Текст книги "Дымовая завеса"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

– Более или менее? – Джавьер выразительно вздернул брови на слове более.

– Последние несколько лет мы были только друзьями, не более того.

– До позапрошлой ночи, когда снова стали любовниками?

– Я… – Бритт заколебалась. Алегзандер поднял указательный палец, словно предостерегая ее от ответа. Она потупилась. – Я не знаю, были ли мы близки в ту ночь. Я не уверена. Я не могу вспомнить.

Кларк вздохнул, как будто не в силах был в это поверить, и продолжил:

– Итак, вы встретились в «Уилхаусе».

– Я пришла в семь, в назначенное время. Джей был в баре и уже успел выпить.

– Откуда вы знаете?

– По пустым стаканам на стойке. Вы допрашивали официантку бара?

Кларк проигнорировал ее вопрос.

– Вы заказали бокал белого вина.

– Да. Вино было не очень хорошее. – Глядя прямо в камеру, она добавила: – Я уверена, что в вино что-то добавили.

– Это сделал Джей?

В этом случае Бритт вполне разделяла очевидный скептицизм Джавьера.

– Не представляю, как он мог что-то добавить. Я бы обязательно заметила. Не думаю, что он прикасался к моему бокалу. В любом случае зачем ему было давать мне наркотик?

Кларк потянул себя за нижнюю губу. Джавьер не пошевелился. Оба продолжали сверлить ее взглядами. И она не сомневалась, что видеокамера фиксирует каждый взмах ее ресниц, каждый вздох. Покажется ли она виновной тем, кто будет просматривать эту запись? Бритт знала, что следователи всегда обращают внимание на жесты и мимику подозреваемых. Она старалась сидеть неподвижно, сохраняя невозмутимое выражение лица.

– О чем вы беседовали? – спросил Джавьер.

– Я вам говорила, – устало проговорила она. – О пустяках. Как работа? Прекрасно. А твоя? Есть планы на отпуск? Вот примерно так.

– Ничего личного?

– Джей спросил, встречаюсь ли я с кем-нибудь. Я сказала, что никого постоянного у меня нет. Он улыбнулся: «Хорошо. Не хотелось бы покидать этот мир, оставляя тебя недостойному счастливчику». Это был тот самый шутливый флирт, которым так славился Джей. Я рассмеялась, а потом до меня дошло, что он сказал, и я спросила, что он имел в виду, говоря о нежелании покидать этот мир. И он ответил: «Я умираю, Бритт».

Когда она вспомнила эти слова и мрачное лицо Джея, ее голос стал хриплым от нахлынувших чувств.

– И тогда он сказал мне, что болен раком.

Поджелудочная железа. Последняя стадия. Ни шанса на выздоровление, поэтому никакой химии и прочей дряни. По меньшей мере, похоронят меня с собственными волосами на голове.

После паузы подал голос Джавьер.

– Согласно показаниям онколога, Джею оставалось жить несколько недель. Месяц, два – самое большее. Когда он сообщил о своем диагнозе, всех в управлении как громом поразило. Некоторые плакали. Джей хотел сдать жетон, но шеф приказал ему работать до… ну, до конца.

Бритт кивнула, подтверждая, что именно это Джей сказал и ей.

– Он был таким жизнелюбом. Словно создавал собственное энергетическое поле. Я никак не могла в это поверить.

Кларк откашлялся.

– Не думаете ли вы, что он пытался добраться до всех женщин, с которыми хотел переспать… Ну, в последний раз, прежде чем…

– Нет, – твердо сказала она. – Приглашая меня, он сказал, что хочет поговорить. У меня сложилось впечатление, что о чем-то важном.

Джавьер фыркнул.

– Более важном, чем рак в последней стадии?

Она взорвалась.

