Текст книги "Изобретая все на свете"

Автор книги: Саманта Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 4

Пожалуйста, внимательно следите за моей мыслью. Мне придется опровергнуть некоторые представления, принятые почти повсеместно. Например, геометрия, которой вас учили в школе, основана на заблуждении.

Г. Уэллс. Машина времени

Из-за аварии в сети Луиза возвращается домой позже обычного. На улице уже темно. Девушка отпирает замок, но дверь не подается. Она налегает плечом. Дверь нередко застревает. Но сегодня даже плечом ее не протолкнуть. Она налегает, налегает, а дверь и на дюйм не подается. Что-то удерживает ее с другой стороны. Она отходит немного и толкает дверь с разбега.

– Эй, эй, перестань! – слышится изнутри.

Она останавливается и вслушивается.

– Что ты делаешь?

Как видно, Уолтер забаррикадировался в тесной прихожей и держит дверь.

– Жду тебя, – говорит он сквозь щель для писем.

– Ну, вот и я. Но домой попасть не могу.

– Знаю, – отзывается он. – Погоди минуту. Я тут уснул.

– Ты должен сейчас быть на работе.

– Я сказал, что заболел. Тут важное дело…

Она слышит, как он шаркает ногами по ту сторону двери.

– Почему ты спишь в дверях?

– Боялся тебя пропустить, – говорит он. – Хотел перехватить, пока ты еще не разулась. – Он, наконец, открывает дверь. – Нам нельзя опаздывать.

Он одет в другое зимнее пальто – тоже из невостребованных находок в отеле. Это пальто серое в мелкую коричневую клетку. Моль проела в нем дыру против сердца – как будто сигаретой прожжено. Пальто ему великовато. Плечи топорщатся, а шея прячется в глубине ворота.

– Куда?

– Даже не угадаешь!

– Ладно, – она отступает обратно на площадку. – Ладно.

Луиза не выспрашивает. Она знает, что он скоро сам не вытерпит и проговорится.

Он вслед за ней выходит под нью-йоркское небо: слабо пахнет из пекарни на Десятой авеню. В воздухе отчетливый металлический морозный привкус. Они поворачивают на восток. Начинается снегопад. Луиза молчит. Слышны только их шаги – слишком тихо для Уолтера и его тайны. Не пройдя и полквартала, он сдается:

– Ладно, ладно, я скажу! – вскрикивает он так, словно Луиза выкручивала ему руки. – Это Азор, – говорит Уолтер. – Он вернулся.

Азор Картер с Уолтером стали друзьями в тот день 1896 года, когда десятилетний Азор, войдя в трамвайный вагон, спросил, ни к кому особенно не обращаясь:

– До Юпитера идет?

Шестилетний Уолтер, ехавший с отцом в город, заорал в ответ:

– Идет к Юпитеру до пересадочной на Нептун!

И Уолтер, и Азор были единственными детьми в своих семьях, только у Азора еще имелась кузина в Гарлеме, с которой он виделся пару раз в году. Они очень быстро подружились с Уолтером, несмотря на разницу в возрасте. Казалось, Азор много лет готовился к роли старшего брата, так что, встретившись наконец, они торопились наверстать все упущенное за одинокие годы. Строили крепости на крышах, дразнили кошек, стреляли друг в друга из рогаток сухими бобами, обдумывали способ изготовления фальшивых денег, катались на коньках и на санках, прыгали с веревочных качелей, подбрасывали арбузные корки на трамвайные рельсы, чтобы их размололо в кашу, собирали крылатки кленов, плавали в Гудзоне, распевали непристойные пародии собственного сочинения на «Звездно-полосатое знамя» и «Янки-дудль-денди», ставили ловушки на крыс и, по особым случаям, прихватывали в магазинах плитку шоколада, жвачку или комикс.

Больше всего восхищало Уолтера в Азоре его умение с помощью клейкой ленты и молотка превратить любой хлам в сокровище. Азор был мастером на все руки, причем первоклассным. И Уолтер всей душой полюбил диковатого мальчика со странным именем.

