Текст книги "Скрамасакс (СИ)"

Автор книги: Роман Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Опять что ли физика...? – подумалось мне – воздействие на энергию, звуковых волн, вызванных колебанием воздуха...?

– Второй вид – тьма, – голос Серафима прерывает мои размышления – повторюсь, не буду о нём говорить.

– Ну а третий, это молитва. Она также влияет только на внутреннего человека, но лишь при согласии его на это. Если в заговорах и приворотах, при определённых условиях, присутствия объекта манипуляций не требуется, достаточно иметь вещь ему принадлежащую, то молитва, не принимаемая душой, остаётся мёртвой – не действует. Славословия сии, прошли испытания временем и тысячи поколений познали их силу.

– Так вот, на скорость изменения и вектор движения энергии, сильное влияние оказывает желание, чтобы достичь успеха, необходимо перевести желание в жажду....

– Но все перечисленные категории слова, лишь тлен, даже последняя, в сравнении и истинным Словом. Это Слово с большой буквы – Логос, Бог – Слово. С помощью Его, Творец создал весь видимый и невидимый мир, Оно полторы тысячи лет назад, воплотилось в человеческом теле и показало людям путь к спасению. Именно это Слово, перенесло твоё сознание в рай, именно Им, Прохор раскрыл планы Одина. Оно влияет, как на душу, так и на внешний мир, на всё... Оно и есть всё...

Серафим замолчал, я поднял руки вверх и произнёс – довольно, для меня этого пока достаточно, давай продолжим позже, пищи для размышлений ты мне подкинул порядочно, буду осмысливать....

Глава 3. Нападение.

Путешествие наше продолжалось пять дней, шли мы на лыжах. Хорошо, что у Серафима были запасные, а то даже не знаю, как бы справился со снежным покровом, палки порой проваливались в рыхлую целину на всю свою длину.

Вначале, нашли то место, где напал на меня Сирин, я был абсолютно в этом уверен, поскольку хорошо запомнил прибрежные скалы. Однако далековато меня отнесло течением, на лыжах добирались почти двое суток, правда скорость в таких условиях, была не больше трёх километров в час, но всё-таки.... Ещё довольно долго шли по руслу Чусовой, добрались до впадения в неё Усьвы и повернули на север.

Так, в полдень пятого дня, на противоположном берегу застывшей реки я увидел человеческий силуэт и сразу узнал нашего мальчишку. Пацан видимо охотился. Встреча была бурной, радостной и печальной одновременно.

Заметив его, издали, громко кричу – Аника, ты ли это. – Он встал как вкопанный, а узнав, припускает к нам сломя голову, добежав, радостно запрыгивает мне на шею, однако тут же хлюпает носом... – Пппрррохора Алллексеевича демон унёс. Ссадив и отерев ладонями его влажные глаза, сурово смотрю и рявкаю, как бывало дед – что за сопли, ты воин или баба деревенская?

Подросток опешил, слёзы прекратились. Он отёр рукавом нос и, глянув исподлобья, мрачно констатировал – мы думали и ты утонул. Строгий тон сделал своё дело и растерянный ребёнок, вновь преобразился в молодого, готового на многое, воина.

– Так держать – сказал я, и тут же, чтобы закрепить поменявшееся его настроение, представил своего спутника – это отец Серафим, брат Прохора Алексеевича, царство ему небесное. Перекрестился.

Мальчишка с недоумением последовал моему примеру и вопросительно глянул в глаза. Пришлось пояснить – я ведь тоже, так сказать, умер... там... за чертой, мы и встретились. Радоваться надо, а не плакать, учитель достиг своей цели – стал одним целым с Богом, у него всё хорошо.

Аника приободрился и наконец, пожал руку старцу. Серафим на мгновение застыл, а после выдал – ты станешь великим воином и одолеешь этого демона....

Так вот, дальше мы двигались уже втроём, но это продолжалось совсем недолго. Беляш находился, по своим волчьим делам, недалеко от лагеря. Я заметил его, когда до зверя оставались считанные метры, по всей вероятности, он давно нас обнаружил и, узнав, почти так же, как недавно пацан, рванул что есть мочи, а настигнув, радостно повалил в сугроб, ну и всего, конечно же, облизал.

