Текст книги "Дочь Клодины"

Автор книги: Розалинда Лейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Так как все попытки убедить Донну снова попробовать сесть в седло не увенчались успехом, Люси не мучилась угрызениями совести, потому что они с Тимоти сделали все возможное. Ее радостная улыбка ослепила его.

– Я думаю, будет превосходно. Смотрите, в следующий раз я обязательно выиграю скачки.

Тимоти видел, что Люси продолжала улыбаться, когда легким, бодрым шагом стала подниматься по тропинке, ведущей к дому. В дверях она сразу же почувствовала запах табака. Она никогда не видела Эмми Линден ни с чем, кроме глиняной курительной трубки в руках, но если женщина хотела доставить себе удовольствие и выкурить сигару, то в этом не было ничего предосудительного.

Напевая любимую мелодию себе под нос, Люси сняла шляпу и перчатки, еще не войдя в комнату. Оказавшись внутри, она подошла к столику, на котором лежала карта района, приобретенная в местном магазине, где также был куплен металлический телескоп. Во время напряженного долгого разговора, когда они провожали Донну домой, было упомянуто об огромной площади земли, находящейся во владении Уорвиков, и она хотела увидеть на карте принадлежащую им территорию. Вытаскивая стул из-за стола, она присела на него и развернула карту, провела по ней руками, чтобы расправить все складочки и стала внимательно изучать ее. На карте был изображен особняк Уорвиков и усадьба Рэдклиффов, но карта была очень старой, поэтому там Истхэмптон был представлен только как деревушка, промышляющая рыболовством, каковым он был в далеком прошлом.

На карте было ясно и четко видно, если вся оставшаяся южная территория принадлежала Дэниэлу Уорвику – а она была в этом уверена, – то у «Железнодорожной компании», чтобы осуществить свою идею, не было другого выхода, кроме как скупить часть земель одного из имений.

Она подняла голову, услышав шаги Мэг в соседних апартаментах, где она каждую неделю тщательно убиралась, чтобы они были готовы, если приедет новый постоялец. Люси решила, что как раз Мэг сможет подсказать ей по поводу интересующей ее темы. Выйдя в коридор, она снова почувствовала запах сигарет, но сейчас он был намного сильнее, и когда Люси вошла в открытую дверь апартаментов, то ожидала увидеть там Эмми со своей дочерью. Но Мэг была одна в комнате и меняла постельное белье.

– Эти комнаты кто-то арендовал? – удивленно спросила Люси.

Эмми говорила ей, что вероятность того, что в комнатах поселятся до наступления летнего сезона, когда отдыхающие начнут приезжать на курорт, очень мала.

– Что? Мам? О, это вы, миссис. – Мэг не отложила свою работу, резким движением она расправила хрустящую простыню и застелила ею кровать. Продолжая менять наволочки, она звонко запела старую песенку:

Если вы влюблены в красивого мужчину,

Который зовет вас замуж.

Сначала решите, где вы будете жить,

Прежде чем окунаться в омут с головой.

– Да, эти комнаты сданы. Деловому джентльмену, который переезжает из «Королевского отеля», где остановился раньше. Ему нужно постоянное жилище, потому что он остается на долгие месяцы. Его зовут…

Спокойный голос Джоша Бартона послышался из коридора:

– Все правильно, Мэг. Я знаком с леди.

Люси уже был знаком приступ страха. Почему страх преобладал над гневом в тот момент, когда Бартон внезапно вторгся на ее территорию, она не знала, но была застигнута врасплох мыслью, что ей придется жить с ним под одной крышей. Люси медленно повернулась, чтобы посмотреть на него. Он стоял, прислонившись широким плечом к двери, через которую она вошла в комнату, сигара торчала из края его рта, его большие пальцы, как обычно, были засунуты в карманы жилета. По этикету ему не следовало бы продолжать курить в присутствии дамы, но так как Люси не была приглашена в его апартаменты, он, очевидно, не видел причины, по которой ему надо было потушить сигару. В любом случае, традиционные любезности между ними были излишними, потому что она осознавала, да и он, несомненно, тоже, что они стали врагами, и притворяться не было смысла. Она ошибалась, думая об их конфликте как о жестокой игре. Переехав жить в морской коттедж, он тем самым объявил ей войну на ее же собственной территории.

