Текст книги "Кэти Картер ищет принца"
Автор книги: Рут Сабертон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
Беспроигрышный ход – упомянуть Фрэнки. Я знаю, как важно для него мое присутствие, чтобы он мог свободно побыть с Гейбом. Фрэнки – мой добрый приятель – так по крайней мере утверждают газеты, и это дает ему возможность приходить и уходить, где бы ни находились мы с Гэбриелом. Еще я знаю, что в течение трех недель Фрэнки гастролировал и теперь мечтает повидать возлюбленного. У бедняги разорвется сердце, если они не смогут увидеться.
Ох. Я, конечно, изменилась и стала сильнее, но по-прежнему способна сострадать.
– Пожалуйста! – Заметив слабину, Гэбриел поднимает огромные, наполненные слезами глаза. – Если не ради меня, то ради Фрэнки! Всего лишь до конца недели!
– А потом можешь делать что угодно, – добавляет Себ. – Езжай к Олли, если хочешь. Я соберу пресс-конференцию и официально заявлю о вашем разрыве. Тебе ничто не помешает. Ну же, что такое одни выходные в масштабах мироздания?
Я прикусываю губу. Я твердо вознамерилась увидеться с Олли на вечеринке у Джуэл – надеюсь, там мы восстановим нашу дружбу. Последние два дня в качестве подружки Гэбриела никому не повредят. Будет о чем рассказать внукам – если, конечно, они у меня будут, что в нынешний момент кажется весьма маловероятным.
– Только выходные, – твердо заявляю я, – а потом – баста.
– Ты ангел! – Гэбриел улыбается так, что я чуть не слепну от блеска, а Себ облегченно вздыхает. – Клянусь, ты не пожалеешь!
– Надеюсь, – отвечаю я, все еще думая о том, не следовало ли хлопнуть дверью и предоставить их своей судьбе. Но как же бедный Фрэнки? Он страшно расстроится, если больше не увидит Гэбриела.
Всего два дня.
Что страшного может случиться?
Глава 18
Будучи постоянным читателем «Хит» и «ОК!», я полагала, что прекрасно осведомлена о таких важных событиях, как вручение наград Национального телевидения и премии «актер года» в номинации «Сериалы». Я даже голосовала за своих любимцев на «ТВ Квик». Но по сравнению с Гэбриелом я просто профан. Если бы он принял участие в телевикторине по теме «Звезды кино и телевидения», то, несомненно, набрал бы высший балл. Единственная тема, которая находит отклик в тщеславном сердечке Гэбриела, – он сам. Он настоящий профессор себялюбия.
С тех пор как я решила бросить эту странную работу, желание уйти возрастает с каждой секундой. От постоянной лжи кружится голова. Ненавижу оглядываться через плечо – на тот случай, если в кустах прячутся Анжела Эндрюс и ее коллеги или какой-нибудь упрямый поклонник засел в засаде за помойкой. Я уже мечтаю о том, чтобы стать учительницей в трегоуэнской школе, а поскольку подростки обычно устраивают новеньким учителям такой же прием, что и львы в Колизее – первым христианам, вы можете понять, насколько я отчаялась. Жизнь подружки знаменитости – сущий кошмар.
– Сразу после вечеринки у Джуэл я ухожу, – говорю я Мэдди по телефону, уютно устроившись среди подушек на огромной кровати в номере Гэбриела, в отеле «Кларидж». Голова свешивается с краю, кровь приливает к мозгу. Боюсь, это максимальное возбуждение, которое мне светит. – Мы в последний раз официально появляемся в свете в качестве пары. Я пообещала Гэбриелу, что не брошу его до понедельника, чтобы он мог провести еще немного времени с Фрэнки. Тот изо всех сил убеждает Гейба открыться – говорит, что больше не может лгать.
– И что, у него есть шансы?
– Примерно такие же, как у меня – полететь на Луну. Не хочу разрушать иллюзии Фрэнки. Он так несчастен из-за того, что стал постыдным секретом Гейба. Ты бы его видела. Бедняга растерял весь свой блеск.
– Ты тоже, – замечает Мэдс.
– Не могу больше бессмысленно улыбаться в камеру и делать вид, что люблю Гэбриела! И потом, я с ума схожу от этих церемоний.
– Бедняжка. Что у тебя сегодня?
– Национальная телевизионная премия, – говорю я, ощущая знакомую скуку. – Гэбриелу все тело обработали воском. Ни волоска…
Мэдс сплевывает.
