Текст книги "Темная алхимия"

Автор книги: Сара Лаветт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Осторожно. – Дыхание Свитхарта участилось. – Палмер пока ничего не сделала. Главное – не наломать дров. Просто сохраняй спокойствие. – Он обращался не только к Сильвии, но и к самому себе.

– Вы можете рассказать о микроорганизмах, с которыми работаете? – спросила Сильвия.

– Могу, не вдаваясь в подробности, – ответила Палмер. – Вы знакомы с историей ЛАНЛ? До последних лет в лабораториях работали с первым и вторым уровнем биологической опасности. Эти стандарты установил Центр контроля заболеваний и Всемирная организация здравоохранения. – Палмер сделала паузу. – Если вы читали «Горячую зону»,[23]23
  «Горячая зона» (1995) – книга Ричарда Престона об утечке вируса «Эбола» из лаборатории под Вашингтоном.


[Закрыть] или имеете представление об «Эболе» и хантавирусах,[24]24
  Хантавирусы – возбудители геморрагической лихорадки с почечным синдромом.


[Закрыть] вы знаете, что такое уровень БСЛ-четыре – хранение наиболее опасных болезнетворных микроорганизмов с особыми мерами безопасности. В две тысячи втором году, после 11 сентября, ЛАНЛ получила свежие финансовые вливания. После истории с сибирской язвой биологические исследования оказались в центре всеобщего внимания. Несколько лабораторий модернизировали и оборудовали для изучения патогенных микроорганизмов третьего уровня. – Палмер глотнула кофе и продолжила: – Для амплификации ДНК нет необходимости хранить живые организмы в лаборатории. Мы имеем дело с уже выделенным материалом, результат многомесячной работы может выглядеть как поднос с кубиками льда. – Палмер помолчала, выжидая, пока официантка пройдет мимо их стола.

Когда они снова остались одни, она продолжила, понизив голос:

– Вы знаете о «красных приливах»[25]25
  «Красные приливы» – обычно водорослевое цветение сопровождается возрастанием численности зоопланктона, который, питаясь фитопланктоном, в определенной степени сдерживает рост его массы. Однако временами она увеличивается так быстро, что процесс выходит из-под контроля. Особенно часто это наблюдается при бурном размножении одного из видов динофлагеллятов. Морская вода у побережья приобретает окраску и консистенцию томатного супа – отсюда и название «красный прилив». Главное же – цветущая водоросль содержит токсин, опасный для многих рыб и моллюсков.


[Закрыть] на побережье Канкун в Коста-Рике? Я говорю в широком смысле, потому что, строго говоря, это не «красные приливы».

– Пару недель назад, неподалеку от Корпус-Кристи?

Палмер кивнула.

– У всех прибрежных вод есть что-то общее. Теплая вода и повышенное загрязнение. А теперь еще и микроорганизмы, которые убивают рыбу и вызывают заболевания у людей.

Палмер подперла подбородок ладонями. С гладкими прекрасными белокурыми волосами, изящными чертами, зелено-голубыми глазами она походила на экзотического ангела.

– Я специалист по нейротоксинам. И многие годы исследую динофлагелляты. Здесь недалеко эпицентр вспышки, и если потребуется выделить нейротоксин, то я сама это сделаю.

Сильвия нахмурилась:

– Этот процесс сильно отличается от амплификации ДНК?

– Это более примитивная лабораторная работа – экстрагировать токсин, охарактеризовать его и начать разработку защиты или сыворотки.

– Как это делается?

– Чтобы выделить токсин, мы замешиваем, процеживаем, выделяем – опять кулинарные метафоры. Так что имеет смысл хранить свежие образцы всех живых организмов ЛАНЛ.

– Всех организмов? – медленно повторила Сильвия. – В каком смысле?

– Мы не можем воспроизвести живые организмы из фрагментов ДНК. Споры сибирской язвы, бактерии, микроорганизмы. Поэтому мне необходимы живые образцы этих организмов, как для работы с ДНК так и для выделения токсина.

– Насколько это опасно?

– Я говорю гипотетически, вы же понимаете. В сущности, они безвредны.

– А живые организмы? – Сильвия барабанила пальцами по столу.

– Очень опасны. Если вы экстрагировали токсин, одна его капля может заразить всю лабораторию.

– Доктор Томас работал над экстрагированием?

