Текст книги "Чеснок и сапфиры"

Автор книги: Рут Рейчл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Рестораны

Рут Рейчл

Бам! Бам!

Еда в «Леспинасо идет в наступление. С первой же ложки становится ясно: вас ждут волнующие приключения. Таких вкусов вы еще никогда не знали.

Вкусовая атака здешних блюд особенно впечатляет, потому что подают их в столь умиротворяющей обстановке. Обеденный зал с высокими потолками, канделябрами, позолотой на светлых колоннах, роскошными креслами переносит вас в замок, построенный в XVIII веке, а обслуживание заставляет поверить, что здесь вы и родились. Ресторан, названный в честь французского литературного мецената, не упускает возможности побаловать клиентов.

«Вам не нужен номерок», – говорит гардеробщица, помогая снять пальто. Можете не сомневаться: когда будете уходить, увидите ее возле двери с вашим пальто на руках. Вечер, который вы проведете здесь, состоит из множества подобных мелких приятных деталей. И когда он закончится, вы будете чувствовать себя расслабленно и умиротворенно.

Официанты работают ненавязчиво, но при этом предупреждают каждое желание. Столовые приборы возникают и исчезают с элегантностью лучших солистов балета. Вино достают из ведерка в тот момент, когда оно достигает нужной температуры. В девяносто первом году, когда «Леспинасс» только-только открылся, поступали нарекания на обслуживание, зато сейчас ресторан работает без сучка без задоринки. Персонал знает все о своем меню и тонкостях приготовления блюд. Это заведение я посетила пять раз, и не было случая, чтобы официанты затруднились с ответом на мои вопросы.

Если вам интересно то, что вы едите, вам захочется задать много вопросов: еда в «Лесинпасс» всегда оказывается не такой, какую вы ожидаете. Взять хотя бы суп из грибов шимеджи. Он похож на японский натюрморт. Удивительное ощущение: вы погружаете ложку в спокойную гладь супа, подносите к губам и ощущаете взрыв вкуса. Грибы составляют основу вкусовых ощущений, но к ней примешиваются цитрусовые нотки – лимонная трава, возможно, вкус лайма – и затем ваши рецепторы улавливают сладость. Что это?

«Ананасовый сок», – говорит официант. Мы снова погружаем ложки, пробуем. Да, конечно. Хотя, даже когда теперь знаем, в чем дело, уклончивый вкус тает и исчезает в грибном аромате.

Шелковистые куски сырого тунца покрыты двумя видами икры. Это подчеркивает вкус и нежную упругость рыбы, ее текстуру. Тунец покоится на круглой подушке из нарезанных кубиками овощей, окруженных пиками лука-порея и яркими круглыми пятнышками. На тарелке веселый хоровод красок. Что же это за маленькие черные кляксы? Бальзамический уксус? Нет. Вы снова пробуете. Они плотные, жирные, загадочные. И тут вас осеняет: это же чернила кальмара!

Лососина, припущенная в сира, и хрустящие артишоки. Кажется, что это блюдо вы когда-то пробовали. Оно смутно знакомо. Толстый кусок лосося на ложе из хрустящих поджаренных ломтиков артишока в темно-красном соусе. Сверху подсушенные хлебные крошки и веточка кервеля. И все же попробуйте – вы увидите, что очутились на незнакомой территории. Да, вы чувствуете привкус каштана, узнаете вино и ускользающий вкус артишоков, но есть что-то еще. Снова пробуете. Оливка? Нет, не она. И снова спрашиваете.

«О, – говорит официант. – Это кокум, сушеный плод гарчинии индики, который широко используют в индийской кухне».

В плоской бульонной чашке является люциан с корочкой. Первое ощущение – эстрагон. Да нет, вроде бы фенхель. Следующая догадка – что-то китайское. Вы снова пробуете. Эстрагон уходит, становится ясно: это тонкий аромат порошка, объединившего в себе пять специй. Через минуту все пять вкусов сливаются так, что вы не в силах их разделить. Кладете в рот другой кусок, а за ним еще. К вашему разочарованию, рыба исчезает.

Вас, конечно же, не удивляет, что тайская, китайская и индийская кухни вторглись в ваш любимый французский ресторан. Они вошли в моду, и повара охотно используют их, готовя свои блюда. Но Грей Кунц, шеф-повар ресторана «Леспинасс», опередил эту волну моды. По национальности он швед, а родился в Сингапуре. Учился кулинарии в кухне Фреди Жирарде [38]38
  Ведущий шеф-повар Швейцарии.


