Текст книги "Нарушая правила (ЛП)"
Автор книги: Сагара Люкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Я вздыхаю, отпуская напряжение, сковавшее моё тело. Чувствую себя неспокойно. Смущённо. Я даже не чувствовала себя так после той ночи, когда офицер Гарретт отвёз меня в лес. Даже на следующее утро, когда он привёз меня домой, я точно знала, что нужно делать.
Вымыть рот. Выбросить одежду.
Забыть.
Шесть лет тому назад
Всю жизнь у меня было две точки опоры.
Моя семья. И Мэг.
Когда я слушаю проповедь священника на похоронах моих родителей, рядом со мной сидит Мэг. Она сжимает мою руку, пытаясь хоть как-то утешить.
Но мне этого недостаточно.
На выходе из церкви её мама успокаивает меня, напоминая, что я могу оставаться с ними столько, сколько захочу. Говорит, что в память о дружбе с моими родителями, она позаботиться обо мне и не позволит ни в чём нуждаться.
Я благодарю её.
Но мне этого мало.
Федералы несколько раз допрашивали меня. Отец Мэг всегда оказывает поддержку, как мой адвокат, а также как друг. Меня грозятся отдать в приёмную семью, поскольку я ещё не достигла совершеннолетия, а ближайший родственник – моя сестра – не найден, отец Мэг напоминает, что бумаги об опеке были подписаны цифровым способом и совершенно законны. Хотят федералы того или нет, но Шэрон Аллен официально является моим законным опекуном. Если они не предъявят мне никаких обвинений, им придётся прекратить преследование.
Они отпускают меня. Исчезают.
Но мне этого недостаточно.
Сестра звонит мне каждый вечер, всегда в разное время и с разных номеров. Она спрашивает, как у меня дела, выслушивает. Шэрон ничего не рассказывает о себе, о причинах, побудивших её сбежать или оказаться под повесткой. Сестра не говорит, где находится, одна ли она или с кем-то. Я никогда не слышу рядом с ней шумов или голосов. В конце каждого звонка она говорит, что хочет вернуться в Сиэтл, чтобы быть рядом со мной.
Я знаю, Шэрон искренна.
Но мне этого мало.
Однажды вечером я совершила ошибку, сказав ей, что мне надоело видеть у себя на хвосте ФБР. Назвала имя Гаррета, которого видела днём возле школы. Я не сказала ей, что он снится мне каждую ночь, что просыпаюсь в слезах и при мысли о том, что он снова хочет увезти меня, начинаются приступы паники.
Через два дня Шэрон присылает мне ссылку на статью об аресте заслуженного офицера ФБР, на компьютере которого обнаружили детскую порнографию.
Когда шесть месяцев спустя узнаю, что Эндрю Гарретта приговорили к десяти годам тюремного заключения, я радуюсь, но и переживаю.
Потому что теперь понимаю, моя сестра действительно опасна.
На то, чтобы покопаться в жизни Гаррета и найти способ избавить меня от него, у Шэрон ушло меньше двух дней. Интересно, что она могла бы сделать, если бы кто-то действительно разозлил её или будь у неё больше свободного времени?
Я решаю, что с меня хватит.
Если рисунок получается не таким, как хочу, я рву бумагу и беру новый лист. Конечно, я не могу стереть или разорвать прошлое. Но я могу взять карандаш и нарисовать будущее. Так я и делаю.
По одной линии за раз я беру жизнь в свои руки.
Возрождаюсь.
После нескольких часов работы я откладываю инструменты для рисования, смотрю на то, что создала, и инстинктивно улыбаюсь.
Это первая улыбка после месяцев страхов, мучений, сожалений.
С осторожностью касаюсь контуров малиновки, которая, кажется, хочет вырваться из бумаги. Темпера ещё влажная и пачкает мои пальцы. Я смотрю на часть рисунка, что отпечаталась на коже и начинаю чувствовать себя необыкновенно хорошо. Настолько хорошо, что задаюсь вопросом, каково это – просыпаться каждое утро и видеть эту птичку на себе.
– Может, вот здесь, – шепчу я, касаясь своего плеча.
Близко-близко к сердцу.
Глава 16
Джейк
Сиэтл, наши дни.
Я больше не могу так жить.
Каждый день работать, охранять Рулза и уверять его, что всё в порядке, а вернувшись домой встречать там Джиллиан.