Палмер откинулась на стуле, скрестила ноги, подняла брови и погрозила пальцем, давая понять, что вопрос слишком конкретный и она не может на него ответить.

– Я поискала материалы о вас. Оказывается, вы знаменитость.

Сильвия нахмурилась:

– Наверно, вы нашли не ту доктор Стрэйндж.

– Вряд ли, – Палмер изогнула губы в улыбке. – О вас много писали в связи с работой Отдела здравоохранения Нью-Мексико. Разве нет?

– Я работаю по контракту со многими организациями. – Сильвия представила лицо Пола Лэнга. Вы узнаете Кристин Палмер, как узнаёте кобру, увидев ее перед собой.

Палмер подперла подбородок рукой.

– Кто привлек вас к делу Адама Райкера?

Сильвия похолодела. Она потянулась было за чаем, но даже не дотронулась до стакана.

– Ко мне обратилась полиция.

– Местная?

– Да.

– Но насколько я помню, этим делом занималось ФБР.

– Вы следили за делом Райкера?

– О нем писали в международной прессе. – Палмер сжала губы. – Шумная история, расследование ФБР.

– Да.

– Значит, вы работали с ФБР?

– Ответь ей, Кареглазка. – Спецагент Хупай неотрывно смотрел на монитор, у него дрожали колени, мускулы сводило от напряжения. Доктор Стрэйндж молча сидела за столом. – Давай же, давай. Что-то сегодня я не в ударе, док.

– Она справится, – бросил Свитхарт.

– Палмер ее совсем задавила.

– Ситуация под контролем. – Свитхарт не спускал глаз с Сильвии. Он видел, что она дрожит, ей плохо. В сумо ее назвали бы синитари – человек которого сбили с ног, и есть вероятность, что он больше не поднимется.

Крохотный микрофон транслировал фоновые шумы, легкие помехи, но они оба отчетливо услышали, как Кристин Палмер повторила свой последний вопрос:

– На деле Райкера вы работали с ФБР, доктор Стрэйндж?

Осидаси, Сильвия, дай отпор.

Они увидели на мониторе, как Сильвия моргнула, слегка покачала головой, словно приходя в себя.

– Я работала с местной полицией, – ответила она, в ее голосе слышалось вполне искреннее легкое раздражение.

Вот так, спасибо.

Но Сильвия все еще находилась за тысячу миль отсюда, вспоминая день, когда они поймали Адама Райкера. Психологи из ФБР предупреждали полицию, что Райкер может неадекватно среагировать, если его загнать в угол. Они опасались самоубийства.

Они не очень-то хотели привлекать местного психолога, но Сильвия начала понимать психологию Адама, чувствовала, что его раздражает. Мысли о нем преследовали даже во сне. Полицейские восприняли всерьез ее предупреждение, что не следует брать Райкера, когда он в кругу семьи. Но до федералов эта информация почему-то не дошла. Когда двое агентов пришли к нему домой, он сдался без сопротивления, но попросил разрешить его беременной жене и четверым детям спокойно позавтракать. Через полчаса полиция получила шесть новых трупов, причем пятерым из них еще не исполнилось двенадцати.

Все это пронеслось в голове за секунду, и тут голос Кристин Палмер вернул ее в настоящее:

– Что с вами?

Снова вспомнились слова Пола Лэнга. Вы узнаете Кристин Палмер, как вы узнали бы кобру…

Змеи и серийные убийцы. И те, и другие нападают, если их загнать в угол.

Палмер теряла терпение от затянутости их беседы. Сильвия чувствовала ее кипучую энергию. Настал момент, когда следовало что-то предпринять, они обсуждали это на утреннем совещании.

Если появится удобный случай, уйди из-за стола, предоставь Палмер возможность сделать какую-нибудь глупость. Может, это и не сработает, но терять нам уже нечего.

Сильвия изобразила легкое смущение. Она скрестила ноги, потом выпрямила.

– Вы знаете историю о китайской наложнице? Это случилось несколько тысяч лет назад, она умерла от разрыва мочевого пузыря, потому что наложницам не позволялось выходить, когда император говорил. – Она встала с виноватой улыбкой, действительно чувствуя себя не очень хорошо. – Прошу прощения, слишком много выпила чаю. Я скоро вернусь.

Хупай шумно сглотнул. «Кареглазка» только что ушла из-за стола.

