Текст книги "Скрамасакс (СИ)"

Автор книги: Роман Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Я же, собрав остальную мелочь, продолжил его пытать – Аника, дорогой, а как деревенька ваша называлась, в которой ты жил – пока её татары не спалили?

– Так это... – Мошок, только нет её боле.

Грибные и дремучие места... был там, не большой посёлок вдоль дороги на Муром, ничем не примечательный, если не считать обилие грибов в окрестных лесах. Но неделю назад, он находился на своём месте и сожжённым не выглядел. Проезжая мимо, я ничего подобного не заметил. – Выстроенная мной, логическая конструкция рухнула, но упрямый мозг, воздвиг новую. – Парень, вероятно не в себе и похоже, что совсем больной на голову.

Сделав такие выводы, вношу слащавость в интонацию и продолжаю грузить его вопросами – а дедушку, твоего как звать величать?

– Вижу, человек ты вроде не плохой, только странный какой-то. Пойдём, я тебя с ним познакомлю, он знахарь, может, поможет чем, что б ты вспомнил всё – неожиданно предлагает собеседник.

Ну вот, пять рублей и тебе уже доверяют, хотя, что взять с блаженного? Впрочем, на душевнобольного, пацан не похож, скорее наоборот, взгляд достаточно осмысленный, я бы даже сказал – умный. Но мозг, переработав информацию, уверен в обратном – в неадекватности подростка. Таким образом, терзающий меня вопрос – который нынче год? – отпал, но стал актуален другой – где ближайшая психбольница, из которой и сбежал, начитавшийся фэнтези, малец? По понятным причинам, я его задать не могу, так что надо выбираться из этой глухомани к людям.

– Что ж давай. Только извини, лук я тебе пока не отдам, не ровен час, споткнёшься и порежешься, стрелы то острые – отвечаю, успокаивающим тоном и, непроизвольно возникает желание погладить мальчишку по голове, но сдерживаюсь.

Мы трогаемся в путь, и я продолжаю общение – ты про деда, так мне не сказал – напоминаю и сочувственно смотрю на сумасшедшего.

– Не мой он дед – он просто старик – знахарь. Прибился к нам как то по весне, мор из деревни выгнал, мужики ему за такое дело, избёнку и срубили – у околицы. С тех пор, он всех врачевал, ну а мы ему со всей благодарностью. Зовут его дед Прохор – Прохор Алексеевич. Так скажу – сильней мужика я не видел – продолжил пацан охотно отвечать на вопросы, пристально вглядываясь в тропу перед собой.

– Сильный мужик – это как? лошадь, что ль, поднять может...?

– Эх,... чудак человек, я ж не о той силе тебе говорю. Ну, увидишь его, сам всё поймёшь – осёкся парень, останавливая меня жестом. – Чужие прошли, двое татар, к Ушне направились, не к добру это – чай ищут кого.

– С чего ты решил, что татары? – прошептал я и вновь захотел успокоить, его расшатавшиеся нервы, погладив подростка по голове. Но снова сдержался – реакция на это, может быть непредсказуема. Ну не знаю я, как общаться с психами. Пока не выйдем к людям, буду ему подыгрывать.

– Так кони у них, на татарский манер подкованы, наши так не делают. – Ну что дядя, их только двое, нас тоже, воевать будем? аль стороной обойдём? – неожиданно, после недолгого раздумья, спрашивает сорванец, с прищуром глядя в глаза.

Псих то агрессивный, не надо было его развязывать, а может вновь тюкнуть по темени и скрутить заново...? – нельзя... взаимопонимание только налаживается. – Мозг, чуть подвиснув, озадаченно соображает, что ответить на провокацию болящего и наконец, выдаёт – давай так, осторожненько глянем на них, там и решим, может это и не татары вовсе – озвучиваю я предложение, отодвигая подростка в сторону.

Глава 3.

Беляш.

Смеркалось. Интересующие нас всадники, расположились на полянке, не далеко от пологого берега Ушны. Обогнув место стоянки, мы подобрались к ним метров на пятьдесят, с подветренной стороны и затаились в кустах. У костра находился только один. Здоровенный такой детина, меня чуть пониже, однако, определённо – квадратнее, причём, на татарина, совсем не похож – типично рязанская рожа. Бритый череп, нос картошкой, сильно оттопыренные уши и глазки в кучку, ни дать ни взять – бородатый чебуратор, а одет именно так, как я себе представлял средневековых русских дружинников, кольчуга, шлем и все дела.

