Текст книги "Дымовая завеса"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

27

Рейли вел машину на предельной скорости, стараясь побыстрее покинуть черту города. Он избегал скоростных шоссе, держался проселочных дорог, которые хорошо изучил за время своей добровольной ссылки.

Он все время косился в зеркало заднего вида, возможно, их все-таки преследовали, но они не замечали этого. За ними не мчались патрульные машины с включенными сиренами, хотя вряд ли бы Фордайс настолько глуп, чтобы пустить по их следу полицейских. Скорее, безобидные седаны. Личную гвардию.

– А я поверил этому сладкоголосому мерзавцу, – сердито сказал Рейли, минуя на огромной скорости сонный городок с единственным светофором на главном перекрестке.

– Я тоже. А ведь я обычно чувствую, когда меня пытаются надуть.

– Лживый ублюдок.

– Когда он извинялся перед тобой, его раскаяние казалось таким искренним.

– Уверен, он подумал: как ему повезло! Его головорезы гоняются за нами по всему штату, а мы являемся прямо к нему домой! Так называемый охранник, вероятно, сидел в засаде где-то рядом с Капитолием, дожидаясь нашего приезда в назначенное время. Нам бы даже не удалось войти в здание.

– Хорошо, что ты догадался изменить первоначальный план.

– Но мне не хватило ума понять, что Фордайс порет чушь. «Мариотт», будь я проклят! Пока мы стояли в вестибюле, радуясь обретению влиятельного союзника и защите, он звонил своему наемнику и сообщал о неожиданных изменениях.

– А вдруг я его убила… – произнесла Бритт дрожащим голосом.

– Да нет, что ты, но… – Рейли взглянул на нее. – Но ты могла бы теперь обратиться в полицию. У нас есть видеозапись. Мы вынудили Фордайса сказать…

– Ничего он не сказал, Рейли. Ничего существенного. Запись бесполезна. Фордайс играл на камеру. На этой пленке наш пламенный генеральный прокурор рассыпается в извинениях и сожалениях. Он демонстрировал лишь искреннее раскаяние, но не признался ни в участии в поджоге, ни в смерти Сузи Монро или в чем бы то ни было.

Рейли понял, что Бритт права, и выругался.

– Он прекрасно сознавал, что делал, – продолжала Бритт. – И отлично нами манипулировал.

Рейли впал в ярость. Как легко их обвели вокруг пальца!

– Если теперь мы пойдем в полицию со своими обвинениями, Фордайс заявит, что мы ворвались в его дом с оружием… О, дьявол! Я оставил револьвер на столе.

Страшная промашка, однако теперь ничего не исправишь, сколько себя ни ругай. Вряд ли, конечно, он смог бы кого-нибудь застрелить, но ведь ни один из его врагов не знал об этом, а теперь он потерял ощущение безопасности, которое дает обладание заряженным оружием.

– В лучшем случае Фордайс заявит, что мы рассказали ему историю, требующую тщательной проверки, а когда он вызвал нам охрану, ты вдруг оглушила беднягу вазой.

– Я не могу доказать, что этот охранник убил Джея, но я знаю, что он там был.

– Ты видела его в «Уилхаусе»?

– Нет. Но я уверена, что он был в доме Джея… с напарником.

– Буч? Санденс?

– Нет. Кто-то другой.

– Итак, у нас есть Буч и Санденс, парень, который пришел за нами в дом Фордайса, и еще один, которого мы пока не видели.

– Я смогу опознать четвертого, когда увижу, потому что теперь я четко помню, как он склонялся надо мной…

Она вдруг замолчала, и Рейли резко повернулся к ней:

– Склонялся над тобой… Что? Он тебя изнасиловал?

– Нет, просто… – Бритт передернулась, молча сунула провод видеокамеры в прикуриватель. – Если что-то случится со мной, с нами, это должно быть зафиксировано.

Рейли согласно кивнул. Бритт заговорила в камеру:

– Мы с Джеем вошли в квартиру. Я села на диван, он устроился рядом. Предложил мне виски. Я ответила, что неважно себя чувствую, что вино ударило в голову. Джей сказал, что тоже захмелел, наверное, из-за лекарств. Мы сидели на диване бок о бок, закинув головы на спинку.

