Текст книги "Кэти Картер ищет принца"
Автор книги: Рут Сабертон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Рут Сабертон
Кэти Картер ищет принца
Удивительной Нэнни Саутхолл, которая всегда поощряла меня писать и терпеливо выслушивала мои бесконечные истории. Я очень скучаю по тебе и никогда не забуду. Эта книга – для тебя.
Глава 1
Когда карета внезапно остановилась, сердце Миландры бешено забилось. Прижав изящную руку к груди, она затаила дыхание. Неужели их экипаж остановил печально знаменитый грабитель Джейк Делавэр? Джейк Делавэр, который, по слухам, всегда требует поцелуя…
Я подчеркиваю «Джейк» и ставлю на полях вопросительный знак. Не уверена, что в восемнадцатом веке было в ходу это имя, но оно так подходит мужчине, не правда ли? В нем есть что-то дерзкое, намек на опасность, даже на грубость – ровно та доза, которая требуется, чтобы заинтересовать женщину. Джейк должен быть высоким и сильным, с мускулистыми руками, густыми темными волосами и точеными чертами лица. Человек с таким именем ходит в облегающих белых бриджах, просторной алой рубашке и выглядит воплощением мужского начала – никакому Томасу или Найджелу с ним не сравниться.
Я покусываю кончик ручки.
Итак, Джейк.
– Кошелек или жизнь! – Голос звучал настолько мужественно, что крохотные золотистые волоски на прекрасных руках Миландры встали дыбом от восторга.
Миландра – подходящее имя для романтической героини, оно наводит на мысль о светлых локонах и девичьем румянце. Я сделаю мою героиню грациозной и стройной, с развевающимися золотыми прядями. Иными словами, она ничуть не похожа на меня, рыжеволосую коротышку.
Миландра не ходит в старых сапогах и поношенной куртке с капюшоном. Она не падает замертво после тяжелого рабочего дня – ведь ей вообще не приходится работать. Она целый день порхает в разноцветных платьях, красуется перед зеркалом и отшивает поклонников.
Держу пари – если бы у Миландры спустилась покрышка, Джейк не потребовал бы, чтобы красотка сама полезла в грязь. Он бы мгновенно соскочил с коня, поцеловал даме ручку и немедленно взялся за дело. Ни один мужчина на земле не прикажет леди Миландре притащить домкрат и управляться самой, потому что «любая современная женщина должна это уметь». Упаси Боже. Миландре не приходится сражаться с домкратом и откручивать намертво затянутые гайки, пока ее жених дает указания по мобильнику.
Счастливица.
Хотела бы я жить в восемнадцатом веке.
Жермен Грир за многое придется держать ответ на том свете. [1]1
Жермен Грир – английская писательница и телеведущая, одна из крупнейших феминисток XX в. – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть]
Кстати, у карет бывают покрышки?
Надо уточнить. Не то чтобы в Западном Лондоне было много карет, но ведь, наверное, они ездят точно так же, как и машины?
Дверца распахнулась.
– Добрый вечер, дамы и господа. Прошу прощения за причиненные неудобства, но я намерен взять с вас небольшую дорожную пошлину, после чего вы вольны продолжать путь.
Миландра почувствовала, что вся дрожит, точно деревце на ветру. Неужели он ее застрелит? Или вытащит из кареты и насильно овладеет ею?
По-моему, отличное слово – «овладеть». Мною в жизни не овладевали насильно, но, судя по всему, в этом что-то есть… Джеймс, мой жених, не из тех, кто способен на такое. Если его шеф узнает, что тот кем-то овладел насильно, крышка всем шансам на повышение – в общем, справедливое возмездие. Хотя бы один из нас обязан сохранять благоразумие. Но какая женщина не мечтает быть настолько соблазнительной, чтобы мужчина перестал владеть собой?
Ну ладно, забудь о том, что бывает в реальном мире. Во всяком случае, в мире Кэти Картер. Вернемся к Миландре…
– Миледи, – произнес разбойник, взяв девушку за маленькую руку, туго обтянутую перчаткой. Миландра ощутила жар его ладони через ткань, и сердце у нее забилось еще сильнее. – Позвольте, я помогу вам выйти.
Внезапно его руки обвились вокруг тонкой талии Миландры, и она невольно прижалась к сильной груди Джейка.
