Текст книги "Темная алхимия"

Автор книги: Сара Лаветт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

И, с недавних пор, биологическое оружие.

Б-30/Т находилась под надежной защитой сигнализации, а также физических препятствий. Охранники шли впереди, Декстер, Свитхарт и Сильвия – за ними. Воздух внутри оказался прохладным, но не холодным, свет неприятно резким.

За контрольно-пропускным пунктом с охранниками в синей форме находилась небольшая приемная, где сотрудники и посетители могли оставить личные вещи из внешнего мира – пальто, ботинки, рюкзаки и шляпы. Далее на шестистах квадратных футах располагалась общая зона, склады, туалеты, маленькая кухня и офисы. Мониторы компьютеров сверкали, как огромные глаза, на столах удивительный порядок, возможно, из-за ужесточения мер безопасности.

Декстер открыл стеклянную дверь и щелкнул выключателем. Ожившие флуоресцентные лампы загудели, узкий коридор залил ошеломляюще яркий свет. Когда они шли по коридору, Сильвия заметила широкое обручальное кольцо на его холеном пальце и массивные часы на мощном запястье.

– Кабинет Палмер, – произнес он, отпирая предпоследнюю дверь.

Сильвия прошла за Свитхартом внутрь, а Декстер остался в холле. Комната примерно в десять квадратных футов, на потолке два вентилятора, на полу ярко-синий линолеум. Большой рабочий стол напротив двери, на нем выключенный компьютер, длинный стол вдоль стены; у противоположной стены шкафы с документами. Через спинку стула небрежно переброшен кардиган, словно его владелец только что вышел. Вероятно, кардиган принадлежит Палмер – дорогой кашемир, почти новый, нефритового цвета. Сильвия провела по нему рукой, потрогала изящные перламутровые пуговицы, прохладные на ощупь.

Казалось, Свитхарт мысленно составляет подробный список всего, что видит, затем его внимание привлекла картина, единственное украшение комнаты. Сильвия подошла поближе, чтобы рассмотреть маленькое полотно, изображающее нью-йоркскую улицу: кирпичные здания, свет фонарей, одинокая женщина застыла в ожидании на заснеженной улице. Уиггинс. Загадочная зимняя картина.

– По-моему, ей очень одиноко, – тихо сказал Свитхарт.

– Разве? – Сильвия удивленно посмотрела на него. – А мне кажется, она просто ждет кого-то. Проникновенная картина.

Тут Сильвия поняла – и это ее потрясло, – что хотя они с Кристин Палмер незнакомы, она уже восхищается вкусом этой женщины.

На первый взгляд, картина и кардиган – единственные предметы в этом кабинете, не связанные с работой, безукоризненный порядок здесь граничил с одержимостью. Книги расставлены по размеру, папки по цвету, все столы и шкафы безукоризненно чистые – нет даже намека на беспорядок, ни бумаг, ни папок. Шкафчики, помеченные наклейками с буквами, оказались не заперты. Сильвия выдвинула один из ящиков, просмотрела ярлыки и увидела то, что показалось ей результатами тестов – страницы заполнены биохимическими анализами, сравнениями, заметками. Чтобы разобраться во всем этом, нужен специалист в области естественных наук.

– Здесь «чистая» зона, – прервал ее размышления Декстер.

Сильвия подумала было, что речь о стерильном порядке в кабинете, но потом сообразила, что он имел в виду уровень безопасности.

– Прежде чем мы спустимся вниз, – добавил Декстер, – я хочу, чтобы вы уяснили, с чем мы тут имеем дело: зоотоксины, фитотоксины, вирусы, микробы – у нас созданы все условия для безопасной работы с ними.

– С некоторыми из них, – уточнил Свитхарт. Степень биологической опасности определяется по шкале от одного до пяти, пять – наивысшая, шкала установлена Центром контроля заболеваний и Национальными институтами здравоохранения. – Я полагаю, вы говорите об организмах, разрешенных для использования в лабораториях с уровнем безопасности «три».

– Естественно, – Декстер не пытался скрыть раздражение. – В основном наши ученые работают с амплификацией ДНК. Вы удивитесь, но журналисты и прочие штатские почти разочаровываются, узнав, что здесь не «Эбола».

