Текст книги "Дочь Клодины"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Глава 19
Ричард и Гарри четыре раза пересаживались на разные поезда, завершая свое длительное путешествие, возвращаясь домой из Дувра. После того как они выйдут из паровой железной машины, еще примерно пятнадцать минут им придется ехать в экипаже, чтобы добраться до дома. На дворе стоял теплый апрельский вечер, они вернулись в четверг, на неделю раньше, чем все ожидали, а причиной этого было непреодолимое желание Ричарда поскорее увидеть Люси. Он чувствовал: что-то было не так, и его сердце подтверждало эти ощущения. Ее письма взволновали его. Ричард перечитывал каждое письмо Люси бесчисленное множество раз, пытаясь найти хоть одну строчку, в которой она давала бы ему надежду на их совместное будущее, но всякий раз разочаровывался. Но его любовь была безгранична, поэтому он с самого начала верил, что ее хватит на двоих. Ричард не допускал даже мысли о том, что Люси может уйти из его жизни. Он пришел к выводу, что девушка начала говорить о расставании, потому что решила вернуться в Италию, нет, не к семье своего покойного мужа, а возможно, для того, чтобы поселиться рядом с местом, в котором доживал последние минуты Лионел Атвуд. В таком случае он намеревался отговорить ее. Нет, даже больше, он сделает то, что ему уже давно следовало бы сделать. Он покажет, насколько сильно он любит ее, зацелует до беспамятства, заласкает до головокружения, она не сможет устоять и отдастся ему со всей чувственностью. В то время как поезд проезжал мимо деревень, все ближе подбираясь к центру Истхэмптона, Ричард через окошко заметил освещенный огнями особняк Атвудов, который был окружен деревьями, качающимися от сильного ветра, и подумал, что момент встречи с любимой совсем близок.
– Ну что, мы приехали, – сказал Гарри, увидев знакомую местность.
Он находил все путешествия утомительными, исключая те случаи, когда он как ветер несся, сидя на породистой лошади, но в путешествиях на кораблях и в поездах ему нравилось то, что слуги приносили ему в каюту или купе освежающие и тонизирующие напитки, восстанавливающие силы, – так он называл бренди, виски, все, в чем содержался алкоголь. Он и его племянник путешествовали только первым классом, а слуга – вторым, что говорило о чрезвычайной щедрости Гарри, ведь большинство слуг господ ставили лавочки в вагонах третьего класса и так ехали всю дорогу. Но Гарри любил людей и заботился о них, независимо от того, какое положение в обществе они занимали. Добрый в душе, он вдобавок был красив и внешне и, используя обаяние, присущее Уорвикам, с помощью уговоров, лести и ухаживаний мог добиться расположения любой понравившейся ему женщины. Его любили люди разных полов и возрастов, и где бы он ни появлялся, везде слышался радостный смех и бурлило веселье. Однажды Гарри похвастался, что может продать что угодно кому угодно, и это действительно было правдой, потому что чего бы он ни касался в бизнесе, всегда получал превосходный результат; и в свои сорок лет он уже был чрезвычайно богатым мужчиной и, несмотря на то что немного растолстел от хорошей жизни, все равно выглядел моложе своего возраста. Ом женился однажды, находясь в глубокой депрессии, которая накрыла его с головой после потери единственной женщины, которую он по-настоящему любил, но, когда несколько лет назад его жена умерла, так и не подарив Гарри ребенка, больше никогда не задумывался о браке. Гарри любил Ричарда как собственного сына и собирался сделать своего племянника, о чем тот и не догадывался, своим единственным наследником, зная, что Ричард еще больше расширит сферу деятельности и будет, несомненно, преуспевать, ведь он сообразительный, дальновидный и проницательный парень.
Поезд, ехавший с невероятной скоростью, стал медленно тормозить, так как через минуту должен был прибыть на станцию. Гарри, не уверенный в собственных ногах, чувствовал, что они не хотят идти после огромного количества выпитых спиртных напитков, которые он начал глушить, покидая Париж. Он, шутя по этому поводу, дождался, пока поезд окончательно не остановится, и только потом привстал, для того чтобы достать с полки шляпу, обшитую бобровым мехом. Гарри пошатнулся, и Ричард помог ему принять устойчивое положение.
