Текст книги "Чеснок и сапфиры"

Автор книги: Рут Рейчл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Эти благоразумные мысли с пчелиным жужжанием пронеслись у меня в мозгу и исчезли вместе с намерением приготовить на ужин курицу. Бренда улыбалась своей большой Красной улыбкой и говорила густым теплым голосом:

– «Бенихана» – отличная идея. Превосходная. Какой же Ты умница, что вспомнил об этом. Давайте переоденемся к обеду!

* * *

– Где твоя мама? – спросил Джин у Ники, когда мы вошли в лифт.

Я испугалась.

Ники хорошо подыграл с Мириам, хорошо бы он и сейчас не подкачал. Однако я слишком много требую от ребенка..

Но мой ребенок и глазом не моргнул.

– Она пошла куда-то по своим делам, – сказал он, словно го, что сейчас я была кем-то другим, являлось для него самой естественной вещью на свете. – Она не может пойти с нами сегодня, – добавил он, и я поняла, что для него все мои переодевания были всего лишь забавной игрой.

– Тебе повезло, что ты пойдешь с мисс Роуз, – сказал Джин.

Он сохранял все то же глуповатое выражение, которое появилось у него при первом взгляде на Бренду.

– Готов поспорить: рыжие женщины тебе нравятся не меньше моего.

Ники нахмурился.

– У нее не рыжие волосы, – сказал он. – Они больше похожи на какой-то металл.

– Медь, – подсказал ему Джин. – Этот металл зовется «медь». Ты прав. Я думаю, что это самый красивый цвет. Я всегда был неравнодушен к рыжим женщинам.

– А я – нет, – преданно сказал Ники. – Мне больше нравятся каштановые волосы, такие как у моей мамы.

Джин потрепал его по голове.

– Ты хороший мальчик, – сказал он. – Я обязательно передам твоей маме то, что ты мне только что сказал.

Я посмотрела на Джина – уж не шутит ли он? – и не смогла определиться с ответом. Ники хихикнул. Я взглянула на него и увидела, что лицо его светится восторгом. Еще бы! Ведь он сейчас знал больше взрослого человека. Когда лифт опустился, Джин выпрыгнул из лифта и побежал по вестибюлю, как большая благодушная черепаха.

– Желаю вам хорошего вечера, – сказал он и отворил дверь.

Ники снова хихикнул.

Люди улыбались нам на улице, словно видели перед собой восхитительную семью. Я отвечала улыбкой, глядя им прямо в глаза. Я чувствовала свой рот – большой, мягкий и добрый. Каблуки делали меня высокой и сильной. Мне казалось, что я лечу вперед, прямо по ветру, словно деревянная фигура, какие крепят на нос корабля. Меня переполнял оптимизм.

Возле «Бениханы» стояла очередь. Майкл поморщился.

– Я знаю, как ты ненавидишь очереди, – заговорила я низким медлительным голосом Бренды. – Почему бы тебе не пройтись по кварталу? Мы с Ники постоим, правда, зайка?

Зайка? Откуда взялось это слово? Я посмотрела на сына, ожидая встретить удивленный взгляд, но он лишь улыбнулся мне и сказал:

– Конечно, постоим.

Мужчина, стоявший перед нами, обернулся и сказал:

– Придется подождать, если хотите увидеть Вилли. – Глянул на Ники и добавил: – Вилли показывает фокусы.

– Все повара показывают фокусы, – сказала я. – Поэтому мы и пришли. Ники нравится, когда цыплята летят к нему на тарелку.

– Если верить нашим друзьям, – сказал мужчина, – Вилли показывает лучшие фокусы.

Он протянул руку.

– Меня зовут Билл. Это – Кристофер. И мы хотели бы задать вам вопрос. Где вы раздобыли такой удивительный Жакет?

