Текст книги "Нарушая правила (ЛП)"
Автор книги: Сагара Люкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
За исключением того, что он согласился встретиться с Робертом Рулзом.
Он умный человек. Должен знать, что самые страшные чудовища скрываются за нарядной одеждой и добрыми улыбками. И всё же, когда Рулз наливает ему ещё виски, он без колебаний выпивает снова. Это уже третья порция за вечер. Есть серьёзный шанс, что завтра Андерсон ничего не вспомнит ни о сегодняшнем вечере, ни о предложении, которое собирается сделать ему его враг.
– Я хочу приобрести Wilson LLC, – неожиданно говорит Рулз.
Он не заботится о том, чтобы быть деликатным или зайти издалека. По тому, как Андерсон улыбается, Рулз понял, что алкоголь попал в его организм и оказывает желаемое действие. Босс специально заставил его выпить, чтобы сделать волю Андерсона податливой, а разум – беспомощным перед его манипуляциями.
– Ты же обещал, что мы не будем говорить о делах.
Улыбка на лице Рулза расплывается.
– Не будь наивным, Кевин. Ты лучше меня знаешь, мы здесь для того, чтобы договориться о твоей цене.
Андерсон медленно выпускает дым.
– Возможно, мы неправильно поняли друг друга – я не продаюсь. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Если я согласился встретиться с тобой, то только для того, чтобы предупредить тебя. Я больше не хочу видеть твоего телохранителя перед своим домом.
Меня удивляет, что такой человек, как Андерсон, заметил, что я хожу за ним хвостом. Я недооценил его.
– Мой человек ошибся.
Когда говорит, Рулз не смотрит на меня. Тем не менее я чувствую на себе всё его разочарование. Ему не понравилось ни то, что я ничего не нашёл для шантажа Андерсона, ни то, что меня поймали на слежке. Я уже знаю, что мне придётся отвечать за свои ошибки. Несмотря на то что Рулз в два раза меньше меня, эта мысль приводит в ужас.
– Я хочу услышать от тебя, что ты будешь держать его на поводке.
Улыбаясь, Рулз скрипит зубами.
– Я сделаю лучше: я намотаю поводок ему на шею.
Он действительно это сделает, и не только в переносном смысле.
Поэтому я крепко сжимаю челюсти.
Но остаюсь неподвижным.
Андерсон встаёт, застёгивает пиджак. Когда он говорит, сигара во рту приглушает его голос.
– Теперь, когда мы выяснили наши позиции, думаю, что пришло время мне отправиться домой.
– Твой сын будет ждать тебя, – шипит Рулз. – Сколько ему лет? Десять? Одиннадцать?
Андерсон напрягается. Ничто не волнует его больше, чем жена и сын.
– Одиннадцать.
Рулз оставляет сигару в пепельнице.
– Знаешь, я долго думал, почему ты против слияния наших компаний, ведь это чрезвычайно выгодная сделка для обеих сторон. – Он переводит взгляд на Андерсона, который перестал улыбаться. – Это ведь из-за него, не так ли?
Андерсон незаметно поджимает губы. Нетрудно почувствовать, как в его теле нарастает напряжение.
– Мало кто знает, но перед тем, как покончить с собой, мой отец попросил своего адвоката изменить завещание. Он хотел отстранить мою мать от наследства и оставить Rules Corporation только мне. – Рулз делает небольшую паузу, но не для того, чтобы перевести дыхание. Чтобы убедиться, – Андерсон его слушает. – Видишь ли, Кевин, у меня нет детей, но я знаю, как мыслят люди вроде тебя. Разбогатеть для тебя недостаточно: ты хочешь оставить что-то после себя.
– И что с того?
– Я пришёл сюда сегодня, чтобы убедить тебя отдать мне Wilson LLC. Но я понял только сейчас, что не с тобой мне надо говорить, а с твоим сыном.
Я сжимаю пальцы, цепляясь за кресло. Из всех подлых поступков, что Рулз совершил в своей жизни, угроза отцу забрать у него одиннадцатилетнего сына без тени сомнения является худшим.
Глаза Андерсона расширяются. Его лицо полыхает от гнева.
– Пока жив, у тебя никогда не будет моей компании.
Рулз встаёт, его взгляд мрачнее обычного.
– Это твоё последнее слово?
