Текст книги "Встать с колен (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Бог мой, – непроизвольно ахнул Тимур, едва смог разглядеть гнома, обнимавшего дочь.

Куда делся тот моложавый, еще крепкий старик, который одним своим видом внушал почтение? Где гордый разворот плеч, уверенный цепкий взгляд человека, который предпочитал на любой удар отвечать ударом? Тимур с ужасом на глубокого древнего и абсолютно седого старика. Те едва наметившиеся морщины, которые он заметил на его лице в прошлый раз, сейчас превратились в глубокие рвы. Однако, парня поразило даже не это без сомнения волшебное превращение, а другое… Отец Амины выглядел так, словно только что побывал в тяжелой сече.

– Папа, как же так…, как же так…, – причитала она, проводя ладошками по окровавленным повязкам на руках и груди. – Папа…, – пальцы коснулись и запекшейся раны на самой макушке головы. – Как же так…

Чуть в стороне останавливались и другие повозки этого гномьего каравана, из которых выходили и другие гномы. Они также были изранены. На доспехах были заметны вмятины, лезвия секир украшали зазубрины и сколы… И ни на одной повозке не было символа клана!

– Постой, не скули, – старик произнес после особо жалостливого причитания гномы. – Мы теперь изгои, дочка. – старик старался держать марку, но было заметно, что эти слова ему давались очень тяжело. – Да… Для клана Железного молота мы все умерли…

Лицо Амины стало напоминать восковую маску своей неподвижной серостью.

– Как это произошло? – тихо-тихо одними губами спросила она.

Старик несколько минут молчал. Его рука в этот момент, словно живя своей жизнью, рыскала по рукоятке кинжала.

– На сборе нашего клана были посланцы владыки. С ним пришли и двое хранителей. Меня как главу клана и наших старейшин призвали собирать ополчение и вставать под руку владыки Кровольда. Хранители сказали, что грядет великая война и в ней гномы должны быть одним целым…, – гном опустил голову, словно она была неподъемной, и сразу же ее снова вскинул. – Я им отказал, доча, – скрипнул зубами старик. – Я сказал, что на этой войне гномам не за что умирать. Почти все старейшины меня поддержали, – старик рассказывал, а глаза его наливались бессильной злобой. – Когда же они ушли, в наших запасах на зиму я наше это…, – из-за пазухи гном вытащил небольшой сверток, в котором уютно устроившись, лежала горстка черных семян. – Семена черного цветка… Я тогда тебе не поверил, Амина. Прости меня, старого дурака! Я просто не мог поверить в то, что одни гномы снова смогут убивать других гномов…, – он после недолгого молчания продолжил. – Оказалось, что посланец вместе с хранителями уже потом встретились с некоторыми из старейшин и на встрече обвинили меня потери чести. По их словам, я не чту подгорных богов раз отверг повеление того, кто избран ими и восседает на троне подгорных владык… Они пришли ночью… С ними были и гномы из нашего клана, – с презрением в голосе рассказывал старик. – Когда меня схватили, то я пытался рассказать, что это они травили рыжебородых и хотели отравить нас семенами черного цветка. Но, куда там? Меня никто и слушать не хотел… Хранители визжали, как безумцы, что я святотатец, раз посмел даже подумать о таком, – и Тимур и Амина слушали его буквально раскрыв рот. – Там же со мной чуть и не расправились. И если бы не мои друзья, – он благодарно кивнул в сторону стоявших рядом кряжистых гномов с громадными бурыми от крови молотами. – То я бы уже с вами и не разговаривал… После этого я и верные мне гномы сумели с боем вырваться из нашего дома, а уже на следующий день мы узнали, что стали изгоями… Подгорные боги, что твориться в нашем мире? – его ноги подломились и он начал заваливаться в бок и упал бы если бы, Тимур его не подхватил его. – Пусти, – старик все же устоял на ногах. – Я еще могу стоять на этой земле на своих ногах.

Гном, покачиваясь, вновь зашарил на своем поясе. Вытащив матово – черный клинок из ножен, бывший глава протянул его Тимуру.

– Это клинок из черной гномьей стали. По преданию им владел последний законный владыка подгорного трона, – его колено снова подломилось и в этот раз он уже опустился сам, встал на одно колено. – Я Тимбол влады…, – поправился он сразу же, но с каким же тяжелым чувством он произносил эти слова. – Бывший владыка клана Железного молота прошу у тебя владыка клана Черного топора покровительства…

Едва начали звучать эти слова, как остальные гномы, стоявшие рядом, тоже стали один за другим опускаться на колено. Здоровые с огромными ручищами гномы-воины, габаритами более скромные гномы мастера, полногрудые их жены и испуганные детки – все опускались на одно колено.