Тут от реки, с котелком в руках, появляется второй, этот – типичный татарин. Лет сорока пяти, хитрая морда с жиденькими усиками, старый шрам на пол лица, кривые ноги, стёганый халат и нарядная тюбетейка, одет не броско, но добротно, а вот рукоять сабли, посверкивает большими красными камнями – такая царю в пору будет, да и золочёные ножны, ей под стать. У каждого бойца, помимо клинка с собой имелось только по ножу, остальное оружие, два щита, два копья и какой-то тюк, видимо с доспехами татарина, лежит рядом. Неподалёку, стреноженные кони щиплют травку, и горит костёр.

У меня в голове, опять всё перемешалось, не может быть рядом столько сумасшедших, – хотя,... а если, это я...?

Аника подполз поближе и зашептал на ухо – этот, который мелкий, знаю его, Касимом кличут, он деревеньку нашу спалил, и кого поймал, в плен утащил. Тятьку моего, он зарубил... дед меня тогда, силком уволок, а то, я бы ему... – со слезами в голосе, выдавливает мальчишка и до хруста в костях, сжимает кулаки.

– Что ж, придётся тогда драться – успокаиваю его, а для себя решаю, ну если я и сбрендил, то всё это, наверняка, галлюцинации, так что повоюем, чего бы и нет...

– А что с ним рядом делает русский воин?

– Собака он бешеная, Гришка это косой, прихвостень татарский – дрожащим от злобы голосом, объясняет подельник.

– Отходим – отползая назад, ввожу его в курс – дождёмся темноты.

Оказавшись на безопасном расстоянии, принялся успокаивать себя следующим образом – сумасшедшие, как правило, ни когда в этом не сознаются – я же практически с сим фактом смирился, да и всё очень реалистично, на бред мало похоже. Значит в моём случае, имеет место мистика и перемещение в какой-то неведомый мир, вывод – всё происходит в действительности.

Придя к такому заключению, облегчённо вздохнул и угомонился, даже если это не так – всё потом, сейчас же надо готовиться к бою – ситуация конечно же, аховая, но что-то мне подсказывает – разрешимая. Присутствует серьёзная уверенность в том, что мужик с ножиком, то есть я, и сопливый пацан с луком – легко справятся с двумя головорезами, вооружёнными до зубов и разубеждать себя в этом, не имеет ни какого резона.

Что же со мной происходит? Ещё утром, я бы в панике, сломя голову, убегал бы подальше. Сейчас же, полное хладнокровие и сладкое предвкушение схватки. Может и впрямь, имеет место сумасшествие. – Брр... трясу головой и возвращаюсь к насущному...

– Малец, ты из лука стрелять то умеешь?

– Получше некоторых, белке в глаз попадаю.

– Будешь прикрывать. А ответь ка мне, какой нынче год, не знаешь ли? – наконец-то решаюсь выяснить накопившиеся вопросы. Что толку рефлексировать, надо выстраивать картину окружающего мира.

– Так это, известно какой... шесть тысяч девятьсот шестьдесят первый от сотворения мира – мне дед рассказывал.

Облегчённо выдыхаю, поскольку после заданного вопроса, сидел затая дыхание. Перемещение в прошлое, по сравнению с сумасшествием, для меня меньшее зло. Я несказанно рад... и немного повеселев, продолжаю допрос мальчишки – а кто великим князем на Руси?

– Василий тёмный, справный правитель, народ его любит, однако Москва далеко, а татары близко – задумавшись, вздыхает сорванец, и замолкает.

Что мы имеем? Разница между летоисчислениями примерно пять тысяч пятьсот лет, чуть больше, но точно не помню. Значит, получается ориентировочно тысяча четыреста шестидесятый, скорей всего, на несколько годков меньше. Василий тёмный – мне вообще ни о чём не говорит, следовательно, существует вероятность, что это не прошлое, а какая-то параллельная реальность. Хотя, может и был такой великий князь – с династией Рюриковичей я знаком как-то плохо, да и со средневековой русской историей тоже.