[Закрыть]возле Лозанны. Господин Кунц использует азиатские травы и специи с удивительным умением. Его кухня впечатляла посетителей еще на предыдущем месте работы, в отеле «Пенинсула» на Манхэттене. С тех пор его искусство поднялось на новую ступень. Похоже, он обладает интуитивным пониманием природы каждого ингредиента. Соединяет их, колдует над новыми композициями, при этом ни один оттенок не перебивает вкуса самого блюда. Наслаждаясь вкусом блюда, я как бы разглядываю красочный ковер с необыкновенно сложным узором. Сначала пытаюсь отделить один вкус от другого, но потом сдаюсь на милость победителя, позволяю себя соблазнить. Эти блюда слишком хороши, чтобы разнимать их на составляющие. Их следует воспринимать как единое целое.

Каждую трапезу я бы сравнила с «русскими горками» по остроте ощущений. У господина Кунца почти азиатское увлечение текстурой блюд. К тому же он, как и азиатские повара, любит поиграть с температурой. Его ризотто всегда подается с контрастным компонентом. Один раз я ела рис с трюфельным маслом (в него были добавлены белые трюфели). Маслянистость риса Кунц подчеркнул хрустящими черными трюфелями – их пряный вкус оттенял нежный аромат масла.

Поразительно, но господина Кунца сумели вдохновить простые блюда, с которыми мы сталкиваемся в бистро. Он готовит говяжье ребро, только у него оно тает в имбирном, чуть остром томатном соусе. Он устанавливает его на подушку из картофельного пюре со взбитыми сливками и оттеняет мягкость пюре ломтиками жареного картофеля. Они потрясающе похрустывают во рту.

Ребрышко может подаваться и с красным, однако большинство блюд господина Кунца требуют яркого белого вина. Его вкусы каждый раз становятся полной неожиданностью. Обычно я прошу сомелье дать мне совет и никогда не бываю разочарована.

Однажды я заказала красное бургундское «Шассань-Монраше» из домена Верже.

«Прошу прощения, – сказал метрдотель с извиняющейся улыбкой. – Я продал последнюю бутылку пять минут назад. Могу я предложить вам вот эту за ту же цену?»

Он держал «Шассань-Монраше» девяносто первого года из Колэн-Дележэ, лучшее по качеству вино. Спустя полчаса я попросила еще раз дать мне карту вин. Она была перепечатана. Верже там больше не числился.

Некоторые повара выдыхаются к десерту, довольствуются сладкими красивыми блюдами. О господине Купце этого не скажешь. Его десерты такие же живые, как и все остальные блюда. Шоколадно-банановое суфле сопровождает шоколадное мороженое, украшенное сверху ломтиками банана. Происходит столкновение горячего и холодного. Запеченные яблоки ставятся на огонь и подаются с потрясающим мороженым с добавлением алкоголя. Крем-брюле сладострастно скользит во рту, его гладкость оттеняет горшочек с ягодами, поданными вместе с мороженым. Даже птифуры здесь отличаются экзотичностью Что за странная желтая ягодка с кривым хвостиком? Крыжовник.

Вы спросите: а не устанем ли мы от всех этих фейерверков? В других ресторанах это вполне возможно. Но в «Леспинасс» пиротехника дозволяется только на кухне, в обеденном зале она отсутствует. Когда трапеза подходит к концу, вы обнаруживаете, что вы одновременно взволнованы и умиротворены.

Это настоящее шоу.

Бренда

– Майрон звонил, – сказала Кэрол и закатила глаза, подавая мне маленькую розовую записку. – Думаю, хочет пойти с тобой на ленч.

– Уже? – спросила я. – И шести месяцев не прошло с тех пор, как он замучил меня на прошлом ленче. Прямо так и сказал?

– Нет, – ответила Кэрол, – но я по голосу узнаю, когда человек хочет пойти на ленч. В конце концов, столько лет здесь отработала. Когда редакторы думают, что критик их избегает, они слегка ноют.

– Неужели вот так по голосу и узнаешь? – удивилась я.