– Но у вас хранятся и живые токсины, – сказала Сильвия, вспомнив доктора Томаса, предположительно отравленного нейротоксином.

– Да, мы храним здесь токсины, но не стоит преувеличивать. Я уже говорил, «Эболы» у нас нет, это уровень «четыре».

– Но и токсины третьего уровня могут привести к смерти.

– Можно умереть даже от поваренной соли, если много съесть.

Декстер проводил их обратно в коридор, где они тут же встретили первое препятствие – кабинет Палмер находился рядом с запертой металлической дверью, оклеенной предупреждениями: черный череп с костями; СТОП! БЛ-3; ВНИМАНИЕ – ХИМИЧЕСКИЙ СКЛАД; БИОЛОГИЧЕСКАЯ ОПАСНОСТЬ; НЕ ЕСТЬ И НЕ ПИТЬ; ОПАСНО – ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ! Декстер постучал по наклейкам:

– Даже при третьем уровне «грязные» зоны отделены от «чистых». Грязно там, куда мы сейчас направляемся.

Набирая секретный код на цифровой панели замка, Декстер продолжил:

– Если ученым приходится работать с жизнеспособными патогенами, есть небольшой риск вдохнуть их. Здесь в дело вступает вентиляционная система. Воздух перекачивается из «чистых» помещений в «грязные», пятиминутный цикл. Если система заработает в обратном направлении – такое случалось в других лабораториях, – сотрудники надышатся патогенами. Чтобы избежать этого, воздух поступает внутрь единожды, – он покрутил указательным пальцем над головой, – а затем его прогоняют через фильтры, которые улавливают «грязь», и выпускают.

– Выпускают куда? – спросила Сильвия.

– В окружающую среду. Самая современная система.

– Вы занимались наукой, мистер Декстер? – спросила Сильвия.

Декстер равнодушно и отстраненно посмотрел на нее. Она с удивлением поняла, что он не причисляет ее к «хорошим», она для него чужак. Ее жених вел себя так же, встречаясь с кем-то впервые. Недоверчивость присуща всем копам.

– Я закончил колледж, доктор Стрэйндж До того, как решил работать в правоохранительных органах, получил степень магистра. Я не могу должным образом охранять то, чего не понимаю.

Это произвело на Сильвию впечатление, но она также знала об изъянах в работе лаборатории.

– А технические неисправности? Человеческий фактор или саботаж? Вы рискуете сотнями тысяч жизней, полагаясь на вашу самую современную систему. Вам не мешает спать мысль о том, что она может оказаться не столь безупречной, как об этом говорят?

Выражение лица Декстера не изменилось, только глаза, казалось, сузились и потемнели, но слова явно выдавали его чувства:

– Моя дочь поет в церковном хоре, сын – защитник в футбольной команде «Хиллтопперс», жена – учительница во втором классе. Моя работа – знать, что воздух, которым они дышат, безопасен.

Молчание длилось всего несколько секунд, но Сильвии показалось, что прошло минут десять. Она вздохнула с облегчением, когда Свитхарт привлек внимание Декстера.

– Что вы можете сказать об исследованиях Палмер? – спросил он.

Декстер моргнул, явно обрадованный, что тема исчерпана.

– Насколько мне известно, они ведутся в двух направлениях. Первое – амплификация – по большей части не представляет никакой опасности. Новые организмы не появляются из ниоткуда, а их ДНК находится в устойчивой форме, вы можете подмешать его себе в мартини и максимум что получите – неприятный вкус.

– Первое направление – анализ ДНК, а второе? – подсказал Свитхарт.

– Когда время становится критическим фактором – например, вспышка сибирской язвы после 11 сентября – наряду с анализом ДНК проводятся другие работы: изоляция токсинов, создание сыворотки. Тогда приходится держать организмы здесь.

– О каких организмах вы говорите? – спросила Сильвия.

– Два года назад это были споры Bacillus anthracis.[3]3
  Бацилла сибирской язвы (лат.).


[Закрыть] Сейчас другие микроорганизмы.