* * *
В последний раз Джеймс носил меня на руках, когда я напилась и не могла подняться по лестнице. В результате бедняга потянул спину. К счастью для моего героя, Миландра легче перышка. Если Джейк растянет связки, все погибло. У меня серьезные планы на этого мужчину в пределах следующих нескольких страниц.
Когда он крепко прижал Миландру к себе, девушка невольно взглянула в зеленые глаза, которые властно смотрели на нее. Хотя нижняя часть лица разбойника была скрыта темным платком, она заметила, что его чувственные губы изогнулись в усмешке. Сердце Миландры под тугой шнуровкой корсета затрепетало, словно пойманная пташка. Когда рука Джейка скользнула выше, она ощутила…
– Кэти, ты поддерживаешь предложение?
Какое еще предложение?
Я отрываюсь от текста и с ужасом осознаю, что нахожусь на учительском собрании. Джейк исчез, а на меня выжидающе смотрят девять пар глаз.
Я запихиваю тетрадь с романом под свой учительский ежедневник, а Сирил Франклин, главный руководитель в отделении английского языка, смотрит на меня с привычным выражением досады и нетерпения, постукивая карандашом по своим гнилым зубам.
– Ну, Кэти? Ты согласна?
С чем? Что «Мармайт» – сущее объедение? Что Брэд сексуальнее Джорджа? Я рискую показаться полной идиоткой – впрочем, такое случается нередко, – но я пообещала Джеймсу, что начну жизнь с чистого листа и сосредоточусь на работе. Хватит слоняться без дела, уткнувшись в очередную книжку. Хватит носить пестрые юбки и сапоги на платформе. А главное – и Джеймс с особенным упорством на этом настаивает – хватит марать бумагу. Честное слово, я стараюсь изо всех сил, но бросить писать гораздо сложнее, чем бросить курить (слава Богу, Джеймс не знает, что я тайком курю в котельной, – он страшно злится, когда застает меня с сигаретой). Я просто не могу не сочинять. И именно поэтому тайком пишу «Сердце разбойника» в ученической тетрадке.
Остальные учителя ожидают ответа – и я бы не заставляла их ждать, если бы слышала вопрос.
– Э… – осторожно говорю я. – Несомненно, это очень важная проблема.
Все кивают – значит, я на верном пути. Если согласиться с Сирилом, он наконец оставит меня в покое, и, возможно, собрание закончится пораньше. Я делаю глубокий вдох, устремляю на него преданный взгляд и выпаливаю:
– С моей точки зрения, идея просто превосходная!
– Да? – Сирил, кажется, удивлен. – Ты со мной согласна?
– Абсолютно, – поспешно отвечаю я. – Полностью согласна!
Воцаряется мертвая тишина, и я ощущаю некоторую неловкость. Да о чем же шла речь? Об изменении экзаменационной программы? О том, чтобы пригласить Джейми Оливера [2]2
Джеймс Оливер – английский шеф-повар, телеведущий, автор популярных книг о кулинарии.
[Закрыть]на работу в качестве шеф-повара в нашу убогую столовую?
Пожалуй, идея не такая уж хорошая. Детишки из школы имени сэра Боба Гелдофа его самого живьем съедят.
Засунут поварской колпак ему в задницу быстрее, чем бедняга успеет сосчитать до трех. На такую должность больше подошел бы Гордон Рамзи. [3]3
Гордон Рамзи – британский шеф-повар шотландского происхождения, известный как первый шотландец, удостоившийся трех звезд Мишлен.
[Закрыть]
– Значит, утверждено. – Сирил что-то записывает. – Одобрено Кэти и единогласно поддержано остальными присутствующими… правильно?
Тишина просто пугающая. Олли, мой коллега и друг, яростно смотрит на меня и выразительно проводит пальцем по горлу, а пожилая мисс Льюис сует в рот мятную конфетку и с хрустом ее раскусывает.
– Согласны? – повторяет Сирил с несомненной угрозой в голосе. Остальные, видимо, представляют себе последствия (наше расписание во власти Сирила) и немедленно вскидывают руки. Я буквально слышу немой стон.
– Прекрасно. – Сирил улыбается. – Значит, мы официально открываем летнюю школу имени сэра Боба. Занятия начнутся в первый же день каникул.
