Текст книги "Темная алхимия"

Автор книги: Сара Лаветт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Господи, так вот чем они развлекаются там, на холме! – Она отбросила с лица свои темные волосы. Чуть слышно раздавался испанский напев в ритме девять восьмых.

Светофоры на соседних улицах замигали – значит, скоро полночь. Нужно ехать домой, найти Мэтта. За последние сорок минут она несколько раз звонила ему на сотовый. Тот не отвечал, и она послала несколько сообщений, приправленных комментариями Свитхарта, который неотлучно находился рядом:

Привет, это я, перезвони, когда сможешь. Сообщи, где ты. Надеюсь, обед в Альбукерке прошел нормально. Люблю.

Затем: Может, ты уже спишь, но перезвони мне, если проверяешь сообщения.

И под конец: Слава богу, я не застряла где-нибудь на обочине. Где же ты?

При мысли о нем, его смехе, голосе, ее охватила острая тоска. Несколько лет назад они познакомились при далеко не романтичных обстоятельствах – ее жизнь дала трещину из-за психа-заключенного, бунта в тюрьме и смерти ее любовника, наставника и коллеги. Мэтт привлек ее своей силой, цельностью, добротой. Прабабушка назвала бы его «солью земли», и не ошиблась бы.

Эти мысли промелькнули у нее за один вдох, и она успокоилась. Главное сейчас – сообщить Мэтту об изменении свадебных планов. Вряд ли эта новость удивит его.

На миг она представила, как говорит Свитхарту, что он прав, ей лучше уйти. Но в душе она понимала, что отступать поздно. Она уже вступила в игру.

– Сильвия, я хочу вернуться к вопросу о твоем участии в деле.

– Я тоже, – она уже шла к машине с ключами в руке. – Я отказываюсь участвовать в охоте на ведьм. Среди ученых очень мало женщин уровня Палмер. Она блестящий специалист. Она способна найти лекарство от многих вирусов и прочих напастей, спасти тысячи жизней. А если мы ошибаемся? Ведь если что-то просочится в прессу, то даже тень подозрения уничтожит ее.

В отличие от неугомонной Сильвии, Свитхарт стоял неподвижно и, казалось, не дышал.

– Я понимаю, что тебя беспокоит, – ответил он, – но все улики указывают на нашу цель.

– Все улики – косвенные. Не забывай, чем закончилось дело, когда ФБР пыталось разыскать отправителя «чумных писем». – Сильвия открыла дверь машины, забралась на сиденье и наставила палец на Свитхарта: – Во времена инквизиции отравителей сжигали, так что, если хочешь, чтобы я тебе помогала, – никакой охоты на ведьм.

Она захлопнула дверцу.

Свитхарт закрыл глаза, и его лицо сразу словно потемнело.

– Никакой охоты на ведьм, – пробормотал он.

Издалека старое кирпичное строение в Ла-Синегилья одновременно напоминало мавританскую крепость и руины постоялого двора девятнадцатого века. Толстые закопченные кирпичные стены латали и штукатурили множество раз, более тридцати лет назад отец Сильвии пристроил к дому длинную веранду и дополнительную спальню (в которой теперь жила Серена), последние шесть месяцев Сильвия занималась пристройкой ванной и спальни на втором этаже, возведением садовой ограды и уединенной рабочей студии.

Все эти перемены отражали ее представление о собственном гнезде.

Перейдя на вторую скорость, потом на третью, она четверть мили ехала по гравию к дому. Ей не терпелось увидеть Мэтта, она стремилась в свое убежище.

Дом окружали двадцать акров земли: пастбища, ручей, две небольшие кальдеры[4]4
  Кальдеры (от исп. – caldera, буквально «большой котел») – обширные овальные или круглые котловины вулканического происхождения.


[Закрыть] и скала, похожая на кость гиганта из плейстоцена.

Сильвия любила дом за его историю и уединенность. Они с Мэттом решили после свадьбы жить здесь. Он еще не расстался со своим трейлером в Санта-Фе, но большую часть времени проводил в Ла-Синегилья.

