Текст книги "По секрету твоя (СИ)"
Автор книги: Рошаль Шантье
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Глава 34.1
Прихожу домой, делаю чаек и сажусь за учебу. Задали немного и уже спустя два часа я свободна. На часах половина седьмого. Беру сумку, натягиваю куртку и иду дышать воздухом. Нужно проветрить голову. Прогуливаясь по Киевским улицам набираю маму. Мы не слышали друг друга с банкета, а еще я хочу знать о конференции. Если мама что-то скажет – хорошо, нет – и спрашивать не буду.
Где-то в средине пустой болтовни, звучит действительно важное:
– Отец говорил, ты встречалась с Миленой. О чем говорили?
– Это она ему сказала? – вскидываю брови. Я удивлена. – Да так, ни о чем. Делилась впечатлениями о нашем празднике.
– Поздравляла с помолвкой? Они с отцом приглашены, кстати.
– А… Уже начали раздавать приглашения? – что и требовалось доказать. Даже мама не считает нужным хотя бы сделать вид, что мои чувства важны.
Мне кажется, чаша терпения заполняется. Вот-вот… еще пару капель и я сорвусь. Нельзя. Так нельзя. Я не могу бросить маму.
– Конечно, что тянуть? Ты ведь не против, что отец занимается свадьбой, —это не вопрос, а утверждение. Мама знает, что я не буду спорить и подкрепляет стальным в нашей семье аргументом, – Ты занята учебой, к чему отвлекаться?
– Да… Да… Все… Как вы хотите, – удрученно киваю, хоть она и не видит, но знаю, что именно этого от меня и ждет.
– Я рада слышать это, – одобрительно хвалит, – Отец дал тебе все. Возможно, он и был строг, но это принесло плоды. Он столько вложил в тебя, и ты еще юна, чтобы решать за кого выходить замуж. Я не успела сказать тебе это при встрече, но могу сейчас: Илья хороший парень. У него хорошая должность будет, он сможет содержать семью. И ты не будешь ни в чем нуждаться, – звучит, словно в тумане.
«Не хочу…. Не хочу. Не хочу!» – набатом бьет в голове. Кричит, извивается, плачет, пытается вырваться на волю раненая канарейка моей души.
– Мам, можно я спрошу? – а теперь я хочу узнать то, что волнует меня.
– Да.
– Если бы вернуть все назад ты бы повторила свою жизнь вновь? Ничего не изменила бы? – собравшись произношу прямо, предварительно присев на свободную лавочку в сквере. В трубке раздается молчание. Долгое.
Мама поддерживает тишину вот уже несколько минут, а я не смею прерывать. Только жалею, что этот разговор происходит не вживую. Я бы хотела видеть отражение эмоций на её лице, хотела бы видеть её молчание. Возможно, вживую оно бы сблизило нас. Молчание ведь сближает, да?
Слышу глубокий вдох, и:
– Только дураки мечтают о машине времени, Таисия, – ответа нет.
Я выдыхаю. Роняю голову на руки. Как можно помочь тому, кто помощи не хочет? Мне бы обсудить с ней дела отца, было бы легче, если бы мать тоже хотела освободиться от него. Она ведь могла бы устроиться на работу, и я подрабатывала бы после пар. Мы сняли бы комнату в общежитии. Как-то же выкручиваются люди. Неужели мы бы не смогли?
Не вышло. Возможно, выйдет позже. Не так давно я дала себе обещание пытаться. Первая попытка провалилась, и что? У многих первый блин комом.
– Отец сказал, ты едешь на какую-то престижную конференцию, поздравляю, – вырывает из мыслей.
– Спасибо, ему звонили?
– Ему докладывают о твоей успешности регулярно. Я уже говорила, так что старайся.
– Да. Да, конечно, я стараюсь. И что, мне можно поехать в Берлин? – чувствую, как оживаю. Проблемы никуда не делись, но поездка в Германию – глоток воздуха, свободы и… там будет Марк.
– По учебе? Да. И покажи себя лучшим образом, – дает наставления мама, но это и не нужно. Марк поручил мне слишком много, чтобы я могла облажаться, – Не подведи Таисия, слышишь?