– Летняя школа? – шепотом переспрашиваю я у Олли.
Он кивает и добавляет:
– Предательница.
Летняя школа?! Черта с два. Мне нужны эти полтора месяца, я заранее предвкушаю их – а сейчас всего лишь апрель. Джеймс будет в восторге, если меня загрузят, – он постоянно разглагольствует о том, как легко живется учителям, с этими бесконечными каникулами. И это говорит человек, который не знает, что такое последний урок в пятницу в одиннадцатом классе. Джеймсу никогда не доводилось проверять гору контрольных работ, по сравнению с которой Каракорум – жалкий холмик.
– Кэти не сможет работать в летней школе, – резко произносит мисс Льюис. Осколки мятного леденца яростно летят в стороны. – В конце концов, у нее свадьба в августе. – И она дружески поглаживает мою перепачканную чернилами руку. – Готовиться к свадьбе и одновременно вести занятия – это чересчур…
– О Боже. – Я изо всех сил пытаюсь казаться разочарованной – ну надо же, какую замечательную возможность карьерного роста приходится упускать! – Мне очень жаль… я так обрадовалась, что не сразу сообразила. Разумеется, я не смогу работать в летней школе, ведь мне надо готовиться к свадьбе.
Спасена!
Тем временем события продолжают развиваться своим чередом…
– Отпустите меня, сэр! – воскликнула Миландра. – Я требую, чтобы меня немедленно освободили!
Джейк расхохотался. Миландра невольно вздрогнула, услышав этот раскатистый смех.
– Вам придется заплатить пошлину, чтобы пройти через лес, – сказал он.
– Но у меня нет с собой денег.
– В таком случае, – настаивал Джейк, – придется изыскать иной способ расплатиться…
Он вознамерился коснуться ее груди. Миландра почувствовала, что…
– Ну же! Не останавливайся, – шипит Олли.
Я яростно смотрю на него. Олли знает: я терпеть не могу, когда кто-то читает через плечо. Если я собираюсь стать второй Джеки Коллинз, то, наверное, придется бороться с этим недостатком… впрочем, сначала я ею стану, а потом посмотрим.
Олли многозначительно играет бровями и подмигивает. Держу пари, Джейн Остен никогда не приходилось терпеть подобное неуважение.
Вот погоди, однажды я займу первое место в списке бестселлеров «Санди таймс». Если Олли не станет повежливей, выведу его в обличье уродливого жениха Миландры – тогда он пожалеет, что насмехался надо мной. А когда Спилберг купит права на экранизацию, Олли пожалеет еще раз. Я появлюсь на телевидении и во всеуслышание заявлю, что прототипом для этого прыщавого горбатого злодея послужил Оливер Берроуз, учитель английского языка из Илинга. Вряд ли после такого Олли сможет расхаживать с гордо поднятой головой.
Да-да, я его проучу!
Мы знакомы уже много лет. С тех пор, когда, образно выражаясь, по Илингу еще бродили динозавры. Встретились на педагогических курсах и привязались друг к другу, как это бывает среди заключенных – ну или среди тех, кому предстоит столкнуться с малолетними головорезами. Мало кто знает, что это за ужас – стоять у доски перед целой оравой подростков, которые жуют жвачку и всеми силами стараются продемонстрировать, до чего им скучно. Мы с Олли в течение восьми лет плакались друг у друга на плече и проводили вместе бесчисленные вечера за рюмочкой. В итоге он стал моим лучшим другом – возможно, потому что я, так сказать, ни разу не замутила чистые воды дружбы флиртом. Не то чтобы Олли был некрасив – если вам нравятся парни, которые в свободное время занимаются альпинизмом, плаванием и так далее, то он прямо-таки создан для вас, – но дело в том, что в голове у меня четкий образ идеального романтического героя – мужчина моей мечты не расхаживает в армейских штанах, не носит очки в проволочной оправе и уж точно не пьет молоко прямо из пакета. Еще он не проводит целые часы за компьютером, загоняя бедняжку Дару Крофт в самые немыслимые ситуации. Олли, конечно, хорош, но это не мой тип – в отличие от Джеймса, с длинной челкой, стильными рубашками и перспективной работой в банке «Милвард и Сэвилл». Джеймс читает «Файнэншл таймс», а не комиксы, и мечтает о повышении, о хорошей пенсии…
Сукин сын.