Он указал на стерильное защитное снаряжение, сложенное в раздаточном устройстве на стене:

– Сегодня обойдемся без респираторов, проверка показала, что все чисто. Наденьте перчатки и бахилы, они безразмерные.

В «грязном» секторе Б-30/Т, святая святых, царил тусклый бело-голубой полумрак, это был мир хромированного металла, огнеупорного стекла, пластика, переплетения проводов всех цветов радуги.

В центре «грязного» сектора находились физические лаборатории с традиционным оборудованием для анализа: мензурками, термометрами, центрифугами.

Вокруг лабораторий располагались кабинеты, изоляторы, отсеки с подопытными животными – металлический скрежет шестеренок, шуршание грызунов, жалобные крики других живых существ сливались в зловещую какофонию. Опыты на животных разрешили всего полгода назад, еще одна примета разгорающейся борьбы с терроризмом.

Коридоры походили на лабиринты, в спертом воздухе присутствовал легкий химический привкус. Шаги отдавались гулким эхом. Сильвию охватило инстинктивное беспокойство, непреодолимое желание вернуться во внешний мир. Но они все дальше углублялись в чужую территорию – мир, где исследования работают на такие далекие друг от друга области, как биологическая война и экология. Они направлялись в лабораторию Кристин Палмер.

Пока Декстер вел их по очередному коридору, Сильвия слушала, как Свитхарт расспрашивает его про оборудование, системы защиты и о покойном докторе Дуге Томасе. Она пыталась следить за разговором, одновременно анализируя первые ощущения от Кристин Палмер, объекта их расследования.

Она чуть не врезалась в Свитхарта, когда мужчины остановились перед большой застекленной лабораторией.

– Вот здесь, в основном, работает Палмер, – сказал Декстер.

– Вы сказали, она ведет исследования в двух направлениях, – спросила Сильвия. – Чем конкретно занимаются в этой лаборатории?

– Я знаю только, что доктор Палмер и ее группа работают над выделением мощного нейротоксина.

Сказав это, Декстер набрал код на панели замка, открыл дверь и впустил психологов внутрь, предупредив: «Ничего не трогайте».

Сильвия глубоко вздохнула и огляделась. Лаборатория (площадью примерно двадцать квадратных футов), напоминала морг – чистые металлические столы, массивные раковины и шкафы. Два угла занимали стеклянные боксы-изоляторы со встроенными перчатками. Большая вытяжка на потолке обеспечивала мощную вентиляцию для безопасности при работе с особо токсичными образцами. Белые пластиковые лотки с чашками Петри; красные стаканы с тампонами, шприцами, фильтрами. На резервуарах надписи: ЖИДКИЙ АЗОТ и КРИОГЕН. За толстой стеклянной перегородкой дюжина пронумерованных боксов с белыми мышами; большинство животных казались вполне здоровыми, но, приглядевшись, она заметила, что некоторые мыши умирают или уже мертвы.

Сильвия отвернулась и увидела, что Свитхарт и Декстер разглядывают один из трех стеклянных изоляторов, где в холодильниках, морозильниках и отдельных ячейках хранились токсины третьего уровня.

– Здесь то, что вы ищете, доктор Стрэйндж. – Южный акцент Декстера тянулся, как свежая ириска. – В этой лаборатории Дуг Томас мог отравиться только здесь.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила она.

Декстер указал на маленький морозильник за стеклом:

– Это вещество является противоядием при специфическом биохимическом отравлении, а значит, оно и само ядовито. – Он указал на другой контейнер с оранжевой надписью: «Биологическая опасность». – У этого уровень токсичности «шесть» – он сверхтоксичен: меньше пяти миллиграммов на килограмм живого веса приведут к смерти.

– А у доктора Томаса был доступ? – спросила Сильвия.

– Только с разрешения его руководителя, доктора Палмер, – ответил Декстер.

– То есть доступ у него был.

– Да. Он был одним из ведущих специалистов группы «Мит», как они окрестили проект Палмер, сокращение от «Митридат».

– Понтийский царь, первый век до нашей эры, создатель универсального противоядия, – пробормотала Сильвия. Свитхарт уставился на нее – наверное, подумал, что она вычитала это в досье, которое он ей дал. Она слегка улыбнулась, понимая, что вторглась в его владения, ведь до этого он считался кладезем знаний о личностях и событиях древности.

