Текст книги "Чеченцы"

Автор книги: С.-х. Нунуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

Нашествие Тимура

Вслед за татаро-монголами, в конце XIV века, в горах появился еще более жестокий завоеватель – Тимур. Одержав военную победу над Золотой Ордой, он совершил поход в горы Чечни, разорил оживающие города и поселения. Разрушил возникшее и окрепшее в союзничестве с Золотой Ордой чеченское исламское государство Симсим во главе с Гаюр-Ханом. Войско среднеазиатского завоевателя Тимура насчитывало до полумиллиона сабель.

В горах Нахистана Тимуру был нанесен ощутимый удар. Он мог брать аулы только после неоднократных штурмов силами, в сотни раз превосходившими горцев. Из-за этого Хромой Тимур – так его здесь звали – проявлял особую жестокость. Он устроил в Нахистане массовую резню. Селения были разорены и сожжены дотла. Причем, как в долине, так и в горах.

Но предки чеченцев не покорялись завоевателям. За время борьбы с ордами Чингисхана, Тимура и прочих степняков они довели до совершенства систему горной оборонительной архитектуры.

Чрезвычайная скученность населения, земельная теснота вынуждали с большой эффективностью использовать каждый склон горы, каждый выступ скалы. Была освоена форма террасного земледелия. На склонах делали ступени, засыпали их грунтом, обогащали органическими удобрениями и гумусным слоем, добываемым в лесу.

До сегодняшнего дня сохранились в горах «города мертвых», которые представляли собой скопление многоярусных погребальных склепов. Известны более 500 подобных архитектурных комплексов. А также жилые каменные и боевые башни и целые аулы-крепости.

Образцы великолепного строительства сосредоточены сегодня в Аргунском, Ассиновском ущельях, в окрестностях высокогорных озер Казенной-Ам и Галанчож.

Снова в долины

Начиная с XV века, к равнинным нахским обществам начинают прирастать поселения вновь спускающихся с гор чеченцев. Они вели ожесточенную борьбу с кумыкскими, ногайскими и кабардинскими ханами и князьями, которые в союзе с Ордой эксплуатировали чеченские равнинные пахотные земли и пастбища, те, что чеченцы были вынуждены оставить в результате неравной борьбы.

С.-Х. Нунуев

Чеченцы. Этнический менталитет

Трагедия последних лет, происходящая с чеченским народом, которую некоторые авторы не без основания называют даже национальной катастрофой, ясно показала, что будущее народа, его возрождение немыслимы без тесной связи с другими народами. Эта связь не может быть продуктивной, стимулирующей наше общее развитие, если мы не будем хорошо знать друг друга, опираться на лучшие качества, добрые обычаи и традиции, передовые, культурные достижения друг друга.

Что знают в России и мире о народах Кавказа, о Чечне и чеченцах? Насколько тот этнический портрет, образ чеченцев из ежедневных информационно-пропагандистских источников реально соответствует подлинному этническому менталитету вайнахов?

У всех народов извечно существовали добрые обычаи, традиции, законы. Не составляют исключение чеченцы и ингуши. В народе извечно воспитывались самые благородные качества, достойные подражания.

В последнее время чеченцев обвиняют в таких тяжких криминальных явлениях, как убийства, похищение людей, воровство нефтепродуктов и других. Эти преступления – неизбежный результат войны, результат экономического запустения края, безработицы еще с коммунистических времен.

Безусловно, нет оправдания преступлениям. Еще многое предстоит сделать, чтобы должным образом восстановить подорванную экономику и культуру края.

Этнический менталитет чеченцев и ингушей сложился в течении многих тысячелетий в тяжелейших природно-географических условиях, в окружении не всегда дружелюбных кочевых племен и народов. Неписаные законы горцев – адаты, а также строгие, но справедливые законы шариата еще больше сплотили вайнахов вокруг испытанных духовных ценностей, позволили им почувствовать свою силу и единство.

Высшие человеческие, мужские достоинства вайнахи определяют такими понятиями и категориями, как адамала, къонахчалла, стогалла, майралла, доьналла, оьздангалла, нохчалла. В основе всех этих терминов (многие из которых могут заменять друг друга, что является свидетельством того, как высоко их чтили вайнахи издревле) – такие понятия, как человечность, мужество, достоинство, благородство, отвага, честь.