– Спасибо, мой мальчик, – сказал он, стараясь четко произносить слова, и снова плюхнулся на сиденье, расплывшись в очаровательной улыбке, когда Ричард достал с полки шляпу и протянул ее дяде. Усердно и старательно обеими руками он натягивал шляпу на голову, будто боясь, что она может улететь, тем временем его племянник уже вышел на освещенную фонарями платформу. Подбежали носильщики, подхватили их багаж и понесли к наемному кабриолету. Снова встав на ноги, Гарри удалось медленно добраться до двери, где он чуть не упал, благо Ричард и слуга поддержали его и помогли выйти на платформу. Затем они сели в наемный экипаж, в котором пахло мочой и кожей, как и во всех арендованных повозках, и вот уже ехали по улицам Истхэмптона.
Бен Томпсон видел Ричарда. Когда в морском коттедже никого не было, он вытащил из шкафов основную массу вещей и сложил их в чемодан, заранее готовясь к ночному поезду, на котором он и покинет город. Когда Эмми выйдет его проводить, в руках у него будет только один саквояж, который он обычно берет, уезжая ненадолго, а когда пройдет достаточно времени и она начнет волноваться из-за того, что он задерживается, то откроет его комнату и только тогда поймет, что он больше никогда сюда не вернется. Бен даже снял шляпу, чтобы поприветствовать Ричарда Уорвика, но молодой человек, помогая забираться в наемный экипаж солидному и богато выглядевшему мужчине, не заметил его, зато Бену удалось услышать, что Ричард давал указание извозчику вести их в особняк Атвудов. Бен вытащил небольшие золотые часы из кармана и посмотрел, сколько времени. Все шло точно, как он запланировал. Теперь ему следует вернуться в морской коттедж – как раз к этому времени должна прийти и Эмми, – он захватит свой саквояж, сказав ей, что собирается пропустить пару стаканчиков в таверне, перед тем как сядет в поезд, а сам в это время отправится в особняк Уорвиков. Боб и Мэг с рыбалки домой еще не вернутся, Эмми будет занята, готовя для них ужин, так что никаких нелепых просьб составить ему компанию можно не бояться. Опуская голову вниз, спасаясь от холодного резкого ветра, он поспешил по направлению к морскому коттеджу.
К его удивлению, рыбацкие сапоги Мэг стояли на крыльце, и когда Бен вошел в дом, он увидел, что девушка находится вместе с матерью на кухне, помогая накрывать на стол.
– Вы дома так рано? – спросил он.
Мэг старалась никогда не смотреть на него, потому что ей становилось противно.
– На улице шквалистый ветер, – кратко ответила она.
– Боб тоже скоро придет, не так ли?
– Мужчины на больших лодках порыбачат еще немного.
Он отодвинул нож и вилку, которые она положила рядом с его тарелкой.
– Я уже набил свой желудок. В одном из новых ресторанов, открытых при железнодорожной станции, я съел горячий пирог со свининой и салат.
Обедать вне дома вошло у него привычку, Бен не ценил того, что Эмми всегда готовила для него. Мэг убрала столовые приборы безо всяких комментариев, хотя ее мать всегда интересовалась у Бена, что он ел и где, потому что заботилась о нем. Через пятнадцать минут он навсегда собирался покинуть морской коттедж и оставшееся время решил поболтать и добавить остроты перед уходом. Бен стал выдумывать и говорить, что в новом ресторане очень хорошее обслуживание, слово за слово, и он упомянул о том, что видел, как на станцию прибыл семичасовой поезд, когда он выходил из ресторана.
– Я видел, как из поезда выходили местные жители. Среди них был молодой Уорвик…
Внезапно его речь оборвалась, так как тарелка Мэг с грохотом упала на пол и разбилась на кусочки около ее ног, но она проигнорировала и разбившуюся посуду, и недовольные восклицания матери по поводу ее неосторожности и неаккуратности. Мэг через весь стол наклонилась к Бену.
– Вы уверены, что это был именно Ричард Уорвик? Он должен быть за границей.