Серафим, чуть раньше заметил несущегося волка, сперва остолбенел, а после приготовился принять бой, но когда я уже барахтался в снегу, вовремя вмешался Аника и всё ему объяснил. После того как волк обвалял меня в мягком сугробе, зверь подошёл к старику, обнюхал того и дал почесать себя за ушами, короче – признал за своего.

Весь оставшийся путь, до зимовки нашего струга, Беляш трусил рядом с моими мелькающими лыжами, временами заглядывая в глаза. Волчара за два с половиной месяца заматерел, превратившись в грозного хозяина леса.

Наконец то мы вышли на берег длинного затона, куда до льда, Атанас ввёл струг. Две яранги, занесённые снегом, находились неподалёку от заснувшего в замёрзших водах корабля. Сверху, одного из переносных домов, струился дымок, уносимый вдаль порывами ветра. На застывшем судне прозвучал гонг, кто-то отчаянно колотил чем-то железным, по чему-то железному.

Тут же из недр жилища, с копьями наперевес, выскочили братья башкиры и, узнав меня, резво рванули в перелесок, что-то отчаянно крича на своём языке.

– Да уж, тёмные люди – выдохнул Серафим – сразу видно язычники, приняли тебя за духа, хотя после того, что они видели, это и не мудрено.

На корабле же, была визуально другая картина, однако, схожая по содержанию. Атанас, нахлобучив на голову малый котелок, в который, видимо, до этого и стучал, стоя на коленях истово крестился. Грек готовился быть разорванным жутким духом, пришедшим из преисподни за его грешной душой.

– О... как тут всё запущенно... – вновь прошептал батюшка – надо проводить миссионерскую работу. – И видимо, сразу же решил приступить к этому, поскольку, твёрдой походкой направился на корабль, к нашему богомольцу.

Аника быстро заскользил на лыжах, к барахтавшимся по пояс в снегу, беглецам. И вскоре привёл тех обратно. Таймас, старший из братьев, поклонившись, осторожно дотронулся до меня, заулыбался, кивнул своим и вот я уже в объятьях троицы башкиров. Славные ребята, только тёмные немного, но отец Серафим, я думаю, их быстренько просветит.

В лагере, творилась радостная суета. Братья разделывали кабанчика, Атанас занимался костром, а мы со старцем внимали рассказу Аники. Из его сбивчивого повествования, у меня сложилась картина, которая после нескольких уточняющих вопросов, трансформировалась в более – менее последовательную историю, последних двух месяцев моего отсутствия.

Итак: демонов, опять было два. Один сбил меня в воду, другой завис возле мачты, как живописно описал мальчишка – клубясь жуткой тьмой и ужасающе рыкая. Все находящиеся на палубе оказались обездвижены, даже волк.

Первый из этих чертей, понёсся за моей, временами выныривающей из водоворотов, тушкой. Дед, услышав крик, тут же выскочил из каюты и сразу был схвачен другим. Яркая вспышка, оцепенение спало, демоны исчезли, Прохор Алексеевич пропал вместе с ними....

Затем, последовал небольшой переход и подготовка к зимовке, по весне решили возвращаться обратно. Пару раз, к лагерю наведывались местные, башкиры сказали, что из Вотяков. В контакт не вступали, а молча удирали. Лыжню их разведчиков, неоднократно замечали поблизости.

Поселение Перми, находящиеся в пятнадцати вёрстах севернее, встретило братьев настороженно и дало понять, что им здесь не рады, хотя, башкиры, там раньше неоднократно бывали и прежде, всё было по-другому. Аборигены, похоже, что чем-то напуганы, и связываться с чужаками боялись. Чертей больше не видели.

***

За шкурами яранги натужно завывает ветер, комья снега, сорванные с соседних деревьев, бьются о её свод. На улице, вовсю разыгралась метель. Мы же сидим в тепле, сытые и довольные. Только Ульмас – средний из башкирских братьев, несёт вахту на палубе, занесённого снегом струга.

