Текст книги "Дочь Клодины"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
– Но, должно быть, Уорвик знает об этой земле, – решительно заявил он.
Оливия слегка кивнула, подтверждая его слова, но выражение ее лица было довольным.
– Конечно, знает, но он никогда не волновался по этому поводу, так как у него есть право проезда через чужую территорию. Там не главная магистраль, нет, там обычная дорога.
Джош знал больше о таких делах, чем она. Определенно больше.
– Тем не менее, когда такое право получают на долгие годы, то только закон парламента может отменить его, и я могу заверить вас, мадам, что такое вмешательство ни к чему хорошему не приведет.
Но она была непоколебима и самоуверенна, ее манера поведения осталась прежней.
– Мистер Бартон, в этом случае обращаться к законодательству парламента не нужно. Мои адвокаты тщательно изучили документы, которые относятся еще к пятнадцатому веку. Этой дорогой будет снова пользоваться общество, и пусть вместо экипажей и повозок появятся поезда на колесах, ничто не помешает вам проложить здесь ваши железные пути и построить станцию на земле, простирающейся рядом с морским коттеджем и некоторыми другими соседствующими жилыми домами, которую я продам вам.
Он глубоко вздохнул.
– Я думаю, будет лучше, если мы взглянем на карту Истхэмптона и его ближайших районов, перед тем как продолжить наш разговор, – сказал он, доставая из кармана карту и поднимаясь, чтобы расстелить ее на круглом столе. – Я думаю, вы упустили один очень важный момент.
Оливия подошла, шурша своей атласной юбкой, и встала рядом с ним.
– Какой момент, мистер Бартон?
На карте он нашел дорогу, про которую она говорила, и повел по ней пальцем от морского коттеджа через окраины прямо к поместью Денвиса Кортера.
– Это земля Уорвиков, как вы видите. И должно быть вам это известно, она образует треугольник с границами имения Атвудов, которое теперь является частной собственностью Уорвиков, по одну сторону расположена его территория, по другую – имение Рэдклиффов. Как… – Здесь Джош провел пальцем прямо через широко раскинувшиеся два имения, граничащие бок о бок с доступной землей с северной стороны, затем вернул палец обратно. – Как я проложу железнодорожные пути через этот участок? Приклею крылья к поездам?
Она радостно засмеялась, будто он рассказал ей самую смешную шутку, которую она когда-либо слышала.
– Не совсем так. У меня есть документ, подписанный триста лет назад и подтверждающий право прохода, а именно соглашение, или его можно еще назвать своеобразным даром, по которому моя семья прощала долг Атвудам. В нем все черным по белому написано, хотя и на латинском языке, так что мы можем пересекать имение Атвудов как с юга, так и с севера. У меня есть этот документ, и я храню его в сейфе в этом доме. – Ее лицо стало маской злорадства. – Вот как раз этого-то Дэниэл Уорвик и не знает! Это было забыто семьей Атвудов, ведь прошло столько лет, да и Рэдклиффы не пользовались своим правом с тех пор, как повстречали в той местности хищников и ястребов. – Оливия ткнула пальцем в карту, а затем себе в грудь. – Так что я имею право продать эту землю. Никакой закон о земле не сможет изменить этого. Я предлагаю вам самый лучший участок, который только возможно получить для строительства ваших железнодорожных путей, тем более что один шанс вы уже упустили!
Итак, Бартон выиграл. Он не был человеком, который торжествовал раньше времени, в душе он был рад. Он чувствовал удовлетворение оттого, что в конце концов добился своей цели, признавая Дэниэла достойным противником. А что касается Люси, она увидит, что особняк и многие другие имения останутся нетронутыми, хотя и расстроится, когда поймет, что железнодорожные пути все-таки будут проложены. И чем скорее она об этом забудет, тем лучше.
– Итак, мадам, кажется, в конце концов мы снова на коне.
