение прервали; Цель вернулась домой в 20.13, переоделась и подготовилась ко сну в 20.44, свет в спальне выключила ровно в час ночи, все это время ее «ягуар ХК8» находился на стоянке, все это должным образом запротоколировано.
Установка: сиди спокойно, может, у нее снова бессонница, может, она просто решила пройтись или сходила за газетой.
Но тогда почему он ее не заметил?
Если она выскользнула в окно, если она переоделась в другой машине, если где-то неподалеку у нее припрятана другая машина.
У спецагента Хупая свело желудок. Он тряхнул головой.
Как ей удалось провернуть этот трюк с машиной?
Он крепко задумался над проблемой.
Он очень внимательно смотрел.
Да, смотрел он очень внимательно.
И теперь у него возникло тревожное чувство из-за того, что он пропустил момент бегства. Цель сделала ход, а ваш покорный слуга не заметил этого.
13
Алхимик… я хочу, чтобы вы были со мной… я не могу больше ждать, я утешаю себя мыслями о вас и о том, что скоро мы будем имеете.
Прошлой ночью сон: мертвые и умирающие повсюду, последствия биохолокоста, стенания призраков, жизнь Алхимика посвящена изучению грязи и несовершенства и поиску возможностей трансформации их в чистоту и совершенство. Поиски трансмутации неблагородных металлов в золото зародились в магии и таинствах. Алхимия породила науку химию.
Алхимик, я понимаю, чем вы были перед жаром и светом, и я понимаю, чем вы станете после трансформации.
Нечасто удается встретить родственную душу. Вы понимаете, что я предлагаю? Км. т. Истинное партнерство.
14
… слухи ходят давно, Рикиси…
Светящиеся буквы бежали по крошечному монитору наладонника Свитхарта. Тосиёри сообщал новости Силачу.
Тосиёри как всегда кратко ответил на закодированный вопрос: «Проект „Алкахест“?»
Свитхарт спросил: Что еще?
Он ждал, глядя в окно на Лондон. Площадь Пикадилли. Мигающие светофоры, уличные артисты, машины, едва различимые в тумане. Из-под колес машин летели брызги, от которых уворачивались пешеходы – мир суетился вокруг него. Но он находился в ином мире, живущем по своим незыблемым законам, где любая «реальность» могла расколоться, как поверхность зеркала, и обнажить другую «реальность», и так далее, и так далее.
Он бросил взгляд на слова, появившиеся на экране:
…страх сущего пришел из Содома… о некоторых инцидентах пресса так и не узнала… ни следа, ни намека, не дыши, смотри сам, хумейя 8732, путь к спасению, псалмы 0797, 099, 01, 102, 3, 3…
С помощью шифра Свитхарт занялся поиском в Интернете, выбирая сайты и статьи согласно закодированному указанию. Он собрал все фрагменты воедино.
Если «Проект „Алкахест“» существует в природе, в «БиоПорт» или где-то еще, то это сверхсекретный проект, посвященный разработке новой формы биотоксина, без запаха, без вкуса, не оставляющего никаких следов. По военным стандартам – идеальное биологическое оружие; пути заражения – через кожу, желудочно-кишечный тракт или дыхательные пути, оно не убивает, лишь калечит, поражая центральную нервную систему и мозговую деятельность жертвы. В мире, где идет война без правил, это потрясающее оружие, ведь оно еще и возлагает тяжкое бремя на здоровых, требуя огромных затрат, разрушая мораль и, в конечном счете, подрывая основы общества.
Иначе говоря, проще победить, если твои враги изувечены и безумны. Смерть – это слишком легко, увечье же означает, что уцелевшим придется заботиться о пострадавших.
Свитхарт уже знал, что название операции происходит от мифического алхимического эликсира. Это философский камень, недостающий компонент для алхимической трансмутации одних элементов в другие, подобной расщеплению атома, произведенному физиками.
Свитхарт собрался было сунуть наладонник в карман, но тут заметил последние строчки письма.