Почти каждое воскресенье они с Азором – то есть, до позапрошлого года – отправлялись вместе погулять по Нью-Йорку. Азор тянул за собой низкую деревянную тележку, переделанную из поддона мусорного бака, и по пути собирал всякий хлам для своих поделок. Рылся в развалинах заброшенных зданий, на свалках, в кучах мусора, в извилистых переулках между богатыми кварталами, на берегах реки, в подвалах, в мусорных баках и на строительных площадках. Он чем-то походил на археолога. А Уолтер шел рядом, радуясь, что есть с кем пройтись. Уолтер говорил, Азор слушал. Они возвращались домой, пропахнув тухлой рыбой или еще каким-нибудь вонючим деликатесом по сезону, выброшенным Нью-Йорком на мостовые.

– Прошлой ночью мне приснился яблоневый сад, и там был человек, вернее, не совсем человек, только голова и туловище, – говорил Уолтер Азору.

Он пересказывал сны или рассказывал о девушке по имени Фредди, а позже, когда они стали старше, напоминал подробности событий их юности: где они стояли, когда мимо проплыла баржа с зоопарком на борту, или как они втроем отметили двадцатый день рождения Фредди. Уолтер никогда не забывал пригласить Азора, который, в отличие от Уолтера, так и не собрался с духом жениться или найти себе девушку.

Однако после сорока пяти лет верной дружбы Азор Картер два года назад вдруг растворился в воздухе, словно провалился в щель решетки канализационного люка. Он исчез без следа. В прошлое воскресенье был здесь – а в следующее его уже нет. Когда Азор не пришел сам, Уолтер отправился к нему домой. У него был запасной ключ. В квартире все было как обычно: ведра с железным хламом и запчастями на месте. Недоделанные изделия Азора на верстаке. Все было на месте, кроме только пачки журналов «Популярная механика», которые Азор усердно копил, начиная с 1902 года, с первого выпуска. Журналы исчезли вместе с Азором.

Уолтер обзвонил больницы и тюрьмы. Расспрашивал всех, кто знал Азора, всех, кого знал хотя бы в лицо. Никто его не видел. Уолтер спускался в подвалы, залезал даже в трубы канализации в поисках друга, рассудив, что он мог поскользнуться, мог застрять там, потянувшись за укатившимся колпачком или монеткой. За два месяца поисков Уолтер исчерпал все возможные места поисков. Ему поневоле пришлось сдаться. Громко вздохнув, он признался Луизе:

– Похоже на то, что Азор просто исчез.

Несколько шагов Уолтер проходит молча. Снег валит все гуще.

– Он будет на радиостудии. Азор будет выступать по радио и пригласил нас.

– Что?

– Его в последнюю минуту пригласил Великий Вождь Эзра. Чтобы заполнить пустое время. Вроде бы президент Сиракузского клуба охотников на крупную дичь и Охотничьего клуба отказался выступать из-за погоды, и тогда Эзра пригласил Азора. На сегодняшний вечер. Он сказал, что хочет видеть нас.

– Нет, я хотела спросить: «что еще?» Где он болтался эти два года?

– Он не сказал, – отвечает Уолтер, и Луиза улавливает в голосе отца чуть заметную нотку обиды – не на Азора, а на Луизу, за то, что спросила. – Он не сказал.

– Ну, а что он будет делать на радио? О чем говорить?

Уолтер, чтобы прекратить расспросы, берет Луизу за плечо.

– Я не знаю, – говорит он, защищая Азора, как беспутного, но любимого старшего брата, на которого позволено сердиться только самому Уолтеру. Уолтер не знает, куда пропадал Азор, и, похоже, его это и не заботит – во всяком случае, не этим вечером. Он просто счастлив, что друг вернулся.

Луиза удивляется себе. Она находит в себе капельку ревности. Азор всегда был лучшим другом Уолтера, однако после его исчезновения она взяла эту роль на себя и справлялась с ней, как ей казалось, гораздо лучше. Уолтер, когда рядом не стало Азора, как-то крепче держался за реальный мир. Нет, она не жалеет, что Азор вернулся – просто считает, что она сама заслужила немножко благодарности за то, что никуда не исчезала.