– Конечно слышу, спасибо, – говорю и улыбаюсь. Есть же хорошие дни.
А может, это не день, а полоса? А белые полосы – они длинные? День, неделя, месяц? Сколько там до свадьбы? Ой, да какая разница. Я еду в Берлин, и я счастлива, пока мое сегодня действительно принадлежит мне! Пока моё сегодня – Моё!
Глава 34.2
– Готова удивлять меня, Тая? – спрашивает Марк, закрывая дверь аудитории за последним студентом в пятницу после пар. Мы остались в аудитории вдвоем.
– Ч-что? – смотрю на него во все глаза, вновь опуская на то же место только что поднятый с парты рюкзак.
– Какая тема твоего доклада? Спрашиваю, потому что должен указать в заявке, – поясняет Марк, в усмешке вскидывая бровь.
– Ах, это, – чувствую себя идиоткой, – я уже написала часть, – открываю рюкзак в поисках тетради; понимая, что перепутала отделения, открываю следующее.
– Тая, прекрати, – звучит в затылок.
– А? – поворачиваю голову и… Он слишком близко.
– Прекрати нервничать, Вишня, – он мягко берет мои запястья, плавно разворачивая к себе.
Мне так сильно хочется… Делаю то, что не должна – смотрю. Моя любимый Цвет его зеленых глаз. Ставьте точку, если вам нравится. Я не способна.
Указательный палец его руки скользит по линии моего подбородка, от скулы близится к ямке под нижней губой. Спускается к шее. Не дышу. Не могу заставить себя шевелиться. Не хочу. Наслаждаюсь. Прикрываю глаза. Я всего на мгновенье.
– Прекрасная… – его пальцы оглаживают жилку на моей шее, – Сейчас это снова ты, моя Вишня, – шепчет на ушко.
Не могу.
– Хочу поцеловать тебя, моя сладкая.
– Марк, – на выдохе, тянусь к его губам, но прежде, чем коснуться в поцелуе, закрываю их указательным пальцем, ставя для себя запрет, – сдерживай себя, я прошу.
– Думаешь, это просто? – целует мои пальцы, удерживая ладонью.
– Нет, – убираю руку, – И для меня тоже нет, – отвожу взгляд, – Но эти разговоры – бег по кругу. Мои обстоятельства не изменились.
– Обстоятельства? Ты утверждала, это позиция, – смотрит с вызовом.
– Как ни назови, суть та же. Пожалуйста, давай держаться на расстоянии, – говорю серьезно.
– Я не обещаю, Вишня. Слишком велико искушение. А ты сама-то обещаешь?
– Моя тема «Аналитик как фасилитатор командной работы».
– Хорошо. Анализируй. И я проанализирую, – кивает и открывает дверь аудитории.
– Марк…
– Ты можешь идти, Таисия.
Глава 35.1
Вечер субботы. Доклад пишу размеренно. Почему? Вычитываю. Хочется добиться идеала. Хочу удивить его. Валяясь в кровати и напевая известную только мне мелодию, воображаю, будто я уже на конференции. Вся такая уверенная, красивая, сосредоточенная, идеально знающая свой текст, лавирую в теме, с легкостью отвечаю на вопросы именитых профессоров. Парирую, задаю встречные вопросы. А он смотрит на меня и гордится. Он мной гордится.
Ловлю себя на мысли, что хочу услышать его голос и отгоняю непрошенного таракашку из своей головы. Мне это не нужно. Это никому из нас ненужно.
Успокоиться не выходит. Несколько раз я даже тянусь к телефону, убеждая себя, что мои движения не осознанны. Хочу верить в эту глупость.
Не выдерживаю. Встаю с кровати, сбрасываю шорты, натягиваю джинсы и свитер на домашнюю футболку и иду прогуляться.
На улице тихо, но это только до того момента, пока не выхожу на проспект. На часах девять, огни уже горят. Киев прекрасен. Потрясающий в своем историческом и культурном великолепии город. Старинный, яркий, уже успевший стать моим.