– Брр... – представляю я, каково ему там. Все пребывают в неге тепла и насыщения. Разговор постепенно затухает и Таймас с Тукаем, уходят в соседнее жилище – спать. Им сегодня дежурить. Оставшись вчетвером, мы смотрим на пламя, и неугомонный пацан настойчиво ко мне обращается.

– Роман, а расскажи как там...?

– Где? – хоть я и догадался, о чём тот спрашивает, но делаю вид, что не понимаю – тяну время, собираясь с мыслями. Мальчишка, как только узнал о последней моей встречи с Прохором, так и не находил себе места, съедаемый любопытством. Хотелось рассказать всё в спокойной обстановке и я, на его просьбы всё говорил – давай попозже, а...?

– Ну,... это... – Аника, задумывается над формулировкой – в раю, конечно же, ты же говорил, что дед попал именно туда.

– Да, мне кажется, что туда.... Там хорошо... – сожаление о покинутом мной месте, чуть портят настрой, но как только начинаю описывать попадание за грань нашего мира, воспоминания вводят в некую эйфорию и рассказ получается, по-моему, достаточно красочным. Я как бы снова пережил, всё произошедшее.... – ...трава, голосом деда шепчет, – всё будет хорошо, и меня выбрасывают оттуда – повествование подходит к концу.

Наступила тишина, впечатлённые слушатели уставились на пламя, вырывающееся из потрескивающего очага. Лишь ветер, стаей голодных волков, завывал на улице. Беляш лежал возле моих ног, во сне подёргивая ушами.

Первым из задумчивости вынырнул я. – Отец Серафим, а почему в последнее посещение, мной этого места, оно разительно отличалось от виденного раньше?

– В раю обителей много... – задумчиво произносит старец – всё зависит от твоего внутреннего человека – насколько он может воспринять действительность. Чем выше ты поднялся в этой жизни, тем больше увидишь и почувствуешь там. Всё индивидуально, впрочем – мысль сия, является сугубо моей и может быть ложной. Я сам, много об этом думал и пришёл к такому выводу.

– Так ты говоришь, если ещё немного приближусь к истине, то мир за чертой для меня преобразится заново?

– Не так... что есть истина...? – прах. К Богу приближаться надобно, только к Нему. Только Он знает истину, только Он может тебе её открыть.

– Что для этого нужно?

– Заповеди знаешь? – соблюдай их в сердце своём. – Я вопросительно на него смотрю, хочется услышать более расширенный ответ.

Старик меня понимает правильно, и немного помолчав, продолжает. – Живи по совести, не позволяй мыслям и поступкам, очернять её.... К примеру, ежели кого-то надо защитить – защищай, положи жизнь свою за это. Ежели придётся – Серафим выделил интонацией последнее слово и я понял, что лучше это не делать – убить – убей, но опять же в согласии с собой, тогда убийство не оставит на душе чёрного следа, а наоборот – сделает её легче.

– Мы орудие в руках Божьих, но не слепое, а имеющее собственную волю.... Всё, безусловно, уже написано, но не предопределено, Бог, пребывая всегда и везде, знает, как закончатся те или иные события, но человек то остаётся в неведении о своих дальнейших поступках и непрестанно делает выбор. Запомни, самое главное для бессмертной души, не действия тела, впрочем, это тоже достаточно важно, но мысли и чувства, по ним то, либо осуждение, либо награда.

Я, было, открываю уже рот, для уточняющего вопроса, но старик опережает, несколько раскрывая суть произнесённого. – Яркий пример – двоих казнят в плену вороги, один умирает с мыслью о том, что он защитил селение, и сродники его остались живы, другой малодушничает и жалеет, что вообще попал в войско, думает – лучше б сбежал и отсиделся в лесу... – погибли оба. Действия одинаковы, помыслы разные – награда противоположна. Свобода выбора, заключается, прежде всего, в согласии или в несогласии с совестью....

– Чего-то заумно как-то. Может попроще растолкуешь – прерываю его, несколько ключевых моментов остаются непонятны.