Иногда я застаю её в спальне, занятой рисованием. Иногда она сидит на пороге в моей футболке с нечитаемым выражением на лице.
Мы не разговариваем, но Джиллиан всё время на меня смотрит. Когда я ем, когда занимаюсь спортом, когда разжигаю камин и даже когда принимаю душ. Я не могу не провоцировать, каждый день показывая ей всё больше себя и гадая, когда она снова попытается напасть или убежать.
Потому что это произойдёт.
В наших отношениях нет баланса. Я – зверь, она – добыча. Джиллиан знает, что в один прекрасный день я наброшусь на неё и разорву, но продолжает кружить вокруг меня. Искать меня.
Предлагать себя.
Джиллиан следует прекратить делать это: спускаться по лестнице среди ночи, сидеть передо мной и наблюдать, когда думает, что я сплю. Делать зарисовки, на которых беру её всеми возможными и немыслимыми способами, и прятать их там, где знает, что я их найду. Я уже достаточно взрослый, чтобы уметь интерпретировать брошенные на меня взгляды, и понимать, что она продолжает держаться от меня на расстоянии не из-за страха.
Совсем наоборот.
Я впустил девчонку в свою клетку, пообещав, что не буду её трогать, но теперь жалею об этом. Моя Птичка – не такое уж хрупкое и наивное создание, каким её считал, и не только потому, что она не боится излагать свои желания на бумаге. Она показала, что может справиться с ситуацией, в которую её поставил, с моим молчанием, правилами и даже с перепадами настроения. Интересно, сможет ли она справиться и со мной?
Мои руки на её теле.
Тени, танцующие на моей коже.
Желания, которые она вселила в мой разум.
Она хочет, чтобы я снова прикоснулся к ней.
Она не знает, что если сделаю это, то для её убийства.
Время пришло. Прошло больше недели, с тех пор как я похитил её. Дело Андерсона закрыто, и о нём больше никто не говорит. Пора переходить ко второй части моего плана и сделать так, чтобы Джиллиан исчезла.
Это мой талант.
Заставлять исчезать вещи. Людей.
Следы.
Огонь потрескивает, а вместе с мыслями возвращается и прошлое, чтобы вновь терзать меня. Такое случается нередко, в основном когда на улице идёт дождь и ветер воет так громко, что гнёт ветки. Но в этот раз я слышу звук, которого никогда раньше не слышал: звук карандаша, царапающего бумагу.
Сегодня вечером Джиллиан не стала дожидаться, пока я засну. Она села на полу в нескольких метрах от меня. Ноги скрещены, над коленями лежит альбом для рисования. Волосы собраны вверх, хотя несколько рыжих прядей выбились из причёски и теперь сползают на грудь, притягивая свет от огня. Она прикусывает нижнюю губу, пока рука быстро движется, обводя мой контур на бумаге.
Даже если и не хочу, но постепенно я расслабляюсь. С тех пор как вернул Джиллиан альбом, она не изображала ничего, кроме меня. У меня такое чувство, что, рисуя меня, она однажды украдёт мою душу.
Неожиданно она поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Я успеваю заметить у неё вспышку удивления. Это длится лишь мгновение, затем она опускает голову и снова начинает затушёвывать, ретушировать, стирать. На этот раз, возвращаясь в спальню, она не забирает с собой рисунок, а оставляет на столе.
Некоторое время я наблюдаю за огнём и делаю вид, что мне всё равно. Потом встаю и беру рисунок.
Это я, но я не узнаю себя.
Потому что в моих глазах нет теней.
И крови на руках нет.
Неконтролируемые эмоции сжимают мою грудь. Я не могу назвать их, знаю только, что не могу смотреть на рисунок.
Поэтому я переворачиваю его и кладу обратно на стол.
На обратной стороне что-то написано.
Тебе следует чаще улыбаться.
Д.
Качаю головой, смиряясь. Девушка права. Мне следует улыбаться, но на самом деле я не могу.
Больше не могу.
И у меня нет желания думать почему.
Прежде чем тени вернутся и начнут преследовать меня, я бросаюсь на диван и укутываюсь в плед. В камине потрескивает огонь. Дрова трещат догорая.
И я закрываю глаза.
***
Я всегда был практичным человеком.
Ставил перед собой цель. Достигал цели.