Шаг за шагом он приближается к Андерсону. Я должен почувствовать беспокойство или напряжение, потому как знаю, что он сделает. Вместо этого я увлажняю губы, и восхитительное чувство предвкушения покалывает мою кожу.
– Я не боюсь тебя, Роберт.
Неудачный выбор слов. Рулз ненавидит, когда его называют по имени. Он сжимает пальцы в кулак, затем разжимает их. Андерсон не успевает и глазом моргнуть, как Рулз резко подаётся вперёд и обхватывает его шею руками. Андерсон ударяется спиной о столик. Удар настолько силён, что бутылка с виски опрокидывается и катится по полу.
Сопротивляясь, Андерсон машет руками и ногами. Он не может освободиться. Я тренируюсь с Рулзом два раза в неделю и знаю, насколько он силён. Несмотря на то что у меня есть опыт работы в спецназе, в самые тяжёлые для босса дни мне с трудом удавалось сдерживать его. У него нет такого массивного телосложения, как у меня, но от этого он не менее опасен.
– Скажи, что ты отдашь мне Wilson LLC, – тихо угрожает он.
– Никогда!
Я крепче сжимаю подлокотники кресла. Покалывание в ладонях скользит по рукам. А затем дальше, вниз по спине. Я знаю, что произойдёт ещё до того, как это случится. Я могу спасти Андерсона, остановить Рулза… Вместо этого я провожу языком по губам и наблюдаю за ними, ожидая.
Тени, что шевелятся внутри меня, голодны. До того, как Рулз взял меня к себе, я совершал ужасные проступки. Я поклялся себе, что больше никогда не повторю своих ошибок, но смерть – это то, что остаётся с тобой. Достаточно один раз посмотреть ей в лицо, чтобы твоя жизнь изменилась навсегда.
И я не просто посмотрел.
Я попробовал её на вкус. Трахал её.
А потом она трахнула меня.
Стискиваю зубы, пытаясь удержаться в настоящем. Слова Андерсона превращаются в шёпот. Стон. Он размахивает руками, пытается сопротивляться.
«Это не поможет».
На мгновение шёпот становится громче, но совсем немного.
Затем исчезает.
По моему телу разливается успокаивающее чувство. Тени внутри меня становятся тихими и довольными. Рука Андерсона безвольно падает на пол, лицо наклоняется в сторону. Теперь я вижу его. Бледная кожа. Полуоткрытый рот в поисках воздуха. Широко раскрытые глаза.
«Неподвижные».
Дрожь пробирает меня до костей.
Рулз выпрямляет спину. Когда безжизненное тело Андерсона падает на пол, он смотрит на него, как на мусор. Так и есть. Для него ничто не имеет значения, кроме власти. Он всегда говорит: «В мире есть два типа людей. Те, кто может, и те, кто не может».
Он относится к первой категории.
Он может убивать. Он может жить. Он может выбирать.
А я нет.
С небрежной манерой Рулз достаёт из кармана пачку сигарет, вытаскивает одну и зажимает между губ. Пламя зажигалки на мгновение освещает его лицо. Уголки его рта едва приподняты, словно он улыбается. По позвоночнику пробегает холодная дрожь. У его ног лежит труп мужчины. Он ничего ему не сделал, только сказал «нет». А он убил его голыми руками.
Я глубоко вдыхаю, наблюдая за ним.
Роберт Рулз опасен.
Я всегда это знал, но позволил Рулзу привязать меня к себе и распоряжаться моей жизнью и моим телом так, как он пожелает. Он бесстрастно поворачивается ко мне. На щеках вуаль тёмной бороды. Чёрные глаза. Безупречный костюм. Ему не нужно ничего мне говорить. Я знаю, он хочет, чтобы я навёл порядок в том бардаке, который он устроил.
Вот почему он взял меня с собой.
У меня всегда хорошо получалось заставлять вещи – и людей – исчезать. Я собираюсь встать, как вдруг слышу что-то странное.
Не бормотание, а скорее сдержанное всхлипывание.
Я поворачиваюсь к двери. Помню, что закрывал её, но она приоткрыта. Там никого не должно быть, ведь другие комнаты в коридоре пусты, но это не так. Замечаю, как что-то движется в тени, отстраняясь назад. Кто бы это ни был, он всё видел.
Я обмениваюсь с Рулзом понимающим взглядом.
Затем подхожу к двери.
Глава 3
Джилли
Это же не произошло на самом деле?