Свитхарт полностью сосредоточился на мониторе. Оставшись одна, Палмер вроде бы заинтересовалась уличной сценкой – под большим тополем играют дети, бродячая собака переходит дорогу.

Спецагент Симмонс за соседним столиком старательно отводила взгляд от Палмер, но старалась не упустить ни единого ее жеста.

Кристин Палмер допила кофе и поставила чашку буквально в паре сантиметров от стакана Сильвии.

– Что это она задумала? – прошептал Хупай. – Не собирается же она…

Свитхарт вспомнил слова датской исследовательницы, описывающей последствия палмеровских попыток отравления: «Она продолжала расспрашивать, как я себя чувствую… требовала деталей… Болит ли у меня живот, кружится ли голова. Какие симптомы появились первыми…»

Палмер двигалась так естественно, что никто из агентов не среагировал, когда она сунула руку в карман.

Внимание Свитхарта привлекла как раз неподвижность Палмер.

– Что это, что там происходит? – пробормотал он.

Палмер вытаскивала из кармана маленький пакетик.

– Можете сделать изображение почетче, разглядеть, что там у нее? – спросил Свитхарт, обращаясь к агенту во втором фургоне наблюдения в двадцати футах от них.

Из динамика донесся голос спецагента Уивера.

– Это бумага, нет, фольга, – сказал он. – Кажется, самодельная упаковка. Теперь она прячет его из виду, слишком осторожная и аккуратная. Разворачивает.

– Не может быть, – резко сказал Свитхарт.

Хупай проворчал:

– Сам посмотри, вон, разворачивает.

– Она пока ничего не сделала, – бросил Свитхарт. – Сидит, не двигаясь.

– Не двигается, – повторил Хупай в микрофоне.

Палмер окинула взглядом патио, посмотрела на спецагента Симмонс и трио велосипедистов, поджидающих официантку.

– Бог мой, у нас получится отличная запись, – выдохнул Хупай. Боже милосердный.

– Слишком уж отличная, – ответил Свитхарт. Каждая клетка его тела тревожно вибрировала. – Она нас дразнит, это очевидно.

– Вы говорили, она самовлюбленная особа. Может, она настолько самоуверенна, что считает, ей все сойдет с рук? – возразил Хупай.

В это время Палмер шевельнула рукой, наклонила пакетик и непринужденно высыпала немного серого порошка в стакан с чаем, стакан Сильвии.

– Твою мать, – выдохнул Хупай. – Насыпала. Глазам своим не верю.

– И не верь, – сказал Свитхарт. Время тянулось невыносимо медленно. Свитхарт, а может, и все они думали: «Это смешно. Она же не дура. Ну не могла же она… а если могла?»

– Ну и как нам теперь быть?

– Пусть уйдет, – прошептал Свитхарт, – проведем анализ содержимого.

Взгляд Хупая не отрывался от монитора.

– Если мы дадим ей уйти, то потеряем последнюю возможность арестовать ее.

– У нас есть видео, – сказал Свитхарт, – если анализ выявит токсин.

– А если он испарится раньше, чем попадет в лабораторию? Тогда она сорвется с крючка, мы не сможем обвинить ее… Черт подери!

Палмер уже убрала руку от стакана и сделала вид, что тянется за солонкой.

– Что будем делать? – донеслось настойчивое шипение из динамика, вопрос от спецагента Уивера из второго фургона.

– Ничего не будем, – сказал Свитхарт, – она с нами играет.

– Мы не знаем, что за дрянь она туда подсыпала. Вы хотите рискнуть?

– Ждите до последнего, – ответил Свитхарт, – я вам говорю, это уж слишком напоказ.

– Я не могу рисковать, – заявил Хупай.

– Не глупите. Подождите шестьдесят секунд, посмотрим, что…

– Я ответственный за эту оп…

– Ждите, черт подери! – скомандовал Свитхарт.

Сильвия вышла из кафе и направилась к Палмер и отравленному стакану. Она села за столик.

– Так на чем мы… – она изумленно примолкла.

Рядом со столиком выросла спецагент Симмонс.

Сильвия увидела, что Кристин Палмер смотрит на Симмонс, затем повернулась к улице и заметила двух федералов в голубых кепках и куртках с надписью ФБР. Они направлялись к кафе.

Они сделали неверный шаг, подумала Сильвия.

Палмер перевела взгляд на Сильвию. На ее лице отразились одновременно разочарование и триумф, в глазах таилось нечто более глубокое, но она ни в малейшей степени не удивилась. И не испугалась.