Мы стали друзьями прежде, чем нас усадили за стол. Оказалось, что Билл прав: ради Вилли надо было постоять. Его руки мелькали со скоростью света. Он резал овощи, выкладывал из них клоунские рожицы и жарил на гриле. Нарезанные кусочками цыплята летали по ресторану – падали то в шляпу Вилли, то в карман. Я с удивлением увидела, как очередной цыпленок, отскочив от тарелки Майкла, перелетел через мою и шлепнулся в тарелку Ники. Вилли предложил Ники грибы (он их любил!), настоял, чтобы он попробовал креветки (он их не любил), и задал тон всему вечеру. Когда дошло до десерта, Билл соорудил из салфеток маленькую шапочку с углублением сверху, нахлобучил ее Ники на голову, после чего предложил нам наполнить шапку фруктами. Похоже, Ники удивлялся, что я позволила такое баловство. Сказать честно, я сама себе дивилась.

– Это наш телефонный номер, – сказал Билл, когда мы заплатили по счету. – Звоните, когда снова надумаете сюда пойти. Если бы не вы, нам было бы скучно.

– Мне понравилось ходить в ресторан с Брендой, – признался Ники по дороге домой. – Она разговаривает с людьми. С ней весело!

– Веселее, чем когда я настоящая? – спросила я, стараясь говорить нейтральным голосом. Неужели я обиделась?

– Да, – сказал Ники. – С Брендой веселее.

Майкл сжал мою руку, понимая, что я чувствую.

– О чем ты говоришь? – воскликнул он. – Она и есть ты. Она – это ты, только в очень хорошем настроении.

Он рассмеялся и добавил:

– Возможно, тебе следует почаще бывать Брендой.

И потом мы пришли домой. Джин бегом бросился отворять дверь, улыбаясь мне все той же глупой улыбкой.

– Ничего не могу с собой поделать – обожаю рыжих женщин.

Повернулся к Майклу и сказал:

– А вашей жены пока нет дома.

– Возможно, она придет очень поздно, – пробормотал Майкл. – Но Бренда останется и до ее прихода составит нам компанию.

Они с Джином обменялись взглядом, и меня что-то кольнуло. Неужели можно ревновать к самой себе?

– «Даниель»? – сказал Майкл несколько дней спустя, когда я натянула на голову рыжий парик. – Ты ведешь Бренду в «Даниель»? Думаешь, она там будет к месту?

– Нет. – И я объяснила ему стратегию Кэрол. – Конечно, она там будет странно выглядеть.

– Это какое-то сумасшествие, – удивился он. – А кто пойдет?

– Джул, – сказала я. – И он приведет с собой новую подругу. Говорит, что она нам понравится. Она художница.

Майкл, похоже, почувствовал облегчение.

– Не знаю, понравится ли нам еда, – сказал он, – но весело – точно будет.

Именно Джул познакомил меня с Майклом. Джула я знала еще с колледжа. Он стал для меня чем-то вроде кузена. С тех самых пор мы не теряли друг друга из вида. Джул путешествовал налегке. Сразу после того как я переехала в Беркли, Джул постучал в дверь дряхлого викторианского дома, который я снимала вместе с группой друзей. Дело было ночью, и он только что порвал с любовью всей его жизни.

– Я ненадолго, съеду, как только найду себе что-нибудь подходящее, – сказал он, однако прошло восемь лет, и он по-прежнему жил там в свободной комнате, вместе со своим чемоданом.

Джул переехал в Лос-Анджелес вскоре после нашего переезда туда с Майклом. Какое-то время он держал чемодан в нашем доме в Лавровом каньоне. Теперь мы были в Нью-Йорке, а Джул с неизменным чемоданом перебрался в квартиру-лофт [41]41
  Отличительные черты такой квартиры – многометровые потолки, окна-витрины, металлические балки, несущие конструкции, а также преобладание в отделке помещения металла, пластика и стекла.


[Закрыть]в Сохо, хотя готов был сорваться оттуда в любую минуту.

