сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)
В следующем месяце Леннон и Оно под маркой «Эппл» выпустили пластинку «Unfinished Music No. 1 - Two Virgins», на конверте которой «красовались» совершенно обнаженные Джон и Йоко. Надо сказать, что зрелище было не из приятных. Когда руководитель EMI сэр Джозеф Локвуд спросил их, зачем они это сделали, Оно ответила, что это искусство. «В таком случае почему вы не сфотографировали Маккартни? Он более привлекателен», - сказал Локвуд. EMI отказалась распространять альбом, и он был впоследствии выпущен под маркой «Хуз Трэк» в обложке из коричневой бумаги. Реакцию на этот альбом можно было предсказать заранее. В Англии люди смеялись, в Америке альбом был конфискован полицией штата Нью-Джерси как порнография.
Маккартни страшно возмутился. Мало того что альбом нарушал правила приличия, он мог еще нанести значительный вред собственному альбому «Битлз» «White Album», который должен был вскоре выйти. Но это вовсе не трогало Леннона, который вернулся к старому и всячески задирал Маккартни. Если раньше Джона удовлетворяло, как его партнер ведет дела, то теперь он начал проявлять если и не очень активный, то определенно очень вредный интерес к работе «Эппл». Вдохновляемый Йоко Оно, Леннон стал появляться в кабинетах на Савил-Роу и отдавать приказы, противоречащие указаниям Маккартни.
Он говорил: «Мне это не нравится, я так не хочу». Маккартни пытался возражать ему: «Подожди, ведь это так, как мы делаем. Ведь это «Эппл», и здесь это делается так. Мы работаем так, и такова наша организация». На это Джон отвечал ему: «Меня это не волнует. Я хочу, чтобы это делалось по-другому».
Браун говорит: «Джон хотел, чтобы это была более свободная, более «артистическая» организация. Пол делал все очень четко, а Леннону это не нравилось».
Когда у Пола было плохое настроение, он мог быть очень капризным. На следующий день после того, как Джейн Эшер покинула их почти супружеский дом на Кавендиш-авеню, обнаружив там Френсин Шварц, Маккартни ворвался в офис «Эппл» с намерением в отместку уволить ее брата Питера. И только вмешательство Касса сохранило Эшеру его работу.
Однако подобные вспышки были редкостью. Что касалось бизнеса, то здесь он всегда сохранял голову, и первой его реакцией на выходки Леннона было намерение не обращать на это внимания. Пол посчитал, что беспричинный энтузиазм Леннона был просто передышкой между наркотическими загулами и что его интерес к работе «Эппл» не продлится долго. Однако, когда Леннон начал распространяться о финансовых делах «Эппл», Пол насторожился.
«Если «Эппл» будет продолжать нести такие убытки, то через шесть месяцев мы все разоримся», - заявил Леннон в интервью журналу «Диск».
Нет смысла говорить о том, что Леннон из-за своего покровительства «чудо-изобретателю» Алексу и настоятельного стремления вылезти вперед со своим альбомом «Two Virgins» был так же, как и остальные, ответствен за ухудшение финансового положения компании. Леннон выступал с нападками на Маккартни и на организацию, которую Пол создал в соответствии со своим «буржуазным» представлением. Джон во всеуслышание заявил, что «Эппл» каждую неделю теряет двадцать тысяч фунтов и что лично у него остались последние пятьдесят тысяч.
Конечно, все шло не так гладко. В тот день, когда был выпущен альбом «Two Virgins», Гарольд Минскер, бухгалтер ансамбля «Bryce - Hamner», занимавшийся в то время делами «Эппл», в знак протеста подал в отставку. Его место занял Стивен Мальц - младший партнер одной из бухгалтерских фирм. Спустя несколько недель и он подал в отставку, послав каждому из четырех «Битлз» предостережение, гласившее: «Вас никогда не интересовало, откуда приходят деньги и как они тратятся, вы всегда жили с мыслью, что в вашем распоряжении миллионы… Ваши личные финансы и финансы «Эппл» в беспорядке».
Цифры произвели удручающее впечатление. Начальный фонд в сумме одного миллиона фунтов был истрачен, была истрачена и половина восьмисоттысячного контракта «Битлз» с «Эппл». Вся четверка превысила кредит в «Эппл»: Маккартни и Леннон - на шестьдесят тысяч каждый, Харрисон и Ринго соответственно - на тридцать пять тысяч восемьсот пятьдесят и на тридцать две тысячи восемьдесят фунтов.