– Что прозвище такое странное – лютует самодержец?

– Да нет, у Суздаля во время битвы, щитом по глазам получил – вот и ослеп, поэтому тёмный, а так говорят, справедливый, народ шибко не обижает, с татарами вон воюет – с обидой в голосе говорит малец и добавляет – ну как может, так и воюет. Недавно, он им Городец Мещёрский отдал, теперь это уже Касым называется и получилось, что Касимовское ханство под боком, а дружина же Муромская не велика – татары и безобразничают.

– Наш Касим – киваю головой в сторону Ушны – имеет к этому какое-то отношение?

– Что ты, что ты. У них Касимов, как собак, не резанных и этот из них, имеет под собой человек двадцать, не больше – торопится успокоить меня пацан, тщательно отводя взгляд.

Темнит, что-то малец... с другой стороны – не может же этот татарин, быть Касим – ханом...? Достаточно далеко от своей вотчины, в глухом лесу, без свиты, и сам носит воду лошадям...? – Нет... такого не бывает... – придя к этому выводу, продолжаю – ну тогда ладно, пошли что ли – посмотрим как они там. И мы крадучись, направляемся в сторону неприятельского лагеря.

Ночь вступила в свои права, на Ушне заквакали лягушки, застрекотала в траве всякая мелкая нечисть, почти как летом, даже не скажешь, что на дворе хоть и ранняя, но осень. Луна вышла из облаков, осветив нам путь – короче – красота.

На подходе к лагерю противников, вдруг слышим какое-то завывание. Я было очканул, опять думаю, мистика начинается, однако оказалось это так Гришка поёт. Видимо, пока мы выжидали, наши друзья дерябнули чего-то крепенького, татарин уснул, а этот, типа на стрёме, сон хозяйский охраняет. – Ну что ж, задачу мне это несколько упрощает – так размышляя, сквозь кусты, рассматриваю окрестности.

Остановились, на этот раз, в тридцати шагах от кострища. Отдав Анике лук, и поудобней перехватив нож, пригибаясь, направляюсь в гости. В голове полная ясность, никаких сомнений в правильности происходящего. Парнишка, пока мы сидели, поведал, как лютует татарва – прямо зверьё какое-то.... Однако и ненависти, не ощущаю, просто холодное спокойствие – а ведь человека мне убивать, ещё не приходилось, нечто странное со мной происходит...

Осталось всего три шага, но тут, что-то почувствовав, косой резко вскакивает, вынимая из висящих на поясе ножен, саблю. Последующие события, разворачивались, настолько стремительно, что я не запомнил всех нюансов.... быстрый полёт стали, оружие встретившись друг с другом, под сноп искр, разлетается в разные стороны. Прыжок – толчок плечом. Мы, схватившись за глотки, катимся по траве в сторону горящего костра. Косой обхватил моё горло обеими руками, я, дабы не быть раздавленным этими тисками, напрягаюсь изо всех сил. Смрад из ни разу не чищеного рта, обдаёт страшным амбре. Каким-то чудом, ухитряюсь вынуть у него поясной нож и на последнем воздухе, всаживаю клинок сопернику в горло. Он, побулькивая, хрипит и ослабляет захват...

Борьба длилась какие-то мгновения, ну а мне показалась, что целую вечность. Итог – я на лежащем противнике, вынимаю нож из его шеи, судорожно вдыхаю вожделенный воздух и затравленно озираюсь. Кровь, толчками выливается из Гришки, тело сводят предсмертные судороги и наконец-то он затихает.

Вспоминаю о татарине. Оглядываюсь и вижу – в глазу, разбуженного нашей вознёй Касима, торчит оперение стрелы. Два ноль в нашу пользу. Неподалёку всхрапывают стреноженные кони, спросонья чирикает испуганная птичка, и тишина.... Замолчавшие было лягушки, вновь продолжают свой концерт и вот, лес снова шумит обычной ночной жизнью, природе нет никакого дела до произошедшего двойного убийства.