Невысокий и худой, с лицом, состоящим из одних углов Джул обладал своеобразной элегантностью Уильяма Берроуза, [42]42
  Берроуз Уильям (1914–1997) – американский писатель-философ, дедушка киберпанка.


[Закрыть]с которым состоял в дальнем родстве.

– Думаю, он наденет свой коричневый пиджак из потер, той кожи? – сказал Майкл.

– Скорее всего, – согласилась я. – Мне кажется, что другого у него и нет.

– Хорошо, – одобрил Майкл. – В ресторане от нас обалдеют.

Он открыл дверь шкафа и сказал:

– Как думаешь, что мне надеть?

– Ничего особенного, – поспешно сказала я.

– Ну уж нет, – возразил Майкл, – я не должен от вас отличаться.

Он вытащил ярко-голубую рубашку.

– Думаю, что она подойдет.

– Да вы просто радуги какие-то! – воскликнул Ники, когда мы пришли пожелать ему спокойной ночи.

Няня рассмеялась.

– Никто не догадается, что вы критики, – сказала она со своим ирландским акцентом.

Взглянула еще раз.

– Посетителям придется надеть солнечные очки, иначе они ослепнут!

– Ваши приятели уже здесь, – сухо сказал метрдотель.

Прошло всего несколько недель с тех пор, как мы с Майроном сидели здесь за ленчем. (Что это он гак пристально меня рассматривает?) Чувствуя, что помада стекает на зубы, я переборола желание сбежать и заставила себя широко ему улыбнуться.

– Следуйте за мной, – сказал он и вышел из-за маленькой стойки. – Ваш стол еще не готов.

Стало быть, он меня не узнал! Бросившись за ним вприпрыжку, я поняла: он надеется спрятать нас в глубине бара, надеется, что мы сделаемся невидимками. Но хотя он рысью несся к темному углу, в который усадил Джула, в нашу сторону повернулась каждая голова. Я хотела придать лицу самоуверенное выражение, но Бренда не позволила мне этого сделать: она заставила меня замедлить шаг, её большие губы растянулись в улыбке, а глаза с любопытством оглядывали помещение. Стратегия Кэрол работала независимо от меня, и я почувствовала удовольствие от того, что прятаться не понадобилось.

– Джул! – воскликнул Майкл, когда мы наконец пришли.

Метрдотель смущенно указал нам на стулья и поспешно удалился.

– Я хочу представить тебя Бренде Роуз.

Джул оглядел меня, его губы дрогнули в улыбке. На нем, как мы и предполагали, был неизменный коричневый кожаный пиджак. Он не поднялся.

– Хорошо, – сказал он. – Можно сказать, удивительно.

У женщины, сидевшей рядом с ним, были длинные черные волосы. Она и одета была во все черное – юбка, свитер, колготки и туфли без каблуков. Так выглядели битники в шестидесятых годах.

– Это Лорна, – сказал Джул.

Она протянула руку поверх лежавших на столе орехов и цветов.

– Спасибо за то, что пригласили, – сказала она. – Невероятно, что я здесь. Мне всегда хотелось посмотреть, как выглядят подобные заведения.

Мы с Майклом втиснулись в отведенное нам маленькое пространство. Наши колени соприкасались.

– Мне нравится это в Нью-Йорке, – продолжила Лорна, указав на теплый темный зал. – Час назад я гнала от дверей своей квартиры торговцев наркотиками. Потом шла по пропахшим мочой улицам, спускалась в мерзкую подземку и через пятнадцать минут я оказываюсь здесь. – она указала на женщину в платье с большим декольте (щедро открытое, оно позволяло ей демонстрировать бриллиантовое ожерелье), – и вижу все это.

Как только она сказала это, женщина поднялась и решительно направилась в нашу сторону. Она тоже была рыжеволосой, но из разряда холеных женщин. Я смотрела на нее и чувствовала, что ее время разделено на две части: посещение косметички и персонального тренера.