– Ну, попробую объяснить на пальцах. Вот ты вступился за слабого, поверг противника, не задумываясь о собственной жизни, сокрушил врага, сильнейшего тебя – будь уверен – тебе помог Бог, не благодари счастливый случай, не превозноси собственные умения и смекалку. Воздай хвалу Создателю за помощь и душа немного очистится. В противном случае – гордыня её несколько очернит.

– Что касается внутренней жизни человека, всё нарастает как снежный ком, причём с горки катиться ему значительно проще, чем карабкаться по склону ввысь. Подъём всегда труднее, чем спуск – тут надо прилагать усилия.

– Будь всегда начеку, не расслабляйся. Вот ты одолел противника, и тебе досталось, в качестве трофеев, его добро. Не радуйся, не позволяй сребролюбию, вновь очернить чуть отбелённую душу, алчность способна пошатнуть твой внутренний ком и сорвать его в пропасть. Поблагодари Творца и за это, пусти полученное богатство во благо. Не пытайся обмануть совесть, обманом ты обманываешь Бога. Трезвись непрестанно – я вновь непонимающе на него смотрю – бодрствуй над собой, храни душу от всякого грешного помысла, чувства и желания, внимай совести...

– Сложно это...

– Лишь поначалу. Обучение у Прохора, тоже казалось тебе не простым, теперь же, фокус со свечкой – представляется детской забавой.... Ведь так...?

– Безусловно. В начале, выглядящее невозможным, становится трудным, перетекает в обыденное и делается элементарным – задумчиво подвожу итог.

– Что будем делать с скрамасаксом? – отгоняя высокую философию, возвращаюсь я к насущным проблемам.

– Надо искать нож близнец – он ключ ко всему, наши горы связаны с этой историей, но не будем торопить события. Сдаётся мне, скоро всё само собой разрешиться. – Ставит точку Серафим, и мы укладываемся спать.

***

Проснулся я посреди ночи, в холодном поту. Жуткий сон. Улыбышевское кладбище. Свежая могила. Временный, деревянный крест, на нём дата смерти 4.01.2016. Моя довольная физиономия, со старой фотографии, улыбаясь, ободряюще подмигивает. – Просто жуть....

***

Середина ночи, а спать совсем не хочется. Поворочавшись с полчаса, понял – уснуть не удастся. Спутники сладко посапывают, и выйти из яранги их не разбудив, проблематично. Поэтому, решаю попробовать покинуть тело – полетать по окрестностям. Опять не понял, как это произошло, но всё же получилось.

Оказавшись снаружи, практически ничего не увидел, метель бушевала вовсю. Прикольные ощущения – тяжёлые комья лежалого снега, поднятые мощными порывами ветра проходя сквозь полупрозрачное тело, уносятся прочь.

Хотел было вернуться обратно в ярангу и попытаться заснуть вновь, поскольку в таких погодных условиях на улице находиться, особой нужды нет, да и удовольствия мало, но что-то меня остановило. Луна всё же давала какое-то освещение, но при жутком буране, этого, было явно не достаточно. Видимость упала до считанных метров.

Почти нырнул под крышу временного жилища, но тут вспомнил о дозоре – башкирских братьях. – Каково им...? Не занесло ли снегом...? Гляну, заодно и проверю, как здесь осуществляется караульная служба, не расслабились ли...? не дрыхнут ли...? подставляя под удар спящий лагерь.

Подлетаю к стругу, борта корабля достаточно высокие и место дозорного находится именно там. – Точно спят, ротозеи – на палубе никого. Заглядываю в каюту, в трюм – пусто. Здорово меня выручает изменённое состояние, без телесной оболочки, встроенный тепловизор продолжает работать.

– Ну, где же их черти носят...? – озадачиваюсь и, взлетев повыше, вглядываюсь в окрестную мглу, сильно разбавленную летящими комьями белого снега.