Завтра вечером состоится званый ужин, на который приглашен директор банка, чтобы продемонстрировать ему, насколько хорош будет Джеймс в роли компаньона. Квартиру нужно привести в идеальный порядок и приготовить угощение – именно приготовить, а не купить! Пусть директор убедится, какая я замечательная жена. У Милварда средневековые воззрения: хотя женщине позволительно делать карьеру, она в то же время обязана безупречно готовить и принимать гостей. Именно такая спутница поддержит Джеймса по пути к вершине. Она охотно поставит крест на своих честолюбивых устремлениях и пойдет готовить суфле.
И плевать, что у Эда Гренвилла, главного соперника Джеймса, есть супруга – настоящий кухонный гений; по сравнению с ней сам Джейми Оливер покажется жалким профаном. Софи, с ее безукоризненной стрижкой, чистеньким домом и воспитанными детьми, посрамит любую степфордскую жену. Мне придется вообще бросить работу, если я вздумаю с ней соперничать.
Тошно даже думать об этом.
Возможно, я в принципе не гожусь на роль жены бизнесмена. Вот Джейк бы не стал требовать, чтобы Миландра готовила еду для его коллег по большой дороге. Скорее всего он поскачет с ней в какую-нибудь уютную лесную лощинку, где в ручье охлаждается бутылка вина, а на траве накрыт ужин. Он будет кормить девушку клубникой, а потом опрокинет прямо на покрывало для пикника и начнет целовать в шею. Миландре не придется убить всю субботу в попытках выдать блюда из продуктового отдела «Маркса и Спенсера» за деликатесы домашнего приготовления. О старые добрые времена, когда женщины чаще симулировали оргазм, чем подделывали цыплячьи отбивные!
Впрочем, вряд ли Миландре понадобится симулировать оргазм.
Если, конечно, у меня будет время написать любовную сцену.
Олли, перехватив мой взгляд, шепчет:
– В паб?
Я киваю. Памятуя о предстоящем званом ужине, испытываю сильное желание напиться вдребезги.
Пожалуй, не стоит делать Олли главным злодеем. Лучше поставлю ему пинту и поделюсь замечательной идеей, которая только что меня осенила.
Мы идем в паб.
Глава 2
– Бокал белого и порцию свиных ребрышек.
Олли ставит свою добычу на стол.
– Я тебе рассказывал, что в молодости подрабатывал на бойне?
Я морщусь. Олли перепробовал множество самых отвратительных занятий, когда был студентом. Он ощипывал индюшек, промывал кишки на птицефабрике, ну и так далее. Сейчас я определенно не в настроении выслушивать отчет о кожных заболеваниях у свиней, за которыми приглядывал Олли. И свиных ребрышек отчего-то тоже больше не хочется…
Олли уставился на меня поверх бокала с пивом.
– Ну, расскажи о своем последнем шедевре. Достаточно ли там сцен насилия? Твой блокнот буквально дымится.
– Придется подождать, пока роман не опубликуют… – парирую я, вяло покусывая ребрышко. Мне мерещится – или я действительно вижу на нем гнойник?
– Но я просто взорвусь, если не выясню, что произошло с Миландрой, – поет Олли. – Если бы не это, я бы не дожил до конца собрания. И потом… – он лукаво смотрит на меня из-под очков, – ты ведь должна искупить свою вину за то, что втравила нас всех в эту бодягу с летней школой.
– Прости. Я не слушала, о чем речь.
– Да, ты описывала, как этот тип схватил Миландру за грудь. И в общем, я тебя не виню: мне тоже было трудно сосредоточиться на чем-то другом.
Я швыряю в него косточкой, и Олли ловит ее на лету.
– Эй, не порти еду.
– Ты ведь все равно не ешь свинину.
– Я – нет, – глаза Олли блестят сквозь стекла очков, – зато Саша ест.
Немедленно появляется рыжий сеттер, который буквально истекает слюной, словно его месяц не кормили.
– Здравствуй, девочка.
Пора перехватить инициативу.
– Ол, хочу тебя кое о чем попросить.
– Тебе снова нужно мое тело? – ухмыляется он.
