Текст книги "Скрамасакс (СИ)"

Автор книги: Роман Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Ты, болезный – обратился ко мне дед – беги ка вон на ту горку, видишь – указал он рукой направление – посиди там подумай, так сказать, над своим поведением, надумаешь, возвращайся обратно – перекусишь... и в путь, к вечеру должны быть в Муроме. Я, взяв протянутую мне овечью шкуру, побежал дальше, а народ начал разбивать лагерь возле ручья, катившего свои воды с кургана и терявшие их где-то в лесной чаще.

Холм, выглядевший снизу не очень большим, на деле оказался внушительным. К середине склона жидкие кустики, усеивающие его основание, закончились, осталась только пожухлая трава. Ближе к вершине, я заметил родник, с которого и начинался ручей – странно – подумалось мне – ключи обычно бьют в низине, а тут, чуть ли не на самом верху... загадочное место, неспроста старик меня сюда отправил.

Напившись студёной воды, я испытал блаженство загнанной лошади, добравшейся до вожделенного источника и уже медленно побрёл дальше.

Курган, практически круглой формы, поднимался над бескрайним простором леса, так что были видны лишь макушки деревьев, раскачивающиеся волнами под порывами ветра. Венчалась гора каменной проплешиной диаметром около трёх метров. Там бросил овчину и сам упал, разбросав руки, раскинув ноги, закрыл глаза – отдался в руки изнеможения.

***

Постепенно приходя в себя, я уставился в прозрачную синь полуденного неба. Редкие облака медленно катили куда-то по своим делам. Ветер ласково трепал по щекам, думы исчезали, меня, словно на надувном матрасе медленно качало в волнах. Мотнув головой и сев – устремил взгляд за горизонт.

Величественная картина мира поразила своей необъятной мощью, звуки пропали, мыслей тоже не осталось, природа поглотила меня, словно растворила в себе. Уставшее, измученное долгим бегом тело, казалось совсем невесомым, я будто парил над бескрайней планетой Земля – осознавал всю мощь мирозданья и разнообразие созданий, населявших его.

– Сколько же их – не счесть и у каждого личная жизнь, свои заботы, стремления. Вот маленькая птичка спешит к птенцам, неся пойманных ей букашек, вот волк перегрызает горло зайцу, стремясь накормить своих волчат, а это уже человек – царь природы, не задумываясь, лишает жизни своего обидчика, считая себя оскорблённым. Позже он пожалеет об этом, а дети поверженного противника останутся голодными и вскоре умрут – убийца об этом никогда не узнает.

Чужие жизни и мысли проникли в сознание, не оставив там свободного места. Моя сущность вскользь касалась чувств тварей населявших землю, задерживаясь лишь на немногих, и это происходило как бы в одно мгновение, ничуть не смешиваясь – другие эго переполнили мозг....

– Как же всё грандиозно, насколько всё связано, нет ничего случайного и бессмысленного.... Просто поразительно....

Опять само собой – без усилий, сознание изменилось. Я увидел сверкающий, мощный поток энергии, исходящий из недр кургана, проходящий через меня и разливающийся по бескрайнему миру. Так же как раньше, в Успенском соборе, протуберанцы света поражали, завораживали, манили, неся в себе вселенское спокойствие и тысячелетнюю мудрость.

– Ох-ре-неть – прошептав пересохшими губами, больно упал задницей, на расстеленную овчину. Поражённый мозг, выдал анализ произошедшему – походу, я и впрямь, парил над землёй. – Задумавшись, почесал отбитый копчик – ох-ре-неть, другого определения подобрать не возможно, ни каких слов – одни эмоции.

Напитавшись энергией по самую маковку, спустился, как говорится, с небес на землю и направился к своим спутникам, не терпелось поведать обо всём этом деду.

***

– Помнишь, я рассказывал тебе о голосе Бога? Так вот, тебе удалось его увидеть, теперь осталось только услышать и понять, о чём Он говорит. Твоё сознание запомнило, как всё происходит и впредь, будет значительно легче.... Дерзай и обрящешь. – наставлял меня позже, учитель, ритмично раскачиваясь рядом в седле.