– Наверняка, спят паршивцы в своей яранге, – всё-таки хорошо, что отец их, Аяз, практически силком, вручил нам две штуки, этих с виду громоздких и хлипких жилища. Мы как дураки ещё и отказывались, не хотелось возиться с лишним грузом. На деле оказалось, что это очень надёжное, да и достаточно тёплое изобретение местных народностей, не раз выручавшее товарищей во время моего отсутствия. Там тоже оказалось пусто. Следов, при такой метели, не разглядеть, – делать нечего, надо будить команду. Определённо, что-то случилось и это что-то не к добру....

– Не успел я здесь появиться, как началось,... то ли прёт словно утопленнику, то ли радиомаяк на мне стоит и докладывает наблюдателю обо всех перемещениях... – направляюсь к соседнему жилищу и тут, краем глаза, на самой периферии зрения, обнаруживаю какое-то шевеление.

– Оба-на, да у нас гости – озадаченно крякаю и устремляюсь к товарищам. Надо коннектится с телом и встречать ночных визитёров, их прибыло множество, а угощения не готовы. Облепленные снегом фигуры, ещё далеко и при такой погоде, да и при осторожности нападающих, в стремлении застать спящий лагерь врасплох, в запасе у нас остаётся минут десять – должно хватить, хоть и не как следует, но подготовиться к встрече.

Волк и Серафим, видимо что-то почувствовав, уже не спали. А Атанас с мальчишкой сладко похрапывали и подсвеченные еле горящим очагом, вызвали чувство зависти. Резко захотелось завалиться, отрешившись от реальности, но нет же, опять придётся воевать.

Коннект – слияние вышедшей души с телом, проходит успешно, правда опять, как и при покидании материальной оболочки, не совсем понимаю технологию этого, но главное получилось. Поднявшись, вижу вопросительный взгляд старика и вкратце рассказываю тому о нападении.

– Дозор, мной не обнаружен – нет нигде, исчезли, зато на подходе заметил пару десятков местных, буди остальных, а я на корабль подарки готовить, гостей угощать будем.

Проснувшийся мальчишка, тут же подал голос – я с тобой, косматый капитан присоединяется к нам. Спят все одетые и через пару минут остатки нашей ватаги, в полном облачении, с оружием, уже на борту струга. Нырнув в трюм, вытаскиваю на палубу, ящик самопальных бомб – ну вот и пришло время в боевых условиях опробовать эти адские машины....

Метель чуть улеглась, видимость возросла в разы. Забежав в каюту, зашториваю смотровое окно и зажигаю масляную лампу. Вытаскиваю её на ступени, подношу поближе ящик с гранатами. Мальчишка со старцем натягивают луки и укрываются за не высокой корабельной надстройкой. Мы с Атанасом остаёмся на лестнице и уже готовы, метать бомбы.

Ворогов, как я смог заметить, когда они оказались ближе, оказывается тринадцать человек, в принципе, должны управиться со всеми. Странно, но к жилищу башкир, никто из противников не подошёл, на лицо признаки предательства, хотя, может братьев уже порешили и супостаты знают, что яранга пуста.

Меховые комбинезоны окружают место нашего недавнего ночлега, ощетиниваются не очень длинными копьями и, почти синхронно, ударяют в шкуры стен жилища. Каркас трещит, яранга сыпется, а воины, со всех сторон, с остервенением бьют оружием по неровностям, спрятанным за обрушившимися стенами.

– Кучно стоят, до места побоища метров пятьдесят – семьдесят, если гранате послать энергетический импульс, то должен добросить.

Зажигаю фитиль, Атанас следует моему примеру, выскакиваю на палубу и кидаю трещащий огонёк запального шнура в ночную мглу – летит зачётно. Забираю у капитана его адскую машину и отправляю её вслед за своей. Краем глаза замечаю мелькающие стрелы – Серафим с Аникеем, приступили к работе. Нападавшие, почуяв неладное, двинули в сторону корабля, стоящие к нам спиной, при развороте мешкают, лыжи им явно мешают, тут раздаётся первый взрыв, за ним второй – ну вот и всё, бой практически закончен, двое более – менее уцелевших, пытаются унести ноги.

Наблюдаю быструю белую тень, один из беглецов падает, немного помутузя того, волк догоняет последнего и его постигает участь товарища.