– Нет, – прошептала Сильвия, – это ошибка…

Палмер подняла руки, протянула их вперед ладонями вверх.

Но спецагент Симмонс уже стояла рядом с Кристин Палмер, полная решимости сохранить улику. Спокойная, серьезная, собранная, она сказала:

– ФБР. Положите руки на стол, доктор Палмер.

22

За доставку Кристин Палмер в кабинет федерального маршала[26]26
  Федеральный маршал – сотрудник Министерства юстиции в федеральном окружном суде, представляющий в суде исполнительную власть. В его обязанности входит: арест преступника по делам федеральной юрисдикции, содержание преступника под арестом, созыв присяжных, вручение судебных повесток, соблюдение порядка в зале суда, а также выполнение функций судебного исполнителя в федеральном окружном суде. Его должность соответствует по функциям должности шерифа в окружном суде (суде первой инстанции).


[Закрыть] в здании окружного суда Альбукерка отвечало ФБР. Джеффа Хесса, старшего спецагента, назначили главным по допросам, он должен был сделать все, чтобы Палмер не ускользнула от суда. Сильвия и Свитхарт наблюдали за допросом с помощью видеокамеры.

В Тесуке спецагент Хупай, Свитхарт и Сильвия на пару миль отстали от машины с Палмер.

Хупай сиял – они поймали Палмер, черт возьми. Он был уверен в своей правоте.

– Отдышитесь, – подбадривал он Сильвию, снимая подслушивающее устройство с ее груди.

Она стояла перед фургоном, спиной к площади, и ругалась, пока он осторожно отклеивал пластырь.

– Боже мой, вы меня запаковали, как почтовую посылку. – Она потерла оставшиеся красные следы. – У меня все тело зудит.

– Аллергия бывает у многих, – успокаивал ее агент. На грубоватом смуглом лице улыбка казалась белоснежной.

– На пластырь или на микрофоны? – криво усмехнулась Сильвия.

Она пыталась сделать вид, что дело прошло удачно. Но в душе росла тревога. И сам план, и арест – все неправильно.

– Закончили? Спасибо, Хупай. – Она натянула хлопковую рубашку и расправила плечи. Послышался голос Свитхарта – сам с собой, что ли, разговаривает? Она повернулась и увидела, что он стоит шагах в десяти от фургона.

– Проводи меня до моей машины, – сказала она, подходя к нему.

К ее великому облегчению, Свитхарт согласился и взял ее под руку. Он шел молча, погруженный в свои мысли, Сильвия тоже думала о своем. Она была благодарна за это молчание – можно перебрать в памяти случившееся. Если даже это грубая попытка отравления, арест прошел неожиданно спокойно: Кристин Палмер подчинилась и, что удивительно, не сопротивлялась.

Сильвия не могла отделаться от неприятного чувства, что все пошло наперекосяк. Она знала, что Свитхарт тоже это чувствует, поняла по его поведению, по сумрачному молчанию.

– Палмер только этого и ждала, – сказала Сильвия, озвучивая свои мысли, – мы сыграли по ее правилам.

– Главное, что улика через несколько часов будет в Вирджинии. Завтра получим предварительные результаты и используем их против Палмер. – Свитхарт пробормотал еще что-то, вроде гохэй. Не отвечая на вопросительный взгляд Сильвии, он добавил: – Хорошо это или плохо, но теперь расследование ведется в открытую.

Они дошли до парковки на северной стороне рыночной площади. Он подождал, пока Сильвия достанет из кармана ключи от машины.

– Будешь ее допрашивать? – спросила она.

– Допрашивать? – переспросил он странно бесцветным голосом.

Свитхарт оставался в тени во время ареста. Незачем раскрывать его участие – наоборот, им на руку, когда подозреваемый не знает о том, что следователей консультирует психолог.

Он, казалось, вынырнул из транса.

– Нет, до тех пор, пока следователи не зайдут в тупик.

Сильвия кивнула. Ей показалось, что на его лице отразилась странная смесь эмоций – раздражение, нетерпение, тревога и отстраненность. Свитхарт словно отсутствовал, и это беспокоило Сильвию. Она резко спросила:

– Как считаешь, Палмер расколется или нет?

