Текст книги "Падший (СИ)"

Автор книги: С. Шамрай

Аборигены всё больше напрягают и нервируют меня. Ну так это у нас с ними взаимно – "любовь" с первого взгляда.

А нечего было в меня стрелами тыкать, не получили бы лыжей в ответ. И жаль досталось одному – зацепи тогда второго, кто знает, чем бы всё закончилось для меня. Луки у них не для красоты – оружие. А от кого – от хищников или от кого-то ещё – большой такой пребольшой вопрос. И вообще, буду думать – стоит немного поразмышлять и, как водится, поломать голову, но лучше самому себе, чем эти двое её поломают мне.

 
Где же это мы? А я?
О, зовут! Мне пора выбираться из ручья.
Обтереться не дают и выкачаться об траву, что-то говоря на своём наречии, вроде: по дороге обсохну, а то и отбить меня грозятся от воды моей же лыжей, как я одного из них, лопоухих.
Тычок ей в спину и зарабатываю от того, кто познакомился с ней поближе. Подгоняют, звери.
 

– Да иду я, иду, – ворчу недовольно, еле волоча ноги. А самого пробивает на дрожь от озноба. Не заболеть бы, хотя закалён ветрами и снегами гор, но, кто знает: вдруг аптечка выручит меня ещё ни раз? Так что буду надеяться: медикаменты несильно пострадали, поскольку купался с рюкзаком и с аптечкой в нём.

Нет, чтобы лопоухим осмотреть, что там у меня. Ума не хватило. Ну не ишаки? А так похожи. Аборигены и есть. На то и оружие у них – луки со стрелами.

 
>
 

– Было знамение, Владыка, – говоривший это, ждал от него дальнейших распоряжений, готовясь отправиться на поиски пришельца из сказаний пращуров.

– Знаю, – не стало неожиданностью сия новость для него. – Он уже здесь. Я ощущаю его. Этот мир чужой для него! И если мы опоздаем, то…

– Портал у алтаря пуст, Владыка, – торопливо молвил говоривший. – Мы обыскали его и всё вокруг на многие лиги – нигде никого – никаких следов его присутствия!

– И это знаю. Нам важно застать его живым, пока те, кто величает себя помпезно высокородными, не покончили с ним.

– Так падший у них, в их вотчине?! – превратился в пружину говоривший, словно за порогом лачуги Владыки Лихолесья стоял враг.

– Это так. Тебе надлежит поспешить, Линара. Ты лучшая среди нас!

– Мне отправляться одной за ним или…

– Крон! Возьми его и Жезниру. Они помогут тебе. Не стоит полагаться на свою кошку.

– Да они шуму наделают на весь Лордерон!

– Искать надлежит в Иллирионе. Изерадор также чист. Падшего, я там не видел – не почувствовал.

– Ты уже заглядывал туда, к ним? Они позволили тебе?.. Высшие непременно отомстят!

– А мы не скажем им, они и не узнают, Линара. Да, и облачись, как они.

– Разве это что-то изменит… в моей судьбе?

– Ты права – риск оправдан. Никем больше, я рисковать не могу. Да и тобой не желаю, однако ты упрямая, всё одно не послушаешь меня, старика.

– Я – амазонка! Охотница! Лес – моя стихия!

– И чем же Крон с Жезнирой хуже тебя?

– Тем, что у них слишком много ног и топоту от них – сам понимаешь!

– Зато они не так просты – по следам их не отличить от живности Иллириона. Ну так и быть, помогу – дам одну подсказку, к кому тебе стоит обратиться там, если вдруг что пойдёт не так, как мы спланировали.

– Ещё чего, – догадалась охотница, на кого ей намекнул Владыка Лихолесья. – Этому не бывать, Апогей!

– Как знать, Линара. Нити жизни порой спутываются в такие клубки, что даже нам, магам, не под силу распутать их. Спеши, и постарайся вернуться. Я буду скучать.

– Разве я когда подводила тебя? – сверкнула Линара зубастой улыбкой, и выскочила за порог лачуги лесного мага.