– Одна из важных составляющих моей работы – оценивать людей, детектив. Я чувствую, когда кто-то скрывает нечто очень важное, потому что не хочет попасть в эфир новостей, или когда человек преувеличивает свою роль, стараясь выглядеть значительнее, чем на самом деле. Джей отмахнулся от моего сочувствия и сказал, что хочет поговорить о чем-то действительно для него важном. Он сказал, что готов предоставить мне эксклюзивную информацию, которая поможет росту моей карьеры. Это не был флирт, и это не было попыткой заманить меня в постель. Если бы это было так, я бы поняла. Джей был серьезен. Он хотел рассказать мне о чем-то чрезвычайно серьезном.

Бритт замолчала. Кларк наклонился к ней.

– Ну? И что же?

– Что? Вот тогда-то Джей и предложил поговорить в более камерной обстановке.

Ей не хотелось говорить им, что как раз в тот момент Джей занервничал. В правдивости ее показаний и так уже сомневались. Кто поверит, если она скажет, что Джей Берджесс занервничал?

Детективы явно почувствовали, что она что-то недоговаривает. Кларк снова подался к ней.

– Но ведь и в «Уилхаусе» обстановка была подходящей, мисс Шелли. Вы с Джеем сидели в уютной нише в баре. Вас видели. Свидетели сообщили, что вы сидели, склонив головы друг к другу, как будто никого вокруг не существовало.

Свидетели? Слово, связанное с преступлением. Тревожное слово.

– Вы извращаете факты. Там было очень шумно, и мы просто хотели слышать друг друга.

– Или нашептывать милые пустяки?

Она свирепо взглянула на Джавьера.

– Я не собираюсь комментировать всякие глупости.

– Ладно, ладно. Прошу прощения.

Инициативу перехватил Кларк:

– Джей пригласил вас к себе?

– Да, чтобы продолжить разговор.

– И вы охотно согласились?

– Охотно? Разумеется. Я думала, он собирается сообщить мне эксклюзивную информацию.

– Вы посещаете квартиры всех мужчин, которые предлагают вам эксклюзивы?

– Мистер Джавьер! – воскликнул Алегзандер. – Я не допущу оскорблений своей клиентки!

– Я сделал вывод из ее собственных слов.

– Оставьте, – сказала Бритт адвокату. Она даже обрадовалась. Ей стало казаться, что защитник заснул, поскольку уже несколько минут он не подавал никаких признаков жизни. Подлый выпад Джавьера не сбил ее с толку. Ей хотелось поскорее закончить свой рассказ. – Когда мы выходили из «Уилхауса», у меня кружилась голова.

– Вы выпивали перед встречей с Джеем?

– Я уже говорила вам. Нет.

– Вы принимали какие-нибудь… лекарства? От простуды? От аллергии?

– Нет.

– Вы опьянели от одного бокала вина?

– Так получается, мистер Кларк. Не кажется ли вам это странным?

– Не особенно. Вообще-то, ничего странного, если речь идет о даме, которая не пьет виски. Вы вполне могли опьянеть и от одного бокала вина.

– Со мной никогда не случалось ничего подобного.

– Все когда-то бывает в первый раз. – Джавьер поудобнее устроился на своем пластмассовом стуле.

Проигнорировав его замечание, Бритт проговорила в камеру:

– Когда мы вышли из «Уилхауса», я плохо себя чувствовала.

– Как именно вы себя чувствовали?

– Ну, пьяной. Меня тошнило. Я плохо соображала.

– Случилось ли что-нибудь необычное, пока вы добирались от бара до дома Джея?

– Я смутно помню эту прогулку, но думаю, что нет.

– Никаких встреч по дороге?

– Нет.

– Джей просил вас провести с ним ночь?

Она посмотрела Джавьеру в глаза.

– Этого я не помню.

– Джей знал, что вам плохо?

Хороший вопрос! Хотела бы она сама знать об этом.

– Не уверена. Не помню, говорила ли я ему, что мне не по себе, но вполне возможно. Он мог спросить, что со мной. Честно, я не помню никаких разговоров. Мы добрались до его дома.