Они идут по Бродвею на восток. Когда сворачивали за угол, снежинка попала Луизе в глаз, и на мгновенье ей кажется, что она видит ее кристаллическую структуру. Снежинка лежит на ресницах, чуть ближе, чем можно сфокусировать взгляд. Луиза дергает плечом, и снег осыпается с ее плеч, с головы, с ресниц. Но тонкое кружево снежинки, увеличенное, как от фотовспышки, отпечатывается у нее в мозгу голубой сеткой и заслоняет часть улицы, так что на минуту она видит только боковым зрением. За эту минуту она успевает подумать об Артуре Вогане, странном незнакомце из подземки. Некоторое время они с Уолтером идут молча.

– Пап, ты не помнишь у нас в начальной школе мальчика по имени Артур Воган?

– Артур Воган? – переспрашивает он, мгновенно соображая. – Какие-то Воганы жили на Пятьдесят второй, но это было давно, и я не припомню, чтобы кто-то из них учился в твоем классе. Не помню.

– Удивительно.

– Почему?

– Потому что я сегодня с ним встретилась. Он сказал, что помнит меня. Помнит даже, как я приносила в школу голубку. Мадлен.

– Мадлен… Верно, – улыбается Уолтер. – Ну, значит, надо думать, был в вашем классе Артур Воган, – произносит он, словно разрешив задачу. А может быть, ему не хочется отвлекаться от мыслей о возвращении Азора. Он настойчиво тянет Луизу вперед.

– Не хотел бы я опоздать, – говорит он. – Азор просил не опаздывать. Сказал, этот вечер – одна из важнейших страниц в истории Штатов. Он сказал, что об этом вечере будут вспоминать много веков. И он хочет, чтобы мы были там.

Азор до сих пор способен превратить Уолтера в шестилетнего младшего братишку: доверчивого, глупого братишку, во всем полагающегося на старшего брата.

– Азор? – спрашивает Луиза. Азор никогда не казался ей человеком, способным изменить историю Америки. Азору приходилось напоминать, чтобы он сменил рубашку. Он, как и Уолтер, мечтатель. Однажды его сбило такси – он, не глядя по сторонам, шагнул на проезжую часть Пятой авеню. В больнице после столкновения Уолтер отчитывал Азора за рассеянность.

– Того гляди, убьешься!

– Не думаю, – сказал Азор, не глядя на Уолтера. Сиделка перевязывала ему поцарапанное ухо. – Ты видел то такси? Ему при столкновении пришлось много хуже, чем мне.

Азор надел пальто и поблагодарил сиделку.

– Уолтер, – сказал он, поворачиваясь к двери, желая пояснить свою мысль. – Думается, может, существует силовое поле…

Таких нелепых идей у Азора было – хоть лопатой греби.

Великий Вождь Эзра – ведущий местной радиостанции, додумавшийся до еженедельных радиопередач с якобы научно-популярным уклоном. Прошлые передачи касались темы пластмасс и полимеров, вопроса, почему зебры полосатые, и научного освещения крупных выигрышей на скачках. Луизе запомнилась одна его программа. Она была много лет назад, а запомнилась потому, что передача велась из канализационной системы, где они проверяли многочисленные сообщения горожан о встречах с рыбочеловеком, скрывающимся в рукотворных норах Манхэттена в окрестностях Четырнадцатой улицы. В те времена ей казалось, что радио может проникнуть куда угодно, даже к ней в голову, и она представляла себе программу, описывающую извилины ее мозга. Великий Вождь Эзра с репортерским микрофоном в руках уводит свою команду к ней в ухо.

Взрослея, она стала считать его стиль дешевкой. В последние годы Луиза редко настраивалась на его волну, тем более что программа совпадала по времени с часом «Любовных историй». Эзра теперь представлялся ей скорее торговцем, чем серьезным радиоинженером или ученым.

Улица в морозной синеве. На подходе к студии Уолтер принимается вертеть головой.

– Азор! – говорит он, хотя никакого Азора не видно. Уолтер снова прячет подбородок в воротник, поэтому Луиза не может разобрать, о чем он думает. – Я так и знал, что он жив, – бормочет Уолтер.

Луиза с первого дня исчезновения Азора утверждала обратное.

Перед маленькой студией двусторонняя вывеска возвещает: «СЕГОДНЯ ПРЯМОЙ ЭФИР!»

Уолтер выпускает локоть Луизы и устремляется к окошку кассы.