– Мне страшно нравится ваш жакет, – сказала она и погладила шелк. – Вы его купили в Китае?

– Нет, – ответила я, – в магазине подержанной одежды на Томпсон-стрит.

– О, – сказала женщина и разочарованно отступила на шаг. – Как жаль! Я на следующей неделе еду в Гонконг. Думала, что вы можете подсказать мне, где продается винтажная одежда.

Она повернулась, собираясь вернуться на свое место, когда появился официант с маленьким серебряным подносом.

– Эти гужеры, – сказала она, – просто восхитительны.

Она взяла с подноса пирожок, словно мы были гостями на вечеринке.

– Эй! – удивленно воскликнул официант.

– Это же нам принесли, – сказал Джул.

– Незнакомцы всегда с вами заговаривают? – спросила Лорна.

– Они говорят с Брендой, – сказала я и замолчала, потому что положила в рот пирожок и сосредоточилась на своих ощущениях: рот наполнился горячим сырным духом.

Гужеры

Вам понадобятся:

1 стакан воды;

200 г (8 столовых ложек) несоленого масла;

1.5 чайные ложки соли;

1.5 стакана муки;

5 яиц;

200–250 г нарезанного кубиками сыра грюйер;

0,5 чашки тертого сыра грюйер;

перец по вкусу.

Предварительно нагрейте духовку до 190ºС.

Налейте в сотейник воду, положите масло и чайную ложку соли, доведите до кипения, размешайте, пока не растопится масло. Снимите сотейник с огня, дайте немного остыть, всыпьте муку, хорошенько размешайте. Снова поставьте сотейник на конфорку, размешайте деревянной ложкой при сильном огне, пока смесь не станет отставать от стенок. Снимите с огня.

Вбейте яйца по одному, каждый раз перемешивая. Добавьте нарезанный кубиками сыр, положите оставшуюся соль (0,5 чайной ложки) и перец, хорошенько перемешайте.

Выкладывайте тесто круглой столовой ложкой на противень, хорошо смазанный маслом. Разгладьте ножом каждый пирожок – сверху и с боков, посыпьте тертым сыром.

Каждую партию выпекайте в течение 25 минут, либо пока пирожки не сделаются пышными и золотистыми. Немедленно подайте на стол.

Рецепт рассчитан на 8 коктейльных порций.

***

В баре мы прождали довольно долго, впрочем не скучали: нам подали огромное количество всяких вкусностей, и мы уплетали их, разглядывая шикарных посетителей. Когда наш стол наконец-то освободился, метрдотель все тем же галопом провел нас через заднюю дверь в дальний угол обеденного зала. Звяканье приборов стихало при нашем приближении и возобновлялось по мере удаления. Казалось, по ресторану прошла волна. Затем все стихло, и атмосфера стала совсем приятной.

Одна пара откровенно не спускала с нас глаз. У женщины были густые белые волосы и лицо аристократки, начисто лишенное косметики. Несмотря на морщины, она была красивой. Взгляд ее медленно переходил с одного человека на другого, пока окончательно не остановился на мне. Смутившись, я взяла один из крошечных рулетов, которые поставил на стол официант, и откусила.

Хруст был таким громким, что я подскочила. Из-под корочки на язык выплыла начинка из крабов. Я закрыла глаза, позволив чувственному вкусу полностью завладеть моим вниманием. Открыв глаза, обнаружила, что седовласая женщина по-прежнему внимательно на меня смотрит. Я тряхнула головой и улыбнулась ей. Она покраснела и отвернулась.

– Хорошо, – сказала я тихо, начиная входить в роль, – Лорна, придерживайтесь моих правил. Заказывайте много, сколько сможете в себя вместить. Чем больше, тем лучше. Можете спрашивать что угодно при условии, что ваше блюдо будет отличаться от тех, что закажут другие. Никаких повторений. Если что-нибудь покажется вам интересным, быстро говорите. Кто первым назовет какое-то блюдо, тот его и получит. Есть вопросы?