– Конечно. – Оливия открыла ящик стола, из которого вытащила карту, специально нарисованную, чтобы показать дорогу подробно и в масштабе, а также достала документы о купле-продаже, приготовленные ее адвокатами. – Я не сомневаюсь, что вы захотите изучить карту в спокойной обстановке, а также проконсультироваться со своими адвокатами, мистер Бартон. Я полагаю, вы возьмете эти копии с собой и вернете послезавтра, когда мои представители закона приедут сюда, чтобы встретиться с членами вашей «Железнодорожной компании». И тогда мы сможем подписать документы. – Она мило ему улыбнулась и протянула руку, выражая свое великодушие и почтение.
Но ничего доброго в ее мыслях не было. Она, будто варвар, ликовала и торжествовала, что ей удалось нанести ответный удар и отомстить Дэниэлу Уорвику от лица своего покойного мужа, а также от имени своей совращенной и обманутой сестры. К концу жизни она возненавидела Дэниэла за то, что он неумышленно разрушил ее счастье. Если бы он беспрестанно не преследовал ее сестру, силой принуждая ее быть с ним, то, Оливия была уверена, Клодина вышла замуж и уехала бы из Англии, оставив имение Рэдклиффов и тем самым положив конец страсти Александра к свояченице, и брак Оливии не разрушился бы.
После того как Джош ушел, она снова присела в кресло и взяла в руки незаконченное полотно, иголку и продолжила автоматически вышивать. Но Оливия думала совершенно о другом, предвкушая месть. Она представляла, как разозлится Уорвик, когда поймет, что его провели. Много лет назад, будучи совсем молодой, она была очень доброй и великодушной, и должно быть, твердость и суровость ее характера дремали в ней как спящий вулкан, который извергся горячей лавой после рождения первого ребенка. Она пережила нервный срыв и с тех пор осталась раздражительной и вспыльчивой, не способной простить обиду из прошлого, которая причиняла ей боль. Она не плакала, когда умерла Клодина. Находилась ли ее сестра в близких отношениях с Александром, Оливия не знала, но она никогда не забудет тот день, когда застала их обнимающимися в этой самой комнате. Ее сердце будто превратилось в сталь, поэтому она доводила Александра до слез, когда тот уже болел и находился на грани жизни и смерти. Оливия заставляла его признаться в том, что он любил Клодину, несмотря на то, что та не отвечала ему взаимностью. И этим она постоянно подстрекала его. Только небеса знали, как они флиртовали, касались друг друга, вырывали поцелуи, и мысли об этом причиняли ей невыносимые муки в то время, когда Клодина находилась в их доме, хотя Оливия старалась скрывать свою боль, ведя себя горделиво и надменно. Затем настала ее очередь отомстить. Она насмехалась над мужем, рассказывая, как мужчины, подобно собакам, брали сучку Клодину в порыве страсти. Ничто не приносило ему больших страданий, чем правда о том, что Клодина спала с его ненавистным врагом – Дэниэлом Уорвиком, и Александру, гордому и хвастливому, так и не удалось поправиться и расквитаться с боксером. Затем Оливия стала подозревать, что Клодина носит ребенка Дэниэла, а однажды он поехал проводить ее в Италию, когда она уезжала вместе с Лионелом. Оливия поняла, что ребенок, вполне возможно, был все-таки от Дэниэла. Клодина могла обмануть, она часто вела себя жестоко, и, возможно, в душе насмехалась над Уорвиком.
Оливия воткнула иголку в туго затянутый в пяльцы гобелен, продолжая думать о ребенке сестры. Ее сердце было таким же каменным, когда дочь Клодины умоляла признать ее. Она сразу заметила, еще стоя на пороге комнаты за спиной Джоша, что молодая вдова необычайно похожа на Клодину, но, к счастью, успела вовремя оправиться от первоначального шока. «Почему я должна признавать незаконнорожденного ребенка Дэниэла своей племянницей?» Исповедь Клодины о том, что ее ребенок умер в монастыре Италии, глубоко тронула Оливию, но не растопила лед в ее душе. Возможно, этот ребенок не умер. Но незаконнорожденным детям нет места в респектабельном обществе. Значит, теперь дитя ее сестры вернулось домой, полагая, что она дочь Лионела, и это делало ситуацию еще сложнее и запутаннее. Но не из ее уст Люси должна узнать правду.