Как всегда – мы победили, даже уже не интересно, результат всех наших стычек, становится каким-то предсказуемым. Я так вообще, знал всё наперёд, предвидение вновь меня посетило. Даже был в курсе, что сбежать пытались двое из братьев Таймас и Тукай, среднему Ульмасу осколками, практически, оторвало голову – тот угодил в самый эпицентр взрыва. Вот тебе и бессмертный – именно так переводится данное ему имя. Младшего, кажется, Беляш загрыз намертво, а вот старшему повезло, вроде шевелится и даже пытается встать на лыжи. Зря старается, я уже рядом и бью прямой в челюсть. – Ну вот, теперь точно всё, чистая победа....

– Как странно – подумалось мне – пурга, закончилась одновременно с финалом боя. В случайность в данном эпизоде, особо не верилось, да и вообще, в последнее время такое понятие как случай, для меня утратило свою актуальность. Чаще и чаще я замечаю, что с виду незначительные события приводят к судьбоносным поступкам, и, оглядываясь назад, в голове выстраивается чёткая цепочка действий, вытекающих одно из другого, убери звено и всё разрушится. По всему выходит, что жизнь и состоит из этих, тщательно кем-то продуманных случаев. Да уж... случаев множество, а вот случайности нет....

Так что, наступивший штиль и моментально ставшее ясным, звёздное небо, подтверждают мои подозрения в рукотворности прошедшего ненастья. Даже у меня, в самом начале изучения дедовой науки, получилось с уничтожением облаков, то почему у Одина не хватило бы сил устроить такую жуткую метель...? Тем более что существо это некоторыми народностями причислено к рангу богов, соответственно при наличии последователей, у него имеется собственный эгрегор, а это как я уже понял, очень сильная штука. Да и ранее, свои возможности одноглазый продемонстрировал во всей красе.

– Стоп – остановив поток мыслей, задумываюсь – не на помощи ли личных эгрегоров, основаны успехи тоталитарных сект...? вполне может быть... – размышляю так и прохаживаюсь между трупами, разглядывая место побоища.

Гранаты – это круто, не гуманно, но действенно. Эффект превзошёл, самые смелые мои ожидания, наверное всё дело в том, что вторая из кинутых бомб, бабахнула где то в полутора метрах от поверхности снега, да и попала удачно, в самую гущу противников. Серафим находится рядом и, так же рассматривает последствия взрывов.

Налюбовавшись картиной, старик пристально посмотрел на меня, тяжело вздохнул и, отрицательно мотнув головой, выдал – нельзя так....

Я тут же возражаю – война есть война, либо ты, либо тебя....

– Это понятно, но всё-таки, так нельзя... – задумчиво отвечает он, сокрушённо качнув головой.

Однако через пару минут, видимо, сделав для себя какие-то выводы, уже бодреньким, командирским голосом, старец стал раздавать указания.

– Ну и славненько – пришла ко мне мысль – он всё же решился взять на себя руководящую функцию в нашем маленьком отряде – вот и хорошо – не то что бы сам я боялся быть лидером, и хотел переложить ответственность на кого-то другого. Нет, просто так, на самом деле будет лучше, да и приказывать Серафиму, я вряд ли смогу.

– Руби лёд – обращается ко мне новоиспечённый предводитель, этих – он указывает на истерзанные трупы – утопим, земля промёрзла, так что покормим рыбку. Атанас, Аника разгребите ярангу, гляньте, возможно ли её починить, как приберётесь в лагере, помогите Роману с трупами. А я пойду, пообщаюсь с нашим Иудой – ставит тот точку, и с лёгкостью подняв за шкирку, находящегося в прострации Таймаса, волочёт его в непострадавшее от набега жилище.

При ставшем уже обыденном, сборе трофеев, я натолкнулся на очень – очень интересный предмет – нож – точную копию моего скрамасакса. Обладатель его, имел в качестве капюшона, умело выделанную голову медведя с глазами, сделанными вроде как из изумруда, хотя могу заблуждаться, поскольку камень огранён очень грубо, да и размерчик великоват, а вот мишкины клыки натуральны, так что оскал впечатлил. – Наверное, местный шаман – думаю я и тут же выковыриваю оба звериных ока – чем чёрт не шутит, может и правда изумруды, если это так, то в кармане лежит, целое состояние.