– Правда? Хм, но это точно был он. С ним еще был солидный богатый джентльмен, и они сели в наемный экипаж и приказали ехать в особняк Атвудов.
Мэг сглотнула, вскочила со стула, осколки захрустели пол ее ногами, она мигом рванула к крючку, на котором висел ее плащ. Она уже открыла дверь и почти переступила порог, когда Эмми, которая могла двигаться очень быстро, несмотря на лишний вес, схватила дочь за руку и задержала ее.
– Что происходит? Куда ты сорвалась? Ты не выйдешь из дома, оставляя меня готовить ужин своему мужу и заниматься домашними делами, пока не скажешь, куда собралась!
– Да пусти же меня, мама! – Мэг пыталась освободить сжатые пальцы, но Эмми, каждое лето спасающая тонущих людей, знала, какая должна быть хватка, и необычное выражение лица дочери говорило о том, что Эмми, должно быть, во многое не посвящена.
– Не пущу, пока не скажешь мне, что случилось! Не пущу!
Мэг, обезумевшая от того, что мать ее не отпускает, хотела было ударить ее, но Эмми вовремя схватила дочь за руку и сильно сжала пальцы.
– Давай, ударь свою мать, ты, мерзкая девчонка! Теперь выкладывай, или я выволоку тебя за волосы за порог и отшлепаю ремнем как следует, и не посмотрю на то, что ты уже выросла и вышла замуж!
Мэг потеряла терпение и не могла больше ждать, каждая минута была дорога.
– Хорошо! Я скажу тебе! Я люблю Ричарда Уорвика и я иду к нему! Теперь ты отпустишь меня?
Эмми, несмотря на изумление, не ослабила хватку.
– Ты что, сошла с ума? Любишь? – Возмущение и гнев охватили ее. – Джентльменам от такой, как ты, нужно только одно, и ты знаешь что! Ты никуда не пойдешь и никого не увидишь! Возвращайся в дом! – Эмми начала тащить сопротивляющуюся дочь в дом и через плечо звала Бена на помощь.
– Бен! Помоги мне, дай руку!
Мэг, достигнув точки кипения, в отчаянии, что не успеет к любимому, резко набросилась на мать и пихнула ее в плечо. Эмми споткнулась. Этого было достаточно, чтобы ослабить хватку, Мэг, вырвавшись, бросилась прочь, стремительно пробегая по садовой тропинке и слыша вслед брань сердитой матери.
Сидя в наемном экипаже, Гарри наклонился вперед, покачиваясь в такт движению.
– Извозчик везет нас не в том направлении, дорога неправильная, мой мальчик. Если я не ошибаюсь, особняк Уорвиков находится в противоположной стороне, на вершине холма.
– Мы едем прямиком в особняк Атвудов, – объяснил Ричард. – В это время отец обычно находится там, и так как никто не ожидает, что мы приедем так рано, мы можем поужинать в особняке, а затем уже поехать домой.
Гарри радостно захихикал.
– Хочешь немного меня протрезвить, прежде чем я встречусь с Кейт, да? О, она не впервой увидит меня навеселе, честное слово.
Сидя на противоположном сиденье, Ричард расплылся в искренней улыбке.
– Верю, верю.
– Но ты несешь за меня ответственность. Так что не отпускай меня из своих рук.
Довольный тем, что переложил обязательства за свое нетрезвое состояние и непослушные ноги на племянника, Гарри, отклоняясь назад, обмяк на сиденье, шляпа сползла ему на лицо, а он продолжал бормотать что-то себе под нос, удовлетворенный монологом, который продолжался всю дорогу, пока они не подъехали к особняку.
Ричард помог дяде вылезти из экипажа. Ветер дул со страшной силой, чуть не сбивая их с ног, поднимая и кружа на внешнем дворе столбы пыли, деревья гнулись, а ветки хрустели и даже отламывались. Оказавшись на улице, Гарри стал задыхаться от холодного воздуха, который после теплого купе и повозки произвел двойной негативный эффект на его нетрезвый организм.
Если бы не помощь Ричарда, Гарри никогда не смог бы подняться по ступенькам и войти в великолепный, залитый ярким светом зал.