Машина подпрыгнула на корнях самого старого тополя, «дерева-дедушки». Сильвия проехала мимо красно-белого почтового ящика, свернула на дорожку и припарковалась рядом с «фордом» Мэтта. Выбираясь из машины, она услышала далекий приветственный лай двух своих собак. Она представила себе их: морды прижаты к венецианскому окну в гостиной, передние лапы опираются на большой зеленый керамический горшок.

Сильвия подошла к парадной двери, свет внутри не горел. Она знала, что Мэтт уехал на встречу с заместителем губернатора Лусией Эрнандес, блистательным и умным помощником губернатора, женщиной, к которой Мэтт относился с большой симпатией. Уютный тет-а-тет. Чисто деловая встреча, разумеется – политические и бюджетные вопросы нового руководства штата. Основная работа Мэтта в эти дни.

Не то чтобы она ревновала.

Она отперла дверь и поздоровалась с собаками, сперва с Рокко – облезлым терьером, затем с Никки, трехногой бельгийской овчаркой. За исключением собачьего лая в доме царило безмолвие.

Но не пустота.

Она прошла по следам одежды Мэтта – пиджак на кожаном диване, рубашка в кухне, ботинки валяются в коридоре, носки – на недавно достроенной лестнице на второй этаж. Вместе с собаками, которые следовали ней по пятам, она на цыпочках поднялась в комнату.

Он спал обнаженным, тихо похрапывая, почти поперек огромной кровати. Глаза закрыты, рот приоткрыт. Руки на груди, пальцы сжаты, словно он держит что-то. Слабый свет из окна падал на его торс – широкая мускулистая грудь, чуть выступающие ребра, темные волосы курчавятся от горла до паха. Пенис слегка эрегирован.

Сильвия в который раз подумала, как уязвим спящий обнаженный мужчина.

Она постояла с минуту, глядя на него, вбирая его в себя. И ощутила желание – чудесную химическую и эмоциональную смесь любви и вожделения. Собаки уселись на полу рядом с кроватью.

Сильвии показалось, что Мэтт открыл глаза, но это оказался всего лишь обман зрения.

Она разделась, осторожно опустилась на кровать, коснувшись грудью его живота, легонько провела губами по коже.

Мэтт застонал, инстинктивно придвигаясь ближе.

Он был горячим на ощупь. И вскоре стал твердым.

Она не спешила оторваться от него, задержалась на несколько минут, затем поднялась вверх по животу, куснула Мэтта за ухо и прошептала:

– Я решила, может, ты не прочь, в последний раз, прежде чем тебя окрутят.

Разумеется, он оказался не прочь.

6

Алхимик

Я читаю ваши мысли, хотя не смею разделить глубину моих познаний с вами. Пока нет.

Вечная жажда познания:

– когда яд устремляется по венам, проникает в органы, достигает клеток и синапсов мозга.

Ты спрашиваешь:

Где больнее всего? Дрожишь от жара или холода? Твои веки подрагивают – это первый признак наступающих конвульсий? У тебя пересохло во рту? Твой мозг взрывается от боли? Твой желудок скручивается в узлы? Твои мысли рассеяны? Ты слепнешь и глохнешь?

Ты знаешь, что смерть рядом… ты знаешь, что смерть рядом… ты знаешь, что смерть рядом?

Тебе страшно?

7

Луна заглядывает в окна. Комната озарена светом. Сильвия заставила себя выбраться из постели, от теплого тела Мэтта. Она едва не заснула после занятий любовью.

Но теперь к делу – нужно рассказать Мэтту о предстоящей поездке, работа со Свитхартом не терпит отлагательств.

– Нам нужно поговорить, – тихо сказала она. – Милый…

– М-м-м.

Она открыла рот и снова закрыла. Слова застряли в горле. Не будь смешной, сказала она себе, вперед.