– Не надо подробностей. К черту развлечения; лучше скажи, как там Лондон? На что похож «Кларидж»? Ты видела Гордона Рэмси? Он правда такой сексапильный?
Я смеюсь.
– Ну и с чего начать? Поездка – скука смертная. Если Гэбриел сходит еще хотя бы на один сеанс эпиляции, на нем не останется ни дюйма кожи. «Кларидж»… – Я окидываю взглядом роскошный номер – сплошь белоснежные ткани и золотая отделка. – Красота.
– Ты что, вконец пресытилась? Мне в жизни не доведется побывать в «Кларидже». Подробности, Кэти! Как выглядит Гордон?
– Круто. Велел Гейбу валить на хрен, когда тот попросил блюдо с пониженным содержанием углеводов.
Мэдс смеется:
– Хотела бы я это видеть. А какой у тебя номер?
– Огромный. В одной спальне поместился бы весь ваш дом.
Она свистит:
– Рассказывай дальше.
Я послушно расхаживаю по номеру, описывая толстый ковер, мягкие белоснежные полотенца, содержимое вместительного бара. Отдергиваю тяжелые занавески и открываю окно, чтобы подруга могла услышать шум лондонского транспорта. Мэдс охает и ахает, а я ощущаю себя мошенницей. Я написала роман, забыла Джеймса, сижу в роскошном номере – но никогда еще не была такой несчастной. Какой смысл торчать в шикарной комнате в полном одиночестве? С момента приезда я лишь смотрела телевизор и скучала по Олли. Даже позвонила ему домой и оставила сообщение, предупредив, что я в городе – на тот случай, если Ол захочет повидаться. Я оставила название отеля и номер телефона, но до сих пор не получила ответа. Надеюсь, он сдержит обещание и придет на вечеринку к Джуэл.
Лучше не говорить Мэдс, что я звонила Олли. Ей вряд ли понравится узнать о том, что я шесть раз подряд выслушивала сообщение на автоответчике лишь потому, что мне становилось тепло и приятно от звуков знакомого голоса. Не хочу, чтобы лучшая подруга сочла меня психопаткой…
Ведь я не психопатка, а всего лишь пытаюсь взять судьбу в свои руки, не так ли?
– Кэти! – раздается негодующий голос из трубки. – Перестань молчать! Во что ты одета? Какие на тебе туфли? Расскажи!
Я послушно подхожу к огромному гардеробу, в котором запросто поместится вся Нарния, распахиваю дверцы и смотрю на прекрасное зеленое платье от Элис Темперли, сплошь в блестках и вышивках – самый красивый наряд в моей жизни. На полу стоит пара туфель от Джимми Чу, в которых предстоит пройти по красной дорожке. Некогда я бы жизнь отдала, лишь бы заполучить эти прекрасные вещи, а сейчас, когда они мне принадлежат, чувствую себя такой измученной…
Я рассматриваю в огромное зеркало загорелую гладковолосую Кэти Картер и внезапно ощущаю тоску по прежней – пухлой и кудрявой. До боли скучаю по себе самой…
Сворачиваюсь клубочком на кровати.
– Как надоело всем врать!
– Осталось всего два-три дня, – успокаивает Мэдс. – В любом случае подумай о своей книге. Общение с мистером Рочестером наверняка снабдило тебя отменным материалом.
– Не думаю, чтобы настоящий мистер Рочестер делал маникюр…
Назовите меня лицемеркой, но если мужчина торчит в ванной дольше, чем я, – в этом есть что-то неправильное.
– Но главное, – продолжает Мэдс с терпением человека, разъясняющего амебе принцип действия атомного реактора, – что женщины по всей Британии считают Гэбриела чертовски сексуальным. Именно такой материал тебе и нужен. Ты, если не ошибаюсь, искала своего героя.
Я что-то бормочу в знак согласия и пытаюсь заглушить внутренний голос, который утверждает, что Олли, в дырявом свитере, вылинявших джинсах и босиком, в сто раз сексуальнее, чем ангелоподобный Гэбриел.
– Кэти, ты все мне рассказала?
Как неприятно, когда друзья читают твои мысли.
– Ты уверена, что перестала думать о Джеймсе?
Пожалуй, стоит лишить Мэдди звания лучшей подруги. Она задает слишком много личных вопросов. Я объяснила, что решила уйти от Гэбриела из-за того, что сделал Себ, но умолчала, отчего настолько зла и расстроена. Мэдс чует, что дело нечисто, но, слава Богу, я спасена от необходимости лгать: в дверь стучат, и кто-то нервно покашливает. В номер заглядывает менеджер отеля.