– Никогда не был здесь раньше, – пробурчал Гарри, когда увидел ярко-малиновую дорожку, расстеленную на лестнице, ведущей на второй этаж. – Не думал, что здесь так красиво, да, я помню, как парнишка приехал из Италии и стал жить в нем. Он взял ее в жены, ну, ты знаешь. Взял в жены ту рыжеволосую бестию. Но Дэниэл так и не перестал преследовать ее.
Он забыл, что разговаривает с сыном своего брата, но Ричард не слушал его бормотания, думая, что это лишь пьяный бред, который вскоре прекратился, так как Гарри пытался сконцентрироваться, передвигая по очереди сначала одну ногу, а затем вторую. Наконец, преодолев порог, они добрались до лестничной площадки, и Ричард направил дядю к частной гостиной, находящейся рядом с игральными комнатами, в которой его отец частенько пропускал по стаканчику бренди, разговаривал с Люси или менеджером, и где иногда собирались приглашенные гости.
Когда они вошли в гостиную, то застали Дэниэла совершенно одного, читающего вечернюю газету, стакан, наполненный бренди, стоял на столе справа от него. При виде вошедших он резко подскочил со стула, смеясь от удовольствия, обнял сына за плечи, тем самым выражая радость от долгожданной встречи, и энергично пожал руку брата.
– Как я рад тебя видеть, Гарри! Вижу, ты даром времени не терял, пока добирался до Истхэмптона! Пойдем, тебе надо присесть.
Гарри спокойно и сдержанно, впрочем, как и всегда воспринял шутку брата, но от стула отказался, для поддержки положив руки на широкие, крепкие плечи старшего брата и, смотря в его лицо, заулыбался.
– Я тоже очень рад тебя видеть, Дэн. Ты нисколько не изменился. Черт, ни капли!
– Я надеюсь, это правда. Прошло только восемь месяцев с нашей последней встречи.
– Всего лишь? А кажется, будто прошли годы. Он снова завел ту же волынку: – Никогда не думал, что мы вместе – ты и я – будем находиться под этой крышей. Помнишь, когда…
Дверь из соседней игральной комнаты отворилась и в комнату вошла Люси. Увидев Ричарда, она на мгновение замерла и поняла по его сияющему от радости лицу в тот момент, когда он подошел к ней, что он еще ничего не знает о том, что она вышла замуж, а значит, эту новость ей придется рассказать самой. Она боялась причинить ему боль, но в любом случае, ее долгом было рассказать Ричарду всю правду.
– Дорогая Люси! – Не отрывая глаз от любимой и не замечая свадебной ленты, вплетенной в шелковистые волосы, он взял ее руку и нежно поцеловал. – Мы приехали сюда прямо с вокзала, а вчера выехали из Парижа. Разве это не замечательно?
С другой стороны комнаты послышался голос Гарри.
– Боже мой, ты ведь дочь Клодины!
Это были те слова, которые, она думала, никогда не услышит после всех пережитых разочарований. Ничего не говоря, Люси посмотрела на мужчину, произнесшего их, догадываясь, кто это мог быть, считая, что он был послан ей судьбой, чтобы наконец исполнить ее заветную мечту. Дэниэл с окаменевшим лицом сделал шаг в сторону, отходя от брата, удивление которого, казалось, протрезвило его, и он медленными шажками стал подходить к Люси, изучая ее пронзительным взглядом, все еще не веря собственным глазам. Только Ричард в недоумении переводил взгляд, смотря то на одного, то на другого.
– Люси, как может мой дядя знать имя твоей мамы? Ее действительно звали Клодиной? Но разве не такое имя было у жены мистера Атвуда, который умер в Италии?
Она кивнула, продолжая сосредоточенно смотреть на Гарри, но он все еще находился в замешательстве. Подойдя к Люси, Гарри заключил ее в объятия.
– Значит, ты приехала домой, в особняк своей матери. И думаю, мой дорогой братец тебе в этом помог.
Она снова кивнула, глаза наполнились скопившимися невыплаканными слезами.
– Помог, – прошептала она. – Он был так добр ко мне.
