Текст книги "Дымовая завеса"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

14

Рейли отпустил ее так же внезапно, как и схватил, потом быстро вскарабкался в кабину. Взревел мотор. Бритт пришлось отпрыгнуть в сторону от резко развернувшегося и рванувшегося к дороге пикапа. Она чуть не задохнулась в облаке поднявшейся пыли.

Слезы ярости затуманили красный свет задних фонарей, а вскоре и он исчез. Бритт осталась одна в кромешной тьме ночи. Она быстро отыскала на дороге свою сумочку и влезла в машину. Водительское сиденье было отодвинуто далеко назад, явно для длинных ног Рейли Гэннона, и все зеркала пришлось перенастраивать. Эти хлопоты разозлили ее еще больше.

Ухабистая дорога не улучшила настроение Бритт. Ехать можно было только с одной скоростью – самой малой. Она больше не видела света от задних фонарей пикапа, хотя глотала поднятую им пыль до главной дороги. Правда, и это шоссе было далеко от совершенства, разве что когда-то в далеком прошлом его залили гудроном. Может, во времена президентства Трумэна [14]14
  Трумэн Гарри (1884–1972) – 33-й президент США (1945–1953) от Демократической партии.


[Закрыть] .

Бритт сверилась с бумажкой Рейли – видимо, следовало испытывать благодарность за его заботу – и повернула, как было на ней указано. Теперь она ехала немного быстрее, но не слишком торопясь. Во-первых, дорога вилась через непроглядный лес, а во-вторых, ей необходимо было обдумать все, что с ней случилось: похищение, откровения Рейли, а также перспективы своего ближайшего будущего.

С тех пор как практически один за другим умерли ее родители – отец от рака легких, когда она училась в выпускном классе школы, а мама от сердечного приступа несколько месяцев спустя, – она жила самостоятельно.

Только-только поступив в колледж, она не могла позволить себе долго скорбеть о матери. Не желая терять целый семестр, она взяла освобождение от занятий всего на неделю, разобралась с похоронами и всеми необходимыми формальностями, сопровождающими неожиданную кончину, а затем, эмоционально отстранившись от своей потери, вернулась к занятиям. Она вполне отдавала себе отчет в том, что стала круглой сиротой и теперь все, чего она добьется в жизни, зависит исключительно от нее одной.

Скромную страховку за родителей она потратила на образование. После окончания колледжа продала родительский дом. Это было болезненное решение, поскольку безоговорочно отрезало ее от воспоминаний, связанных с семьей. Но деньги были необходимы – на кабельных каналах платили очень мало. Пожалуй, единственной выгодой был набираемый ею опыт; она училась обращаться с видеокамерами и монтажным оборудованием, снимать и выпускать репортажи.

На одной телестанции в обмен за доступ в монтажную студию ей приходилось каждый вечер, когда все расходились по домам, вытряхивать мусорные корзины и подметать помещение. Ничего приятного, но она говорила себе, что таким образом закаляет характер. Плюс лишние тридцать пять долларов в неделю.

В конце концов она попала на более крупную студию, где ей не приходилось подрабатывать уборщицей ради дополнительного заработка. В течение нескольких следующих лет она переходила с одной телестанции на другую, занимая всегда более высокую должность, училась, приобретала опыт.

Когда подвернулась работа в Чарлстоне, она уже была крепким профессионалом и узнаваемой телеперсоной. Должность специального корреспондента, серьезное карьерное достижение, не принесла богатства, но позволила приобрести в кредит дом и побаловать себя копиями нарядов авторских моделей.

Независимая, самостоятельная жизнь устраивала Бритт. А, может, она просто понимала, что выбирать ей не приходится. Как бы то ни было, она привыкла сама зарабатывать себе на жизнь и обходиться без посторонней помощи. Она ни на кого не полагалась и не рассчитывала. Она самостоятельно принимала все решения.

Однако сегодня Бритт чувствовала себя не столько свободной, сколько одинокой и беззащитной. Подобные чувства редко посещали ее, и она не очень-то умела с ними справляться. Интересно, не привела ли длительная вынужденная самостоятельность к желанию иметь рядом человека, на которого можно положиться, у которого можно попросить совета или получить утешение?