Привести Джиллиан Аллен к себе домой не входило в мои планы.
Избавиться от неё – да.
Я никогда не питал иллюзий, что смогу удержать её при себе.
Но я обнаружил, что хочу этого. Я хочу её.
И в равной степени её боюсь.
Моя Птичка пробуждает во мне дремлющие эмоции. Она побуждает меня желать поскорее вернуться домой, чтобы снова её увидеть или порыться в её комнате, потому что найти рисунки – единственный способ проникнуть в её мысли.
Я провожу ночи, представляя, каково это – нарушить правила и ласкать Джиллиан до тех пор, пока не услышу, как она выкрикивает моё имя. Я бы не просто трахал её. А пробовал на вкус каждый сантиметр кожи, играл со спрятанным между ног украшением, трахал бы её тело и разум, а потом начинал всё сначала, пока не убедил бы, что для неё я идеальный мужчина, даже если это не так.
Я не просто неправильный. Я пагубен.
Тени, которые ношу в себе, не дают мне покоя ни днём, ни ночью. Я не хочу, чтобы они поглотили и Птичку, так же как они поглотили моё сердце. Она этого не заслуживает.
И она не заслуживает меня.
«Поставь цель. Достигни цели», – повторяю про себя.
Направляясь в Rules Corporation я думаю со скоростью света. Я разрабатываю план и звоню одному из своих знакомых в полиции. У Рулза есть несколько, но я не могу доверять его контактам. Ронан отвечает мне сразу, со смесью счастья и удивления.
– Джейк! Сколько лет…
Четыре года, мысленно подсчитываю я. В последний раз, когда встречался с ним, я был не в лучшем состоянии. Он нашёл меня в переулке, совершенно пьяного, с полуавтоматом в руке и стволом, засунутым в рот. Если бы он не появился, я бы, наверное, покончил с собой.
– Мне нужна услуга, Ронан.
– А мне нужно видеть тебя почаще.
– Ты же знаешь, что я не могу.
– Как всегда – из-за твоего босса?
Официальное оправдание – мы не можем видеться, потому что Рулз занимает всё моё время, и потому что знаю, боссу не понравится, если я буду близко общаться с одним из немногих людей, кого ему не по силам подкупить. Правда в том, что я не могу смотреть Ронану в глаза без того, чтобы не сломаться.
– Прошло четыре года, Джейк. – Слышу нотку упрёка в его голосе, но стараюсь проигнорировать её. – Ты должен оставить прошлое позади и начать новую жизнь.
«Я не могу».
Ни один человек не сможет продолжить жить, если его сердце вырвано из груди.
– Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу, Ронан.
По наступившей тишине я понимаю, – ему не понравилось, что я проигнорировал его слова. Он тяжело вздыхает, сдаваясь.
– Ты знаешь, что можешь просить меня о чём хочешь.
– Мне нужно знать, где Клейтон будет сегодня вечером.
– Клейтон? Почему он?
Я должен был сказать ему правду: потому, что у меня достаточно материала, чтобы шантажировать Клейтона и заставить сказать именно то, что хочу. Но вместо этого я лгу.
– Мне нужно с ним поговорить.
– Ты можешь поговорить со мной, а не с ним.
– Где он будет, Ронан?
Наконец, друг отвечает. Я знаю этот район, и меня устраивает. Ночью там достаточно пустынно, и я смогу осуществить задуманный план. Я уже собираюсь закончить разговор, как Ронан останавливает меня.
– Если бы ты собрался сделать какую-нибудь глупость, ты бы мне сказал, верно?
Я сжимаю зубы.
– Определи глупость.
– Убить себя или кого-то ещё.
– Ронан… – Я делаю паузу, не зная, что сказать. Не хочу врать, но и правду сказать не могу. Перед глазами возникает силуэт здания Rules Corporation, призывая меня как можно скорее закончить разговор. – Я не собираюсь убивать себя.
Я сбрасываю звонок, не дав ему времени ответить. Ронан перезванивает, но я не отвечаю. Ронан мне как брат, и он хороший человек. И я уверен, он без колебаний поставил бы на кон всего себя и погрузил бы руки в грязь, чтобы спасти меня, но я не могу снова втянуть его в своё дерьмо. В первый раз он вышел с разбитым сердцем.
Но теперь это может стоить ему гораздо дороже.