– Два, пожалуйста, – говорит он кассиру, такому высокому, что Луизе не видна его голова, скрытая аркой окошка. – Полагаю, Азор Картер оставил для нас два пропуска. Мы – Уолтер и Луиза Дьюэллы.

Он произносит имена торжественно и напыщенно.

Кассир устраивает небольшое представление, обыскивая свою комнатушку в поисках пропусков.

– Сожалею, – говорит он наконец, – билетов никто не оставлял.

– Невероятно, – говорит ему Луиза.

– Может, и невероятно, но факт. Если желаете, можете купить билеты на вечернюю программу.

– Сколько? – спрашивает Уолтер, понурившись, но не удивляясь забывчивости Азора, и тянется за бумажником.

– За двоих – доллар, – басит кассир.

Это уж очень дорого для Великого Эзры. Но Уолтер не возражает.

– Мы ведь ничего не пропустили?

– Программа только начинается.

Уолтер кивком подзывает Луизу. Прежде, чем пройти за отцом, она осматривает улицу. Насколько видит глаз, с черного неба падают снежинки. Уходя, она бросает хмурый взгляд на кассира.

Дверь студии открывается в узкий коридор. На стенах электрические лампочки под абажурами из резного стекла. Уолтер проходит полутемным коридором, направляясь на гул голосов. Луиза идет следом, жутко волнуясь. Она никогда еще не бывала на радио. Шум голосов впереди журчит, как река. Луиза не разбирает слов в медленном потоке, нарастающем и затихающем, как в церкви, когда священник призывает паству к порядку. Конец коридора отгорожен бархатным занавесом, но Уолтер, подойдя, сдвигает его настолько, что оба они могут протиснуться в щель.

Внутри – крошечный темный зал. Помещение не отделано, похоже на темный грот с резкими тенями и свисающей паутиной. Студия не главная, где-то на задах больших студий – пристроенное наспех помещение человек на пятьдесят. Множество ламп свисает с потолка на проводах длинных, как корни растений, шевелящихся от любого движения в зале. Видимо, этот зал когда-то использовался под склад, и его с тех пор так и не привели в порядок. Места для сиденья собраны разномастные – от тяжелых деревянных стульев с затейливой резьбой на спинках до сбитых в ряд театральных кресел с откидными сиденьями. Под самым потолком крошечные окошки, выходящие на уровень улицы. За одним мелькает в снегу торопливая пара ног. Капельдинер быстро усаживает Луизу и Уолтера на свободные места. В зале холодно, поэтому они не раздеваются. В шерстяных пальто неудобно сидеть. Люди похожи на закутанных детей.

– Добро пожаловать! Добро пожаловать, ученые коллеги, леди и все пришедшие. Сегодня мы выходим в эфир из студии «Литл Люкс» почти на самом Бродвее, на чудесном острове Манхэттен.

Ведущий на сцене – лощеный шоумен с отработанной дикцией. Он красив, а костюм его так жестко накрахмален, что топорщится неуклюже, как и его речь. Роста он невысокого, и вообще, к разочарованию Луизы, не похож на вождя. У него короткие светлые волосы и лоснящаяся кожа. У него тугое мускулистое лицо с ямочками на щеках, проявляющихся при каждой улыбке. Говоря, он жестикулирует, изредка прихлопывает в ладоши.

– Мы начнем сейчас же, как только усядутся мои гости. Итак, кто из вас был прежде на радио? – обращается он к аудитории.

Никто не откликается, хотя зал почти полон.

– Ну, ничего. Просто оставайтесь на своих местах, смейтесь, когда щекотно, и аплодируйте, когда хочется. Но, пожалуйста, постарайтесь не вставать с мест, потому что мы передаем это интервью в прямом эфире на волне K45D в диапазоне FM.

Почти вся сцена заставлена большими разлапистыми пультами и кронштейнами. Переплетение проводов, мигающие лампочки, наушники, кнопки и три микрофона, торчащие, как нескладные аисты, перед тремя высокими табуретами. Ведущий занимает место на одном из них, и тут же на сцене появляется молодая женщина, сопровождающая смущенного, но элегантного и щеголеватого Азора к его месту.

Уолтер вцепляется в спинку переднего кресла и локтем толкает Луизу под ребра.

– Азор, – шепчет он. – Лу, это Азор!