Он ответил не сразу, и у нее возникло мрачное предчувствие. Она пожала плечами, словно пытаясь отбросить меланхолию, и произнесла:

– У нее лучшие адвокаты и прекрасный имидж Вспомни о Хэтфилле[27]27
  Бывший руководитель одной из армейских лабораторий доктор Стивен Хэтфилл подозревался в рассылке «писем с сибирской язвой» в 2001 г. Попав под подозрение, ученый лишился работы и подвергся гонениям.


[Закрыть] – адвокаты, газетная шумиха. Сейчас все завертится, мы сыграли ей на руку. – Подступила тошнота, и Сильвия дрожащими руками открыла дверцу.

Через широкое мускулистое плечо Свитхарта она видела, как на другой стороне улицы спецагент Хупай садится в фургон. Дверца захлопнулась. Сильвия слегка вздрогнула.

– Нам пришлось арестовать ее, – сказал Свитхарт.

Но это его не радовало. Казалось, он раскаивается, а это довольно странно.

– Прости, что втянул тебя, – тихо произнес он.

– Ты не втягивал, – она покачала головой и слабо улыбнулась. – Я знала, на что иду. И к тому же Цель уже в тюрьме. Работа сделана, по крайней мере на данный момент. – Сильвия подумала, что надо позвонить Мэтту, сказать, что у нее все хорошо.

Но чувствовала она себя плохо. Кружилась голова.

Сильвия заставила себя поехать за фургоном наблюдения, где сидели Свитхарт и Хупай. Шестьдесят миль до здания суда в Альбукерке. Привычная дорога показалась длинной и утомительной. Сильвия не могла расслабиться. Она то отставала от фургона, то набирала скорость, выжимая почти сто миль.

Когда они добрались до Альбукерка, пришлось повернуть в объезд – из-за дорожных работ шоссе оказалось перегружено. Новые постройки между штатами требовали строительства дополнительных дорог. Красные конусы и сигнальщики ухудшили и без того скверное настроение. Равно как погода – теплый и туманный городской воздух, пыльный юго-западный ветер.

Здание суда находилось в центре деловой части города. Кабинет федерального маршала располагался на втором этаже.

В соседней комнате Свитхарт и Хупай уже сидели перед монитором, на экран которого транслировалось происходящее в кабинете федерального маршала. Палмер посадили напротив агентов Хесса и Симмонс. Никаких столов, ярких ламп, никакого допроса с пристрастием.

Свитхарт сжал руку Сильвии.

– Тебе следует кое-что знать. – Его зрачки казались крошечными темными точками под полуприкрытыми веками. – Она отказалась от адвоката. Говорит, что ей нечего скрывать.

Первый раунд допроса длился два часа. Палмер оставалась спокойной и собранной, казалось, ее просто утомила сама процедура. Она отрицала, что пыталась кого-либо отравить. Агенты упорствовали.

– Мы записали вас на камеру, Кристин, – сказал Хесс. – Вы подсыпали что-то ей в стакан.

Кристин Палмер с улыбкой посмотрела на спецагента.

– Неужели?

– Что было в пакете?

– Гомеопатия и рвотный орех, Nux vomica. Попробуйте, отлично помогает при расстройстве желудка, головных болях, тошноте.

Она снова улыбнулась, ее взгляд остановился на одной из видеокамер.

– Пригласите доктора Стрэйндж. Я хотела бы услышать это от нее – неужели она такой параноик, что верит, будто я пыталась отравить ее гомеопатическим лекарством? Она должна все правильно понять.

Сильвия придвинулась ближе к монитору. Тихий звук отдавался слабым эхом. Ее собственное призрачное отражение накладывалось на лицо Палмер – точно Сильвия привидение, бесплотный дух.

– Никто не собирается устраивать вам очную ставку, – успокоил Свитхарт.

Сильвия отвернулась от монитора и посмотрела на него. Она знала, что тоже участвует в допросе – она должна сосредоточиться на телодвижениях Палмер, манере говорить, должна попытаться найти к ней подход, способы воздействия. Но все это казалось теперь бессмысленным. Сильвия чувствовала, что они уже проиграли. Внезапно накатила волна раздражения.

– Я лучше пойду. – Она схватила сумку и бросилась к двери. – Я ничем не смогу помочь.

Оторвавшись от монитора, Свитхарт последовал за ней.

– Давай выйдем на улицу, – сказал он, – подышим воздухом.

– Оставайся тут… – начала она.

– Нет. Где ты припарковалась?