– Я не ожидала, что мы будем жить в одном доме, – холодно произнесла Люси. – Кроме того, – добавила она, в точности повторяя слова Ричарда, однажды сказанные ей, – в Истхэмптоне достаточно разных мест, где можно остановиться.

– Но мне порекомендовали морской коттедж. – Он говорил чистую правду.

Ему действительно его порекомендовали, но только после того, как он увидел адрес, оставленный Люси в «Отеле Уорвик», но которому следует пересылать ей корреспонденцию. Клерк отеля сказал, что в горячий сезон для путешественников, приехавших ночью, обычно не хватает мест, и их всегда направляют в дом миссис Линден.

Стоящая рядом с кроватью Мэг внимательно за ними наблюдала. Вдова выглядела так, как будто была готова немедленно собрать свои чемоданы и выехать из апартаментов, и если придется выбирать среди миссис Ди Кастеллони и мистером Бартоном, то пусть уходит последний, ведь джентльмен был мелочным, потому что заплатил недостаточно денег, а Люси уважаемая леди, и к тому же щедрая. И вообще мама Мэг возлагала на Люси огромные надежды, потому что она задала новый ритм жизни в ее доме, легенда о роскошной итальянской карете все еще передавалась из уст в уста, людям было интересно обсуждать жизнь Люси, окутанную тайной. Уже поползли слухи и небылицы, которые сочинялись буквально на ходу. Самое интересное предположение было о том, что синьор Ди Кастеллони был убит, сражаясь на дуэли с любовником свой жены, но Мэг едва в это верила, потому что так заканчивались лишь новеллы, которые она читала в книгах. Мэг шелохнулась в тот момент, когда Люси обратилась к ней.

– Зайди, пожалуйста, в мою комнату, как только закончишь здесь. – Пальцем Люси указала на карту, которую держала в руках, и направилась к выходу, осмотрев Джоша еще раз с ног до головы. – Уверяю вас, что мы будем видеться лишь изредка. Обычно я нахожусь в своей комнате, когда я дома.

Джош отступил назад, позволяя ей пройти, ее широкая юбка задела дверь, он двинулся в ее сторону, чтобы она смогла хорошо расслышать его слова.

– Тем не менее я буду рад беседе с вами. Мы всегда сможем продолжить ее за безобидной игрой в карты, только договоримся играть по правилам!

Она хотела оглохнуть на мгновение, чтобы не слышать его язвительных насмешливых слов, но он остался довольным, заметив непроизвольный наклон ее головы, прежде чем она вошла в свою комнату и скрылась с его глаз.

Мэг тем же вечером рассказала о произошедшем инциденте Бобу, когда они встретились в коттедже, сидя на подоконнике, она болтала ногами, смотря, как он разбирает старую кровать, привинченную к стенке в гостиной. Находясь в приподнятом настроении, она отвечала на его бурное сладострастие пылкими поцелуями, тем самым заставляя любить ее еще сильнее, до умопомрачения.

– Я думала, Люси тотчас же съедет из дома, – произнесла она. Мэг любила посплетничать, как и любая другая женщина. – Если бы только ты видел, как она смотрела на него, буквально испепеляя взглядом, и его взгляд также был недружелюбным.

– Хм-м. – Бобу было это неинтересно, он снова сконцентрировался на своей работе, он хотел как можно аккуратнее разобрать кровать, чтобы затем не пришлось тратить время на ее починку. Одну сторону он разобрал, вытащил деревянное основание, в котором не было ни единого гвоздя, поэтому было понятно, какой старой, должно быть, оказалась кровать. Со всей силы, так что были видны бицепсы под рукавами рубашки, он оторвал кровать от стены, облако штукатурки и пыли поднялось в воздух. Что-то упало и покатилось по полу. Наверное, все-таки в кровати были гвозди. Но через секунду Боб понял, что ошибся.