– Что было потом? Что вы сделали сразу, как вошли?

– Я помню, что была смущена своим состоянием.

– Из-за опьянения?

– Или из-за наркотиков. Я помню, как шла к дивану.

– Получается, вы знали, где находится диван?

– Нет. Я никогда прежде не бывала там. Я увидела диван и поняла, что должна поскорее сесть.

– Вы сбросили туфли?

– Нет.

– Платье?

– Нет.

– Вы разделись до или после того, как Джей начал наливать виски?

– Я не раздевалась.

– Значит, вас раздел Джей?

– Нет!

Кларк ухватился сразу.

– Откуда вы знаете, если не помните?

Она не успела ответить, поскольку вступил Джавьер:

– Если вы не разделись сами и если вас не раздел Джей, то как получилось, что вы проснулись голой в его постели, в чем вы сами и признались? Хотите, я зачитаю эту часть заявления, которое вы сделали вчера утром, пока мы отправляли тело Джея в морг?

– Нет, нет! Я помню, что говорила, и это правда. Но я не помню, как мы разделись и легли в постель.

– Вы не помните, как пили виски?

– Нет.

– Как снимали одежду?

– Нет.

– И как занимались сексом.

– Я не знаю, чем мы занимались.

Джавьер сунул руку в карман своей куртки и вытащил маленький пластиковый пакетик. Внутри была обертка презерватива из фольги. Пустая.

– Мы нашли это между диванными подушками.

Бритт таращилась на пакетик, тщетно напрягая память.

– Вы обычно носите в сумочке презервативы, мисс Шелли?

Не уклоняясь от его вкрадчивого взгляда, она холодно ответила:

– Очевидно, это принадлежало Джею. Он мог использовать его когда угодно.

Кларк покачал головой. Вид у него был печальный.

– Тем утром приходила его уборщица. Она сказала, что тщательно убрала весь дом, пропылесосила даже под диванными подушками. Она клянется, что обертки там не было.

– Вы нашли сам презерватив? – спросила Бритт.

– Нет. Видимо, Джей спустил его в унитаз.

– Он мог воспользоваться им днем. После уборки, но до встречи со мной.

Кларк опять отрицательно покачал головой:

– Джей весь день был в участке. Он даже на ленч не отлучался. Уехал только в шесть часов. Вряд ли он успел заскочить домой, переспать на диване с другой женщиной, добраться до «Уилхауса» и пропустить несколько стаканчиков до вашего прихода в семь часов. – Кларк ухмыльнулся, а Джавьер захихикал, предвкушая следующие слова напарника: – Даже Джей не был таким шустрым.

3

Дверь своей спальни Джордж Магауан открыл как раз в тот момент, когда Миранда, на которой он был женат уже четыре года, накидывала на голое тело махровый халат. Молодой человек, находившийся в комнате, застегивал «молнию» чехла складного массажного стола.

Миранду совершенно не смутило внезапное появление мужа.

– О, привет, дорогой. Я и не знала, что ты дома. Если хочешь, Дрейк останется. Он только что закончил заниматься со мной. – Ее веки сонно опустились. – Сегодня он просто творил чудеса.

Джорджу стало жарко. Пальцы крепко сжали стакан с «Кровавой Мэри».

– Нет, спасибо.

Дрейк поднял стол, продемонстрировав идеально вылепленный бицепс.

– До среды, миссис Магауан?

– Пусть будет девяносто минут вместо обычных шестидесяти.

Лицо парня искривилось в непристойной ухмылке.

– Я могу делать свое дело, сколько вам будет угодно.

Джордж заметил и двусмысленность реплики массажиста, и знойный мускусный запах секса, пропитавший комнату, и скомканные атласные простыни на широченной кровати. Дрейк не ограничивал сеанс пространством массажного стола, это подтверждал и его лукавый взгляд, брошенный в сторону Джорджа, когда он направлялся к двери.