– Я посылала тебе сообщение на мобильный. Хочу поговорить с тобой насчет завтрашнего дня.

– Шшш. Мне снится хороший сон. – Мэтт перевернулся, глаза крепко закрыты. – Подожди минутку… посмотреть, чем кончится.

Сильвия вздохнула. Минута ничего не решает. Затем раздался короткий всхрап. Еще пять-десять минут.

Она надела поношенный махровый халат и тапочки, взяла с комода сумочку и прошлепала в ванную. Дверь тихонько скрипнула, закрываясь за ней. Сильвия умылась, почистила зубы и посмотрелась в зеркало – похожа на лгунью?

Она открыла сумочку, достала маленькую косметичку; днем врач выписал ей два рецепта. Вынула флакон с антигистаминами и поставила его на среднюю полку аптечки. В косметичке осталось еще кое-что – розовая пластиковая коробочка с контрацептивами.

Она быстро сунула их в потайное отделение сумочки, словно в самом деле – с глаз долой из сердца вон. Но не в этот раз. Ее укололо чувство вины – она лгала человеку, за которого собиралась выйти замуж.

Мэтт знал, что она допила последние противозачаточные таблетки. Намереваясь пожениться, они решили завести ребенка. По крайне мере она думала, что решилась. Но когда таблетки закончились, она неожиданно для себя позвонила доктору и попросила новый рецепт. Причем тайком, ужасаясь самой себе, своей бессовестной лжи.

Изучая себя в зеркале, Сильвия вздохнула. В общем-то, она хотела ребенка. Она представила себе Рози Санчес, лучшую подругу, как та сидит на краю стола, болтает тонкими ногами в туфлях на высоченных каблуках, на щиколотке поблескивает браслет: «Из тебя выйдет прекрасная мать, jita.[5]5
  Уменьшительно-ласкательное обращение от исп. hija – дочка, доченька.


[Закрыть] Поверь в себя».

Но всякий раз, когда она думала, что окончательно преодолела все психологические препятствия, какое-то внутреннее чудище, полное сомнений, поднимало голову. Она знала, что, как бы Мэтт ни заверял, что возьмет на себя половину ответственности, бремя воспитания ребенка все равно ляжет на ее плечи. Она думала об этом постоянно, друзья шутили, что после первых восемнадцати лет станет легче. Независимо от планирования, добрых намерений и политической осведомленности, у природы есть своя древняя задача.

Но сомнения были глубже, сложнее, нежели просто тяготы забот о ребенке, – сомнения в собственной пригодности и желаниях.

Женщина, смотрящая на Сильвию из зеркала, выглядела жалко. Разумеется, не хотелось слишком затягивать с материнством. А Мэтт даже острее, чем она, чувствовал, что время уходит. Много лет назад он пережил смерть первой жены и сына. К тому же он не из тех мужчин, кто хочет стать дедушкой своему ребенку. Он боялся, что будет слишком старым и не сможет поддержать сына или дочь.

Она шагнула назад, скрестила руки на груди и нахмурилась. Она знала, что сказала бы другой женщине в подобной ситуации, знала, какой совет дала бы клиентке на консультации.

Будь честной. Будь правдивой. Расскажи своему мужу, любовнику, бойфренду о своих тревогах и сомнениях. Не скрывай, не лги.

Хороший совет. Женщина в зеркале выпрямилась и кивнула.

Но внутренний голос – рациональный голос, который заключал соглашения и совершал сделки, – нашептывал Сильвии в ухо: Всего один месяц. К тому времени ты будешь готова к материнству, к тому же избавишь Мэтта от лишнего беспокойства из-за твоих невротических сомнений.

Она проглотила первую таблетку, засунула коробочку поглубже в карман сумочки и застегнула «молнию» – теперь можно в путь.

Сильвия вышла из ванной, Рокко следовал по пятам. Никки наблюдала за ними со своего излюбленного места – большой замусоленной ворсистой подушки рядом с кроватью.