Джей взял меня за руку и повторил, что у него есть бомба, которая взорвет все полицейское управление и муниципалитет. Я помню, что попросила его подождать, пока я возьму блокнот из сумочки, но была совершенно дезориентирована.

Джей сказал: «Записи тебе не потребуются, ты все запомнишь». Я не спорила. У меня уже не было сил думать о чем бы то ни было. Джей снял с меня босоножки, положил мои ноги себе на колени и стал массировать ступни. Он спросил, удобно ли мне, потому что рассказ будет долгим.

Я ответила, что мне даже слишком удобно, что глаза закрываются сами собой. Он засмеялся: «Тогда, может, последний разок покувыркаемся в койке в память о старых временах?» Я ответила: «Нет, спасибо», а он: «Ладно, я так пьян, что вряд ли на что-то способен». Я пошутила: «Такое с тобой впервые, не так ли?»

Мы все еще смеялись, когда вошли двое мужчин. Тот, которого мы видели сегодня, и еще один. Они вошли через заднюю веранду. Появились внезапно, словно материализовались из пустоты в застекленных дверях.

Я удивилась, зачем им, черт побери, перчатки в такую теплую ночь. Потом я заметила, что перчатки латексные, но это меня почему-то не особенно встревожило. Страха я не помню. Наоборот, я помню, что не испугалась. Я испытывала эйфорию, безразличие.

Джей был пьян, но среагировал мгновенно. Он вскочил. Спросил: «Кто вы? Что вам нужно?» Сегодняшний охранник сказал: «Мы пришли на вечеринку» – и толкнул Джея обратно на диван.

Они приказали ему налить два стакана виски. Заставили нас выпить. Затем еще по стакану. Я помню, как мне было плохо. Мне больше не наливали, но Джея заставляли пить, пока бутылка почти не опустела.

Бритт умолкла, закрыла глаза. Рейли потянулся к ней, взял за руку.

– Остальное расскажешь властям. Мне можешь больше ничего не говорить.

– Я должна. – Выдавив слабую улыбку, Бритт приподняла камеру. – Это необходимо. С той самой ночи мне мерещились всякие ужасы. Теперь, когда я вспомнила, стало легче. Конечно, ничего хорошего не произошло, но могло быть гораздо хуже.

Они заставили нас раздеться. Сначала Джея, потом меня. Им пришлось нам помогать. Мы не держались на ногах. Остались какие-то провалы, моменты, которые, возможно, никогда не восстановятся, но я помню, как нас отвели в спальню, как я лежала голая на кровати.

Затем один из них… не тот, которого мы видели в доме Фордайса, а другой… стал ласкать меня… между ногами. Это даже не походило на сексуальные игры. Это было… оскорбление… унижение. Он мерзко улыбался, глядя мне в глаза. «Как досадно, что такая прелесть пропадает…»

Она умолкла, не в силах продолжать. Рейли сжал ее руку. Подумал, что, может, все же придется кого-нибудь пристрелить. Если только предоставится шанс, он убьет этих подонков. Не задумываясь.

Бритт отвернулась к боковому окну, снова тихо заговорила:

– Его дружок смеялся, пока он это делал. Может, поэтому я и узнала его моментально. Я вспомнила его ухмылку, его отвратительный смех. Не знаю, как мне удалось удержаться от крика, когда он вошел в холл Фордайса. Наверное, потому, что я понимала: мы должны оттуда выбраться. Я знала, что если не выберемся, то скоро умрем. Если я не убила его вазой, надеюсь, что хотя бы сильно разбила ему голову. Ладно, вернемся к той ночи. Его напарник сказал, что не время изображать Ромео. «Одно пятно спермы, не подходящее этому парню, и дело провалится».

– Они знали, что нельзя оставлять материал для анализа ДНК.

– Видимо, это и спасло меня от изнасилования. В любом случае о совести речь не шла.

– Они упоминали Фордайса? Или Джорджа Магауана?

– Нет. Я почти уверена. Они настоящие профи.

– Как насчет Джея? Что он делал все это время?

– Он лежал на спине рядом со мной. Не сопротивлялся. Думаю, он уже был без сознания из-за такого количества виски. – Бритт вздохнула, снова взглянула на Рейли. – Следующее мое воспоминание: я проснулась утром и подумала, что такого жуткого похмелья у меня никогда еще не было, но я ничего не помнила до сегодняшнего визита к генеральному прокурору, пока Фордайс не открыл дверь этому ублюдку.