Глава 17
Джейк
Вернувшись домой, первое, что я замечаю, – это выключенный свет. Последние несколько дней Джиллиан взяла за привычку ждать меня, но не сегодня. Я не удивлён, ведь часы показывают два ночи. Будь на её месте я, тоже лёг бы спать.
Я снимаю пальто и поднимаюсь наверх. Дверь в её комнату открыта, как и окно. Занавески слегка колышутся, то скрывая, то открывая стройный полумесяц на небе. Я подхожу к кровати, уверенный, что найду того, кого ищу.
Но там пусто.
Как и во всём доме без неё.
Темно, тихо. На мгновение меня охватывает мысль, что Джиллиан сбежала; затем слышу звук карандаша, царапающего бумагу.
Я продвигаюсь вперёд, не издавая ни звука. Джиллиан сидит на полу. Она рисует в лунном свете. Пальцы грязные, карандаш удерживает волосы в пучке. Футболка, которую она надела, настолько свободная, что оголяет плечо, на котором выделяется татуировка птицы. Девушка сосредоточена. И красива. Красива не меньше и не больше, чем женщина, которую она рисует. Та, с преображённым от удовольствия лицом, совершенно обнажённая сидит верхом на мощном мужчине, руками вцепившись в спинку кресла, на котором расположился он.
Судорога возбуждения заставляет меня сжать челюсти. Джиллиан так увлечена рисунком, что не замечает моего присутствия. Я сажусь позади неё на кровать. Протягиваю руки и выдёргиваю из волос карандаш.
От удивления она охает и переворачивает лист с таким остервенением, что я улыбаюсь. Слишком поздно прятаться. Я уже видел, какие мысли навеяла ей ночь и моё опоздание. Поэтому обхватываю её руками за шею и заставляю откинуться назад, пока она не упирается головой в мои колени и не встречает мой взгляд.
– Я здесь, Птичка. Тебе больше не нужно меня рисовать.
Слышу, как она сухо сглатывает, прежде чем побороть охватившую её панику и соврать.
– Это не ты.
Весёлая улыбка растягивает мои губы.
– Правда?
Она хочет что-то сказать, но в последний момент останавливается, прикусив губу. Джиллиан напряжена, взволнована. Я едва шевелю пальцами, лаская ей шею.
Вместо того чтобы успокоиться, её сердцебиение ускоряется.
Я наклоняюсь к ней, достаточно близко, что могу вдыхать её запах. Руки перемещаю вниз и касаюсь её груди, голой под футболкой. И напряжённой. Ловлю между зубами её нижнюю губу и прикусываю.
Джиллиан вздыхает.
Но глаза не закрывает.
Зрачки расширены, лицо раскраснелось, словно она слишком близко подошла к огню. На самом деле всё наоборот.
Это я подошёл слишком близко.
Мой огонь – это она.
И я прикасаюсь к нему.
– Сегодня ночью я совершил нечто ужасное, – говорю я. – То, за что ты вряд ли меня простишь.
Румянец исчезает с её лица, сменяясь страхом.
– Что ты сделал?
Едва поворачивая головой, я касаюсь её губ своими.
– Я тебя убил.
Я улавливаю тот самый момент, когда она понимает, что я не шучу, и с сегодняшнего вечера ничего не будет таким, как раньше. Джиллиан застывает. Хоть это и неправильно, я не могу удержаться и прикусываю ей губу, прежде чем продолжить.
– Через несколько часов полицейский, которому я доверяю, найдёт твою машину, а рядом с ней – обугленное тело женщины. Опознать его не смогут, но по VIN-номеру двигателя поймут, что это ты. – Джиллиан в замешательстве, поэтому я стараюсь говорить ещё яснее. – К завтрашнему вечеру тебя объявят мёртвой. Никто больше не будет тебя искать: ни твоя сестра, ни полиция.
– Что? – наконец, отвечает она. Джиллиан пытается встать и отойти от меня, но я крепко сжимаю ей горло, удерживая на месте. Блеск в глазах выдаёт, что она чувствует. Гнев. Беспомощность. Разочарование. Сегодня ночью Джиллиан оставила дверь спальни открытой. Несмотря на то что я похитил и заключил её в тюрьму, она начала мне доверять.
А я предал.