– Эй! Что это? – спросила Мэг в тот момент, когда монетка покатилась по полу. Она нагнулась и подобрала ее. – Это же соверен! Золотая монетка! Давай посмотрим, есть ли там еще! – Она подошла к стене, к которой была привинчена кровать, и начала руками шарить в грязи. Он отодвинул кровать, чтобы предоставить ей больше пространства, удивленный тем, что, возможно, они нашли давно захороненный клад, но в стене не было никакого отверстия, ни щелки, и казалось, что монетка просто запала между кроватью и стеной. Волнение нарастало, потому что Мэг нашла еще одну золотую монету, и Боб от радости встал на колени и присоединился к ней, раскапывая пальцами пыль и грязь, скопившуюся за столь долгий период. Через несколько секунд они нашли еще пять монеток, а также несколько шиллингов и две пуговки. Мэг сразу подумала, что они серебряные, но пуговицы были такими черными и грязными от времени, что понять, так ли это, было трудно. Невозможно было также разобрать, что на них было написано. Мэг снова села на подоконник, Боб подошел к ней, и она рассыпала сокровища, которые они нашли.

– Кажется, на ней изображен цветок, – сказала Мэг, вертя в руках пуговицу. – Если они серебряные, то значит, без сомнения, принадлежали господам. Как ты думаешь, откуда они здесь взялись? И деньги? Их украли?

Задумчиво он посмотрел на нее.

– Нет, я так не думаю. Никто в здравом уме не станет запихивать шиллинги и золотые монеты за кровать, даже решив, что это безопасное для них место, каковым оно не является, а значит, они уже давно прикипели к месту, их уронили, и они затерялись. Полагаю, они выпали.

– Как?

Она насмешливо на него посмотрела.

– Кто мог сидеть на этой старой кровати и размахивать деньгами? Люди, жившие в этом доме, были бедны как церковная мышь, как и мы с тобой.

– Я не сказал, что это было сделано намеренно. Вспомни, когда я привел тебя сюда в первый раз, мы попытались испробовать эту кровать. – Наглая ухмылка появилась на его лице, глаза засияли, и он протянул руки, чтобы поласкать ее грудь. – Серебряная монетка выпала из моего кармана, когда я снимал свой пиджак. Я полагаю, богатый джентльмен проводил весело время с дочерью или женой владельца коттеджа и обронил золотые монеты, например раздеваясь. Так же можно объяснить и наличие там пуговиц. В порыве страсти они просто их оторвали.

Мэг запрокинула голову и засмеялась.

– Ты неплохой парень, Боб Купер, но не отрицаю, что твоя идея вполне объясняет, как за кроватью оказалось все это богатство. Я поинтересуюсь у мамы, кто раньше жил в этом доме. Конечно, она переехала в морской коттедж, когда дом уже пустовал, но я выясню, что смогу.

Когда они выходили из коттеджа, Мэг зажала монеты в руке, сказав, что эти деньги будут их первым общим небольшим бюджетом, Боб не возражал. Парочка вернулась в морской коттедж, и после того как Купер ушел, она положила золотые монеты рядом с другими аккуратно сложенными деньгами, которые давно копила и хранила в ящике. Мэг хотела положить туда и пуговицы, но решила, что для начала стоит выяснить их реальную стоимость. Она всегда могла продать их.

Мэг высыпала чистящий порошок на блюдце, взяла щетку и начала очищать пуговицы от въевшейся грязи. Эмми вошла в комнату, когда Мэг только начала свою работу, сидя столом, освещаемым лампой.

– Что ты там делаешь? – спросила Эмми.

– Очищаю две пуговицы. Мы с Бобом нашли их в коттедже Денвиса.

Эмми сняла свою шляпку и шаль, перед тем как подошла к столу, присела рядом с дочерью и взяла одну пуговку.

– Эй! Они же серебряные, да?

– Да, как я рада! Кто раньше жил в этом особняке?