Лихолесье – дом для отродья, таких, как они, изгои, а Мраколесье – для дроу. Так считали высокородные с высшими эльфами. Ну и пусть, зато здесь тоже хорошо – тут нашли приют многие обитатели, изгнанные теми высшими, кто следил за чистотой крови различных видов существ эльфийской вотчины, не позволяя им ненужного кровосмешения. И таких существ, отринувших их догму, в Многолесье, было в избытке, и они все жаждали одного – отомстить им, ожидая появления Падшего, что обычно являлись в парад небесных тел раз в тысячу лет. Да опять промашка вышла – очередной Падший угодил мимо Лихолесья. Но Линара доставит его сюда, чего бы это ей не стоило, даже ценой собственной жизни была готова, понимая: плохой мир всегда лучше хорошей войны. Но высокородный сброд Трилесья не оставлял им выбора, не давая покоя – Высшие натравливали на отродье то орков с лесными троллями, то дроу, а сами всегда оставались в стороне, наблюдая, как их естественные враги уничтожают друг у друга целые селения. И их даже не беспокоило, что в Лихолесье с Мраколесьем погибали деревья – выжигались целые чащи, до которых им не было никакого дела, как до сорных древ, так и до отродья с отребьем. Это выше их – они над всеми. Они – великие, высокородные, неповторимые и непоколебимые в своей многовековой вере. Но теперь мир изменится – и не в лучшую сторону – и Линара будет одной из тех, кто примет в этом непосредственное участие. И как ей не хотелось брать с собой копытных, всё же пришлось. Апогей не кидал слов на ветер, и раз сказал (точнее намекнул), что ей без Крона с Жезнирой никуда, знать так тому и быть, а никак иначе. Она выполнит его наказ, как это было уже ни раз, но впредь не позволит ему понукать собой и командовать. Амазонка свободна в своём выборе, тем более охотница Лихолесья.

 
Глава 2
"Потусторонним вход воспрещён!"
 
 
Ноги ломит так, что идти не могу – лыжные сапоги для этого не предназначены, да и сам к ходьбе на большие расстояния не приучен, зато лопоухие постоянно стараются подогнать, но увеличить темп ходьбы им не удаётся – виной тому я. Не удивлюсь, если выясниться, что они про себя обзывают меня постоянно тормозом. Однако быстро поняли: лучше со мной медленно идти, чем быстро меня на себе нести. И не скажу, что они слишком тонкие и звонкие – жилистые они – у них развиты продольные мышцы, значит одновременно с ними и скоростные качества. Стремительность и быстрота – их конёк. Но не мой сейчас без крыла. Вот вернуть бы его…
Вздохнул разочарованно. А ведь бросил его на дереве, и эти лопоухие не позаботились снять. Вдруг бы починил?
Ладно, чему быть, того не миновать. Стараюсь вникнуть во фразы лопоухих, что иной раз перекидываются меж собой. Нет, мне не понять их язык, да и свой свернуть недолго – раз попытался повторить, так ничего путного не вышло, только ещё больше разозлил лопоухих. Что-то видимо сказал не так или не то, коверкая их язык. Одно определенно: моя затея не понравилась им. Вот и погнали меня, толкая в спину моей же лыжей.
Будь тут снег, на лесной тропе, вместо травы, уж я бы им показал, как умею бегать с лыжами, а так смысл напрягаться. Что, если ведут меня на заклание, аборигены?
Нет, в котле у них, я вряд ли окажусь, но то, что ничем хорошим для меня побывка в их стойбище или поселении не закончиться – стало очевидно с самого начала знакомства с ними.
Интересно, и что же я нарушил, а? Какой неписаный закон лесных аборигенов?
Эти и другие мысли занимали меня всю дорогу. Ими я и отвлекался. Особенно меня терзал вопрос о том самом орле без парашюта: вдвоём – не одному. Вдруг и впрямь повезёт свидеться? И что это за ас такой на пернатом птахе носился в небе за нами?
Неужели они – эльфы, чтоб их?! И почему именно я попал к ним сюда, а не Додик? Вот бы порадовался… напоследок.
Нехорошие мысли усиливались – и чем дальше, тем больше, – да и сомнения уже не просто терзали душу, а выедали её изнутри моего подсознания. А это первый признак – жди беды.
Нет, не думать – ни о чём. Как говориться: поживём – увидим. Ведь мир не без добрых людей. Но эти лопоухие аборигены вовсе не они – звери. И чем дальше, тем больше в этом убеждаюсь: всё человеческое им чуждо.
Сколько уже идём, а останавливаться на привал не собираются, многожильные. Так бы взял их и об деревья хорошенечко приложил.
Нет, можно, конечно. Но стоит ли рисковать в очередной раз?
О, точно, встали! Наконец-то!
 