– Лаборатория доктора Томаса немного дальше. Если вы готовы, – резко сказал Декстер, подразумевая, что пора уходить.

– Да, конечно, – ответил Свитхарт, поняв намек.

Сильвия покачала головой:

– Я задержусь еще на минуту.

Свитхарт кивнул:

– Догонишь нас, когда закончишь.

Декстер помедлил, глядя на нее.

– Ничего не трогайте, – повторил он, выходя за дверь.

Мужчины вышли, и Сильвия осталась одна. Она присела на край стула и стала ждать, когда мысли потекут свободно и примут нужное направление. Она попыталась представить, каково это – посвятить всю жизнь изучению ядов и токсинов.

Ученые – сумасшедшие люди; нужно быть одержимым, чтобы всю жизнь заниматься тем, что умещается под линзой микроскопа, в пробирке или просто в теоретических формулах – задача, сравнимая с пересчитыванием ангелов на кончике иглы.

Кристин Палмер прекрасный работник, один из лучших токсикологов в мире. Она ли убийца? Если да, то что обратило ее в сторону тьмы? Или она всегда жила во мраке патологии?

Ответов на эти вопросы пока не было, но Сильвия испытывала острое желание понять, что же такое Кристин Палмер.

Она усмехнулась своему высокомерию, ведь сама подчас пересчитывает ангелов и, разумеется, тоже одержима своей работой психолога.

Сильвия закрыла глаза и вслушалась в звуки лаборатории: мышиную возню, тихие болезненные стоны умирающих животных, гул электрических систем и непрерывное шипение циркулирующего воздуха. Ее пробрала дрожь. Декстер объяснил, что свежий воздух под давлением подается в лабораторию, вытесняя уже отработанный. Если возникнет обратная тяга, то смертоносные микроорганизмы попадут в легкие раньше, чем жертва это поймет…

– Из-за этих звуков кажется, будто комната дышит.

Сильвия вскочила, резко открыв глаза, и обернулась. В трех шагах стояла Кристин Палмер. Она инстинктивно поняла, что это именно Палмер – сильная, властная, обаятельная женщина.

Сердце Сильвии бешено колотилось.

– Вы меня напугали. Не ожидала, что здесь кто-то есть, – она протянула руку, опасаясь, как бы та не задрожала. – Я доктор Стрэйндж А вы, должно быть…

– Доктор Кристин Палмер. – Токсиколог не протянула руки в ответ. – Что вы делаете в моей лаборатории?

– Извините, я думала, вы в курсе, – Сильвия осознала, что торопится объяснить. – В связи со смертью доктора Томаса…

– Многочисленные учреждения проводят расследование, – закончила фразу Палмер. – Я хорошо знакома с протоколом. Вы не из охраны лаборатории, не из внутренней службы безопасности, остается служба безопасности Министерства энергетики, но вряд ли вы оттуда. – Ее глубокие глаза, умные и проницательные, оказались дымчато-голубыми. Сейчас в них читался прямой вызов. Стройная, немного хрупкая, почти совершенная фигура. – Так откуда вы? – спросила Палмер, оглядывая лабораторию.

– Я ничего не трогала, – Сильвия показала руки и выдавила улыбку. – Я психолог, мы занимаемся…

– Из Минобороны? Минэнерго?

– …несчастными случаями, связанными с производством токсинов, отравлением токсинами.

– У вас есть документы, доктор Стрэйндж?

– У меня контракт с департаментом здравоохранения. – В этом Сильвия не солгала. Она порылась в кармане и достала визитку. – Мои коллеги работают на Минэнерго. – В конце концов, в отношении Декстера это правда. – Как я уже сказала, мы полагали, что доступ в лабораторию закрыт до утра. Нас впустили техники. Я понимаю ваше негодование, на вашем месте я бы чувствовала то же самое. Думаю, вам следует позвонить охране, чтобы прояснить ситуацию.

Сильвия быстро направилась к телефону у двери.

Кристин Палмер подняла руку, в которой держала визитку:

– В этом нет необходимости.