Особняком стоит понятие Нохчалла, которое образовано от слова «нохчо» – чеченец. Образовалось это понятие давно, задолго до того, как ингуши стали называть себя отдельным народом. Поэтому можем утверждать, что понятие «нохчалла» весомо и для них, ибо по большому счету чеченцы и ингуши действительно один единый народ. Это подтверждается вновь и вновь в самые драматические периоды нашей общей истории и судьбы.

Понятие «нохчалла» включает в себя весь спектр моральных, нравственных, этических норм и законов, составляющих духовный менталитет вайнахов. Это уникальный Кодекс Чести.

Говорят, что строгий этикет вайнахам передается с молоком матери.

Каждый истинный вайнах, воспитавшийся у себя на родине в традиционной семье, имеет прочные задатки рыцаря, дипломата, мужественного заступника и щедрого, надежного товарища.

Среди вайнахов еще не утеряны суровые законы предков. Когда-то эти законы были единственными, необходимыми условиями выживания. К примеру, в суровых условиях гор гость, не принятый в дом, вполне мог замерзнуть, потерять силы с голоду и усталости, стать жертвой разбойников или дикого зверя. Поэтому принять, согреть, накормить и дать отдохнуть гостю – дело святое, просто необходимое. Свято соблюдать гостеприимство – значит, иметь нохчалла.

Дороги и тропинки в горах узкие, часто проходят лентами вдоль обрывов и скал. Не быть взаимно вежливыми просто невозможно. Поскандалив или поспорив можно сорваться в пропасть. Быть вежливым или уступчивым – это нохчалла.

В тяжелейших условиях безземелья, будучи запертым в горах, когда по степям и долинам рыскали воинственные кочевые племена и народы, необходима была коллективная взаимопомощь. По сути дела, на протяжении веков и тысячелетий горцы жили по законам военной демократии. Быть всегда готовым к взаимоподдержке и взаимовыручке – это нохчалла. Коллективная помощь соседу, односельчанину, называемая словом «белхи» – это нохчалла.

У людей, придерживающихся нохчалла, чрезвычайно высока была цена слову. Слово истинного чеченца было и остается тверже всего. Ибо Слово – это и прощенная кровная месть, которую ни при каких условиях нельзя возобновлять.

Слово – это решение спора из-за долины или горы. Слово – это остановленная война, прощенная обида, восстановленная семья, измененный образ жизни. Иными словами, там, где общественная жизнь регламентировалась не государственными актами и силовыми структурами, не судебными постановлениями и административными мерами, все решалось крепким мужским Словом. Это Слово чаще всего было не менее прочно, чем клятва на Коране. Быть хозяином Слова и не отступать от него даже ценой жизни – это нохчалла.

Чеченцы и ингуши – реликтовые народы, обозримая история которых уходит в глубь многих тысячелетий – в мир древних хурритов, основателей цивилизованных обществ и государств (среди которых Митанни, Урарту) в Передней Азии и Закавказье. С тех сказочно далеких времен вайнахи сумели сохранить свой язык, антропологические характеристики, генную и историческую память благодаря стойкости, выносливости, соблюдению своих выпестованных обычаев и традиций. Чеченец-мужчина с мальчишеских лет воспитывался защитником, воином, солдатом свободы. Самый древний вид приветствия вайнахов, который сохранен и сегодня, гласит – приходи свободным! Быть мужественным, готовым в любое время вступить в бой с врагом – это нохчалла. Быть свободным, независимым – это нохчалла.

Понятие нохчалла несовместимо с неравенством, ущербностью, ущемлением человеческого достоинства.

Поэтому среди чеченцев и ингушей никогда не было князей и холопов. Рабы, правда, были, но они не были вайнахами, и поэтому на них понятие нохчалла просто не могло распространиться.

Даже сегодня любой чеченец может и обязан, смело открыть дверь другого чеченца, какой бы высокий пост он ни занимал. Никогда и ни перед кем истинный чеченец или ингуш не снимал шапку, не гнул спину, не унижался что-то выпрашивая.