Догнать бы этого скользкого ублюдка, согнуть через колено, переломать все кости, разбить физиономию и выбросить из массажного бизнеса раз и навсегда. Смуглый черноволосый мерзавец был, конечно, прилично накачан, но Джордж все равно легко надрал бы ему задницу. Может, он и размяк душой, но еще сумел бы заставить парня пожалеть о том что его предки не остались на Сицилии или еще черт знает где.

Но Джордж просто закрыл дверь спальни и мрачно уставился на жену. Его молчаливое осуждение осталось незамеченным, поскольку Миранда уже стояла у туалетного столика и, восхищаясь своим отражением в зеркале, расчесывала густые рыжие волосы.

Она с радостью сцепилась бы с ним, вздумай он заговорить о ее случках с массажистом в их супружеской спальне. Нет, он не доставит ей это удовольствие. К тому же у него было более важное дело.

– Посмотри. Ты должна это увидеть. – Джордж распахнул дверцы высокого шкафа и включил стоявший там телевизор. – Бритт Шелли проводит пресс-конференцию.

– Интересно.

– Еще бы. Она клянется, что ей подсыпали наркотик сексуального насилия.

Поднятая рука Миранды Магауан, державшая щетку, замерла, затем медленно опустилась.

– Джей?

Джордж пожал плечами и увеличил громкость как раз в тот момент, когда репортер местного канала задала Бритт вопрос о ее отношениях с недавно усопшим Джеем Берджессом.

– Мы были друзьями.

– Ну, конечно, – прокомментировала Миранда, отходя от столика и присаживаясь на край незастеленной кровати.

– Тише!

– Не затыкай мне рот!

– Ты можешь послушать молча?

Джордж стоял посреди комнаты с пультом в руке, не сводя глаз с лица Бритт Шелли, заполнившего плазменный экран. Телезвезда уверяла, что совершенно не помнит событий, предшествовавших смерти Джея.

– Я смутно помню, как мы с ним вошли в дом, и больше ничего.

– Вы сказали, что вам подмешали наркотик сексуального насилия. Вы обвиняете в этом Джея Берджесса?

– Нет. Но я уверена, что кто-то это сделал. Мои ощущения совпадают с ощущениями женщин, которым давали этот наркотик. – Джордж отвернулся от экрана и посмотрел на жену. Их взгляды встретились. Они оба не проронили ни слова.

Джордж снова повернулся к телевизору. Отвечать готовился адвокат Бритт Шелли. Он поднес ко рту кулак и прокашлялся. Как бывший полицейский, Джордж знал, что этот жест – верный знак беспокойства и неловкости. Адвокат собирался сказать что-то, в чем был неуверен, или нагло солгать.

– Мисс Шелли предоставила образец мочи для проверки на содержание всех этих веществ, однако они относительно быстро выводятся из организма. Каким бы ни был наркотик, подмешанный мисс Шелли, время, скорее всего, упущено.

– Следовательно, вы не можете доказать, что ей был подмешан один из наркотиков сексуального насилия? – спросил репортер из первого ряда.

– Я не могу давать комментарии, пока не узнаю результаты анализов.

– К сожалению, я все делала неправильно, – вклинилась Бритт Шелли.

Адвокат явно испугался и мрачно посмотрел на нее. И тут же поспешил объяснить все сам:

– Мисс Шелли не сразу поняла, что стала жертвой преступников, иначе бы она не принимала душ.

– Другими словами, – сказала Миранда, – она делает совершенно бездоказательные заявления.

Джордж не обернулся, просто махнул рукой – молчи, мол.

– Нет, я понятия не имею о причине смерти Джея Берджесса, – говорила Бритт Шелли в ответ на очередной вопрос. – Ему диагностировали рак поджелудочной железы в последней стадии. Предполагается, что его смерть вызвана этой болезнью, но будет произведено вскрытие…

– Когда?