Он провел ее к заднему выходу, где находились камеры с арестованными. В коридоре пахло алкоголем и мочой, двое полицейских вели молодого татуированного парня в оранжевом комбинезоне. Заключенный шел, низко опустив голову, с трудом волоча ноги, закованные в цепи.

Выйдя на улицу, Сильвия постояла на бетонной дорожке, нагретой поздним осенним солнцем. Невыносимо яркий свет. Она почувствовала, как Свитхарт обнял ее за плечи, откуда-то издалека услышала его голос. Он спрашивал, как она себя чувствует.

Все хорошо. Но язык одеревенел, он не желал произносить эту ложь.

– В конце концов мы прокололись. – Сильвия тряхнула головой. – Палмер воспринимает все это как шутку, и она совершенно права.

– Я попрошу кого-нибудь отвезти тебя домой.

– Нет. На воздухе стало получше. Я просто перенапряглась и расстроилась. И разочаровалась, но теперь это уже неважно. Тебе лучше вернуться, постарайся сделать все, чтобы она не выкрутилась.

На его лице отразилась тревога, он разрывался между желанием убедиться, что она в безопасности, и необходимостью следить за допросом. Ей стало лучше, словно источник страха остался в здании суда.

– Что они теперь будут с ней делать?

– Возможно, продержат до понедельника, хотя судье это не понравится. К тому времени нам пришлют предварительные результаты экспертизы. Даже если у нас не будет весомых доказательств, самый лучший адвокат не сможет вытащить ее отсюда раньше понедельника. Где они найдут судью, который оторвался бы от гольфа на выходных?

Сильвия прикрыла глаза руками.

– Анализ ничего не покажет. Мы с тобой это знаем. – Она закусила губу. – Когда федералы появились… – она замолчала, подыскивая слова, – Палмер выглядела довольной.

– Ребята все равно попробуют, – сказал Свитхарт. – Они знают свое дело.

– Верно. Как и Палмер. – Сильвия смотрела на восток, на горы Сандиа. Солнце освещало выщербленные вершины. – Я постараюсь вернуться вечером.

– Нет, – он уже повернулся к дверям. – Ты свою работу выполнила. Даже перевыполнила. Ты помогла мне создать профиль. Благодаря тебе у нас появилась возможность. Теперь моя очередь действовать.

Остаток дня прошел как в тумане.

Когда Сильвия подъехала к дому, то увидела машину Мэтта. Он собирался на последнюю встречу в Лас-Крусес.

Посмотрев на невесту, он произнес:

– Я все отменю.

Но она убедила его поехать.

– Я сейчас съем тарелку супа и лягу спать.

– Ты никак не отойдешь после Лондона.

Не только, подумала она. Хорошо бы проспать целую неделю, это дело совершенно вымотало меня. Как и в тот раз, дело Райкера.

Было почти десять вечера, когда позвонил Свитхарт.

– Палмер все еще под арестом, она придерживается своей версии.

В воскресенье Сильвия проснулась с сильнейшей мигренью.

Она не вышла на утреннюю пробежку. Собаки страдальчески посмотрели на нее, но голова настолько болела, что ей даже стыдно не стало.

Она посмотрела на еду в буфете и закрыла дверцу. Обожгла себе рот горячим кофе. Ожог никак не проходил. От одной мысли о еде мутило.

На автоответчике оказалось несколько сообщений. Рози хотела узнать, когда лучше арендовать столы и стулья – в пятницу или субботу, какие скатерти лучше – льняные или кружевные, и не забыла ли она забрать кольца? Мэтт звонил несколько раз, просил позвонить, он очень беспокоился. Кратко просил перезвонить Свитхарт.

Сильвия не стала никому отвечать.

Вместо этого позвонила врачу, попросила выписать рецепт на таблетки от мигрени, взяла сумочку и поехала в аптеку. На пороге аптеки головная боль отдавалась даже в животе. «Аура» перед глазами сияла гораздо ярче обычного.

Она поехала домой. Хотела заехать в супермаркет за фруктами, молоком и хлебом, но боль становилась все сильнее. Через пару миль шея онемела, в пальцах кололо. Жуткое ощущение.

Все в порядке, я просто немного простудилась.

Она почти поверила в это, пока не доехала до перекрестка. Впереди мигал желтым светом светофор. Изображение раздвоилось, затем расстроилось. Она перевела взгляд на свои ноги.

Тормози, тормози.