Не при мне. Не в «Голубых нотах».
И всё же я не сплю. В нескольких шагах от меня на полу действительно лежит труп мужчины.
Внимание привлекает вспышка. Тип, оставшийся стоять (тот, кто голыми руками убил лежащего на полу), прикуривает сигарету.
На мгновение пламя зажигалки освещает его унизанные перстнями пальцы. Одно из них привлекает моё внимание. Оно сделано из золота, и на нём выгравированы две переплетённые буквы «Р».
Я вздрагиваю. Не могу пошевелиться. Но я ощущаю. Я слышу тихий звук его дыхания, запах дыма, музыку, которая не утихает в нескольких метрах от этой комнаты.
Мир не остановился.
Но замерло моё сердце.
По спине стекает капля пота. Я не вижу, только чувствую, как в тени что-то движется. Курящий мужчина стоит ко мне спиной. Он не заметил меня и не пошевелился.
Это сделал кто-то другой.
Кто-то бесконечно более опасный…
Из глубины комнаты появляется могучее тело.
У меня нет времени думать или закричать.
Я разворачиваюсь и бегу.
Каблуки стучат по полу, создавая оглушительный шум и выдавая моё присутствие.
Споткнувшись, я всё равно не замедляюсь.
Знаю, – незнакомец позади, он преследует меня.
Я бросаюсь в гущу танцующих и ищу Мэг. Напряжение сковывает желудок, а из-за алкоголя мои движения неуклюжи. Я цепляюсь за подругу, но она не сразу замечает в каком я ужасе. Как только Мэг понимает, что что-то не так, она берёт меня за плечи и ведёт прочь, к диванам, где заставляет сесть.
– Всё в порядке, дорогая?
Я не знаю, что сказать. Только дрожу.
Но, по крайней мере, в одном я уверена.
– Я хочу вернуться домой.
Сэм соблазнительно улыбается, похлопывая по моему бедру.
– Могу тебя подвезти, если хочешь.
Вскакиваю в ярости. Я уже собираюсь крикнуть ему, чтобы он держался от меня подальше и что не пойду с ним на свидание, даже если он будет последним мужчиной на планете Земля, как вдруг чувствую покалывание в затылке. Резко замираю от ужаса.
«Он здесь».
Быстро поворачиваюсь и вижу его.
Высокий, массивный, элегантный. Такой похожий на всех окружающих его людей, но в то же время другой.
«Опасный».
Он стоит посреди танцпола.
И смотрит на меня.
От страха у меня сжимаются лёгкие.
«Его глаза…»
Голубые. Холодные.
Они пронзают мою грудь, призывая бежать прочь как можно дальше от «Голубых нот». Едва оказываюсь на улице, меня начинает тошнить. Так мой организм реагирует на напряжение: отторжением.
Я наклоняюсь и опорожняю желудок. Зря я выбрала высокие каблуки и такое короткое платье. Заднюю поверхность бёдер ласкает прохладный воздух. Я устраиваю шоу, но у меня нет сил прикрыться. Неподалёку от меня несколько мужчин обмениваются пикантными шутками по поводу моей попы.
Меня трясёт, боюсь, что они захотят подойти ближе.
Когда рука задевает моё плечо, я резко выпрямляюсь, готовая защищаться. К счастью, это Мэг. Мило улыбаясь, она отводит мои волосы от лица.
– Никогда не пей шампанское после крепких спиртных напитков. Сразу видно, что ты не любительница вечеринок.
Голос подруги успокаивает. Я улыбаюсь, но улыбка исчезает, когда чувствую в затылке новое покалывание. Я оглядываюсь по сторонам, уверенная, что за мной кто-то наблюдает, но никого не вижу. Мужчины, которые курили, вернулись в бар, и переулок опустел.
Мэг берёт меня за локоть, поддерживая.
– Я вызову такси и отвезу тебя домой.
– А как же Пол?
– Он представился как «адвокат, который любит дарить дорогие подарки», помнишь? Я оставила ему свой номер и сказала, что если захочет увидеть меня снова, он должен сделать мне сюрприз, – отвечает с улыбкой Мэг.
Не знаю, из-за её ли шутки, но мне, кажется, стало немного легче.