Спускаясь по лестнице, Сильвия пробежалась в уме по списку последних свадебных приготовлений, множество забот она переложила на Рози Санчес: заказать цветы, забрать платье у портнихи; решить, нужно ли приглашать еще музыкантов, или ограничиться ансамблем сальсы. И самый животрепещущий вопрос: какие тарелки купить под энчиладу – красные, зеленые или в полосочку.

На первом этаже Рокко пружинистой рысью устремился в кухню. Он навострил уши, короткий хвост будто бы дергали за нитку. Сильвия включила свет, открыла холодильник и равнодушно посмотрела на остатки индейки, сэндвич с зеленым чили, пакет молока, земляничный йогурт, козий сыр с черным перцем и маслины для мартини.

Она взяла молоко, закрыла холодильник, достала с полки в кладовой пачку хлопьев с изюмом и орехами. Встряхнула ее, пытаясь определить, хватит ли там на одну порцию.

Рокко уселся на задние лапы и заворчал сквозь усы, бесстыдно попрошайничая.

– Ты же знаешь, что тебе нельзя, – ласково пожурила она пса, но все-таки запустила руку в коробку и бросила ему несколько орешков. Он проглотил их на лету.

Сильвия принялась завтракать. Обычное действие, которое так часто повторялось в ее жизни, иногда она даже не понимала, как много для нее значит эта кухня, тополь за окном, тамариск (прекрасный, но опасный гость пустынной экосистемы), земля, принадлежавшая ее семье уже больше пятидесяти лет.

Ее взгляд блуждал по комнате – яркой и вместе с тем практичной – и остановился на блестящей зелено-голубой куртке приемной дочери. Серена уехала на четыре дня к своему отцу. Хотя Кэш Уилер являлся опекуном дочери, он не проявлял желания изменить условия совместной опеки, к радости Серены. Последний год все шло гладко. Возможно, Серене нравилось в разных домах и семьях, потому что первые десять лет своей жизни она провела в глуши. Она родилась на границе США и Мексики, в пригороде Хуареса, тамошнее общество состояло из нескольких человек. Но Серена пережила это благодаря своему воображению и художественному таланту, рисование заменяло ей общение с людьми.

Роль приемной матери давала Сильвии радость общения и любви, избавляя при этом от полной ответственности за ребенка. Она улыбнулась, вспомнив теперешнюю двенадцатилетнюю Серену: уверенную в себе, чуткую, полную света и грации. Это преображение научило Сильвию верить в чудеса.

Она не сомневалась, что Серена с пониманием отнесется к ее решению работать со Свитхартом, другое дело – Рози Санчес, которая сделает все, чтобы заставить Сильвию почувствовать себя виноватой.

Она вздохнула, поднялась и отнесла посуду в раковину. На темно-синем небе висел бледный серп луны. В столь поздний час Сильвия почему-то не чувствовала усталости. Возможно, сказываются остатки адреналина после сегодняшних событий. На миг она снова очутилась в темной лаборатории с умирающими животными, смертоносными токсинами, вновь пережила встречу с Кристин Палмер, и мурашки побежали по спине. Тарелка выскользнула из пальцев и со звоном упала в раковину.

– Привет, милая, – донесся из коридора голос Мэтта, через секунду его руки обвились вокруг ее талии. Он уткнулся лицом ей в шею и спросил. – Все хорошо?

– Я немного испугалась, но уже все нормально, – она с улыбкой повернулась к нему. – Я тебя люблю.

– А я люблю, когда ты меня так будишь. Но уже за полночь.

Она поцеловала его, потом откинула голову и посмотрела в глаза.

– Ты правда проснулся?

– Ты говоришь, как моя бабушка Эффи: «Эй, Фрэнк, ты проснулся?»

– Я не к тому. – Сильвия с улыбкой прервала семейные воспоминания. Она еще раз поцеловала Мэтта, затем ее лицо посерьезнело. – Что тебе известно о смерти ученого из ЛАНЛ на 285-м шоссе?