София вошла в комнату и остановилась, взглянув на озабоченное и злое выражение лица своей матери. Но Оливия, услышав шаги дочери, сразу же улыбнулась, пытаясь скрыть настоящие чувства и переживания от глаз Софии, будто бы вовсе и не думала о том, как будет ликовать, когда отомстит Уорвику. В последнее время она часто надевала добрые маски, а ведь раньше сама по себе была такой. Только ей одной было известно, как жестокость других искалечила ее душу.
Глава 16
В первый день сентября землемерная съемка была завершена, и в течение нескольких дней Джош набирал землекопов и чернорабочих со всей прилегающей к Истхэмптону местности. Эмми не предупреждали о том, чтобы она на время освободила морской коттедж, так как станцию решили построить намного южнее, чем предполагалось, потому что посчитали, что такое расположение более удобное: пассажиры смогут быстро добираться и до «Королевского парка», и до центра курорта. Те люди, которым пришлось выехать из своих коттеджей, граничащих с территорией Рэдклиффов, направлялись в контору Уорвиков в поисках помощи и поддержки, так как им стало известно, что никакая компенсация арендаторам не предоставляется, а миссис Рэдклифф ясно давала понять тем, кто приходил к ней в дом, что они должны выкручиваться сами. Ричард делал все, что было в его силах, поселяя людей в освободившиеся дома, но было очень трудно найти жилье для тридцати и более семей, большинство которых работало на предприятиях, принадлежащих Уорвикам. Только Мэг и Боб не обратились к нему за помощью, и Ричард подумал, что они сами смогли решить жилищный вопрос.
– Мы только что разговаривали о том, чтобы построить небольшие домики с террасами недалеко от кирпичного завода, – сказал однажды Ричард Дэниэлу, находясь в офисе. – Я думаю, нам нельзя надолго откладывать это дело, нужно действовать как можно быстрее. Я не хочу потерять рабочих, ведь, не получив здесь жилья, им придется переехать в Маррелтон или другой город. Они прекрасные работники, и по крайней мере уже трое мужчин упомянули о переезде.
Дэниэл смотрел в окно.
– Мы не можем сделать этого. Мы должны уменьшить наши затраты.
Ричард, сидя за столом, поднял на отца глаза.
– Я не понимаю тебя.
Дэниэл повернулся, чтобы взглянуть на сына. Выражение его лица было хмурым и печальным.
– Когда объявили, что железнодорожная ветка все-таки будет построена, то моя доля в маррелтонской «Водоохранной компании» тут же сократилась. Я должен напомнить тебе, что несколько лет назад я потерпел страшные убытки по той же самой причине, но в другом проливе, когда огромное количество моих лодок стало простаивать.
Ричард, с недоверием смотря на отца, отступил назад и уронил на пол ручку, которую держал в руках.
– Разве ты не прекратил этот бизнес, не избавился от этих лодок в Маррелтоне, когда я впервые посоветовал тебе это сделать? Я знал, что они станут приносить одни убытки, когда в Истхэмптоне только пополз слух о строительстве железной дороги, я ведь заранее предупредил тебя. Я инвестировал свои собственные деньги до последней монетки в постройку железнодорожных путей, но это ничто по сравнению с тем, что мог сделать ты.
– Я никогда не стал бы действовать против своих принципов и вкладывать деньги в промышленность, от доходов которой я не хочу никакой прибыли.
Ричард вздохнул. Такое поведение было характерно для его отца, которого невозможно было переубедить, если он принял какое-либо решение.
– Что еще? – не уступая, спросил он.
– Как ты знаешь, строительство нового театра требует больших затрат. А также надо решить вопрос с особняком Атвудов.