Лицо у меня, наверное, такое, как будто я отведала уксуса. Чертов Олли прекрасно знает, как меня уязвить.
Хотя лично я не намерена флиртовать с ним, но четыре года назад, на вечеринке в честь окончания учебного года, нагрузилась взрывоопасным коктейлем из дешевого белого вина. Какое это немыслимое облегчение – сознавать, что впереди тебя ждут полтора месяца без подростков. По пути с вечеринки – повторяю, я была в изрядном подпитии – мне вдруг пришло в голову, что Олли чертовски похож на Брэда Питта, потому-то я и полезла к нему с поцелуями. В свою защиту могу сказать лишь, что ничего не соображала, и вдобавок Олли, в кои-то веки, был один. К счастью, на следующий день он отправился в Анды, а когда вернулся – я уже встречалась с Джейком, поэтому все вернулось на круги своя.
Всякий раз я вздрагиваю, когда Олли напоминает об этой пьяной эскападе.
– Ты меня хочешь, – дразнился он. – Отрицай как угодно, но я тебе нравлюсь.
– Пошел к черту, твое тело меня не интересует. Ты мне нужен не для жертвоприношения.
– Вот скукотища. – Олли зевает. – Тогда что тебе надо?
– Скорее кто. Ты давно видел стерву Нину?
Ол грозит пальцем:
– Мы ведь, кажется, договорились не называть ее так. Нина – отличная девушка, если познакомиться с ней поближе.
Простите мой скепсис. Нина, с ее острым язычком, – худшая из подружек Олли. Все они на редкость стервозны, но Нина просто бьет рекорды. Впрочем, если я сейчас затею ссору, делу это не поможет.
– Прости. Она очень славная. Короче говоря… ты сейчас с ней встречаешься?
Олли, кажется, призадумался, как бы соврать.
– Типа того.
Значит, собирается ее бросить.
Мужики…
Светловолосую Нину с роскошным декольте можно назвать привлекательной, если вы любите женщин подобного типа, – к сожалению, большинство мужчин тянет именно к таким. Ол несколько месяцев ходил как пришибленный. Поначалу они были неразделимы, как сиамские близнецы, но, как только Олли попытался вернуться к нормальной жизни, Нина усилила хватку. У меня сильнейшие подозрения, что она сопровождала его даже в туалет (эта стерва – собственница и параноик), так что Олли, на мой взгляд, изрядно промахнулся в выборе спутницы жизни. Впрочем, я держу свои мысли при себе. Не стоит хаять любовницу лучшего друга.
Ол подозрительно щурит глаза – медового цвета.
– С чего это ты вдруг заинтересовалась Ниной? Ты ведь ее терпеть не можешь.
Видимо, до сих пор я не слишком удачно делала вид, что Нина мне нравится. Но это не значит, что я не ценю ее таланты – например, умение готовить.
– Если не ошибаюсь, она держит компанию по ресторанному обслуживанию?
– Да. «Домашнее чудо».
– Они дорого берут за услуги?
Олли пожимает плечами:
– Четыреста фунтов за вечер или что-то типа того. А что? Тебе нужна помощь?
Дьявол. С тем же успехом они могли бы запросить четыре миллиарда – в данный момент я бедна как церковная мышь. Джеймс недавно реквизировал жалкие остатки, лежавшие на моем счете, чтобы решить очередную финансовую проблему, и мою карточку заблокировали, так что услуги Нины мне точно не по карману.
Я на мгновение замираю.
– Что стряслось? – спрашивает Олли.
С тяжелым вздохом рассказываю ему о предстоящем званом ужине – о том, что повышение Джеймса зависит от того, сумеем ли мы впечатлить его босса. И о том, как мне страшно.
– Сам знаешь, на кухне я полный бездарь, – жалуюсь я. – Обязательно все испорчу. Джеймс так мечтает о повышении. Он говорит, что нам очень нужны деньги и что я никак не могу его подвести. Особенно после того, что было в последний раз…
– Ах да. Ты напилась в «Хенли регатта» и заснула, уткнувшись носом в тарелку с клубникой.
– Да и хватит об этом!
Почему друзья всегда помнят самые постыдные моменты из моей жизни? Почему никто не вспоминает о том, как замечательно мне удалось… что мне удалось замечательно? Ну… что-то.