Он помедлил, понимая, что это не праздный вопрос.

– Он скончался на месте, встречный грузовик протащил его машину на триста футов от перекрестка. – Мэтт пожал плечами, с подозрением посмотрел на нее. – Почему ты спрашиваешь?

– Обещай, что выслушаешь меня.

Он отступил, руки соскользнули с ее талии:

– В каком смысле?

– В смысле, что не перебивай.

Он кивнул и вопросительно поднял бровь:

– Говори.

– Мне нужно ненадолго уехать, на два, может быть, на три дня максимум.

– Зачем?

– Это связано с делом о серийном отравлении в ЛАНЛ. Меня попросили составить психологический профиль для следователей. Нужно съездить на прежнее место работы подозреваемого, в другую лабораторию, просмотреть документы, опросить людей.

– Что за лаборатория? В Сандиа?[6]6
  Национальная лаборатория Сандиа в Альбукерке.


[Закрыть]

– В Портон-Дауне, – Сильвия старалась говорить обычным голосом, – под Лондоном.

Мэтт стиснул зубы и медленно повторил:

– Под Лондоном.

– Полгода назад там тоже кто-то умер, между этими делами есть какая-то связь.

– Значит, это межведомственное…

– Да, и ФБР участвует в расследовании.

– И кто решил тебя привлечь?

– Эдмонд Свитхарт.

– Свитхарт консультирует федералов?

В голосе Мэтта прозвучала зависть – он возмущался связями Свитхарта и в то же время жаждал подобной свободы, возможности самому выбирать себе дело. Это резко отличалось от работы в полиции штата, пусть даже в чине майора с широкими полномочиями по проведению специальных операций. Хотя сейчас Мэтт в основном занимался политическими делами. Освобождение заложников, борьба с нелегальными заведениями, спасательные операции – все проходили под прикрытием специальных детективов, а значит, приходилось тратить время на проталкивание, выпрашивание санкций у губернатора, согласование с отделом по борьбе с наркотиками, а также набирать и обучать стажеров.

– Это связано со смертью ученого из ЛАНЛ в прошлую пятницу? – резко спросил он.

Она кивнула:

– После аварии к делу подключились федералы, установили наблюдение. Они уверены, что его отравили и поэтому он не справился с машиной.

– Ты сказала – серийное отравление.

– Судя по всему, убийства продолжаются уже несколько лет – в Европе и Штатах.

– Что означает бюрократический кошмар для ФБР, – сказал Мэтт. – Без веских доказательств убийства на территории США они не смогут предъявить обвинение.

– Ты прав, поэтому им нужен этот профиль. – Сильвия проверила, заперта ли стеклянная дверь кухни. – Я вернусь в среду вечером, самое позднее – в четверг.

Мэтт молча наблюдал, как она бродит по кухне.

– Максимум трое суток.

Она говорила торопливо, потому что чувствовала неловкость, потому что терпеть не могла объяснять свои действия.

– Я понимаю, что сейчас не очень подходящее время…

– Не очень?

– Ну хорошо, совсем не время, но свадьбе это не помешает. Я такого не допущу.

– Во сколько у тебя рейс?

Она автоматически глянула на большие белые часы:

– Нужно выехать не позже семи тридцати. Рейс после полудня, но еще надо закончить отчет для суда. – Рокко следил за ее взглядом, беспокойно поскуливая.

– С ума сойти, – сказал Мэтт.

Седой терьер посмотрел на мужчину, затем перевел взгляд на Сильвию. Та произнесла:

– Мэтт, пожалуйста, пойми…

Он тряхнул головой, отвернулся и направился в коридор.

– Слушай, может, не будем ссориться? Мы же взрослые люди. Если вдруг тебе понадобится уехать в Лас-Курсес или Денвер, я и слова не скажу.

– Очень великодушно, – бросил он через плечо.

– Ну подожди, – она поспешила за ним, Рокко тенью следовал за ней. – Я понимаю, что все так неожиданно…

– Неожиданно? А если бы я остался на ночь в Альбукерке? Ты позвонила бы мне из Лондона?