– Прошу прощения, мэм, но пришел какой-то джентльмен и желает вас видеть. Говорит, что по неотложному делу. Прогнать его?
О Господи. Сердце начинает бешено колотиться. Это Олли! Получил мои сообщения и пришел, чтобы повидаться! Во рту у меня тут же пересыхает, я не могу говорить, лишь энергично киваю.
– Мне надо идти, перезвоню потом, – говорю я Мэдс, кладу трубку и мечусь по комнате словно безумная, покусывая губы и похлопывая себя по щекам, – точь-в-точь героиня Джейн Остен. Потом останавливаюсь перед зеркалом в надежде, что в новеньких джинсах моя талия действительно кажется тоньше, а зад – меньше. Понравлюсь ли я Олли в таком виде?
В дверь громко стучат. Я открываю – и сердце обрывается, когда я вижу гостя.
– Привет, Пышка, – воркует Джеймс, входя в номер. Он оглядывается, буквально пожирая глазами каждый предмет. – Боже… Кажется, ты и впрямь достигла вершин…
Я не намерена отвечать. Джеймс неряшлив, лицо у него серого оттенка, белки глаз испещрены крошечными красными жилками, костюм помят, воротничок рубашки засален.
Я закрываю дверь и скрещиваю руки на груди.
– Что тебе надо? И откуда ты узнал, где я?
Джеймс почесывает переносицу.
– У меня свои источники…
В его улыбке нет ничего приятного – так, должно быть, улыбается крокодил, прежде чем проглотить добычу. Меня охватывает раздражение.
– Убирайся, Джеймс, пока я не вызвала охрану.
– Я бы на твоем месте не торопился. Что скажет твой бойфренд, – Джеймс присаживается на краешек кровати и задумчиво пружинит, – если узнает, что ты пригласила в номер бывшего жениха?
– Я тебя не приглашала, – напоминаю я. – Ты сам вломился.
– Невелика разница… – Он пожимает плечами, и я замечаю, что костюм висит на нем как на вешалке. – Вызовешь охрану – и весь отель узнает, что подружка Гэбриела Уинтерса осталась наедине с другим мужчиной. Что подумают люди?
– Джеймс, здесь останавливается Мик Джаггер. По-твоему, кому-нибудь есть дело до того, что бывший банкир нанес визит никому не известной женщине?
– Ну, тебя не назовешь никому не известной. Ты подружка первого красавца Британии. Все пытаются понять, каким чудом ты сумела его обворожить.
Джеймс, как всегда тактичный, бродит по номеру – угощается виноградом, заглядывает в просторную ванную.
– Где Гэбриел? – интересуется он.
– Общается с прессой.
Джеймс возвращается в спальню с двумя флаконами геля для душа в руках.
– Боюсь, он расстроится, если откроет воскресные газеты и узнает, что подружка изменила ему, пока он был занят. Вряд ли Гэбриелу понравится читать о том, как мы провели вечер.
– Джеймс, – цежу я сквозь зубы, – не знаю, как выразиться яснее. Между нами все кончено. Точка. Мы не сможем ничего исправить. Я не собираюсь с тобой спать. Никогда.
Джеймс закатывает глаза.
– Ты всегда была тупицей, Пышка. Знаешь, как это утомляет? Я тоже не намерен с тобой спать. Господи! Даже когда не было выбора, мне приходилось нелегко.
Я молча смотрю на бывшего жениха.
– Слава Богу, с прежней хреновиной покончено. – Он подходит к окну и глядит на торопливых пешеходов. – Я пытался быть любезным. Посылал цветы. Рассуждал рационально. И к чему это привело? Ни к чему. Ты не оставила мне выбора. Я готов был ждать, пока старушка отбросит копыта, даже готов был жениться, но тебе ведь не угодишь, да?
Он поворачивается и ледяным взглядом смотрит на меня. В уголках рта блестит слюна.
– Значит, придется побыть злодеем. Когда я опишу этот номер во всех подробностях, – он вытаскивает из нагрудного кармана визитку и задумчиво смотрит на нее, – некоей мисс Анжеле Эндрюс, репортеру, и дам коридорному пятьдесят фунтов на чай, ты будешь выглядеть не очень-то красиво, а? Только представь – Британия проснется и прочтет о том, как подружка Гэбриела Уинтерса изменила ему. Боюсь, это повредит имиджу звезды.