– Ах да, особняк. – Ричард не мог утаить, что эта тема наводит на него тоску и скуку. Особняк Атвудов снова стал причиной раздора между ними, и поэтому они автоматически, что почти вошло в привычку, согласились не касаться этой темы, пока Дэниэл сам не изъявил желания поговорить о нем. К несчастью, интонация, с которой Ричард ответил отцу, не прошла мимо его ушей. Дэниэл громко ударил кулаком по столу.
– Да! То, что могло бы приносить немыслимую прибыль, стало обременительным имуществом. И ты знаешь почему! О боже, ты знаешь почему. Твоя проклятая омерзительная железная дорога – она всему причиной. Большинство высокопоставленных и богатых отдыхающих, которые приезжали на наш курорт каждый год, уже сообщили мне, что следующим летом они сюда больше не приедут. И что нас ждет? Гостиницы и дома будут пустовать. Знаешь ли ты, что только за эту неделю три частных летних резиденции были выставлены на продажу?
– Но настало время прогресса, – упрямился Ричард. – Рано или поздно, но железную дорогу построили бы, это неизбежно. А вместо постоянных отдыхающих станут приезжать другие туристы.
– Конечно, станут, – резко ответил Дэниэл, – но они будут приезжать ради однодневной экскурсии или на семидневный отдых, во время которого снимут дешевую комнатушку. Знатные и обеспеченные люди принесли процветание нашему курорту. Разве станет торговля приносить прибыль?
– Я признаю, что, возможно, год или два прибыль будет не такая, как раньше, но по прошествии времени, я уверен, Истхэмптон снова станет процветающим и преуспевающим курортом благодаря приезжим, которые будут тратить деньги, заработанные честным трудом на фабриках, заводах и в конторах. Ты должен помнить, что людям сейчас платят намного больше, чем раньше.
– В Истхэмптоне как раз они и получают больше! – закричал Дэниэл. – Я увеличиваю заработную плату своим работникам всякий раз, когда они старательно и качественно выполняют работу, только тогда они достойны премии, я применяю предложенную тобой схему поощрения труда. Но простые рабочие, живущие в других городах нашей страны, не такие удачливые. Каким образом они смогут позволить себе стать постоянными посетителями курорта?
– Существует очень много процветающих курортов, предназначенных для людей среднего и низшего класса. Вот и Истхэмптон так же будет развиваться, получая прибыль от небогатых людей. – Ричард поднялся со стула, вышел из-за стола и, пытаясь успокоить отца, положил руку ему на плечо. – Возможно, все не так уж и плохо, как тебе кажется, и твои страхи напрасны, думаю, с особняком будет все в порядке. Мы с Люси разговаривали по поводу перемен в жизни курорта, которые неизбежны в связи с появлением железной дороги, и она поделилась со мной идеями, как мы можем успешно развивать отель, в который будут заселяться многочисленные туристы, приезжающие зимой. Сегодня она дома, так как летний сезон подошел к концу и репетиции в театре закончились. Давай зайдем за ней и вместе отправимся в особняк.
Люси была очень рада их видеть. Она с Дэниэлом уже ходила посмотреть на деревянные колышки, расставленные по территории Атвудов. Джош лично сообщил Люси о новости, и она в отчаянии резко оттолкнула его от себя, когда он попытался ее обнять.
– Надень шляпку, – весело сказал Ричард. – Я хочу, чтобы ты рассказала о своих идеях, касающихся особняка, моему отцу, тем самым убедив его, что есть выход из затруднительного положения.
В особняке Атвудов служанки отдраивали полы, так как во время аукциона в нем топталось огромное количество людей, потому что все, кроме семейных портретов, было выставлено на продажу. Портрет Лионела Атвуда был уже снят со стены, когда Люси пришла в дом, чтобы в последний раз на него посмотреть. О том, что на стене когда-то висел портрет, говорил только темный прямоугольник, оставшийся на голубой шелковой обшивке. Возможно, для нее это был самый печальный момент из всех, ведь она не смогла попрощаться со своим отцом.