– А почему он не должен быть добр к тебе? – В одурманенной голове Гарри обрывки информации выступали в роли ярких кусочков несобранной мозаики. Он знал, что она приехала из Италии, хотя вспомнить, кто ему об этом рассказал, не мог. Также он припоминал, что она выросла в монастыре, а затем рано овдовела, и в данный момент он не задумывался над тем, почему Ричард постоянно упоминал о Люси, когда ему в Париж от нее приходили письма.
– Хватит болтать, Гарри, – приказным тоном сказал Дэниэл.
В ответ Гарри только махнул рукой в сторону брата. Прошли те времена, когда он выполнял приказы Дэна. Огромная волна сентиментальности накрыла с головой пьяного человека.
– Я горжусь тем, что ты – Уорвик. Когда много лет тому назад я узнал, что твоя мама ждет ребенка, я точно знал, что его отец…
– Гарри! – Дэниэл издал пронзительный крик отчаяния, затем ринулся вперед и хотел уже оторвать его от Люси и заставить замолчать, но шокированный Ричард внезапно вклинился между ними.
– Отойди, отец! – неистово закричал он, сжимая кулаки и ощущая нестерпимую боль в душе. – Я хочу услышать, что скажет дядя Гарри!
Гарри пришел в замешательство ото всей этой неразберихи, происходившей вокруг него, но сосредоточился и решительно настроился продолжить важный разговор.
– Не вини свою мать, моя дорогая. Она никогда бы не вышла замуж за Дэна. А я всегда хотел, чтобы она стала его женой, и я должен признаться, что на это у меня были собственные причины. – Начав говорить правду, он уже не мог остановиться. – Я любил Кейт, да, любил. Всегда любил, сейчас люблю и буду любить до конца своих дней. – Он увидел, что по щекам Люси потекли слезы, и почувствовал, как заныло сердце. – Перестань, перестань, хватит плакать, время лить слезы давно прошло. Дэниэл привез тебя в Истхэмптон, домой, для того, чтобы все узнали, что ты, Люси, его дочь, и я благодарю за это Бога. – Неуклюже он повернулся, протянул руку и положил ее на плечо Ричарда. – Замечательный сын и прелестная дочь. Ты – счастливчик Дэн!
Ричард с такой силой и яростью сбросил руку дяди со своего плеча, что тот пошатнулся и чуть не упал, благо за ним стоял стул, на который он и шлепнулся. Ричард бешеным взглядом смотрел то на отца, то на Люси, которые не знали, как себя вести и как облегчить его боль.
– Вы знали! – повысив голос, закричал Ричард, обвиняя их обоих. – Вы знали и молчали все это время. Вы позволили мне влюбиться в собственную сестру!
Дэниэл стал защищать Люси:
– Не обвиняй Люси. Она ничего не знала до сих пор.
Растерянная и смятенная, Люси, закусив губу, переминалась с ноги на ногу.
– Я думала, что мой отец – Лионел Атвуд, но, после того как ты уехал во Францию, я узнала правду.
– Кто рассказал тебе? – находясь в состоянии шока, спросил Ричард.
– Джош.
Ричард стал громко кричать, яростно размахивая руками.
– Но как он узнал об этом? Неужели знали все, кроме меня?
Дэниэл покачал головой, не понимая, как чужой человек мог обладать такой личной информацией.
– Клянусь, что до этого часа я думал, что о моей тайне никто ничего не знает. – Дэниэл побледнел от боли, терзающей его душу, и все присутствующие посмотрели на Люси, ожидая объяснений.
– Кейт знала, – произнесла девушка почти шепотом. – Находясь в полуобморочном состоянии от отчаяния и безысходности, она доверилась Джошу, потому что не знала, что делать. Он успокоил ее, сказал, что она может забыть о проблемах и беспокойствах. – Дрожа, Люси все же смело подняла вверх подбородок, смотря на Ричарда, казалось, что она теряет физические силы, но старается держаться. – Джош сказал, что он знает, что делать, и я не хотела, чтобы об этом узнали те, кого это ранит больнее всего, но… Он любил меня, и я поняла, что чувствую то же самое. Два дня назад мы поженились.