Когда такси останавливается перед моим домом, Мэг предлагает подняться вместе. Уже очень поздно. Если я позволю ей помочь мне, она будет вынуждена вернуться в университет пешком. Я и так уже испортила ей вечер, не могу допустить, чтобы подруга рисковала попасть в руки не тех людей, поэтому говорю ей, чтобы она не волновалась.
Как только выхожу из машины, воспоминание о мужчине посреди танцпола, заставляет мой желудок сжаться.
Я с силой прижимаю к животу руку.
– Джилл, – обеспокоенно зовёт Мэг. – Всё в порядке?
Я заставляю себя улыбнуться.
– Я в порядке, не волнуйся, справлюсь.
Это полуправда. После того как меня стошнило, я чувствую себя лучше, но мне далеко до нормы. У меня дрожат ноги, тело покрылось холодным потом. Я прощаюсь с Мэг и спешу в квартиру. Скидываю туфли и бросаюсь на диван. Голова раскалывается. Я была неправа, когда накануне начала новой работы в Rules Corporation пошла в бар и так много выпила. Подняв мобильный телефон, чтобы посмотреть, который час, я замечаю, что есть несколько пропущенных вызовов, а также сообщение.
Шэрон: Напиши мне, когда будешь дома.
Зная Шэрон понимаю, – она не успокоится, пока не убедится, что я в целости и сохранности, поэтому быстро набираю ответ.
Перед отправкой перечитываю. «Я дома» не выражает того, что я чувствую. Это то, что сестра хотела бы прочитать, и это правда. Но реальность совсем другая.
Возможно, так на меня действует алкоголь, и поэтому испытываю беспокойство, растерянность. Я всё думаю, действительно ли произошло то, что увидела в «Голубых нотах», или это галлюцинация. Я не в первый раз путаю фантазию с реальностью, вижу в лицах окружающих людей лицо человека, который мучит меня каждую ночь.
Я пьяна, чтобы делать какие-то выводы, поэтому отправляю Шэрон неопределённый ответ и бросаю мобильный телефон на журнальный столик. Я провожу руками по лицу, массируя его. Мне жарко и я потею. Нужно поспать, но в таком напряжённом состоянии вряд ли смогу это сделать. Мне совершенно необходимо принять что-нибудь, что поможет уснуть, поэтому встаю и направляюсь на кухню, где глотаю пару таблеток.
Врач, кто их назначила, рекомендовала использовать лекарство эпизодически и только в случае необходимости.
Я не послушала её.
В последние недели я принимала по одной таблетке каждую ночь, чтобы прогнать кошмары. Какое-то время это помогло, потом снова начались кошмары, и я увеличила дозу.
Тогда начались галлюцинации.
Мне казалось, что за мной следят. Наблюдают.
Но никогда так, как сегодня.
Никогда с такой интенсивностью, чтобы я чувствовала опасность.
Аккуратными шагами иду в комнату. Небрежным движением бёдер сбрасываю на пол платье и босиком подхожу к зеркалу. Несколько мгновений я смотрю на своё отражение, погружаясь в себя.
Сегодня на меня смотрели многие.
Бармен. Сэм.
Он.
Сердце пускается галопом, когда в сознании проносится образ мужчины в центре танцпола. На мгновение я задаюсь вопросом, что он увидел, глядя на меня.
Я не отвечаю.
Проскальзываю под одеяло и натягиваю его на голову. Через несколько мгновений я чувствую, как веки закрываются, а голова становится лёгкой. Таблетки начинают действовать, но я всё ещё слышу тонкий, неосязаемый шум.
Это звук открывающейся двери.
Шесть лет тому назад
Мне холодно. И страшно.
Меня привели в комнату, которая совсем не нравится. Она так похожа на камеры для допросов, которые показывают в кино. Стены гладкие и голые, неоновый свет ослепляет. Ощущаю себя натянутой стрелой, мне неспокойно и страшно. В носу чешется от проникающего в ноздри дыма, который разносит старший офицер. Я должна быть голодна, ведь не ела уже несколько часов, но вместо этого меня просто тошнит.
Майкл Браун наклоняется ко мне и в тысячный раз повторяет, что его не волнует ничего, кроме моей безопасности. Это ложь. Ни он, ни его коллега не спросили, как я себя чувствую и не хочу ли я кому-нибудь позвонить. Усталость отражается на моём лице, но они продолжают пугать меня и задавать вопросы о сестре.