Только нет у нее такого человека. Как не было и в восемнадцать лет после смерти родителей. Теперь, как и прежде, придется справляться с трудностями одной. Она же справлялась прежде. Справится и сейчас.

Но как отвлечься от дурных предчувствий? Не думать о том, что ждет ее в ближайшие часы? Как поведут себя полицейские, караулящие около ее дома? Можно ли рассчитывать на их милосердие? Или они набросятся на нее сразу же, как только она выйдет из машины? Наденут наручники, зачитают права и втиснут в полицейский автомобиль, не дав возможности объяснить свое исчезновение?

Как бы ни развивались события, они, без сомнения, будут малоприятными и унизительными. Она – подозреваемая. Детективы не станут любезнее только потому, что она тележурналистка. Кларк будет менее вежлив, Джавьер – более циничен. Допросы – более жесткими.

Даже если Билл Алегзандер подсуетится, он не сможет освободить ее под залог до предъявления обвинения, а это произойдет не раньше завтрашнего дня, то есть ей придется провести, по меньшей мере, ночь под арестом.

Тюремная камера. От мысли пусть даже об одной ночи в тюрьме ее затошнило.

И тут она вспомнила еще об одном факте, более страшном. Ее обвиняют не просто в убийстве, а в убийстве полицейского. И словно этого мало, с точки зрения закона, она бегством спасалась от ареста.

Большое спасибо, Рейли Гэннон.

Его выходка с похищением дала ей оружие для более основательной защиты, чем неубедительное «я не помню», но одновременно уменьшило шансы на освобождение под залог. Вполне вероятно, она просидит в тюрьме до суда, а один Бог знает, как долго это продлится.

Ее разрывали взаимоисключающие чувства. То она мысленно благодарила Рейли за бесценную информацию, то жаждала придушить его. По целому ряду причин.

Когда он схватил ее перед расставанием, почему она не оттолкнула его, почему не сопротивлялась? Испуг здесь ни при чем. Если он не причинил ей никакого вреда за целые сутки, вряд ли сделал бы что-нибудь в последний момент.

Она не должна была безропотно терпеть такое безобразное обращение.

Бритт назвала его трусом намеренно, чтобы заставить заговорить. Он много рассказал ей, но еще больше утаил. Она провоцировала его, надеясь, что он сорвется и выболтает что-то, что поможет реабилитироваться им обоим.

Ее колкости вызвали более сильную реакцию, чем она рассчитывала. И совсем другого рода. Ее неудачно подобранные слова вывели его из равновесия. Он…

Ход ее мыслей прервала музыкальная трель сотового телефона.

Бритт машинально полезла в сумочку и только потом подумала: Мой сотовый телефон?

Двое мужчин изнывали от скуки.

Они были чрезвычайно терпеливыми. Если требовала работа, они могли часами сидеть, не двигаясь и даже не мигая, однако предпочитали движение и действие безделью в замкнутом пространстве.

В настоящий момент они, развевая скуку немудреным кункеном[15]15
   Кункен – азартная карточная игра, возникшая в Мексике или в юго-западной части США и имеющая многочисленные разновидности.


[Закрыть], прослушивали телефонную линию с помощью поставленного несколькими часами ранее нелегального жучка. Из всех нудных аспектов их работы прослушка была, пожалуй, самой скучной.

Сейчас они работали под фамилиями Джонсон и Смит и были, как и их фальшивые имена, взаимозаменяемыми, обладая одинаковыми навыками и личностными качествами. Они не имели на этой планете никаких личных привязанностей и были преданы только тем, кто в данный момент платил им. Наличными.

Их имена не фигурировали в налоговых декларациях, водительских правах или документах социального обеспечения. Полтора десятка лет назад они покинули страну, чтобы сражаться в тайных войнах в африканских странах, о которых большинство американцев даже и не слыхивало, не говоря уж о том, чтобы отыскать их на карте. Там парни и растворились, а вернулись в Соединенные Штаты уже с другими фамилиями, отпечатками пальцев, личностями, и даже эти их досье вскоре были уничтожены.