Навстречу мне компании, красивые наверняка спешащие на свидания девушки. Я, почему-то, раздумываю куда они торопятся и что ждет их дальше.
Брюнетка, та, что в очках со стильной красной оправой шагает одна. Улыбается, приветливо машет, кажется, мне. Оборачиваюсь, позади меня высокий хорошо сложенный парень, он распахивает объятия, и брюнетка утопает в его руках словно он плед, способный окутать её. Они счастливы.
Так, наверное, я была счастлива в маленькой гостинице Зельцбурга. Отворачиваюсь, немного смутившись, будто увидела что-то запретное, словно подсмотрела за ними.
Мужчина у входа в ресторан эмоционально говорит по телефону. Ходит из стороны сторону, меря шагами небольшую, отведенную под его движения площадь. Он говорит, говорит, я подхожу ближе, так, что могу слышать его. А он резко тормозит, смотрит в небо, и отвечает на выдохе: «Милая, давай не будем, я так люблю тебя.» Улыбаюсь.
Тут, на улицах Киева, течет жизнь. И пускай она чья-то, пускай не моя, она бурлит в этом городе. Сегодня день глупых эмоций, потому что я по-глупому хочу быть причастна к их жизням. Я проходящий слушатель. Наблюдатель. Как ютубный интервьюер, который вникает в историю каждого сидящего напротив человека, хочу внимать каждому услышанному слову и благодаря этому верить в счастье.
Пересекая небольшой сквер, замечаю сидящую на лавочке компанию. Виной моему вниманию смех. Я знаю этот смех. Слышала тысячи раз в разных вариантах: злой, веселый, с насмешкой, с укором, а сейчас он искренний. Илья. Ошибкой стало мое любопытство, ненужный поворот головы и мы встречаемся глазами.
– Тайка, подойди, – кричит он, когда я прохожу мимо них.
Отворачиваюсь. Хочу сделать вид, будто я и не я вовсе. Пусть он подумает, что обознался. Пожалуйста, пусть…
– Я тебя позвал, – дергает за локоть, вынуждая повернуться лицом, – моя жена обязана меня слушаться.
– Не жена еще! – огрызаюсь, вырывая руку. Больно.
– Дело времени, – фыркает, —ты себе на первую брачную ночь нарабатываешь, сучка? Не зли меня, – шипит, склонившись надо мной.
Страшно ли мне? Конечно, да. Я одна стою перед ним. А он огромный и злой в компании своих друзей.
– Я говорила о мире, ты отверг предложение, – огрызаюсь, будто нашкодившая малолетка, так я выгляжу.
– Повиновение, а не мир, детка. Это обещал мне твой папаша.
– Вот с него и требуй, – слова вылетают раньше, чем могу обдумать.
И я уже знаю, что он скажет:
– Правда хочешь, чтобы я обратился к нему за помощью? Мы это уже проходили. Что там тебя ждет? – щелкает пальцами перед моим носом, будто припоминая, – ах да, казарма и солдафоны!
– Илья, что ты там возишься? – окрикивает женский голос, и через минуту я уже лицезрею ту, кому он принадлежит.
Глава 35.2
– Илья, что ты там возишься? – окрикивает женский голос, и через минуту я уже лицезрею ту, кому он принадлежит.
Блондинка в кожаной куртке и туфлях на высоком каблуке. Ей идет. Красивая. Но красота её зазывающая. Она забрасывает на плече Ильи руку, а другой трогает его грудь, словно демонстрируя кому он принадлежит. Хочется крикнуть: «Забирай!», но я лишь наблюдатель. Он глядит на меня с ехидной улыбочкой, а затем… Целует её. Смачно и слюняво. Что я чувствую? Отвращение, что нахожусь тут.
Делаю шаг назад, чтобы уйти, но их поцелуй заканчивается.
– Это моя невеста. Тайка, – представляет меня девушке.
Он будто влепил мне пощечину. Кажется, из меня выбили дух. Ничего не могу сказать. Просто стою и смотрю. В возмущении блондинка открывает рот, но Илья успокаивающим тоном добавляет:
– Не волнуйся, детка, она не будет нам мешать. Для меня это только штамп, – говорит, следя за моей реакцией.