– Это вопрос к судмедэксперту. Я надеюсь, что оно произойдет в ближайшее время. Я, как и все остальные, хочу узнать причину смерти Джея.

– Нет ли у полиции подозрений в неестественности его смерти?

Адвокат зашептал что-то на ухо Бритт Шелли, и она кивнула.

– Больше мне нечего сказать.

– Собирается ли полиция…

– Были ли вы и Берджесс…

– Что вы пили в «Уилхаусе»?

Бритт с адвокатом уже покидали студию, а репортеры все выкрикивали вопросы.

– Выключи.

Джордж выключил телевизор и снова присосался к «Кровавой Мэри». Тишину нарушало лишь позвякивание кубиков льда в его стакане.

– И сколько ты сегодня уже выпил?

– Тебе не все равно?

– Черт, мне не все равно! – завизжала она. – Мне не все равно, потому что ты пьешь с того самого момента, как мы узнали эти новости.

– Джей был моим другом. Я скорблю по нему, а выпивка – часть этого процесса.

– Но это ужасно!

– Кому какое дело?

– Любому, кто вдруг заинтересуется и обратит внимание, – сказала она, сердито подчеркивая каждое слово.

– Все интересуются и обращают внимание. Смерть Джея – сенсация. Он был героем.

– Как и ты.

Джордж долго таращился на стакан, затем опрокинул в глотку остатки коктейля.

– Да. Герой. Знаменитость. Поэтому ты и вышла за меня замуж.

Она тихо засмеялась.

– Верно, любимый. Мне нужен был герой. – Она распахнула полы халата. – А ты нуждался в этом.

Было время, когда в такие моменты он падал на колени, полз к ней, вжимался лицом в ее бедра и лизал ее, лизал, пока не нащупывал языком крохотный золотой брелок, вживленный в ее плоть. Соблазнительный пустячок, появлявшийся, лишь когда она возбуждалась. И, лаская Миранду, он доводил ее до безумия.

Но когда он узнал, кто предложил ей завести эту миленькую игрушку, никакого наслаждения от этих любовных игр он больше не испытывал.

Миранда рассмеялась и запахнула халат.

– Бедняжка Джордж. Так расстроился из-за кончины Джея, что даже не может заняться любовью с собственной женой.

– Провонявшейся Дрейком.

– Да брось ты. Со мной можешь не лицемерить. Сам спутался с малолеткой, которая выклянчивает спиртное в загородном клубе.

– Ей двадцать шесть. Она только выглядит на восемнадцать.

Если что и могло задеть Миранду – а сейчас он испытывал острую необходимость причинить ей боль, – так это напоминание о том, что она не молодеет. Как-то незаметно промелькнул тридцатник. На горизонте маячило сорокалетие. Пусть пока отдаленное, но уже сейчас вселяющее в нее ужас.

В юности она была «Мисс Округ Чарлстон», «Мисс Южная Каролина», «Мисс То» и «Мисс Это». У нее было такое количество разнообразных корон и призов, что домработница едва успевала наводить на них глянец. Теперь эти титулы завоевывали другие девушки. Девушки с более крепкими бедрами и более дерзкими грудками. Девушки, которым не приходилось обкалываться ботоксом так же регулярно, как делать педикюр.

Он лениво подумал: стала бы нынешняя «Мисс Округ Чарлстон» делать аборт только для того, чтобы сохранить упругость живота?

Гортанный смех Миранды прервал его мучительные, мрачные мысли.

– Так из-за этого жалкого романчика ты начал глотать виагру? – Он внимательно взглянул на нее. – Да, да. Я нашла в аптечке.

– Удивляюсь, как тебе удалось обнаружить ее среди всех своих таблеток. – Джордж поставил пустой стакан на передвижной бар, решил было налить водки, но передумал. Он пил непрерывно последние тридцать шесть часов. Миранда права. Это плохо выглядит со стороны.