Однако благодаря стараниям Маккартни дела были не так уж плохи, как это представил Леннон. Прежде всего, отделение звукозаписи «Эппл» функционировало довольно успешно, зарабатывая при этом миллионы фунтов. По мнению Пола, нужно было просто сделать генеральную уборку и очистить компанию от всего, что приносит убытки. Поэтому он занялся поисками подходящей метлы.
Эта работа была предложена лорду Бичингу, который реорганизовал британскую железнодорожную сеть, решительно сократив количество железнодорожных веток, но он отказался. Было сделано предложение и лорду Пулу, председателю банка «Лазард» и финансовому советнику королевы, но и он не проявил интереса. На самом деле Маккартни нужен был не бизнесмен, а по-отечески заботливый человек, который смог бы провести его через все трудности. Его собственный отец, несмотря на все присущие ему положительные качества, не имел достаточной квалификации для решения подобных проблем. Однако такой квалификацией, безусловно, обладал тесть Маккартни.
Ли Истман был преуспевающим адвокатом в сфере нью-йоркского шоу-бизнеса, но занимался он не юридическими вопросами. Маккартни пояснял: «В Америке адвокаты не похожи на наших адвокатов. Они чаще занимаются бизнесом, чем юриспруденцией. Поэтому Истман и занимается музыкальной издательской деятельностью».
Маккартни познакомился с Истманами несколько месяцев назад в их роскошном доме в Манхэттене. Его необычайно поразил их образ жизни, уверенность в себе, проницательность и еще то, что они играли в гостиной музыку Моцарта. «Он знал Ирвина Берлина и Ходжи Кармайкла», - с гордостью говорит Маккартни. Пол решил, что лучшей кандидатуры на пост руководителя нет, и пригласил Ли Истмана в Англию.
Серьезной тактической ошибкой было то, что в Лондон на встречу с «Битлз» прилетел не сам Ли Истман, а его сын Джон - элегантный двадцативосьмилетний представитель университетской элиты, олицетворявший собой все то, что они открыто презирали. Его совет был достаточно конкретным. Он сказал, что в первую очередь им надо выкупить компанию NEMS, переименованную теперь в «Nemperor Holdings», которая не оказывает им никакой помощи, но по-прежнему, в соответствии со старыми контрактами Эпстайна, продолжает получать 25 процентов со всех доходов «Битлз». Брат Эпстайна Клайв намеревался продать компанию, чтобы уплатить налог на имущество Брайана, и Истман сказал, что было бы разумно, если бы «Битлз» сами приобрели ее. Он объяснил, что деньги на покупку компании в сумме одного миллиона двухсот пятидесяти тысяч фунтов могут быть получены от EMI в качестве аванса в счет будущих прибылей.
Леннон проявил полнейшую незаинтересованность в этом деле. Он потерял интерес ко всем коммерческим, как, впрочем, и музыкальным делам. «Меня всегда преследовало чувство вины за то, что я заработал кучу денег, - сказал Джон, - Поэтому я должен отдать их или потерять». К тому же Леннону сразу не понравился холеный Истман и его попытка вовлечь Джона в разговор о Кафке.
Именно этого момента и дожидался Аллан Клейн. Сразу после смерти Эпстайна он начал искать встречи с кем-нибудь из «Битлз», но его попытки всегда пресекались «привратником» «Эппл» Питером Брауном. Тогда Клейн стал уговаривать кого-то из окружения «Роллинг стоунз», тот уговорил Дерека Тейлора, а Дерек в свою очередь пошел к Брауну и сообщил ему, что Питера обвиняют в том, что он не пускает Клейна даже на порог. В качестве личного одолжения Тейлор попросил Брауна передать «Битлз» письмо Клейна. Браун вспоминает: «Я из-за своего глупого чувства справедливости решил, что мне не следует быть «привратником» и не пускать людей только потому, что они мне не нравятся. Я сказал Дереку: «Хорошо, я организую Клейну встречу с ними». Это было одно из величайших решений, которые я когда-либо принимал».