Они сказали, что Шэрон использовала компьютеры своей старой школы для доступа на определённые сайты, но не объяснили, на какие именно. Они постоянно твердят, что сестра в опасности и они должны её найти, пока с ней не случилось что-то плохое. Их настойчивость заставила меня по-другому взглянуть на несчастный случай с родителями. Я задала себе вопросы.
И мне не понравились ответы, которые я нашла.
– Мисс Аллен. – Несмотря на дружелюбие, лицо Майкла Брауна – это маска напряжения. – Возможно, вы не поняли ситуации, в которой оказались. Ваши родители мертвы, а сестра – ближайшая родственница. Если мы не найдём её, то будем вынуждены предоставить вам временное жильё. Вы не сможете вернуться ни в свой дом, ни в школу, ни к друзьям.
Они изменили свою стратегию. Заставляя думать, что сестра в опасности, они не заставили меня говорить, поэтому решили переключить внимание на меня. Они думают, что пугают меня, но Шэрон пообещала меня найти. Куда бы меня ни отправили, что бы у меня ни отняли, я знаю, – она сдержит своё слово и не оставит одну.
– Я рассказала вам всё, что знаю…
– И это ничто, – с горечью возражает он.
– До сегодняшнего вечера я даже не знала, что моя сестра… – Я делаю паузу, не в силах произнести это слово.
– Хакер? – подсказывает он.
Я киваю.
– Вы живёте вместе, – настаивает он. – Вы выросли вместе. У вас есть хотя бы идея, где она может прятаться?
Я поджимаю губы.
– Я хочу вернуться домой.
– Вот как?
От того, как старший офицер задаёт этот вопрос, у меня мурашки бегут по позвоночнику, но я упорствую.
– Вы не можете удерживать меня здесь.
Он лишь изгибает уголок рта, улыбаясь. Молодой офицер хочет что-то сказать, но напарник взмахом руки заставляет его замолчать.
– Девушка права, Майкл. Она устала и уже рассказала нам всё, что знает. Мы должны её отпустить.
Второй проводит рукой по волосам, размышляя.
– Мы не можем этого сделать. Ты же знаешь.
Более пожилой офицер – Эндрю Гарретт, силюсь вспомнить, – наклоняется к нему и что-то шепчет на ухо. Что бы это ни было, я вижу, – это работает, потому что Браун сдаётся и расслабляет плечи.
– Хорошо. – Браун подходит к двери и открывает. – Вы свободны, мисс Аллен.
Я вскакиваю на ноги, желая уйти. Мне хочется бежать, но от долгого напряжения и отсутствия еды сильно кружится голова.
Я стискиваю зубы, чтобы удержаться.
«Потерпи. Не сдавайся».
Шаг за шагом я добираюсь до двери. Не помню, откуда пришла, но впереди только одно направление, и я пересекаю густую сеть коридоров. Я так сконцентрировалась на том, чтобы понять куда иду, что не замечаю, что за мной следует только один из двух офицеров.
Снаружи темно. Ночь вступила в свои права.
Эндрю Гаррет открывает дверь того же самого внедорожника, на котором меня привезли сюда, и взмахом руки приглашает внутрь. Я оглядываюсь по сторонам, и у меня перехватывает дыхание от странной тревоги. Он просит меня сесть на переднее сиденье, рядом с водителем.
– Разве ваш коллега не поедет?
– Нет. Сегодня его очередь заполнять отчёт, а моя – заниматься свидетелем.
Не знаю почему, но то, как он произнёс фразу, мне совсем не нравится. У меня с самого начала появилось отвращение к этому мужчине. Я хотела бы отказаться садиться к нему в машину, но выбора нет. Я без денег и документов, к тому же не знаю, где мы находимся.
Если хочу вернуться домой, мне придётся ехать с ним.
Я сажусь рядом с ним и пристёгиваюсь ремнём. Стараюсь держаться от него как можно дальше, но это нелегко. От агрессивного запаха его парфюма, смешанного с запахом табака, у меня сводит желудок. Я вытираю рот тыльной стороной ладони, сдерживая тошноту.
Замечаю, как его взгляд следует за моим жестом, затем опускается ниже, к моей груди.
– Бедная малышка. Ты такая молодая, такая красивая… – Он издаёт странный звук. Низкий и царапающий. – Ты не заслужила ни такой ночи ни одиночества.