Чувство вины побуждает меня отпустить её. Я позволяю ей высвободиться и встать. Вместо того чтобы убежать, она набрасывается на меня и бьёт кулаками в грудь.
– Я не умерла! Я здесь!
Она хочет сказать это не мне, а людям, которые её ищут. Но их здесь нет. Есть только я.
Поэтому я и позволяю ей выместить гнев на себе.
Мне не хотелось отнимать у неё всё, но должен был. В тот момент, когда Джиллиан слишком много увидела, её судьба была предрешена. Инсценировав смерть, я украл у неё будущее и надежду на то, что её найдёт сестра, которой она доверяла, но я также спас ей жизнь. Я не жду, что Джиллиан это поймёт и поблагодарит меня, ещё и потому, что сделал всё это не для неё, а для себя. Потому что я хотел сохранить её.
Может, я и не монстр, как Рулз, но и не святой. Я заслужил её гнев, поэтому и принимаю всё.
Оскорбления. Кулаки. Слёзы.
Когда её ярость становится слишком сильной, делаю выпад. Я опрокидываю Джиллиан на пол и блокирую своим телом. Приказываю ей успокоиться, но она разъяряется ещё больше. Девушка вне себя, как в ту ночь, когда привёз её сюда. Как и в тот вечер, я вынужден успокаивать её силой.
Резким жестом стягиваю с неё футболку и связываю ей руки над головой. Обнажённая грудь колышется, пока девушка пытается бунтовать; а выгибая спину, она практически подносит грудь ко мне. И я целую соски, но не так, как в первую ночь, когда пробрался к ней домой. На этот раз я поглощаю их. И она вскрикивает, сначала от удивления, потом от боли.
Вскоре после этого Джиллиан стонет.
Это совершенно безумно, но и правильно.
Для всего мира она мертва.
Для Рулза она мертва.
Но для меня – она моя.
Я приподнимаюсь, чтобы посмотреть на неё и отдышаться. Джиллиан – великолепное зрелище. На теле выступили бисеринки пота. Руки скованы. Томные, жаждущие глаза. А губы такие мягкие, слегка приоткрытые, словно хотят только одного – быть поцелованными…
Она немного выгибает туловище, извиваясь по полу.
Глаза быстро двигаются, оценивая альтернативы.
Если Джиллиан убежит, я не буду её останавливать.
Но если останется здесь…
Я опускаю руку ей на колено. Затем жду несколько секунд, прежде чем невесомо провести пальцами вверх по внутренней стороне бедра. Кожа, как я и думал, гладкая и мягкая. Я раскрываю ладонь и прижимаю к пульсирующему лону. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю, заворожённый тем, как её тело реагирует на моё.
– Ты выглядишь даже лучше, чем на своих рисунках.
Смущаясь, она краснеет.
– Думала, я их не видел? Или что я не понял, кого ты нарисовала? – Я стягиваю с себя рубашку и отбрасываю в сторону. – Ты всё время рисуешь себя рядом с мужчиной… Большим. Опасным. Таким, как я.
Я беру её ладонь и кладу себе на грудь.
Вместо того чтобы отпрянуть, она сжимает пальцы, царапая меня.
Тихо ругаюсь хриплым голосом. Я мастурбировал, рассматривая её рисунки. Представляя, как делаю то же самое, что она нарисовала. На одних зарисовках я трахал её в рот, на других – грубо брал сзади, как животное. Или стоял на коленях у её раздвинутых бёдер, погрузив лицо между.
– Это просто рисунки или нечто-то большее?
Я надавливаю ладонью на лоно, и она впивается ногтями в мою кожу, увиливая от разговора. Джиллиан слегка приподнимает таз, подаваясь ко мне. Просит меня о большем.
Она моя.
Сегодняшней ночью больше, чем любой другой.
Моя в смерти, моя в жизни.
Но мне недостаточно это знать.
Хочу услышать, как скажет она.
– Ты нарисовала то, чего боялась, или чего хотела?
Я поворачиваю запястье настолько, чтобы провести пальцем по её влажности. Бля. Она полна соков.
– Н-не надо, пожалуйста…
Провоцируя, я трусь твёрдым членом о её бедро.
– Что я не должен делать? Трахать тебя или держаться от тебя подальше?
– Не… – Она судорожно сглатывает. – Не надо… останавливаться.
– Ты не знаешь, о чём просишь.