На самом деле таких вещей масса, я уверена. Наверное, их слишком много, чтобы запомнить, в том-то и проблема. Но уж точно в их число не входит тот злополучный вечер, когда я опозорилась перед боссом Джеймса.
– Разве Нина не научила тебя готовить? – интересуюсь я, будто свежая мысль только что пришла мне в голову. – Помнится, она натаскивала тебя, чтоб, в случае чего, ты мог помочь…
– Я мариновал, жарили шпиговал, пока не взмолился о пощаде, – признается Ол, отхлебывая пива. – Ничего похожего на «Девять с половиной недель». Успел страшно соскучиться по полуфабрикатам… – Он с подозрением смотрит на меня. – Нет-нет, мисс Картер! Я понимаю, куда ты клонишь.
Я устремляю на него самый отчаянный – надеюсь, это выглядит правдоподобно – взгляд.
– Олли, ты просто спасешь мне жизнь, если поможешь приготовить этот дурацкий ужин! Я ни за что не справлюсь сама. Ты же знаешь, у меня руки не тем концом приделаны.
– Ну… ты можешь вскипятить воду.
– Шеф Джеймса этим не удовлетворится. Ну же, Олли, я буду твоим лучшим другом на веки вечные. Сделаю все, что ты пожелаешь. Буду выгуливать Сашу. Заменю тебя на уроках, когда понадобится отгул. Что скажешь?
– Что я хочу еще выпить. – Олли тоскливо смотрит в сторону бара. – Учти, ты просишь меня потратить драгоценный субботний день на кучку банкиров.
– Ну пожалуйста! Олли, я не знаю, что делать!
Он допивает пиво.
– Зачем ты вообще так стремишься впечатлить этих идиотов? Если ты им не по нраву какая есть, пусть идут на хрен.
– Я не могу остаться какая есть, – горестно признаюсь я. – Джеймс страшно во мне разочаруется.
Олли вытаскивает бумажник.
– В таком случае, Кэти, отчего он хочет на тебе жениться?
Оставив меня размышлять над этим непростым вопросом, он проталкивается через толпу посетителей, а я печально созерцаю бокал. Разве можно любить Кэти Картер такой, какая она – в смысле я – есть? Я отнюдь не воплощение грации и изящества в отличие от Миландры. Маленького роста, рыжеволосая, частенько говорю глупости, не умею готовить, плохо одеваюсь и совершенно не нравлюсь матери Джеймса. Я изо всех сил стараюсь поддерживать будущего мужа и улучшать собственный имидж, но отчего-то у меня ничего не выходит.
С Джеймсом мы знакомы дольше, чем с Олли, – он жил по соседству с моей крестной, тетушкой Джуэл, в Хемпстеде. Буквально выросли вместе, потому что мы с моей сестрой Холли частенько проводили каникулы у тетушки, в то время как наши родители отправлялись в Марракеш, или Марокко, или еще куда-нибудь, где можно было целый день курить травку, позабыв о детях.
Не то чтобы я о чем-то жалела. Да, возможно, приятнее было бы иметь нормальных родителей, которые интересуются тем, как ты сделала уроки, и не забывают регулярно тебя кормить. Гадание на картах таро – это, конечно, весьма забавно, и, разумеется, я рада, что умею очищать свои чакры, но для семилетней девочки, на мой взгляд, куда полезнее тарелка хлопьев и пакет со школьным завтраком.
Однако я отвлеклась.
Тетушка Джуэл на самом деле мне не тетя, родство у нас отдаленное – что-то вроде восьмиюродных сестер. Но она была лучшей подругой моей бабушки и наши семьи всегда очень дружили. История гласит, что родители Джуэл, отчаявшись сбыть с рук упрямую дочь, привезли ее в Лондон и ввели в ничего не подозревающее светское общество. Я видела фотографии Джуэл в обличье юной дебютантки – она была потрясающе красива, хоть и неузнаваема без длинных седых волос и неизменного выводка домашних питомцев. Юная Джуэл отвергла всех своих ухажеров, как только получила предложение от самого Руперта Рейнарда, графа Винчестерского. Их свадьба стала событием года, на торжестве присутствовали коронованные особы. Проведя медовый месяц в Каннах, пара поселилась в фамильном особняке Руперта. Начиная с этого момента мнения расходятся. Наша версия гласит, что Джуэл устала от похождений мужа-бабника и сбежала от него с помощником садовника. Несомненно, сам Руперт Рейнард видел события в несколько ином свете. Джуэл никогда не объясняла, по какой причине покинула мужа, но отношения между семьями с тех пор оставались крайне напряженными – в том числе потому, что Руперт не оставил бывшей супруге ни пенса.