– Особняк был заперт более двадцати лет, и в последний раз в нем жила одна семья. Но я могу точно тебе сказать, что эти пуговицы не могли принадлежать ей. Приходская церковь заплатила за них, чтобы они уехали в Австралию, и я видела, как они уезжали. Все их вещи поместились в три свертка, а единственной мебелью был комод, обвязанный веревкой, не дающей выпасть из него сушеному хлебу и другой провизии, необходимой для столь долгого путешествия.

– А кто жил до них?

– По-моему, в нем жили родители Денвиса, а до них – его бабушка и дедушка. Это было так давно. – Эмми снова искоса посмотрела на пуговицу. – Я не могу хорошо разглядеть пуговицу без очков, но на ней изображен какой-то рисунок. По-моему, роза, не так ли?

– Я еще не знаю.

– Понятно, я собираюсь отдохнуть. Они у себя? – спрашивая, Эмми кивнула на потолок.

– Вдова ушла, а мистер Бартон где-то обедает, но не дома.

Мэг закончила чистить и полировать пуговицы и приступила к тщательному их изучению, когда вернулся Джош. Она услышала, что он вошел в дом через черный ход, и хотя Мэг знала, что он не зайдет в ее комнату, она интуитивно захлопнула ладошки, чтобы спрятать пуговицы. Услышав звук его шагов и поняв, что он поднимается по лестнице на второй этаж, она раскрыла их, чтобы еще раз взглянуть на рисунок, который стал отчетливо виден после того, как она очистила пуговицы, пролежавшие в грязи более двадцати лет. Не раньше 1817 года стали выпускать соверены и такие пуговицы, и то и другое могли позволить себе лишь знатные, богатые люди. На пуговицах была изображена не роза, сейчас ясно стало видно, что там выгравирована пара скрепленных рук. Теперь девушка ни за что бы не осмелилась продать их. И не потому, что они действительно были уникальными или их мог легко кто-то опознать, тот, кто раньше их уже видел, а потому что она догадывалась, кому они могли принадлежать. «И если теория Боба о том, как эти пуговицы оказались между кроватью и стеной, была правдива, то, наверное, законный владелец наверняка захотел бы их вернуть». На столе две серебряные пуговки переливались так же ярко, как и лунный свет в морской воде. В некоторой степени Мэг хотела бы, чтобы они никогда не были найдены. На пуговках были выгравированы инициалы Д.У., означающие Дэниэл Уорвик.

В особняке Уорвиков Донна ходила взад и вперед по дворику, расположенному рядом с конюшней, освещаемому лунным светом. После того как Тимоти и Люси ускакали вместе на лошадях, она рыдала горькими слезами, упав на кровать, прижав лицо к подушкам и обхватив голову руками. Тобби долгое время жалобно скулил под дверью, прежде чем она встала с постели и открыла ему дверь. Взяв его на руки, она крепко прижала его к себе, продолжая плакать. Донна понимала, что рыдает из-за падения, которое навсегда опозорило ее, и мысль об этом никак не выходила из головы. Пройдет время, и она обязательно снова сможет сесть в седло и проехаться по берегу и обратно. Она сможет легким галопом прогуляться по пескам. Да она прямо сейчас сядет на лошадь и поедет!

Подойдя к двери, ведущей в конюшню, она остановилась, ужас снова овладел ею. Пот выступил на ладонях и над верхней губой. Она отчаянно пыталась взять себя в руки, напоминая себе, что, пока не пересилит переполняющий ее страх, полностью овладевший ее разумом и душой, не сможет снова поехать кататься вместе с Тимоти. И если теперь он не приглашал ее на прогулку верхом, кто знает, чего еще она могла лишиться. Ричард еще не добился Люси, а Тимоти тоже мог увлечься ею, тем более что молодая вдова постоянно находилась с ним рядом.

Автоматически она резко дернула за ручку двери, ведущей в конюшню, но как только та открылась, Донна уже знала, что не сможет пересилить свой страх. Она не сможет больше никогда сесть на Бонни и проехать на ней верхом.