Их служба всегда была временной, но иногда одни клиенты обращались к ним неоднократно, и список довольных их работой заказчиков был достаточно длинным: страны, агентства, отдельные личности. Они всегда действовали вместе и получали отличный результат, поскольку не испытывали – необходимое условие их успеха – никаких проблем с совестью. Такое понятие, как совесть, им вообще было незнакомо. Их души давно зачерствели от содеянного жестокого насилия.

Самым примечательным, однако, была их непримечательность. Их жестокость скрывалась за вполне обыденной внешностью. Они не пользовались камуфляжем. Оружие прятали на теле так, что его не замечал даже наметанный взгляд, но из всех его видов предпочитали собственные руки. Своей силой они обязаны были многолетним тренировкам, а не массе тела. Их можно было принять за бухгалтеров, преподавателей или представителей других, столь же мирных профессий. Они сливались с толпой и словно становились невидимками.

Они слепо выполняли любое поручение, если за их услуги хорошо платили, никогда не предлагали альтернативный план, не высказывали своего мнения, если их не спрашивали. Они были нелюбопытны, даже безразличны к получаемым приказам и выполняли их без вопросов и обсуждений. Плевать им было на причины и следствия. Они были аполитичны и не верили в Бога.

Благодаря всем этим качествам они идеально подходили для нужд их нынешнего нанимателя, приказавшего им вывести из строя Бритт Шелли и убить Джея Берджесса.

Им показали фотографию Бритт Шелли, да они и сами неоднократно видели ее на экране телевизора. Они узнали ее сразу, как только она вошла в бар. Столпотворение в «Уилхаусе» сыграло им на руку. Официантки были ужасно заняты, и подносы с напитками стояли на стойке достаточно долго, чтобы успеть легким движением руки незаметно подсыпать в бокал что угодно.

Они получили ясные инструкции и выполнили их в точности. Им приказали нейтрализовать женщину и представить все так, будто она убила Берджесса.

Помогла беспечность Берджесса, не включившего сигнализацию. Они спокойно открыли дверь веранды и вошли в дом. Наркотик сильно ударил по Бритт Шелли, и, когда Джонсон и Смит ввалились в гостиную Берджесса, он как раз с тревогой спрашивал, что с ней происходит. Ей явно было плохо.

Захваченный врасплох, ослабленный болезнью и алкоголем, Берджесс практически не сопротивлялся. Двум профессионалам ничего не стоило заставить парочку выпить бутылку виски. Берджесс запротестовал было, но в конце концов подчинился. Женщина вообще ничего не соображала, и они без труда влили виски ей в глотку.

Когда они отключились, Джонсон и Смит раздели их догола, уложили в постель, придушили парня подушкой. Пустой пакетик из-под презерватива они сунули под диванную подушку и замели собственные следы так тщательно, что вряд ли их обнаружил бы даже опытный криминалист.

Место действия они оставили точно в таком виде, как им было приказано. Все шло по плану… до сегодняшнего утра, когда обнаружилось исчезновение Бритт Шелли. Их наниматель, не предвидевший подобного развития событий, здорово разозлился. Попытки найти беглянку пока не дали результатов.

Поэтому им приказали следить за телефоном Билла Алегзандера, адвоката. Поначалу их наниматель даже подумывал подвергнуть того пыткам, однако в телевизионном репортаже Алегзандер отчаянно нервничал, убеждая полицейских, что не знает, куда сбежала Бритт Шелли, и ему поверили.

Оставался шанс, что Бритт Шелли, выйдя из подполья, позвонит ему первому, если, конечно, к тому времени полиция уже не арестует ее. Джонсону и Смиту приказали поставить жучок в телефон адвоката.

Плевое дело. Холостяк Алегзандер жил один и был слишком беден, чтобы нанимать горничную. Днем, пока он работал, его дом был пуст. Наемники вошли в дом, поставили жучок и через пару минут уже покинули его, а остаток дня просидели у своего оборудования в ожидании результатов.