Дэниэл закупил много новой мебели, а также и другие необходимые вещи, и когда они втроем прошли в бальную комнату, Люси заметила, что, несомненно, дом уже не казался пустым. Она отошла от мужчин и заняла место в центре зала прямо под хрустальной люстрой, которая без лампочек искрилась как водопад в потоке солнечного света, и Люси раскинула в стороны руки, обращая их внимание на огромную площадь.
– Здесь, – произнесла она громким голосом, – на этой арене перед приглашенными зрителями мы будем проводить состязания за приз между достойными соперниками под руководством Дэниэла Уорвика, непобедимого чемпиона Англии! – Казалось, голос Люси отдавался эхом в звоне хрустальных капелек, она с беспокойством наблюдала за реакцией Дэниэла.
Внезапно он откинул назад голову и засмеялся громко и радостно. Люси тоже засмеялась, и к ним тут же присоединился Ричард, который схватил ее за руку, когда она отступила назад, оба ликовали, видя такое неожиданное одобрение Дэниэла, который подошел ближе и крепко обнял их обоих.
– Мы так и сделаем! О боже, мы сделаем это! По нашим законам почти невозможно демонстрировать хорошие кулачные бои без постоянных вмешательств судей, но мы сами будем выбирать боксеров и регулировать бои, и я приглашу из Соединенных Штатов Америки того силача, про которого рассказывал тебе, Ричард, того, который так вмажет, будто лошадь лягнет. – Он едва мог сдерживать свою радость, обнимая Ричарда и Люси. Все трое зашагали по огромному залу, решая точно, где следует натянуть канаты, тем самым образуя ринг. Дэниэл уже ощущал запах опилок, крови и пота в ноздрях, в воздухе уже чувствовалось волнение и возбуждение, он вспомнил молодость и свои бои, когда толпа надрывала глотки, болея за него, и не зря, так как победы всегда были за ним.
Сейчас он был до глубины души благодарен Люси. Если бы только его законная дочь была хоть немного схожа с Люси по духу, но Донна – хотя ключ от ее комнаты был отобран, для того чтобы предотвратить ее дальнейшее заточение, – все еще продолжала сидеть в одиночестве и почти ничего не ела. Она немного разговаривала с Кейт и Ричардом, но отказывалась общаться с отцом. Дэниэл и предположить не мог, какую ужасную боль принесет ему наплевательское отношение родной дочери. Вдобавок к странному поведению Донны врачи поставили неутешительный диагноз, здоровье ее ухудшалось быстрыми темпами, и Дэниэл желал только одного – чтобы она приложила хоть малейшие усилия к выздоровлению.
Какие же разные характеры были у двух его дочерей: Донны и Люси. Люси всегда боролась и никогда не сдавалась. Если кому-либо потребовалось бы доказательство того, что она является плотью и кровью Дэниэла, эта черта стала бы показательной. Он уже давно хотел сказать ей, что она Люси Уорвик, но его останавливали мысли о Кейт. Он так сильно ее любил, что не хотел причинять ей новой боли, ведь она и так сильно страдала, когда он разрешил Люси поселиться в Солнечном доме. Дэниэл и подумать не мог, что Кейт так остро на это отреагирует, и ему даже показалось, что после этого инцидента ее здоровье ухудшилось, лицо стало бледным, будто бы ее беспокоила какая-то хворь, и когда он интересовался, не больна ли она, Кейт решительно заявляла, что абсолютно здорова. Но ее слова его не убедили. Он подумал, что было бы неплохо поговорить с доктором Хаустоном, когда тот снова придет осмотреть Донну. Возможно, Кейт стала подозревать мужа в том, что он путался с другими женщинами, но что бы то ни было, он не думал, что причиной ее безграничных душевных страданий и мук было разоблачение, связанное с его грязными изменами.