Клейн встретился с Ленноном и Йоко в своем номере в отеле «Дорчестер» и пообещал им весь мир - миллионы долларов и полное освобождение от всех забот, а также, что было весьма умно с его стороны, постоянное снабжение наркотиками. Клейн подкупил Джона знанием его песен, а Йоко завоевал восторженными рассуждениями о ее картинах и музыке. На Леннона и Йоко произвели впечатление его грубые манеры, приобретенные на улицах Бронкса, которые так отличались от элегантных манер Истмана, приобретенных на Пятой авеню. Клейн презрительно отозвался о планах Истмана, сказав, что нет необходимости платить за NEMS миллион двести пятьдесят тысяч фунтов и что он преподнесет им ее бесплатно.
За три часа беседы ему удалось полностью убедить Леннона и Йоко. Тогда же, прямо в номере, Леннон написал письмо Локвуду, в котором говорилось: «С этого момента все мои дела ведет Аллан Клейн». Это свое заявление он подтвердил еще одним письмом к Локвуду: «Меня не интересует мнение остальных, но Аллан Клейн работает на меня».
Сначала Маккартни это не очень обеспокоило, он просто посчитал это очередной причудой Джона, с которыми ему приходилось часто сталкиваться. Мик Джаггер мог бы раскрыть глаза Полу, что он и попытался сделать. После первоначального восторга по поводу деятельности Клейна и по поводу денег, которые он заработал для них, «Роллинг стоунз» начали разочаровываться в его методах работы. Клейн буквально зажал ансамбль в тиски, из которых, казалось, невозможно было выбраться. Когда Джаггер узнал о намерениях Джона, он позвонил Брауну и предупредил его: «Ты не должен этого допустить. Неужели Джон не понимает, какой страшный человек Клейн?» Браун ответил, что он пытался отговорить Леннона, но тот и слушать не хочет, и попросил Джаггера самого поговорить с Джоном.
Специальное совещание по этому поводу состоялось за огромным восьмиугольным столом из красного дерева в офисе Брауна на третьем этаже здания «Эппл» на Савил-Роу. Ринго, Харрисон, Маккартни и Джаггер ожидали прихода Леннона, и он пришел, но в сопровождении Клейна. Джаггер взглянул на Клейна, что-то промямлил и ушел. Джаггер пришел сюда из лучших побуждений - предупредить «Битлз» о том, во что они могут быть втянуты, но у него совершенно не было желания вступать в перебранку с Клейном. Если уж Леннону хочется изображать из себя «бродячего менестреля», имея при себе в качестве делового опекуна уличного хулигана, то пусть так и будет, пусть Джон думает своей головой.
Браун сделал последнюю попытку отговорить Леннона воспользоваться услугами Клейна, но Леннон был непреклонен. Он сказал Брауну: «У меня теперь есть собственный пес, который будет присматривать за псами Маккартни. В этой жизни необходимо иметь пса, который следил бы за другими псами». Говоря о «псах» Маккартни, Леннон имел в виду Истманов. Это уже был признак будущей жестокой драки.
Впоследствии Маккартни скажет, что вся вина за начало войны между ним и Ленноном полностью лежит на Йоко Оно. «Мы были очень хорошими друзьями… пока между нами не встала Йоко, - говорил Пол. - По правде говоря, я всегда плохо относился к Йоко, а Джон относился хорошо - в этом все и дело». По мнению Маккартни, Йоко имела значительную власть над одурманенным наркотиками Ленноном, а Клейн понял это и использовал в своих собственных интересах. «Насколько я знаю, Клейн первым задал Джону вопрос, который, до этого не задавал никто: «А что хочет Йоко?». И так как Йоко нравился Клейн, исполнявший любые ее желания, то он вполне устроил и Джона».
Подобная теория верна только на первый взгляд. Клейну не удалось бы ничего добиться, если бы Харрисон и Ринго не встали на сторону Леннона, а именно это они и сделали. Ринго и особенно Харрисон стали проявлять растущее недовольство тем, что Пол вышел в лидеры группы, а они всего лишь сопровождали его выступления. Клейн пообещал заняться их финансовыми делами и снова сделать их богатыми. С твердой убежденностью он также пообещал задвинуть Маккартни на второй план. Им понравилось то, что они услышали, и теперь уже трое «битлов» были против одного Маккартни.