– Раньше ты говорила, что, когда проснулась, Джей лежал на боку спиной к тебе.

– Наверное, когда я вырубилась, они прижали подушку к его лицу, а потом все представили как ссору пьяных любовников, закончившуюся убийством.

Бритт выключила видеокамеру, но оставила ее на подзарядке.

Больше всего на свете Рейли хотелось сейчас вернуться в дом Фордайса и растереть в порошок обидчиков Бритт, но это, конечно, было бы глупостью. Теперь им необходимо вывести Фордайса на чистую воду, сделать его предательство достоянием гласности прежде, чем Фордайс уничтожит их самих. Но как это осуществить? Марка и номера их машины известны. У них всего несколько минут форы.

Подручные Фордайса, а их, по меньшей мере, четверо, только и ждут команды. Они наносят внезапный, смертельный удар, а затем растворяются без следа. Им хватило нескольких часов, чтобы спланировать и идеально провести казнь Джея.

Да и они были бы уже мертвы, если бы Бритт не узнала охранника и не среагировала бы так быстро. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Фордайс может выдумать любую версию их смерти, и ему поверят. Скажет, например, что они напали на него и ему пришлось защищаться. Убийство в целях самообороны. Или что они ему угрожали, а когда он попытался защитить себя, сбежали. Их больше никто не видел? Ну а он тут при чем?

Какую бы историю Фордайс ни сочинил, она будет принята безоговорочно. Их разговоры с Кэнди и Патом Уикемом Младшим лишь подтвердят, что они настроены агрессивно и пытаются отомстить всем, кого навязчиво считают виновными в своих бедах. Предположат, что у них развилась паранойя, и, когда они ворвались в дом генерального прокурора, они уже совсем потеряли рассудок.

Может, когда они погибнут или просто исчезнут, Льюис Джоунз почует неладное и даже пошумит немного, начнет задавать вопросы. Как и Делно Пикенз. Но кто им поверит? Неонацисту, отцу преступника и поджигателя, и немытому старому отшельнику, прозябающему на лесном болоте.

Если Рейли и Бритт сгинут, отчеты о пожаре в полицейском участке и всех связанных с ним смертях затеряются в полицейских архивах. Никто никогда не узнает о потрясающем издевательстве над правосудием, а Джордж Магауан и Кобб Фордайс останутся безнаказанными.

Рейли затрясся от гнева и, вцепившись в руль, напомнил себе, что он пока еще жив. Может, ему недолго осталось, но, мчась по узкой дороге, он решил, что – как бы высокопарно это ни звучало – будет сражаться за справедливость до последнего вздоха.

Без револьвера, вооруженный лишь видеозаписью, которая, как верно заметила Бритт, вряд ли послужит в суде доказательством вины генерального прокурора. Но это все, что у них есть, и надо извлечь из признания Фордайса максимальную выгоду.

– Ты можешь сделать копию?

– Мне нужно две камеры, и видеозапись дублируется только в режиме реального времени. У меня нет второй камеры и…

– У нас нет времени. – Но у Рейли появилась идея. – Возможно, хватит одного факта существования этой записи.

– Для чего хватит?

– Чтобы расколоть Джорджа Магауана. – Рейли покосился на Бритт, увидел, как она насторожилась. – На пленке Фордайс не обвиняет себя, но и не опровергает мои утверждения о виновности троих детективов. Он даже сам предположил, что Джордж избавился от Джея. Вряд ли Джорджу это понравится.

– Он не захочет отвечать за все в одиночку и потянет за собой Фордайса.

– Если удастся вытянуть из Магауана что-нибудь уличающее их обоих, видеозапись с Фордайсом в конце концов может оказаться полезной. Мы поймаем его на лжи и попытке переложить ответственность на чужие плечи. – Рейли кивнул на камеру. – Вытащи эту пленку и вставь новую. Батарея зарядилась? Покажи мне, как записывать.

– Я сама буду снимать.

Рейли покачал головой:

– Нет. К Джорджу пойду я один. Ты займешься другим делом.

– Ты хочешь, чтобы я сдалась?

– Сейчас это единственный способ обеспечить твою безопасность. – Рейли изложил ей свой план.

– А как же Кларк и Джавьер? – спросила Бритт.

– Я не доверяю полиции. Даже не приближайся к полицейскому департаменту. У Магауана и Фордайса там слишком много друзей. Пленка может просто исчезнуть.