– Ты не посмеешь!
– Увидишь, что посмею. – Джеймс ухмыляется. – Какой ужас, тебя снова выпрут. Наверняка твой красавчик расстроится.
Это точно, но по другой причине. Имидж – главное для Гэбриела. Я смотрю в холодное лицо Джеймса, в ледяные глаза, похожие на обкатанные морем стекляшки, и гадаю, отчего некогда в него влюбилась. Должно быть, самооценка у меня была ниже плинтуса.
Джуэл гордилась бы мной. Я действительно изменилась.
– Итак, – настаивает Джеймс, – если не хочешь, чтобы ваш роман закончился, давай договоримся. Я согласен на сто тысяч долларов. Наличными.
Челюсть у меня едва не падает на ковер. Потеряв работу, бедняга, должно быть, спятил.
– Мне негде взять такие деньги! И ты это знаешь!
Он пожимает плечами.
– У Гэбриела они есть. Попроси на новое платье или что-нибудь такое.
– Джеймс, он актер, а не Билл Гейтс, блин!
– Не сомневаюсь, ты выкрутишься, дорогая. А если нет… – делает паузу и улыбается он, – все будет кончено. Бедный Гэбриел. Думаю, он страшно огорчится.
Если раньше я ненавидела его за то, как он отозвался о Джуэл, то теперь я просто в бешенстве. Эта дрянь понятия не имеет, что я вовсе не влюблена в Гэбриела. Но Джеймсу наплевать. Он погубит меня, даже не задумавшись.
– Шантаж, – шепчу я.
– Какое нехорошее слово. Я бы сказал – деловое соглашение.
– Да, как и вся наша совместная жизнь, – с горечью говорю я. – Джеймс, я знаю, что у тебя проблемы в банке. Не понимаю лишь одного: почему ты связался со мной, если тебе так были нужны деньги?
Джеймс наливает себе виски, подносит бокал к свету и наслаждается богатым янтарным оттенком.
– А, значит, Эд проболтался. Никогда не умел держать язык за зубами. И рисковать, в отличие от меня, у него тоже кишка тонка.
Я молчу. Как киношный злодей, Джеймс охотно раскрывает свои черные планы:
– Нуда, некоторые спекуляции не удались, я потерял деньги, предпринял кое-что еще и снова проиграл… Я надеялся, что старуха, твоя крестная, долго не заживется, но эта старая клюшка не спешит на тот свет. И в долг она давала все неохотнее. Тем временем акции стали падать, начались проблемы… – Он отхлебывает виски и вытирает рот тыльной стороной ладони. – Когда я познакомился с Элис, то думал, что мне наконец повезло. Не нужно больше ждать, пока окочурится старуха. У Сэвилла – миллионы. Поэтому, детка, когда ты похерила мой званый ужин, это был идеальный предлог для того, чтобы разорвать помолвку. Ни один человек в здравом уме не стал бы меня упрекать.
– Точно, – подтверждаю я. – Даже я не стала.
– Как трогательно, – говорит Джеймс, приканчивая вторую порцию виски и принимаясь за третью. – Раз уж ты питаешь ко мне такую любовь, то, уж пожалуйста, раз добудь наличных. Иначе твой Гэбриел вылетит в трубу. Деньги можешь передать завтра, на вечеринке у крестной.
– Ты требуешь, чтобы я нашла такую сумму за один вечер?
Он допивает виски.
– Постарайся, или Анжела Эндрюс получит сенсацию года. Не сомневаюсь, она хорошо заплатит. Я ясно выразился?
– О да, – слабо отвечаю я.
– Отлично. Увидимся завтра.
Джеймс ставит бокал на стол и неторопливо выходит из номера, оставив меня в одиночестве и в ужасе.
Его слова – словно отравленные колючки, которые впиваются в уши. Я слышу их снова и снова, пока не начинает казаться, что я схожу с ума. Как я могла любить этого типа? Почему была такой дурой?
Но теперь глупостям конец. Джеймс дал мне импульс, которого недоставало, чтобы исправить ошибки. Ошибки, совершенные с Олли, с Гэбриелом, с собой.