Бунт Харрисона выразился и в музыке. Во время работы над «White Album» Джордж, по его словам, ужасно разозлился на Леннона и Маккартни за то, что они испортили ему настроение. «Я сказал им, - вспоминал он, - что они напрасно обвиняют меня в попытке помешать их карьере и в том, что именно я затащил их в поездку к махариши в Ришикеш». Эти свои мысли Джордж отразил в песне «Not Guilty» («Невиновен»), вышедшей в его собственном альбоме. «Битлз» начали работу над фильмом «Let It Be», и Харрисону пришлось испытать еще большее огорчение, правда, вина в этом теперь целиком лежала на Маккартни. Этот фильм был попыткой Пола восстановить атмосферу прежних дней, вернуть их в те времена, когда они были дружны. Но теперь в их музыке уже звучала дисгармония, никто, кроме Пола, не желал возвращаться к прошлому. Леннон был занят исключительно Йоко и уделял совсем мало внимания происходящему, а Харрисона все больше раздражали «диктаторские» замашки Пола. В один из моментов Джордж не выдержал.
«Я уже по горло был сыт всякими придирками, а наши с Полом споры снимались на пленку, - говорил Харрисон. - Мне уже было наплевать на «Битлз», и я ушел. Вернувшись домой в отвратительном настроении, я написал песню «Wah Wah», которая содержала язвительные нападки в адрес Маккартни. Она вышла впоследствии в альбоме Харрисона «All Things Must Pass». Джордж объяснял, что хотел сказать этой песней: «Ты причиняешь мне ужасную головную боль».
Недовольство Харрисона усугублялось и финансовыми делами. На пластинках «Битлз» записывались композиции или Леннона, или Маккартни, и между ними существовала серьезная конкуренция по поводу того, чьи песни должны были записываться на сторону «А». Но причиной подобных споров было исключительно честолюбие, потому что в финансовом отношении это не имело никакого значения, так как указывалось их совместное авторство. А для Харрисона это имело значение. Каждая песня (ему разрешалось вставлять только одну в каждый альбом, а в «White Album», насчитывающий двадцать девять песен, попало всего лишь три) являлась для него важным источником доходов. Он хотел зарабатывать больше и был недоволен тем, что ему не позволяли этого делать.
Ринго вспоминал, что Пол начал даже учить Харрисона игре на соло-гитаре, что, естественно, не понравилось Джорджу. «Он писал много песен и хотел идти собственным путем, но с самого начала нашей работы мы главным образом шли путем Джона и Пола, - говорил Ринго. - Джордж стремился к независимости и больше не хотел находиться под пятой у Пола». И тем более Харрисон не хотел, чтобы его делами заправляли родственники Пола.
Маккартни не понимал причину их недовольства. «Меня очень огорчило, когда они сказали, что я пытаюсь протащить Ли Истмана только потому, что он мой родственник. Ведь они знали меня двадцать лет, и вдруг подумать такое». И Маккартни занялся своими делами, продолжая поддерживать образ «битла», который слегка померк под влиянием свалившихся на него проблем. Харрисон сказал, что фильм об их совместной жизни должен называться не «Let It Be» («Пусть будет»), a «Let It Rot» («Пусть гниет»).
Но, как бы ни был недоволен Харрисон, именно Леннон создал самую большую и, как вскоре выяснилось, неразрешимую проблему. Возможно, что со временем Харрисон, Маккартни и Ринго наладили бы свои отношения, но с Ленноном все обстояло иначе. Конечно, можно считать Леннона одурманенной наркотиками жертвой собственной беззащитности, попавшей под влияние властной женщины. Но в одном вопросе его позиция была совершенно определенной: несмотря на всю энергию и ежедневную работу Пола, Джон продолжал утверждать: «Это мой ансамбль, моя группа и мое шоу». А он уже не был его, «Битлз» стали ансамблем Пола. Леннон отказывался признаться, что Пол был прав, когда говорил: «В конце Джон стал очень ревнивым».
Леннону было довольно трудно признавать Маккартни равным себе («это подрывало его положение», - говорил Пол), и он считал невозможным работать под художественным руководством Маккартни. Он предпочел разрушить ансамбль, чтобы он не достался Полу, и в лице Клейна Джон нашел своего Терминатора. Были выстроены боевые порядки, полем битвы стали офисы «Эппл» и помещения суда, и разразилась грязная и разрушающая война. Ждать ее пришлось недолго.