– Если у тебя без таблеток не встает даже на свеженькую подружку, то ты еще более жалок, чем я думала.

Миранда изо всех сил пыталась раздразнить его, затеять ссору или, вернее, продолжить ее. Обычно он попадался на крючок, и ссора кипела до ее победы. Миранда всегда побеждала.

Однако сегодня ему не хотелось играть в ее игры. Сегодня он был занят размышлениями о другом, куда более важном, – о жизни и смерти, – и это никак не могло сравниться с их бесконечными состязаниями во взаимных оскорблениях.

– Мы оба жалки, Миранда.

Джордж подошел к окну и приподнял штору, плотно задернутую для создания в комнате романтической атмосферы.

С высоты второго этажа открывался прекрасный ид на скрытую от посторонних глаз часть поместья, порядок в которой поддерживала большая группа работников. Зеленым фартуком раскинулась орошаемая лужайка, отделенная каменным бордюром от классического газона. За белой каймой деревянного забора мирно паслись скаковые лошади.

Немного в стороне виднелась крыша просторного гаража, где размещались коллекция классических автомобилей тестя Джорджа и его собственный автопарк, вычищенный, отполированный, заправленный, в любой момент готовый поступить в его полное распоряжение.

Джордж Магауан родился в рабочей семье. Деньги – вернее, их нехватка – были постоянной головной болью его родителей. Чтобы прокормить семь ртов, отцу приходилось вкалывать сверхурочно в цехах «Строительной компании Конуэя». Жар и пыль преждевременно свели его в могилу. Однажды августовским вечером он просто свалился замертво прямо на рабочем месте во время второй подряд смены. Врач сказал, что отец ничего не почувствовал в тот момент.

Кто бы мог подумать, что его старший сын Джордж женится на Миранде Конуэй, единственной дочери владельца компании, самой завидной невесте округа. Миранда была не только самой богатой, но и самой красивой. Юная королева красоты и богатая наследница могла заполучить любого мужчину. Но ей понадобился Джордж Магауан.

– Я не могу вернуться в прошлое и изменить его, – тихо сказал он, наблюдая за чистокровными лошадьми, принимающими свою привилегированную жизнь как нечто принадлежащее им по праву рождения. Как Миранда. – Даже если бы мог, то не бы ничего менять. Да поможет мне Бог, я не мог отказаться от всего этого. – Он отпустил штору повернулся к жене. – Я не мог отказаться от тебя.

Миранда откинула назад волосы и с раздражением посмотрела на него.

– Хватит ныть, Джордж. Джей Берджесс умер в постели рядом с голой дамочкой. Неужели ты думаешь что он предпочел бы такой кончине смерть от рака?

– Прекрасно зная Джея, я скажу, что он предпочел бы счастливую смерть.

Миранда улыбнулась ему неподражаемой улыбкой, которая заставила бы любого мужчину продать душу за обладание этой женщиной.

– Молодец. Мой герой. Мой сильный красивый Джордж. – Миранда встала и с кошачьей грацией направилась к нему, медленно развязывая пояс халата и легким движением плеч сбрасывая его на пол.

Подойдя к Джорджу, она прижалась к нему всем своим роскошным телом и начала дерзко массировать его член через брюки.

– Ты огорчен, малыш? Ты встревожен? Я знаю, как улучшить тебе настроение. Со мной тебе никогда не понадобится виагра, ведь правда?

Она ласкала его с умением, достигаемым лишь долгой практикой. Очень долгой практикой. Он скрежетал зубами и старался подавить стремительную, мощную эрекцию, но сопротивляться ей было бесполезно. Он проклинал ее всеми известными ему ругательствами, но она лишь смеялась и расстегивала его брюки.

– Джорджи Порджи, пуддинг, эль. Трахал девок и… [3]3
   Парафраз английского детского стишка из сборника «Мелодии матушки Гусыни».