Когда Мэтт сердился, голос его становился ниже. Сейчас он говорил басом.

– Ты упомянула насчет серийного отравления, то есть дело опасное, как я понимаю. Господи, ты только начала отходить от Райкера… Хотя кого волнует мое мнение.

– Меня. И я не виню тебя, что ты сердишься.

– И как ты только решилась сейчас взяться за дело. – Она хотела было ответить, но Мэтт оборвал ее: – Не говори мне, что это на несколько дней. Я тебя знаю, Сильвия. Если уж ты взялась за что-то, значит, доведешь до конца.

Она больше не пыталась прервать его, поняв, что лучше дать ему выговориться.

– Если тебя пугает свадьба, скажи мне об этом сейчас, – сказал он, – мне не нужны предлоги. Хочется верить, что никакой Лео не отвлечет тебя…

– Лео Каррерас не имеет никакого отношения к этому делу, – запротестовала Сильвия. – Ты ведь знаешь, я не стану рисковать нашими отношениями, нашим браком.

Мэтт пожал плечами:

– Ты, видимо, делаешь все, чтобы сбежать от алтаря.

– Прости, – мягко сказала Сильвия. Она понимала, что он страдает из-за их и без того уже затянувшейся помолвки.

Он направился к лестнице, остановился.

– Ну как ты не можешь понять? – спросила она. – Прежде, чем все бросить, я хочу вложиться без остатка в мое последнее дело, ведь оно обещает быть стоящим.

– Ты не бросишь.

– Как минимум на год. Мы поженимся. Мы решили завести ребенка. Это фактически означает отставку. Хотя бы на время.

Он кивнул. Они помолчали несколько секунд. Рокко поскуливал. В конце концов Мэтт вздохнул.

– Ты вернешься в четверг?

– Может быть, в среду.

– Я улажу с Кэшем насчет Серены.

Она сделала глубокий вдох, лишь сейчас сообразив, что все это время сдерживала дыхание.

– Было бы здорово.

– Если мне придется уехать в Альбукерк..

– Кэш с Сереной заедут за собаками, она любит забирать их с собой.

Он кивнул. Где-то на улице хрипло и надрывно лаял пес. Мэтт начал подниматься по лестнице и остановился, услышав ее голос.

– Мэтт… Прости, что делаю тебе больно.

– Когда-нибудь ты меня бросишь, – сказал он.

– Я люблю тебя, – она подошла и нежно коснулась рукой его виска. – Мы поженимся через субботу.

Рокко поднялся на задние лапы, уперся передними в колени Мэтта и коротко требовательно гавкнул.

Сильвия видела, что Мэтта одолевают противоречивые эмоции, глаза выдавали внутреннюю борьбу. Она не сомневалась в его чувствах, он вел себя гораздо терпимее, чем она повела бы себя в подобной ситуации.

Он заглянул в ее глаза, выискивая страх.

– Хотел бы я сказать, что все хорошо, хотел бы позволить тебе делать, что хочешь, но не могу. Я не переживу очередного Райкера или серию «Сбежавшей невесты».

Она заговорила слабым умоляющим голосом, чуть громче шепота:

– Если ты скажешь мне остаться дома и забыть это дело, я так и сделаю.

– Не перекладывай ответственность на меня. – Он качнул головой. – Тебе нужно ехать. Ты сама так сказала. Так что езжай.

Табло электронных часов отбрасывало красный свет на полуприкрытые веки Свитхарта. Он сидел в позе лотоса на широкой кровати в отеле и совершал внутренний переход от глубокой медитации к обычному погружению, все еще сосредоточившись на дыхании, но его мозг при этом уже активно работал. Так достигалась наибольшая острота мышления.

Этот день, эта ночь вызвали к жизни старые воспоминания. Сонобе, Япония. Пока он там находился, дождь лил не переставая. Дело Хаяси – домохозяйка арестована за отравление соседей на весеннем празднике. Расследование превратилось в целое представление, в дело вмешались почти все международные организации.