На следующий день, когда Тимоти зашел к ней в гости, они встретились в саду, она была спокойна, и по ее внешнему виду нельзя было догадаться об эмоциональном взрыве, охватившем ее вчера, об ее тревоге, душевных страданиях и муках и о том, как нетерпеливо она ждала, когда же он снова придет. Он уже не обижался на нее за то, что она напала на него в тот вечер безо всякой причины, его недовольство прошло. Нежность и любовь снова заполнили его душу, когда он увидел ее прелестное личико. В это утро он снова прогуливался верхом с Люси, возбуждение и удовольствие еще были свежи в памяти, и казалось, эти прогулки вполне восполняли отсутствие общения с Донной. Она замкнулась в себе, ей было одиноко, во время невзгод она не могла себя контролировать, хотя всем сердцем хотела, чтобы между ними все было как раньше. В результате чего он был очень серьезным, что было не похоже на него, он витал в облаках, думал о чем-то своем, говорил мало, а ведь раньше весело болтал и постоянно шутил. Тактично Тимоти избегал любой темы, связанной со сценой, произошедшей в песках, он надеялся, что она полностью пришла в себя за вчерашний день, но недоговоренность, казалось, еще больше усиливала и так присутствующую неловкость.

– Сегодня утром я успел посмотреть бальную комнату, – сказал он, придерживаясь нейтральной темы. – В ней накопилось столько пыли и грязи за многие годы, но я уже отдал распоряжения подготовить ее к балу.

Донна выглядела довольной.

– Как раз сегодня утром пришло письмо от родителей, в котором они сообщили, что вернутся в конце месяца.

– Превосходно. Ричард уже назначил дату открытия пирса?

Она кивнула:

– Торжественное открытие пирса произойдет двадцать девятого мая, неделю спустя после их возвращения.

– А затем мы устроим великолепный роскошный бал в моем особняке. Что может быть лучше!

Вскоре после этого разговора Тимоти ушел, но на прощание поцеловал ее руку и губы. Она ликовала, настроение улучшилось, вся печаль и грусть тотчас же исчезли. Она знала, этот поцелуй был равносилен предложению руки и сердца. Донна ни чуточки не сомневалась, что, как только бал закончится, Тимоти будет разговаривать с ее отцом и просить у него благословения.

Уезжая, Тимоти очень сильно сожалел о своем спонтанном поступке.

Он просто хотел как-то заполнить пропасть, образовавшуюся между ними, но вместо этого, соприкоснувшись с ее нежными губами, поймал себя на мысли, что он желал, чтобы перед ним в тот момент стояла Люси, и именно ее губы он хотел нежно и страстно целовать.

Глава 9

Люси приехала к пирсу, чтобы оказаться в центре важных событий, увидеть всех актеров и их подготовку к открытию. Прибыла театральная труппа, и из повозок, расположившихся прямо около входа на пирс, выгружались корзины, ящики и свертки холста, необходимые для декораций. Все эти вещи несли через пирс в театр.

Двое мужчин увлеченно спорили, как лучше пронести часть декораций через ворота. Люси прошла рядом с палубой и направилась в театр. Внезапно она почувствовала, что все как будто ожило: газовые лампы проверялись, а огни рампы пылали. Странное эхо, которое делало голоса могильными, пропало, в воздухе запахло чем-то незнакомым – смесью грима и волшебными ароматами духов, старой и новой одеждой и чем-то особенным, неопределенным и неизвестным.

Ричард и управляющий пирса были увлечены разговором с мужчиной с нависшими бровями, и все трое повернулись, как только она подошла к ним поближе.

– Позвольте мне представить вам мистера Асквиса, – обратился к ней Ричард. – Он только что приехал вместе со своей труппой.

Она заметила, что мужчина поклонился ей и со свирепостью в глазах осмотрел ее с ног до головы в тот момент, когда Ричард представлял ее.

– Я не думал, что на пианино будет играть женщина, – гневно заявил он. – Напомню вам, что мы представляем мелодраму, миссис. А не комедию с чаепитием. Музыка должна быть одновременно и тяжелой, как раскаты грома, и легкой, как песнь соловья.