– Я хочу снова на ту гору, я желаю остаться там навсегда... это ведь точка силы, да? – сорвался с моих губ возглас. Я всё ещё пребывал под впечатлением и находился в восторженном состоянии.

– Конечно, так называемая, Лысая гора. Подобных мест достаточно много, раньше там было капище. Позже одинокий путник, прочувствовав то же самое, что и ты, решит здесь поселиться. Постепенно, приходя в силу, набирая мудрость, станет праведником, к нему потянутся люди – принося с собой свои горести и печали. Наверняка, там воздвигнут часовенку, а затем и церковь, так возникнет новый монастырь.

Это было уже не раз, гора Афон, на которой мне посчастливилось побывать, представляет собой одно огромное море энергии, сверкающее неземным светом. Но дело не в этом, дело в этом – пояснил он и ткнул меня в район сердца.

– Место лишь помогает напитаться силой, необходимой для связи с природой, а через неё с Богом, но ты делаешь всё сам, не забывай о накоплении энергии и точка пространства будет тебе безразлична, хотя....

– А как задать вопрос Создателю, чтобы получить ответ?

– Никак,... по крайней мере, в твоём случае, впрочем, как и в моём. Лишь Святые праведники удостаиваются такой чести, лишь им дозволено узнать ответы на интересующие вопросы. К такому праведнику мы и направляемся – дед замолчал, дальше ехали в тишине....

Глава 12. Муром.

Наконец-то Муром. В вечерних сумерках города почти не было видно, лишь на серых стенах то-тут, то-там появлялись огоньки факелов. Начался мелкий, противный дождик, порывы ветра стремились сбить нас с коней, и мы заспешили в тепло постоялого двора. Беляш, как и прежде у Владимира, посмотрел мне в глаза, увидел ободряющий кивок, успокоился – за ним непременно вернутся, махнул хвостом и побежал по своим волчьим делам в лесную глушь.

– Решено, дальше пойдём по Оке – констатировал дед, итог общего обсуждения. Уютная харчевня при постоялом дворе, располагала к беседе. В закрытые ставни рвался холодный ветер, барабанили по кровле тяжёлые капли, мы вовремя успели под надёжную крышу временного пристанища. Народу в корчме было совсем не много, наша компания и ещё одна, также состоящая из четырёх человек, вероятно, какие то заезжие купцы, хозяин, служка и временами выглядывающая из кухни, дородная повариха – видимо, сезон бойкой торговли подошёл к концу. От печки доносилось весёлое потрескивание дров, а в воздухе витал запах жареной свинины. Мы уже наелись, а если говорить обо мне – то я обожрался, даже пиво не лезло и сильно клонило в сон.

Забыл сказать, с разбойников взяли много трофеев, было оружие, но в основной своей массе паршивенькое, пара тюфяков с мехами и всяческий крестьянский скарб, конечно, что признали своим, наши освобождённые пленники, с ними и осталось, однако и чужого добра хватало. Так что две, опять же трофейные лошади, были загружены под завязку. Но самое главное, сбежавшему в ночной суматохе главарю, не удалось унести с собой бандитскую казну и мы стали счастливыми обладателями, по местным меркам, огромного капитала. Дед сказал, что купить пару больших ладей, денег хватит.

– Значится так – продолжил дед – рынок будет только в субботу, сейчас среда. Товар надобно куда-нибудь сбыть. Так вот, мы с Халилем поутру, постараемся пристроить трофеи, лошадей тоже придётся отдать, ну ничего, потом новых купим, а Роман с Аникой пойдут, разузнают по поводу речного транспорта, конечно лучше б нанять, но боюсь, время не то, значит, если подвернётся что-нибудь стоящее – будем покупать.

Сказав, что всё понял и, пожелав друзьям спокойной ночи, я отправился спать. Подгулявшая купеческая компания проводила меня каким-то нехорошим взглядом – наверное, показалось....