Он перевел взгляд на Ричарда, который радостно спорил с Люси по поводу нескольких вопросов, поднятых ею. Не говоря уже о Кейт, он мог потерять и сына, если правда о том, что Люси его дочь, выплывет наружу. Дэниэл молил Бога, чтобы ему не пришлось раскрывать тайну, для того чтобы предотвратить союз брата и сестры, он полагался лишь на Люси, которая заверила его в том, что между парнишкой и ею возможна только дружба, и больше ничего. «Парнишкой? Нет, мужчиной, с мужскими желаниями и силой воли. Может быть, мне не следовало полагаться на свою собственную веру в то, что между Ричардом и Люси возможна только дружба?» Дэниэлу было очевидно, что в глубине души Люси считала особняк Атвудов своим фамильным домом и питала надежду, что когда-нибудь будет в нем жить. «Сможет ли она принять известие о том, что в этом доме для нее нет места?» Ее надежды рухнут, когда обнаружится, что она его незаконнорожденная дочь, даже если она никогда и не узнает о том, что зародилась темной ночью от неутолимой, дикой страсти, от которой он потерял голову и забыл, что такое нежность и ласка. Его лицо перекосилось. Эти воображаемые мелодрамы, для которых она играла в театре на пианино, не могли сравниться с событиями его жизни.
Он подошел поближе к молодым людям.
– Регулярная программа кулачных боев будет проходить не только в этом отеле, а также во всех доступных местах Истхэмптона. – Говоря это, Уорвик подмигнул девушке, будто подтверждая, что они родные отец и дочь, Люси ответила ему улыбкой. – Ты очень умная девушка. У тебя есть еще какие-либо идеи, а?
– Наверху можно использовать некоторые комнаты для азартных игр в карты. Фараон, рулетка, игры в кости, да их полно.
Дэниэл втянул щеки, выражая сомнение, но его глаза уже весело бегали.
– Моя дорогая молодая леди, по законам нашей страны официально разрешается играть в рулетку, но не для материальной наживы.
– Но это не значит, что этим никто не занимается, – стала спорить Люси. – Кроме того, мы не думаем о том, чтобы организовать игорный дом, просто частный небольшой клуб.
Он снова засмеялся, восхищаясь ею.
– Совершенно верно! Да, у нас появится небольшой клуб со строгими правилами, туда будут допускаться только его члены, и тогда закон окажется на нашей стороне. Мы сможем всегда принять в члены гостей, остановившихся в отеле и желающих провести вечер за карточным столом. Очень жаль, что слишком набожные и религиозные люди из влиятельных кругов положили конец великим азартным дням в моей молодости. Они были настолько придирчивыми и дотошными, да еще и имея власть в своих руках, стали сдерживать и выступать против карточных игр, призывая мужчин-игроков переключиться на лошадиные скачки.
Ричард тихо захихикал.
– Смотри, отец, а то Люси тоже предложит проводить скачки по нашим землям.
– А почему бы и нет? Отличная идея! – шаловливо ответила Люси.
По предложению Ричарда они поднялись наверх, чтобы осмотреть помещения, в которых лучше всего можно будет расположить игральные столы. Они выбрали одно, состоящее из четырех небольших комнат со скрытой дверью в стене, выходящей на лестницу, ведущую на задний двор.
– Она очень удобная, – сказал Дэниэл, осматривая ее, – если вдруг кому-то понадобится быстренько покинуть помещение.
Эта комната включала гостиную, в которой раньше висел портрет Лионела, и Люси, пытаясь не смотреть, отводила взгляд от голой стены.
– Вам понадобится главный крупье – наблюдать за игроками и следить, чтобы никто не мухлевал. – Люси поклонилась и сделала реверанс Дэниэлу. – Я хотела бы занять это место, сэр, так как театр закрылся на зимний сезон и мне необходима работа. Ричард может поручиться, что ни один карточный шулер не ускользнет от моих глаз.