– Аллилуйя!

Один лопоухий зашипел на меня, грозя заткнуть мне рот доступным методом аборигенам, а второй прыгнул в кусты с тропы и затаился.

 
Кажется, к нам пожаловали гости? Вот бы поглазеть на них!
Не успел я опомниться, как меня толкнули следом в растительность. Снова выручила экипировка, иначе бы разодрал себе не только её, а лицо и всё прочее тело. Зато, как стоял, так и рухнул. Вовремя. На тропе объявились посторонние. И кто такие – я не видел, уткнувшись лицом в траву, а встать, даже на колени, не позволил лопоухий. Один из них насел на меня, и сомневаюсь: закрывая собой от врагов, скорее наоборот. Из-за чего мне пришлось полагаться вместо зрения на слух. Но это хорошо, что хотя бы на это оставался расчёт.
Грохот лап странных существ и их приглушённые рыки, при общении меж собой, заставили меня хорошенечко призадуматься: а готов ли я бежать от лопоухих? Что, если они напротив стараются защитить меня, например, от подобного зверья? Значит, я нужен им. А, похоже, всем, иначе бы неизвестные мне преследователи, не стали гоняться за лопоухими с риском для жизни – стрелять мои сопроводители умели, в чём сам лишний раз убедился.
Промедли лопоухие, и нас бы обнаружили эти звери, но не зря один из них привлёк внимание на себя и увёл их за собой.
Заслышав удаляющийся топот и рыки, мой конвоир рванул меня с земли и из растительности, и мы снова подались с ним всё по той же тропе. Больше ему не пришлось меня подгонять, у меня словно крылья выросли – я больше не обращал внимания на лыжу за спиной в рукавах и лыжные сапоги – мчался вослед за лопоухим, постоянно оборачивающимся на меня, и проверяющим: не отстал ли я?
А оно мне надо сейчас?
Достаточно было узреть перекошенное лицо лопоухого, чтоб я и думать забыл отставать от него. И вообще не сомневаюсь: увидь я то зверьё, наверное, дал бы сейчас фору лопоухому, обогнав его.
Вода! – обрадовался я мысленно про себя, рассчитывая припасть и напиться вдоволь. Ага, сейчас, так мы и остановились – сходу перемахнули ручей и…По мне так лучше бы двинули по нему, заметая следы, но лопоухий рассудительно решил, насколько я его понял: оставим муть, и пока осядет – толку. К тому же всплеск воды могли засечь преследователи.
Меня теперь интересовал совершенно другой вопрос: как там лопоухий, уведший преследователей за собой? Он уже вступил с другими аборигенами в бой или просто решил погонять их, выматывая на длинной дистанции?
Мы, вроде бы, с лопоухим, оторвались от них. Так показалось мне, а вот моему конвоиру не совсем – снова замерли. Лопоухий остановился, а я не сразу, налетев на него, и оба повалились. Выказывать своего недовольства по данному поводу абориген не стал. Ещё бы – нас вновь потревожили. И кажется, искали. Вопрос – кто – оставался открытым.
То, что вылезло из кустов, вызвало у меня шок – я впервые в жизни видел ожившие пни, приняв поначалу за чудовищных осьминогов, передвигающихся по суше и обитающих в ручье. Но нет, было отчётливо видно, что они состоят из… древесины.
Додик бы точно узнал их и даже б назвал, но я и обозвать отказывался, как и верить своим глазам. Зато лопоухий ничуть не убоялся их, напротив обрадовался и… вовсе меня решил убить – отдал им, а сам подался, скорее всего, на выручку к напарнику.
Аборигены!!!
Мне оставалось надеяться: корчи будут стеречь меня до их возвращения. Ага, наивный. Коряги-корчи вцепились в меня и потащили довольно шустро прочь, передвигая корневищами, используемые ими вместо ног и рук. И для них было непринципиально, по какой именно поверхности передвигаться и за что цепляться – даже деревья использовали в качестве дороги – иной раз подкидывали меня, передавая, таким образом, друг другу.
Жуть, вот это экстрим. Адреналин просто взорвал кровь, а она меня всего изнутри. Я впал в трясучку, и не от чувства страха, а необычности происходящего со мной. Я-то думал: круче спидрайдинга уже ничего на свете не может быть. Как же я сильно заблуждался! Теперь сознаю свою ошибку, мне даже боевики больше не казались такими уж жуткими монстрами, как те, что тащили меня, подобно муравьям, неизвестно куда. Только бы в подземелье не утянули – иначе хана.