Ричард застыл на месте, будто из него вытянули все силы, и он не мог сделать ни шага, тело онемело от изнеможения, и только в висках лихорадочно бился пульс, а на лице свой след оставили скорбь и мука. Затем он несколько раз сглотнул, прежде чем заговорил, но казалось, что голосовые связки отказывали, и связать слова не получалось. Он в смятении смотрел на всех троих, переводя отрешенный холодный взгляд от отца на дядю и Люси, а его печальные глаза говорили, что жизнь больше не имеет для него никакого смысла.
– Я больше никогда в жизни не хочу видеть никого из вас!
Он стремительно выбежал из комнаты. Дэниэл хотел догнать сына, но Гарри притормозил брата, схватив его за руку.
– Пусть идет, Дэн. Уже ничего не исправишь. Поздно что-либо делать.
Дэниэл заставил себя принять мудрый совет брата и, освобождаясь от его хватки, яростно дернул рукой. Почувствовав прикосновение к рукаву, он повернулся и увидел Люси, стоящую рядом.
– Папа, – робко произнесла она, желая утешить отца.
Он приблизился к ней и крепко обнял.
Выбежав на улицу, Ричард, спотыкаясь, ринулся по направлению к конюшне, криком приказав подать ему лошадь и экипаж. Он бросил золотую монету конюху и взял вожжи. Выезжая из ворот на полном скаку, он чуть не сбил девушку, которую сразу же узнал, когда лампы экипажа осветили овал ее бледного лица.
– Мэг! – Он потянул сильно за вожжи, притормаживая несущуюся лошадь, которая, замедляя скорость, остановилась прямо около девушки. Мэг забралась к Ричарду и обвила руками его шею. Он приник к ней, не зная, почему она оказалась здесь, но осознавая, что она появилась именно в тот момент, когда больше всего на свете он нуждался в ней.
– Я уезжаю, – простонал он. – Уезжаю из Истхэмптона и не собираюсь больше сюда никогда возвращаться. Поехали со мной.
– Конечно, я поеду. – Она стала целовать его лоб, щеки, закрытые глаза, и когда ее губы коснулись его губ, он поцеловал ее в надежде забыться.
Когда они ехали, Мэг ни на секунду не отпускала руку любимого, она сидела рядом, прижавшись лицом к рукаву его плаща, понимая, что всю свою жизнь ждала именно этой чудной апрельской ночи. Сначала они заехали в апартаменты Ричарда, находящиеся в Истхэмптоне. Мэг помогла ему собрать необходимые вещи, которые он хотел взять, и когда Ричард отправился предупредить служанку о том, что уезжает и что позже пошлет слугу за оставшимися вещами, Мэг поклялась сама себе, что он никогда не пожалеет о том, что взял ее с собой. Рано или поздно она заставит его забыть Люси, и тогда он полюбит ее.
В особняке Уорвиков Бен Томпсон в гостиной ожидал Кейт, которая поднялась в спальню за деньгами. Смотря по сторонам, он приметил, что в комнате полно маленьких сокровищ, которые он мог бы запросто стащить, но он старался не перевозить украденные вещи, поэтому решил, что будет довольствоваться деньгами, которые через несколько минут окажутся у него в руках. Через несколько лет он снова сможет наведаться к миссис Уорвик, так как чувствовал, что она станет его постоянным источником доходов.
Выходя из спальни и держа в руках шкатулку с двумя тысячами фунтов, Кейт остановилась у двери Донны. Из комнаты не доносилось ни звука, и Кейт подумала, что дочь спит. Поэтому, когда она спустилась вниз и вошла в гостиную, плотно закрыла за собой дверь, чтобы быть уверенной в том, что голоса не разбудят Донну. Шантажист был не из тех мужчин, которые могут говорить тихо и спокойно.
– Премного благодарен вам, мадам. – Глаза Бена засверкали при виде шкатулки.