Абсолютное, безусловное равенство друг перед другом независимо от богатства, чина, силы, прочих различий – это нохчалла. Почтение к старшим, родственникам – это нохчалла.

С выходом на равнину, с изменением социально-экономических условий жизни несколько притупилась актуальность некоторых горских законов. Однако вайнахи не торопятся расстаться со своим Кодексом Чести. О вайнахах говорят, что они скорее отторгнут какие-то нормы шариаты, чем изменят своим устоявшимся обычаям и традициям.

Весь комплекс, весь спектр нравственных этических норм, добровольно принятый на себя чеченцем, чтобы строго следовать им в течение всей своей жизни – есть нохчалла, что буквально означает «быть чеченцем» (чеченскость). Поэтому известный этнолог Ян Чеснов любит повторять, что «чеченцем быть трудно». Недавно шутили, что «чеченец» – это не национальность, а обязанность. В наши дни чеченцы, особенно проживающие в диаспорах, чаще вынуждены шутить иначе, что чеченец – это не национальность, а приговор.

У мудреца спросили: что такое «нохчалла»? Горец ответил «нохчалла – это найти выдержку и терпение после того, когда выдержка и терпение кончаются».

В самом деле, груз обязанностей, который ложится на истинного чеченца или ингуша, настолько тяжел, что если человека не воспитать с детства, не пронести его по сложным лабиринтам жизни.

Нохчалла – это когда человек уважает другого человека, ни в коей мере не демонстрируя своего превосходства. Если человек все же чувствует, что он в чем-то силен или находится в привилегированном положении, он должен быть особенно учтив и приветлив, дабы не задеть самолюбие другого. Так, сидящий верхом на лошади должен здороваться первым с пешим человеком. Если же пешеход старше всадника, всадник обязательно должен сойти с коня.

Особое уважение человек должен оказывать родственникам своей матери и жены. Наиболее воспитанные слезали с коней не только на улице, где проживали родственники, но даже при въезде в село, где они проживали.

Нохчалла – это безусловно, неприятие любого насилия, любого принуждения. Из истории известно, что с помощью силы вайнахов не смогли заставить даже принять ислам. Поэтому в памяти народа не сохранилось имя ни одного исламского миссионера, который приходил с мечом. Другое дело, когда к ним приходили учителя – устазы. И поэтому в народной памяти не забыт ни один из десятков устазов.

Люди со стороны, не знающие что такое «нохчалла» принимают качества вайнахов за слабость, доверчивость, наивность. Ведь истинный чеченец или истинный ингуш, которых, безусловно, абсолютное большинство, не могут себе позволить лгать, лукавить ни в маленьких, ни в больших вопросах. Нохчалла – это умение дружить, оставаться верным дружбе всю жизнь. Дружить у вайнахов означает быть вместе и в дни печали, и в дни радости.

С.-Х. Нунуев

Религия в истории и культуре чеченцев

Касаясь тематики дохристианских, доисламских верований чеченцев, ингушей и их предков, исследователи чаще всего называют этот период язычеством, хотя сам этот термин весьма расплывчат и мало что может объяснять по сути. Факты свидетельствуют о единстве и взаимосвязи древних вайнахских племен с доисторическими цивилизациями Закавказья и Передней Азии. Поэтому становится понятной причина столь широкого распространения даже среди сегодняшних чеченцев и ингушей имен хуррито-урартских и других преднеазиатских божеств: Халад, Нана, Ану, Ашура, Дики, Кибела, Аруба, Хебат, Хара и другие.

Из переднеазиатского пантеона божеств пришли к чеченцам и ингушам, по мнению профессора К. Чокаева, широко распространенные в глубокой древности божества Цу и Туш.

В качестве доказательства К. Чокаев приводит факт, что древнее нахское население Грузии тушин с бацой разделялось по признаку их поклонения тому или иному божеству – туш-бацой и цу-бацой. Топонимы с корнем Туш и Цу по сей день сохранились в горах Чечни и Ингушетии.

О религиозных верованиях чеченцев и ингушей много писалось русскими и зарубежными авторами в XIX веке. В частности С. Броневский, К. Самойлов, А. М. Шегрен, Н. Ф. Грабовский, А. Зиссерман и другие утверждали, что среди чеченцев и ингушей сохраняется весьма уважительное отношение к христианству.