– Посиди с мое у телефона, – предложила она. – Звонки поступают, как по расписанию. И не важно, кто критик – ты, Крэйг, Мими, Брайан… Некоторые редакторы рассматривают обед в вашем обществе как дополнительную прибыль.

– Он и сам может ходить за казенный счет, – заметила я. – Он во мне не нуждается.

– Ты не понимаешь, – сказала Кэрол. – Дело не в еде, а во власти. У вас власть над ресторанами, а у него – над вами. Он хочет пощеголять этим. Разве ты до сих пор этого не заметила?

– Нет, – растерялась я, – не заметила.

– Что ж, – промолвила Кэрол, – раскрой глаза. Позвони ему. Могу поспорить на миллион долларов, он хочет, чтобы ты повела его в дорогой ресторан. И когда вы туда придете, он продемонстрирует всем, что он твой начальник.

– В «Ла Гренуй» он этого не делал.

– Ты просто не заметила. Позвони ему, и сама увидишь. Предложи пойти в какое-нибудь незначительное заведение – в маленький корейский ресторан, в который мы с тобой ходили на прошлой неделе, – увидишь, что произойдет.

– И что же произойдет?

– Вы отправитесь в какой-нибудь модный ресторан. Не знаю, как он это сделает, но будет именно так. Готова держать пари: он не захочет, чтобы ты надела чужую личину.

– Почему?

– Как же он даст всем понять, что он твой начальник, если тебя никто не узнает?

– Не может быть! – воскликнула я.

– Спорим, – сказала Кэрол. – Если я ошибусь, то…

– …ты будешь всю неделю отвечать на мою почту.

– Хорошо. А если я права, то ты отведешь на обед меня и Дональда.

– В чужом образе? – спросила я.

– Ну, разумеется.

Она замолчала, что-то обдумывая.

– Если я выиграю пари, то я придумаю тебе нового персонажа.

– Замечательно, – сказала я. – Надеюсь, что проиграю, а то у меня идеи иссякли.

– Так чего ты ждешь? – спросила она. – Иди, звони Майрону.

Редактор выпуска выходного дня был унылым маленьким человечком. Седые волосы он затягивал в длинный хвост, зато ногти стриг очень коротко. В одежде предпочитал разнообразные оттенки коричневого. Майрон Розен был из разряда скучных способных людей, умело делающих свое дело. Он знал, какие статьи следует поставить в номер, а репортеров заставлял управляться в срок (если это не получалось, у него имелся запасной вариант). Он был довольно приятен, слегка утомителен и, как и многие младшие редакторы, тайно недолюбливал критиков и репортеров, с которыми работал. Он мстил им тем, что усовершенствовал собственный запах, настолько свирепый, что все, кто работал на третьем этаже, придумывали альтернативные маршруты, лишь бы обойти его стол. Те же, кому приходилось проводить время в непосредственной близости от начальника, поливали себя одеколоном, отчего угол, в котором он сидел, становился еще ядовитее. Я защищала себя тем, что перед каждой встречей проглатывала целиком зубчики чеснока.

– Майрон Розен. «Уик-энд».

По телефону он говорил сухо, по-деловому, в манере «Таймс». В реальной жизни его речь звучала вяло, а произношение отличала легкая шепелявость.

– Это Рут, вы просили позвонить.

Майрон сразу приступил к делу.

– Нам нужно обсудить будущие проекты, – сказал он. – Давайте, не тратя время, сходим на ленч.

Наступила пауза, я молчала.

– На следующей неделе, – твердо сказал он.

– Как насчет вторника? – спросила я. – Я зарезервировала стол в прекрасном маленьком корейском ресторане, недалеко отсюда. Еда вегетарианская и очень интересная. Они готовят, как буддийские монахи.

– Звучит привлекательно, – сказал он. – Позвольте, я посмотрю в свою записную книжку. – Я слышала, как Майрон листает страницы. – Вторник мне подходит, – сухо произнес он.

Выходит, Кэрол ошиблась!

Но тут Майрон вздохнул и добавил:

– Если вы не возражаете, мы пойдем в другое место. Я записался на прием к врачу на Верхнем Ист-Сайде, поэтому мне было бы удобнее встретиться с вами где-нибудь неподалеку.

– Гм, – сказала я после паузы. – Я хочу вспомнить, есть ли в той стороне рестораны, которые я должна проинспектировать.