Позже я придумаю тысячи фраз, которые швырну в ответ, но сейчас все, что могу – просто глотать воздух. Униженная и раздавленная.
– А сейчас подожди меня, – долетает сказанное не для меня. Блондинка уходит, Илья шлепает её по заднице и смеется. А я всё ещё стою и смотрю на него распахнутыми от ужаса глазами.
Униженная. Растоптанная.
Он рассматривает меня. Наслаждается. А я не способна скрыть свою реакцию.
– Жаров отпустил тебя в Германию? – говорит он наконец, – Что ж, пожалуйста. После свадьбы у нас будут только общие поездки. С твоей стороны, разумеется. А сейчас можешь идти, – на ватных ногах я отступаю.
А в след несется:
– Доброй ночи, женушка, – и смех. Злой смех. Смесь мужских и женских голосов.
Падшая для них. Распятая.
Сколько еще я должна вынести? Сколько? «Когда, скажи мне, когда ты от папашки своего обалдеешь настолько, что будешь готова действовать?» – проносятся вихрем в голове слова Арины. Они оглушают, гудят, бьют набатом, прокручиваются снова и снова, будто на повторе.
Так может, правда, сбежать на другую часть земного шара? В Австрию, где было так хорошо или в Берлин, где, несомненно, тоже будет хорошо. И внезапно четкое и ясное осознание, что мне хорошо там, где Марк, накрывает с головой. Я и раньше допускала такие мысли, постоянно возвращалась к ним, металась, но всегда гнала, никогда не могла согласиться с этим. Я не могу больше бежать от него. Не могу, не хочу и не буду.
Что есть у меня в семье, за которую я держусь? Продали, как товар? Растили, как папоротник подальше от солнца, поближе к темному углу? Я папоротник, не настолько красива, чтобы всем хотелось посмотреть на меня и настолько же неприхотлива, чтобы не приносить окружающим неудобства.
Глава 36
Неделя прошла быстро. Преподаватели учтиво лишний раз не трогали, зная, какая ответственность лежит на мне – представлять наш ВУЗ на конференции в Берлине. Некоторые профессора даже прямо сказали, что я могу не делать домашние задания сейчас и сдать их потом, чтобы было больше времени на подготовку доклада. Среди студентов ходили разговоры про блат, ведь как это так, новенькая, только недавно появившаяся студентка и именно ее и выбрали. Я не обращала внимания. Лишь однажды Аринка не выдержала и крикнула той самой Ксюше, чтобы прежде, чем языком молоть, посмотрела мои оценки. Ксюша с ответом не нашлась, на том и разошлись.
Сегодня четверг и весь день в университете я провела в предвкушении поездки. Ускорить бы время, да не как. Мы с Ариной сидели в холле второго этажа на одном из небольших кожаных диванчиков и болтали во время перерыва перед пятой парой. Людей было не много: у кого-то в расписании четыре пары, кому-то не хотелось столько времени торчать в универе в пятницу, но у нас первой пары не было, зато ждем вот пятую.
И ничего, как говорится, не предвещало, как вдруг… Илья.
Нет, только не здесь. Не сейчас.
– Иди сюда! – кричит мне на весь зал, словно собаке. Студенты оборачиваются, а потом крутят головой в поисках той, кому эти слова адресованы, – Я сказал иди сюда, – повторяет зло цепляя взглядом, – или с первого раза ты понять не способна!?
В попытке поскорее закончить мой позор, в желании, чтобы никто больше ничего не услышал, я собираюсь с силами и иду.
– Илья, успокойся пожалуйста, – прошу как можно спокойнее и тише, – люди вокруг.
– Да мне плевать! – больше прежнего взрывается он и хватает меня за запястье. Ничего не понимаю, – Ты с кем на конференцию собралась, а? С кем я тебя спрашиваю?! – орет, захлебываясь злобой и прижимает спиной к стене. Не вырваться, не убежать. Я леденею… Страшно.
– С профессором Аланьевым, – заикаясь выговариваю с трудом.