– Владыка Колин, нас осталось всего лишь двадцать семь взрослых гномов, включая неполный десяток из моей личной гвардии, и пятнадцать детей. Перед тобой стоят хорошие войны, которые не предадут и пойдут за тебя на смерть, искусные мастера, творящие из металла вещи, достойные королей… Прими нас под свою руку, – тяжелый клинок чуть подрагивал в его руки.

И тут к ним присоединилась еще одна фигура. Рядом со своим отцом на землю опустилась и Амина, которую Тимур уже давно освободил от «крепости».

– … Э…, – Тимур стоял и ничего не мог сказать им. – Э…, – прямо перед ним лежало решение всех его, по крайней мере, нынешних проблем, а он ни как не мог сформулировать свой ответ. – Я…

20

Королевство Ольстер. Около трехсот лиг к югу от Гордума. Приграничная с Шаморским султанатом провинция Керум

Шаморские войска ворвались в пределы Ольстера бурным потоком, без всяких усилий смяв немногочисленные приграничные гарнизоны и кордоны. Словно смахнув со стола мелкие крошки, многочисленные отряды легкой конницы рассеивали пограничные заставы, а следовавшие за ними полки тяжеловооруженных «бессмертных» пехотинцев уже основательно втаптывали все, что осталось за первыми.

С первых же дней вторжения стало абсолютно ясно, что это не был обыкновенный набег на спорные земли с целью нажать на своего соседа, высказав таким образом еще раз просьбы поделиться частью своей территории. Размах задействованных войск, основательность, с которой войска шаморцев располагались в захваченных крепостях и городах на границе, говорил о том, что султан решил окончательно разрешить давнюю вражду с Ольстером.

Войска султана уже второю неделю медленно, шаг за шагом, вгрызались в территорию королевства, отхватывая от соперника все новые и новые куски. В каждом из взятых городов сразу же появлялся гарнизон и новый правитель города начинал устанавливать законы Шамора.

Несмотря на потерю части своей территории король Роланд совсем не спешим на встречу со своим обидчиком. Ударный кулак из его тяжелой и тщательно лелеемой им конницы кружил вокруг столицы королевства, собирая все новые и новые войска. Он чего-то ждал… А тем временем, значительную часть Ольстера наводнили многочисленные банды мародеров, разбойников, фуражиров Шамора, которые пользуясь слабостью королевской властью, грабили и вырезали целые поселки и небольшие городки…

… Всадники остановились перед обугленным с торчавшими во все сторону куски когда-то толстых веток, деревом, на котором словно на поминальном дубе висели окровавленные тела. Большие, маленькие, толстые и худые… обнаженные люди со висевшими из вспоротых животов внутренностями медленно качались на ветру страшными украшениями, разнося по воздуху страшный тяжелый запах паленого человеческого мяса.

– Это уже третье село, – тихо проговорил один из всадников, крепче сжимая в руке пику. – Это же настоящие звери… Они не щадят никого.

Однако, словно в опровержение этого, со стороны уже прогоревших изб показалась чья-то фигурка. Среди еще коптящего черным дымом дерева медленно вышагивал едва заметный человечек. Он шел не торопясь, с остановками, словно прогуливался по чудесному летнему лесу и любовался его красотами.

– Там кто-то есть, господин! – пробиравшегося через обгоревшие развалины человека заметили. – Всем приготовиться! – передовой отряд сразу же сгруппировался вокруг одного из всадников, закрывая его телами от возможной угрозы. – Торим, проверь, кто это. Если что, сразу ложись. Мы накроем его стрелами!

От группы отделился невысокий солдат и, спрыгнув с серого жеребца, пошел навстречу незнакомцу.

Торим, тянувший в гвардии уже второй срок, до рези в глазах всматривался сквозь удушающую дымовую завесы, которая словно белая монолитная стена закрыла собой от остального мира разрушенную деревню. Выставив перед собой меч, он делал шаг за шагом, шаг за шагом. Напряженные мышцы были готовы взрывом разогнуться, при малейшей угрозе, и нанести удар по нападавшему. Однако, на него никто не нападал…

Силуэт видневшийся в дыму становился все больше.

– Господин, кажется это ребенок? – прокричал он в сторону. – Точно, это ребенок!