… если слухи обоснованы… остерегайся обмана… оглядывайся назад, Рикиси…
Опираясь на черный зонт вместо трости, Свитхарт перешел улицу и направился к обычной многоэтажке. Он шел мимо туристов, столпившихся у музея «Верю не верю», мимо продавщицы каштанов. От пикантного запаха жареных каштанов потекли слюнки.
На одиннадцатом этаже в маленьком угловом кабинете он встретился с двумя седовласыми джентльменами в темных костюмах. Они сидели напротив него за полированным ореховым столом, на котором лежали только его документы.
– Я благодарен вам за содействие.
Тот, что повыше и постарше, ответил Свитхарту натянутой улыбкой.
Тот, что помоложе, переплел пальцы за головой и сказал:
– У нас нет данных о проекте с таким названием или назначением.
– Вы знаете, что я связался с официальным представителем ФБР в Лондоне, – спокойно сказал Свитхарт. – Вы должны понимать, что расследование вышло за рамки полномочий Федерального бюро расследований. В дело вовлечены по крайней мере три страны, включая Великобританию и Соединенные Штаты. К тому же некий аналитик из МИ-6 проводит личное расследование…
– Если вы о мистере Лэнге, то, насколько нам известно, он находится в бессрочном отпуске до особого распоряжения. Все документы должны быть немедленно переданы в наши руки.
– Документы? Какие могут быть документы по несуществующему проекту?
– Мистер Лэнг незаконным путем получил доступ к секретной информации.
– Джентльмены, давайте начнем сначала, – очень мягко сказал Свитхарт, – нас интересует Лэнг, – он положил на стол видеокассету, – а вас интересует вот это.
Свитхарт вошел к себе в номер и обнаружил сидящую на кровати Сильвию. По коже побежали мурашки, когда он услышал голос Кристин Палмер «…спустя годы могут быть созданы лекарства от болезни Альцгеймера, эпилепсии, инсульта – первоочередной список неврологи…»
Звук внезапно оборвался – Сильвия подняла руку и щелкнула пультом. Изображение Палмер застыло на экране.
– Что ты делаешь?
– Смотрю документальный фильм, снятый Би-би-си, который ты припрятал в своем нижнем белье. Пытаюсь собрать информацию, понять, проникнуться, впитать, в общем, вся эта хренотень для создания профиля. – Она пожала плечами, не желая ссориться. – Минут двадцать назад звонил Люк.
– Ты расположилась как дома.
– Ты должен был с ним связаться. Он хотел сообщить что-то лично тебе. Уж поверь, я пыталась выведать у него, но этот парень совершенно неподкупен. – Она дотянулась до подноса с остатками ячменной лепешки и чашкой очень крепкого чуть теплого черного чая «кимун».[11]11
Кимун (Цихун Маофэн) – знаменитый китайский черный чай из провинции Аньхой. Производится из мелколистовой разновидности китайского чайного растения, традиционно поставлялся в Великобританию в качестве вечернего чая.
[Закрыть]
На кровати и на полу валялись коробки, досье и папки.
– Я вижу, ты сама тут во всем разобралась, – он выглядел недовольным. – Нашла что-нибудь интересное?
– Четыре новых и очень толстых досье. Это от Лэнга?
– Он прислал их сегодня утром, видимо, это и есть то, что он нарыл.
– А где была я?
– Спала.
– Почему Лэнг отдал их тебе?
– Возможно, он понял, что его дни сочтены, – пробормотал Свитхарт, направляясь к ней. – Его участие в расследовании подходит к концу.
– Ты спросил у него про видеокассету?
– Я с ним не говорил. – Лицо Свитхарта было совершенно спокойным, чистый лист. – Пленку прислал кто-то из «БиоПорт», Крэй, Йоргенсен, Уотли. А может, и Лэнг.
– Почему он просто не отдал ее нам? К чему такие ухищрения?
– Паранойя.
– Когда мы с ним снова встретимся?
– Мы с ним не встретимся. – Свитхарт посмотрел на часы. – Мы должны быть в Гэтуике в четыре часа. Выходим через сорок пять минут, так что собирайся. – Его глаза цвета стали и ржавчины не спрашивали разрешения, они приказывали.