Как будто Луиза сама не видит маленького черноволосого человечка, одетого в деловой костюм: человека, знакомого ей с рождения. Азор идет очень медленно, шаркая ногами, но вот его мягко направляют к высокому табурету. Женщина поднимает руки, усаживая его с подчеркнутой осторожностью, словно имеет дело с дряхлым старцем. Но он улыбается, останавливается, чтобы окинуть взглядом зрителей, и приветливо машет им рукой. У него впалая грудь, редеющие волосы и умное лицо.

– Азор, – тихо повторяет Уолтер.

Усадив Азора и приспособив ему на голову наушники, молодая женщина скрывается за занавесом, а распорядитель начинает отсчет:

– Вещание в прямом эфире: пять, четыре, три…

Он заканчивает отсчет молча, поднимая два пальца, потом один, указательный, которым дает знак ведущему: начинать. Над сценой загорается красная надпись: «В ЭФИРЕ», и Луиза с трудом сглатывает слюну.

– Хай-ай-ай-ай-айя! Привет и добро пожаловать на «Научные открытия Великого Вождя Эзры!» – провозглашает ведущий.

Луиза не сводит с Эзры взгляда. Странно видеть лицо у такого знакомого голоса. Она смущенно ерзает и крепко хватается за локоть отца, сжимая его, чтобы справиться с волнением.

– Мы ведем прямую передачу из сказочного города Нью-Йорк, – продолжает Эзра. – Спонсоры сегодняшней программы – «Ковры Ролл-Эвэй», специализирующиеся на заграничных шелковых коврах ручной работы. Посетите их выставку на Тридцать четвертой улице Манхэттена, где Юрий и его служащие прокатят вас на волшебном ковре-самолете!

Голос Эзры прорезает темный зал тщательно рассчитанным ударом.

– Сегодня в нашей программе, люди, редкая штучка, очень важный гость. Леди и джентльмены, позвольте представить вам Азора Картера, директора фирмы «Эй-джей-си».

Уолтер при упоминании фирмы сводит брови, будто удивляясь, что Азор забыл о нем, не пригасил участвовать в предприятии, в фирме с таким звучным названием. И все ж к обиде Уолтера примешивается гордость. Он громко хлопает, и аплодисменты распространяются по всему залу. Азор на сцене сияет.

– Итак, мистер Картер, в вашем пресс-релизе сказано, что вы изобрели машину времени и за двадцать миллионов долларов беретесь построить такую машину для любого платежеспособного заказчика. Вы утверждаете, что эта машина способна проникать не только в отдаленное прошлое, но и в будущее. Скажем прямо, смелое утверждение! Не расскажете ли вы подробнее о своих планах?

Луиза обращает к Уолтеру вопросительный взгляд.

Уолтер на мгновение оборачивается, смотрит на нее круглыми глазами. Он пожимает плечами, давая понять, что впервые об этом слышит, и снова склоняется вперед, чтобы не пропустить ни слова из сказанного Азором.

Азор медленно, как черепаха, оборачивается лицом к микрофону. Рот у него округлился, словно за щеками полно карамелек. Он – прямая противоположность энтузиазму Великого Вождя Эзры. Он не спешит.

– Все правильно. Как мы сообщили военным Соединенных Штатов… – При слове «мы» Уолтер поднимает бровь, – …за двадцать миллионов долларов мы сможем построить такой аппарат.

– Кто это – «мы»? – еле слышно шипит Уолтер.

– Великолепно… мы оставим свободными несколько телефонных линий на случай, если у кого-то из любителей истории, слушающих нас, найдутся двадцать миллионов, свободных для мистера Картера. Ха-ха. А теперь не расскажете ли вы немного о том, как действует ваше устройство?

– С удовольствием.

Азор на табуретке закидывает ногу на ногу. Он выглядит утонченным, как это удается только мужчинам за пятьдесят – как невзрачный полевой цветок. Речь у него свободная, незаученная.

– Шарообразный жестяной снаряд, который мы сооружаем в лаборатории Фар-Рокуэй, будет снабжен множеством пластин-конденсаторов, так что силовой элемент, первоначально разгоняющийся от электрохимического аккумулятора, согласно нашей теории, как только мы войдем в поток пространственно-временного континуума, переключится на систему свободной энергии вселенной, извлекая заряд из атмосферы.