При мысли о смерти родителей у меня щиплет глаза. Я не хочу плакать, но плачу. Я вытираю слёзы тыльной стороной ладони. Не прекращая движения, офицер протягивает мне носовой платок, но я отказываюсь и отворачиваюсь к окну. Я узнаю район, в котором мы находимся. Мысленно подсчитываю количество поворотов. На втором светофоре я ожидаю, что он повернёт налево. Машина едет прямо.
– Мой дом на другой стороне.
Мужчина кривит рот в злобной улыбке.
– Я знаю.
С каждой секундой мой район удаляется всё дальше – как и надежда на то, что эта проклятая ночь закончится.
– Почему вы не повернули?
– Я отвезу тебя домой, малышка. Но не сразу. Сначала я хочу показать тебе кое-что.
Кровь в моих венах превращается в лёд.
– Что за место?
– Тебе понравится, – отвечает он с улыбкой.
Замки безопасности щёлкают, запирая меня внутри. Он небрежно опускает ладонь мне на ногу. У меня перехватывает дыхание. Я вспоминаю его взгляд, когда открыла дверь в халате, дискомфорт, который сопровождал меня на протяжении всего допроса. Он едва заметно шевелит пальцами, сжимая моё бедро. Я чувствую, как отвращение давит мне на живот. Хочется сопротивляться, кричать… Но всё, что я могу, – это молчать.
Замерев.
– Выдалась очень плохая ночь, правда? Ты потеряла родителей, узнала, что сестра – преступница… – Он щёлкает языком по нёбу, издавая сосущий звук. – Наверное, ты расстроена.
Да. Но ещё я напугана. Не того, что произойдёт.
Я боюсь его.
– Повезло, что ты оказалась со мной.
Его голос слегка надтреснутый, хриплый.
Я пытаюсь взбунтоваться. Хочу закричать, но получается только прошептать:
– Я хочу домой.
Вместо того чтобы отступить, его рука крепче сжимает мою ногу. Пальцы скользят по спортивным штанам выше по бедру. Мысленно я представляю, как пинаю его, царапаю, кричу на него…
Но я остаюсь неподвижной.
Он лапает меня, и я снова начинаю плакать.
«Прекрати. Остановись. Остановись».
– Тебе будет хорошо со мной. Я обещаю.
«Сделай что-нибудь, Джилл. Сделай что-нибудь!»
Мужчина снова облизывает губы. Когда его пальцы касаются меня там, где не должны, у него едва заметно учащается дыхание.
Он издаёт странный, отвратительный звук.
Я напрягаю ноги, но у меня не хватает сил сопротивляться.
«Убери от меня руки».
Хочу сказать это, выкрикнуть. Но я не могу говорить.
Внезапно он нажимает на тормоз. Меня бросает вперёд, и дыхание перекрывает ремень. Светофор перед нами горит красным, поэтому он и остановился. Наконец Гарретт убирает руки от моего тела. Момент. Время переключить передачу. Затем он снова едет, направляясь за город. В лес.
Туда, где меня никто не услышит.
Глава 4
Джейк
Сиэтл, настоящее время.
Джиллиан Аллен.
Если скажу вам, что потребовалось меньше пяти минут, чтобы узнать её имя и место жительства, вы, вероятно, мне не поверите. Но возможности технологий безграничны, как и возможности денег.
После оплаты вышибале «Голубых нот» нужной суммы, я сразу получил фотографию удостоверения личности, которое девушка предъявила перед входом. Год рождения был изменён, чтобы казаться старше, но всё остальное осталось прежним.
В том числе и адрес.
«Первая ошибка».
Она живёт в хорошем доме. Пока осматриваюсь в гостиной, я задаюсь вопросом, как девушка смогла себе позволить это. Либо у неё очень богатые родители, либо она скрывает какую-то тайну. Кто знает, почему, но инстинкт заставляет меня склониться ко второму варианту, особенно когда замечаю на кухонном столе пузырёк с таблетками.
Крышка не завинчена как следует, возможно, из-за спешки или усталости. Я наклоняюсь, чтобы прочитать этикетку. Это препарат психофармацевтического действия, назначаемый при бессоннице или тревоге. Я улыбаюсь, мысленно поднимая тост за свою удачу. Если девушка приняла хотя бы одну таблетку (а в этом я уверен), она не проснётся всю ночь, что бы я ни решил с ней сделать.
«Вторая ошибка».