Тонкая фигурка девочки-подростка, угловатое тело которой было едва прикрыто серой мешковиной, шла прямо на него. Он внимательно смотрел на нее и от увиденного начал бить дрожь. Рукоятка меча, еще мгновение назад крепко сидевшая в руке, стала влажной от холодного пота, а сам клином вдруг стал неимоверно тяжелым… Подросток, бывший от гвардейца в каком-то десятке шагов, босыми ногами вышагивал прямо по едва подернутым пеплом углям так, словно под его ногами была прохладная почва. Грязные тоненькие ступни вдавливали обгоревшее дерево в почву, оставляя узкие следы за собой.

– Как же ты идешь? – он смотрел то на пышущее жаром угли рядом с собой то на ее ноги, с хрустом давящие дерево. – Как… О благие боги!

Белесая дымка словно расступилась. Девочка услышала его.

– Боги…, – Торим непроизвольно сделал шаг назад. – Боги…, – к горлу подступил твердый комок, мешавший говорить.

Подросток вытянула в его сторону одну руку с зажатой в ней бесхитростной деревенской куклой – мотанкой, а потом потянулась в его сторону и второй рукой, которой до этого словно прикрывала лицо.

– Господин, господин! – хрипло прошептал, а потом закричал Торим. – Сюда, быстрее сюда! – ребенок, стоя в паре шагов от гвардейца, смотрел прямо на него пустыми черно-бурыми глазницами. – Быстрее!

Девочка при звуки громкого мужского голоса резко дернулась словно тоненькая ива от сильного порыва ветра и попыталась повернуться, но Торим схватил ее.

– А-а-а-а-а-а-а-а! – дико, пронзительно, закричала девочка, начиная отчаянно вырываться из рук гвардейца. – А-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а! – темная, почти бурая от крови и копоти ее кукла от резких дерганий размоталась и в ее ручке осталась лишь деревянный шарик – голова игрушки. – А-а-а-а-а-а!

Он с трудом держал ее. В какой-то момент он словно оглох от дикого визга и ему стало казаться, что девочка лишь молча открывает рот будто вытащенная на берег рыба.

– Не кричи, не кричи, – шептал он, крепко держа ее. – Ты среди своих… Не кричи. Все, все! Успокойся!

Та ничего не слышала и словно безумная продолжала рваться из его рук.

Успокоилась она лишь после того, как кто-то из подошедших всадников не накинул на нее свой шерстяной плащ, который укутал ее с головой. После этого скорчившегося как беспомощный щенок ребенка выхватила из рук гвардейца высокая женщина в замотанном на голове платком, из под которого сверкали лишь ее черные глаза. Она крепко прижала ее к своей груди и мягким грудным голосом начала что-то тихо приговаривать.

– Проверить здесь все! – проводив тяжелым взглядом женщину из союзного отряда кочевников, Фален спрыгнул с жеребца. – Может еще кто остался…, – добавил он уже, когда спешившиеся всадники уже бросились выполнять его приказ.

Сам же он, отдав поводья, тоже пошел по хрустящим углям вперед.

– Господин, вы ни чего не замечаете? – рядом с ним шагал, внимательно смотря под ноги, капрал. – Нет? – граф разглядывал обгоревшие куски дерева, остатки примятой соломы, конский навоз, но ничего особенно не замечал. – Господин, здесь вообще не осталось железа! Село-то богатое, торговое, – он провел рукой небольшой полукруг. – Здесь одним дворов под пол тысячи. А рядом торговый тракт, ведущий к Шамору… И ни одного кусочка железа. Ни сломанного топора, ни обломка ножа, ни мятой медной пряжки! – капрал несколько раз провел ногой по кучам углей, разгребая их. – Даже глиняной посуды нет. Уж, черепки-то от негодных плошек должны быть.

Молодой аристократ, действительно, под ногами видел лишь угли, землю и навоз и больше ничего.

– Здесь были настоящие падальщики, вычищавшие все под гребенку… Крестьянскую глиняную посуду, рваные тряпки, – негромко говорил капрал, настороженно поглядывая по сторонам. – Шаморские бессмертные такого не делают.

Фален его почти не слушал. В этот момент перед его глазами стояло словно наяву окровавленное смертельно бледное лицо девочки, губы которой были искривлены в беззвучном крике.

– Мне все равно, кто это! – вдруг повернулся он к капралу с бешеным шипением. – Бессмертные, не бессмертные… или кто-то еще… Кусок стали воткнутый в поганое брюхо ни кто не сможет пережить!

Тут из глубины села показался силуэт бегущего человека, размахивающего руками.

– Господин! Господин! – сразу же до них донесся его крик. – Скорее сюда! Мы нашли жителей! – Фален и капрал сорвались с места и не разбирая дороги, побежали через еще тлеющие развалины. – Они здесь!