Ричард вмешался в их разговор, видя, что отец не понимает, относиться к ее словам серьезно или нет. Кратко он рассказал о случае, произошедшем на вечеринке в особняке Уорвиков. И пока Дэниэл расспрашивал Люси, как она научилась такому мастерству, она достала из своей сумки колоду карт, которую специально взяла для того, чтобы подтвердить свое умение и тем самым убедить Дэниэла взять ее на эту должность. Она стала перетасовывать, снимать карты, быстрым движением руки вытаскивая по одной из веера, делая это со скоростью света, так что Дэниэл и Ричард раскрыли рты от удивления.
– Стефано не только коллекционировал разнообразные колоды карт, – пояснила Люси, все еще продолжая ловко манипулировать колодой, – но всю свою жизнь изучал хитрости и уловки, используемые картежниками-аферистами, в два счета обыгрывавшими своих партнеров за карточными столами. И если бы я не стала подозревать Джоша Бартона из-за личной враждебности в тот вечер, то поняла бы, что для мошенничества было использовано маленькое зеркальце, а не пролитая капля вина. Но это единственная ошибка, которую я допустила с тех пор, как Стефано стал обучать меня игре, а также знакам, которые надо искать и замечать, когда понимаешь, что за столом кто-то жульничает. – Люси сделала завершающее показное движение: целую колоду карт будто ветром подбросило вверх, перевернуло и аккуратненько опустило на ее ладонь. Она склонила голову и посмотрела на Дэниэла весело и дерзко. – Ну, мистер, Уорвик? Должность главного крупье моя?
В любом случае такой очаровательной девушке было трудно отказать, а также в ее пользу выступало по крайней мере еще два неизвестных Люси аспекта: во-первых, руководство такой привлекательной, яркой, живой, веселой девушки в игральной комнате только привлечет безмерное количество клиентов; во-вторых, что более важно, ей понадобится комната в особняке, так как большинство времени она будет проводить именно в нем, и Солнечный дом снова освободится. Дэниэл сможет вернуть его Кейт, он загладит перед ней свою вину; за это время жена получит документы, подтверждающие право ее собственности на дом.
– Да, Люси, – ответил он, довольный своим решением, – ты будешь здесь главным крупье. – Я и не мечтал о такой очаровательной претендентке.
Перед тем как покинуть особняк, Люси воспользовалась несколькими минутами для того чтобы не спеша осмотреться. Но она попала в тупик, что-то ускользало от ее понимания, будто двери дома были закрыты, как в первый день ее визита. Но почему? В чем причина? Что было не так? Почему она не могла почувствовать неотъемлемую часть прошлого этого дома, ведь она собиралась строить его будущее? Может быть, причина ее неудачи состояла в том, что она не жила в своем родовом имении? Но ведь теперь судьба снова улыбнулась ей, позволив находиться в стенах особняка. И это было лучше, чем ничего. Почему же дом словно продолжает запираться от нее?
Она знала ответ. Она встретилась с нимлицом к лицу, когда однажды попыталась познакомиться с домом, позвонив в звонок, издавший громкий, дикий звук. Джош встал между ней и особняком и до сих нор продолжал стоять. Неудивительно, что Люси все еще испытывала к нему страх и гнев, обостряющийся время от времени, потому что в глубине души знала, что он был твердо настроен отобрать у нее дом и отправить ее неизвестно куда, в заточение на всю оставшуюся жизнь. «Неужели никак нельзя избавиться от его гнета?»
Внезапно ей показалось, что она нашла ответ на свой вопрос. Ричард, радостно улыбаясь ей, появился в холле, когда вышел из библиотеки. Красивый, добрый, сильный, храбрый, способный защитить ее, он предлагал ей способ навсегда избавиться от притязаний Джоша и стать свободной. Она задумалась о своей жизни, дружба была очень крепкой базой для брака, так как именно уважение и доброе отношение друг к другу оставались между супругами, когда огонь страсти ослабевал. Браки, основанные на дружбе, были очень удачными и счастливыми. Ведь она была по-своему счастлива со Стефано.