Иду к ней в комнату, когда моё внимание привлекает необычный предмет. На столе рядом с окном я замечаю папку, набитую бумагами.
«Нет, не бумаги, – понимаю я, открывая. – Рисунки».
Одни выполнены углём, другие – очень жирным красным карандашом. Девушка хорошо рисует. Некоторые рисунки настолько яркие, что кажутся реальными, но что-то меня не убеждает. Не в рисунках, а в сюжетах. Это влюблённые пары, дети, цветы и закаты. В них нет тёмной стороны, только спонтанный поиск счастья.
Возвращаю всё на место, размышляя. Никто не цепляется за свет, если в нём нет изрядной дозы тьмы.
А в Джиллиан Аллен тьмы предостаточно.
Я просто понятия не имею почему.
Перешагнув через брошенное на пол платье (то самое, что в «Голубых нотах» делало её фигуру такой соблазнительной), я вхожу в спальню. Первое, что бросается в глаза, – это мрачная атмосфера. Стены серые. Нет ни растений, ни цветов, ни кружев, ни подушек. Если она действительно художник, то у неё плохой способ показать это, потому что не вижу ни одной картины. Это не похоже на комнату девушки, но Джиллиан Аллен прямо передо мной.
Спит.
Словно почувствовав моё присутствие, она едва шевелится, натягивает одеяло, закрывая тело и лицо. Я удивляюсь, как она не задохнётся и не жарко ли ей.
Мне жарко. У меня потеют руки.
Двумя пальцами расстёгиваю воротник рубашки и приближаюсь к ней. Хватаю угол одеяла и тяну вниз, пока не открывается её лицо. Она спит на одном боку. Глаза закрыты, дыхание глубокое. Я знаю, что она юная, так как предъявила фальшивый документ, чтобы попасть в «Голубые ноты», но не могу угадать её возраст. У неё красивый рот, пухлые губы. И такие изгибы, что мне хочется сжимать её до тех пор, пока не оставлю на ней отпечаток своих пальцев.
Интересно, скольких мужчин она привлекла своим невинным лицом и чувственным телом? Многих. Слишком многих.
Не только правильных. Особенно неправильных.
Таких, как я.
Мой взгляд становится серьёзным. Цепким.
Джиллиан Аллен спит в своей постели, одурманенная лекарством и беспомощная. Я пришёл, чтобы убить её, но моя рука не решается сжать ей горло. Мои пальцы остаются на одеяле, таком тонком, что я чувствую тепло кожи.
Я глубоко вдыхаю. Меня приучили думать, прежде чем действовать. Но на этот раз я не думаю. Резким жестом я раскрываю девушку, и сдерживаю стон.
Она спит голая.
«Третья и последняя ошибка».
Провожу костяшками пальцев по её коже, от локтя до плеча. Джиллиан едва слышно вздыхает, дрожа. Она великолепна.
Великолепное подношение на стол погибели.
У неё такая бледная и тонкая кожа, что, кажется, я могу ранить её взглядом; а волосы такие мягкие, что мне стало интересно, каково это – чувствовать, как они скользят по моему обнажённому телу.
Я не должен пользоваться ею, напасть, когда она в наиболее хрупком состоянии. Но я всё равно это делаю. Я поворачиваю её на спину. Полные груди гордо вздымаются, набухая при каждом вдохе. Девушка что-то бормочет. Бессвязные слова, подливающие бензин в огонь внутри меня. Пальцем я провожу по контуру соска. Он тут же напрягается. Меня бросает в дрожь от одной мысли о том, чтобы попробовать его на вкус, поэтому я наклоняюсь над ней и беру его в рот.
Сладкий. Твёрдый, под моим языком.
Как и я.
И это совсем нехорошо.
Выпрямляю спину и отстраняюсь от неё. Облизывая губы, снова нащупывая её вкус, я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз испытывал такое сильное желание к чему-то или кому-то. Это безумие и абсурд, что такое должно произойти со мной сейчас, да ещё практически с девчонкой.
Нет, не просто с девчонкой.
С работой.
Я качаю головой.
– Ты попала в неприятности, детка.
Если бы она ничего не видела, не было бы никаких проблем.
Я бы сейчас не стоял тут, не наблюдал за ней.
Или прикасался к ней.
Рулз не попросил бы меня позаботиться о ней.
И, возможно, ей не пришлось бы принимать лекарство, чтобы заснуть. А может, и нет. Может, она всё равно приняла бы таблетки, потому что не всем дано спать спокойно.