Как только переступим эту черту, мы уже никогда не сможем вернуться назад. Я перевернул её жизнь с ног на голову. Украл её жизнь. Я не могу сделать с ней и это, но и остановиться не могу.
Расстёгиваю джинсы и обхватываю член. Я часто трогал себя, думая о ней, но она никогда не видела, как я это делаю. Прилив возбуждения от её взгляда застаёт меня врасплох, заставляя стиснуть между зубами проклятие.
Некоторое время Джиллиан голодно смотрит на меня, затем садиться и накрывает мою руку своей. Когда она касается влажной головки, я не могу сдержать стон. Завожу свои руки за спину, чтобы сохранить равновесие, и даю ей возможность ласкать меня. Она включается в ласку, и даже больше – Джиллиан прижимается своей мягкой грудью к моей груди и целует.
В отрешении откидываю голову назад. Возможно, если представлю, что вот так меня целует и трогает кто-то другой – настоящая женщина, а не мелюзга, которую привлекает ублюдок, заперший её в позолоченной клетке, – я почувствую себя менее виноватым.
Джиллиан опускает свободную руку на моё плечо и нежно ласкает, пробуя текстуру моих мышц. Она часто рисовала их, но прикосновение, ощущение их твёрдости делает всё гораздо более реальным. И опасным.
Джиллиан знает, я могу изменить наше положение, сжать ей горло и убить меньше чем за десять секунд.
«Вот почему тебя влечёт ко мне, верно?»
Она ловит мою нижнюю губу между зубами и прикусывает.
Я снова открываю глаза и смотрю на неё. Должно быть, со мной что-то не так, потому что её прикосновения вызывают прилив возбуждения прямо к яйцам. Я накрываю её руку своей и навязываю более жёсткий ритм. Наконец мы смотрим друг другу в глаза. Мы этого не делали.
Не так.
Я откидываю голову назад и кончаю с глубоким сдавленным стоном. Моё удовольствие пачкает наши руки, но оно не заканчивается. Оно длится и длится. Обновляясь. Ошеломляя меня. Я тянусь к Джиллиан, провожу пальцем по её губам, пачкая их. К моему удивлению, она не отстраняется. Наоборот, Птичка открывает рот и обхватывает мой палец. Чувствую, как её зубы царапают мою кожу, как язык ищет мой вкус, а затем жадно облизывает его.
– Если продолжишь в этом же духе, я за себя не отвечаю.
В её глазах вспыхивает похотливый огонёк. Она улыбается мне и начинает сосать с ещё большей силой. Я сжимаю зубы, совершенно очарованный. Это неправильно. Джиллиан Аллен слишком молода, чтобы позволить себе дразнить такого мужчину, как я, но я никогда в жизни не чувствовал ничего столь сильного…
И она тоже.
Джиллиан просовывает руку между бёдер и начинает трогать себя.
Я удивлённо моргаю.
Её губы вокруг моего пальца. Потное тело покрыто моей спермой. Груди подрагивают. Её длинные пальцы, скользкие от спермы, двигаются в лоно, а пирсинг выныривает из плоти, умоляя меня взять его в рот, потянуть за него…
Это слишком.
Я хватаю Джиллиан под бёдра и притягиваю к себе. Она падает назад, спиной на деревянный пол, руками ища опору, чтобы не удариться головой. Я взваливаю обе ноги себе на плечи и начинаю пожирать. Я хотел сделать это с тех пор, как услышал, как она наслаждается в душе, а может, и раньше: когда вошёл в её дом и нашёл спящей и беспомощной в постели.
Как только прикасаюсь к ней языком, Джиллиан вскрикивает. Она прижимается к моим бёдрам и напрягается всем телом. Шире раздвигает ноги, предлагая себя мне.
Я ничего не говорю, но смотрю на неё.
А она смотрит на меня.
Умоляя не останавливаться.
Глава 18
Джилли
У моего похитителя грубые пальцы, твёрдое как сталь тело, но рот… заставляет увидеть рай и ад одновременно. Я ничего о нём не знаю, даже его имени. А вот он, напротив, знает обо мне всё. О чём я думаю. Чего хочу. Тёмные тайны, которые скрываются в моём прошлом.
Я должна была бы держать мужчину подальше, но вместо этого качаю бёдрами и притягиваю к себе, ошеломлённая ощущениями, которые он вырывает у меня. Я умоляю его продолжать. Проникать глубже и глубже.