Робертсон строго на него посмотрел, обижаясь на его критику и осуждение способностей молодой женщины.

– Вам не к чему будет придраться, когда вы услышите, как превосходно играет миссис Ди Кастеллони или скрипач, – резко возразил он.

Асквис не подал виду, что это заявление как-то на него повлияло, он только щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание к тому, кто пересекал сцену.

– Подай мне один из листов, лежащих на стуле.

Когда ему передали лист, он проверил его содержимое, а затем протянул Люси:

– Здесь представлена музыка к спектаклю «Мазепа». Будь готова исполнять ее завтра к двум часам, когда начнется репетиция.

Сказав это, он медленно развернулся, забирая с собой Робертсона, и, удаляясь, стал жаловаться ему на плохое освещение, оставив Ричарда и Люси одних.

Она слегка улыбнулась.

– Так-так. Пожалуй, мне придется как следует потрудиться.

Ричард нерешительно покачал головой, когда они выходили из театра.

– Вы уверены, что хотите быть пианисткой и играть для спектакля? – поинтересовался он. – Мне кажется, Асквис хвастун и задира.

– Нет, он не такой, – уверенно ответила она. – Он просто хочет, чтобы его представление сопровождалось самой лучшей игрой на фортепьяно, и я чувствую, что смогу выполнить его требования.

– Я и не сомневаюсь, – заверил Ричард, гордясь ее воспитанием и целеустремленностью, и его улыбка ей об этом говорила. Они вышли из театра на улицу, где была прекрасная погода, и он вспомнил про то, что хотел ей сегодня показать. – Давай пройдем к перилам, – сказал он, беря ее под руку. – Ты кое-что увидишь. Это стало традиционным не только в Истхэмптоне, но и на всех других известных морских курортах.

Стоя около перил, он обозревал местность, прищуриваясь из-за яркого солнца. Люси пыталась смотреть туда, куда и он, но не могла заметить ничего необычного, она видела все то, что и в первый раз: деревья покрылись зеленой листвой, с расстояния крыши домов казались разноцветными маленькими пятнышками, особняки были покрыты цветным металлом и украшены узорами, сделанными из тонкой крученой проволоки. Высоко на холмах особняк Уорвиков сиял на солнце, будто опал. Но Ричард смотрел куда-то еще.

– Вон! – Он указал в сторону дороги, которая простиралась с холмов, вела в город и окружала «Королевский парк». – Вон там. Под деревьями.

Затем Люси увидела то, что показывал ей Ричард. Длинный караван кабинок на огромных колесах, запряженных трудолюбивыми лошадьми, двигался по дороге к набережной. Каждая лошадь управлялась человеком, и когда они подъехали ближе, она увидела, что эти конструкции были связаны цепями, которые грохотали и дребезжали при передвижении.

– Вот вам и знак того, что наступило лето, – ухмыльнулся Ричард. – Более достоверный, чем полет ласточек в небе. Сезон открыт. Скоро все начнут купаться.

Она приблизительно пересчитала экипажи, их было больше пятидесяти, и увидела, что они были выкрашены в полоску, бледно-голубую и белую, и на каждом заглавными буквами было написано «УОРВИК». У некоторых экипажей был складной верх, они повернули направо, как только доехали до развилки, остальные же повернули налево и так искусно и красиво двигались, что казалось, будто они сами были из театра и репетировали представление.

– Те экипажи, с современными складными верхами, везут женщин на морской берег, – объяснил Ричард. – Когда экипажи снижают скорость, из дверей кабинок появляются дамы, которые сразу же бегут в воду, так что не успеваешь рассмотреть их в купальных костюмах. Они окунаются и ныряют, за ними следят, чтобы никто не утонул. – Он кивнул в сторону других экипажей. – Те везут на морской берег мужчин. Сильным накачанным мужчинам, купающимся в море, разрешается демонстрировать мускулатуру, но только до восьми часов утра, а затем им необходимо надеть полный комплект купального костюма… Может, спустимся к берегу? Я хочу убедиться, что там все в порядке.