Ну, аборигены! Одно слово – лопоухие! А те ещё дикари! Ну и варвары!
Самое обидное для меня, что корчи совершенно не заботились о сохранности моего тела, из-за чего мне порой доставалось от них. И их корневища – это вам не руки и ноги, а нечто, что много хуже когтей хищных рептилий. Синяков они набили мне без меры, да и меры не знали, цепляя меня иной раз шлемом о стволы и ветви деревьев.
Нет, голова у меня выдержит, а вот камера? Её было жалко. И вопрос стоит не в убытках, а то: где взять другую тут? Ведь там сенсационного видеоматериала в качестве компромата столько: можно озолотиться! А можно и закончить свои дни среди корчей. Не дай Бог, они разорвут меня по дороге на куски. И ведь были предпосылки – они меня всё били и цепляли за стволы деревьев. Хорошо ещё, что ни разу из корневищ своих не выпустили, а то мне не хотелось оказаться на земле при падении с приличной высоты.
Наконец и они затихли, скрывшись со мной в кроне одного из древ. Неужели опять пожаловали враги или…
Вот это пресловутое "или" скоро доконает меня. Крона содрогнулась, и, прогоняя всю пернатую живность, качнулось в сторону с характерным грохотом. Я грешным делом подумал: сейчас рухнет и погребёт меня с корчами под собой. Не тут-то было – ещё раз качнулось всё в ту же сторону, а затем ни раз. И мне вдруг показалось: оно идёт. Обозвать иначе перемещение древа не поворачивался язык. Да и вообще ворочать чем-либо, мне не позволяли вцепившиеся в меня корневищами корчи.
Ладно, устал я страшиться. К тому же меня разобрал неподдельный интерес: кто ещё или что будет таскать меня по здешним дебрям, и куда? А где этот "арол"? Напарник мне сейчас позарез нужен, даже такой, с каким пока что не успел познакомиться ближе. И что за стервятник утащил его?
О, а, кажется, меня уже эти корчи с древом куда-то притащили – заросли дебрей стали не такими густыми, и вскоре я узрел не совсем обычные деревья, точнее совсем необычные. Листья у них переливались ярким светом, и сразу не определишь, какого окраса и формы они. То же самое касалось кроны и ствола. Свет, излучаемый древом, мешал сфокусироваться на нём. А тут ещё один листок или плод оторвался от него и… полетел. Голову даю на отсечение, как Чума нам перед увеселительной прогулкой по горам при выпадении из вертолёта: именно полетел. И подлетел к нам.
Вот так огонёк, а прям какой-то светлячок. Хотя нет, скорее маленькое солнышко. И неожиданно обратившись шаровой молнией, затрещало, расправляя лучи – сначала проверило корчи, а затем уже коснулось меня.
Я едва не заорал, но в последний момент стиснул зубы и зажмурился, ожидая: вот-вот ударит меня. Обошлось, свет луча не обжёг, напротив одарил теплом. И там, где он прикоснулся ко мне, исчезла боль от зудящих ушибов.
Новость просто ошеломила меня. И не будь на голове шлема, все бы, кто находился здесь, увидели, как у меня во все стороны торчат волосы. А ведь и впрямь зашевелились и взъерошились, как от полученного удара током – наэлектризовались.
И хорошо ещё, что из глаз не брызнули искры. Да после знакомства с "молнией" не удивился бы, если б наступила ночь, а я всё хорошо видел вокруг себя, освещая глазами округу. Смотрел сейчас на всё происходящее вокруг меня с широко открытыми глазами, тогда как рот старался держать закрытым, а зубы сомкнутыми.
Придётся хорошенько поднапрячься, чтоб во всём этом разобраться: куда именно я попал? А то, что конкретно – очевидно было сразу при встрече лопоухих.
Ну и мир, затерянный какой-то. Разве такое может быть? И мне казалось: всё происходит не со мной, а в кино, и я – зритель. Так казалось до той самой поры, пока корчи не скинули меня с дерева – и удалились, покинув на шаровую молнию, зазывно поманившую меня за собой.
Ну да, ноги-то в отличие от рук, у меня были свободны, и я мог идти. Но почему-то решил, что огонёк меня манит за собой? И эта мысль только усиливалась, засев занозой в голове.
Нет, не стоит мне заставлять его подгонять себя, не стоит, всё-таки выглядит этот милый на вид огонёк не совсем уж умиротворённо. Неровен час, и превратиться в настоящую шаровую молнию, сыплющую разрядами тока неслабой мощности.