И, наконец, сигнал. Они навострили уши. Длинные гудки, затем стрекотание набираемого Алегзандером номера. Джонсон бросил карты, и записал время. Смит включил магнитофон.

Три звонка, «алло». Женский голос, неуверенный, удивленный, раздраженный.

– Мисс Шелли! Слава богу, вы ответили!

– Мистер Алегзандер?

– Где вы пропадали? Разве вы не слышали новости? У полиции ордер на ваш арест.

– Да, я знаю.

– Куда вы уехали?

– Я не совсем… уехала. Это долгая история. Я потом все объясню. Наверное, полицейские следят за моим домом.

– Да. Вас ждет пылкая встреча. Мисс Шелли, я должен предупредить, что во второй половине дня был подписан и ордер на обыск. Так что будьте готовы увидеть в своей квартире бедлам…

– Ордер на обыск? Почему?

– Потому что вы ударились в бега.

– Вовсе нет.

– Ну, так считают полицейские. И все остальные.

– Но я могу объяснить. Я…

– Повторяю: поберегите свои объяснения до возвращения. И чем скорее вы вернетесь, тем лучше. Где вы сейчас?

– Я точно не знаю.

– Не знаете?

– Примерно в часе езды от города. Я еду домой.

– Если вас не схватят раньше. И Двадцать шестое, и Тридцать девятое шоссе кишат…

– Я не на магистрали. Я где-то в глуши, и дороги здесь плохие. Вы знаете, где находится Йе… Йе…

– Йемасси?

– Да, здесь написано, что я должна проехать через этот пункт.

– Где написано?

– Долго объяснять. Отсюда я должна проехать… э-э, по Ривер-роуд до Семнадцатого шоссе.

– Ладно, ладно. Поторопитесь. Я подъеду к вашему дому и буду вас ждать. Когда приедете, никому ни слова, пока не проконсультируетесь со мной. Вы понимаете, мисс Шелли? Ни одного слова.

– Я понимаю, но я должна многое рассказать. Самое главное – убийство Джея связано с пожаром.

– Пожаром?

– С пожаром в полицейском участке, с тем, что случился пять лет назад.

– Он был одним из героев. Всем об этом известно.

– Да, но это далеко не полная информация. Джей был…

Связь резко прервалась.

Джонсон посмотрел на Смита. Тот пожал плечами.

– Похоже, ее телефон разрядился.

Они слышали, как Алегзандер дважды набирал номер, но оба вызова автоматически переключились на голосовую почту. Пробормотав «черт побери», адвокат отключился.

Смит взял свой сотовый и набрал номер, известный только ему и Джонсону. Как только ему ответили, он сказал:

– Только что ей звонил адвокат. Мы записали разговор.

Без дальнейших объяснений Джонсон включил магнитофон.

Наниматель выслушал всю запись:

– Она помнит, что Джей говорил ей что-то о пожаре. Ее память стерта не полностью.

– Иногда амнезия бывает временной, – защищаясь, сказал Смит. – Все по-разному реагируют на наркотик.

– Надо было приказать вам убить и ее. Вы могли бы представить это как убийство и самоубийство. Но теперь слишком поздно… Хотя…

Им казалось, что они слышат, как вертятся шестеренки в мозгах их босса.

– Ее бегство нам выгодно. Она ведет себя, как преступница, способная на убийство бывшего любовника и от отчаяния готовая на любую ложь, лишь бы спасти свою шкуру. Если она начнет чернить Джея Берджесса и его героизм, кто станет слушать? Или все же лучше…

Джонсон и Смит почувствовали, что последует дальше: лучше, чтобы Бритт Шелли никогда не смогла сказать что-либо кому-либо и избавила бы их клиента от тревог и хлопот.

Они оставили партию кункена незаконченной, радуясь шансу заняться более интересным делом.

Рейли заметил, что бензин почти на нуле. Ему совсем не хотелось задерживаться в пути, но было бы еще хуже, если бензин закончится посреди дороги.