Разумеется, средневековое население Чечни и Ингушетии, будучи в то время бесписьменным и безграмотным, не могло быть просвещенными христианами, умеющими глубоко понимать и тем более читать Библию. При внешних признаках соблюдения христианских образов во многих районах Чечни и Ингушетии вплоть до принятия ислама сохранялись родоплеменные культы. Общевайнахскими, очевидно, были культы матерей природы и стихии. Фольклор, предания, лексика чеченцев и ингушей богаты именами Хинана (мать воды), Мехнана (мать ветров), Дерцнана (мать вьюги), Ценана (мать огня). По сей день можно услышать, как люди клянутся «цу малхор» (клянусь солнцем), «цу баттор» (клянусь луной), «цу ляттор» (клянусь землей) и др.

Религиозные представления и чувства чеченцев и ингушей по сей день проявляются через мифы и легенды, в которых богатое народное воображение часто путало реальные исторические личности (пророки и эвлия) с мифическими персонажами, смещало события и время. Но весьма четко проводилась грань между добром и злом, между дозволенным и запретным, между правдой и ложью. Из имеющегося полевого материала и трудов исследователей можно сделать вывод о такой особенности вайнахов, как творческое переосмысление любой веры, приспособление ее под местные условия.

С ранними религиозными (в том числе родоплеменными) представлениями связано бытовавшее вплоть до принятия ислама почитание вайнахами отдельных вершин гор, скал, рощ и озер. Это, к примеру, вершина горы Эртана в Веденском районе Чечни, вершина гор Цей-лам, Мят-лам в Ингушетии, озеро Галанчожам и тополевая роща вокруг него в горах Урус-Мартановского района Чечни. Интересно, что позже суфийский ислам объявил священными практически все памятники природы в стране в целях бережного к ним отношения. Только на этот раз это было мерой экологического воспитания.

Трудами исследователей установлены многие названия бытовавших у вайнахов божеств в доисламскую эпоху. Среди них Дели/Дяла – верховный, древнейший бог; Села/Сяли – бог грома и молнии; Сигал/Стинал – божество неба; Тушоли – богиня деторождения; Кинч – мать луны;

Елт – покровитель хлебов; Молыз – бог войны; Фурке – богиня ветров и другие.

Многочисленные святилища, сохранившиеся в основном в развалинах в горах Чечни и Ингушетии, можно отнести, очевидно, к родоплеменным божествам.

Среди них, к примеру, Галь-Ерда, Селитха, Фаппиерда и другие. Ерда, по мнению профессора И. Алироева, означает «святилище».

Доисламскую религию вайнахов вполне можно охарактеризовать как синкретическую, с более или менее выраженными чертами христианства. Особенно наглядно сильное влияние христианства мы видим в Ассиновском ущелье Ингушетии, где известны три христианские церкви: Тхаба-Ерда, Алби-Ерда и Таргимский храм. Были ли христианские церкви и храмы в Чечне – трудно судить. Возможно, памятники христианства в Ингушетии сохранились вследствии того, что здесь ислам был принят позже, чем в Чечне.

О довольно продолжительном периоде проникновения христианства к чеченцам и ингушам из Грузии говорят не только храмы, предания, исторические источники и кресты.

В горах Чечни найдено несколько грузинских рукописных псалтырей. Вайнахское «жаар» – крест – созвучно грузинскому «джвари». Из христианского календаря грузин заимствованы вайнахами названия дней недели. Понедельник – оршот (груз. – оршабати), пятница – пераска (груз. – параскеви), суббота – шот (груз. – шабати), воскресенье – киранде (груз. – квира).

Картина доисламских религиозных верований, пусть даже весьма схематически нарисованная, будет неполной и неточной, если не сказать о вайнахском жречестве.

Жрецы были возле каждого святилища и выполняли довольно широкую, многообразную роль в качестве служителей культа, знахарей собственности. В мирные времена жрецы в отдельных обществах выполняли роль не только духовных, но и политических лидеров, к которым за советом и помощью обращались старейшины тейпов, о чем свидетельствуют фольклорные материалы, легенды и предания вайнахов.