На улице шёл проливной дождь. Пробежав с десяток метров по двору, оказался в тепле, снятой на пару дней, комнаты. Быстро скинув с себя влажную верхнюю одежду, разложив её на лавке возле тёплой печи, залез на лежанку и укутался в свой спальник – здорово то как... – промелькнула последняя мысль, и пришёл сон...

***

Попал я опять в свой такой далёкий, но такой желанный мир. Головинский лес пожух, листва облетела, лишь только красавицы ёлки, да величавые корабельные сосны радовали глаз изумрудной зеленью. Знакомая по предыдущему сну полянка с охотничьим домиком, разительно изменилась, берёзы и кусты окружающие её, уже не полыхали жёлто-красной листвой, трава из зелёной превратилась в серую бесформенную массу, лишь то-тут, то-там торчали кустики пижмы, тыча в небо всё ещё жёлтыми соцветиями.

Рядом с крыльцом стоял мой паджеро – как же я по нему соскучился. Постой – говорю сам себе – значит и ненаглядная где то рядом, а может и сынишка, или сразу оба – с этой мыслью мчусь к хижине. Сердце защемило – увидеть бы их, хоть одним глазком... – подлетев к дому, чуть замешкался, рука беспрепятственно прошла сквозь дверную ручку. Попробовал проникнуть внутрь, прямо через стену – получилось.

За столом, возле окна, сидит компания и о чём-то беседует. Пока говорит только дед, а моя супруга с младшим сыном, заворожённо – раскрыв рты, его слушают. Повествование подходит к концу, и повисает гнетущая тишина...

– Нет, я не верю, такого просто не может быть... – наконец-то вышла из ступора жена. – Как же всё-таки она хороша, и это не смотря на то, что ей пришлось пережить – подумал я, любуясь супругой.

– Сейчас вернётся с пробежки тело Романа с временно, подчёркиваю – временно, поселившейся в нём чужой душой, можешь сама обо всём расспросить. Прошу, поверь старому, умудрённому опытом человеку – всё это было просто необходимо, останься твой муж ещё бы на день в больнице – он бы не выжил. Бандиты в следующий раз, обязательно его убьют, а полиция, сама знаешь, ни чем не поможет – твёрдым голосом пытается успокоить жену дед, однако видок у старика, как у побитой собаки.

– Так... что-то важное я пропустил, видимо после ядовитых цветов, было ещё одно покушение.

– Арсюхин, Арсюхин... – пробормотал под нос сам себе, и потрепал сына по русой голове.

Ожидая, что рука пройдёт сквозь тело, резко её одёрнул – я действительно его погладил. Недоумённо посмотрел на ладонь, как и всё тело, для меня она выглядела полупрозрачной, а для окружающих оставалась невидимой. Сын испуганно вскрикнул, прижался к матери и со страхом стал озираться.

– Что с тобой...? чего ты испугался...? сейчас мы заберём папку и поедем домой – скороговоркой стала успокаивать его супруга.

– Всё хорошо, это я – автоматически сорвалось с губ и о чудо, меня услышали...

– Кто я? – испуганно прижимая к себе сына, после минутной паузы, выдавила жена.

– Твой муж, я очень далеко и сейчас сплю, а вы мне снитесь, произошла очень странная история, прошу тебя, верь тому, что говорит тебе Прохор Алексеевич, всё это истинная правда. Он мне и тут, где я нахожусь, очень помогает...

Жена вновь зависла, лихорадочно соображая, что делать дальше. – Где мы познакомились? – наконец-то вопрос, сорвался с её губ, видимо супруга решила, проверить тот ли я, за кого себя выдаю.

– В КЦ Политеха, на дискотеке, на медленный танец тебя пытался пригласить какой-то африканец, я, видев твоё замешательство, сказал ему, что барышня со мной, и мы закружились. Позже проводил до дома, а на следующий день, зайдя за тобой, столкнулся в дверях с папой – боксёром, но всё обошлось и через год, день в день, мы сыграли свадьбу.

– Вернись... нам очень без тебя плохо... – со слезами в голосе прошептала она.

Тут открылась дверь, на пороге появилось моё тело, по всей видимости, вернувшиеся с пробежки, и я проснулся.