[Закрыть]

 – Встав на цыпочки и закинув ему на талию длинную ногу, она прикусила мочку его уха и прошептала: – Заставь меня кричать.

Он давно продал свою душу, так давно, что не осталось никакой надежды на спасение. Тогда, собственно, какого черта?

И он грубо взял ее.

Он просил личную помощницу напомнить, когда повторят запись пресс-конференции Бритт Шелли. Дневную, прямую трансляцию он пропустил из-за совещания.

– Мистер Фордайс, начинают.

– Благодарю вас. Помощница вышла из кабинета, оставив генерального прокурора Кобба Фордайса в одиночестве.

Он развернулся во вращающемся кресле к шкафу с телевизором, стоявшему позади письменного стола, и нажал на кнопку дистанционного пульта.

Кобб знал Бритт Шелли только как тележурналиста. Во время выборов, которые привели его в этот кабинет, она была начинающим репортером, но с тех пор заметно продвинулась по карьерной лестнице, как и он. Она часто вела передачи из Законодательного собрания штата, и он видел ее работу в эфире.

Бритт Шелли была жестким, но объективным интервьюером, гораздо более профессиональным, чем остальные местные репортеры, и он часто удивлялся, почему ее не перехватила более крупная телесеть.

Ему также было любопытно, не намеренно ли она приглушает свое личное очарование, чтобы не отвлекать внимание от освещаемых событий и вызывать у зрителей больше доверия. Когда в прошлом году на Чарлстон обрушился ураган, она вела репортаж в прямом эфире, одетая в куртку с капюшоном, крепко стянутым шнурком под подбородком. Проливной дождь смыл с ее лица весь макияж, и вид у нее был далеко не гламурный.

Насколько он знал, она никогда не вела себя как мадонна или как вертихвостка. И уж точно не была похожа ни на то, ни на другое, когда в зале, забитом коллегами, утверждала, что не помнит ничего после того, как вошла в таунхаус Джея Берджесса. А потом она заявила, что ей подмешали наркотик сексуального насилия.

Она говорила четко, пылко, убедительно. Тем не менее, если анализ мочи не выявит следов наркотиков, ее адвокату придется попотеть, доказывая, что вещество, способное вызвать потерю памяти, уже выведено из ее организма.

Похоже, адвокат это прекрасно понимал. Ему явно было не по себе, и, видимо, он не слишком верил заявлениям своей клиентки. Более того, он выглядел испуганным. Такие неуверенные защитники в действительности лишь помогают обвинению выиграть дело.

Бритт Шелли, напротив, была воплощением уверенности. Конечно, она умела вести себя перед объективами камер. Кобб и сам это умел. Она знала, как вызвать симпатии публики. Он тоже научился использовать чужие эмоции в собственных интересах.

В конце пресс-конференции Бритт Шелли сказала, что хочет узнать причину смерти Джея Берджесса. Она заявила это с такой убежденностью, что, несмотря на врожденный скептицизм, Кобб Фордайс ей поверил.

Он уже собирался выключить телевизор, когда местный новостной канал выдал в прямом эфире новую информацию. Пресс-секретарю полицейского управления Чарлстона задали вопрос, не находится ли Бритт Шелли под арестом.

– Ни в коем случае, – ответил тот. – На данный момент нет никаких доказательств правонарушения с ее стороны.

Стандартное заявление, подумал Кобб.

– Джей Берджесс умер во сне. Это все, что мы знаем на данный момент.

Ну, вряд ли. Это далеко не все, что они знают. У них что-то есть. Может, всего лишь подозрение. Однако что-то напугало Бритт Шелли, иначе она не нанесла бы упреждающий удар, созвав пресс-конференцию. Мисс Шелли объявила о своей дружбе с Джеем Берджессом и выразила глубокое сожаление по поводу его безвременной кончины, а на самом деле заявила о своей невиновности.