Я делаю это своими стонами, глазами.
Каждый раз я раздвигаю ноги чуть шире, надеясь, что он попадёт именно туда, куда я хочу. И он это делает.
Каждый. Бл*дь. Грёбаный. Раз.
Никогда не испытывала ничего подобного. Я ненавижу себя. То, как предлагаю себя. Но ничего не могу с собой поделать. Я на грани, настолько потеряна, что не чувствую, как его пальцы раскрывают лоно, чтобы он мог войти ещё глубже. Уверена, меня никто не услышит, но всё равно стараюсь не кричать. Отвернувшись, я кусаю свой палец и закрываю глаза.
И он останавливается.
Я поднимаю веки. Вижу, как он улыбается, но сразу продолжает мучить меня. Его глаза говорят со мной: он хочет, чтобы я смотрела, как он овладевает мной; чтобы знала, – это его язык играет с украшением между моих бёдер; это его пальцы доставляют мне удовольствие.
Что я тоже принадлежу ему.
Я должна сопротивляться, оттолкнуть.
Но я прижимаюсь к нему и шепчу бессвязные, бессмысленные слова. Которые он, впрочем, понимает.
Я кричу. Ощущение, что он меня убивает, а не трахает.
«Он в любом случае собирается это сделать» – думаю я.
Я кончаю ему в рот, и мой похититель всасывает каждый стон, каждую каплю удовольствия, которое он выпустил на свободу и которые я слишком долго держала в клетке. Моё тело сотрясается от оргазма, который кажется бесконечным.
Прячу лицо за ладонями, совершенно ошеломлённая.
Я отдалась не мужчине, а безмолвному кошмару из украденных взглядов и рисунков, оживших на его коже. Руки, что обхватывают мои ноги, покрыты чернилами. Всё его тело. Рядом с моим, таким мягким и бледным, оно почти пугает.
И всё же я не отступаю.
Это он отпускает меня.
Я растворяюсь в возбуждённом вздохе. Мышцы ног болят. Моя кожа покраснела от укусов и рук, но это ничто по сравнению с тяжестью мыслей, роящихся в моей голове.
Я могла бы отступить. Отвергнуть его.
Вместо этого я практически молила его взять меня.
Насколько я, чёрт возьми, ненормальна?
Он осторожно опускает меня на пол. Я украдкой шпионю за ним. Вижу, как он вытирает рот тыльной стороной ладони, затем облизывает пальцы. Я снова дрожу, а внутри меня вспыхивает грязное, неправильное желание.
Резким жестом мужчина встаёт и снимает с себя джинсы. Он только что кончил, но член снова твёрд. При мысли о том, что произойдёт сейчас, когда все барьеры разрушены, меня охватывает жар. Несколько мгновений он только смотрит на меня, затем разворачивается и спускается по лестнице. Услышав, как хлопает входная дверь, я встаю и подхожу к окну. Вижу, как он направляется к озеру за домом и ныряет не раздумывая.
Несмотря на то что у меня подкашиваются ноги, я выхожу следом.
Лес тёмный. Тихий. Я не падаю духом. Не обращая внимания на свою наготу, я обнимаю предплечья и иду вперёд. Выступающие из земли корни мешают двигаться, заставляя спотыкаться.
Заметив меня, он набирает в лёгкие воздух и ныряет. Через некоторое время поднятые им волны рассеиваются, и поверхность становится ровной, как доска.
Не видя, как он всплывает, я задерживаю дыхание.
Ветер громко завывает, проникая сквозь пологи сосен. Из-за туч появляется силуэт луны, освещая озеро и фигуру только что всплывшего мужчины. Отработанным жестом он отводит волосы с лица и поворачивается ко мне.
Я почёсываю затылок, ощущая привычное покалывание, сопровождающее каждый его взгляд. Я всегда знала, что он наблюдает за мной. Старалась не делать ничего, что могло бы разжечь его аппетит, так как была уверена, – вырвавшись на свободу, зверь не удовлетворится тем, что попробует меня на вкус.
Несмотря на страх, я шагаю к нему.
– Как тебя зовут?
Не двигаясь и не отвечая, он смотрит на меня. Вода стекает по его туловищу, отчего мужчина выглядит ещё более диким. С ним что-то не так.