– Фар-Рокуэй, – одними губами повторяет Уолтер. Приморский поселок далеко за Куинсом. Ему и в голову не приходило искать там. – Почему в Фар-Рокуэй?

Луиза не знает ответа.

– Как я пытался объяснить вам перед передачей, – продолжает Азор, – эвтронный электрический аккумулятор работает на принципе, что минус ноль разделить на плюс ноль равняется нулю. Как я понял, вас беспокоит, что в общепринятой алгебре понятие отрицательного нуля не имеет смысла. Сегодня, стоя… гм, вернее, сидя перед вами – продолжает он и разводит руками в подобии изысканного поклона, – я должен сказать, что мы с моими помощниками не прибегаем к общепринятой алгебре, а пользуемся пространственной алгеброй, действующей за пределами нашей солнечной системы. Я хочу сказать, что мы используем математику, перенесенную сюда… – сделав паузу, он поднимает взгляд к небесам, – из будущего.

В зале кое-кто хихикает, а кто-то и ахает. Луиза смотрит на Уолтера. Тот морщит нос.

– Что еще за помощники? – шепчет он Луизе.

– Из будущего? – подхватывает Великий Вождь Эзра. – И кто же ее сюда доставил?

Но Азора не сбить никакими вопросами. Он продолжает свою увлекательную речь.

– Когда эвтронный электроаккумулятор начинает вращаться, с ним происходит метаморфоза. Представьте себе вписанного в круг человека Леонардо… – Азор слегка запинается, словно осознав, что объяснение непонятно. Он откашливается, возвращая себе уверенность, и продолжает так же медленно и упрямо. – Позвольте, я объясню, – говорит он, как будто до того и не пытался объяснить. – Время и пространство не линейны. Они искривлены. Рассматривая вселенную, мы видим атомы, клетки, озера, медуз, планеты, галактики. И повсюду мы находим круги и кривые линии. Круг – первоначальная форма, в том смысле, что все живое происходит из круга. Вспомните яйцо или живот беременной женщины. Я предполагаю, что мы, ученые и изобретатели, можем воспользоваться этой идеей, воспользоваться кривизной времени, чтобы срезать его изгибы напрямую, отсюда туда, не проходя весь изгиб.

– Пробуравить время насквозь, как кроты? – спрашивает Эзра.

Но Азора уже понесло, и все вопросы и подсказки отскакивают от него. Он продолжает:

– Видите ли, создавая инерционное притяжение, можно достигнуть невообразимых скоростей за счет электромагнитного поля. Поднявшись высоко над землей и проскочив сквозь время, мы через пять часов приземлимся в 1776 году.

– В самом деле? – удивляется Эзра. – Не совсем уверен, что уследил за вашей мыслью. Нельзя ли объяснить так, чтобы поняли и профаны?

Азор, все так же игнорируя вопросы ведущего, продолжает:

– Мы можем рассчитать свое возвращение так, чтобы приземлиться прямо во дворе только что законченного здания Пентагона в Вашингтоне. Его обещают закончить в январе этого 1943 года. Но даже если они выбьются из графика, можно перепрограммировать машину на посадку несколькими неделями позже.

Слушатели смеются.

– Так вы работаете в контакте с военными?

– Да, мы контактировали и вели переговоры с некоторыми представителями армии, имен которых я пока не назову.

Луиза в третий раз оглядывается на отца, чтобы понять, как он относится к откровениям Азора. И третий раз натыкается на его пустой взгляд.

Аудитория разделилась. Кое-кто усмехается, намекая, что не верит ни единому слову, а другие согласно кивают. Молодой человек, сидящий недалеко от Луизы, так прилежно ведет записи, что карандаш у него то и дело ломается, и тогда молодой человек извлекает из нагрудного кармана перочинный ножик. Он скоблит им по дереву, вызывая раздражение неприступно строгой пожилой дамы, сидящей перед ним. Дама прикладывает ладонь к правому уху, словно ей трудно расслышать слова выступающего сквозь оглушительный скрежет ножа по карандашу.

– Это на самом деле, папа? – спрашивает Луиза.

Уолтер только пожимает плечами, не отрывая глаз от сцены.