Кейт села за круглый стол напротив шантажиста, поставив на него шкатулку. Ей не составило труда найти деньги, потому что Дэниэл всегда был щедр к ней, также у нее были собственные сбережения, но ей было тяжело от того, что на ее долю выпало еще одно испытание – терпеть и потакать желанию мужчины, похожего на жабу, который вторгся в ее семейную жизнь. Кейт с облегчением вздохнула, когда Джош рассказал ей, что они с Люси поженились специально до приезда Ричарда и что Люси в своих письмах потихоньку подготавливала его к новостям. Но несмотря на это, необходимо было, как и раньше, хранить тайну от Ричарда, потому что полученная рана будет ныть и мучить его всю жизнь. Кейт приоткрыла крышку шкатулки, чтобы показать ее содержимое.
– Я полагаю, вы захотите проверить, вся ли здесь сумма.
– Да, я быстренько просмотрю, если вы не возражаете, – произнес он с глупой улыбкой. – Я верю, что все деньги на месте, но просто однажды люди пытались меня обмануть.
– Значит, вымогать деньги – ваша профессия, не так ли?
Бен с жадностью пододвинул шкатулку к себе, послюнявил палец и стал пересчитывать сложенные деньги. Закончив, неодобрительно на нее посмотрел.
– Мне не нравится то, что вы сказали, миссис. Ваша сделка отличается от других. Вы платите мне за те две серебряные пуговицы, которые потерял ваш муж, когда получал удовольствие от пощипывания, шлепков, щекотки и от всего остального, развлекаясь с любовницей. И все, ничего больше.
В холле, открыв дверь своим ключом, Дэниэл грозно склонил голову, когда услышал, что там происходит. Люси, которая приехала с Дэниэлом, упросив его взять ее с собой, чтобы повидать Кейт, уставилась на него, широко раскрыв глаза, в которых читалось волнение! Она также узнала противный голос, который неоднократно слышала в морском коттедже, но только собралась сказать об этом Дэниэлу, как он приложил палец к своим губам, тем самым прося ее помолчать. Она кивнула, двигаясь тихонько за отцом, а он приоткрыл дверь, ведущую в гостиную, и встал рядом с ней.
В гостиной раздраженная Кейт отвечала Бену, не скрывая своего отвращения к нему:
– Я считаю ваши оскорбления невыносимыми и непростительными, вы ведете себя лицемерно, говоря мне об этом прямо в лицо. Ради бога, вы получили деньги, которые просили, поэтому вам здесь больше делать нечего. Убирайтесь.
Он погрозил ей своим толстым пальцем.
– Не позволяйте себе лишнего и ведите себя со мной подобающим образом. Вы хотели, чтобы я выражался ясно и просто, вы это и получили. Я был снисходителен с вами. Две тысячи фунтов – еще небольшая сумма по сравнению с тем, что стало бы с вашей семьей. Может быть, мне следовало бы пойти к вашему сыну. Я чувствую, что он заплатил бы мне любую сумму, какую бы я ни попросил, лишь бы я только держал язык за зубами. Тогда он смог бы жениться на своей рыжеволосой единокровной сестре и остался бы в выигрыше. Получил бы свою сестру в виде невесты.
Кейт не могла больше сдерживать в себе ненависть и отвращение, которое питала к этому омерзительному человеку.
– Вы ужасный человек! – воскликнула она. – Никогда в жизни не встречала таких злых людей, как вы!
– Закрой рот! – Он угрожающе поднял руку.
Двойные двери шумно растворились. Дэниэл с взъерошенными и взлохмаченными от сильного порывистого ветра волосами уже вошел в комнату, его кулаки были напряжены так сильно, будто он снова стоял на боксерском ринге. Бен резко подскочил, на ходу захлопывая крышку шкатулки и хватая ее со стола. Он был коренастым и плотным, но драться с сильным противником не собирался, прекрасно понимая, чем это может для него закончиться. Кейт также поднялась, понимая, что Дэниэл и Люси, должно быть, слышали все то, что она сказала, и догадывалась, что сейчас может произойти. Она оперлась на спинку стула, чтобы не упасть.
– Позволь этому мужчине забрать деньги! – закричала она, умоляя своего разъяренного мужа. – Он уедет и больше никогда не вернется. Деньги для меня не важны, я лишь хочу, чтобы Ричард ничего никогда не узнал.
– Слишком поздно, – резко ответил Дэниэл. – Он вернулся из Парижа и ему уже все известно, но даже если бы он не знал правды, ничто не смогло бы остановить меня от того, что я собираюсь сделать!