– Да, – сказала она. – Что будете есть вы?

– То, чего никто из вас не захочет. Но вы должны будете давать мне пробовать вашу еду.

– Значит, я могу заказать салат из песчаных крабов? – спросила она.

– Он ваш, – заверила я.

– Я тоже его хотел, – протянул Джул.

– Слишком поздно, – съязвила Лорна.

– Ладно, тогда я возьму велут с устрицами, – согласился он.

– Салат с омарами мой, – быстро сказал Майкл.

Хорошо, подумала я, тогда мне достанется лапша липгвике с трюфелями.

– Ну, а как насчет основных блюд? – спросила я.

Не успела я задать этот вопрос, как ко мне повернулась седовласая женщина.

– Простите мне мое вмешательство, – начала она; голос у нее был высокий, с английским акцентом, звучавшим скорее претенциозно, чем естественно. – Ни в коем случае не пропустите ребрышки. Они превосходны!

– Мюриэл, – воскликнул ее муж, – прошу тебя!

– Да нет, не беспокойтесь, – сказала я голосом Бренды, – мы благодарны вам за помощь. Может, вы нам еще что-нибудь посоветуете?

– Да, фуа-гра с айвой.

– Прошу извинить мою жену, – сказал ее спутник.

Губы у него были тонкие, лицо напряженное и сухое, точно лист картона. Он вытянул вперед руки, словно благословляя.

– Она никак не может сдержаться. Мюриэл не понимает, что людям нужно уединение, даже в публичных местах.

Мужчина сгорал от смущения.

– Сразу видно, что эти люди любят поесть, – серьезно сказала Мюриэл, – вероятно, они не часто приходят в такие места.

И, поняв, что сказала лишнее, замолчала. На фоне седых волос ее румяное лицо стадо еще румянее.

– Простите, – пробормотала она. – Я не хотела вас обидеть…

– Ничего страшного.

Ситуация привела меня в восторг. Низкий голос Бренды был исполнен доброты.

– Вы абсолютно правы. Для нас это великое событие, и мы не хотели бы его испортить. Продолжайте, пожалуйста.

Женщина вскинула подбородок и бросила на мужа торжествующий взгляд.

– Всего лишь одно крошечное предложение. Груша в вине и мороженое с вербеной. Это очень красиво, причем такой десерт вы нигде больше не встретите!

Она торжественно подняла свой бокал и поприветствовала им нас.

– Бренда, Бренда, Бренда, – покачал головой Джул, его губы тронула улыбка. – Мне бы хотелось познакомиться с тобой поближе.

– Мне – тоже, – сказал Майкл, и мою душу снова кольнула ревность.

На столе тем временем появились первые блюда. Прежде всего я сняла пробу с устричного велута. Задержала во рту нежную и насыщенную жидкость, распознавала вкусы – вот сама устрица, а вот легкий оттенок лимонной травы. По языку вкрадчиво скользнули икринки морского ежа – такое ощущение, словно тебе лютиком пощекотали под подбородком. Икра сочно лопалась на зубах. Суп был восхитительным, казалось, шеф-повар мечтал о море.

Я приступила к лингвине. Тонкие, словно крылья бабочки, полоски теста, а между ними завитки белых трюфелей.

– Еще трюфелей? – спросил официант и обрушил мне на тарелку ливень белой пикантной стружки.

– Для Бренды, – пробормотал Майкл, – ничего не жалко. Может, тебе начать красить волосы?

Я рассмеялась, будто такая мысль показалась мне нелепой, но и сама начинала понимать: мир Бренды был куда добрее моего. Люди желали ей добра.

Подали рагу из зайца, с вином и луком. Вкус у него был таким пикантным и сложным, что я пробовала и пробовала, стараясь понять, использовал ли шеф-повар кровь для загущения соуса. Мне никак не удавалось распознать неуловимый оттенок вкуса.

