Текст книги "Девушка с пистолетом "ТТ" "

Автор книги: Роман Каретников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– На эту пальбу мы и подоспели, – сообщил Соломин. – Правда, не совсем уверены были. Мы ведь стояли с той стороны.

Рачек только засопел от злости на себя. Соломин тоже замолчал, погрузившись в невесёлые размышления.

Их встретили наверху. Рачеку помогли забраться в микроавтобус, несмотря на его протесты и раздражение от столь назойливой опеки. Все расселись по местам.

– Ну что? – спросил Соломин у одного из своих людей.

– Пока ничего, – покачал головой тот.

– «Ситроен» – марка заметная. Неужели ничего?

Мужчина лет тридцати двух-тридцати трёх, с коротко стриженными светлыми волосами, пожал плечами.

– Горбелидзе передал ориентировку всем постам. Ни один из них пока не сообщил о прохождении этой машины.

– Говно дела, – заметил кто-то.

Соломин метнул взгляд в ту сторону и набросился на водителя:

– Ну, что стоишь? Поехали!

«Вэн» рванулся с места, как выпущенный из пушки снаряд.

– Куда едем, Артём Константинович? – осведомился водитель.

– В Пироговку, – ответил Соломин. – Завезём этого… раненого, и к нам. Нужно немедленно собрать всех и наметить план действий.

Рачек слушал их реплики вполуха, погружённый в невесёлые размышления. С ним уже никто не считался, ни люди Гриценко, ни бывшие коллеги из «Ягуара». Даже противника он перестал интересовать. Его вывели с поля, как неудачливого игрока. Казённое словосочетание «отработанный материал», вот это про него.

Микроавтобус остановился у приёмного отделения четвёртой городской больницы имени Пирогова.

– Сидите здесь, – приказал своим подчинённым Соломин, выходя из машины и ожидая, пока следом за ним выберется Рачек. Затем он, не оглядываясь, двинулся к двери, над которой висела длинная лампа дневного света с надписью «Приёмное отд.», выведенной красной краской.

– В доме кто-нибудь остался? – в спину ему спросил Рачек. Он двигался следом, стараясь ступать уверенней и не обращать внимания на то, как его пошатывает.

– Конечно, – бросил Соломин.

– Пусть подгонят сюда мои «Жигули», – попросил его Рачек.

Тот буркнул что-то неразборчивое и потянул на себя входную дверь.

Женщина средних лет, в халате и шапочке, подняла к ним лицо с красными воспалёнными глазами, в которых плескалось мучительное желание спать.

– Что у вас? – вяло спросила она.

– Огнестрел, – ответил Соломин, в то время как Рачек опускал своё грузное тело на продавленную коричневую кушетку.

Медсестра безразлично посмотрела на них, в её взгляде ничего не изменилось.

– Мы должны сообщить, – медленно сказала она и ещё медленнее протянула руку к телефону.

Рачек подумал, что, наверное, в этом промежутке ей обычно сообщали, что звонить никуда не нужно и подкрепляли сообщение весомой купюрой.

– Сообщайте, – так же безразлично сказал Соломин и добавил. – Только сначала вызовите врача, а потом звоните хоть во все колокола.

– Дежурный врач на обходе, – заученно произнесла медсестра.

– В третьем часу ночи? Я сейчас буду смеяться, – зловеще пообещал Соломин и немного добавил в свой тон бандитской нагловатости пополам с нетерпением. – Ну-ка, пулей за коновалом! Я сказал! Живо!

Подобная манера обращения несколько проняла дежурную, и она, кудахча себе под нос, выползла из-за стола и отправилась на поиски врача в необозримые дебри больницы.

Соломин постоял, выстукивая пальцами по крышке стола, и повернулся к Рачеку.

– Ты как? – спросил он.

– Ерунда, – ответил Рачек.

Действительно, кровь уже почти не текла, ранение и впрямь оказалось пустяковым.

– Ну-ну, – сказал Соломин, – держись. Недолго тебе осталось… Да и мне тоже.

– Что, хозяина боишься? – спросил Рачек.

– Я не боюсь, – спокойно сказал Соломин, – я знаю. Впрочем, ты то ещё, может, и проскочишь, а вот мне придётся за всё ответить.

Он посмотрел на Рачека так, будто хотел что-то добавить, но промолчал и лишь махнул рукой.