– А мой адвокат?

– Мы не знаем, можно ли ему доверять, но точно знаем, что он трус.

Бритт подумала немного.

– Хорошо, я согласна. Но это будет нелегко. Особенно сегодня.

– Если кто-нибудь пристанет к тебе, просто устрой шумную сцену, привлеки к себе внимание, даже можешь побегать по Броад-стрит. Покажи пленку, обеспечь присутствие прессы. Сделай так, чтобы тебя услышали.

Бритт улыбнулась:

– Это я сумею.

– А сумеешь вести мой пикап?

– Автоматическая коробка передач?

Рейли кивнул утвердительно.

– Тогда смогу.

* * *

Привыкнув к невезению, они удивились, обнаружив пикап там, где и оставили его, на заброшенной взлетно-посадочной полосе. Он покрылся толстым слоем пыли, но, похоже, никто его не трогал.

– Это местечко так и осталось нашей тайной, – заметил Рейли, выключая мотор.

Бритт выдернула провод видеокамеры из прикуривателя.

– Ты точно понял, как ею пользоваться?

– И трехлетний ребенок понял бы.

Они выбрались из седана. Рейли сел за руль пикапа, завел двигатель, проверил количество бензина.

– Полбака. До Чарлстона хватит.

– Я могу взять седан.

Рейли был непреклонен.

– Ты же понимаешь, что это слишком опасно. Его ищут. Я надеюсь добраться до Джорджа раньше, чем головорезы Фордайса доберутся до меня.

– Возможно, они ищут и пикап тоже.

– Но он надежнее. Его труднее столкнуть с дороги. – Бритт почувствовала тревогу Рейли.

Он выпрыгнул из кабины, не заглушив двигатель.

– Рейли, не волнуйся за меня.

– Кого ты утешаешь? Меня или себя?

– Обоих, – призналась она. – Но если я доберусь до цели, то буду в безопасности. Вероятно, в наручниках, но в безопасности.

Он положил ладони на ее плечи и долго смотрел ей в глаза.

– Бритт…

Она ласково улыбнулась, прижала пальцы к его губам.

– Ничего не говори, Рейли Гэннон. Я знаю, что теперь нравлюсь тебе больше, чем немного.

Он притянул ее к себе, поцеловал долгим поцелуем.

– Пообещай, что будешь осторожна. – Его голос был хриплым от переполняющих его чувств.

– Обещаю.

Боясь передумать, он впихнул ее в кабину пикапа и следовал за ней по взлетно-посадочной полосе до главной дороги.

Еще через несколько миль их пути разошлись. Бритт помахала ему рукой в водительское окошко. Он поднял в ответ большой палец и поехал своей дорогой, но еще несколько минут едва сдерживался, чтобы не послать свой план к черту, развернуться и догнать ее. Он не хотел выпускать Бритт из виду и предпочел бы остаться с ней, несмотря ни на что.

Однако у каждого из них была своя миссия, и успешное выполнение обеих было одинаково важно. Видеозапись беседы с Фордайсом укрепляла позиции Бритт. Пока пленка у нее, Бритт будет защищена и сможет контролировать ситуацию. Единственное оружие Рейли – хотя, скорее, всего лишь реквизит – видеокамера. Оставалось лишь надеяться, что Джордж Магауан попадется на эту удочку.

Рейли надеялся застать. Джорджа врасплох, пока он не успел связаться с полицией или с адвокатом, пока не подготовил ответы на обвинения в свой адрес. Джордж нужен ему один, без поддержки Леса и Миранды, без всякой защиты.

Но сначала его надо было найти.

Рейли остановился на бензоколонке и по телефону-автомату позвонил в «Строительную компанию Конуэя». Секретарше он назвал вымышленное имя и сказал, что хочет поговорить с Джорджем Магауаном о перспективном проекте. Он хотел узнать, находится ли Джордж Магауан в своем рабочем кабинете, и при утвердительном ответе отсоединиться с ним.

Однако секретарь сообщила, что мистер Магауан неважно себя чувствует и, заглянув ненадолго в офис, отправился домой, где и проведет остаток дня.

Еще лучше, подумал Рейли.

Он поблагодарил любезную даму и уже собирался повесить трубку, когда она почти прошептала:

– На самом деле я думаю, что его огорчили новости о генеральном прокуроре Фордайсе.