Ислам в Чечню и Ингушетию проникал не единовременно. Различным было его проникновение и закрепление В различных равнинных и горных обществах. Согласно данным археологии, различных полевых, письменных и фольклорных материалов ислам в регион проникал несколькими этапами. В науке утвердилось мнение, что такими этапами были VIII–IX вв. – период арабо-хазарских войн, XI–XII вв. – через исламизированные верхи половцев, XII–XIV вв. – через Золотую Орду, конец XV – первая половина XVI в. из Дагестана, Кумыкии, Кабарды, Крымского ханства, Турции, Ирана.

Ислам в край приносился зачастую на мечах завоевателей.

«Первоначально, – пишет академик г. Джанашашвили, – кисты, глигвы и дзурдзуки – были христианами до нашествия Тамерлана, который, покорив страну то лестью, то угрозами, совратил в магометанство и назначил им мулл…».

Но насильственно навязанный чеченцам ислам в ранние эпохи приживался ненадолго, ибо даже вплоть до XIX века высокогорные вайнахские общества и поселения, главным образом, мялхинские, майстинские, ламаккинские, ингушские по ущельям рек Ассы, Армхи, Фортанги, будучи оторванными как от христианской Грузии, так и от исламского Востока, сохраняли в основном родоплеменные верования. По некоторым источникам, в юго-восточном чеченском обществе Симсим Ислам исповедывался еще до наступления Тимура, и симсирцы, проживавшие на территории нынешних Ножай-Юртовского и Гудермесского районов Чечни, были в союзнических отношениях с единоверной Ордой.

К этой эпохе, точнее к 1405–1406 годам, относится сооружение первого из дошедших до нас архитектурных мусульманских памятников в крае – мавзолея Борга-Каш у селения Плиево (Назрановский район). Он был возведен в честь некоего Бек-Султана, сына Худайнадо.

Ускорению проникновения ислама в край чеченцев и ингушей способствовали экономические, культурные, политические связи чеченцев и ингушей с населением Кабарды, Кумыкии, Крымского ханства. Усиливались связи с Османской Турцией и шахской Персией.

В XVI–XVII веках вайнахи вступили в более тесные экономические, культурные, политические связи с другими северокавказскими народами, исповедовавшими ислам. Сам ход истории предполагал неизбежность укрепления в крае ислама, и это было событием эпохального исторического, духовного значения для горцев.

С освоением равнинных земель земледелие, скотоводство, ремесла, торговля шли по восходящей линии, и параллельно с этим народ осознавал преимущество и достоинства ислама, который приживался в форме суфизма.

Предания донесли до нас имена первых проповедников Ислама шейхов. В их числе шейх Мут (10-20-е годы XVII в.), шейхи Термола, Бата, Берса.

Высоко в горы ислам проникал долго и неравномерно. Об этом свидетельствуют полевые материалы, в частности данные археологии. «Проникая и утверждаясь, исламская религия впитывала в себя устоявшиеся веками народные традиции и обычаи. Благо, противоречий было не очень много, особенно в части нравственных установок, семейного права и философских взглядов. Трудности в основном были связаны с религиозными обрядами и ритуалами, которые, впрочем, с течением времени постепенно», вероятно, безболезненно приняли исламские формы. Яркое тому свидетельство – постепенное изменение похоронного обряда.

Особую роль в общественно-политической жизни чеченцев ислам начинает играть с конца XVIII века, как знамя народноосвободительной борьбы горцев против колониальной политики Российской империи. Распространению и укреплению ислама не только в Чечне, но и на всем Северном Кавказе способствовал, по мнению профессора В. Х. Акаева, суфийский тарикат накшбендийа. Именно этот тарикат «дал толчок объявлению газавата – священной войны – имамом Гази-Мухаммадом горской социальной верхушке и экспансионистской политике царизма на Северном Кавказе».

Тарикат накшбендийа активно проникает во все чеченские общества через соседний Дагестан. «Именно в Дагестане подготавливались муллы для службы среди чечено-ингушского народа, туда же стекались желающие получить образование».