Полицейские допустили промашку, позволив ее вырваться вперед. Они должны были засекретить расследование или взять с нее подписку о неразглашении. Грубейшая ошибка – позволить Бритт Шелли через средства массовой информации выстраивать свою защиту еще до того, как на нее завели уголовное дело.

Он опять потянулся к пульту, но на экране возник местный репортер, стоящий перед зданием Законодательного собрания штата. Если бы Кобб выглянул из окна своего кабинета, то, возможно, увидел бы припаркованные вдоль улицы машины новостного канала.

Именно этого он боялся и надеялся избежать.

– Днем мы пытались связаться с генеральным прокурором Коббом Фордайсом в надежде услышать его заявление о внезапной смерти Джея Берджесса, однако мистер Фордайс оказался недоступен. Как, вероятно, многие из вас помнят, Фордайс и Берджесс – двое из отважной четверки, спасавшей чужие жизни с колоссальным риском для себя во время пожара в чарлстонском полицейском участке, случившегося пять лет назад.

На экране появилась архивная пленка: объятое огнем здание и пять пожарных машин, заливающих водой разверзшийся ад; затем фотография: он, Джей Берджесс, Патрик Уикем и Джордж Магауан в кислородных масках на закопченных лицах. Обугленная одежда, опаленные волосы, устало поникшие головы и плечи.

Эта фотография в свое время украсила первые страницы не только всех газет Юга, но и «Нью-Йорк таймс». Центральные газеты напечатали ее вместе с редакционными статьями, превозносившими до небес их храбрость. Фотографа номинировали на Пулитцеровскую премию.

– Генеральный прокурор Фордайс в то время работал в офисе окружного прокурора, – объяснял репортер, вновь появившийся на телеэкране. – Остальные трое были полицейскими. Джей Берджесс – второй из скончавшихся героев того дня. Патрик Уикем трагически погиб при исполнении служебных обязанностей примерно через год после пожара.

Вчера я разговаривал с Джорджем Магауаном, ныне чарлстонским бизнесменом. Я попросил его прокомментировать смерть человека, с которым он бок о бок сражался с огнем. Магауан уклонился от съемок, но сообщил, что Джей Берджесс был его лучшим другом, таким другом, о каком только может мечтать любой мужчина, и что ему, как и всем, кто был знаком с Джеем, будет его не хватать.

Репортер передал эстафету ведущим в студии, прокомментировавшим драматичные и пикантные подробности этого дела. В финале передачи вновь показали легендарную фотографию и крупным планом лицо Джея Берджесса с отблесками пламени в глазах и дорожками слез на щеках, покрытых сажей.

Кобб нажал на кнопку пульта, и изображение погасло. Проклятая фотография. Она положила начало стремительному взлету его карьеры, и все ожидали, что он повесит ее в рамочке на почетное место в своем кабинете. Именно поэтому он ее и не повесил.

Кобб встал и подошел к окну. Как он и предполагал, телевизионные микроавтобусы вытянулись вдоль обочины; репортеры разных каналов всего округа выстраивали кадры со зданием Законодательного собрания штата на заднем плане.

Пожар в полицейском участке. Неотступный кошмар, возвращающийся с пугающей настойчивостью. На этот раз интерес к нему возродился из-за смерти Джея Берджесса. Больше всего на свете Кобб хотел, чтобы о пожаре вообще перестали упоминать, чтобы средства массовой информации навсегда забыли о нем, прекратили бы снова и снова с упоением давать в эфир архивную запись, пересказывать всю эту историю и показывать обессмертившую их проклятую фотографию. Будь его воля, он наложил бы на все это судебный запрет. Он хотел, чтобы избирателям перестали напоминать о том, что, если бы не пожар, он, возможно, и не занял бы этот кабинет.

И больше всего на свете он хотел бы сам забыть об этом.