Рачек тоже молча смотрел на него. Говорить было нечего. Соломин прав. У них оставалось чуть больше суток до возвращения Гриценко, а там начнётся… И, чем всё это кончится для Соломина, неизвестно. Хорошо, если он просто вылетит с места без каких-либо других последствий. В запале Гриценко может натворить дел и похуже. Хотя, виноватым следует считать его, Рачека, поскольку именно он отвечал за безопасность девочки. Рачек не сомневался, что ему тоже придётся столкнуться с разъярённым папашей-магнатом, но он уже и так лишился всего, и больше терять ему было нечего.

Поэтому, сейчас он не мог сказать Соломину ничего утешительного и только грустно улыбнулся ему, прищурив левый глаз и зажав посильнее рану на боку.

– Ну, всё. Время идёт, мне ехать пора, – сказал Соломин, порылся в карманах и вывернул на стол дежурной свою визитку. – Если будут проблемы, скажешь, пусть свяжутся со мной.

Он направился к дверям и уже у самого выхода оглянулся:

– Удачи тебе, Вадим Петрович, не желаю. Ты, похоже, и так везунчик.

С этими словами он вышел, а Рачек откинулся к стене и закрыл глаза. Гулкие звуки ночной больницы окружили его, обволакивая и увлекая за собой вниз, в чёрный вертящийся водоворот.

Похоже, он отключился, потому что, встрепенувшись, Рачек увидел над собой склонившихся дежурную медсестру и врача. Лицо доктора было таким же сонным, помятым и бесстрастным, как и у его напарницы, а лёгкий запах спирта отчасти объяснял и эту помятость, и его долгое отсутствие.

Дальнейшее Рачек помнил смутно, как будто видел всё это со стороны, на экране телевизора, когда ты уже спишь, и, поэтому, сюжет, то и дело, от тебя ускользает. Его отвели в операционную, помогли раздеться, затем доктор долго рассматривал рану, ковыряясь в ней различными инструментами, причём боли Рачек не чувствовал совершенно, будто ему вкатили лошадиную дозу ледокаина.

– Сколько раз стреляли? – спросил его врач.

– Два, – ответил ему Рачек.

– Гм…, счастливчик вы, должен признать, – покачал головой доктор.

– Счастливчик, – не стал спорить с ним Рачек.

И вот именно эта фраза, почти полностью совпавшая с той, что сказал ему на прощание Соломин, крутившаяся в голове всю дорогу, пока ему обрабатывали рану, кололи антисептик, делали переливание крови и позже, когда подоспевшие опера из райотдела задавали свои стандартные вопросы, закончившиеся, как только Рачек заявил, что произошёл самострел и предоставил соответствующие документы на право ношения оружия, так вот, эта фраза вернула его уже на больничной койке к жизни, высветив в голове простой и вместе с тем логичный вопрос: «С чего бы это?».

Вопрос возник столь резко и неожиданно, что Рачек чуть, было, не вскочил, опрокидывая на пол штатив капельницы с установленной на нём ёмкостью. Ведь, действительно, стрелявший находился в пяти, от силы шести, шагах от них. Промахнуться на таком расстоянии, даже учитывая неудобное положение стрелявшего по отношению к Рачеку, очень трудно. Если только…

Если только его решили не просто вывести из игры, но и представить в качестве скрытого виновника всего происшедшего. Ведь события можно повернуть таким образом, будто он специально привёл Алину к людям из «Мидаса», а пальба по нему – всего лишь разыгранный спектакль. И, более того, Рачек знал, что именно к этому заключению и придут все заинтересованные лица. И сам Владимир Фёдорович Гриценко в том числе.

А, следовательно, всё это сделано для того, чтобы прикрыть их человека, который непосредственно и слил всю информацию «Мидасу». Человек, который является сейчас единственной ниточкой, ведущей к этому концерну, и единственным шансом спасти Алину, пока это ещё возможно.

В палату заглянула медсестра. Не та, что дежурила в приёмном отделении, а другая, по всему, ночная сиделка, женщина преклонных лет с морщинистым и добрым лицом черепахи Тортилы.

– Ну, как вы себя чувствуете? – участливо спросила она, подходя к его койке.

– Отлично, – проворчал Рачек, садясь на кровати и выдёргивая из вены иглу капельницы. По его руке побежала тонкая струйка крови.