Джеймс пришел бы в ярость, если бы узнал, что его козни принесли пользу. Сегодня я в последний раз накладываю макияж, приглаживаю волосы и играю роль подружки Гэбриела. Завтра, после вечеринки, поставлю точку. Расскажу Гэбриелу правду – и пусть Джеймс болтает что хочет. Кто знает, может быть, так даже окажется лучше для Гэбриела. По крайней мере до истины никто не докопается.
Я смахиваю слезы. Нельзя показаться на торжественной церемонии с красным носом и распухшими глазами, на фотографиях будет смотреться не очень красиво. И уж точно я не намерена появляться на вечеринке у Джуэл безобразной, как гоблин. Тетушка заслуживает приятного вечера.
И даже если Олли любит Нину, я хочу быть как можно красивее.
Мечтать никто не запрещает.
Глава 19
– Что скажешь? – Мэдди кружится, размахивая черным подолом. Она наклоняется, поправляет рыжий парик и хватает под мышку сопротивляющегося Пушка. – Можешь угадать, кто я?
– Ричард тебя выдает, – намекаю я. Преподобный Ломэкс в обличье Оззи Осборна – в лохматом черном парике и фиолетовых очках – бодро улыбается. Я впечатлена. Кто бы мог подумать, что любимые знаменитости Ричарда – Оззи и Шарон. Хотя, как сказала Мэдди, чего еще можно было ожидать? Что они нарядятся Клиффом Ричардом и Торой Хирд?
Наверное, пора уже усвоить, что нельзя судить по внешности. Конечно, очень приятно, что Ричард и Мэдс так добры ко мне – после того как епископ обнаружил в церковном микроавтобусе эротические игрушки. Разумеется, мне пришлось взять вину на себя и выслушать долгую нотацию от епископа по поводу моего морального облика, но плюс в том, что теперь я получаю бесплатную выпивку в «Русалке», а Ричард перестал осуждать меня за недостаток искренности.
– Может, еще подкрасить глаза? – Мэдс, прищурившись, изучает свое отражение в зеркале. – Ты уже закончила?
– Почти. – Я наношу последний мазок и осторожно хлопаю накладными ресницами. – По-моему, готово.
В гардеробной у Джуэл собралась целая толпа, и каждый лихорадочно прихорашивается. «Приди в костюме любимой знаменитости» – как выяснилось, это была не шутка. Домик в Хемпстеде битком набит «звездами» – есть даже Дарт Вейдер, хоть и сомневаюсь, что его можно назвать знаменитостью. По комнатам слоняются мои родители, как всегда, окутанные облаком марихуанового дыма и одетые, как Лили и Герман Мюнстер, хотя вряд ли им потребовалось прикладывать много усилий, особенно маме. Сестра Холли пришла в обличье мужеподобной Лорен Бэколл.
Джуэл я еще не видела, но не сомневаюсь: она намерена устроить поистине королевский праздник. Ее вечеринки всегда яркие, но в этом году нас ждет нечто особенное. Даже представить не могу, что тетушка придумала на сей раз. В саду стоит роскошный навес, украшенный белыми и розовыми фонариками, восковыми лилиями и огромными розами. На возвышении играет струнный квартет, официанты в черных костюмах предлагают гостям шампанское – они элегантно скользят, заложив одну руку за спину. Поговаривают, что вскоре появится и «Голубой рок» – нынешний хит сезона, – и многие гости, кажется, ждут группу с нетерпением. Несомненно, Фрэнки, который крутится в толпе в костюме Фредди Меркьюри, наслаждается жизнью как никогда. Всюду, куда ни глянь, знаменитости – Крис Эванс беседует с «перчинкой» Викторией, а Генрих VIII танцует с Шер.
А я еще даже не пригубила.
Отвожу с глаз светлую прядь и задумчиво прикусываю палец, опускаясь на корточки перед зеркалом.
– Что скажешь?
Я очень довольна своим костюмом, потому что он отнял не много сил. Сексуальные шортики, топ с низким вырезом, белые сапоги на высоком каблуке, искусственный загар и яркий макияж – и я превратилась в Джордан. По крайней мере надеюсь.
Кажется, Олли однажды обмолвился, что она ему нравится.
Надеюсь, он придет, пусть даже в обществе стервы Нины. Я то и дело выглядываю в окно, но моего друга нигде нет.
– Жуть, – припечатывает Мэдс, оглядывая меня с головы до ног. – Точь-в-точь Памела Андерсон. Надеюсь, никто не придет сюда как Томми Ли.