Но Сильвия знала, что таится за этими серо-голубыми глазами. Палмер прокручивала различные версии, пытаясь понять, кто же вторгся на ее территорию. Черные точки зрачков расширялись и сужались.

– Так говорите, что вы – психолог?

– В данном деле моя задача изучить психологическое состояние жертв, – ответила Сильвия, отражая очередной выпад. – Вы хорошо знали доктора Томаса?

– Мы работали вместе, но не общались. Он был добросовестным исследователем.

Палмер сняла крышку с лотка.

– Его смерть, наверно, потрясла всех.

– Как ни странно, нет. Полагаю, вы ищете признаки эмоциональной нестабильности, стрессовые факторы?

– В том числе.

– Своего рода психологическое вскрытие.

– Да. – Сильвия отступила на шаг, оставляя Палмер большую часть пространства. – Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу?

– Как руководитель группы, я знаю все о своих коллегах, – мягко сказала Палмер. Это не просто уверенность в себе, это самоуверенность. – У Дуга Томаса были проблемы в личной жизни. Он недавно развелся, слишком много пил, играл в казино.

– Он сам об этом рассказывал? – спросила Сильвия, про себя решив, что это вряд ли.

– Нет. Но я обращала внимание на мелочи. Не нужно быть гением, чтобы заметить, что у человека стало хуже с личной гигиеной, телефонные звонки от бывших жен, спичечные коробки из казино. – Доктор Палмер тщательно вымыла руки в дезинфекционной раковине. – Что еще вы хотите узнать, доктор Стрэйндж?

– Хочется понять, на каком участке работ есть вероятность отравления.

– Может, для вашего вскрытия больше подходит лаборатория доктора Томаса?

– Мне нужно изучить всю структуру Б-30/T, прежде чем я займусь его участком.

– Понимаю, – кивнула Палмер. – Ради нашего проекта мне хотелось бы, чтобы вопросы по поводу смерти доктора Томаса разрешились как можно скорее. Если вас интересует симптоматика отравления нейротоксинами…

– Интересует.

– Я проводила анализы во многих случаях отравления. Последний раз в Англии, не так давно.

– Каковы же симптомы? – спросила Сильвия, наблюдая за перемещениями Палмер.

Та вытащила из коробки перчатки.

– Симптомы могут быть скоротечными и весьма многообразными: судороги, нарушение зрения, головная боль, рвота, потеря веса, повреждение внутренних органов, потеря кратковременной памяти, ухудшение работы головного мозга. В острой стадии – сердечный приступ, паралич сердца, полный паралич.

– Могут ли подобные симптомы возникнуть от ваших токсинов?

– В случае доктора Томаса? Могут. Но в лаборатории чисто.

Сильвия не приняла на веру это утверждение. Она заставила себя переждать неуютную тишину, пока Палмер проверяла лотки с культурами.

Через минуту та повернулась к Сильвии.

– В случае доктора Томаса нельзя исключать самоубийство.

– Почему же?

Палмер удивилась этому вопросу:

– Он был неуравновешенным человеком. – Она пожала плечами. Дело закрыто. – Теперь, когда я ответила на ваши вопросы, не могли бы вы ответить на мои? Вы можете поделиться информацией об этом случае? – Ее голос стал мягким, даже вкрадчивым. – Доктор Томас находился в сознании во время аварии?

– Мне это неизвестно.

– Есть ли признаки судорог? Припадков?

– Простите… – Сильвия покачала головой, испытывая неловкость из-за активного любопытства Палмер. – Пока у меня нет информации для вас.

Палмер пристально посмотрела на Сильвию, нахмурилась, кожа в уголках глаз натянулась.

– Мы с вами раньше не встречались?

– Нет. Я бы запомнила.

Палмер шагнула вперед. Их разделял еще один шаг.

Сквозь мышиный писк и гудение оборудования Сильвия слышала дыхание Палмер. Она разглядела темные точки на радужке левого глаза Палмер; женщина не моргала.

У Сильвии волосы встали дыбом.

В коридоре раздались шаги, и она с облегчением бросилась к выходу. Не хотелось, чтобы Палмер столкнулась с Декстером и Свитхартом.