Я подскочил, и пока что не как ужаленный огоньком в одно место, однако заторопился, понимая: он не станет меня дожидаться. А уже заискрил, меняя окрас – раскраснелся. Хорошо, что не побагровел, а то бы я, наверное, следом уже посинел от удара мощным разрядом его энергии.
Огонёк изменил окрас, дойдя до белого каления. Надеюсь, это не я довёл его до такого состояния, и мне этого сейчас не надо. А что надо – во всём слушаться его.
Послушался, и зря. Прямых дорог огонёк не знал, вот и огибал их, а я обходи. Несколько раз застрял меж деревьями, а снова стал всё больше боком передвигаться, протискиваясь меж них.
Нет, чтобы сам мне проход расчистил! Что ему стоит пустить парочку испепеляющих волн молний? Или напротив опасается за меня, что мне тогда достанется?
Ладно, где наша не пропадала, а пропадать, так с песней. Но в голову сейчас ничего кроме "Чёрного ворона" не лезло. Да это не самая лучшая песня – для меня, в том числе.
И вообще, что это за лес такой? Где тут партизаны? Когда уже будет конечная, а? Или лучше не надо? Кто знает, что ждёт меня по пришествии на место? Вдруг оно окажется для меня сродни эшафота?
Нет, не думать о плохом, лучше думать о хорошем. Где бы я столько всего интересного увидел в жизни, как не тут и не сейчас?
Ответ напрашивался простой и сам собой – да нигде!
Огонёк завис, я встал рядом с ним, ощущая, исходящее от него тепло. Он словно говорил мне: дальше ему хода нет, тогда как мне придётся продолжить путь. И вопрос на засыпку – одному или с кем-то ещё – остался открытым.
Свет исчез, словно его выключили в один миг – яркость приглушило отсутствие моего огненного спутника. То молния была, то её не стало. Однако не взорвалась – просто исчезла. Зато вместо неё появился очередной лопоухий абориген, да нечета тем, с кем я уже успел познакомиться изначально. Он чем и походил на предшественников – своей лопоухостью. Уши торчали также, но из-под золотой копны, и… также светящейся и переливающейся искрами.
Кто же ты? Что за новогодняя ёлка, ходячая?
Ого, стрельнул глазками на меня, да почище рентгена. Не удивлюсь, если в дальнейшем выяснится: у него включается не только ближний, но и дальний свет.
Только что узкие глаза лопоухого расширились, и он просверлил ими меня.
Магия!
Так мне показался полученный от него энергетический удар. Меня словно взорвало всего изнутри – кровь сама собой, без моих усилий, забурлила и хлынула по жилам. Даже голова закружилась, и мне вдруг стало дурно. Насколько я понял: он усыпил меня, и хорошо ещё, что не как собаку. Поскольку очнулся я в подвесном коконе на манер клетки.
Нет, ноги не провалились сквозь дырявый пол, отверстия в нём были ничтожно малы, но и стены выглядели так, будто сито или дуршлаг.
Во попал! А как, и куда?
Вопросов тьма, зато пока ответов нет – лично у меня. А спросить не у кого… было. Почему было? Потому что по соседству я приметил ещё одну такую же заполненную подвесную ёмкость. Там лежал гигант, и, кажется, я уже заочно встречался с ним. Вот с ним, мне и стоит поговорить. Вдруг у нас с ним получиться общение?
Но прежде чем заговорить с ним даже шёпотом, я оглянулся украдкой по сторонам. И что же вижу? А ничего хорошего. Мы находимся на приличной высоте от земли, и как бы сказал командир экипажа обычного лайнера: полёт проходит в штатном режиме на высоте тысячи метров над уровнем моря. И прохладительные напитки разноситься не будут. Так что просьба не разносить лайнер раньше падения наземь – всё равно не поможет.
При моём движении кокон качнулся – плетения заскрипели, но не затрещали. Выдержали, и то хорошо. А что-то мне подсказывает моё чутьё: недолго ему и развалиться при должной нагрузке с ударом о соседа в таком же точно дырявом яйце.
Почему в яйце? Да по тому, что случись вывалиться из этого… гнезда, окажемся с соседом выкидышами, поскольку крыльями ни он, ни я не обзавелись. Нет, у меня было одно крыло, но осталось там, где меня нашли лопоухие аборигены.
Когда я понял, что никто не помешает нашему общению, наконец-то побеспокоил соседа.
 