Луиза поднимает взгляд к окошку под потолком. Снег летит безумными вихрями, словно каждая снежинка сама по себе пробивается к собственной цели сквозь толчею снегопада.

– А теперь мы хотели бы услышать вопросы наших слушателей. Есть вопросы? – обращается Эзра к залу.

Молодой человек поднимает руку.

– Сэр, при всем уважении… – Молодой человек встает.

Луиза оборачивается, чтобы посмотреть на него, но не заканчивает движения. Один взгляд, и путешествия во времени, радио и воскресший Азор забыты, потому что в каких-нибудь пяти рядах за ее плечом сидит человек из подземки, таинственный Артур Воган. Луиза замирает, откровенно пялит глаза, и кровь ее грохочет в ушах первыми раскатами землетрясения. Кончики ушей вспыхивают, и она зажимает их ладонями, чтобы предотвратить пожар. Артур смотрит на сцену. Он барабанит пальцами по виску. Она изучает его движения: каждую лунку ногтей, косточку, мышцу, сухожилие, сустав – будто его движения откроют ей, что он здесь делает. Она изучает темную щетину, красные пятна на щеках, изгибы ушной раковины. Она видит его челюсть, видит ключицу под пальто. Будь это в радиоспектакле, он оказался бы ее давно потерянным братом, страдающим амнезией, или просто немецким шпионом, стремящимся завербовать агента в штате отеля «Нью-Йоркер». Только это, напоминает себе Луиза, не радиоспектакль. Что он здесь делает?

Теперь задает вопрос другой молодой человек.

– Сэр, как вы намерены справиться с парадоксом путешествий во времени: с тем, что оно дает возможность вернуться в прошлое, убить своего прапрадеда и тем самым немедленно исчезнуть, и, следовательно, не иметь возможности убить своего прапрадеда, и потому появиться снова, и убить своего прапрадеда, и опять же исчезнуть?

Луиза заставляет себя повернуться к сцене.

Азор, пока Великий Вождь Эзра повторяет вопрос в микрофон, смотрит прямо перед собой. Не в зал, а в стену над головами зрителей, будто видит над их головами изгибы времени или будто ему хочется провалиться сквозь землю, лишь бы уклониться от этого неприятного вопроса.

Но тут Азор улыбается. Коварный вопрос для него – не более чем назойливая муха, от которой легко отмахнуться. В эфире повисает напряженное молчание. Азор задумывается, и вдруг принимается жевать губу таким знакомым жестом, что Луиза сразу узнает прежнего Азора. Он думает. И молчание длится еще секунду, пока он не поворачивается к микрофону и, остро сощурив глаза, не устремляет их снова к небу, и не выдает спасительную скомканную фразу:

– Сынок, – говорит он, – поток молекул вечен.

Зал с облегчением вздыхает, как будто эти слова что-то объяснили. Только не для Луизы. И, кажется, тот, кто задал вопрос, тоже ничего не понял. Он морщит лоб, изображает на лице недоумение – и сдается. Садится на место. Луиза вертится на стуле, стараясь поймать взгляд Артура.

Руку поднимает женщина.

– Слушаем вас! – восклицает Эзра.

Женщина встает.

– Каковы юридические последствия применения машины времени?

Азор разражается хохотом. Он смеется, дергая плечами, и наконец отвечает:

– Мадам, могу вас уверить – когда я тружусь в своей лаборатории, и рядом со мной гудит эвтронный акселератор, и изобретение обретает крылья, людские законы для меня не более, чем укус блохи.

– Раньше вы говорили: эвтронный аккумулятор.

– Да, мадам. И аккумулятор, и акселератор равно необходимы для моего аппарата. Видите ли, путешествие во времени – это проблема скорости. Проблема гравитации.

Тут встает женщина, сидевшая рядом с первой. У нее тоже вопрос:

– Так вы уже путешествовали во времени? – спрашивает она.

– Мы проводили пробные запуски множества моделей, – говорит Азор. – Да, мы побывали в будущем, мадам. Оно удивительно.

Зал ахает. Азор улыбается.

– А как насчет прошлого? – не унимается женщина.

– Прошлое… – повторяет Азор. – С прошлым несколько сложнее, но мы с каждым днем продвигаемся к решению.