– Что вы! Что вы! – заполошно всплеснула руками сиделка. – Лежите, вам нельзя вставать!

– Да можно, – отмахнулся от неё Рачек и сполз на пол.

Он посмотрел на свои бугристые, поросшие рыжим волосом, ноги и опять почувствовал приступ слабости, который заставил его пошатнуться.

– Как же так? – беспомощно сказала сиделка. – Ведь нельзя же. Доктор сказал: «Нельзя».

Она бессознательно начала поправлять постель на койке Рачека. Лицо её при этом было воплощением оскорблённой добродетели, и Рачеку показалось, что она сейчас вот-вот заплачет.

– Сестра, – серьёзно сказал он, подходя к ней, – где мои вещи? В шкафчике?

Милосердная сестра кивнула, подозрительно шмыгая носом. Рачек неожиданно наклонился и чмокнул её в щёку, а затем направился к шкафу с одеждой, оставив за спиной совершенно обалдевшую женщину.

Одеваться он не стал, а, порыскав по карманам, достал мобильник, выданный накануне в «Ягуаре», и набрал нужный номер, радуясь тому, что его бывшие работодатели хоть чем-то оказались ему полезны.

Пока шли гудки, он опустился на старый фанерный стул с металлическими ножками. Выглядел сейчас он столь колоритно в длинных, до колен, боксёрских трусах, белоснежной тугой повязке на полгруди, со всклокоченными волосами и мобильным телефоном в руке, что медсестра окончательно забыла о своих протестах и даже перестала поправлять постель.

Наконец гудки прекратились, и кто-то на том конце, подняв трубку, очень служебно и заученно бросил:

– Дежурный слушает.

– Это кто это? – поводя левым плечом и морщась от боли, спросил Рачек. – Сергеич, это ты, что ли?.. Ну да… Ага, а как же… Не спеши завидовать. Завидовать не спеши, говорю… Да, понимаю. Слушай, Сергеич, я в говне сейчас… Ещё нет, но собираюсь нырнуть… Серьёзней не бывает. Будь другом, пробей для меня номерок по старой памяти. Буду обязан… Записывай: четыре-один-шесть-три… Три, говорю… «Ситроен», серый, может тёмно-серый… Всё, что можно… Ну, это само собой… Да, конечно… Да, перезвоню. Спасибо, Петюня.

Рачек выключил телефон и внимательно посмотрел на сиделку.

– Вот так, красавица, – сказал он.

– Доктору скажу, – пригрозила женщина.

– А как же, – согласился Рачек.

Он встал, осторожно набрал воздуха в грудь, выдохнул, пошевелил головой и принялся одеваться. Лицо сиделки налилось краской, и она опрометью бросилась вон из палаты.

Рачек, не спеша, оделся, проверил на месте ли пистолет и с сожалением посмотрел на незастланную до конца постель. Отдыхать в ближайшие сутки ему, видимо, уже не придётся.

Рачек вышел в коридор, прошёл по нему до лестничного пролёта, спустился вниз и, никем не потревоженный, вышел через центральный вход.

Небо светлело, чуть тронутое розовым рассветом. Воздух был прохладен и бодрящ. Самое то, что надо.

Рачек улыбнулся, увидев в десяти шагах, у цветочной клумбы, свои «Жигули».

10.

Шефа Рачека, человека с лицом хорька из «Ягуара», звали Александром Сергеевичем, но не Пушкиным, а, как ни странно, Шолоховым. Почему родители маленького Саши не захотели назвать его Михайлом, ещё можно понять. Но, почему при такой фамилии они рискнули на столь звучное имя и отчество, осталось неизвестным. Может быть, это объяснялось их особым чувством юмора, а, может, это произошло вообще случайно, без задней мысли. Во всяком случае, свою долю насмешек Шолохов-младший получил по полной программе, как в пору отрочества, так и в первые годы юности. Это повлияло на него, или же характер Александра Сергеевича сложился под влиянием иных обстоятельств, тоже покрыто мраком. Бесспорно одно, где бы он ни работал, любовью коллег похвастаться Александр Сергеевич не мог. Уважение, это да, специалистом он всегда считался отменным. Но человеком, по мнению многих, был препаскудным.