У такого опасного мужчины не должно быть такого красивого тела. Женщина, осознающая его свирепость, не должна смотреть на него так, словно ей не терпится наброситься на него и принять в себя полностью.
И всё же я не могу отвести взгляд.
Словно поняв мои мысли, он улыбается мне.
– Иди сюда, Птичка.
Я поднимаю руку и подношу к своей татуировке на плече. Она имеет для меня особое значение. Глубокое. Видеть рисунок на себе каждое утро, когда я просыпалась, помогало мне снова почувствовать себя сильной и идти с высоко поднятой головой, несмотря на всё, что со мной произошло.
«Я преодолела прошлое, – говорила я себе. – Преодолею и это».
Прогоняя неуверенность, выпрямляю спину и иду вперёд. Как только касаюсь воды, меня передёргивает. Она не просто холодная, а ледяная. Но отступать уже поздно. Если встреча с озером это цена, которую должна заплатить, чтобы узнать его имя, что ж, я заплачу. Я сжимаю кулаки и сдерживаю дыхание. Ноги погружаются в вязкое дно. Кожа горит.
Но я продолжаю идти.
Когда вода ударяется в пах, я не могу не вздрогнуть. Мне больно. Словно кто-то воткнул сотни иголок в мои ноги. Я смотрю на него, умоляя не пускать меня дальше. Он приближается и протягивает руку. Его пальцы холодные. Но как только прикасается ко мне, я чувствую, как моё тело согревается.
– Меня зовут Джейк.
– Джейк, – повторяю одними губами, с участившимся сердцебиением.
Так же быстро, как приблизился, он исчезает. Отпускает мою руку и отпрыгивает назад, погружаясь до подбородка.
– Джиллиан, этого больше не повторится.
Я смотрю на него в замешательстве.
– Что?
– То, что сейчас произошло в доме.
Несмотря на холод, я чувствую, как меня охватывает жар. Скрещиваю руки перед собой, пряча тело от его взгляда. Он опасен: и когда ходит по суше, и когда плавает в воде.
– Почему?
Его взгляд становится жёстким. Суровым.
– Сколько тебе лет, Джиллиан?
Я колеблюсь, прежде чем ответить.
– Двадцать.
Он фыркает, отчего поверхность воды покрывается рябью.
Наверное, надеялся, что я буду взрослее.
– А тебе сколько лет?
– Достаточно, чтобы понять, когда влезаешь в неприятности.
– Ты плохой парень, – возмущаюсь я. – Ты похитил меня, привязал к дереву и угрожал. Тебе следует использовать мои слабости, чтобы заставить меня потакать твоим прихотям, а не предупреждать или заставлять морально сомневаться в том, чего мы оба хотим.
Джейк отворачивается, снова фыркает.
– Я плохой, да. Но ещё я взрослый.
– Я не такая маленькая, как ты думаешь.
– То, что у тебя формы и стремления женщины, ещё не значит, что ты такая. – Он снова встаёт и подходит ближе. Мощные бёдра поднимают брызги воды, которые ударяются о мой живот, как кинжалы. – Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о том, чего я хочу.
– Ты мог бы рассказать.
От низкого хриплого смеха, что вырывается из его горла, внутри завязывается тугой узел.
– Почему ты думаешь, что я хочу поговорить с тобой о себе?
– Рисунки на твоём теле. – Мой взгляд скользит по нему, от широких плеч к массивной груди и всё ниже и ниже, к тому месту, где вода ласкает его живот. Кроме лица, шеи и ладоней, на его коже нет ни одного свободного места. – Невозможно так изнурять своё тело, если тебе нечего сказать.
– Это не рисунки, а татуировки.
– Но они всё равно выражают тебя.
«Выражения ужасные», – ловлю себя на мысли. Ведь каждый рисунок говорит о смерти, крови и невыразимых страданиях.
Когда Джейк обхватывает мою шею своими ледяными пальцами, я не могу сдержать дрожь. Его голубые глаза впиваются в меня, а большой палец давит на яремную вену.
– Уходи.
– В противном случае?
Джейк не отвечает. Резким жестом отстраняет меня и снова погружается в воду. Облако заслоняет луну, и он полностью исчезает, становясь единым целым с окружающими нас тенями и теми, что несёт в себе.
Я обнимаю своё тело.
Ледяная вода пронизывает до самых костей.