Но тело не слушалось, и Сильвия проехала на красный свет. На трех встречных полосах резко затормозили машины. Один автомобиль дернулся влево, чтобы не врезаться. Раздались гудки.

Сильвия нажала на газ.

Сухость во рту, тошнота, рвота, понос – все это легко объясняется безо всяких экзотических нейротоксинов. Грипп ходит по округе, отсюда проблемы с желудком, кишечником, головные боли, повышенная чувствительность к свету и звуку.

Сильвия всматривалась в дорогу – мир покрылся серой пылью, тонкой паутиной. Она поморгала, сняла солнцезащитные очки, протерла стекла.

Водитель позади нее засигналил. Она увидела, что стрелка спидометра замерла на отметке пятнадцать миль в час.

Казалось, ее уносит из машины, с дороги.

Дезориентация, бред, чувство парения, отделения от телесной оболочки.

Тут она внезапно вернулась в тело.

Мир двигался со скоростью тысяча миль в минуту. Она охнула, вцепилась в руль, нога давила на акселератор. Мимо проносились дорожные знаки и указатели – она ехала так быстро, что не узнавала мест и улиц, по которым ездила несчетное количество раз.

То же самое происходило с другими.

Но мысль испарилась, прежде чем она успела понять, что это значит.

Пульс участился, потом замедлился. Сильвия глубоко вздохнула, пытаясь не обращать внимания на колотящееся сердце – оно билось так сильно, что каждый удар причинял боль.

Мир снова изменился, снова стал нормальным.

Если это яд, то скоро наступит паралич, я не смогу дышать.

Она посмотрела на дорогу впереди. Как раз вовремя. Сбросив скорость, притормозила и успешно вписалась в поворот. Она почувствовала огромное облегчение, что снова стала собой, и даже заплакала.

– Все нормально, все нормально, – шептала она. Посмотрелась в зеркало заднего обзора и обругала себя: вот дурочка, напугалась до полусмерти.

Сильвия не спеша проехала мимо соседских домов в Ла-Синегилья.

Повернув на разбитую дорогу к дому, машина смяла ограду загона для скота. Сильвия пыталась сделать вдох, но легкие, казалось, не могли расшириться.

Черные зрачки растеклись, как пролитые чернила, затемняя радужку.

Чернота накрыла весь мир.

Сильвия начала безудержно смеяться – это показалось ей странным, но остановиться она не могла. Голова откинулась на сиденье.

Накатывали сокрушительные волны ослепительного света, оглушающих звуков, мучительных телесных ощущений. И все снова повторялось, только замедленно.

Мечта физика – плотная материя, в которой нет сопротивления, жидкость, которая становится твердым телом.

Донеслись какие-то голоса. Сильвия подумала, что вокруг люди, хотела позвать на помощь. Но сил не хватило, и она сдалась. Затем поняла, что голоса звучат у нее в голове.

Ремень безопасности удерживал ее. Частично удалось освободиться, нажать на какой-то рычаг – и она упала. Все исчезло, кроме голосов.

Краем сознания она понимала, что сходит с ума.

Попыталась позвать на помощь, но в следующий миг осознание полной тщетности этих попыток наполнило ее таким ужасом, какого она не испытывала никогда в жизни.

К счастью, черная дыра забвения наяву тоже миновала.

Внезапно она обнаружила, что ползет по неровному каменистому полю. Ярко светили звезды, вдали сверкали огни города. Она дрожала от холода, но мускулы у нее горели. Мучительная боль.

Прошел день.

Неистовая деятельность сменилась полным параличом.

Она лежала, вцепившись в землю, затерянная где-то в мире, неспособная пошевелиться, голова кружилась от вращения Земли. Мысли пролетали, будто ночные птицы. Некоторые из них задержались, и она подумала: Это ядовитый мир. Я коснулась яда. Никто не сможет выжить на этой планете.

Наконец она закрыла глаза, готовая отдаться в холодные руки смерти.

Она всегда знала, как это будет – как падение с моста, как полет. Этого не должно случиться, не со мной, не сейчас, я не готова.

Но это ощущение ей знакомо, она представляла себе его уже много раз. Только печаль казалась невыносимой. Ей так недоставало их всех, людей, которых она любит, ребенка, которого у нее никогда не будет. Горько и грустно.

Не дай мне умереть в одиночестве.

Но освобождение оказалось намного легче, чем она себе представляла.