Майрон не медлил ни секунды.

– Как насчет «Даниеля»? – спросил он, назвав самый дорогой ресторан. – Вам пора там появиться.

Кэрол все-таки не ошиблась. Я растерянно замолчала. Майрон уверенно продолжил:

– Мариаи Буррос написала статью об этом ресторане перед вашим приходом в газету. Она была очень строга.

– Мне понравилась ее рецензия, – сказала я. – Смелая женщина: дала «Даниелю» две звезды. Все были в шоке.

Мариан Буррос была абсолютно бесстрашна, и это качество делало ее лучшим критиком. По специальности она – репортер, пишущий о качестве потребительских товаров. Некоторое время Буррос являлась ресторанным критиком, однако у нее не было ни малейшего желания занять место Брайана. После его ухода в отставку она с большой неохотой взялась за эту работу – окунула перо в желчь и начала писать восхитительно злые статьи, прожигавшие газетные страницы. Главной ее целью стал «Даниель».

Шеф-повар ресторана «Ле Сирк» открыл свой собственный ресторан, и все считали, что ему немедленно присвоят четыре звезды, которые он оставил в прежнем заведении. Мариан, однако, не проявляла интереса к чужим ожиданиям. Она заявила, что еда была бы лучше, если бы Даниель Бул привел с собой своего прежнего заместителя по имени Сотта Кхун. В клубном мире американской еды намек на то, что Сотта – настоящий талант ресторана «Ле Сирк», получился взрывоопасным.

– Это была смелая статья, – признал Майрон, – но сейчас никому и дела нет до того, что думает Мариан. Критик теперь вы. Людям интересно услышать, что вы думаете о еде в «Даниеле».

– Возможно, вы правы, – сказала я (интересно, как он воспримет мои слова?) – Но ведь там меня немедленно узнают, если я пойду как есть. К тому же я обещала сыну провести утро вторника в музее Метрополитен вместе с его детсадовской группой, а туда-то я не могу пойти в гриме. И поэтому снова предлагаю вам корейский ресторан.

Майрон был тверд.

– На ленче у «Даниеля» на вас никто не станет обращать внимания, – заявил он.

– Не станет? – удивилась я. – Почему?

– Дамы, которые ходят туда на ленч, – сказал он самодовольно, – как правило приезжие. Мы среди них просто затеряемся.

– Он и думать не хочет о моем отказе, – сообщила я Кэрол, – так что ты победила. Мы идем в «Даниель», и я не буду маскироваться.

– В своем хрустальном шаре я вижу Майрона. Еще до десерта он произнесет твое имя, четко и громко, не менее десяти раз, – предрекла Кэрол пророческим голосом.

Все именно так и произошло. С одним исключением.

– Ты оказалась права на все сто, – сказала я впоследствии Кэрол. – Он назвал мое имя дважды, прежде чем мы уселись за стол, затем несколько раз упомянул название газеты. И каждый раз, когда официант оказывался поблизости, громко говорил мне о новом заведении, в котором я должна была побывать. Если бы ты сидела в десяти футах от нашего стола, точно бы знала, что я на него работаю. Но ты не сказала, что, когда мы уже будем уходить, он остановится и зарезервирует столик на другую дату. Все было сделано мастерски: я видела, как метрдотель поставил рядом с его именем звездочку. Значит, когда он придет, они весь вечер будут прыгать возле его стола.

– Да, это я упустила, – опечалилась Кэрол.

Я вспомнила, как радовался Уоррен Ходж, когда какой-нибудь ресторан получал четвертую звезду. Он любил зарезервировать стол в день выхода газеты, чтобы понаблюдать за реакцией персонала на новость. «Они послали человека за первым выпуском, – рассказывал он мне на следующий день, – и тогда начиналось столпотворение и шампанское!»

– Честно говоря, – сказала Кэрол, – я не думала, что Майрон может позволить себе «Даниель».

– Особый повод, – пояснила я. – День рожденья его жены.

– Конечно, – ответила она. – Превосходный подарок. Ну и хватит о Майроне. Тебе не приходило в голову сделаться рыжеволосой?

Ширли сползла со стула, тяжелой поступью обошла прилавок и поприветствовала нас.

– Еще один? – спросила она.

– Моя подруга хочет, чтобы я стала рыжеволосой, – объяснила я.