– Но я Джордан! – возражаю я. Мэдс не слушает – она слишком занята поцелуями со своим Оззи. Честное слово, в последнее время эти двое ведут себя хуже подростков – буквально не выпускают друг друга из объятий. С тем же успехом я бы сейчас могла сидеть в «Приюте контрабандиста».
Оставив наедине супругов Ломэкс, я широко улыбаюсь перед зеркалом – надо же оценить себя – и выхожу на площадку. Задержавшись на мгновение на верху лестницы, обозреваю толпу внизу. Джеймса тоже не видно, слава Богу, но это, несомненно, вопрос времени. Понятия не имею, в каком наряде он явится – сомневаюсь, что по «Би-би-си ньюс» часто показывают знаменитостей.
Заметив несколько знакомых лиц, я пробираюсь через толпу, прихватив по пути бокал шампанского, и присоединяюсь к Гэбриелу и Гаю. На фоне прочих гостей оба выглядят абсолютно нормально.
– Ты кто? – спрашиваю у Гая, который потягивает пиво из банки. На нем привычный желтый комбинезон. Удивительно, что он вообще пришел, – должно быть, Гай и впрямь подружился с Джуэл, если она притащила парня в Лондон – место, сравнимое с Содомом и Гоморрой. Кажется, рыбак единственный из моих знакомых, кто никогда не был в «Макдоналдсе». А вчера просто немыслимо было оттащить его от стойки с мороженым.
– Не догадываешься? – ухмыляется Гай. – Я Джордж Клуни из «Идеального шторма».
Я хлопаю в ладоши.
– Отличная идея, Гай. А ты кто? – интересуюсь я у Гэбриела, который пришел в обыкновенном смокинге. Золотые кудри стянуты в хвост.
– Я – это я, – отвечает он без малейшей иронии. – Больше ничего не смог придумать…
– Ну конечно, – говорю я, гладя его по плечу. Гэбриел – самый большой эгоист на свете, это уж точно. Когда нам позвонили из «Космо» и спросили, какая у него любимая позиция, я ответила: «Стоя перед зеркалом», – и не погрешила против истины. Фрэнки приходится буквально оттаскивать Гейба от зеркала, когда надо куда-нибудь пойти.
– Отлично выглядишь.
– Спасибо. – Гэбриел оглядывает меня с головы до ног: – А ты почему решила нарядиться Лили Сэвидж?
Я сдаюсь:
– Просто решила, что мне пойдет.
– Улыбочку! – Фотоаппарат щелкает, и в глазах у меня мелькают искры. Сморгнув, я наконец могу разглядеть Анжелу Эндрюс в костюме злодейки Круэллы и ее фотографа, наряженного далматином.
– Привет. – Анжела показывает зубы. Так могла бы улыбаться пиранья. – Прекрасная вечеринка. Поболтаем потом. Думаю, у тебя есть что рассказать…
– Кто ее пригласил? – спрашивает Фрэнки нервно, подходя к Гэбриелу.
Я хмурюсь.
– Возможно, она перелезла через забор. Ведите себя как следует, парни. Никаких поцелуйчиков.
– Ах если бы, – вздыхает Фрэнки. Он выглядит таким несчастным, что сердце разрывается. Жаль, что Гэбриел не согласен раскрыть свой секрет. Жизнь стала бы намного проще.
– Наверняка она что-то пронюхала, – беспокоится Гэбриел. – Проклятая ищейка. Кэти, будь рядом со мной. Держи за руку.
Но я отнюдь не намерена таскаться за ним. Честно говоря, я почти не слышу слов Гэбриела, потому что мое внимание приковано к другому персонажу. В просторной белой рубашке, узких кремовых бриджах, в ботфортах по коридору идет Олли. Его длинные волнистые волосы перехвачены бархатной ленточкой, а в руке – треуголка.
Я теряю дар речи.
Он пришел в облике Джонни Деппа из «Пиратов Карибского моря».
И выглядит потрясающе.
Ноги подгибаются, как вареные макароны, сердце начинает бешено биться, когда мы встречаемся взглядами. Он слегка улыбается, и на щеках у него появляются ямочки. Боже мой! Столько лет я мыслила романтическими штампами – и вот они во плоти! И это Олли, человек, которого я считала непригодным на роль романтического героя! Олли, который оставляет сиденье унитаза поднятым, любит чеснок, украдкой курит в школьной котельной и смотрит дурацкие сериалы!
Человек, о котором я думала каждый день со времени отъезда из Лондона…
– Олли! – взвизгивает Фрэнки. – О Господи!