Не испытывал к нему любви и сам Рачек, удобно расположившийся в этот момент в кресле своего шефа. Кабинет Шолохова был пуст. Рано, рабочий день ещё не начался.

Рачек сидел в засаде, подобно первобытному охотнику, и ждал. Ему настоятельно требовалось поговорить со своим бывшим начальником и выяснить ответы на два вопроса, которые сейчас интересовали его больше всего. В том, что разговор состоится, Рачек не сомневался, он был в нужном настроении. Последние несколько часов Рачек, то и дело, отгонял от себя мысли о том, что сейчас может происходить с Алиной.

Место он выбрал не случайно. Из цепочки «дом-улица-работа» именно последнее подходило более всего. Шолохов являлся сюда утром, в числе первых, поэтому нежелательных свидетелей их встречи быть не должно. А время… Времени должно хватить, затягивать беседу Рачек не собирался.

Шолохов явился точно, как Рачек и рассчитывал, и, что самое главное, один. Он открыл дверь своего кабинета и, помахивая небольшой чёрной барсеткой, направился было к столу. Как тут, вдруг, туша Рачека, притаившегося слева от двери, налетела на него, сбила с ног, разом нарушив спокойное начало рабочего дня.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – осведомился Рачек, рывком ставя хорька обратно на ноги.

Шолохов рванулся, пытаясь освободиться от захвата, и одновременно ударил Рачека основанием ладони в лицо. Рачек легко отбил удар и, в свою очередь, хлестнул его по щеке. Кожа на скуле у Шолохова лопнула, и кровь струйками побежала у него по лицу.

– Ты что, с ума сошёл? – взвизгнул хорёк. Он навалился спиной на свой стол и, зажимая рану, размазывал кровь по щеке.

– А тебя кто учил клиентов закладывать? – ласково оскалил клыки Рачек.

– Каких клиентов, идиот? О чём ты говоришь?

– Ах, Александр Сергеевич! Ай да сукин сын! Неужели, в самом деле, не знаешь, каких?

– Пшёл вон отсюда, сволочь, пока тебя охрана не разорвала. Тебя из говна подняли, работу дали, а…

Рачек скучающе посмотрел на Шолохова. Пора менять ход разговора. Время идёт, а толку нет. Поэтому, не дожидаясь конца тирады, в неполную силу, чтобы не убить, двинул хорька по печени. Тот оборвал речь на полуслове, в его глазах заплясала боль, лицо позеленело. Рачек сгрёб Шолохова в охапку, швырнул в кресло за письменным столом и стал немного сбоку, на случай, если того сейчас стошнит. Но Шолохов с видимым усилием удержал позывы и лишь мотал головой, да судорожно пытался схватить ртом воздух.

– Ближе к делу, – сказал Рачек, наклоняясь над хорьком, когда тот начал подавать признаки возврата к осмысленной деятельности. – Кто заставил вас сдать Алину Гриценко?

– Н… никто, – помотал головой Шолохов. – Мы решили, что в этой ситуации лучше выйти из драки и не вмешиваться.

– Расскажи мне. Разрыв с Гриценко может вылиться для вас в такое… Вы бы никогда на это не пошли, если бы на вас не надавили. Так вот, меня интересует, кто конкретно это сделал. И как.

Шолохов закашлялся, перегнувшись пополам. И в то время, когда его тело сотрясалось от приступов, левая рука скользнула под стол к кнопке экстренного вызова охраны. Но Рачек оказался проворнее. Он смахнул со стола «Паркер» и, щелчком отбросив колпачок, вогнал ручку в плечо Шолохова. Тот взвыл, запрокинув голову. Рачек навалился на него, зажимая рот.

– Знаю, – спокойно сказал он прямо в выкатившиеся глаза своего шефа. – Не хочется. Очень не хочется выдавать таких серьёзных людей. Но, понимаешь, там у них девочка, а это неправильно. Нельзя трогать детей и вмешивать их в свои дрязги. Я давил и буду давить таких сволочей. Так что ты, будь добр, поторопись – она уже несколько часов, как у них. Мне повторить вопрос?

И Рачек, взявшись за торчащую из плеча ручку, крутнул её, будто заводя автомобиль. Тело Шолохова выгнулось дугой и несколько раз глухо ударилось о спинку кресла, он утробно замычал, беспорядочно шаря ногами. Рачек подождал немного и убрал руку с лица ёрзавшего под ним человека.