Потихоньку до меня доходит, что, наверное, нашёл Гром, но в этом, до конца не уверен, поскольку уж как-то всё просто и неожиданно.

Сосредотачиваюсь на клинке – пробую заглянуть ему в сущность – дабы подтвердить свои предположения.... Это оказывается именно он. В промелькнувшей истории оружия, в самом её начале, чётко вижу Молнию, а после, также как и при знакомстве с скрамасаксом, чувствую тоску нового ножа по утерянной сестре. Руки задрожали, дыхание спёрло, я не могу вымолвить ни звука, лишь открываю и закрываю рот, таращусь на оружие, понимая, что конец нашего путешествия подходит к концу. Серафим, вновь оказался прав, сказав накануне, что скоро, всё само собой разрешится....

Глава 4.

Отчитка.

Тут-то меня из ступора и вырвал жуткий, душераздирающий крик, доносился он из яранги, куда батюшка поволок нашего башкира. Вся команда припустила на выручку, голос, конечно, принадлежал не Серафиму, но и не Таймасу – хрен знает, может ли такой тембр вообще быть у человека. У Сирина, во время нашей первой встречи, когда я полоснул его ножом, вопль был схожим.

Поскольку нахожусь всех дальше, то и прибегаю, соответственно, самым последним.

Вломившись под крышу, обнаруживаю следующую картину: в неровном свете очага, мальчишка и грек изо всех сил пытаются удержать извивающегося башкира, а старец прижимает к его лбу нательный свой крест. Из-под распятия вырываются протуберанцы тёмной энергии, такой вид силы, я вижу впервые. Товарищи с трудом удерживают Таймаса, спешу им помочь, наваливаюсь на того всей своей массой. Наконец-то, он закатывает глаза, изо рта течёт густая, белая пена и предатель затихает.

– Всё, отпустите его, он больше не опасен – сквозь громкое дыхание друзей и бешеный стук собственного сердца, до сознания доносится голос Серафима. Мы с Атанасом дружно ослабляем хватку и поднимаемся, а вот пацан, похоже, ничего не слышит и продолжает сжимать в объятиях окостеневшее тело башкира. Казалось бы, человек потерявший сознание должен быть полностью расслабленным, а тут же невероятное напряженье всех мышц.

Мальчишку силком еле отрываем от затихшего Таймаса. Я разворачиваю пацана лицом к себе и, встряхнув за плечи, вглядываюсь тому в глаза – они стеклянные. Приходится пару раз хлестнуть его по щекам – реакции ноль.... Только после того, как старец прикладывает пацану ко лбу священнический крест, Аника резко приходит в себя, взгляд становится осмысленным и он пытается ударить меня в челюсть. Ничего не выходит. Перехват летящего кулака, поворот зажатой кисти и горе боксёр стоит в неудобной позе, на носочках, с неестественно вывернутой рукой. Секундное замешательство, нарушаемое лишь потрескиванием дров, прерывает сдавленный хрип – ааа... больно же, отпусти, я в норме...

– Точно...? – переспрашиваю и кошусь на нашего экзорциста. Старик кивает, мальчишка сипит – точно, точно... – пожимаю плечами и отпускаю захват. Потеряв равновесие, пацан пытается нырнуть лицом в пол, но мне удаётся его поймать за шкирку и поставить на ноги.

Аника затравленно озирается и встретившись взглядом с Серафимом, того спрашивает – что это было...? Вся компания вопросительно смотрит на старика, он пожимает плечами и, игнорируя вопрос, говорит, указывая пальцем в затихшего башкира – тащите его на свежий воздух, надо привязать к дереву, пока не очухался – ещё ничего не закончилось....

При ясно-морозном небе, восток робко окрасился розовым. Яранга разобрана, трупы утоплены, всё ещё находящееся без сознания окостеневшее тело предателя, надёжно привязано к кривой сосне и смотрит стеклянными, вытаращенными глазами на восход светила. Выражение его лица, я сначала принял, вообще, за маску смерти, но нет, сердце бьётся и грудь, хоть и еле-еле, а вздымается.