«Фудзинкай», женская лига, и Масума Хаяси, убивающая всех своим каари-райсу.[7]7
  Рис карри (яп.).


[Закрыть] Фрагменты мозаики. Жесткая социальная иерархия, стремление к славе, ощущение права вершить суд. И всегда – в голове прозвучал голос Сильвии – всегда нарциссизм. Неважно, кто или сколько умирает, потому что они не имеют значения. Для большинства нормальных людей это не связано с нарциссизмом в общепринятом смысле. А для Свитхарта это очевидно.

В памяти отчетливо всплыла одна деталь – Масума Хаяси приправила цианидом рис и угостила в первую очередь детей и старейшин деревни…

Тихо затренькал телефон, но Свитхарт не сразу взял трубку. Один, два, три жалобных звонка. Шевельнув одной рукой, он вышел на связь с материальным миром.

– Я только что получил ваше сообщение, – сказал Дрю Декстер.

– Что-то поздно.

– Мне нужно было решить сегодняшнюю проблему.

Начальник отдела внутренней и внешней безопасности ЛАНЛ помолчал. В трубке слышался слабый гул голосов.

– Я говорю о той небольшой стычке между доктором Палмер и вашей девицей. Этого не должно было случиться.

Свитхарт ничего не ответил, ждал, что еще скажет Декстер. Более чем любопытно. Декстер кажется весьма осведомленным. Свитхарт взял себе за правило присматриваться к хорошо осведомленным людям.

Он проверил данные по МОЗАИКе, и теперь знал, что Декстер находится почти на самом верху пищевой цепочки лаборатории. Из породы «синих воротничков», южанин (отсюда акцент), его родители – уроженцы Луизианы. Он служил в армии, когда заканчивалась война во Вьетнаме и войска уже возвращались домой, в Штатах закончил колледж по «солдатскому биллю».[8]8
  Законопроект, принятый после Второй мировой войны, предоставлял целый ряд льгот военнослужащим и ветеранам.


[Закрыть] Затем более двадцати лет прослужил в отделе расследования уголовных преступлений в армии.

– Федералы напортачили, – насмешливым полушепотом заявил Декстер. – Но и наш охранник тоже прокололся, – столь же насмешливо. – Он должен был задержать Палмер у двери и связаться со мной. Этого больше не повторится. Полчаса назад его уволили.

Свитхарт промычал. Плохо дело. Он не понаслышке знал, на что способна Палмер – не тронь, обожжешься. Несколько раз он подумывал, не высказать ли Декстеру претензии, – Сильвия и Палмер пересеклись из-за того, что его сотрудники плохо сработали, – но унижение Декстера не поможет делу. И он невозмутимо сказал:

– Я буду очень признателен, если при малейшем движении Палмер вы мне позвоните.

– Вы узнаете об этом первым, – пообещал Декстер, растягивая слова сильнее обычного.

– Завтра в Квантико должны закончить отчет о вскрытии Дуга Томаса, – ответив любезностью на любезность, Свитхарт повесил трубку.

Он взял наладонник со стола и отправил сообщение. Через сорок минут он получил ответ.

Сообщение для Рикиси, «Силача», пришло от Тосиёри, «Старика», человека, чье положение в Вашингтоне делало его бесценным источником самой надежной информации.

В закодированном сообщении находились ссылки на две статьи из газет: объявление о приеме доктора Дугласа Томаса на работу в Гонконгскую биологическую компанию в 1990 году, вторая статья о консорциуме в Гонконге – компании, занимающейся биоразработками и, возможно, связанной с «Триадами».

Свитхарт снова закрыл глаза, изучая разрозненные фрагменты мозаики. С виду она всегда казалась сложной, но в итоге складывалась просто.

Он снова вспомнил Японию, бесконечный дождь и то, что Масума Хаяси сперва угостила старейшин и детей. Сложный ответ: желание уничтожить невинных и стариков.