Он завернул на первую же автозаправку, вылез из пикапа и направился к крохотной будке. Кассир принял деньги через зарешеченное оконце. Таблички сообщали о включенных видеокамерах, но Рейли в этом сомневался. Не сомневался он только в том, что под прилавком, невидимый, но легко доступный, лежит заряженный револьвер.

Он вернулся к насосу, сунул конец шланга в топливный бак и тут заметил на дне кузова ветровку Бритт, которую она в ярости забросила туда. При виде ее одежды он испытал укор совести, хотя вроде не должен был. Конечно, он вел себя, как последний подонок, почти все время, пока она была рядом, но лучшего отношения она и не заслуживала.

Не успеет она вернуться в Чарлстон, как окажется в центре внимания, в своей привычной среде. Пусть не сразу, но достаточно скоро с нее будут сняты подозрения в убийстве Джея. Сенсационная история вознесет ее на новую ступеньку карьерной лестницы. Он сам помог заполнить пробелы этой драмы важными сведениями, приправил материал сентиментальными подробностями. В общем, если сейчас она не испытывает к нему благодарности, то в ближайшее время уж точно будет ему признательна.

Пока бак наполнялся бензином, Рейли смотрел в сторону города. Он тосковал по городской жизни, по кинотеатрам, ресторанам с морепродуктами, футбольным матчам, долгим воскресным пробежкам вдоль гавани.

Но больше всего он тосковал по любимой работе.

Наверное, работу он любил больше, чем Холли. Трудное признание, но если быть честным, то о крахе своей карьеры он сожалел больше, чем о потере любви.

Со временем он осознал, что если бы Холли любила его так сильно, как уверяла, то не усомнилась бы в нем. Как только он признался, что ответил на заигрывания Сузи Монро, все остальные его слова Холли должна была принять как чистую правду – так же, как его родители. Она должна была поверить ему без колебаний и условий.

Однако она не поверила. Если бы поверила, то не отказалась бы от него так легко. А если бы он любил ее так сильно, как полагал, то вряд ли отступил бы, оставив ее в качестве легкой добычи для Джея.

Вы трус.

Он понимал, почему Бритт назвала его трусом. Но не смелости не хватало ему, а поддержки. Умный человек не мчится вперед сломя голову, осыпая бездоказательными обвинениями уважаемых людей. Если нет твердых доказательств, нужен хотя бы один свидетель, способный подтвердить твои заявления.

И теперь, выждав пять долгих лет, он, наконец, заполучил такого свидетеля.

Бритт, вероятно, кажется, что он вооружил ее и бросил на передовую сражаться за него, однако она не знает, что он собирается развязать собственную войну за линией фронта. Это единственный путь к победе, ибо даже сейчас он не уверен в том, кто из двоих выживших героев замешан в убийстве Джея.

И Магауан, и Фордайс сделали все возможное, чтобы прекратить расследование пожара. Кто-то из них решил заткнуть рот Джею, или они сообщники? С уверенностью можно сказать одно: они оба вовсе не герои, какими их считают.

Рейли с удовольствием уступил бы Бритт честь разоблачения заговорщиков, их обмана, их преступлений. Ему же нужна лишь реабилитация. Он хочет вернуться к своей жизни.

Разумеется, он не строит иллюзий. Никто не преподнесет ему оправдание на блюдечке. Каждому из этих парней есть что терять, ни один из них не сдастся без сопротивления. И у каждого из них есть приличные ресурсы для долгих боев, боев без правил.

Тот, кто организовал убийство Джея, привык к закулисной борьбе. Наверняка он пристально следил за Джеем, боялся, что, узнав о своем диагнозе, Джей захочет исповедаться перед смертью. Бритт сказала, что Джей назначил ей свидание по телефону в первой половине дня, то есть план убить его и возложить вину на нее созрел и осуществился почти мгновенно. Один из двух парней действовал быстро и уверенно.