***

Лёжа на печи и не мигая, смотря в потолок, пытаюсь осмыслить сновидение. Если раньше у меня оставались сомнения, то теперь они полностью исчезли. Дед, каким-то ведомым ему способом, вселил в моё коматозное тело, чужую душу. Некромант – блин....

Пару раз, тяжело вздохнув, отогнал тревожные думы и переключился, на увиденную мной семью. Как же по ним я соскучился – по дому, по машине... по выхлопным газам и городскому шуму – в конце концов. Как мне всего этого не хватает. Родные у меня сильные – справятся и дождутся, главное мне не подкачать и найти обратную дорогу.

А дед то, молодец – помогает, чем может. Последние сомнения отпали, теперь я был абсолютно уверен в том, что это именно Прохор Алексеевич. Судя по реакции жены, сон оказался своевременным, старик рассказывал им мою историю и не вмешайся я, она бы ни за что ему не поверила. Оберегает, как может, вот и от бандитов избавил, и спрятал в глухой чаще, и семью пытается успокоить. Ох, старик, старик, значит и там, взялся за меня всерьёз, решил занять моё тело спортом – это в принципе, хорошо...

Сна не было ни в одном глазу, а ночь ещё и не думала заканчиваться. Потихонечку, что бы ни кого не разбудить, взял вещи и вышел в сени, дождь вроде прекратился, посижу на крылечке подумаю о своём житие-бытие. Шмотки полностью просохли, я с удовольствием надел тёплую одежду и вышел во двор. На улице было тихо, темно, даже хозяйские собаки на меня не среагировали – видимо, спят дармоеды. Ветер, разогнав свинцовые тучи, полностью стих, луна серебряным полумесяцем сверкала на звёздном небе.

Присев возле избы на завалинку, мечтательно уставился в небо, нашёл большую медведицу и задумался. Мысли хаотично скакали с одного на другое. Размышлял я то о далёком доме и семье, то о бескрайнем космосе и мириадах мерцающих звёзд, то о нашей компании и неизвестности предстоящего путешествия, но все думы, пройдя по кругу, всё равно заканчивались паникой – вдруг это билет в один конец и из прошлого нет выхода...?

Из этих тревожных мыслей, меня вырывает шорох, доносящийся из конюшни и неспокойный всхрап лошадей. На постоялом дворе не многолюдно, занято всего два жилья, в одном обитаем мы, в другом живут, встреченные за ужином, купцы. Хозяин уверял, что с лошадьми ничего не случится, Прошка – его сын, ночует в конюшне и за ними присмотрит, вещи же наши перетащены в горницу, превратив ту в подобие склада, как говорится, от греха подальше.

Кони всхрапнули ещё раз, и я решил их проведать. Подойдя к амбару, вновь услышал какую-то возню, насторожился – это ж-ж-ж неспроста. Оружие осталось в горнице, и я беру в руки метровую жердь, прислонённую к стене амбара.

Ворота слегка приоткрыты и за ними явно что-то происходит. Не успевая перейти в изменённое состояние, присел и через щель, уставился внутрь – не видно, ни хрена.

Стоя в такой позе, я и получил по голове, чем то тяжёлым. Хорошо ещё, что уходя из комнаты, прихватил лисью шапку, она то, смягчив удар, меня и выручила. Ноги подкосились. Темнота, разбавленная светлыми кругами, поплыла перед глазами. Заваливаясь набок, почувствовал боль, страх, злость и вместе с этим неопределённым чувством, выход адреналина – мир сразу раскрасился неяркой аурой, а я увидел то, что для меня в данный момент было наиболее актуально – падающее на голову полено.

Как и во время поединка во Владимирском детинце с Халом, всё вдруг несколько замедлилось, полёт бревна тоже и это мне помогло подставить под удар, всё ещё удерживаемую палку – дубина с глухим звуком отскочила. Упав набок, лёжа, пару раз переворачиваюсь и оказываюсь у ног отпрыгнувшего обидчика. Сильно толкаю того в колени, зажатым в обеих руках импровизированным оружием, ночь разрывает звук ломающихся костей и визг поверженного врага.