Рейли замер, похолодев от дурных предчувствий.

– Генпрокурор Фордайс? Что с ним? Какие новости?

– О, вы не слышали? – Теперь ее голос зазвенел от возбуждения, как у любого, обожающего передавать трагические известия. – Это просто ужасно. Сегодня утром Кобб Фордайс был застрелен в своем доме.

Рейли внутренне содрогнулся.

– Его нашла жена, когда вернулась домой. Конечно, с ней случилась истерика, но она рассказала полиции, что ее мужа застрелили мужчина и женщина. Они явились неожиданно, а он впустил их в дом. Миссис Фордайс встревожилась, но муж сказал, что все в порядке и она может спокойно отвезти сыновей на бейсбольную тренировку. Она никогда не простит себе, что оставила мужа с ними, уж будьте уверены. И она почти не сомневается, что та женщина – Бритт Шелли. Ну, знаете, репортерша, которая пропала. Она самая!

Рейли крепко сжал веки и тяжело оперся о телефонный аппарат.

– Вы сказали, что в него стреляли. Он мертв?

– Официально еще не объявляли, но считайте, что так. Ему прострелили голову, и состояние критическое.

28

Рейли повесил трубку.

Трясущимися руками он скормил автомату еще несколько монет и набрал другой номер. Огляделся по сторонам, чувствуя себя мишенью в тире.

– Алло?

– Это я. – Он позвонил Кэнди на сотовый, чтобы не объясняться с ее помощницей, и намеренно не представился.

– Боже милостивый, – прошипела она. – Что ты натворил?

– Ничего.

– Я послала тебя к нему и впуталась в преступление.

– Он мертв?

– Официального заявления еще не было. Его жизнь висит на волоске. Журналисты толпятся перед больницей. – Затем добавила сердито: – Все журналисты штата, кроме твоей новой подружки. Она ведь была с тобой утром?

– Да, но…

– Господи. Сначала Джей, теперь…

– Она не душила Джея. И ты знаешь, что я не стрелял в Фордайса.

– Тогда как пуля оказалась в его голове? И вообще, почему ты отправился к нему домой? Почему не поехал на встречу, которую я тебе устроила… которая может стоить мне моей карьеры и моей задницы, если кто-то узнает об этом. Что за сюрпризы?

– Я хотел застать его врасплох.

Кэнди застонала:

– Что за бред, идиот. Пока не нашел себе адвоката, лучше вообще ни с кем не разговаривай.

– Когда мы уходили, Кобб Фордайс был жив и невредим. Мы подумали, что он обманул нас.

– Еще один мотив для убийства.

– Я в него не стрелял!

– У полицейских есть оружие. «Таурус 357». С твоими отпечатками? С ее?

– Будь я проклят, – пробормотал Рейли, потирая лоб.

– Вот именно!

– Он наверняка воспользовался моим револьвером.

– Он? Кто?

– Бритт тебе расскажет. Она едет к тебе.

– Ко мне? Что…

– Пойми, она даже не знает о Фордайсе. Если только не услышала по радио после того, как мы расстались. Мы договорились, что я позвоню тебе и попрошу встретить ее там, где она брала у тебя интервью несколько месяцев назад. Ты знаешь, что она имела в виду? Она сказала, ты поймешь.

– Да. Я знаю.

– Она подойдет к двери, через которую ты ее тогда впустила. У нее есть видеозапись.

– Чего?

– Она все объяснит. Ты встретишься с ней?

– Ты соображаешь, о чем просишь? У меня люди…

– Я знаю, что момент неудачный.

– Неудачный? Нет, самый худший. И именно сегодня! Не говоря о том, что встреча с ней крайне неудобна для меня, ты просишь, чтобы я нарушила закон.

– Она придет сдаваться.

– Отлично. Я позвоню в полицию и скажу…

– Нет. Никакой полиции.

– Если я не вызову полицию, меня обвинят в соучастии и укрывательстве, и…

– Кэнди, я все понимаю. Но ты должна это сделать и сделать так, как я прошу.

– Почему?

– Чтобы спасти наши жизни. – Он замолчал. – Сегодня утром в дом Фордайса явился убийца Джея. Бритт мгновенно узнала его. – Рейли уже не заботился о том, чтобы скрывать имена. – После нашего бегства Фордайсу прострелили голову. Понимаешь? Если бы мы не сбежали, нас тоже убили бы. Но мы сбежали, мы можем опознать этого парня, и он от нас не отстанет.