Я не испытал ни каких чувств, никакого сожаления, никакой рефлексии по поводу произошедшего, как пописать сходил – вот и всё. Подбежавший к месту побоища малец, несколько раз сосредоточенно пнул безжизненное тело убийцы своего отца, присел на лежащее рядом седло и уставился в пламя затухающего костра.

Потрепав его по голове, опускаюсь рядом, впадая в задумчивость. – Да... дела, вот и стал я убийцей... чувствую, ещё не раз, мне предстоит здесь этим заниматься, дикий мир – дикие нравы... в наличии шизофрении, больше не верю, ну хоть это то радует...

– Хорош прохлаждаться – толкаю в плечо мальчугана – иди, проверь как там кони, а я тут посмотрю – что к чему.

Подойдя, к догорающему огню и кинув охапку хвороста на угли, оглядываю поле битвы. Касим с товарищем мирно лежат, рядом валяются какие-то тюки и оружие, в котелке замокают ложки. Да, в общем, то и всё, хотя нет, чуть подальше, на самом краю светлого круга освещаемого пламенем, находится ещё какой-то свёрток, и шевелится.

Осторожно развязав горловину, отпрыгиваю назад – мало ли что...? – из тёмного чрева мешка, вылезают волчата, шесть светящихся точек устремляют свой взгляд прямо на меня...

– Нифига себе – невольно вскрикнув, привлекаю внимание своего спутника и через пару секунд, рядом, тяжело дыша, с натянутым луком, стоит Аника. Их было трое – трое волчат подросткового возраста, два сразу бросаются в спасительную лесную тьму, а третий, совсем белый, присев на задние лапы смотрит на меня, чуть повернув голову на бок.

– Ну что ж приятель, беги – отдаю команду и хлопаю в ладоши, прогоняя юного хищника.

Не тут то было. Он встаёт, подходит ко мне, обнюхивает и опять садится, только уже у моих ног. Меня охватывает оцепенение. Подоспевший Аника, хотел, было его потрогать, но услышав утробное рычание, вмиг отскакивает обратно. – Ну не очень то и хотелось – отойдя в сторону, говорит подросток обиженным голосом.

– Ладно, не хочешь идти, тогда оставайся с нами. Если к утру не сбежишь, то возьмём тебя с собой. – Присаживаюсь на корточки и заглядываю волку в глаза. – Может, есть хочешь? – отрицательный жест – озадаченно почёсываю, череп и продолжаю – как звать то тебя? – неопределённое пожатие плечами – наверное, ещё никак... – задумчиво констатирую и тут же ловлю себя на мысли, что разговариваю с волком, а он всё понимает и отвечает на мои вопросы. Нет, не может быть,... наверное, показалось – трясу головой, отгоняя наваждение.

– Пожалуй, назову я тебя... – вновь задумываюсь – о точно, Беляш. А что? очень даже подходит – беленький, пушистенький, подрастёшь и наверняка, беляши обожать будешь – обосновав так свой выбор, тереблю его за ушами, он довольно урчит – ну прямо как кот...

– Давай ка герой, займёмся делом – натешившись с волком, обращаюсь к мальчишке. – Обшмонай Касима, что с бою взял – то по праву, твоё. Ну, а мой косой, тем более размеры у нас схожие.

– Местная одежда точно пригодиться – заметив очевидное, приступаю к сбору трофеев. Мерзкое, скажу вам занятие, а куда деваться, надо приспосабливаться к окружающему миру, для этого, как говориться, нужен первоначальный капитал. Оружие, кони и рухлядь, в средневековье, – вполне подходящий старт....

Так, что мы имеем? – Сабелька в ножнах, старая, но острая и довольно ухоженная, поясной нож, запачканный кровью бывшего хозяина, опять же в ножнах, двухметровое копьё и круглый щит. Дальше – верхняя одежда, добротные сапоги, кольчуга, шлем и всякая приблуда, видимо для доспехов, что к чему, потом разберёмся.... Нашли два кошеля, с мелким и не очень серебряными монетами, причём в Гришкином лежали четыре увесистых золотых самородка. Наверняка, он придерживался правила – всё своё ношу с собой. Пара лошадок, на мой непритязательный взгляд, вполне симпатичных. Ну и припасы, для людей и коней. Ах да... Анике подфартило с боевым луком и несколькими десятками стрел, ну и само собой – великолепной работы сабля, в золочёных ножнах с усыпанной рубинами рукоятью. Вроде всё.