– Что приводит нас к новой проблеме, мистер Картер. Как получилось… – Ведущий вытирает лоб и слегка разворачивается на табуретке. – Что, если путешествие во времени возможно, Америку не заполонили пришельцы из будущего? Люди хотят знать. А ответ мистера Картера на этот вопрос мы услышим после сообщения от нашего спонсора.

Уолтер наконец-то откидывается на спинку кресла и переводит взгляд на Луизу.

– Азор… – Это первое, что он произносит, а потом: – Ты понимаешь, что это значит, Лу? – Он улыбается до ушей, но дочь не отвечает.

Она сидит, уставившись прямо перед собой, чувствуя спиной присутствие Артура Вогана – угрозу или наслаждение, – и сердце бьется у нее в кончиках пальцев.

Уолтер настаивает:

– Я знал, что он добьется. Ты понимаешь, что это значит, Лу?

– Что? – отзывается она, не глядя на отца.

Уолтер потрясен. Он без ума от Азора. Азор – его персональный герой.

– Милая, это же значит – Фредди, – шепчет Уолтер. – Это значит, мы сможем увидеться с Фредди.

Луиза вздыхает и безнадежно качает головой.

– У-у-у-ух! – Великий Вождь Эзра раскатывает звуки на языке. – Восхитительно! Я говорю о смеси жареных орешков Майера. Одной горсти всегда мало. Смесь высшего качества: кешью, пекана, фундука, арахиса и миндаля. На доброе здоровье, на долгую жизнь. Спрашивайте ореховую смесь Майера в вашей бакалее – с солью и без соли!

Великий Вождь Эзра переключается на свой обычный голос и продолжает:

– Итак, мистер Картер, пришельцы из будущего. Они здесь? А если они здесь, почему не заявляют о себе в соответствующие инстанции?

Уолтер опять склоняется к сцене. Азор сидит, уставившись в зал. Открывает рот и закрывает снова. Открывает губы и опять смыкает. Выдыхает:

– Да.

Эзра ожидает продолжения. Продолжения не следует.

– Да? – торопит он.

Азор поворачивается к нему и кивает головой: «Да».

– Вы не могли бы уточнить, сэр?

– Это моя теория. Я не уверен, но думаю, что пришельцы из будущего довольно многочисленны. Вы слышали об этих людях, читали о них в газетах или в учебниках истории, – говорит Азор.

– Кто же они? – интересуется Эзра.

– Ну, Бен Франклин, Луи Пастер, Чарлз Беббидж, Ада Лавлейс… – вы знаете. Никола Тесла. Он живет у нас в Нью-Йорке.

Теперь уже Луиза всем телом подается вперед. Мистер Тесла? Старик из отеля?

– Он еще жив? Мы много лет о нем не слышали, – смеется Эзра.

– О, да. Еще как жив, – серьезно отвечает Азор. – Я использовал в своей работе многие из его идей.

– То есть, вы с ним встречались?

– О, нет. Я собираюсь, но пока не встречался.

Луиза обдумывает, как он высосал электричество из целого здания. Правда, мистер Тесла странный человек, но это не значит, что он из будущего.

– Где же доказательства? – спрашивает Эзра. – Есть у него какая-нибудь членская карточка будущего?

– Нет, – отвечает Азор. – Доказательство – технология беспроволочных передач, которая позволяет сегодня передавать в эфир эту программу. Это изобретение мистера Теслы.

Великий Вождь Эзра ошеломлен.

– Ну, – тянет он, – не знаю, что сказал бы на это мистер Маркони.

Азор и ухом не ведет. Он снова сидит, уставившись в стену над головами.

– Мистер Маркони просто вор.

Помощник режиссера принимается махать руками, и Эзра, заметив его, кивает.

– Ну вот, господа, – говорит он. – Пришельцы из будущего. Существуют ли они? Да – говорит Азор Картер, директор компании «Эй-джей-си». Сожалею, но время, отпущенное «Научным открытиям Великого Вождя Эзры», истекло. Слушайте нас на следующей неделе с вопросом: «Гориллы – друзья или враги?». Спасибо, что настроились на нашу волну. С вами был Великий Вождь Эзра. Хай-ай-ай-ай-айя!