Уже при подходе к обрушившимся остаткам когда-то высокого амбара им в лицо ударил тяжелый запах жареной плоти. Это был удушливый, пробирающийся через нос в самое нутро человека запах, мгновенно будящий ужасные образы.

– Здесь… господин, – один из гвардейцев, встречавший их у почти прогоревшей постройки, совсем еще пацан тут же согнулся и начал извергать из себя буро – зеленую вонючую жидкость.

Граф не обратил на блюющего никакого внимания. Его взгляд был прикован совершенно к другому. В это мгновение его можно было смело спутать с самым натуральным восставшим из могилы мертвецом, которые согласно древним легендам наводили ужас на целые царства… Неподвижный, словно застывший взгляд, жесткие грани серых морщин, сжатые до посинения кулаки.

– Сколько же их здесь? – с трудом выдавил из себя капрал.

Обрушившиеся бревна амбара возвышались невысокой горелой стеной примерно в половину человеческого роста, из-за которой виднелись обугленные до черной корки человеческие тела. Это была спрессованная в единый и страшный монолит масса, из которой лишь угадывались человеческие тела – взрослых, детей.

– Господин?! – прохрипел смертельно бледный капрал, проводя пальцами по глубоким царапинам в закопченных бревнах. – Их же… живыми жгли, – кончики его задубевших пальцев натыкались на обломанные кусочки ногтей. – Живыми…

Эти четкие глубокие борозды словно следы когтей диких зверей тянулись по всей части сохранившейся стены. Фален смотрел на эти борозды так, словно они его притягивали, словно за каждой из этих черточек слышался тяжелый дикий вопль сжигаемого заживо человека, словно за ним стоял страшный хруст ломаемых костей и горящей плоти.

Не в силах больше смотреть на это, граф резко развернулся и пошел прочь из этой части пожарища. Рука его прочно обхватила рукоять меча и явно не собралась больше покидать свое место.

– Атей, – капрал шел седом за ним. – Все в седло! Мы выступаем сейчас же! – ни сколько не сомневаясь что его приказание будет выполнено, Фален одним махом вскочил в седло. – Бегом! Бегом!

Кочевники, все четыре сотни с небольшим, которые уже давно в нетерпении поглаживали свои колчаны с диковинными наконечниками из черной стали, молча смотрели на представителя своего нового повелителя – короля Роланда. Правитель Ольстера предоставил их клану убежище, дал им и их семьям крышу над головой и пищу, и теперь призвал их выплатить свой долг. Угрюмые, в тяжелых войлочных дохах с нашитыми на них толстыми кожаными вставками, кочевники неподвижно сидело верхом на низкорослых, ни чета битюгам гвардейцев, лошадках и казалась застывшими статуями. Однако, горевший в их глаза жажда крови говорила совершенно о другом…

– Вождь, – к графу, в нетерпении наблюдавшему за сбором его гвардейцев, медленно подошел один из всадником – крупный мужчина, полуобнаженный торс и лицо которого были густо украшены странной угловатой татуировкой. – Я, Тальгар Волчий Клык, – он гулко стукнул себя по выпуклой груди, центр которой защищал лишь круглый массивный кожаный кругляшь. – Теперь враги нашего повелителя станут и врагами нашего клана. Такой падали не место на этой земле! Даже Коли Отверженный, низвергнутый Великим Потрясателем неба за клятвопреступление, не совершал такого! И, я Тальгар Волчий Клык, говорю тебе, вождь, что ни я ни мои войны не успокоятся, пока те, кто совершил такое, ходят по этой земле, – он резко повернулся к своим людям и спросил. – Братья?!

– Хейя! – почти сразу же раздался единый, напоминающий звериный, вопль. – Хейя!

– Господин, вы слышите меня? – ноги Фалена в этот момент коснулся капрал, еще не севший в седло. – Вы совершаете ошибку, – граф в недоумении смотрел на него. – Его величество же приказал ждать его сигнала и до этого момента только наблюдать… Господин, мы не должны трогать этих мародеров! – капрал с тревогой следил за лицом аристократа, которое медленно наливалось бешенством; по всей видимости граф едва сдерживался, чтобы не зарубить своего подчиненного. – Господин, опомнитесь! Король же убьет вас за это!

Он капрал не укрылась презрительная ухмылка, мелькнувшая на лице предводителя кочевников.

– Мы должны следовать плану, господин, – капрал продолжал цепляться за ногу аристократа как клещ, стараясь не допустить не поправимого. – Если мы раскроемся сейчас, то Шаморцы будут ждать удара… Господин Фален, этим людям уже ни чем помочь! Они уже мертвы!