Простой ответ: угостить в первую очередь детей и старейшин – проявление вежливости.

Масума Хаяси все же оставалась благовоспитанной дамой.

Сильвия проспала всего пару часов, пока не зазвонил будильник, но когда она поднялась, то обнаружила, что Мэтт уже ушел. Никакой записки. Невеселое начало нового дня, нового дела.

Стоя под душем, она вспоминала разговор с Рози Санчес на прошлой неделе, после того, как они с Мэттом поспорили о… О чем? Наверняка, о какой-нибудь ерунде.

Он: «Не оставляй на ночь в раковине грязную посуду с холодной жирной водой».

Она: «А ты складывай грязную одежду в корзину для белья, нечего разбрасывать по всему дому».

Они редко спорили о чем-то серьезном и хорошо уживались. Так почему же, когда дело дошло до свадьбы и детей, у нее все еще оставались смутные сомнения?

Сильвия успокаивала себя, что все кончится хорошо, они серьезно поговорят, займутся любовью и наверстают упущенное, как только она вернется из Лондона.

Она уложила вещи: черные слаксы, свитер, открытая блузка, шорты и кроссовки для пробежки (хотя по опыту знала, что англичане куда меньше зациклены на спорте, чем американцы), зонтик и плащ. И чуть не забыла белье и паспорт.

Осталось два часа, чтобы завершить работу в городе, и пора в аэропорт. Свитхарт упомянул, что они летят через Хьюстон.

В шесть пятнадцать она уложила сумку на переднее сиденье машины и отъехала от дома. Солнце вставало над Сангре-де-Кристос.

Она нажала кнопку автонабора на мобильнике и ждала какое-то время, пока сонный голос не ответил:

– Алло.

– Серена?

– Сильвия, ты?

– Я разбудила тебя, детка. Извини.

– Ничего, – послышался зевок. – Который час?

– Рано. Я уезжаю в Лондон на два дня. Хотела с тобой попрощаться.

– Мэтт едет с тобой?

– Нет, я по работе.

– Что за работа? Ты едешь одна? А как же свадьба? И твое платье… – жалобно протянула Серена.

Сильвия поразилась, как быстро сонный ребенок превратился во внимательного взрослого.

– Я еду с Эдмондом Свитхартом, ты его знаешь. С Профессором.

– С Профессором Сумо! – радостно завопила Серена, да так громко, что Сильвия отдернула телефон от уха. Девочка побывала на поединке сумо в Лос-Анджелесе, она видела Свитхарта в йокодзуна цуна, церемониальной набедренной повязке, то еще зрелище. Успокоившись, Серена спросила: – И когда ты вернешься?

– В четверг вечером, наверняка.

– То есть в пятницу уже будешь дома. – Серена многозначительно помолчала. – Ты ведь помнишь, что у нас в пятницу?

– Конечно. – Сильвия пыталась сообразить, о чем речь. Приемная дочь тяжко вздохнула, и тут до нее дошло – презентация «Школьники против наркотиков». – Я выступаю в твоей школе.

– ШПН даже поместили объявление в газете, – гордо сообщила Серена.

– Ни за что на свете не опоздаю.

– Сильвия…

– Что, детка?

– Мэтт сердится, что ты уезжаешь, да?

– Верно. – Сильвия удивленно подняла брови; временами девочка слишком проницательна. – Но все будет хорошо.

Тут Серена превратилась в мудрую бабушку и, погрозив пальцем, произнесла:

– Притворяешься, что из-за работы, а на самом деле просто боишься? Взрослые все время так.

Сильвия открыла было рот, чтобы сказать нет, но вместо этого вздохнула и покачала головой.

– Да нет, правда, все нормально. Я вернусь к пятнице, поговорю с ребятами в Кристо-Рей. А в следующий уикенд мы с Мэттом встанем перед алтарем, ты будешь подружкой невесты, а Рози – посаженой матерью. Договорились?

– Договорились.