Как только Ричард подошел к ней, сказав, что Дэниэл уже вышел осмотреть конюшни и что они тоже могут присоединиться к нему, Люси взяла его за руку. В этом не было ничего необычного, но в данный момент ее прикосновение было каким-то другим, и Ричард сразу же это заметил. Затем Люси прижалась лбом к его крепкому плечу, будто нашла свой приют. Но это было не так.
– Ты помнишь, – сказала она очень тихо, подняв голову, – когда я искала себе жилье, как только приехала в Истхэмптон, и сказала тебе, что есть два места, в которых я хотела бы жить?
– Да, помню. В Солнечном доме и особняке Атвудов. Ты пожила в одном, хотя и недолго, и теперь получается, что тебе надо будет поселиться в другом. Ты довольна?
– Довольна, – ответила Люси, но ее голос был не убедительным. Разве она могла быть уверена в том, что Джош прекратит вмешиваться в ее дела и перестанет как хвост ходить за ней? И ни одного ласкового слова она не услышала от него. Он вел себя высокомерно и надменно, пытаясь подчинить ее себе. Она не могла забыть, как далеко он зашел в ту ночь, когда Бен Томпсон по неосторожности скрипнул половицей в Солнечном доме.
Они почти уже дошли до конюшен, когда заметили вдали бегущую девушку. Это была Мэг, она появилась со стороны дороги, оставляя за собой на гравии следы грязи. Она выглядела обезумевшей, на ней не было шляпки, кудри в беспорядке разлетались в разные стороны, и когда они поспешили ей навстречу, она уцепилась за Ричарда, чтобы не упасть.
– Ты должен бежать! Приехали землекопы на экскаваторах, чтобы снести коттедж Денвиса, а Боб сказал, что не выйдет из него. Там уже произошла перепалка, я боюсь, что случится беда, он вооружился острым ножом и дубинкой. Ради бога, помоги!
Ричард позвал Дэниэла, который, после того как все уселись в экипаж, сам взял вожжи и ударил ими лошадь, и галопом она понесла их к коттеджу Денвиса. Рядом с домом они обнаружили огромную толпу. Мэг, держась поближе к Дэниэлу и Ричарду, стала пробираться за ними к дому, но никто из зевак не хотел пропускать их вперед и терять выгодное место, так как им было любопытно, что произойдет.
Команда землекопов, сильные и могучие парни, как раз подходящие для такой тяжелой работы, собралась около ворот коттеджа, готовясь к штурму. В руках они держали кувалды, ребята были настроены нетерпеливо и не сочувствовали людям, чей дом собирались разрушить. И они уже потеряли достаточно времени и сил, пытаясь и многочисленными уговорами, и угрозами заставить рыбака покинуть жилище. Окна были забаррикадированы, а в дверном проходе, готовый защищать свой дом ценой собственной жизни, если понадобится, стоял Боб, широко расставив ноги. Его рубашка была порвана, а из пореза на голове, куда попал камень, пущенный одним из землекопов, текла кровь, в руках Боб держал оружие, о котором говорила Мэг.
Ричард обратился к бригадиру, бородатому мужчине, одетому в поношенную плотную рубашку, сшитую из холста, и молескиновые брюки; все железнодорожные землекопы были одеты приблизительно так же, это была их униформа.
– Где мистер Бартон?
– Сегодня он выбирает место для строительства в Маррелтоне. – Бригадир резко выпятил вперед свой бородатый подбородок, недоброжелательно смотря на Ричарда. – Здесь нет ничего, с чем бы я не смог разобраться. Мне не впервой встречаться с такими упертыми людьми, как этот, и мы все равно перевернем это место вверх тормашками, только оно вдобавок будет залито его кровью, если он сию минуту не покинет этот чертов дом.
Дэниэл, подошедший к сыну, резко взглянул на мужчину.
– Мы не допустим здесь никакой жестокости, эта земля и собственность недавно принадлежали Уорвикам. И пока члены «Железнодорожной компании» надлежащим образом не попросят Боба Купера покинуть помещение, у него есть полное право возражать против ваших попыток выгнать его из дома.