– Опять перестарался, надо как-то научиться уже, контролировать эту энергию – подумал и перекатом встал. В очередной раз мне повезло, в то место где я только что лежал, воткнулась стрела и на половину ушла в землю. На автомате, кидаю жердь в сторону лучника, доносится глухой удар, и наступает тишина, видимо попал удачно, вновь мне подфартило. Первый разбойник затих, от болевого шока потеряв сознание, а второго, я походу – сразу наглухо.

Тут одновременно, на крыльце нашего и хозяйского дома, появляются два факела, харчевник с дубиной, дед, и Хал в одних штанах с обнажённой саблей. Двери конюшни, сбивая меня с ног, резко распахиваются и небольшой табун лошадей, набирая скорость, подгоняемый двумя всадниками, устремляется к уже открытым настежь воротам. Что-то свистит в воздухе, короткий вскрик, и кони, так и не доскакавшие до выхода, потихоньку останавливаются. Бой закончен – снова победили наши.

Вставая и отряхиваясь от налипшей грязи, не забыв чем завершилось, предыдущее погружение в изменённое состояние, привожу зрение в норму, вновь попадая в темноту. Две лошади всё таки выскочили со двора, но рванувший вслед Аника, быстро привёл их обратно. Тем временем, Хал вязал руки разбойнику, оглушённому дедовой клюкой, а Прохор Алексеевич вместе с хозяином, пошёл рассматривать трупы, и я к ним присоединился. Это оказались наши соседи – да, всё-таки недаром, мне не понравились их недобрые взгляды. – Двое отправились к праотцам, один с переломанными коленями находится без сознания, и последний, с сотрясением мозга, но уже пришедший в себя, ловко связанный нашим татарином, мычит что-то несвязное.

Подумав об одном и том же, мы вместе с владельцем постоялого двора, дородным бородатым мужиком, неопределённого возраста, бежим к конюшне. – Прошка, Прошка, ты где, сынок? – с тревогой в голосе орёт отец, как только мы оказываемся внутри. Тишина... Поднятый над головой факел, освещает дальний угол конюшни, где обыкновенно дежурит его сын....

– Слава Богу, жив вроде – с облегчением восклицает мужик, развязывая руки испуганному пацану и вынимая у того изо рта кляп.

Обняв Прошку и потрепав его по русой голове, папаша сразу начинает командовать. – Беги к кремлю, крикни на воротах, что мы конокрадов поймали, пусть как рассветёт, к нам едут, следствие чинить надобно. – Всё ещё перепуганный малец, несколько мешкает, явно боясь отправляться в ночь. Но его выручает подошедший Хал – я провожу, подожди немного, одеться надо...

Постоялый двор гудит как улей, на улицу выбежали все домочадцы, подоспели разбуженные соседи, от факелов стало светло как днём, дальше без нас должны управиться. Аника, лошадиная душа, повёл в конюшню коней, а мы с дедом присели на завалинке.

– Ты, что не спал то? – задал вопрос учитель, начиная разговор.

– Спал, но проснулся, опять во сне дома был, тебя видел, с женой разговаривал, сына напугал... – в общих чертах пересказываю ему сновидение.

– Добре... значит, я ещё пятьсот лет проживу, за что мне такое наказание? – крякнул дед и задумался. – Впрочем, догадываюсь – после минутной паузы, продолжил он, как бы разговаривая сам с собой – отверг я веру предков, не властны надо мной их эгрегоры.

– А как же – Род и всё такое?

– То не вера, то истина, природа вечна и я похоже вместе с ней...ох-хо-хо – поохав, старик вновь замолчал.

– Дозволь спросить – и после кивка, продолжаю – скажи, почему мне не удалось быстро перейти в изменённое состояние, а как по башке схлопотал, так моментально в нём и оказался.