– Эй, там, в яйце!

 
Ответа сразу не последовало.
Может, не слышит? Или просто делает вид, не горя желанием общаться со мной?
 

– Оглох что ли, орёл?

О, зашевелился – яйцо заходило ходуном, и я впервые увидел лицо собеседника. Если б не знал, что для жителей Кавказа борода – норма жизни, принял бы за здешнего варвара или дикаря. А так и речь знакомую, а до боли родную, признал.

– Что надо, да?

– Земляк! – расчувствовался я.

– Ты кто?

– Орёл.

– Кто?

– Орлов Назар. Спидрайдер!

– Вах!.. Кто-кто?!..

– Нет, только не подумай ничего плохого – нормальный я.

– Ха… Ха-ха… – зашёлся в неистовом приступе смеха сосед. – Нормальный, говоришь, да?

– Да. Просто так называется тот вид спорта, которым я увлекаюсь – летаю по горам с парашютом и одновременно катаюсь на лыжах.

– А говоришь, нормальный, да!

– Согласен. Звучит необычно, но… Кстати, раз уж говорим с тобой на понятном для друг друга языке, неплохо было бы познакомиться поближе.

– Э, ты ко мне не приближайся, да, с-с-с… пид…пидраст!

– Да натурал я, а не… Забудь! Как тебя зовут?

Сосед призадумался, и довольно серьёзно, запустив руку сначала в бороду, а затем и волосы на макушке – поскрёб.

– Ну не свистом же? – рассмешил я его.

– Нет, меня звать – Магомед.

– Как Пророка, стало быть.

– Да, меня так отец назвать.

– Хорошо, Магомед, будь им. Лично я, ничего против не имею, как и твоей национальности. Но хотелось бы уточнить: с кем имею дело? Я, например, русский.

– И я по паспорт морда-лица такой, да! С двуглавый урод на корка!

Теперь уже я посмеялся. Забавный разговор у нас с Магомедом получился, вот и продолжили его с ним, поскольку больше и не с кем было поговорить. А давно хотелось, и не только мне.

– Ты чеченец?

– Вах, зачем обижаешь, да! Я – ингуш!

– А чего так напрягся? Тёрки вышли с ними?

– Мой дед украсть у них невеста. Чечен – мой кровник на века!

– Ясно. Мне другое неясно: как ты сюда попал?

– Как попал, – заворчал Магомед. – Со скала упал, да!

– Сам?

– Хм, делать мне больше нечего был! Я ж не такой баран, аки ты, прыгать с тряпка за голова, да!

– Помогли – столкнули?

– Нет, сам упал, да!

– Шёл и оступился?

– Ты тупой, да?

Вот и поговорили, а познакомились! У всех попаданцев всё чинно и благородно, а у меня в попутчиках Магомед – зверь, а не человек! И ума недалёкого, хотя… поживём – увидим.

– Магомед.

– Да.

– А скажи мне: как ты сюда попал?

– Ты тупой, да? Мы говорить на эта тема!

– Нет, ты не понял меня, Магомед. Я хотел узнать: кто тебя доставил сюда и поместил в это… яйцо?

– Вах, да один птица с лопоухий ишак!

– Ага, стало быть, и ты уже познакомился с ними – аборигенами.

– Звэр они – дикари! Варвары, да!

– Тут я с тобой согласен: могли и объяснить, куда мы попали.

– Ты тоже не знать?

– Не больше тебя, Магомед. Но одно понял: держаться нам теперь надо вместе.

– Предлагаешь убегать, да?

– Предложил бы, если б знал – куда. Да и вообще не мешало бы узнать про то, куда мы попали. И как я понял с твоих слов: тебе явно повезло, в отличие от меня. Ведь прыгал со скала без тряпка, да? Небось, кровники столкнули? Мстить приходили? Одного не поняли, что у тебя с ними в жилах течёт одна кровь.