Ширли посмотрела на меня, склонив голову набок.

– Это возможно. – И обернулась к Кэрол. – Волосы короткие или длинные? Вы представили себе какой-то образ?

Настала очередь Кэрол изучать мое лицо, словно раньше она его никогда не видела.

– Длинные, – решила она.

– Прямые или кудрявые? – допытывалась Ширли.

– Кудрявые, – сказала Кэрол. – Я представила, что эта женщина будет немножко с приветом.

– С приветом? – удивилась я. – Что ты имеешь в виду?

– Не обращай внимания, – сказала Кэрол. – Дело не в слове. Я имела в виду богемную даму. Ну, понимаешь, стареющую хиппи.

– Не будет ли это странно? – спросила я. – То есть, что понадобилось в «Даниеле» стареющей хиппи?

– В том-то и дело, – ответила Кэрол. – Я хочу, чтобы ты выглядела неуместно.

– Не стану ли я для всех занозой в заднице?

– Да, – подтвердила Кэрол. – Станешь. В этом и заключается мой план. Какой критик захочет выглядеть подозрительно?

– Поняла. Я буду выглядеть неуместно, все станут на меня смотреть. Будут думать, что перед ними женщина со странностями, а потому им в голову не придет, что это я, потому что если бы это была я, то постаралась бы слиться с общим фоном.

– Бот именно! – воскликнула Кэрол.

Ширли смеялась и качала головой.

– Знаете, что вы обе сумасшедшие? – спросила она. – Но мне все равно. Я уверена, что мы найдем парик, который вам нужен.

Тихонько напевая себе под нос, она пошла к шкафам и начала выдвигать ящики. Принялась выхватывать парики один за другим, и на прилавке начала расти гора волос – получился приличный стог с оттенками от медного до темно-бордового.

– Заодно и повеселимся, – сказала она и подала мне шапочку под парик.

– Слишком большой, – сказала Кэрол, когда я надела первый парик с пламенными кудрями, превратившими меня в клоуна Бозо.

– А этот слишком маленький, – заявила она, после того как я натянула тесный парик с мелкими кудряшками.

Глянув в зеркало, я увидела, что похожа на брошенного рыжего пуделя.

– Не то, не то! – закричала она в следующий раз.

Мои щеки обрамлялись рыжевато-соломенными локонами. Я выглядела в них нелепо, словно стареющая Энн-Маргарет.

Короткие маленькие прически делали мою голову непропорционально маленькой, стрижка под пажа – веселой и задорной, но совершенно не годилась для моего лица. Я быстро перемерила всю груду, надевая один парик за другим. Поворачивалась к экспертам – Кэрол и Ширли мотали головами.

– Ну ладно, – сказала Ширли, когда на прилавке ничего не осталось, – посмотрим, подойдет ли этот.

Парик, который она мне подала, был длинным и странно неряшливым, в отличие от блестящих и ухоженных волос которые я только что примеряла. Парик не сел на место, как это положено парикам, а словно бы шлепнулся вперед, да так и остался – масса волос морковного цвета упала мне на глаза и плечи.

Я откинула спутанные пряди и посмотрела в зеркало. На меня смотрела взъерошенная и заспанная женщина, казалось, она только что встала с постели.

– Бренда! – закричала Ширли. – Причеши волосы.

– Бренда? – удивилась я. – Бренда? Откуда взялось такое имя?

– Не знаю, – созналась Ширли. – Оно невольно сорвалось с языка. Вам оно нравится?

– Бренда, – сказала я, примеряя имя к персонажу. – Да, ее можно так назвать.

– Эти волосы не выглядят, как парик. – Голос Кэрол был тихим и напряженным.

Взглянув на нее, я вдруг поняла стратегию Ширли, поняла, почему она заставила меня надеть так много париков. Она знала, что они мне не подойдут, а также знала, что долгие примерки усилят драматическое впечатление от долгожданной находки.

У нее все получилось: Кэрол была потрясена.

– Ты выглядишь…

Она подыскивала нужное слово.

– …как Бренда.

Она молча смотрела на меня, а потом сказала:

– Мне кажется, я все о ней знаю. Знаю, какой косметикой она пользуется, какую одежду носит.