Как только Бритт начнет задавать вопросы о пожаре, так называемые герои окажутся под пристальным вниманием общественности и полиции. Один или оба задергаются, а он, Рейли, проследит, кто яростнее начнет защищаться от омерзительных обвинений, а кто охотнее выложит сокрытую информацию о пожаре.

Он до них доберется. В последние пять лет он ни о чем другом почти и не думал. Теперь, благодаря смерти Джея и помощи Бритт, он сможет закончить дело, не боясь недоверия или позора. Пожалуй, Джей заслужил благодарность.

Но только за это. Джей, Пат Уикем, Кобб Фордайс и Джордж Магауан. Первые двое вышли из игры. Двое оставшихся подвергнутся такому же публичному наказанию, как и Рейли Гэннон пять лет назад.

На них накинутся все местные средства массовой информации. Уж Бритт об этом позаботится. В эфир попадет все, что они скажут и сделают. Чем громче они будут протестовать, тем больше Бритт будет на них давить. Уж тут она будет в своей стихии.

Подача бензина прекратилась. Рейли положил шланг на насос, закрутил крышку бензобака. Помахал настороженному молчаливому мужчине за решеткой окна, достал из кузова ветровку, швырнул ее на пассажирское сиденье, где уже валялась его собственная рубашка.

Он отъехал от бензоколонки и собрался свернуть на дорогу, ведущую к дому, как вдруг с силой надавил на тормоза и, смахнув капли пота со лба, уставился на ветровку. Она не пахла псиной. Он сказал Бритт, что пес спал на ней, просто чтобы разозлить ее. Ветровка хранила только ее запах. Запах этой женщины как будто принес тревогу в сердце Рейли.

Возможно, Бритт сразу арестуют и посадят в камеру за убийство Джея. Но она непременно разыграет карты, которые он ей сдал. И сразу же получит двух могущественных врагов.

Да ничего с ней не случится. Фордайсу и Магауану хватит ума не связываться с ней, уж точно не на глазах всей Южной Каролины. Известность защитит ее. И потом, она ведь будет под охраной полиции.

Господи, ну и женщина. На все готова ради хорошего материала. Только, сосредоточившись на сенсации, не забудет ли она об осторожности? Сможет ли удерживать ситуацию под контролем и сохранять здравый смысл?

Оглядываясь на дорогу, по которой приехал, Рейли вдруг засомневался, разберется ли она в его указаниях. Достаточно ли они ясные? Предупредил ли он ее не сворачивать влево, пока она не пересечет двухколейную железную дорогу? Если она свернет влево после одноколейки, то может проехать лишний десяток миль прежде, чем поймет, что едет неверной дорогой.

Черт, упомянул ли он об этом? Когда утром Рейли составлял инструкции для Бритт, его отвлекали мысли о ней, спящей в его постели, свернувшейся калачиком на боку с поджатыми к груди коленями. Вполне вероятно, его указания оказались не слишком подробными.

Он снова покосился на ветровку, выругавшись, вывернул пикап на узкую дорогу, ведущую в обратную сторону, и что было сил надавил на акселератор.

– Будь он проклят!

Выходит, ее сотовый все время был при ней.

Через пятнадцать минут после того, как полностью разрядился аккумулятор, прервав ее разговор с Биллом Алегзандером, Бритт все еще кипела от гнева. Она обнаружила звенящий телефон в застегнутом на «молнию» отделении сумки, которым никогда не пользовалась. Надо же! Она, как последняя дура, поверила Рейли Гэннону, заявившему, что он оставил телефон в ее машине.

Интересно, сколько еще лжи он нагородил? Сколько полуправд?

Если он умеет так правдоподобно и убедительно врать, стоит ли верить в его версию смерти Сузи Монро? Неужели, услышав, как на пресс-конференции Бритт упомянула наркотик сексуального насилия, стерший в ее памяти ночь, проведенную с Джеем, Рейли сочинил похожий сценарий, выстраивая свою собственную защиту?

Рейли обвинил Джея Берджесса в самых тяжких грехах, не скрывая, что затаил на него злобу. Может, он решил одним махом оправдать себя и очернить героическое прошлое бывшего лучшего друга?