И тут он делает то, для чего я слишком застенчива, хотя мечтаю об этом уже давно, – Фрэнки несется через всю комнату и обнимает Олли.
– Милый! Потрясающе выглядишь! Так бы и съел тебя!
Гэбриел хмурится. Иногда его любимчик ведет себя до крайности развязно.
– Кто это? – шипит он.
– Олли, – отвечаю я, и меня охватывает приятное теплое ощущение. – Кузен Фрэнки.
– Отвяжись, старый извращенец, – говорит Олли, и они с полминуты борются, а потом присоединяются к нам. У Олли распускаются волосы, и я замечаю, насколько они отросли – видимо, некому было обкромсать их кухонными ножницами. Лицо похудело, загорело и обветрилось, на переносице появились веснушки, и я борюсь с непреодолимым желанием расцеловать каждую из них.
В отчаянной попытке отвлечься я отхлебываю шампанского и чуть не давлюсь. Олли и Фрэнки несколько минут хлопают меня по спине, прежде чем мне удается вздохнуть.
Отвратительное начало.
– Ты в порядке? – спрашивает Олли.
Я отчаянно киваю. Парик слегка сбился, часть ресниц отклеилась, но я готова сражаться.
– Ты Джордан? – улыбается Ол. – А я думал, ты терпеть ее не можешь. Когда повесил в туалете плакат, помнишь, ты сказала, что она просто тупая блондинка.
Ах да. Я забыла. Тем не менее лучшая тактика – честность. Сделав глубокий вдох, я пристально смотрю на Ола и, несомненно, обретаю оттенок свеклы.
Он откидывает голову и смеется. Я невольно замечаю, какая мускулистая у него шея. Она как будто просит: поцелуй меня!
– Шутка, – говорит Олли. – Я тоже терпеть не могу Джордан. Просто хотел тебя позлить.
– Правда?
Я в ужасе смотрю на него. Погиб мой план соблазнения – какой-никакой, но это был план. Я стою перед Олли в дурацком костюме, который сексуален ничуть не более спортивных трусов. Надо было прийти в облике какой-нибудь красавицы актрисы – как вон та девица, которая нарядилась Мэрилин Монро, вся в оборках и кудряшках… Если бы я последовала ее примеру, наверняка все было бы в порядке.
Мэрилин шагает к нам, раздвигая ярко-алые губы в улыбке.
– Привет, – говорит она, беря Олли под руку. – Рада тебя видеть, Кэти. А тебя – особенно, – добавляет она и так энергично трепещет ресницами, глядя на Гэбриела, что с них осыпается тушь. – Я Нина.
Блин. Сердце у меня уходит в пятки. Ну конечно, Нина – в костюме Мэрилин. Судя по тому, как крепко костлявая ручонка вцепилась в локоть Олли, они по-прежнему вместе.
Я идиотка. С тем же успехом можно было броситься под паровой каток.
– Это Нина, невеста Олли. – Я стараюсь говорить как можно бодрее.
– Невеста! – взвизгивает Фрэнки, глядя сначала на меня, а потом на Олли. – Невеста?
– Кэти… – начинает тот.
Но закончить ему не удается, потому что в этот момент появляется Джуэл, и Рики, смазливый басист из «Воплей королевы», дает оглушительное соло на электрогитаре. Джуэл драматически замирает на верхней площадке лестницы и машет онемевшим гостям.
Да. Не каждый день увидишь семидесятилетнюю женщину в обличье Мадонны (кстати, Джуэл исполняется семьдесят каждый год в течение последних десяти лет). Притом это отнюдь не Мадонна эпохи хиппи.
Если бы.
Нет. Тетушка Джуэл предпочла эру «Вог» – с оборками во вкусе Жана Поля Готье плюс светлый парик.
– Милые! – восклицает Джуэл, широко разведя руки. Перья на шляпе колышутся. – Спасибо, что пришли на мой день рождения! Не каждый день мне исполняется семьдесят…
Нет, всего лишь каждый год.
– Я в восторге оттого, что все вы здесь. – Джуэл сияет. – Пейте и угощайтесь. Фрэнки, милый мальчик, привел сюда свою группу. Но, прежде чем вы приметесь развлекаться, позабавьте старушку – давайте сыграем в одну игру …
Старушка. Господи Боже мой. Джуэл словно выкована из металла. Страшно подумать, что она придумала. Обычно салонные игры Джуэл заканчиваются тем, что я выставляю себя идиоткой.