– Деньги на тот свет не заберешь, – обычно говорит Джуэл, когда кто-нибудь пытается указать на столь вопиющую несправедливость. – И потом, – бодро добавляет она, – я, в конце концов, ничего не потеряла.
И это правда. В начале семидесятых она стала моделью – и музой – знаменитого художника Густава Грира. Изображения обнаженной Джуэл в размытых розовых тонах украшают мировые художественные галереи – от Тейт до Саачи. Сама Джуэл отзывается о них так: «Жуткая мазня. Бедолага даже не мог заплатить мне за натуру, поэтому приходилось вместо денег брать наброски и картины».
Так она и делала. По какой-то необъяснимой причине мир искусства решил, что чудовищная мазня Грира – на самом деле произведения искусства, которые стоят целое состояние. Ажиотаж усилился, когда Густав отравился выхлопными газами. Джуэл оказалась обладательницей изрядной коллекции современной живописи, которую немедленно обменяла на домик в Хемпстеде, где и жила с тех самых пор, выращивая в саду пряные травы и становясь с годами все эксцентричнее.
Дни, проведенные с Джуэл, были, наверное, самыми счастливыми в моем детстве, и я всегда ощущала досаду, когда родители меня забирали. Было так приятно делать обыкновенные вещи – например, оклеивать кухню обоями, вместо того чтобы ожидать редкой похвалы от родителей (когда те наконец соизволят прийти в себя после травки). Мне нравилось пить чай с подругами Камиллой и Эмили и не беспокоиться о том, что придется приглашать их к себе. Разве я могла позвать кого-нибудь домой? Все мои друзья жили в уютных чистеньких квартирках с цветными телевизорами и мягкими коврами, а мы – в покосившейся хибаре, бывшем сарае, в компании кошек и собак. У нас не было телевизора, а ковры мало отличались от половых тряпок. В гостях я ела рыбу с жареной картошкой, а дома мать подавала на стол черт знает что, приготовленное на сломанной газовой плите. Разве я могла объяснить другим детям, что мои родители – хиппи, которые живут так, будто на дворе по-прежнему семидесятые? Было проще вовсе не иметь друзей. Но у Джуэл я как будто превращалась в другую девочку – и мне очень нравилось быть ею, а вовсе не Кэти Картер из Тиллерс-Барн.
Джеймс Сент-Эллис жил по соседству с Джуэл, и его жизнь представлялась нам с Холли настоящим чудом. Каждый день, возвращаясь из частной школы, он целый час делал уроки, после чего еще час занимался музыкой, затем выходил в сад. Летом мы строили шалаши и лазали по деревьям – по крайней мере ту часть лета, которую он проводил в Англии, а не на юге Франции и не в летнем лагере. Джеймс любил приходить на кухню к Джуэл – она кормила его сосисками и жареной картошкой за старым деревянным столом, а иногда даже угощала мороженым. Но сам он никогда не приглашал меня и Холли в гости, а если его мать заставала нашу компанию в своем саду, то презрительно кривила губы, морщила нос и выпроваживала вон. Впрочем, Джеймс все равно предпочитал проводить время у Джуэл. Он потратил несколько часов на то, чтобы проделать лаз в заборе, – таким образом ему удавалось пробираться к нам. И не важно, что все лето руки у него были в занозах.