Не одурачил ли он ее?

Если так, Рейли – великий лжец. Ведь она поверила ему еще и потому, что он рассказал не обо всем. Она знала по опыту, что люди, владеющие самой ценной информацией, обычно неохотно с ней расстаются. Рейли наверняка было известно о пожаре и его причине гораздо больше, или он знал что-то еще.

Рано или поздно он расскажет все. Она не позволит ему отсиживаться в лесах, в то время как она в одиночку будет сражаться с полицией, Фордайсом и Магауаном.

Как только она расскажет об этой истории детективам Кларку и Джавьеру, кого-нибудь пошлют за Рейли Гэнноном, чтобы привезти его в Чарлстон для серьезного допроса. Шеф пожарного управления тоже будет заинтересован в беседе с ним. Рейли заставят поделиться информацией, а Бритт Шелли будет вести репортажи о развитии событий.

Обещая ей сенсационный материал, Джей не соврал. Только жутко неприятно, что обаятельный соблазнитель, которого она знала, и грязный интриган, обрисованный Рейли, оказался одним и тем же человеком. Если все, рассказанное Рейли, – правда, значит, Джей пожертвовал жизнью девушки, своей давней дружбой с Рейли и даже собственной честью полицейского, чтобы защитить какую-то тайну, к разгадке которой приблизился его друг, тайну, которая, очевидно, была настолько ужасна, что Джей не мог покинуть этот мир, не раскрыв ее.

Но, к несчастью, убийца не позволил ему облегчить свою душу.

Увлеченная своими мыслями, Бритт поняла, что заблудилась, только когда фары ее автомобиля высветили табличку с названием городка, о котором она никогда не слышала и которого не было в бумажке Рейли. Свернув на обочину, Бритт снова сверилась с запиской.

– Двухколейная железная дорога? – Железнодорожный путь, где она повернула, остался милях в пятнадцати позади. – Лучше бы, Гэннон, ты подчеркнул эту фразу, – пробормотала Бритт, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Разумеется, он написал правильно, только она не удосужилась внимательно прочитать. Господи… Сколько времени потеряно! Билла Алегзандера хватит удар.

Мертвые мушки залепили ветровое стекло. Дважды она замечала в темноте сверкающие, как топазы, оленьи глаза. К счастью, олени не выскакивали из кустов и не бросались под колеса. Но она все равно снизила скорость.

Возвращение украло у нее почти полчаса. Когда автомобиль запрыгал на рельсах, она снова обругала Рейли Гэннона, но на этот раз повернула в нужном направлении.

– Проехать четверть мили, затем резко повернуть направо, – прочитала она вслух по бумажке, которую теперь держала перед собой на руле во избежание новой ошибки. – Отлично. Вот и мы, – сказала она, обнаружив поворот.

Ветви деревьев смыкались высоко над головой, образуя нечто вроде навеса. Дорога вилась через темный лес, пересекая болота и ручьи, притоки крупных рек. Во всяком случае, Бритт так думала. Она непременно насладится этой первозданной красотой.

Если ее не посадят в тюрьму.

Да, непременно. Возвращение к природе надо будет включить в список обязательных дел. И конечно, она вернется в эти болота с проводником. С человеком, который хорошо здесь ориентируется.

Возможно, это будет Рейли.

Хотя вряд ли. Она ему не нравится. Он сам так сказал.

Бритт дернулась от страха, когда сова – или какая-то другая ночная птица с огромными крыльями – пересекла дорогу прямо над капотом ее машины. А потом, чувствуя себя полной идиоткой, посмеялась над собой. Интересно, существует ли такой человек, который сумел бы сохранять абсолютное спокойствие, находясь в одиночестве на лесной дороге ночью?

Несколько минут спустя она заметила впереди пару автомобильных фар и страшно обрадовалась. Машина стояла у перекрестка на боковой дороге, ожидая, пока она проедет, а затем покатила за ней. В компании Бритт почувствовала себя увереннее.

Однако вскоре свет фар засверкал в ее зеркале заднего вида – автомобиль приближался.