Отволокли трупы подальше и закидали их валежником. Через пару дней, падальщики сделают своё дело – растащив кости по округе.

Подкинув в костёр хвороста, и прибравшись в лагере, я первым делом нацепил на себя Гришкин пояс. Мой ножичек, в его ножны вошёл, как в родные. Свои же, самодельные, были утрачены мной, ещё в суматохе драки с кабаном. Тесак косого, засовываю в мешок вместе с одеждой, потом постираю и переоденусь. Решили ночью не караулить, людей тут не бывает, хищник сытый – осень, дичи много, да и костёр горит всё-таки.

Навалившиеся события, мягко говоря, несколько выбили меня из привычной колеи, я очень устал, как физически, так и морально. Организму нужен отдых – авось, это окажется сон, завтра проснусь в своей постели и обо всём забуду....

***

Вырубило меня сразу, только прикоснулся головой к седлу – тут же и провалился. Снилось мне этой ночью, как на поляну с двумя трупами, моим и кабаньим, вышел какой-то дедок, в почти такой же, как у Аники одежде, только в зимнем её варианте. Старик огляделся по сторонам, почесал задумчиво бороду и направился к дубу. Найдя моё бесчувственное тело, он сделал из двух берёзок и своего тулупа, нечто вроде волокуш. Кое-как загрузил на них мою безвольную тушку и потащил куда-то сквозь буераки, при этом непрерывно ворча, по поводу того, что кто-то, слишком много ест – прямо кролик из мультика о вини пухе.

– Да нормальный, в общем-то, вес, ну может быть с небольшим перебором, но без экстрима, при росте метр восемьдесят один, всего девяносто два килограмма, как-то так...

Я вроде бы жив, но пребываю без памяти. Развороченная грудина, на каждом вздохе, едва заметно, но вздымается. Не пройдя и километра, старик, выходит на лесную поляну, с краю которой примостилась добротная избушка. С грехом пополам заносит внутрь, кладёт на лавку и начинает ковыряться в ране. Видя всё это со стороны, я пытаюсь ему донести, что надо звонить в скорую,... но тут, меня будит накрапывающий дождик...

***

Хмурое утро и влажный лес, вызвали чувство дискомфорта, было зябко и вылезать из-под импровизированного одеяла, категорически не хотелось. Аника мирно посапывал на соседнем седле, костёр еле тлел, а рядом похрапывали кони, под овчиной тепло, но, увы... – надо вставать. Откинув трофейную шкуру, обнаруживаю Беляша, тот словно кот, свернувшись калачиком, лежит в ногах. – Когда он ко мне забрался...? Видимо, я уже спал...

– Подъём, сонные тетери, нас ждут великие дела – кричу, вставая, ударяю в ладоши, и пару раз махнув руками, подпрыгиваю – немного согрелся. Аника вскакивает как ужаленный, хлопает сонными глазами и выставляет перед собой трофейный нож. Беляш же, приоткрыл одно веко, посмотрел на меня, как на сумасшедшего и заполз обратно под шкуру – досыпать.

Сходили к реке, умылись, ужасно захотелось почистить зубы и, размочалив еловую веточку, изготовил подобие щётки – в принципе, получилось неплохо, до колгейта – как до луны, но сойдёт и так. Пацан пошёл кормить лошадей, я же стал готовить завтрак.

Дождь, покрапав немного, прекратился. Расшугав серые облака, выглянуло солнышко, постепенно согревая мокрый лес. Приготовив в трофейном котелке, трофейную же кашу с сушёным мясом какого-то зверя – позавтракали.

Беляш, проснувшись, направился в лес, видимо на охоту. Пока собирали лагерь, пока седлали коней, пока грузили трофеи, прибежал из чащи и наш волчара, облизываясь на ходу.

– Ну что, в дорогу? далеко ли Аника, до вашей с дедом, избушки? – обращаюсь я к своему спутнику.

– До полудня, успеем.

– Хм... далековато ты ходишь охотиться – что так?