На берегу они увидели Эмми Линден, которая давала распоряжения, где лучше всего расположить на гальке кабинки, как будто она была генералом и командовала войсками. Так как экипажи стояли совсем близко друг к другу, то со сбруй лошадей были сняты цепи, всех животных увели, оставив только троих.

– Позвольте представить вам Красавку, Майора и Льва, – сказал Ричард, по очереди поглаживая гривы трех лошадей, тем самым заставляя их раздувать широкие желтые ноздри и резко двигать головами, позвякивая уздечками. Люси решила принести им несколько кусочков сахара, как только в первый раз пойдет купаться.

Ричард вскрикнул, когда увидел, что лошадь, стоящая на дороге, сильно испугавшись, резко дернулась в сторону, колеса заскользили, и экипаж чуть не перевернулся. Люси отметила прочность тросов, которые спасли экипаж от опасного переворота. Она направилась вдоль берега по направлению к кабинкам, чтобы внимательно рассмотреть их. Она заметила деревянный лестничный подъем, по которому можно было как подняться, так и спуститься. Захотев посмотреть, как там внутри, Люси подтянула и установила деревянный подъем, затем взобралась, толкнула дверь и вошла внутрь. Она оказалась в просторном красивом месте с еще одной дверью, которая открывала вид прямо на море. Деревянные сиденья располагались с двух сторон от нее, здесь были приделаны крючки для одежды, круглое зеркало, рядом с которым висела картонка, на ней красными чернилами было написано: «Колбаска по рецепту Дженкинса и мясные пирожки». Небольшие задвижки скрывали квадратные отверстия, проделанные в каждом углу, через которые можно было выглядывать и смотреть, что творится на побережье. Встав на цыпочки, девушка отодвинула задвижку и увидела протяженный берег.

– Меня ищете?

Она повернулась – в дверях стоял Джош, на его голове красовалась шляпа с широкими полями, которую он снял, как только зашел.

– Я рассматриваю, – сказала она, отступая от него подальше. – Никогда раньше не видела ничего подобного и не была внутри.

Он закрыл за собой дверь, и они остались вдвоем среди светлых, обшитых досками стен, которые только недавно были выкрашены белой краской и от этого сияли в солнечном свете, проскальзывающем через открытое отверстие.

– Я тоже. – Он неторопливо присел. – Я увидел еще с берега моря, что вы залезли сюда. Думаю, это место отлично подойдет для разговора. В морском коттедже вы избегаете меня.

Это было правдой. В течение короткого периода, как только он переехал, она вслушивалась в каждый звук, чтобы случайно не столкнуться с ним на лестнице. Люси игнорировала, когда он дважды стучался к ней в дверь, замирала, затаивала дыхание и ждала, когда он уйдет. Она надеялась, что Джош подумает, что ее нет дома, и однажды разорвала на клочки его записку, в которой он просил выделить ему время для разговора.

– Я думаю, нам больше нечего сказать друг другу.

– Почему? Потому что кажется, что уже все было сказано?

Она присела в самом дальнем углу, подальше от него.

– Если хотите выяснить отношения, я еще раз вам заявлю то, что сказала в особняке мистера Атвуда. Я абсолютно против того, чтобы железная дорога проходила по территории, принадлежащей им. Пусть ее строят по другому маршруту.

– Но нет другого подходящего маршрута. Если не на территории Атвудов, то дорогу надо будет строить рядом с кирпичным заводом Уорвиков или на земле Рэдклиффов, но миссис Рэдклифф дала отрицательный ответ, и ее никак не переубедить. Не думайте, что я не пытался. «Железнодорожная компания» не хочет платить цену, установленную Атвудом, несмотря на то что все три пути подходят идеально.

«Моя тетушка!» Джош разговаривал с ней, но Люси не могла согласиться с тем, чтобы железная дорога строилась на земле, принадлежащей ее тете, так же как и на земле Атвудов, где жил ее отец. Эти земли и имения были для нее одинаково важны, это была связь с прошлым.