– Ну, давай, не тяни, – подбодрил он его.

– Три… человека… На чёрном «Паджеро» подъехали вчера прямо сюда… Но я ничего не решал. Мне сказали, и я дал команду прекратить работу.

– Кто сказал? Бараж и Кутенин, хозяева «Ягуара»?

– Да. Они разговаривали с приезжими. Но перед этим нам ещё позвонили… В общем, с Гриценко дело кончено. Там уже всё ясно. А эти южане стоят так крепко… У них настолько серьёзная организация, что лучше не связываться.

– Проще сдать своих, да?

– Ну, кто вас сдавал? – голос Шолохова понемногу восстанавливался, но здесь он почти сорвался на визг. – Мы пообещали только прекратить работу по Гриценко и всё. Всё! Хотя они очень интересовались, где находитесь вы с его дочерью.

– И, тем не менее, на улице нас встретили.

– Не знаю! – снова взвизгнул хорёк. – Это не мы! Воркутенко и Бараж не захотели открыто выступить против Гриценко, поэтому мы только отозвали тебя и всех обратно.

– Подстраховаться решили?

– Ну, мало ли? На всякий случай. Всё-таки, Гриценко – это фигура… Зачем нам лишние неприятности?

Это походило на правду. Более того, слова Шолохова совпадали с выводами, к которым этой ночью пришёл Рачек.

– Хорошо, – сказал он, – что вы выяснили по тем людям, которые к вам приезжали?

Шолохов дёрнул головой и поморщился.

– Ничего. Что мы могли узнать? Они не из наших, это точно…

– Но что-то же ты заметил, Сергеевич, ведь не первый день в нашем деле? Как они вели себя? Как держатся, как разговаривают?

– Вполне. Профессиональные ребята.

– Из бывших?

Шолохов опять качнул головой.

– Похоже. Во всяком случае, выучка чувствуется.

– Установить не пробовали?

Хорёк дёрнул бровью.

– Ещё этого нам не хватало.

– Ой ли? Неужели не подстраховались?

– Зачем? Чтобы поднабрать приключений на свою задницу? Нам их и без того хватает.

– Ладно. Давай номер «Паджеро».

Шолохов завозился и засопел.

– Давай, давай, – поторопил его Рачек, – и не говори, что никто внимания не обратил, всё равно не поверю.

Его бывший шеф повёл глазами в сторону стола.

– Там… В ежедневнике, на последней странице.

Рачек выпрямился, подошёл к столу и листнул толстую, роскошно изданную тетрадь для записей. Он вырвал страницу, сложил её пополам и невозмутимо опустил во внутренний карман.

– За кем зарегистрирована машина?

– Какой-то Лихочас. Взял месяц назад в нашем «Автотрейдинге».

– По нему что-нибудь известно?

– Пока нет. Сегодня должна поступить информация.

Рачек постоял ещё несколько секунд, соображая, не осталось ли какой невыясненной информации, после чего решил, что, пожалуй, это всё. «С этого роя уже не будет ни хуя», – как любил выражаться его дед, бывший заядлым пасечником. Поэтому он кивнул Шолохову и сказал:

– Ну, вот и всё. А ты боялась.

Хорёк зло блеснул на него глазами исподлобья и, сморщив личико, выдернул из плеча «Паркер».

Рачек открыл средний ящик стола, достал оттуда наручники, вынул Шолохова из кресла и, усадив его на пол у соседней стены, приковал ему руки, подняв их вверх, к трубе парового отопления.

– Ты уж посиди здесь, – сказал хорьку Рачек. – Тебя всё равно скоро обнаружат, так что терпеть недолго придётся.

– Сука… – сказал Шолохов, но дальше продолжить мысль не успел, Рачек вынул из его кармана носовой платок и, скомкав его вместе с концом галстука, воткнул хорьку в рот, наподобие кляпа.

Шеф засопел и сделал единственное, что мог, вонзил в Рачека взгляд, будто собирался немедленно испепелить его на месте. Тот, не обращая на это никакого внимания, поднялся, ещё раз окинул взглядом кабинет, не осталось ли здесь чего, выглянул в окно и вышел в приёмную, аккуратно прикрыв за собой дверь. Маринки, секретарши Шолохова, на месте ещё не было. Рачек вышел во всё ещё пустынный коридор и направился в сторону выхода.