– В округе дичь мы, изрядно повыбили, тут же, она не пуганная, можно легко брать – охотно принимается объяснять мне пацан. – Да и нам, крюк надо сделать, следы замести, этих наверняка, искать будут.

– Верхом поедем или, пешком пойдём? – задаю очередной вопрос, размышляя, с какой стороны подойти к лошади. – Доводилось ли тебе, на конях ездить?

– А как же, у тятьки лошадка была, Муркой звали, берёг её папка, кормилицу – грустно вздыхает мальчишка, видимо вспомнив беззаботное детство.

– Ну а мне, придётся обучаться джигитовке прямо сейчас, верхом путешествовать как-то не доводилось, всё больше пешком или на машине – бубню под нос сам себе, но парень услышал и не замедлил поинтересоваться – машина, это кто?

– Ни кто, а что – принимаюсь выкручиваться, быстренько соображая, как бы лучше соврать, не буду же объяснять, что такое машина и зачем она нужна,... а... точно... – корабль так назывался, ладья значит.

– Ма-ши-на... пропел Аника, смакуя каждый слог, какое красивое имя, а можно я свою гнедую так назову, ведь она теперь моя? – задаёт он вопрос и жалостливо смотрит в глаза, словно кот из мультика о Шрэке.

Заржав, отмахиваюсь от него рукой – да называй, как хочешь, она же твоя. Удовлетворённый парень забирается на лошадь и командует – Машина вперёд. – Умора – отсмеявшись и придя в себя, приходится его догонять.

Пока шли по руслу, неглубокой Ушны, пока пробирались по звериным тропам, путешествие мне казалось довольно-таки приятным. А вот когда выехали на небольшое заросшее поле и мой спутник пустился вскачь, а я, дабы не отстать, поспешил за ним, тогда до меня дошла вся прелесть конного способа передвижения. Мотало в седле как сосиску, думал – голова оторвётся, и позвоночник рассыплется на хрен, но постепенно приноровившись к темпу лошади, в лес я въехал уже более-менее, сносно.

Глава 3. Дед.

Поплутав ещё какое-то время по звериным тропам, наконец-то мы попали на небольшую полянку, с краю которой примостился домик на куриных ножках.

– Да уж... чем дальше в лес, тем толще партизаны... – думаю я, – не хватает только бабы яги, для полного счастья. – Однако подъехав ближе и разглядев получше, осознаю – это не куриные ноги, просто хижина стоит на сваях, видимо на случай весеннего половодья. Рядом пробегает ручей и на берегу небольшой запруды, находится банька, да ещё какие-то постройки.

Вырвавшись вперёд, Аника кричит – Прохор Алексеевич принимай гостей. – И тут, вдруг, ниоткуда, как наваждение, на ступеньках появляется крепкий дед, неопределённого возраста, смутно мне кого-то напоминающий. – Ведь не было его только что, а сейчас вот – стоит. Возможно, когда я моргнул, он пулей вылетел из домика и замер на лестнице? Навряд ли,... однако, не простой дедушка, может он и сможет мне помочь – размышляю, разглядывая старика.

Видя моё недоумение, мальчишка принимается меня успокаивать – не бойся, дед просто умеет взгляд отводить. На самом деле, давно тут стоит – за тобой наблюдает. Я же сразу его заприметил, поскольку знаю, как обходить это наваждение.

– Кого это ты привёл, Аникей? – ворчит старик, обращаясь к парнишке, демонстративно меня игнорируя.

– Это купец, Романом зовут, он с неба упал, память и отшибло, не помнит ничего, может, поможешь чем, доброму человеку? – на едином выдохе, выдаёт малец, явно заранее приготовленное объяснение.

– С неба говоришь...? – дед скользит по мне колючим, недоверчивым взглядом.... Хоть взор и колкий, но, по-видимому, наигранный, поскольку морщинки вокруг глаз, бесспорно, свидетельствуют о добродушии старика. Да и светлое, открытое лицо взывает ничем не объяснимое доверие. Полностью седая голова и молодые глаза, входя в диссонанс, не позволили мне определить его возраст.