– Вы встречались с миссис Рэдклифф? – спросила она, отворачивая от него лицо, не уверенная, сможет ли скрыть свои чувства.

– Да, встречался. Она непреклонна.

– Какой, вы думаете, она человек? Добрая? Гордая? Какое впечатление она производит?

Вопросы озадачили его, и он потер подбородок, прежде чем ответил, а также попросил Люси смотреть прямо на него, а не отворачиваться.

– По внешнему виду можно сказать, что Оливия Рэдклифф покорная и послушная женщина. Но это впечатление обманчиво, у нее характер твердый, как железо, она очень упрямая. Если что-то решила, ничто не заставит изменить ее свое мнение.

«Упрямый как баран», – говорил он обычно про себя, но для леди такое выражение совершенно неприемлемо.

– Остается одна альтернатива – проложить железную дорогу на земле Уорвиков, но это даже не обсуждается.

Она взглянула на него.

– Почему? Ведь Ричард поддерживает идею строительства железной дороги.

– Но его отец против. Более того, железную дорогу придется прокладывать по глиняному пласту земли, и, если мы разрушим его, это сократит производство кирпичного завода Уорвиков. Ни отец, ни сын на это, конечно, не согласятся. В общем, нам необходима земля Уорвиков для строительства железнодорожной станции. Мне нужно решить этот вопрос, когда Дэниэл Уорвик вернется из путешествия, а насколько мне известно, он и его жена отчаливают сегодня из Нью-Йорка на пароходе.

– Но если он все же даст согласие?

– Значит, железная дорога будет построена на земле, принадлежащей Атвудам. Правда, не так удобно для пассажиров. Но «Железнодорожная компания» договорится с компанией по аренде транспортных средств о перевозе людей в город, и ни Дэниэл Уорвик, ни кто-либо другой не смогут ничего сделать, чтобы помешать этому. В других городах и курортах уже давно построены железнодорожные станции, и они не доставляют никому никаких неудобств.

Люси подумала, что Бартон блефует. Даже если землю Атвуда можно использовать под строительство, он не мог избежать помех со стороны Дэниэла Уорвика. Без сомнения, Джош хотел сконцентрироваться на завершении всех своих дел до возвращения мистера Уорвика, и чтобы Люси не усложнила ситуацию еще больше.

– Знаете, – спокойно начала она, – я не думаю, что вам удастся получить землю Атвуда под строительство железной дороги. Что скажете?

Он внимательно рассматривал ее в течение минуты. Затем, скользя по деревянной лавке, передвинулся поближе, настойчиво смотря на нее.

– Я скажу, что объявлю перемирие, если вы расскажете мне, какие вы поставили перед собой цели, временно поселившись в Истхэмптоне, и предоставите мне возможность помочь вам их достичь в любом другом месте. У меня есть связи, и я могу оказать вам услугу. Так что же это, а? Выгодное замужество? Богатство, власть, положение в обществе? – Оценивающе он взглянул на нее. – Вы могли бы получить титул. Наверняка вы думали об этом.

Люси крепко прижалась спиной к стене, пытаясь сдержать свой гнев.

– Нет, я об этом не думала, – произнесла она слишком грозным тоном. – Так вот какого мнения вы обо мне. – Она резко отвернулась, как только он подсел еще ближе, его близость раздражала ее.

– Как же вас зовут по-настоящему? – неожиданно спросил он, не отступая. – Думаю, фамилию Ди Кастеллони вы выдумали, у вас отличное воображение, но она сразу у меня ассоциируется с ярмарочной площадью. Интересно, не в цирке ли вы взяли такую необычную карету, чтобы произвести впечатление, когда прибыли в город?! Как гениально. – Джош засмеялся. – Только Богу известно, как вам удалось собрать достаточно информации о кузене мистере Атвуде, или как вообще все поверили в правдоподобность вашей итальянской истории, но вы умная женщина, и я лучше сделаю так, чтобы вы встали на мою сторону, чем против меня. Более того, я не хотел бы, чтобы пропадали такие таланты, вот почему я собираюсь сделать вам деловое предложение.