– Всё просто, сильные эмоции, в данном случае страх, отключают мозг, а тело, зная, что делать, берёт на себя всю нагрузку, совершая работу за тебя. А когда сознание уже изменилось, тогда, под действием сильных чувств, начинаются настоящие чудеса. Это свойство изменённого состояния очень мощная штука, однако, эмоции должны быть действительно яркими, всё равно какие, будь то ненависть или любовь – без разницы, впрочем, результат будет неодинаковым. Что ожидать от страха, ты уже представляешь, ненависть тебе тоже знакома – два куска фарша оставшиеся в лесу от разбойников, красноречиво об этом засвидетельствовали, ну а с любовью и другими чувствами сам разберёшься, так сказать, опытным путём.

– Почему этого нет, да и многого другого, в переданных тобою знаниях?

– Ежели б я вложил в твою голову всё, то мозг наверняка бы, не выдержал и как ты говоришь – взорвался на хрен, а оно тебе надо...?

– С лошадьми всё нормально, испуганы только – отчитался Аника и, подвинув меня, сел на лавку.

– Ещё хотел тебе сказать – продолжил прерванный разговор дед. – Учись себя сдерживать, контролируй энергию, а то натворишь делов, мало не покажется.

– Сам знаю, буду стараться – виновато отвечаю, и мы вновь замолкаем, каждый думая о своём.

Пришедший Хал, привёл с собой пяток дружинников и тщедушного дьячка. Мы направились в харчевню, куда хозяева отволокли оставшихся в живых купцов. Мертвяки – мой стрелок с проломленным черепом и жмурик татарина так неудачно поймавший брошенную саблю, мирно лежат возле амбара. Восток зарозовел, день обещает быть погожим.

Сыск начался незамедлительно. Дьякон, разложив на обеденном столе письменные принадлежности, сначала выслушал меня, потом по очереди всех остальных свидетелей, исписав три листа, тот угомонился. Купцов – разбойников, так ни о чём, не спросив, велел тащить в кремль. На мой вопрос – ну надо ведь допросить конокрадов, узнать, почему они позарились на наших лошадей – он ответил – на дыбе всё расскажут, там и узнаем. Велев после обеда быть у посадника, следственный комитет удалился.

Молча позавтракав, договорились в полдень встретиться в кремле. Дед остался переговорить, по поводу продажи лошадей и трофеев, с Иваном – хозяином постоялого двора, а мы с Аникеем направились к Оке искать лодку.

Рассвело уже вовсю, посад шумел привычной своей жизнью. Громко перекрикивались петухи, доносился стук кузнечного молота, народ шнырял туда-сюда по широким улицам. Кремль виден издалека и также как накануне, не производил впечатления. Он был полностью деревянным, кое-где срубы башен отсвечивали новизной, а в некоторых местах брёвна несли на себе следы недавнего пожара, видимо, отремонтировали его, только частично. В сторону крепости мы и направились. За восточной её стеной, вдоль берега Оки, раскинулись купеческие амбары, там можно было договориться о наёме корабля, а так же имелась парочка небольших верфей, но они работали на заказ и как сказал Иван, там нам ничего не светило, ежели конечно мы не подождём до весны.

Ворота кремля открыты, перейдя через глубокий овраг по перекинутому мосту, мы заглянули внутрь, не увидев ничего выдающегося, взяли левее и, обогнув высокие стены, вышли на набережную. Там жизнь кипела не переставая. У дубового причала стояло пять ладей, широкие суда щерились на берег резными мордами диковинных созданий, вырезанных умелым мастером на их носах. Амбалы гуськом носили тюки, бочонки и корзины, разгружая одну лодку и нагружая две других.

Мужичок в красном кафтане, временами покрикивая на них, что-то помечал углём на оструганной дощечке. Подойдя к нему и дождавшись небольшого перерыва, я обратился – здоровья вам уважаемый, а не подскажете, плывёт ли кто нынче в сторону Казани?

Повернувшийся, глянул на меня с пренебрежением. Но заметив воинский доспех, особенно рукоять меча, торчащую из-за плеча, переменившись в лице, слащаво ответил – к сожалению, до ледостава туда никто не поедет – а, увидев мою, вмиг посмурневшую физиономию, быстро пояснил – не успеть расторговаться да вернуться обратно, казанцев нынче тут нет.

– Может, подскажешь, нет ли у кого ладьи, на продажу – было видно, мужик заинтересовался денежным клиентом – ну чтобы вчетвером управится – продолжил я, и он разочарованно приуныл.