Я смотрела в зеркало, чувствовала волнение и легкое головокружение. Такие ощущения нахлынули на меня, когда, впервые надев материнские туфли на высоких каблуках и посмотрев в зеркало, я неожиданно увидела себя взрослой. После, наблюдая за родителями, как это делают все дети, я начала замечать, что отец выглядит всегда одинаково, зато мама была настоящим хамелеоном. Она обладала способностью менять облик в зависимости от того, кем хотела стать. Я смотрела, как она наряжается к вечеринке, и видела, что мама постепенно превращается в другого человека. Однажды она похудела, потом какое-то время красила волосы. Оба раза, вместе с изменением внешности, менялся и ее характер. Потом я стала приглядываться к девочкам в школе и поняла, что заводить новых друзей проще, изменив стиль одежды.

Большинство девочек, как мне кажется, растут с инстинктивным пониманием, что они могут заставить мир воспринимать их, как они того пожелают. Вот почему мода обладает такой властью. До встречи с Брендой Кэрол об этом не задумывалась.

– А что она носит? – поинтересовалась я.

– Винтаж, – сказала Кэрол. – Определенно винтаж. Бренда любит смелую старую одежду. Японские кимоно, платья для коктейля эпохи двадцатых годов, туфли на платформе. Светлые, яркие окраски. И еще: она носит очки.

– Очки?

– Да, – твердо сказала Кэрол, – она постоянно носит очки. Большие очки в цветной оправе. Она не из тех людей, кто предпочитает очки без оправы в надежде что их не заметят. Дороти Паркер [39]39
  Дороти Паркер (1893–1967), американская писательница и поэтесса. Многие фразы из ее произведений стали афоризмами, например: «Мужчины редко обращают внимание на девушек в очках».


[Закрыть]не ее имела в виду, когда писала свое стихотворение.

Ширли сияла.

– Я хочу, – сказала она страстно, – чтобы вы были здесь и разговаривали с моими покупателями. Бедные женщины приходят ко мне без волос, у них есть возможность преобразить себя. У них есть шанс примерить на себя новые обличья. Но чего они хотят? Выглядеть так же, как до своего несчастья.

– Ну, разумеется! – с жаром воскликнула Кэрол, и я вспомнила, что у ее дочери обнаружили СПИД. – Когда люди заболевают, им нужно напоминать, что внешне они те же, что раньше, и болезнь их не изменила.

Ширли поняла, что совершила оплошность.

– Вы правы, – сказала она поспешно. – Разумеется, вы правы. Я не настаиваю, и все же жаль упущенной возможности.

Тяжело вздохнув, она обошла прилавок и уселась на свое место.

– Неудивительно, что ей нравится с тобой работать, – сказала Кэрол, когда мы вышли на улицу. – Ты – ее сбывшаяся мечта, живое подтверждение силы ее продукции.

Она посмотрела на парик на моей голове и спросила:

– Ты когда-нибудь показывалась ей в полной красе?

– Нет, – сказала я.

– Тебя это смущает? – поинтересовалась Кэрол.

– Немного, – призналась я. – Когда это просто костюм, и я не изображаю персонаж, чувствую себя обманщицей. Боюсь, что кто-нибудь подойдет, стянет с моей головы парик и закричит: «Ага!». Воплощение характера – другое дело. Я начинаю ощущать себя чем-то вроде шизофреника, словно мысли, что приходят мне в голову, уже не мои. Люди реагируют на меня совершенно по-другому, словно я и в самом деле не тот человек.

– Тебе везет, – сказала она. – Большинство людей хотели бы стать кем-то другим, хотя бы ненадолго. Пойдем, завершим образ Бренды. Я знаю чудесный магазин винтажной одежды на Томпсон-стрит. Владелица немного не в себе, но товар у нее отличный.

Я обычно покупала одежду в магазине распродаж на Мэдисон-авеню. В помещении пахло плесенью, и в нем легко было испытать грусть и неловкость. Продавщицами здесь были немолодые женщины. Казалось, что на покупателей они смотрят свысока. Я чувствовала себя здесь жалкой особой, пытающейся сойти за состоятельную женщину.

Магазин, в который меня привела Кэрол, выглядел совсем по-другому. С первой же минуты нас оглушила музыка: звучал рок, вокруг было шумно, весело и ярко. В центре помещения стояла женщина, обвешанная бижутерией, словно рождественская елка. Увидев меня, она выкрикнула:

– Ваш номер 1264. [40]40
  Человеку, сдающему вещи в магазин, как и одежде, сданной им, присваивается при учете товара определенный номер.