Ужас охватывает горло, перед глазами пелена. Где-то рядом кричит Арина, а после куда-то бежит. Я не смотрю на неё, просто слышу, знаю, что это так. Перед моими глазами только разъяренное лицо Ильи.
– Эй, парень, полегче. Девушка всё-таки, – слышу откуда-то сбоку.
Виталик, мой одногруппник. Тихий парень с хорошими отметками, у которого, оказывается, столько смелости внутри. Илья выше ростом и шире в плечах, потому что старше, потому что должен был уже окончить университет.
– Не лезь не в своё дело, – кидает через плечо, не сводя с меня взгляда, – Слушай сюда, ты не едешь, поняла, сука? Не едешь! Потому что я так решил! Нечего шляться где попало и рога мне наставлять! Я-то думал она с женщиной едет. А где уж там, овца хитрая, с мужиком намылилась! А где твое кольцо?! – бросает взгляд на мою руку и словно в забытие, хватает меня за горло.
– Илья… – только и могу прохрепеть.
– Эй, успокойся, хватит! – трясет за плечо Виталик, Илья толкает его свободной рукой.
– Я сказал… – в ушах шумит, он не душит, запугивает, но это работает. Дает понять, что достанет где угодно и никто ему не помеха, – я сказал, грязная ты…
Договорить больше не успевает. Он резко отпускает меня, и я оседаю на пол. Ко мне бросается Арина, и я вижу, как Марк с размаху бьет Илью по лицу.
Господи, что теперь будет? Что же будет? Из-за угла выходит наш декан, тот самый, кого мой профессор называл Борей Петровичем, медленно обводит глазами холл, где на полу разлегся студент, над которым возвышается Аланьев. Внешне спокоен, только в глазах, которыми он ощупывает меня, плещется беспокойство, перемешанное со злостью и что-то еще, что-то теплое, что-то, чего я не могу разобрать из-за своего состояние.
Илья кашляет пару раз и садиться, дотрагиваясь до скулы и разбитой губы. Марк что его, несколько раз приложил? Арина помогает мне подняться и усаживает на диван.
– Профессор Аланьев и Вы, молодой человек, прошу за мной в кабинет. Умойтесь только для начала, а то кровью ковер обляпаете.
– Да как Вы смеете? Он ударил меня, ударил студента! – кричит Илья декану, но натыкается на стену.
– Я знаю Марка Валентиновича как справедливого человека и мудрого педагога, ответственности не снимаю, но обвинениями разбрасываться не буду. Ко мне в кабинет! – повторяет и удаляется.
Ну что, начинается жаришка.
И еще, автор опекается пострадавшими от насилия женщинами и детьми и всегда ратует за равноправие. К сожалению, такие ситуации не редкость. Следующий мой роман будет легким, героине не придется ловить на себя все кирпичи мира, но здесь хотелось затронуть серьезную тему.
Поверьте, всем воздастся, я уж позабочусь)))
Ваша Рошаль
Глава 37.1
Марк
Выродок поднимается с пола, а я смотрю на свою растерянную Вишню.
– Представление окончено, – говорю громко, окидывая недобрым взглядом немногочисленных присутствующих.
Все они стояли и не вмешивались. Просто смотрели, пока это малолетнее ничтожество издевалось над девушкой. Но зол я сейчас на себя. Нельзя снимать ответственность. Пока я тут вокруг Таи хороводы водил, под самым носом черт знает что происходит.
Подхожу к дивану, где сидит Тая, присаживаюсь перед ней на корточки и заглядываю в красивые глаза. Протягиваю руку, медленно, чтобы не спугнуть тяну за подбородок, открывая шею. Тонкую и нежную. Оглядываю молочную кожу, на которой сейчас красуются красные следы. Кулаки снова сжимаются. Жмурюсь, пытаясь успокоиться. Я разберусь с ним. Разберусь. Но сначала успокою её.
Провожу пальцами по шее легко, едва касаясь, глажу, успокаиваю. Она прикрывает глаза. Нежная, открытая. Слышу покашливание. Арина.