– Вы мне очень помогли, – сказала Сильвия, открывая дверь. – Я ценю, что вы не оторвали мне голову. Понимаю, что значит работать с чувствительными объектами. С радостью поговорила бы с вами еще о способах отравления.

Палмер молча смотрела на нее, пока дверь с легким свистом не закрылась.

Сильвия поспешила по коридору, чтобы перехватить мужчин. Явно ощутила, что Палмер следует за ней, но, когда обернулась, коридор был пуст.

5

Спецагент Даррел Хупай тихо сказал по рации:

– Цель поймала Чумной контроль в Паутине.

«Паутина» – лаборатория, «Чумной контроль» – служба безопасности ЛАНЛ и двое психологов, «Цель» – доктор Кристин Палмер. Все происшедшее свелось к одной путаной фразе.

Пока шеф читал ему нотацию, Хупай ходил по кругу, пытаясь восстановить кровообращение в затекших ногах.

В это время его напарник наблюдал из укрытия за Гнездом, выигрышная позиция позволяла держать в поле зрения все три запасных задних выхода.

Хупай послушал еще с полминуты и сказал:

– Цель ушла из Паутины в двадцать три ноль-ноль и вернулась домой, в Гнездо.

Он соглашался со своим командованием – ошибку совершили непростительную.

Но чья здесь, в конечном счете, вина? Они неоднократно пытались связаться с заместителем начальника службы безопасности ЛАНЛ, но к тому времени, когда их сообщение получили, Цель уже вошла в Паутину.

Как Палмер умудрилась проскользнуть мимо охранников? И почему службу внутренней безопасности не предупредили о режиме секретности?

Если в ЛАНЛ такие растяпы…

А основной удар пришелся на спецагента Хупая. Он бегал взад-вперед, качая головой, и его передатчик болтался, словно инородный придаток.

– Триста ярдов от Гнезда, – сказал он, – над нами ясное небо.

Их укрытие – пустынный участок, где живут лишь дикие коты и растут двадцатипятифутовые сосны, – обеспечивало постоянный обзор двухэтажного дома, в котором обитала Цель. В нескольких окнах горел свет, автомобиль Цели стоял у дороги. Агенты Хупай и Уивер проводили ее домой и уложили спать на расстоянии.

Дом находился неподалеку от Лос-Аламоса, в нескольких милях к северу от госпиталя и административных зданий лаборатории. Часть домов в этом районе уничтожил пожар Серро-Гранде (огонь метался прожорливым чудовищем, поглощая куски леса и города); большинство домов восстановили, но некоторые так и стояли пустыми.

– Гость к обеду, вас понял, – медленно произнес спецагент Хупай, отвечая на вопрос. Цель заказала доставку еды на дом. – Мы пытались связаться с Чумным контролем, когда она вышла. Но безуспешно.

Спецагент Хупай любил шум деревьев на ветру, запах сосен и костра, в отличие от его друзей и коллег, выросших в городах. Те никак не могли привыкнуть к местам, не покрытым бетоном.

– Цель расположилась в Гнезде, – сообщил Хупай в ответ на вопрос. Кивнул. – В восемнадцать ноль-ноль у вас в кабинете, понял. – И, завершив сеанс связи, состроил унылую гримасу.

Он подошел к фургону, достал последнюю припасенную банку диетической колы, встряхнул, приложил к уху и медленно потянул за кольцо. Банка открылась, воздух сытой отрыжкой вырвался наружу.

Прикончив треть колы, спецагент Хупай направил бинокль на двухэтажный дом, Гнездо.

Цель, ясно различимая в окне кабинета, сидела за столом, выпрямив спину, и смотрела в книгу. Она писала, рука выводила бесконечные каракули на бумаге. Это могло продолжаться часами. Так часто бывало. Затем в час ночи она вдруг останавливалась – пора спать.

Хупай приготовился к долгой ночи.

Но сегодня она писала минут тридцать, затем швырнула книгу через комнату, быстро встала, исчезла в ванной и вскоре вышла оттуда обнаженная.

Хупай присвистнул. Понизив голос, сказал своему напарнику в рацию:

– Большой Батя – Маленькому Бате: она опять за свое.

Донесся слабый скрипучий голос спецагента Уивера:

– Что, снова?