– Голубой сыр? – спросила я, сама понимая, что это не так.

Официант, должно быть, ждал этого вопроса, потому что он заговорщицки нагнулся надо мной и прошептал на ухо:

– Шоколад.

– Шоколад? – удивилась я.

– Oui, – сказал он. – Chocolat. [43]43
  Да, шоколад (фр.).


[Закрыть]

Он произнес это по-французски и подмигнул.

Вино добавило очарования нашему вечеру. Сомелье предложил «Шардонне Маркасан Аппер Барн» с виноградника Гаер, и я сказала: да, да. Вино потрясло меня насыщенным вкусом. Затем он предложил «Шато-Газен» урожая восемьдесят восьмого года, и я поняла, что могу ему доверять. Вино обладало чудесным сливовым вкусом и как нельзя лучше подходило к зайцу и ребрышкам, а ребрышки в полной мере оправдали рекомендацию Мюриэл.

Когда мы уходили, Мюриэл с мужем все еще сидели за столом и пили кофе. Даниель Бул стоял возле их стола и разговаривал на смеси французского и английского языков. Мюриэл прервала его и обратилась ко мне:

– Вам понравился ужин, моя дорогая?

Шеф повернулся к нам, и я увидела его красивое лицо и маленькие модные очки.

– О да, – ответила я, – удивительная еда. Такую трапезу не скоро забудешь. Благодарю вас от всей души.

А потом повернулась к Даниелю и лукаво сказала:

– Вам следует нанять к себе в ресторан эту женщину. Пусть она возьмет под свою опеку новых посетителей. Благодаря ей мы заказали самые лучшие блюда. Такая трапеза заслуживает четырех звезд.

– Бренда, – сказал Майкл, когда мы сели в такси. – Посещение ресторанов в твоем обществе – настоящее приключение.

Он взял меня за руку.

Я погладила его по руке и улыбнулась в темноте. У меня было хорошее настроение. Я знала, что это не из-за вина, не из-за хорошей компании и не из-за замечательной еды. У меня было ощущение, противоположное тому ужасному чувству. , когда знаешь, что вела себя ужасно, но ничего не могла с собой поделать.

Бренда была моим лучшим «я», человеком, которым я всегда хотела стать. Она была щедрой и забавной, оптимистичной и умной. Она была доброй. Бренда, как мне кажется, знала бы, как вести себя с Майроном. Но был ли у нее шанс встретиться с ним? Открыв для себя Бренду, я встала перед новой дилеммой: я надеялась, что Бренде, сидевшей внутри меня, не всегда будет нужен парик.

Рестораны

Рут Рейчл

Великий ресторан подобен скаковой лошади: требуется некоторое время для определения ее стиля, но как только это удается, езда приносит наслаждение.

Пустившись в скачку полтора года назад, «Даниель» пойман наконец свой стиль.

– Четыре звезды? – интересуется приятель в восемь часов утра.

Он позвонил, чтобы поблагодарить за ужин, который закончился семь часов назад.

– Никогда еще я так хорошо не ел, – говорит он и мечтательно вспоминает воздушную лапшу лингвине с тонкой стружкой белых трюфелей. – Если сосредоточусь, – добавляет он, – то могу почувствовать запах грибов и ощутить, как лапша тает во рту, словно осенняя паутинка. Что за ужин!

– Не могли бы мы поговорить позже? – в сердцах говорю я ему.

Но он уже углубился в воспоминания о велуте с жирными устрицами, маслянистым луком-пореем и икрой морского ежа. В соблазнительных запахах чувствовалось что-то декадентское. Едва уловимый аромат лимонной травы в маслянистом супе в сочетании со вкусом икры приводил в легкое замешательство.

– Все было превосходно! – заявляет приятель. – Ты, наверное, дашь им четыре звезды?