Но однажды, на зимних каникулах, Джеймс перестал играть с нами. Он поступил в Винчестер-колледж, появились новые друзья, с которыми он предпочитал водиться. Наши шалаши развалились, садовник заделал дыру в заборе – как будто никакого Джеймса и не существовало. Иногда мы видели старого приятеля, когда тот выходил из отцовской машины или сидел на террасе, – он стал выше, держал дистанцию и никогда не снисходил до разговора с нами. Впрочем, мы не обижались, потому что тогда наши родители вознамерились переехать, и было не до Джеймса. Нас с Холли увезли в Тотнес и следующие несколько лет перекидывали из Девона в Лондон, точно два мешка с тряпьем. Тем временем родители Джеймса развелись, дом по соседству с Джуэл продали, и мы забыли нашего прежнего товарища по играм. Холли зарылась в учебники, а я открыла для себя приключенческие романы. Я жадно копила книги в потрепанных обложках и перечитывала их вновь и вновь, пока мой мир не наполнился загадочными шейхами, суровыми сегунами и непреклонными миллионерами. Я твердо уверилась, что непременно найду романтического героя, который восхитится моей красотой и станет совсем ручным. Он спасет меня от безумных родителей и увезет в мир роскоши и страсти, где мы будем жить долго-долго. Так обещали авторы книг – именно это происходило со всеми их героинями, от скромной крестьянки до строптивой рабыни. Нужно лишь сидеть и ждать своей очереди. Рано или поздно герой явится.
Правда, до сих пор этого так и не произошло.
Точнее сказать, все романтические принцы имели весьма неприятную особенность обращаться в лягушек сразу же после первого поцелуя. Это меня весьма обескураживало.
Я задумалась о том, чтобы подать в суд на «Миллз и Бун» [4]4
«Миллз и Бун лимитед» – издательство, преимущественно выпускающее любовно-романтические романы.
[Закрыть]за мошенничество, но тут судьба смилостивилась надо мной. Четыре года назад я собиралась на день рождения к тетушке Джуэл, не подозревая о том, что моя жизнь изменится самым непредсказуемым образом.
Вечеринки Джуэл – нечто легендарное. Каждый год она размещает объявление в «Таймс» и рассылает приглашения друзьям и родственникам, которые бросают все дела, чтобы присутствовать на очередной фантастической пьянке. Четыре года назад темой праздника был «Сон в летнюю ночь», и я несколько недель голодала, чтобы влезть в зеленый блестящий костюм феи.
Признаюсь, в конце концов все равно пришлось потратить десять фунтов на утягивающее белье, но все-таки намерения у меня были благие.
Короче говоря, за несколько минут до выхода мой тогдашний бойфренд решил меня бросить – просто прислал эсэмэску, и я оказалась перед выбором: плакать или идти на вечеринку в одиночестве. Обычно, в качестве моральной поддержки, я брала с собой Олли – тетушка Джуэл его обожала, – но в тот раз он уехал на лето в Анды. Решив отложить страдания на потом, я поехала к Джуэл в разболтанном «фольксвагене» Олли. Прямо в костюме феи, с крылышками и волшебной палочкой. Что еще могло со мной стрястись?
У судьбы есть пренеприятная привычка надо мной подшучивать. Если вы одеты феей и у вас вдруг ломается машина, вы, как никто другой, понимаете, что такое по-настоящему неловкая ситуация. Под многочисленные гудки и похабный свист я отчаянно пыталась заглянуть под капот, прежде чем наконец вспомнила, что мотор находится в багажнике. Но, даже обнаружив его, я понятия не имела, что делать. Впрочем, бегая вокруг машины, я по крайней мере была чем-то занята, и это мешало мне броситься под колеса первого же проезжающего мимо грузовика. Даже Автомобильная ассоциация не смогла бы мне помочь – Олли не уплатил членский взнос.
Слава Богу, он укатил в Анды.
Я села на обочину и закрыла лицо руками, чувствуя себя жертвой кораблекрушения. Что делать?..
И случилось чудо. То, о чем я мечтала с двенадцати лет. Рядом остановился роскошный блестящий «мерседес», дверца открылась, и из салона медленно выбрался некто высокий и стройный.
– Я могу вам помочь?
Я подняла глаза и потеряла дар речи – что мне весьма несвойственно. Открыла рот, пытаясь что-нибудь сказать, но этот человек как будто нажал на какую-то специальную кнопку, и я онемела, не в силах издать ни звука. Рослый, темноволосый незнакомец был слишком красив для того, чтобы я поверила в его подлинность. Глаза ослепительно синего цвета, точеные скулы, точь-в-точь горные склоны, достойные чемпионов, длинные волнистые волосы, которые развевались на ветру… Заходящее солнце высвечивало ореол.