Она смотрела на него, чувствуя, что он что-то скрывает – но что?
– В чем дело? Ты раскопал что-то новое? Где ты был утром?
– Гулял. – Его черные волосы, стянутые в узел, блестели от дождя. Прикрытые веками глаза казались загадочными, бездонными.
– Я беспокоилась.
– Я не думал, что задержусь, – сказал он слишком спокойно, подошел к окну, распахнул тяжелые портьеры и впустил в комнату серый, холодный свет. – Я зашел позавтракать в чайную. – В его резком голосе сквозило плохо скрываемое раздражение. – Все очень мило и оригинально.
– Я думала, что-то случилось. – Она покачала головой, с удивлением поняв, что одновременно напугана и сердита. – После вчерашнего, и еще эта пленка…
– Я решил дать тебе поспать, но мне следовало оставить записку. Извини.
Он покончил с извинениями, сел в кресло напротив, налил себе чаю в стакан. Его глаза остановились на Сильвии. Готов к действию, тело расслаблено. Ожидание.
Застывшее на экране изображение вдруг ожило: снова зазвучал голос Кристин Палмер, ее лицо показали во весь экран. На экране, как и в жизни, она излучала обаяние, ум и утонченную сексуальность. В ее движениях сквозило что-то странное, тревожное.
И тут Сильвия впервые заметила, что в классических чертах Палмер присутствовала легкая асимметрия – левый глаз заметно выше правого.
Палмер говорила, что ее группа работает над нейротоксичными веществами, выделенными из морских улиток и динофлагеллятов. Она повернулась к репортеру, объясняя: «Хотя сейчас эти болезни считаются неизлечимыми, но уже скоро создадут принципиально новые эффективные лекарства, и перспективы нашего исследования, наряду с прорывом в изучении стволовых клеток…»
Сильвия снова остановила пленку.
– Она и тебя сможет убедить, – сказал Свитхарт, – с ее-то харизмой.
– А ты видишь ее насквозь, – парировала Сильвия. – Она лжет, не Би-би-си, не зрителям – она лжет себе. Вот послушай этот фрагмент – смотри на нее и слушай.
Изображение Палмер снова ожило, она посмотрела на репортера, затем отвела взгляд: «Возможность с помощью современных технологий облегчить человеческие страдания – вот что заставляет меня трудиться каждый день».
Стоп-кадр. Сильвия возбужденно заговорила:
– Послушай эту четкую монотонную речь – она сдерживает себя. Посмотри, как она держится – отворачивается, прячет рот, это единственный момент на протяжении всего интервью, когда она физически избегает зрителя. И посмотри на ее мимику… когда она отворачивается, глаза широко раскрыты – гнев, брови подняты – страдание. Она не верит в свои слова.
Свитхарт взял у нее пульт. Молча перемотал, пустил фрагмент на замедленной скорости и потом не стал выключать.
Голос за кадром рассказывал, что токсины, выделенные из яда кобры, будут использоваться для лечения иммунных нарушений, токсины из яда скорпиона уже применяются для лечения опухолей головного мозга. Составляющие яда ботропса[12]12
Ботропс (Bothrops asper) – американская копьеголовая змея.
[Закрыть] можно использовать в качестве антибиотиков.
После фрагмента, посвященного промышленной значимости токсинов, диктор произнес стандартное предупреждение: «Разумеется, в исследовании животных ядов и других биотоксинов есть и темная сторона. В мире науки оно известно как „ЯБХ-оружие“ – ядерное, биологическое, химическое. Но в использовании биотоксинов в качестве оружия нет ничего нового, отравленные стрелы упоминаются еще в Книге Иова».
Он закончил, с энтузиазмом поразглагольствовав о грядущих чудесах медицины, камера отъехала назад, показывая доктора Палмер в лаборатории, одну, ни Саманты Грейсон, ни доктора Харриса Крэя, ни других участников проекта.