После затянувшейся паузы и бодания взглядами, он, видимо, придя к какому-то выводу, заключает – ладно... позже разберёмся.... – Смотрю, удачная охота у тебя выдалась – немного помолчав, обращается дед к Аникею, разглядывая лошадей и трофеи.

– Это всё Роман – кивает на меня парень – около гнилого болота, на басурман наткнулись, Касим и дружок его Гришка, знаешь их, вот он косого ножичком зарезал, а я татарину стрелу в глаз положил – приосанившись, с важностью отвечает мальчишка, многозначительно посмотрев на старика.

– Татар побили, говоришь,... отомстил-таки... – на пару секунд задумчиво зависает собеседник – а что же они, вдвоём только были...? – паренёк кивает – странно... ну да ладно... – и уже обращаясь ко мне, дед спрашивает – значит, с косым управился?

– Выходит, что так – пожимая плечами, отвечаю я.

– Дорогого стоит, Гришка воин знатный... был – снова пауза и по лицу заметно как в голове у того, с бешеной скоростью закрутились шестерёнки, пытаясь анализировать полученную информацию. А через какое-то время, просветлев лицом, старик выдаёт – коли так, то добро пожаловать, добрый человек... – с окончанием фразы, улыбка смахивает напускную строгость, обнажив природное добродушие.

Однако спустя секунду, глаза собеседника вылезают из орбит, взгляд же устремляется, куда-то, мне за спину. Я резко оборачиваюсь, хватаюсь за нож, лошадь от моего движения чуть шарахается, но обнаружив отсутствие опасности, тут же успокаивается. К нам семенит, Беляш и больше никого не наблюдается.

Надо заметить, кони восприняли юного волка, довольно-таки адекватно, то есть вообще не обращали на него внимания, впрочем, тот тоже полностью их игнорировал, на мальчишку иногда порыкивал, ко мне же ластился, как домашняя кошка.

– Откуда ты тут взялся, "Белый царёк"? – обращается к нашему Беляшу, удивлённый хозяин.

Зверь остановился, присел на задние лапы, пристально поглядел на деда, а затем, подбежал к нему. Внутри у меня, вдруг возникла какая-то ревность, что ли, но обнюхав того, он возвратился ко мне и уселся у ног лошади. Сразу же отлегло от сердца, поскольку за несколько часов я успел привязаться к белому другу. Связь между нами наладилась, практически мгновенно и делить его с кем-то мне не очень хотелось... – такой вот неожиданный, собственнический инстинкт....

– Да уж, интересный ты человек – обращаясь ко мне и пристально глядя в глаза, произносит ошарашенный старик.

– Это Беляш, мы его у татар отбили... – ввязывается в разговор мальчишка и начинает сумбурно рассказывать, наши недавние похождения. Повествование, больше походит на рекламную компанию, по раскрутке меня, любимого, из него, я узнаю много нового о схватке, коей был непосредственным участником. Она обрастает такими героическими подробностями, что из моих душевных недр вылезает гордость и на всю ширину разворачивает свои сгорбленные плечи.

Разгрузив коней, мы с дедом потащили пожитки в дом, а Аника повёл лошадей в амбар, находящийся возле бани, где, судя по мычанию, уже живёт бурёнка.

Войдя в избу и положив трофеи возле двери, я оглядываюсь. Живописная картина предстаёт перед взором. Довольно светлая и просторная, изба пятистенок, о двух комнатах. В первой – проходной, вдоль стены находится массивный стол и две такие же лавки. С другой стороны, опять же стол, но поменьше и весь заваленный странной утварью. Здесь лежат книги в старинных, кожаных переплётах и ещё какая-то древняя макулатура. Тут, там, в хаотичном порядке стоят берестяные туески, керамические горшки, замысловатые бутыли, разнообразных форм и размеров. На стене висит полка с каким-то странным содержимым, а также сушатся пучки трав, коренья и грибы. Печка находится сразу же в двух комнатах, очаг с этой стороны помещения, а вот лежанка, по-видимому, уже в следующей его части. Рядом, ещё один стол поменьше, вероятно для готовки, в углу пара деревянных вёдер и наваленные дрова. Заканчивают картину два больших окна, с довольно прозрачными стёклами, толщиной в сантиметр.