[Закрыть]

Она пошла к вешалке и начала подбирать одежду.

– Вам повезло, – сказала она, набрав охапку вещей. – Тысяча двести шестьдесят четвертый сдал новую партию товаров. Посмотрите.

Затем, прищурившись, оглядела Кэрол и сказала:

– Ваш помер 823. Немного консервативная одежда, но ваш размер. У нее очень богатый муж. Полный болван: одежду ей покупает, а денег в руки не дает. И что она делает? Покупает все в двух экземплярах и один экземпляр несет мне на продажу. Вот так она получает деньги. Я довольна: у меня есть товар. Хотела бы я, чтобы на свете было побольше таких болванов, как этот муж.

Она сняла с вешалки старый китайский шелковый жакет. По бежевому фону были раскиданы цветы. Она протянула его мне и, назвав цену, спросила:

– Как оно вам?

– Именно это я и имела в виду! – воскликнула Кэрол.

Я дотронулась до жакета. Мягкая ткань под моей рукой меняла цвет от бежевого до розовато-лилового.

– Она знает толк в экзотике, – сказала владелица. – Выберите, что подойдет.

Взглянув на Кэрол, она начала стаскивать с вешалки костюмы.

– Восемьсот двадцать три, посмотрите на эти лейблы! Армани. Джилл Сандер. Диор.

– Мы здесь не из-за меня, – сказала Кэрол.

– Не буду вам мешать, – обиженно сказала владелица и повернувшись к худенькой черноволосой девушке, помогла ей застегнуть молнию на юбке от Эмилио Пуччи.

– Дерзкая юбчонка! – шепнула она покупательнице.

Девушка радостно покрутилась. Яркая бирюзовая ткань взлетела и вздулась колокольчиком.

– Разве вы не рады, – спросила ее владелица, – что не стали связываться с глупым блеском нового?

Похоже, она считала первых владельцев товаров чем-то вроде укротителей, старавшихся сделать одежду удобной для будущих покупателей.

Я надела жакет. Он был явно велик, зато такой мягкий, красивый, переливался при каждом моем движении. Я начала надевать под него один слой за другим, и владелица растаяла.

– Вы носите оранжевое? – спросила она. – Некоторые рыжеволосые женщины не носят, но у меня есть длинная оранжевая туника, шелковая. С этим жакетом она будет выглядеть сказочно. И зеленые шелковые «капри». Вы будете неотразимы.

На другой женщине такой наряд показался бы вызывающим, но на Бренде он выглядел лишь слегка эксцентрично.

– Так я и знала! – воскликнула хозяйка магазина. – Вы бесподобны. Вам нравится? Удобно?

На нее нашло внезапное озарение: пошарив рукой по блузе, она сняла одно из своих украшений. Подала мне огромную брошь, сверкающую горным хрусталем, и сказала:

– Наденьте. Приколите ее у шеи.

Я взяла украшение (оно было тяжелым) и сделала, как велели. Брошь была безвкусной и даже глупой, но к моему наряду она пришлась как нельзя кстати.

Хозяйка улыбнулась.

– Теперь я хочу, чтобы вы примерили эти туфли.

Они были из зеленой замши, на платформе. Таких высоких каблуков я никогда не носила. Туфли сделали меня значительно выше ростом. Бренда ничуть не была на меня похожа, но мне нравилась эта крупная женщина с шапкой рыжих волос и приветливым лицом.

– У вас есть очки? – спросила Кэрол.

– Вон там, в большой чашке, – ответила женщина, показывая рукой.

Кэрол принялась рыться.

– Вот эти! – воскликнула она и потрясла очками с зеленой оправой. – Надень их.

Я завела дужки за уши и глянула в зеркало. Стекла были тонированными, светло-серыми. Последние приметы Рут полностью исчезли.

– Губная помада! – сказала Кэрол. – Тебе нужна губная помада.

– Я ею никогда не пользуюсь, – сказала я. – То есть в обычной жизни.

Кэрол раздраженно хмыкнула. Она тоже не красила губы.

– Возьмите, – хозяйка владелица, протягивая тюбик.