– Она не такая, как Адам Райкер, – медленно произнесла Сильвия, – у Райкера была одна основная потребность – он стремился контролировать отношения силой, вот что заставляло его убивать. Кристин куда более сложная личность.
Сильвия настолько увлеклась, что даже не заметила, как назвала Палмер по имени, впрочем, она могла бы это легко объяснить: дистанция между психологом и его мишенью сокращалась.
– Кристин одолевают сомнения по поводу ее работы. Да и как ей не сомневаться? Она разрабатывает противоядия и лекарства и в то же время создает новые токсины, новые яды, новое биологическое оружие. Как же ей не сомневаться? – она смотрела на Свитхарта невидящими, потемневшими от страха глазами. – Я считала, что наша задача – создать психологический профиль серийного отравителя.
– Так и есть, – отрезал он.
– Но теперь я знаю, с чем мы имеем дело – токсины, биологическое оружие…
– Сильвия…
–..мне страшно, вокруг сплошные тайны, все нам лгут, и как в таких условиях можно работать?
– Сильвия, стоп. – Он придвинулся к ней. – Сначала ты сказала верно, мы создаем профиль серийного убийцы. А что там творится в Портон-Дауне или «БиоПорт», что такое проект «Никандр» – это не наше дело.
Она посмотрела на него:
– Но нельзя же не обращать на это внимания.
– Можно, – сказал он твердо, – именно так мы и сделаем.
По пути в аэропорт такси остановилось в центре района под названием Ковент-Гарден.
Сильвия, закутавшись в ярко-синий плащ, шла за Свитхартом по узкой аллее. На полпути он остановился перед массивной дверью старого здания. Из водостока лило, и на лестнице образовалась лужа. Сильвия прочитала полустертую надпись на деревянной табличке: «ТЕАТРАЛЬНЫЙ СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД».
Как ни странно, когда Свитхарт потянул засов, дверь открылась. В здании театра оказалось темно. Свитхарт поднялся по небольшой лестнице, подошел к древней конторке и коротко, шепотом переговорил с человеком в форме. Тот покивал и указал на полутемный коридор, куда Свитхарт и направился, к свету и голосам.
Сильвия затаила дыхание, когда они дошли до кулис и оказались слева от сцены, позади декораций, вокруг царил таинственный полумрак. Рядом суетились призрачные фигуры: рабочие сцены и актеры, ожидающие своего выхода.
Внезапно кто-то произнес: «Дорогу ей!»
Со сцены донесся голос: «Что там за суматоха?»
Сильвия отскочила – мимо прошмыгнула женщина, оставив за собой шлейф запахов: косметика, апельсиновая корка, пот. Актриса неторопливо выступила на сцену, все внимание зала устремилось на нее. Она была одета в белое и двигалась с необычной грацией.
Сильвия завороженно смотрела, как Офелия поет свою безумную песню. Свитхарт привел ее на эту шекспировскую трагедию к моменту объяснения между королем, Лаэртом и его обреченной сестрой. Офелия сошла с ума, узнав, что отец погиб от меча ее возлюбленного; Лаэрт – вне себя от горя, он жаждет мести.
Но во всем виноват король, – размышляла Сильвия, – кровожадный король со своим ядом.
Но вот сцена закончилась, актриса убежала за кулисы, Свитхарт пошел за ней.
– «Гамлет»? – прошептала Сильвия, следуя за ним по пятам. – Ты это к чему?
– «Гамлет». – Он тихо постучал в дверь гримерки, за которой исчезла Офелия.
Раздался голос:
– Открыто.
Они вошли в маленькую захламленную комнату.
– Я вас жду, – сказали из-за ширмы. – Располагайтесь, подождите минутку.
Они присели. Сильвия сгорала от любопытства. Она принялась рассматривать туалетный столик, заставленный баночками, клеем, лосьонами, пудрой, кисточками, карандашами. На зеркале висело потрепанное расписание репетиций, на стуле лежала открытая рукопись с подчеркнутыми строчками.
Определенно не Шекспир.
Из-за ширмы вышел мужчина. Он уже снял белокурый парик и лиф и остался в длинной струящейся юбке. Он широко улыбался, зубы на фоне белого грима и красной помады казались желтоватыми.