Пока пришедший в себя Аника, под чутким руководством капитана, прибирался в лагере, батюшка помог мне с трупами. Когда тело последнего из врагов, уходит на дно, старик, тяжело вздохнув, замечает – даже и сделать для них больше ничего не сделаешь – язычники, ни отпеть, ни предать земле....

– Ну, что ж – вновь вздыхает он – утро уже, надо дело доделать, пойдём – помолимся. – Сказав это, старец направляется к дереву, мы следуем за ним.

Встав возле облачившегося для богослужения священника и искоса поглядывая на пленника, мы обратились в слух.

Серафим начал – облецитеся во вся оружия Божия... – я внутренне собираюсь, поняв, что стал участником ритуала по изгнанию беса.

– Станите, убо препоясани чресла ваша истиною и оболкшеся в броня правды... – кажется, что сама природа, затихла, вслушиваясь в речитатив старика.

– Над всеми же восприимше щит веры, в нем же возможете вся стрелы лукавого разженныя угасити... и меч духовный, иже есть глагол Божий... – монотонно льются слова.

Сразу же вспоминается его молитва, посредством которой меня перенесло в райские чертоги, и я пытаюсь достичь познанного тогда состояния, но через какое-то время, понимаю – ничего не выйдет – наверное, случай не тот....

Слова завораживают – ...заклинаю тя, злоначальника хульнаго.... – Таймас рычит, невольно вздрагиваю, мальчишка, видимо вспомнив произошедшее с ним не так давно, весь скукоживается и с силой жмурит глаза. Вначале, молитвословия струились маленьким ручейком, но постепенно он креп и вот, это уже мощный горный поток, смывающий всё на своём пути....

– ... изыди и разлучися от сего раба Божия... – рык усиливается, постепенно переходя в жуткий вой.

Остекленевшие, выпученные глаза башкира, налились кровью и завращались с бешеной скоростью. На висках, шее и обнажённых участках рук, вены вспучились, запульсировав в такт со зрачками, густая пена, вновь потекла из открытого в крике рта, чуть приглушив громкость.

Зрелище жуткое, но в отличие от зажмурившихся товарищей, я не могу оторвать взгляд.

В этот момент, чувствую прикосновение, словно кто-то липкий задевает меня. Волосы встают дыбом, я выхватываю катану и, приняв боевую стойку, ныряю в изменённое состояние. После чего, просто охреневаю. В воздухе, вокруг нас, витает нечто бесформенное, словно марево в знойный день. Оно, темнея прямо на глазах, вытягивает чёрный туман из тела Таймаса. А из меня и моих спутников струятся потоки энергии в сторону рычащего башкира и, по всей видимости, занимают освободившееся там место.

Бесформенное и бесцветное нечто, постепенно чернеет, а в какой-то момент, тьма, вновь касается тела, на этот раз мне достаётся по шее. Мрак гуще, комок тошноты подкатывает к горлу. Защищаясь, на автомате, взмахиваю мечом, и попадаю в самый сгусток. Искры энергии, выходя из катаны, пробегают по черноте весёлыми огоньками. Нечто, моментально очистившись, вновь обретает свою первоначальную бесцветность. Марево вновь касается кожи, и сейчас, ощущения, скорее приятные – просто волна тепла...

– Изыди... – грозно произносит старец, припечатывая крестом лоб, извивающемуся в конвульсиях башкиру.

– Изыди... Изыди... Изыди... – Таймас последний раз, уже как-то жалобно взвизгивает и его полностью расслабленное тело, повисает на тугих верёвках.

– ...во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. – Заканчивает старец.

Отчитка – чинопоследование православного экзорцисма, подошла к концу, я, облегчённо вздохнув, тут же сажусь прямо в снег, товарищи следуют моему примеру. Сил не осталось, выжит словно лимон, спутники видимо пребывают в таком же состоянии – и не делал ведь ничего, просто стоял и слушал, а ощущение – словно сутки разгружал вагоны....