– Нет, у меня – не их!

– Как же – не их! Будешь кому-нибудь другому сказки рассказывать. У тебя ведь бабка – чеченка. Не отпирайся и не перебивай. Сам говорил: дед украл её у них. Так?

– Да, – согласился сосед.

– А у нас, на Руси-матушке, а нынче в России, принято считать национальность по матери.

– Вах! У вас всё по матери, да! И ругаетесь!

– Вот такой мы простой народ. Так что твой отец или мать по деду с бабкой-чеченкой тоже чеченцы!

– Нет! – вскочил Магомед и едва не развалил своё яйцо.

– Да, Магомед. Да! Это и есть суровая правда жизни! Можешь и дальше отпираться, не соглашаясь со мной, но всё это уже в прошлом. Мы, как мне кажется, в другом мире оказались!

– Как?!

– Как-то так, а вот как именно – могу долго рассуждать, только нам это ничего ровным счётом не даст, и мои предположения не помогут нам продвинуться ни на шаг к ответу всего происходящего вокруг. Ты вот что лучше мне скажи, Магомед: они уже тебе чем-то угрожали или к чему-то принуждали?

– Я лучше сдохнуть, чем стать раб! Я свободный народ! Я принадлежать свой род!

– Я тоже, да вряд ли это здесь кого-то устроит. Меня больше волнует то, чем всё закончится? И наше заточение!

Магомед не сомневался – чем. Но ему-то что – из одного плена угодил в другой, и те, кто столкнул его со скалы вниз – казнили таким образом. Так что он уже готов к смерти, в отличие от меня.

 
Хотя сосед был не прочь продлить свои муки.
Нами наконец-то заинтересовались, а я тем, кто побеспокоил нас, подлетев на странном звере, которого я по ошибке принял за орла. У этого пернатого зверя было четыре лапы вместо привычных двух, и хорошо ещё, что два крыла, а не многим больше. И клюв, там, где надо. Но вот рога – это уже слишком и чересчур вычурно, а необычно. Зато с лопоухим наездником всё уже привычно: за спиной у него торчал короткий лук с опереньем стрел в колчане, а в руке он сжимал нечто наподобие короткого метательного копья. Наверное, дротик. Им и ткнул на яйцо соседа.
 

– Ты уж там осторожнее, Магомед. Держись, – посоветовал я ему не противиться аборигенам, и смотреть по сторонам во все глаза. Лишней информация о них – их быте – нам не будет. Вдруг увидит чего-нибудь, что поможет нам установить с ними контакт. Однако особо рассчитывать на него, я естественно не стал.

И ведь угадал. С ним быстро разобрались, запихав в яйцо, и занялись мной. Я даже не успел спросить у Магомеда, как с ним обошлись. Но было видно: как и прежде со мной, с ним постарался тот лупоглазый лопоухий абориген, переливающийся искрами.

 
К нему, меня и доставил, в лапах пернатого зверя, наездник-абориген.
Что они там говорили – я по-прежнему не понимал их языка. Да и меня спрашивать не стали. Только теперь мной заинтересовался уже не один, а сразу три искрящихся аборигена.
Им бы гирлянды – и ходячие новогодние ёлки, точно такие же, как их корчи с древом, доставившим меня сюда.
 

– Ну, чего уставились, лопоухие?

Они переглянулись, совещаясь. Кажется, фраза в моём исполнении показалась им знакомой. Ну да, ведь с Магомедом общались чуть раньше до встречи со мной.

– И-иша-ак! – выдал один из них – скорее всего, тот, что был уже знаком со мной, в отличие от своих собратьев по разуму.

– От зверей слышу! Сами аборигены! – как-то сразу у нас не задался с ними разговор. Ну да сами виноваты – не с того общение с нами, людьми, начали. А мы отличаемся особой развитостью ума, не говоря уже про злопамятность – ничего не забываем – ни хорошего, ни тем более плохого. Но иной раз прощаем. Только этим давать спуску, как подсказывала мне интуиция, не стоит, твердя: "Заткнись, кретин! И прикинься тупым, как их корчи!" – Перебьются!