Ночь не приносит покоя и не стирает наши поступки.
Она просто делает всё темнее.
Иногда даже опасным.
Я наклоняю голову вправо, потом влево, разминая шею. Приказ Рулза чёткий. Безапелляционный.
«Урегулируй вопрос».
Он тоже, сегодня вечером урегулировал вопрос. Рулз сделал это по-своему, а потом настала моя очередь наводить порядок. Завтра утром все газеты будут говорить о Кевине Андерсоне. Напишут, что он покончил жизнь самоубийством в гараже своего дома повесившись.
Ничто не может быть дальше от истины.
Но кого волнует правда?
Может быть, его жену. Или его сына.
И ни один из них никогда её не получит.
Так же, как и я не добьюсь справедливости.
Джиллиан же не получит той жизни, которую заслуживает.
Именно эта мысль, как никакая другая, поражает меня.
Девушка не заслуживает смерти, даже если сохранение её жизни может убить меня. Был момент, когда я смотрел на неё посреди танцпола и наши взгляды встретились. Могла ли она узнать меня? Возможно. Расскажет ли она кому-нибудь о том, что видела сегодня вечером? Вероятно. Хочу ли я убить её? Нет.
«Но я всё равно это сделаю».
Я откидываю её волосы с шеи и уже готов заменить их руками, как вдруг моё внимание привлекает цветное пятно. Что-то на плече. Татуировка. Несмотря на то что я имел дело с лучшими татуировщиками, я никогда не видел ничего подобного. Больше похоже на картину, чем на рисунок. Это малиновка с расправленными крыльями; птичка будто собирается взлететь – или словно она от чего-то убегает.
Жестокая улыбка растягивает мои губы.
«Ты пыталась, Птичка.
Но я всё равно тебя поймал».
Ставлю одно колено на матрас и наклоняюсь над ней. Мои пальцы скользят по её горячей, потной коже и обхватывают горло. Я не должен колебаться, но как только чувствую, как её сердце бьётся под моими пальцами, ослабляю хватку.
В голову приходит мысль, столь же абсурдная, сколь и опасная. Интересно, каково это – забрать Джиллиан и запереть в клетке, ключ от которой будет только у меня?
Словно почувствовав мои мысли, Джиллиан начинает ёрзать. Под действием таблеток она не должна проснуться или закричать. Но она готова проснуться.
Шепчет несвязные слова.
Беспокойно двигается.
И я прикусываю ей нижнюю губу, затыкая рот.
Её губы мягкие.
Слишком, чтобы я мог отпустить.
Её тело дёргается под моим, напрягается. Я ожидаю, что она будет сопротивляться, попытается оттолкнуть меня.
Но этого не происходит.
Кажется, постепенно она расслабляется. Но это кажущееся спокойствие; я чувствую, как под моими пальцами колотится её сердце, как открывается рот в попытке превратить это неистовое трение зубов и губ в поцелуй.
«Нет».
Я заставляю себя отступить, пока не стало слишком поздно. Мои руки скользят по её волосам. Сжимаю их. Прежде чем окончательно потерять контроль, я тяну за волосы, отстраняя Джиллиан от себя.
Её глаза закрыты, губы припухли и покраснели. Я облизываю свои губы, обнаруживая там её вкус вместе с привкусом крови. И хотя я этого не хотел, я укусил её так сильно, что оставил небольшой порез. Интересно, что она подумает утром, глядя в зеркало? Подумает ли, что сама поранила себя, или поймёт, что у неё кто-то был?
Я стискиваю зубы, глядя на неё. Рулз, должно быть, сбил меня с пути гораздо больше, чем я считал возможным, потому как то, что я сделал с этой полуодурманенной девушкой, не просто неправильно, это извращение.
«И мне мало».
– Бл*дь.
Я встаю и провожу рукой по волосам. Рулз приказал мне убить её, но я не уверен, что хочу этого. Джиллиан Аллен не представляет угрозы. К тому же если учесть, что она выпила и приняла таблетки, вряд ли девушка завтра вспомнит, что видела в «Голубых нотах» – или сегодня ночью.
Она совершенно потеряна; если бы это было не так, она никогда не стала бы потакать мне или пытаться поцеловать меня. Я сжимаю кулаки, сопротивляясь желанию снова прикоснуться к ней.