Вспыхнула глупая мысль: Рейли! Он возвращается с ней в Чарлстон.

Но разум говорил о другом: Рейли появился бы с другой стороны, и фары у этой машины расположены слишком низко для пикапа. Рейли не стал бы подгонять ее, буквально наезжая на задний бампер, не приближался бы на такое опасное расстояние, даже стараясь привлечь к себе внимание. И не слепил бы ее фарами, как этот водитель.

– Подонок, – пробормотала Бритт, набирая скорость. Преследователь сделал то же самое и ехал вплотную к ее машине еще с полмили. Почему он не обгонял ее? На дороге нет желтой двойной полосы, запрещающей обгон, а даже если бы и была, в этой глуши некому предъявлять претензии за нарушение правил дорожного движения. Нет и встречных машин.

Одной рукой заслонив глаза от слепящего света фар, отражающегося во всех зеркалах, Бритт различила в автомобиле, преследующем ее, два силуэта. Вроде бы мужчины, но наверняка не скажешь. Она ехала уже слишком быстро, и пришлось крепко держаться за руль обеими руками.

Бесшабашные подростки, не сознающие опасность своих игр? Отличный получился бы репортаж на тему: «Не следует ли увеличить возраст получения водительских прав до восемнадцати лет?»

Следующая миля довела Бритт до полного изнеможения. Руки, сжимающие руль, онемели. Плечи заболели от напряжения.

– Ты победил. – Она направила машину к почти несуществующей обочине, однако второй водитель не воспользовался свободным пространством для обгона, а просто выдвинулся так, что его передний бампер оказался чуть впереди ее заднего. Бритт еще сдвинулась. Ее правые шины заскользили по мягкой грязи. Второй водитель не отставал.

– Ты что, совсем спятил, болван?

Ее раздражение быстро превращалось в панику. Какое там озорство! Ситуация складывалась зловещая. Увеличить скорость или остановиться совсем? И то, и другое – рискованно, особенно последнее. Она почти голая. Сотовый телефон разряжен. Оружия нет. И за последние полчаса она не видела ни одного автомобиля. Лишь иногда мелькали светящиеся окна домов, затаившихся в лесу, но не в последние несколько миль.

Нет, останавливаться нельзя. Когда она сбавила скорость, второй водитель просто подогнал свою машину поближе. Остается одно: разогнаться и надеяться, что они не столкнутся до того, как доберутся до оживленного Семнадцатого шоссе. А может, этой парочке надоест эта глупая игра и они оставят ее в покое?

Однако интуиция подсказывала ей, что ничего подобного не случится. Это угроза, а не забава. У тех двоих в машине дурные намерения. Водителю явно нравилось слепить ее, направляя свет своих фар в зеркала ее машины. Бритт вжала педаль акселератора в пол, в тот же момент резко повернула руль влево, едва не задев передний бампер преследователей, и, снова выскочив на дорогу, понеслась вперед.

Однако ее преимущество было кратковременным. С громким ревом вторая машина снова догнала ее, перекрыв бампер.

– Черт тебя подери! – в страхе выкрикнула она. – Зачем ты это делаешь? Что тебе надо?

Ее снова ослепили фары, но она успела различить впереди столбик с названием реки. Прямо за знаком обочина исчезала совсем, и дорога сужалась до ширины моста.

Паника нарастала. Бритт думала о черной реке, которую они с Рейли пересекли несколько раз по дороге от его жилища до взлетной полосы. Даже она знала, что в этой местности несколько больших рек текут в одну сторону и впадают в залив Святой Елены, а оттуда – в Атлантический океан, меняя направление течения четыре раза в день, в соответствии с приливами и отливами океана.

Огромное количество воды, в которой гибнут люди. Недавно она делала репортаж об утопленнике. Он был опытным пловцом, но утонул, когда перевернулась его рыбацкая лодка. Еще один случай: тела двух байдарочников обнаружили в десятках миль ниже по течению от того места, где они пропали, в реке, разбухшей от проливных весенних дождей.