Не знаю, что там решили эти трое, но соображали также как и мы – на троих. Причём все высказали одно и то же самое мнение, и один из них небрежно махнул в мою сторону рукой с широким рукавом, подрезанным вверху у кисти, зато вытянутым снизу едва ли не до земли, словно требуя от летуна: убрать сей мусор с глаз наших.

Чем тот и занялся, заставив вцепиться пернатого зверя в меня – мой подвесной рюкзак, – и вновь закинули в яйцо.

– Магомед, – позвал я соседа.

Тот не откликнулся. Видно сопротивлялся, и ему досталось от лопоухих аборигенов. Зато по соседству откликнулся некто ещё. Это уже было неожиданно для меня.

Обернувшись на чужой и непонятный голос, я узрел лопоухого, и также в яйце.

– Вот так сюрприз! А ты чем провинился, абориген?

Наверное, он обиделся, поскольку раскачал своё яйцо и ухватился за моё, цепляясь рукой, а другой схватил меня, просунув в щель. Я и глазом моргнуть не успел, как он задел меня чем-то острым. И тут же просунул вторую руку внутрь.

Прежде чем я отбился от него, лопоухий бандит порезал меня. Но и я не остался в долгу, у меня тоже нашёлся веский аргумент, и хотя не такой весомый, как у аборигена, но и ему нанёс ножевую рану, ударив вскользь по руке. Вспомнил про аптечку.

Рана у меня горела так, словно в неё влили кислоты. И лишь при её обработке понял: в неё попала кровь аборигена.

"Только бы заражения не заработать", – почуял я жар, накативший на меня волной. В глазах помутилось, с рассудком тоже творилось сейчас что-то невообразимое, и, пошатнувшись, я не устоял на ногах. А когда прочухался, то в первую очередь уставился на соседа-аборигена.

– Очнулся? Ну, наконец-то, – заговорил он человеческим языком.

 
Или нет, поскольку ко мне тут же обратился сзади Магомед.
 

– Ты мне, Арол, да?

 
У него голос звучал в иной тональности.
 

– Бры-ыр-ред… – мотнул я головой, – какой-то.

– Нет, ты понимаешь меня – мой язык, – настоял лопоухий абориген, напев мелодичным голосом.

– Неужели! С чего бы вдруг?

– Вах! Ты говорить с лопоухий ишак? – озадачил меня ещё больше Магомед.

– Да нет же, – открестился быстро я.

 
Но тут уже по-нашему забалакал лопоухий абориген.
 

– Неудобный ваш язык, падшие.

– И кто мы? Как лопоухий ишак обзывать нас?

– Тут другое важно, Магомед: он говорит с нами на одном языке. И… Кажется, я схожу с ума! Тебе так не кажется, Магомед?

– Этот лопоухий ишак не такой простой, да! Его хитрый и лживый!

– Послушайте меня внимательно, падшие, – говорил лопоухий абориген с нами на нашем же языке, чтоб и Магомед понимал его слова. – Я помогу вам выбраться отсюда!

– Зачем?

 
Хороший вопрос задал Магомед. Я поддержал его:
 

– Да, хотелось бы узнать!

– Вы знаете, что вас ждёт? Какой вердикт вынесли вам высокородные эльфы?

Значит, эльфы, да! И что ещё за вердикт такой? – напряг меня лопоухий собеседник.

– Ты лучше скажи мне, абориген, откуда знаешь наш с Магомедом язык? Да и я твой вдруг стал понимать неожиданным образом?

– Кровь.

– Чего? Она тут причём?

– Мы обменялись ей с тобой. В твоих жилах теперь течёт моя частичка, а во мне – твоя.

– Неужели моя кровь оказалась настолько волшебной у вас?

– Скорее моя. Но, кто знает, вдруг Апогей оказался прав.

– И кто? Апо… Кто-кто, да?

– Магомед.

– Да, Арол.

– Не начинай. И вообще не встревай! Дай поговорить с…

– Лопоухий ишак тебе стал ближе Магомед, да? – обиделся кавказец.

– Нет же, – заверил я его, хотя если всё правда, что сказал этот абориген насчёт крови, то… – А что за вердикт? – спохватился я, вспомнив про него.

– Вас забраковали.

– Вах! Этот лопоухий ишак – звэр! И его род такой же дикий! Они варвары, Арол!

– Спасибо за подсказку, Магомед. А то я не догадался бы!