– Не знаю, – говорю я. – Я должна сходить туда еще несколько раз.

– Разве ты обнаружила там хоть какой-нибудь недостаток? – не унимается он.

Я натягиваю на голову одеяло и на мгновение задумываюсь. Надеюсь, что он повесит трубку. Как бы не так!

– Они были любезны со мной с самого моего появления, – продолжает приятель, – причем было совершенно ясно, что я не их клиент. Вся моя одежда, вместе взятая, не стоила и одной рубашки сидевших за столами мужчин. И, хотя ни у кого из нас не было ни одной драгоценности, официанты не могли быть более внимательными.

– А разве не помнишь, что бар, в котором мы дожидались своей очереди, был очень маленьким и тесным? – спрашиваю я. – Наши колени соприкасались с ногами людей, сидевших за соседним столиком. Мне было неудобно.

– Ну да, – соглашается он. – Бар и в самом деле маленький. Но они постарались сгладить это неудобство тем, что принесли блюдо с восхитительными сырными пирожками.

– Они называются гужеры, – не смолчала я.

– Очень вкусные. К тому же мы дожидались нашего стола всего семь минут. Я проверял.

– Но не показалось ли тебе, что в обеденном зале стоит страшный шум? – ворчливо заметила я.

С этим он тоже согласился. В зале было много народу и шумели предостаточно.

– Зато, – напомнил он мне, – ты восхищалась цветами.

Цветы и в самом деле были сказочными. Они превращали обычную бежевую комнату в помещение, обладающее своим характером. Там нет окон, но цветы говорят о времени года и служат декорацией для прекрасной трапезы. Цветочные композиции столь эффектны, что вас так и тянет скорее войти в дверь, чтобы получше их рассмотреть.

– Тебе и обслуживание понравилось, – говорит приятель.

Оп прав: обслуживание в тот вечер было быстрое и приятное. Казалось, что ты находишься на званом ужине в каком-то особняке, а не в большом ресторане. Все было продумано до мелочей. Официант вел себя раскованно, как с хорошими друзьями. Советовал нам отведать крошечные рулеты с крабовой начинкой и тосты с грибами, пока они не остыли. Как-то раз я пришла в этот ресторан на ленч. За соседний столик посадили двух бразильских бегунов. Официант не только давал советы иностранцам, но и сказал, что «Даниель» – отличное место для подкрепления сил перед марафоном. Шеф-повар, заверил он их, будет счастлив приготовить для них специальные блюда из пасты.

– А равиоли с девятью травами помнишь? – не унимался приятель.

Да кто их сможет забыть? Квадратные конвертики были наполнены ярко-зеленым пюре из трав и помещены в красный соус. Сверху были разбросаны яркие листья пряных растений, вместе с ароматными кедровыми орешками и сырной стружкой.

– Ну а рагу из зайца? – спросил он.

Я сажусь на постели и принюхиваюсь. Рагу из зайца я помню. Темно-красный винный соус загустили кровью и небольшим количеством шоколада. Соус был таким экзотическим, что я не удержалась – попробовала рагу и раз и другой. Старалась понять, чем вызван специфический вкус соуса. Жареное филе, нафаршированное грибами порцини, [44]44
  Итальянские белые грибы.


[Закрыть]подали в сопровождении пюре из каштанов, и рагу явилось шедевром щедрой региональной кухни.

Даниель Бул в течение шести лет являлся в высшей степени востребованным шеф-поваром в «Ле Сирк», но в собственном ресторане он работает с новым вдохновением. Такое впечатление, что готовит он для себя. В его меню французская еда так виртуозно сочетается с классической кухней, что буквально перехватывает дыхание.