– Это не ладья, это ялик али струг, получается – попробуй обратиться к Николе – корабельщик местный, дальняя верфь его – и, махнув в сторону сваленных на берегу брёвен, раскланялся.

– Премного благодарен, уважаемый – распрощался с ним, в свою очередь я, и мы с мальчишкой направились искать мастера.

Со стороны реки, кремль выглядел несколько внушительней, метров через сто от береговой линии начинался высокий утёс, на котором он и находился. Справа и слева раскинулись глубокие овраги с перекинутыми через них временными мостами, в случае осады они перетаскивались за стены, а при внезапном нападении, просто уничтожались. Из-за частокола виднелись маковки парочки церквей, вот в принципе и всё. Идя вдоль и скользя взглядом по бревенчатым стенам, я увидел несколько пушек, смотревших огромными, чёрными дырами стволов на широкое русло.

– Аникей, а давно ли на Руси огненный бой известен? – спросил я у спутника и показал на ближайшую башню с замеченными мной орудиями.

– Давно, даже не знаю сколько, спроси лучше у деда – ответил он и с гордостью добавил – у княжьей дружины видел, ручницы есть, знаешь, как бабахают – раз, и половины вражеского войска нету.

– Это хорошо – осмысливая информацию, думаю я – надо пороха раздобыть, взрывпакетов наделать, дорога предстоит дальняя, авось пригодятся.

Николая корабела, на месте не оказалось, однако, мальчишка подмастерье сказал, что он с минуты на минуту должен появиться.

Пребывая в ожидании мастера, я стал разглядывать начатые остовы двух ладей. Они были для нас просто огромными, к тому же не законченными, и, к сожалению, больше ничего более или менее подходящего не наблюдается. Расстроившись, решил было пойти на поиски дальше, но тут пришёл владелец верфи.

– Здрав буди – сразу с места в карьер, рванул он – ты что ль, струг дальноходный ищешь?

– Я, а откуда информация...?

– Так это... приказчик Тихон поведал, повезло тебе братец, есть у меня такой, только дороговато будет, так как для самого воеводы делался – сказал корабел и с важным выражением на лице поднял вверх указательный палец.

– Ну, раз так, то давай сперва глянем, а там и о цене рядиться будем – с ухмылкой, отвечаю я, уж больно комично он выглядит, в своей важной значительности. Мы направились к здоровенному амбару.

По дороге, мастер поведал историю корабля. – Значится так, воевода по весне пришёл и говорит – ты Николай в наших краях, самый справный из корабельщиков, я ему – есть такое дело, он мне – вот и сделай ка дружок струг, не большой, но быстрый, для речной разведки. Задатка, дурак, не попросил, а как пришло время, так в казне денег, не оказалось. Воевода, конечно, говорит, что потом, мол отдаст, только я вот сомневаюсь, поскольку уже учёный.

– Струг знатный вышел, да что там говорить – сам смотри – с этими словами, мастер распахивает приоткрытые ворота, и перед моим взором предстаёт красавица яхта. Глянув на Анику, вижу, как загораются его глаза, ещё бы. Восьмиметровый корпус в поперечине метра два с половиной – три, просмолённые бока поблёскивают чернотой, стремительные обводы судна говорят о его быстроходных качествах. Я сразу влюбился, однако вида не показал, и быстренько оттеснил мальчишку за спину, дабы он своим видом и глупой улыбкой не выдал хозяину наш настрой. У корабля имеется три пары вёсел и небольшая кормовая надстройка, мастер почему-то назвал её чердак, а вот мачта отсутствует, о чём я и спрашиваю у продавца.

– Мачта есть, как не быть, внутри лежит, и парус у неё не обычный квадратный, а заморского крою, треугольный.

– Так её ж не спускали ещё, вдруг потонет – потихоньку начинаю я торговаться.