Сильвия не смогла скрыть удивления.
– А вы ожидали увидеть манящий блуждающий огонек? – спросил он. – У нас авангардная постановка «Гамлета», дорогуша.
– Доктор Сильвия Стрэйндж, позвольте представить вам достопочтенного сэра Энгуса Блэкмора, – произнес Свитхарт.
Сэр Энгус приподнял над головой воображаемую шляпу и поклонился.
Сильвия послала мрачный взгляд коллеге, прежде чем обратиться к высокому и, как она теперь заметила, довольно красивому актеру.
– Сэр Энгус, очень приятно. Однако мы вторглись в вашу комнату для переодевания…
– Просто Энгус. – Он достал из-за уха сигарилью. – Комната для переодевания – это фальшь, подделка, обман, наглая ложь. Чулан для переодевания, шкаф для переодевания, каморка для переодевания, нора для переодевания – но не комната, ни в коем случае не комната.
Сильвия взяла со стола тонкую золотую зажигалку, высекла пламя и поднесла к сигарилье. Сладкий резковатый запах наполнил воздух.
– Спасибо, голубушка. Все это так занятно. – Его руки грациозно описывали круги в воздухе, создавая завитки из дыма. – Мое прибежище. Ваше исследование больного рассудка. Мой больной рассудок. Вы пришли по адресу. – Он посмотрел на них, рука на бедре, густо подведенные черным глаза, белый грим.
Сильвия осознавала, что откровенно пялится на него. А Свитхарт сказал ей, что они едут поговорить со старым партнером Палмер.
Что значит – партнером? Другом? Однокашником? Родственником?
– Мы с Крисси были вместе, – Энгус подмигнул, наслаждаясь удивлением Сильвии. – Ушшеный и трагишшеский актер, – прошепелявил он, словно кот Сильвестр,[14]14
Персонаж «Песенок с приветом» – серии мультфильмов студии «Уорнер бразерс», выходившей в 30—60-х гг.
[Закрыть] – шшрезвышайно романтишшно. – Повернувшись к зеркалу, он окунул губку в кольдкрем и принялся стирать грим с лица. – Несмотря на платьице, дорогуша, я не питаю склонности к мальчикам.
– Я вовсе не… – пробормотала Сильвия. – Даже если… я не… в общем, неважно. – Она вздохнула, а Свитхарт округлил глаза.
Энгус улыбнулся:
– У меня с детства все пошло кувырком. Мы росли вместе. – Он рассматривал свое отражение в зеркале, тщательно протирая все складки и морщины лица. – Я знал ее отца, невероятный человек, почти Господь Бог, правда. И я дружил с Эйвери Уинтером, еще одной любовью всей ее жизни.
Свитхарт почти не двигался с тех пор, как они зашли в гримерку. Казалось, только в неподвижности его габариты не бросались в глаза. Он внимательно слушал актера.
– Кристин и Эйвери были обручены лет сто, можно сказать, обещаны друг другу с пеленок. Но свадьба отменилась из-за его болезни, рака. С большой буквы «Р», как говорят у вас за океаном. – Уголки его рта опустились, лицо стало похожим на гротескную маску Трагедии. – Кристин все равно хотела, чтобы они поженились, но Эйвери отказался. Из гордости, мужества, чести – качеств, которых нет у меня. Я должен был быть их шафером. Все это невыносимо печально.
Он отбросил губку, взял ватные шарики и флакон тоника. Комнату заполнил резкий запах спирта.
– И на редкость подозрительно. Два самых значимых в жизни Кристин человека умерли в течение месяца, один за другим. – Он нахмурился. – Выходит, что Эйвери сыграл в ящик, а я оказался на переднем плане. Не слишком красиво выглядит, верно? – Но он казался вполне довольным собой.
На несколько секунд воцарилось молчание, затем Энгус пожал плечами:
– В химии я сроду ничего не понимал. Меня даже из частной школы вышибли. Я гожусь только на то, чтоб кривляться и трахаться. Так мне Крисси говорила.