Кэнди немного поостыла.

– Кто он? Почему он убил Джея и стрелял в Фордайса? У него есть имя?

– Если есть, мне оно неизвестно.

– Описать его можешь?

– Бритт опишет. Надеюсь, она сумеет добраться до тебя.

– Она будет совсем рядом со зданием суда. Здесь творится черт знает что. Репортеры разбили лагерь на Броад-стрит, ждут…

– Я знаю. Но она страшно рискует, чтобы передать тебе эту запись. Представляешь, как это важно?

– Но почему это так важно?

– Сама поймешь, когда посмотришь. – Парень, заправлявший машину, уставился на него. Возможно, просто проезжий, у которого кончился бензин, но Рейли не знал, как выглядит четвертый злодей, и в каждом незнакомце видел потенциального убийцу. – Я больше не могу говорить. Мне пора.

– Постой. Куда ты? Почему ты не с Бритт?

Если он расскажет Кэнди о своих намерениях, то опять поставит ее перед нелегким выбором, ведь по долгу службы ей придётся отправить полицейский патруль к дому Магауана. Рейли уклонился от прямого ответа.

– Бритт уже в пути. Умоляю, Кэнди, встреть ее. – Он повесил трубку.

Серебристый «Навигатор» стоял на закругляющейся подъездной дорожке, подтверждая присутствие в доме хозяина. В загоне, ярдах в пятидесяти от особняка, паслось несколько грациозных лошадей. Больше никого поблизости не было.

Захватив видеокамеру, Рейли выбрался из машины и направился к главному входу. Он не позвонил, не постучал, просто повернул ручку – дверь оказалась незапертой – и вошел, бесшумно прикрыв за собой дверь. Прислушался. В доме царила могильная тишина.

Рейли шел по широкому центральному вестибюлю. Длинный восточный ковер приглушал его шаги. Он заглянул в комнату слева – столовая. Справа оказалась гостиная с высоким мраморным камином и огромной хрустальной люстрой – и то, и другое размером где-то под два метра. Тяжелые блестящие шторы. Картины, написанные маслом, в золоченых рамах. Множество других предметов искусства. Мир богатства и успеха.

Убийство Фордайса оказалось на руку Джорджу Магауану.

Осторожно пробираясь в глубь дома, Рейли услышал звон стекла, донесшийся справа из-за лестницы. Он осторожно приблизился к открытой двери и заглянул в комнату.

Джордж восседал за большим письменным столом, перед ним стояла бутылка виски. Полный стакан в одной руке, девятимиллиметровый пистолет – в другой. Джордж сразу заметил Рейли и улыбнулся. Приглашающе взмахнул пистолетом.

– Заходи, Рейли. Я ждал тебя.

– Я абсолютно уверена, что мое назначение будет одобрено Сенатом.

Несмотря на тревожный звонок Рейли, судья Кассандра Меллорс не отложила назначенную ранее пресс-конференцию. По помещению метались репортеры, выискивая наиболее выигрышную позицию, но их было не так много, как хотелось бы.

Покушение на Кобба Фордайса раскололо журналистскую братию. Многие из тех, кто должен был освещать крайне важный для судьи день, теперь несли вахту перед больницей в Колумбии, столице штата, ожидая новости о состоянии здоровья генпрокурора.

– Я беседовала с президентом всего несколько минут назад, – продолжала судья. – Он заверил меня в том, что сегодняшнее голосование – пустая формальность. Надеюсь, он прав. – Она подняла руку, предотвращая град вопросов. – Разумеется, моя радость омрачена трагедией, произошедшей сегодня утром в доме генерального прокурора, моего бывшего коллеги, которого я считаю своим другом. Мои мысли и молитвы – с миссис Фордайс и мальчиками, с медицинским персоналом, самоотверженно сражающимся за жизнь Кобба Фордайса.

– Если он выживет, восстановится ли деятельность его мозга? – спросил один из репортеров.

– Тяжесть травмы и ее последствия пока не определены. На данном этапе врачи пытаются спасти его жизнь.

– Вы разговаривали с детективами, работающими на месте преступления, в доме генпрокурора?

– Нет. О расследовании я знаю столько же, сколько и вы.