– Спускали, спускали, летит как стрела, весь город собрался на такую диковинку посмотреть. Воевода велел месяц её придержать, пока он средства, так сказать, не сыщет, уж два прошло. Теперь я вправе делать с ней что хочу – Николай вновь торжественно поднимает указательный палец и замолкает, обходя своё творение. Подойдя к корме, несколько раз громко стучит по дереву и орёт – Атанас, чтоб тебя, хватит дрыхнуть, покажи служивому лодку – и уже мне – подмастерье мой – грек, золотые руки, только пьёт нещадно. Купцы ганзейские, были у нас года два как, пьяного его тут, то ли забыли, то ли бросили, с тех пор он и перебивался случайными заработками, пока я его не приютил. Куда сбагрить не знаю, руки конечно у него золотые, но вот мороки много, а вон выставить как-то не по-христиански... – о... – вновь взмыл ввысь указательный палец и корабельщик выдал – а может вам он сгодится...? у вас кормчий то есть...? он в этом деле шарит.

Ответить я не успел, поскольку над бортом показалась помятая, заплывшая морда, сплошь покрытая густым чёрным волосом, без растительности оставались лишь щёлочки опухших глаз, верх скул и огромный, кавказского вида шнобель.

– Чего надобно? Почто честным людям спать мешаешь? – пьяным ещё голосом, с лёгким акцентом хрипит грек.

– Ну, где ты опять давеча нажрался? Ууу... Ирод – с замахом рыкнул мастер – глаза б мои тебя не видели. Бегом приводи себя в порядок и покажи боярину лодку – рявкнул грозный работодатель, пьяницу как ветром сдуло.

– Какова цена, уважаемый? – интересуюсь я.

Мужик призадумывается и, загибая пальцы, начинает под нос себе что-то бубнить, разбираю лишь отдельные слова – материал, пенька, парусина....

– С воеводой рядились на двадцать Новгородских рублей – наконец выдаёт он, но увидев мои округлённые глаза, быстро продолжает – тебе за восемнадцать отдам – а зависнув на секунду, добавляет – Московских.

– Побойся Бога, три килограмма серебра за маленькую лодку? – праведно возмущаюсь, быстренько прикинув вес.

– Килуграма – енто чего? – озадачивается собеседник.

– Да ничего – до хрена это, вот чего – сетую я.

– Так это,... лодка то, какая... – стрела, испытаешь и все двадцать пять дашь.

– Давай так... без испытания, даю тебе десять, а ты мне струг, но полностью укомплектованный, с якорем, запасным парусом и парой лишних вёсел, всё как положено. Да и от пьяницы твоего избавлю, ежели конечно он сам захочет. Идёт? – мастер призадумывается, и я добавляю – деньги прямо сейчас, и серебром.

– Пятнадцать, но только для тебя, понравился ты мне – после минутной паузы, подхалимски резюмирует тот – до завтрева, всё подготовлю, там и рассчитаемся.

Поторговавшись с полчаса, сошлись на тринадцати Московских рублях и полностью укомплектованном судне. Всё равно, две тысячи шестьсот деньги, это два с лишним килограмма серебра – за не большую, хоть и симпатичную лодку, как то многовато, но положение у нас безвыходное, надо плыть, а других вариантов на горизонте не наблюдается.

– Тогда встречаемся поутру, с меня деньги с тебя струг – заканчиваю торг и мы хлопаем по рукам.

Тут нарисовался грек – коренастый мужик, лет пятидесяти и сказал, обращаясь ко мне – что показывать то, сам, небось, всё видишь. – Помолчав немного, я перехожу в изменённое состояние и пытаюсь разобраться по ауре, что он за человек. Ничего не понятно – цвета неяркого свечения какие-то грязно размазанные, однако, никакого тумана или дымки не наблюдается. Раньше, копаясь в переданных мне дедом знаниях, я нашёл довольно чёткую, но краткую инструкцию по определению сущности человека. Там упоминалось только свечение или туман, соответственно, светлое и тёмное, однако, они не обозначали ни хорошего, ни плохого, только говорили о наклонностях данного индивидуума, более конкретной информации не было. Видимо, до тонкостей человеческих характеристик и зависимости их от внешнего вида ауры, придётся доходить самому, так сказать, опытным путём.