Идя по коридору, он вынул из кармана трубку мобильного телефона.

– Сергеич. Буду должен. Нужно ещё такое…

11.

«Жигулёнок» Рачека стоял на тихой улице Циолковского, в тени высокого каштанового дерева. Район этот с недавних пор полюбился определённой части жителей города, обладавших достаточным количеством денежных знаков. Старые дома здесь скупались и сносились, вместо них возводились новые, повыше и попросторнее, обнесённые тяжелыми оградами, основным материалом для которых служили камень и железо. Участки были большими, дома находились на приличном расстоянии друг от друга, что повышало их ценность в глазах обитателей.

Рачека интересовал один из домов под номером 86, находившийся на противоположной стороне улицы. Дом этот был приобретён фирмой «М-плюс», исполнительным директором которой являлся Зимин Андрей Александрович. Какое отношение к «Мидасу» имела «М-плюс» Рачек не проверял, хотя и не сомневался, что самое ни на есть непосредственное.

Примечательным было то, что самому господину Лихочасу принадлежала довольно внушительных размеров квартира в центре города, в которой, как уже успел установить Рачек, он и проживал. Поэтому, дом на улице Циолковского и привлёк его самое пристальное внимание.

Рачек взглянул на часы. Минут через сорок нужно будет убраться отсюда, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание. Автомобиль придётся бросить за пару кварталов и, вернувшись, продолжать наблюдение с новой позиции. Рачек от души надеялся, что сейчас он не зря тратит время, которого и так катастрофически мало.

Сидя в тесном салоне «Жигулей» на улице имени калужского мечтателя, Рачек предавался своим размышлениям. Пока что в его активе были номера двух машин, приезжавших по интересующему его адресу. Одну из них Рачек уже определил, неделю назад её взяли в прокатном агентстве «Мобилсервис». Происхождение другой пока оставалось неизвестным. Помимо этого, Рачек определил, что дом охраняется, причём не одним-двумя, а задействовано, по крайней мере, четыре охранника, что для столь тихого района было весьма нехарактерно. В целом, по прикидкам Рачека, вполне могло выйти, что он нашёл-таки одну из баз «Мидаса».

А вот на вопрос, здесь ли находится Алина, ответа пока не было. Никаких подтверждений этому Рачеку найти не удалось. Впрочем, на это он и не надеялся. Если её и держат в этом доме, то простое наружное наблюдение этого не обнаружит. Люди, работающие на «Мидас», уже доказали, что они не дураки и не профаны, и девочку, ни в коем случае, не выпустят из того укрытия, где она сейчас находится, на открытый воздух.

Другое дело, что подобных точек у «Мидаса» не должно быть много. Две, максимум три. Всё говорило о том, что действует сравнительно небольшая группа. Поэтому, шансы освободить Алину путём нападения на этот дом, Рачек оценивал, как один к трём. Не так и мало, ведь могло быть и хуже.

Он ещё раз взглянул на часы. Всё, пора! Не следует мозолить глаза хозяевам, не то, ещё выйдут и пригласят в гости. А подобный расклад Рачеку не очень-то улыбался. Он предпочёл бы оказаться тем, кто хуже татарина. И чуть позже.

Рачек завёл двигатель, дал ему прочихаться, а затем, развернув «Жигули», покатился вниз по улице. Свернув налево, он проехал один квартал и припарковался на небольшой стоянке возле бывших аэрофлотовских касс. Прежде чем выйти, он достал телефон и набрал номер.

– Алло, Ниночка? Ну как, что-нибудь уже есть? Ничего?.. Ах так, в этом смысле «ничего». А ты уверена?.. Извини, больше не буду… Да нет, почему? «Ничего» – своего рода тоже результат. Спасибо тебе, солнышко… Конечно появлюсь… Да… Борику привет… Люблю вас обоих. Пока!

Рачек заворчал, как довольный медведь, хотя ничего полезного и утешительного ему не сообщили. Величко Александр Александрович за последние месяцы в их городе зарегистрирован не был. А из шести мужчин с такими данными, проживающих здесь, четверо не достигли совершеннолетия, а возраст двоих оставшихся, в общей сложности, перевалил за полтора века.