Распространение вначале в Дагестане, а затем в Чечне и Ингушетии, Ислама суфийского толка, в частности накшбендийского и кадарийского, имеет свое историческое объяснение. По мнению крупного дагестанского ученого-арабиста М. -С. Саидова, именно суфийский Ислам проповедовался еще в XI веке крупным ученым ал-Фарадж ад-Дербенди, жившего и творившего свои богословские сочинения в мусульманском городе Дербент.

Успех суфийского Ислама объяснялся, очевидно, тем, что его учение призывало к безусловной социальной справедливости, в то время как часть исламского духовенства отошла от изначальных идей социального равенства и была озабочена собственным обогащением. Не случайно суфийскому Исламу в последнее время стали давать название народного Ислама. Особенно, когда сравнивают исторически сложившиеся, глубоко укоренившиеся идеи мирного, гуманного суфийского Ислама с Исламом чрезвычайно политизированным, радикальным, амбициозным и агрессивным, известным на Северном Кавказе в последнее десятилетие под названием ваххабизм.

После распада Золотой Орды и укрепления на северных рубежах Российского государства прекратились побеги кочевников. Таким образом создались благоприятные условия для возвращения чеченских тейпов и тукхумов на плодородные долины по берегам Сушки и Терека. Однако процесс этот был небезболезненным. Приходилось вступать в конфликты не только с кумыкскими, ногайскими, черкесскими ханами и князьями, которые веками были в союзнических отношениях с татаро-монголами, что позволяло им безраздельно владеть вайнахскими землями. Нередко чеченские общества спорили друг с другом из-за земель. Это были тревожные времена. К тому периоду, очевидно, относятся утверждения А. П. Берже о том, что жители Чечни были плохими мусульманами. Сама общественно-политическая, психологическая ситуация в крае была в той стадии напряженности, когда была востребована идея, способная сплотить разношерстную публику новых освоителей долин. Востребована была идея, способная обеспечить безопасность, единство, справедливость. Такой востребованностью объясняется феноменальный успех молодого шейха Ушурмы из аула Алды.

Проповеди идей добра, братства, равенства, справедливости, призывы отказаться от агрессивности, воровства, кровной мести, которые он начал в своем ауле, быстро разошлись по всей равнинной Чечне и Северному Кавказу. Легендарность фигуре Ушурмы придало еще то обстоятельство, что свою проповедническую деятельность он начал после исполнения суфийского обряда халбат – добровольное самоистязание. Обычно сидят в глубокой яме 40 дней и ночей, подвергая себя физическим и моральным испытаниям.

Сильное эмоциональное воздействие на людей оказывали зикры, совершаемые Ушурмой и группой его единомышленников, когда со своими проповедями они навещали другие аулы.

Свидетельства первого чеченского этнографа Умалата Лаудаева также не оставляют сомнения в том, что распространяемый Ушурмой Ислам носил явный суфийский характер.

Исследователи В. Х. Акаев, М. М. Керимов также считают, что проповедуемый Шейхом Мансуром Ислам был суфийским исламом накшбандийского толка.

Вторая половина XVIII века известна как период усиления колониальной политики царизма на Северном Кавказе и растущее национальное самосознание было обречено увязать свои религиозные чувства с патриотическими чувствами перед реальной угрозой быть порабощенными чужеверцами и чужеродцами. Это и помогло пастуху из Алдов Ушурме фантастически быстро завоевать авторитет и религиозного и политического лидера. А через некоторое время и удачливого военачальника, вождя: была востребована объединительная идеология, и Ушурма (Шейх Мансур) дал ее. Вместе с тем, прав и историк М. Вачагаев, который пишет, что с поражением Шейха Мансура Ислам подлинно суфийского толка еще более укрепился. Автор имеет в виду подлинную теоретическую суть суфизма, для осознания и постижения которой действительно требуется более спокойное, длительное время.

«В Чечне и Дагестане трансформация идеологии аскетизма, отрешенности от мирской жизни в идеологию народно-освободительного движения и проникновение ее в данный регион было вызвано объективными историческими реалиями. Одним из основных факторов стала война горцев с могущественной страной… мюридизм позволял заставлять единого лидера, который наделялся властью не только в духовной жизни народа, но и властью светской…».