– Вы разговаривали с миссис Фордайс?

– Нет. Семью представляет ее брат. Он сказал, что миссис Фордайс находится рядом с мужем и просит молиться за него.

– Правда ли, что в связи с покушением разыскиваются Бритт Шелли и Рейли Гэннон?

– Мне нечего сказать по этому вопросу.

– Миссис Фордайс опознала…

Судья подняла руку.

– Повторяю: пока мне больше нечего сказать.

Она резко развернулась и покинула комнату под шквал вопросов. Добравшись до своего кабинета, она спросила помощницу, не было ли каких-либо сообщений.

– Нет, судья.

– Новости из больницы?

Помощница отрицательно покачала головой.

– Из Вашингтона тоже ничего, – сказала она и робко добавила: – Несмотря на то, что случилось сегодня с мистером Фордайсом, я не могу не волноваться за вас.

Кэнди улыбнулась.

– Я сама вся дрожу. Мне необходимо побыть одной. Я пройду в другой кабинет порепетировать свою речь об официальном согласии.

Предлог выглядел очень правдоподобным и был воспринят как должное.

Стремясь отдохнуть от постоянных звонков и бесконечных встреч, Кэнди часто удалялась в свое личное убежище, где могла сосредоточиться и хоть немного расслабиться между судебными заседаниями. Об этом месте знала лишь ее помощница. Там Кэнди никто не мог найти, если она сама того не хотела.

– Я беру сотовый. Позвони, как только что-нибудь узнаешь.

– Разумеется, судья.

Кэнди выскользнула из здания через заднюю дверь. Знакомые проулки позволяли ей незаметно преодолеть полквартала, не выходя на Броад-стрит. Она вышла из прохода между двумя зданиями, огляделась. Путь свободен. Мимо прогрохотал автофургон, других машин на улице не было. Конный экипаж, набитый туристами, сворачивал за угол. Репортеры еще торчали перед зданием суда, но никто не смотрел в ее сторону.

Кэнди быстро перешла улицу и нырнула в проулок рядом с заброшенным офисным зданием. Зажатое между другими домами, оно, не в пример им, не реконструировалось и потихоньку ветшало. Высотой в шесть этажей, но, как многие здания в Чарлстоне, шириной всего в одну комнату, оно было настолько узким, что его легко можно и не заметить.

В трещинах между старыми кирпичами росли папоротники. Судья была единственной обитательницей этих руин и занимала маленький офис только благодаря любезности риелтора, годами пытавшегося избавиться от обременительной недвижимости.

В задней стене была железная дверь, поцарапанная и порядком помятая. А у двери стояла Бритт Шелли в футболке, голубых джинсах и бейсболке, больше похожая на болельщицу, собравшуюся на стадион поддержать любимую команду, чем на женщину, обвиняемую в убийстве и скрывающуюся и от органов правопорядка, и – по ее утверждению – от преследующих ее убийц.

Увидев Кэнди, журналистка улыбнулась и облегченно вздохнула.

– Слава богу, Рейли до вас дозвонился. – Слегка задыхаясь, Бритт прижала ладонь к груди. – Я так боялась, что он не сумеет этого сделать. Я хочу вам сдаться.

– Давайте сначала войдем внутрь. – Своим ключом Кэнди отперла дверной засов, подтолкнула Бритт в мрачное, пахнущее плесенью помещение и, обогнув ее, щелкнула выключателем. По замусоренному коридору женщины прошли к металлической лестнице.

Бритт легко поднялась на шестой этаж, чего нельзя было сказать о порядком запыхавшейся Кэнди. Кабинет судья отперла тем же ключом, что и входную дверь. Бритт увидела письменный стол, диван и массажное кресло, удобное для дневного отдыха.

– Бритт, вы слышали новости из Колумбии? – строго спросила судья, закрыв дверь. Бритт встревожилась.

– Если вы разговаривали с Рейли, то знаете, что мы не стали дожидаться встречи, назначенной на одиннадцать часов в Капитолии, и поехали к Фордайсу домой.

– Да, но это далеко не все. – Кэнди кивнула на стул перед письменным столом. – Вам лучше присесть.

Джордж был пьян, дай бог, слишком пьян для меткого выстрела. Рейли принял приглашение и, войдя в кабинет, незаметно, как научила Бритт, включил видеокамеру. Даже если не получится хорошая картинка, звук будет отличным.