По-моему, это уже никого не удивляет.
– Тут, на бумажках, имена знаменитых любовников – из кино, книг и истории, – объявляет Джуэл, спускаясь. – Я прикреплю их вам на спины. Вы не будете знать, какое имя носите, поэтому придется задавать вопросы и угадывать!
Хозяйка хлопает в ладоши, и двое официантов торопятся к ней с корзинками, полными бейджиков.
– А когда вы наконец найдете свою пару, – продолжает тетушка, прикрепляя на спину Гаю надпись «Бэкхем», – то должны будете выпить вместе! Итак, развлекайтесь, болтайте и знакомьтесь!
– Будь осторожнее, – предупреждает сестра Холли, проходя мимо с подписью «Виктория» на спине. – Она что-то замышляет…
Несомненно. По крайней мере можно перевести дух. Я отхожу от Олли и Нины, беру второй бокал шампанского и начинаю задавать вопросы, описывая бесконечные круги по комнате. Вскоре узнаю, что мой персонаж – из книги, по которой снят фильм, [12]12
Персонажи романа «Гордость и предубеждение» Дж. Остен и одноименного фильма.
[Закрыть]но никак не могу догадаться. Фрэнки уже объединился с Мэрилин Монро, дай Бог ему удачи, а Гай и Холли о чем-то перешептываются.
Повсюду я вижу парочки и начинаю паниковать. Все равно что стоять у стенки на школьной дискотеке, когда начинается медленный танец, и молиться, чтобы подошел кто-нибудь не слишком безобразный. Меня, рыжую коротышку, обычно приглашали в последнюю очередь.
Бр-р, ну и воспоминание.
Бочком приближается Олли.
– Кто я?
– Это нечестно, – строго говорю я, пытаясь не думать о том, что одно его присутствие внушает мне трепет. – Ты должен задавать вопросы.
– К черту вопросы. У тебя надпись «Элизабет». А что у меня?
– Дарси, – читаю я. Очень мило, Джуэл.
– Я сказал, – медленно повторяет Олли, будто говорит со слабоумной, – что не собираюсь жениться на Нине. Не знаю, с чего ты это вообще взяла. Видимо, разыгралось воображение.
Нет! Я исполнена негодования. Воображение частенько играет со мной злые шутки, но только не на сей раз. Она сама сказала. Когда вы ходили за покупками, а ты пошел в ювелирный магазин. Вы выбирали кольца.
Олли явно не верит собственным ушам.
Вот почему ты прислала поздравительную открытку?
Ну конечно! Нина практически прямым текстом сказала, что ты купил кольцо.
Это она пошла посмотреть кольца, а я – в спортивный магазин.
Но я решила, что ты купил ей кольцо. И именно поэтому послала поздравление.
Ол покачал головой.
Я подумал, что ты таким образом просишь оставить тебя в покое… А когда Нина тебе об этом сказала?
– Месяца три назад…
Примерно в то самое время, когда ты начала встречаться с Гэбриелом Уинтерсом?
Точнее – в тот самый день. В конце концов, что мне было терять? Я послала уйму сообщений и писем. Просила Нину передать их тебе, но ты так и не откликнулся, Олли. Каждый раз, когда я звонила, мне приходилось выслушивать от Нины, как вам хорошо вместе. Она говорила, что ты был добр ко мне, только потому что жалел. И… и… Голос обрывается, и я в ужасе понимаю, что по моему лицу катятся слезы, только с алмазами их не сравнить. Опухшие глаза и сопливый нос уж точно не назовешь сексуальными. – Что ты рассердился, когда я отняла у тебя столько времени, заставила таскаться по клиникам… Что ты хотел быть с ней, а я только мешала…
Олли в шоке.
– Ну и чушь. А я-то думал, ты хорошо меня знаешь. Господи, зачем ты ее слушала? А главное – почему поверила?
Я медленно выдыхаю. Вот уже три месяца, как я в это не верю, но лишь потому, что уже не прежняя испуганная дурочка, которая считала, что ее невозможно принять всерьез. Влияние Джеймса прошло, и я горжусь тем, чего достигла в Трегоуэне. У меня есть работа (хм, оригинальная) и любящие, заботливые друзья; я дописала книгу и расплатилась с большей частью долгов. Не знаю, как выразить все это осмысленными словами, и просто жму плечами:
– Наверное, на тот момент версия Нины показалась вполне убедительной…