Он накинулся на Бена, желая его убить, его глаза пылали от бешенства и ярости, а Бен завизжал от испуга и попытался увильнуть от него. Дэниэл преградил ему путь, резко ударил по ребрам, затем по лицу, подбил ему правый глаз, полилась кровь. От боли Бен сгорбился и, падая на колени, уронил шкатулку, из которой, разлетаясь в разные стороны, посыпались бумажные деньги и, звеня, покатились по полу золотые монеты. Но ему было уже все равно, единственное, чего он хотел, – это избежать наказания и как можно скорее покинуть этот дом. Обезумевший Дэниэл, свирепо дыша, ждал, пока мошенник поднимется на ноги, а в это время проныра решил схитрить, делая вид, что он намного сильнее оглушен ударом, чем было на самом деле. Бен схватил за ножку маленький стульчик, швырнул им в Дэниэла, резко вскакивая с пола и бросаясь к холлу.
Он успел вбежать в холл и добраться до двери. Дэниэл схватил его за шиворот и нанес удар прямо в челюсть, выбивая зубы и наполняя рот кровью, затем снова со страшной силой ударил его лбом о перила лестницы. Раньше кулаками он избивал самых выдающихся противников на боксерском ринге, ломая им кости и разбивая лица, потому что надо было доказать свое превосходство, а сейчас впервые он бил человека, потому что испытывал к нему глубокую ненависть. Этот негодяй посмел угрожать его Кейт, он напугал и обидел ее. Дэниэл, доведенный до бешенства, достиг точки кипения, ему оставалось совсем чуть-чуть, чтобы сойти с ума от злости и отчаяния. Его кулаки наносили сокрушительные удары автоматически, Дэниэл уже не мог себя контролировать.
Кейт надорвала голос, умоляя его прекратить.
– Ты убьешь его! Остановись! О, пожалуйста, остановись!
Люси, обнявшая Кейт, не могла пошевелиться, она смотрела по сторонам, желая, чтобы Джош сейчас оказался здесь и остановил Дэниэла, но сегодня вечером муж не вернулся в особняк, так как иногда из-за работы был вынужден оставаться на ночь в Маррелтоне. Взволнованно она стала искать глазами что-нибудь, что могло заставить Дэниэла прекратить бить Бена. Люси увидела огромную вазу, стоящую на столе, похожую на ту, что она однажды давным-давно разбила в особняке Атвудов, и, не колеблясь ни секунды, ринулась к столу и схватила ее. Держа тяжелую вазу обеими руками, она подняла ее кверху и, подойдя сзади к Дэниэлу, со всей силой ударила его по голове. Он пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие, но затем с грохотом упал на пол вниз лицом. Кейт стремительным движением бросилась к мужу, упав рядом с ним на колени. Голова была пробита, но рана оказалась не глубокой. Люси подбежала к Бену, который не двигался. Тыльная сторона черепа была разбита о перила лестницы, а когда она послушала его сердце и поняла, что оно не бьется, он внезапно и рухнул всей массой прямо к ее ногам.
– Он умер! – воскликнула Люси низким, полным ужаса голосом.
Кейт, приподняв голову Дэниэла и положив ее себе на колени, обняла, понимая, что мужу придется отвечать за произошедшее перед законом.
– Нет! Он не может быть мертвым! Дэниэл никогда никого не убил бы!
– Это был несчастный случай! Он не мог осознать, что разбивает мужчине голову!
– Кто в это поверит? Посмотри на его состояние, он весь – одно кровавое месиво, а у Дэниэла нет никаких побоев! – Ее лицо стало мертвенно-бледным, а в глазах появился ужас. – Его осудят за убийство! Есть ли у нас какой-нибудь шанс доказать его невиновность?
С вершины лестницы раздался голос.
– Никакого шанса. Нам придется избавиться от тела.
Обе женщины, испугавшись, резко обернулись. В полумраке стояла Донна, похожая на тень в своем темно-зеленом платье, и Люси, которая не видела девушку уже больше месяца, была шокирована ее болезненным видом. От нее остался лишь скелет, обтянутый кожей, но сейчас было неподходящее время думать об этом.