Огромная фотография в массивной раме на самом видном месте не могла не привлечь его внимания. Героическая четверка. Если Фордайс не выживет, Джордж останется единственным хранителем их общей тайны.

– Хорошая фотография, – заметил Рейли.

Не опуская нацеленный на Рейли пистолет, Джордж покосился на фотографию.

– Да. Сделала меня гребаным героем. – Он обвел рукой комнату. – Посмотри, что принес мне мой героизм.

Рейли подошел к стулу и уселся перед столом Джорджа. Оглядевшись, он увидел кое-что на столе рядом с бутылкой «бурбона» [28]28
   «Бурбон» – сорт кукурузного виски, производимого в США с конца XVIII – начала XIX в.


[Закрыть] . Старомодная зажигалка с непристойным изображением обнаженной женщины… голограммой. Бывшая собственность Кливленда Джоунза, подарок его деда, память о цирке-шапито.

Глаза Джорджа были налиты кровью, лицо багровое – видно, пил, не просыхая, не один день. К сожалению, рука, державшая пистолет, не дрожала. Нет, Джордж, как бывший полицейский, с такого расстояния уж точно не промахнется.

– Ты вовсе не герой, Джордж.

Магауан горько рассмеялся, залпом допил виски, налил еще.

– Она думала иначе.

– Она?

– Миранда.

– Она дома?

– Нет.

– А где?

– Да так… где-то. Кто знает? Кому какое дело?

– Наверное, тебе, Джордж. Еще один горький смешок.

– М-да. Моя красавица жена. Ты ведь согласен, что она красавица?

– Не только красавица.

Джордж ухмыльнулся и глотнул еще виски.

– Знаешь, что чувствуешь, когда на тебя обращает внимание самая горячая, самая богатая девчонка?

– Наверное, приятно. – Рейли радовался пьяному бормотанию Джорджа. Это давало ему время подумать. Удастся ли вырвать пистолет, не получив в процессе борьбы пулю? Замедлил ли алкоголь реакцию бывшего копа?

А Бритт? Сумела ли она благополучно добраться до Кэнди? Может, уже рассказывает ей причудливую историю преступления, которое помог срежиссировать Джордж?

– Наше первое свидание, – прервал его мысли Магауан. – Миранда просто набросилась на меня. В моей машине! Не больше и не меньше! И на полном ходу. Мы чуть не погибли, когда я взорвался, но это было здорово, черт побери!

– Представляю.

– Угадай, что я обнаружил, когда мы впервые трахнулись.

– Она не была девственницей.

Джордж рассмеялся, на этот раз вполне искренне.

– Хорошая догадка, Гэннон. Тебе не откажешь в чувстве юмора. Да, хорошая догадка. Но если серьезно… – Он сделал жадный глоток. – Я обнаружил крошечную золотую штучку в ее клиторе. Боже, как же это заводит. Я подумал, что умер и очнулся на траханых небесах. Хочешь выпить?

– Нет, спасибо.

– Ты уверен? Лучший «бурбон» из Кентукки.

– Обойдусь.

– Как хочешь. Так о чем же я?

– О небесах.

Джордж рыгнул.

– Верно. Мы не встречались и месяца, как Миранда заговорила о свадьбе. Разумеется, я был обеими руками «за». Горячая штучка с богатеньким папашей. Кто же не захочет?

– Да, конечно.

– Итак, мы прогулялись к алтарю. Медовый месяц на Таити. Плавали голыми. Вообще-то, Миранда практически не одевалась. Я до мозолей натер себе член и думал: «Джордж, ну и везучий же ты, ублюдок, сорвал джекпот». У твоей жены красота, богатство и кнопочка, возбужденная круглосуточно без выходных из-за той золотой штучки.

Джордж тупо смотрел в пустоту несколько секунд, затем прищурился, сфокусировав взгляд на Рейли.

– Знаешь, она убила моего ребенка. – Рейли вытаращил глаза. – Да, ты верно расслышал. Она вернулась с медового месяца беременной. Я был в восторге и несколько недель вышагивал, как гордый индюк. А потом заметил, что ее живот не увеличивается, и спросил, почему, а она расхохоталась и сказала: «Я никогда не буду рожать, дорогой». Она избавилась от моего ребенка и даже не потрудилась сказать мне об этом.