Гвардеец с внутреннем облегчением замечал, как его слова с трудом, но доходят до графа и тот уже готов был согласиться с ним. Однако, как и всегда Судьба, вновь неожиданно сказала свое веское слово!

Граф вдруг отвернулся от капрала и стал смотреть куда-то в сторону. Похолодевший от неприятного предчувствия гвардеец тоже повернул голову и наткнулся словно на острие копья на тяжелый пронизывающий взгляд черных женских глаз. К ним мягким стелющим шагом подходила та самая кочевница, державшая на руках закутанного ребенка.

– Мужчины…, – сейчас это не был голос женщины, грудной, с волнующей хрипотцой; они слышали свистящий змеиный шепот, от которого по-настоящему стыла кровь в жилах. – Мужчины…, – она не говорила, она словно спрашивала. – Ваших детей убивают, ваших женщин насилуют…, – он неуловимым движением тонкой кисти откинула покрывало и на них словно с укором уставилось лицо подростка с черными пустыми глазницами, обработанными какой-то густой зеленоватой мазью. – А вы смотрите…Мужчины…, – она закрыла покрывало и, прижимая голову девочки к груди, с вызовом плюнула на землю. – Мужчины…

После этого, в полном молчании окружающих, кочевница также тихо скрылась среди остальных всадников, которые сразу же сомкнулись за ней. И напряженные лица кочевников, с презрением смотревших на гвардейцев, выражали полное согласие с ее словами.

– Уйди…, – тихо проговори Фален капралу и тот с отчаянием понял, что графу уже не помогут ни какие наставления и убеждения.

Молодой мужчины вновь окаменел, ничего не слыша и ничего не видя. Это бледное без единой кровинки лицо, черные, словно выжженные глаза, всколыхнули в нем воспоминания далекого детства, которые он, как ему думалось, уже давно и надежно спрятал в самых глубинах своей памяти. «Амели…, – билось в его голове имя погибшей в междоусобных баронских сварах младшей сестры. – Сестричка… Родненькая, – вот точно также, как и сейчас, тогда, больше двух десятков лет, Фален стоял перед матерью, которая, держа на руках обезображенное тело сестры, смотрела на него с тяжелым укором. – Амели,… прости меня… Я не смог тебя защитить! – руки худенькой девочки также безжизненно свисали вниз, словно тоненькие ниточки. – Сестренка…».

– По коням, вашу ма…! Бегом! – тут же заорал он, сверкая бешеными глазами. – Капрал, следопытов вперед! Найти мне этих тварей! Тальгар, ты любишь охотиться на диких зверей, вкусивших вкус человеческой плот?

Тот кровожадно ухмыльнулся, показывая крупные желтоватые зубы.

– Мы охотники, вождь! – по стоявшей за ним толпе пошла волна; всадники встрепенулись, предчувствуя кровь. – Мы загоним любого зверя!

– Хорошо… Тогда бери своих и гони этих тварей на меня, – Тальгар снова счастливо рассмеялся и тут же запрокинув голову издал протяжный волчий вой, который сразу же подхватили и его люди. – Вперед! – всадники с воем срывались с мест и, раскручивая над головами тонкие клинки и арканы, двумя потоками неслись на запад. – Идите, идите и найдите мне их… Капрал, – Фален начал искать глазами своего человека. – Ты хороший солдат. Ты настоящий солдат, который без колебания прикроет своего товарища грудью и отдаст жизнь за короля! Ты должен меня понять… Я не мог поступить иначе…, – по глазам аристократа было видно, что он прекрасно понимал, что поддавшись эмоциям он мог погубить и короля и королевство. – Найди мою повозку! – через мгновение Фален пришел в себя. – Да-да, ты самую повозку! Проверь в порядке ли кувшины с зельем! Они нам сейчас понадобятся… Эти нелюди у меня заживо гнить будут.

Ни чего не говоря в ответ гвардеец побежал в сторону их обоза, в середине которого находилось несколько высоких полностью закрытых от нескромных глаз повозок. Его целью была первая, где хранились запечатанные глиняные кувшины с ужасным зельем. Кое-кто из его сослуживцев, кто виде их в действии, уже окрестили эту смесь плевком сатаны. Он и сам иногда ловил себя на мысли о том, что тот кто это придумал, действительно, поклонялся господину всего Зла… Что же находилось во второй повозке, капрал не знал. Более того, он был уверен, что этого не знал никто в их отряде, за исключением самого графа.

Он кивнул двум своим подчиненным, стоявшим возле первой повозки, и начал открывать замки на небольшой дверце. За ней и лежали те самые кувшины, к которым и прикасаться было страшно.