Охлажденное консоме из омаров я восприняла как фокус. Суп – прозрачный как слеза, но вкус и аромат омаров такой насыщенный, что, если, закрыв глаза, взять пробу, поразишься тому, что твой рот наполнится жидкостью. Суп украшен кружками омара с положенными сверху свежими сливками и икрой. При подаче на стол в консоме добавляют шарики из протертой икры омара. Это удивительное блюдо достойно того, чтобы его отнесли к произведениям высокой кухни. Впрочем, если вам захочется продолжить трапезу не столь изысканными шедеврами, то можете заказать что-то земное, например, рубец гратен – блюдо буржуазной кухни, которое встречается и в бистро.

Господин Бул предлагает также блюда сезона. В качестве примера можно привести простое и одновременно роскошное сочетание пюре из большой желтой картофелины с большим количеством сливочного масла и свежих трюфелей либо обжаренные в очищенном сливочном масле грибы порцини. Их посыпают каменной солью и свежей зеленью.

– А фуа-гра? Ну разве это не фантастика? – вопрошает приятель, напоминая мне о том, как умело вкус жирной печени уравновесили терпкостью айвы.

Я наконец-то полностью проснулась. Вместе мы вспоминаем вчерашний ужин, перебивая друг друга, вспоминаем названия блюд, заново переживаем в своем воображении симфонию вкусов и ароматов.

– Тыквенный суп! – восклицаю я, вспоминая ярко-оранжевый суп-пюре с горкой тертой тыквы, черными грибами, крошечными кусочками бекона и жареными тыквенными семечками.

– Скат на пару! – кричит он, и я отчетливо вижу бульон цвета клевера, язык хранит память о плотной мякоти рыбы и мягких клецках из омара в бульоне, сваренном из омаров с добавлением водного кресса.

– Салат из перепелки! – восклицаю я и вспоминаю ленч, когда мне подали восхитительный салат.

На листьях овощной валерианницы лежали два крошечных жареных перепелиных яйца вместе с бархатными полосками гусиной печени, шелковистыми кусочками жареной перепелиной грудки и грубоватой стружкой сыра пармезан.

– Не забудь про вино! – напоминает мне приятель.

Он говорит о советах сомелье и перечне сказочных дорогих вин. Мы остановились на «Шассань-Монраше» девяносто первого года, а за ним последовал восхитительный «Шато ле Бон Пастер» восемьдесят девятого.

– Десерты, – произносит приятель почти благоговейно.

Вместе мы перечисляем все сладкие блюда вчерашнего вечера, словно дети, вспоминающие лакомства Хеллоуина. Мне понравился фруктовый суп, похожий на фантазии абстракциониста на тему заката – зеленое солнце мороженого с вербеной садилось на грушу, плавающую в темно-красном вине. Приятелю пришелся по вкусу гратин из шоколада – тонкий диск теплого шоколада на хрупкой сахарной вафле. И ему и мне полюбилось крем-брюле с размятой земляникой. Мы были очарованы финалом – блюдом с птифурами, украшенными фантастическими птицами и цветами из сахара.

– Так что же? – спрашивает меня приятель. – Четыре звезды?

– Ужин был великолепен, – признаю я и решительно откидываю одеяло, – но мне все же придется еще туда пойти и посмотреть, может ли «Даниель» удерживать этот уровень.

После пяти посещений становится ясно: ресторан может это делать. Случались и моменты разочарования: пересоленный суп, пятнадцатиминутное ожидание ужина, потерянное бронирование лета. И все же ресторан вдохновляет: просыпаясь утром, хочется вспомнить все до мелочей.

* * *

Благодарю за прекрасный отзыв о ресторане «Даниель», написал Даниель Бул, после того как в газете появилась моя статья. «Нам особенно приятно то, что ваша статья написана в столь необычном стиле».

Другие люди писали примерно в том же ключе. Одна женщина сказала, что это – самая странная рецензия, какую она когда-либо читала. А кто-то поинтересовался, не похищали ли меня инопланетяне. А третий заявил, что здесь я не похожа на саму себя.

Перечитав собственную статью, я поняла, в чем дело: этот отзыв написала не Рут. Это сделала Бренда.