Кэрол схватила помаду, сняла колпачок и покрасила мне губы, не обращая внимания на то, где проходит естественная граница. Рот получился большим и добрым.

Преображение свершилось. Бренда была уютной и такой добросердечной, что мне захотелось с ней познакомиться. Какой она должна быть?

– Не забудьте о 823-м! – крикнула владелица вслед Кэрол, когда мы с ней пошли к дверям. – Эта одежда словно сшита на вас. И ярлычки не спороты!

Я пошла домой в своей новой одежде. Интересно, узнают ли меня? Джин стал моим первым испытанием: вместо того чтобы воспользоваться ключом, я позвонила. Тяжелая стеклянная дверь распахнулась, и я думала, что, увидев меня, Джин дружелюбно расхохочется.

Смеха не было. Он уставился на меня, раскрыв рот. Я дернула себя за парик, решив, что нелепо выгляжу, но тут заметила, что выражение его лица было глуповатым. Таким я его никогда не видела. Казалось, он увидел подарок, сюрприз с бантиком, который поставили перед его дверями. Он поклонился.

– Входите, входите, – сказал он, сделав приглашающий жест.

Я вошла, а он последовал за мной, так близко, что едва не наступал мне на пятки.

– И кто те счастливые жильцы, которых вы пришли навестить? – спросил он, и я начала смеяться. – Я сказал что-то смешное?

Джин посмотрел на меня взглядом влюбленного подростка.

– У нас принято сообщать о приходе всех посетителей, – сказал он нежным голосом. – Кому я должен позвонить? О ком сообщить?

– Майклу Сингеру, – сказала я и обнаружила, что мой голос звучит ниже и говорю я медленнее, чем обычно. – Пожалуйста, скажите ему, что это – Бренда Роуз.

– Да, конечно, мисс Роуз, – сказал он, подходя к телефону.

Мне понравилось, что он невольно включился в игру. Надеялась, что и Майкл сделает то же, услышав незнакомое имя.

Очевидно, все пошло как надо, потому что Джин пригласил меня в лифт. Он не спускал с меня глаз, пока мы поднимались на десятый этаж. Я боялась, что он разглядит под моим прикидом настоящую Рут. Лифт дернулся, что меня удивило: в нашем доме Джин был самым лучшим лифтером. Он смущенно засмеялся, отворил двери и сказал очень тихо:

– Первая дверь направо.

А потом, еще тише, добавил:

– Буду с нетерпением ждать, когда повезу вас вниз. – Голос его звучал очень искренно.

Растерявшись, я подождала, когда двери лифта закроются. Когда лифт пошел вниз, я отворила дверь и выглянула в коридор. Там стояли Майкл и Ники. Ники увидел меня и помчался навстречу, радостно крича: < Мамочка, мамочка, мамочка!» – прыгнул на меня, как веселый щенок.

– Ты кто? – спросил он, трогая рыжий парик.

– Бренда, – ответила я. – Тебе она нравится?

Он отклонился назад и внимательно посмотрел.

– Да, – сказал он торжественно. – Видно, что ты очень хороший человек.

– А ты как думаешь? – спросила я Майкла, немного смутившись.

– Хорошо, – сказал он.

Присмотрелся и добавил:

– Не думаю, что ты мой тип женщины, но я не отказался бы пойти с тобой в ресторан.

– Может, мы пойдем, мамочка? – спросил Ник и проникновенно мне улыбнулся.

Перевел взгляд с Майкла на меня и обратно.

– Папа, можно мы возьмем Бренду в ресторан? Давай пойдем прямо сейчас.

– Не сегодня, – возразила я. – Я собираюсь готовить обед.

– Ну, пожалуйста, – взмолился Ники. – Пожалуйста, пойдем в бистро.

Майкл весело на меня покосился, ожидая реакции.

– Мы сохраним твой секрет, – сказал он тихонько. – Никто не узнает, что это ты ходила в бистро. А судя по всему, Бренде этот ресторан должен понравиться.

«Бистро» – так называл Ники свой любимый ресторан «Бенихана», заведение, куда не ступит нога уважающего себя ресторанного критика. Это была маркетинговая стратегия, и, хотя я не могла не восхищаться тем, как владельцы ресторана умели при минимальных затратах получать большую прибыль, само заведение меня угнетало. Я терпеть не могла эту еду и торопливое обслуживание.