– Вы поддерживаете отношения с доктором Палмер… Кристин? – спросила Сильвия.
– Не видел ее с тех пор, как она уехала из Лондона. Примерно полгода.
– Но вы общаетесь? – спросил Свитхарт.
Энгус кивнул, жеманно улыбнувшись:
– Она позвонила мне вчера вечером. Якобы узнать, как поживаю, но я-то знаю, зачем она звонила. – Он выдержал драматическую паузу, выщипывая бровь. – Хотела выяснить, не интересуется ли кто.
– Интересуется чем?
– Ею самой, – он неодобрительно поджал губы. – Я ответил, что со мной никто уже лет сто не разговаривал. – Он выпрямился на стуле. – Ну я ведь и не солгал. Но если вдруг она позвонит сегодня, придется сказать, что ко мне на огонек заглянула парочка янки.
– А она позвонит?
– Это не в ее духе, – сказал Энгус. – Раз в полтора месяца, не чаще. Если только ты не самец года.
Сильвия моргнула, подскочив:
– У нее есть постоянные любовники?
Энгус фыркнул:
– Постоянные, переменные, тупые, совращенные; вольная птичка наша Кристин. Она знакомится с ними в Интернете, полная анонимность. Думаю, ее амуры помогают не забывать, кто она, – тихо произнес он. – Помогают помнить, что и она смертна.
Он смотрел в спину Свитхарта, теперь же перевел взгляд на Сильвию.
– «Как все другое отлетело вдруг: сомнение, отчаянье, испуг… И муки ревности зеленоглазой!»[15]15
У. Шекспир, «Венецианский купец», акт 3, сцена 2, пер. Т. Щепкиной-Куперник.
[Закрыть]
– «Лир»? – предположила Сильвия.
– Ай-яй-яй, – Энгус погрозил пальцем.
– Когда вы с Кристин были любовниками, – спокойно спросил Свитхарт, – над каким проектом она в тот момент работала?
– Мы с Крисси балуемся последние лет тридцать, время от времени, там-сям. Но если вы о том коротком периоде, когда мы притворялись, что у нас серьезные отношения, он продлился меньше двух лет. – Он многозначительно посмотрел на Свитхарта и вытянул губы. – Тогда она работала в Нидерландах и консультировала по всему миру: Африка, обе Америки, Азия, Япония. Если я ничего не путаю, Япония тогда для нее много значила.
На этот раз Сильвия обратила внимание, что он явно подчеркнул последнюю фразу.
Но не успела она вставить слово, как Энгус снова заговорил:
– В то время она делала то же, что и всегда, – сказал он театрально, каждый жест привлекал внимание к человеку, к актеру. Он так давно лицедействовал, что, возможно, уже и не замечал своей наигранности. – Изучала каких-то жутких уродцев и их мерзкие выделения.
– Нейротоксины? – Сильвия смотрела то на Энгуса, то на Свитхарта.
– Они самые.
– Ее финансировали частные лица или правительство?
– И то, и другое. Частное предприятие, но правительство тоже имело свой кусок пирога, – он снова нахмурился. – Кристин тревожило то, что лаборатория творила с плодами ее трудов.
– Что значит «тревожило»?
– Вгоняло в истерику, угнетало, заставляло испытывать вину. – Он помолчал.
Лишенное театральной неестественности, его лицо словно принадлежало другому человеку – постаревшее, усталое.
– Понимаете, они все время лгали ей, и эта работа была… «защита-нападение». Защита одного – это нападение на другого, как говорится. Все так запутано, верно?
– И что же она сделала?
– А это вы у нее спросите.
– Она когда-нибудь лечилась в санатории или больнице? – спросил Свитхарт.
– А, в психушке. Все бельишко уже переворошили? – печально улыбнулся Энгус. – Впрочем, это не такая уж тайна. После смерти отца, а вскоре и Эйвери… Ей требовалось время… – он мрачно посмотрел на свои руки. – Кристин отправилась в клинику. И там ей стало лучше.
Теперь он ушел в себя, взгляд стал задумчивым, выражение лица отсутствующим.