После подавления царизмом масштабного антиколониального восстания горцев под водительством Шейха Мансура в Чечне наблюдался упадок в духовной сфере. Но в это самое время (начало XIX века) в соседнем Дагестане появляется много ярких суфийских шейхов, таких, как Мухаммад Ярагский, официальный преемник накшбандийского шейха Хас-Мухаммада Ширванского, Джамал-Эддик Казикумухский, мулла Магомед из села Яраг, мулла Газ-Мухаммад Гимринский и другие. В этот период в Чечне упоминается лишь Авх Унгаев, как духовный наставник известного чеченского воеводы и дипломата Бейбулата Таймиева.

Зато в соседнем Дагестане назревали грозные события. Аварский мулла из села Гимры Кази-Магомед, ученик известного суфийского шейха Магомеда Ярагского, начинает бурную деятельность, основанную на привязке суфийского учения к национально-освободительной борьбе горцев. По сути, создавалась новая идеология исламского радикализма, как сейчас назвали бы. Хотя в Коране христиан и других приверженцев единобожия не относят к неверным (к неверным причисляются лишь язычники), Кази-Магомед стал относить к таковым всех, кто не исповедует Ислам.

«Сельский мулла, – отмечает М. Вачагаев, – решает сделать то, что кажется невероятным: под знаменем Ислама, конкретнее мюридизма, объединить народы для совместного отпора против Российской империи.

Симптоматично также, что в данный исторический отрезок времени, вплоть до второй половины XIX века и в Чечне на первый план выдвигаются религиозные лидеры, поднимающие исламские знамена в борьбе против колонизаторов.

Мюридизм, безусловно, сыграл консолидирующую роль. Стал идеологией сопротивления, объединившей под религиозными знаменами разрозненные тейпы и народы. Это объединение в свою очередь способствовало распространению шариата, как более совершенное писаное право по сравнению с неписаными нормами и положениями адата.

Воинствующий мюридизм, пришедший из Дагестана, надолго задержался в Чечне даже после того, как от него отходили дагестанские шейхи. Не случайно, имам Шамиль нашел подготовленную к восстанию социальную сферу именно в Чечне с его воинствующими лидерами, такими, как Ташу-Хаджи, мулла Абдурахман, Уди-мулла, а не в своем Дагестане, где духовники потихоньку возвращались к подлинной суфийской мудрости, к умению сосуществовать рядом со злом и насилием, не подвергая себя явной погибели.

Имам Шамиль хорошо понимал, насколько трудно ему будет удерживать неукротимых чеченцев в строгой дисциплине и подчинении даже ведя священную войну (газават) с таким сильным и жестоким противником. Поэтому насаждение шариата было для него также необходимым политическим инструментом. Как отмечает Вачагаев, «своевольные, не привыкшие к единоначалию, чеченцы пытались всячески сопротивляться нововведениям, ограничивающим их свободу».

Мюридизм Шамиля был инструментом и идеологическим, и политическим, и религиозным одновременно.

Вторую половину XIX века после пленения Шамиля до 30-х годов XX века можно смело назвать золотой эпохой всплеска чеченской духовности. Именно в этот период наблюдается небывалая тяга чеченцев к знаниям, учености, к философскому осмыслению своего прошлого и настоящего. Названный период – духовный, нравственный ренессанс чеченского и ингушского народов.

Появление в чеченском обществе знаменитых суфийских эв-лия, шейхов, устазов Кунта-Хаджи Кишиева, Баматгири-Хаджи Митаева, Кана-Хаджи, Чим-Мирза, Абдул-Азиза Шаптукаева Докку), Батал-Хаджи Белхороева, а несколько позже Абдул-Вахаб Хаджи, Солса-Хаджи, Соип-Молла, Ахмад-Хаджи, Апти, Салам-Молла, Дени-Шейх, Шейх-Аббас, Бага-Уддин, Абу-Бакар, Юсуп-Хаджи, Сулим-Хаджи и других сыграло решающую роль в умиротворении края. Заслуга просвещенного духовенства в том, что народ Чечни смог избежать масштабной катастрофы во время социальных потрясений середины первой половины XX века.

Я. Ахмадов. З. Алиева