– Посмотри сам.

Хупай настроил бинокль, и обнаженная грудь Цели – доктора Кристин Палмер – оказалась у него прямо перед глазами. Он наблюдал, как она вышагивает по комнате – руки вытянуты вдоль тела, спина прямая, взгляд устремлен прямо перед собой, она ходила и ходила взад-вперед.

Потом остановилась и повернулась лицом к окну.

Хупай невольно отпрянул, хотя с такого расстояния, к тому же в полной темноте, заметить его было невозможно.

Цель снова развернулась, изящно, словно танцовщица, и наклонилась поднять что-то с пола.

– Уфф, – где-то далеко выдохнул Уивер.

Но Хупаю повезло больше, при лунном свете открывался прекрасный вид – полная молочно-белая задница.

У него мелькнула мысль: «Нас засекли», – но тут же улетучилась.

Палмер снова принялась шагать.

Так могло продолжаться до рассвета.

– Хватит, Свитхарт, – резко сказала Сильвия. – Мы теперь всю ночь будем это обсуждать? Что я, по-твоему, черт возьми, должна была сделать? Палмер застала меня в своей лаборатории третьего уровня.

– И ты дала ей свою визитку? Пара телефонных звонков, пять минут ее драгоценного времени, и она выяснит, что ты ей солгала.

– Ты боишься, что она выйдет на тебя через меня и разоблачит?

Он мрачно посмотрел на нее, и Сильвия подумала, уж не попала ли она в точку.

– Уж если парни Декстера не смогли ее остановить, если федералы не смогли за ней уследить…

– Так или иначе, ты теперь приманка.

Они начали спорить, съезжая с холма, продолжали пререкаться на протяжении последующих десяти миль, окончательно измучили друг друга на окраине Санта-Фе, после чего молча дулись.

Но спор возобновился, когда они остановились на парковке отеля «Эльдорадо», в тени, подальше от фонарей и луны.

– Обвиняй федералов, я тут ни при чем, – сказала Сильвия.

– Я обвиняю себя. Теперь я уже сомневаюсь.

– В чем это?

– Стоило ли приглашать тебя.

Глаза Сильвии расширились, в голове мелькнула мысль: вот прекрасная возможность уйти. За последние семь часов ее уверенность поколебалась, это дело одновременно привлекало ее и отталкивало. Это раздвоение касалось не только Палмер. Более пятнадцати лет назад, с самого первого занятия по психопатологии, она поняла все плюсы и минусы карьеры судебного психолога. Годы копания в психических расстройствах не прошли бесследно, ее двойственное отношение усилилось. А дело Райкера усугубило ситуацию. Ночные кошмары, жестокость убийц, сам Райкер, довели ее до того, что она уже начала думать, не бросить ли эту работу раз и навсегда. Выгореть дотла. Но до этого не дошло. Она всегда рассчитывала силы, чтобы не переступить черту, из-за которой нет возврата, и пройти весь путь до конца.

– Ты почти умолял меня работать с тобой, сказал, что тебе нужна моя помощь. И я поверила. – Она с упреком покачала головой. – А теперь, всего несколько часов спустя, ты чуть ли не бьешься в истерике, потому что Кристин Палмер до чертиков напугала меня в этой лаборатории, но я уже большая, так что…

Она прикусила губу, заметив выходящую из темного «кадиллака» женщину в испанском костюме. Отрывистое щелканье кастаньет подчеркнуло ее следующие слова, сказанные очень тихо:

– Не проси меня уйти.

Они стояли так близко друг к другу, что она чувствовала его дыхание на своем лице. При свете фонаря ей показалось, что в его глазах мелькнул страх, но неизвестно, боялся он за нее или чего-то другого. Помолчав несколько секунд, он прошептал:

– Хорошо.

Она продолжила, словно ничего не произошло:

– Я прекрасно понимаю, что Палмер опасный противник, профессионал, и мне не хочется сталкиваться с ней, но вот я стою здесь и пытаюсь поверить, что она серийный убийца. Где логика? С таким происхождением, талантом, карьерой – зачем ей убивать?