– Марк Валентинович, – шепчет она, кивая за мою спину. Вишня отстраняется, я оборачиваюсь.
Наблюдавшие как я набил морду студенты с моим окриком разошлись, но в холл входят новые. Не стоит тешить чужое любопытство. Мне всё равно, а Тае нет. Еще и после случившегося. И так на девчонку много чего навалилось.
– Таисия, Арина, пойдемте со мной, – говорю, как можно мягче и подхватываю Таю на руки.
– Марк… Ты… ты что? – шепчет ошеломленная.
– Всё в порядке, расслабься.
Я размашисто иду по коридору. Конец пятой пары, студентов единицы, но те, кто проходит мимо, в удивлении открывают рот. Плевать. Тая смущена, щеки горят, дыхание участилось. Прекрасная юная красавица. Арина, всё это время тихо семенящая следом, открывает перед нами дверь пятнадцатой аудитории.
Она влетела туда с огромными, как две монеты, глазами, а я ещё спросил:
– Что за пожар, госпожа Туманова?
– Шутки свои держи при себе, Марк! Там сейчас Таю убьют!
Не знал же ещё, что там действительно… Твою же…
Теперь я до конца уверен, что Арина в курсе нас.
Усаживаю Таю на свой стол. Снова касаюсь шеи, на этот раз двумя большими пальцами. Я не врач, но и не идиот, элементарщину знаю. Беру телефон и фотографирую красные следы на её шее.
– Он тебя ударил? – спрашиваю прямо.
– Нет, – сипло отвечает она, прокашливается и повторяет снова.
– Что-то болит? Я вызову врача, – говорю и тянусь за мобильником.
– Нет, не надо, Марк. Всё хорошо, он больше пугал, чем…
– Тая, не всё хорошо, слышишь не всё! – кричит Арина, пока Тая выразительно округляет глаза, – Сегодня он прямо в университете тебя душил и кто знает, чем бы всё закончилось, если бы не Марк! – смотрит на меня и добавляет, – Валентинович…
– Да ладно уж, – киваю, – Это был твой жених, верно? – дожидаюсь «угу», – Собираешься замуж?
Она смотрит на меня и молчит. Огромные, как у Бемби, глаза на красивом уставшем лице, растрёпанные волосы, не выдерживаю. Прижимаю к себе и дышу ей в макушку.
– Мы разберемся, во всём, Тая. Только не закрывайся от меня. Расскажи мне всё.
– Тая, ты извини, но если ты ему не расскажешь, то расскажу я. Я тоже не железная стоять и смотреть, как ты себя заживо закапываешь, – врывается в наш мир Арина, но она не раздражает.
Нас прерывает звонок телефона:
– Уже на подходе, Боря Петрович, – отвечаю и сбрасываю.
– Арина, не оставляй её, я вернусь и отвезу вас домой. Вишня моя, я теперь не отстану, соберись с мыслями пожалуйста. Когда я приду, хочу знать всё. – оставляю короткий поцелуй на её губах и ухожу. Мне лучше слышать разговор целиком.
Я мог бы навести справки не только на папашку, но не стал, потому что она сама меня не хотела. Я мог думать, подозревать что угодно и рассчитывать на что угодно, только когда женщина говорит нет – это всегда значит нет, что бы там кому не казалось. Каждый сам в праве брать на себя ответственность за свою жизнь. Доверять тем, кому считает нужным. Тот, кто может помочь – предлагает помощь, другой в праве как принять, так и отказаться.
Она позволяла касания, но на корню обрезала мои порывы к большему. Нет – это всегда значит нет. И сейчас ничего не изменилось, хоть на эмоциях я и корил себя за бездействия, но каждый из нас в праве сам выбирать свой путь. Сейчас я вижу, насколько глубоко погрязла в этой трясине Тая. Я вытащу её, сделаю всё, чтобы она была в безопасности. А быть со мной или нет она решит сама. Не хочу благодарности, мне нужна она вся.
Предупредив стуком о своем приходе, вхожу в кабинет. Выродок сидит слева, занимаю свободное кресло, на которое указал мне декан и спрашиваю:
– Я что-то пропустил?