Подойдя к ближнему, и постучав кончиками пальцев по его поверхности, я задумчиво изрекаю, обращаясь к самому себе – неужели на Руси научились делать, оконное стекло такого качества и размера – рама состоит из шести квадратных кусков, стороной в тридцать сантиметров.

– Нет, пожалуй, ещё долго не смогут – говорит хозяин, услышав мою реплику.

– Так откуда тогда оно тут появилось, заморское что ли?

– ... заморское, заморское, давай сначала в баньку, затем пообедаем и поговорим, сдаётся мне, нам обоим будет очень интересно – и вместо неспешной беседы, старик вручает мне два деревянных ведра, перетянутых железными обручами.

Пока я таскал воду, Аникей растопил печь и замочил веники.

Да... банька – это здорово, пар клубится туманом, ноздри, и кончики пальцев пощипывает жаром, пот ручьями смывает въевшуюся грязь. – Красота... как же я устал,... и это прошло всего полтора дня, с момента выезда из дому. Супруга – наверняка в панике, машину уже нашли, теперь напрасно ищут и меня, а я – чёрт знает где.

К данному моменту, пришло чёткое осознание того, что забросило меня очень далеко, причём, не только в пространстве, но и во времени. Я, увы, уже не рассчитывал на скорое возвращение домой, смирился, но для себя решил – буду подстраиваться под окружающую действительность и параллельно искать способ, вернуться обратно. Причём, появилась некоторая уверенность – дедок мне в этом, может помочь – а это уже, хоть что-то...

Аникей пулей вылетает в предбанник, видимо парнишке стало невмоготу – можно двигать и мне, был бы один, давно б уже вышел, пар стоял страшный, вдвоём же сидели до последнего, кто кого пересидит, ну прямо как дети. Аника то понятно, а вот зачем я повёлся на его провокацию...? – вероятно, виной всему, ослиная моя упрямость.

Только собрался выйти, как дверь открывается и на пороге, в густом тумане, появляется "добрый" дедушка, с двумя можжевеловыми вениками. Чувствую неладное, и мне сразу становится как-то нехорошо.

– Постой, куда собрался, мил человек, сейчас тебя можжевельником отхожу, может память к тебе сама и вернётся – с ехидной улыбочкой, произносит тот.

– Опять попадалово... сначала кабан, затем черти, татары, теперь вот этот дед, со своими вениками, будь он не ладен, и страшнее всех, похоже – именно он – размышляю я, принимая банную экзекуцию, обливаясь потом и скрипя зубами. Чуть не сдох. Однако, вынырнув из холодной запруды и хлебнув какого-то странного кваса, оказываюсь на небесах. Накатывает всеобъемлющее блаженство, захватывает всю мою сущность, понимаю – какая-то наркота, но мне до этого параллельно, поскольку ощущения просто непередаваемые. Со мной творится что-то с чем-то.... Затем, вся моя жизнь, проносится перед сознанием, чувствую, что кто-то за мной наблюдает, и темнота....

Очнулся, уже под вечер, на тёплой печке. Оглядел вторую комнату – здесь я ещё не был. Те же два больших окна, только на дворе уже темно. Вдоль стены стоит узкая кровать, заправленная какой-то дерюгой, в углу небольшой столик, где несколько свечей, неровными всполохами освещают нехитрую обстановку жилища, а завершает убранство горницы, лежащая на полу, огромная медвежья шкура, с головой и клыками, такая вот спартанская обстановка.

Чувствую себя, просто великолепно, эйфория продолжается. Мыслей нет – вообще никаких, зато присутствует необыкновенная бодрость и зверский голод. Минут через десять, до слуха доносится дедово ворчание – вставай лежебока, не спишь ведь уже, я знаю. Садись за стол будем ужинать.

Услышав, слово ужин и почувствовав запах жареного мяса, спрыгиваю с печки и вваливаюсь, чуть не упав, в соседнюю комнату. Аника, меня поддержал, усадил на лавку и придвинул несколько кусков жареного мяса, лежащих на мягкой лепёшке. Кабанчик, просто великолепен. Смолотив всё, я с опаской, смотрю на крынку с какой-то жидкостью и вопросительно кошусь на хозяина.