– Как раз это тебя ослепляет – карьера, талант, происхождение, – но это не имеет отношения…

Они замолчали, выжидая, пока танцовщица – каблуки звонко стучат по асфальту – пройдет мимо них. Свет фонаря выхватил из темноты пышное алое платье в оборках, красные губы, черные глаза и волнистые черные волосы.

– …потому что это дает ей власть. И удовольствие.

– Ты правда уверен, что причина в этом?

– Абсолютно.

Свитхарт следил за танцовщицей, пока она не скрылась в дверях отеля, потом посмотрел на Сильвию:

– И ты еще сомневаешься?

– Но ты только начал перечислять наиболее очевидные аспекты виктимологии и… – Сильвия умолкла, сбитая с толку, словно пропустила момент, когда они сменили тему. Она нахмурилась:

– Ты сам сказал, что собрать данные и заполнить бланки – дело пяти минут.

– Никакие данные не изменят примитивную мотивацию. Палмер – психопатка. Блистательная, роскошная, престижная упаковка, но в сердцевине находится психопатия. Не обманывайся.

– Ты уже знаешь наверняка? Тогда поделись своим секретом. Пожалуйста.

– Не глупи. – Он сжал губы и напрягся, отгораживаясь от нее. – Я жду, когда ты начнешь думать.

– Возможно, ты прав, – медленно произнесла Сильвия. – Ты уже все разгадал, может, я тебе и не нужна.

Но заметив, что он расслабился, она поняла, что не хочет, чтобы он оттолкнул ее, отстранил от расследования. Она хотела остаться в деле, в основном потому, что в глубине души понимала, что Свитхарт не знает, насколько сильно в ней нуждается.

Поэтому она словами вынудила его защищаться:

– Ты говоришь, как отвергнутый любовник.

– А ты как разочарованная фанатка. – Он заглотил приманку почти с жадностью. – Двинутая школьница.

Их глаза встретились. Она понимала, что Свитхартом движет одержимость, переходящая все пределы. Если кто и был ему ровней, то лишь она. Но опять же, ею двигали не честолюбие и амбиции, а щемящее чувство, что ее друг и коллега уже на грани.

«Но на грани чего?» – подумала она, и эта мысль сама по себе показалась ей мелодраматичной.

Тягостное молчание прерывалось далекими звуками гитары, затем цыганский певец запел свою печальную песнь. Сильвия вздрогнула, не от холода, но от беспокойного ощущения. Она повернулась от Свитхарта к отелю, к музыке. В некоторых номерах горел свет, какая-то женщина прошла сквозь раздвижные стеклянные двери, на пятом этаже у окна стояла одинокая фигура.

– А может быть, Палмер права, – сказала она тихо. – Возможно, Дуг Томас покончил с собой. Или случайно отравился – у нас даже нет доказательств, что это токсин. И Декстер нам ничем не помог.

Качнув головой, она заговорила громче:

– И как мы отличим информацию от дезинформации?

– Тише ты, – прошипел Свитхарт, – в крови доктора Томаса обнаружили токсин. – Он протянул ей свой наладонник, на экране которого светились зеленые буквы и цифры. – Вот результаты последнего анализа крови. Установлено отравление нейротоксином.

– А каким, известно?

– Нет. – Он помолчал. – Но я по своим каналам разузнал, чего Дрю Декстер не захотел или не смог сказать нам в лаборатории. Последние восемь лет исследования Палмер сосредоточены на ядовитых динофлагеллятах.

– Динофлагелляты – это водоросли?

– Одноклеточные микроорганизмы, очень примитивные, их можно отнести и к животным, и к растениям. За некоторым исключением, динофлагелляты – необходимые и полезные звенья пищевой цепи, как пресных, так и морских вод. Палмер как раз интересуют исключения: динофлагелляты с отклонениями, способные вырабатывать чрезвычайно опасные нейротоксины. – Он сдвинул брови. – Эти же токсины используются в экспериментах с нервно-паралитическим газом для военных целей. Рвота, паралич, нервное расстройство, смерть – типичные симптомы, которые объясняют, почему человек ни с того ни с сего въехал в грузовик.

Сильвия беспокойно переминалась с ноги на ногу. Ужас происходящего наконец дошел до нее.