– Я все еще люблю эту женщину. Я всегда буду любить ее. Знаете, она удивительная актриса, куда мне до нее. Госпожа Кристин Палмер.
– А как насчет доверия? – Сильвия отвела взгляд от Свитхарта. – Вы ей доверяете?
– Я бы доверил ей свою жизнь.
Внезапно Свитхарт шевельнулся.
– В каком состоянии Эйвери пребывал перед смертью?
– Он хотел умереть.
– Он просил Кристин помочь ему?
– Почему бы и нет? Он даже меня умолял придушить его подушкой, но я в таких делах не силен.
– А Кристин? Как вы думаете, она способна на убийство?
– «Но тише! Ветром утренним пахнуло. Потороплюсь. Когда я спал в саду в свое послеобеденное время, в мой уголок прокрался дядя твой, с проклятым соком белены во фляге, и мне в ушную полость влил настой…»[16]16
У. Шекспир. «Гамлет», акт 1, сцена 5, пер. Б. Пастернака.
[Закрыть] – голос сэра Энгуса Блэкмора погас, он прижал руку к сердцу. – Я никогда бы не полюбил женщину, которая не способна убить.
– Вы упомянули о других любовниках Кристин, – начала Сильвия.
Но сэр Энгус приложил к уху ладонь и воскликнул:
– Чу! Я слышу, меня призывают! – он поспешно напялил белокурый парик и влез в верхнюю часть костюма.
Свитхарт повернул ручку, замок щелкнул, в приоткрытую дверь ворвался сквозняк. Она дотронулась до руки актера.
– Я вижу, что вы заботитесь о Кристин, но почему же тогда вы решили поговорить с нами?
– Больна не моя Крисси. Это все правительства, их секретные проекты, они используют блестящие умы, несмотря на их хрупкость. Бюрократия – вот настоящая болезнь, никто не хочет брать на себя ответственность, никто ни в чем не виноват, ведь все решения принимает правительство или корпорация. – Он повернулся к зеркалу. – Знаете, у вас очень милое и открытое лицо.
Он поднял руки, как бы обхватив ладонями отражение Сильвии:
– «Мой друг, как в книге, на твоем лице легко прочесть диковинные вещи».[17]17
У. Шекспир. «Макбет», акт 1, сцена 5, пер. Б. Пастернака.
[Закрыть] – Немного «Макбета» для доктора Стрэйндж
Они опаздывали, последние пассажиры уже прошли таможенный контроль и поднялись на борт самолета, следующего рейсом 6312, вылет из Гэтуика в 16.15, прибытие в Альбукерк в среду, остановка в Атланте в 11.14. В среду.
Время полета четырнадцать часов двадцать шесть минут.
Когда самолет набрал высоту, Сильвия аккуратно сложила руки на коленях и повернулась к Свитхарту. Его глаза, холодные и серые, постоянно меняли цвет, словно океан перед штормом.
– У тебя интересная манера, Свитхарт. – Ее голос звучал мягко, даже интимно. – Ты не отворачиваешься, когда лжешь. Чем больше ты утаиваешь правду, тем прямее смотришь. Ты действительно полная противоположность Палмер. Это интригует.
Она вытащила из кармана сиденья журнал и принялась бесцельно листать страницы, закусила губу, пытаясь собраться с мыслями, затем снова спокойно заговорила:
– Меня очень удивляет, что ты обращаешься со мной, будто я слепая. Неужели ты думал, что я ни о чем не догадаюсь?
– Не понимаю, о чем ты.
Но он не смог скрыть беспокойства, глаза его сузились.
Журнал соскользнул с ее колен на пол, она не обратила на это внимания.
– Ты скормил мне этот бред: «Мы здесь всего лишь для того, чтобы создать психологический профиль Кристин, забудь обо всем остальном, мы сосредоточены на ней, на убийце, на профиле». Так вот, дело в том, что ты занимаешься не этим, тебя интересует что-то другое. И дело тут не в докторе Палмер, она просто часть чего-то большего и куда более опасного.