Именно Величко Александр Александрович являлся владельцем «Ситроена», который увёз Алину в неизвестном направлении. Но, выходило, что такого человека на сегодняшний момент в их городе не было. Подобный факт Рачека не удивил, он и не ожидал, что похитители будут козырять настоящими документами или, по недосмотру, засветят где-нибудь одного из своих. Но удостовериться в этом Рачеку было необходимо, он всегда доводил до конца все линии следствия, не оставляя ни один момент невыясненным.

Рачек покинул автомобиль, прошёл вверх по улице Героев Сталинграда, свернул на Циолковского и спустился по ней не спеша, подобно человеку, неторопливо направляющемуся куда-то по своим делам. В руке у него покачивался старенький, затёртый портфель-«дипломат», придавая Рачеку вид затрапезный и донельзя обыденный. Проходя мимо интересовавшего его дома, Рачек не убавлял скорость, не останавливался, делая вид, что закуривает, и не совершал других глупых действий, которые привлекают к человеку гораздо больше внимания, чем ему кажется. Однако, большую часть того, что его интересовало, он успел рассмотреть. Дом был укреплён хорошо, на совесть. И, хотя, он не был столь огромным, как у Гриценко, с его бьющей в глаза роскошью, но попасть внутрь его было неизмеримо труднее.

Рачек шёл дальше, изучая, как идёт линия электропередач, где расположены люки канализации и решётки стоков, насколько близко подходят деревья к ограде и множество других деталей, ещё не зная, что именно из этого может ему пригодиться. Но некий набросок плана уже начал смутно вырисовываться у него в голове.

Завершив обход, Рачек ещё, на всякий случай, прошёлся по близлежащим улицам, внимательно рассмотрел их расположение, уделяя особое внимание участкам, напрямую примыкающим к дому, которым он интересовался. Один из этих участков привлёк его больше остальных. Рачек даже зашёл во двор и, пройдя по неухоженной дорожке к парадной двери, позвонил в навешенный слева от неё звонок. Никто не отозвался. Рачек попробовал ещё раз. Тишина. Даже лая собаки не слышно. Он постучал напоследок кулаком, затем спустился с крыльца и оглянулся вокруг. Ни души. Рачек со скучающей миной на лице направился вглубь территории. Он обошёл весь двор, немного постоял у ограды, даже присел, вглядываясь во что-то, находившееся на уровне его глаз, потом неторопливо распрямился и пошёл прочь.

Выйдя на улицу, Рачек повернул направо к соседнему дому. Он поднялся по ступенькам и нажал кнопку звонка, обрамлённую ажурной металлической вязью.

Здесь хозяева были на месте. Буквально через несколько секунд послышались лёгкие шаги и женский голос требовательно спросил:

– Кто там?

– Из страховой компании, – с профессиональным достоинством ответил Рачек и перехватил портфель двумя руками, наподобие стенобитного орудия. – Откройте, пожалуйста.

– Но, мы уже застрахованы, – удивлённо произнесла женщина, но дверь, тем не менее, открыла.

Рачек вскинул брови:

– Полный вид страхования или частичный?

– Полный, – с оттенком гордости произнесла хозяйка.

– Жаль, жаль, – Рачек покачал головой. – А в какой компании вы страховались, если не секрет?

– В «Оранте», какой же ещё?

– Хм… Ну, мало ли. Не только «Оранта» действует в нашем городе. Вот, например, страховое общество «Благовест», которое я представляю, предлагает договора на значительно более выгодных условиях и… – Рачек многозначительно замолчал, – …с более низкими взносами.

– Да? И на сколько ниже? – женщина невольно стала проявлять заинтересованность.

– До десяти процентов, – торжественно, и в то же время достаточно скромно, заявил Рачек.

Женщина качнула подбородком и поправила полу золотистого велюрового халата.

– Да-а…, – задумчиво произнесла она, но затем новая мысль посетила её, нагоняя тень подозрительности на лицо. – Хотя, всё-таки, «Оранта» – компания надёжная, а все эти новые… Знаете, как чуть что, или деньги получить невозможно, или, вообще, вся фирма исчезает неизвестно куда.

Рачек расправил плечи с видом оскорблённого достоинства.

– Должен вам категорично заявить, что подобное к нам не относится. Девиз нашей компании: «Точно и в срок!» Так что, когда вы, через год, будете заключать новый договор, советую вам сперва заглянуть к нам. Мы ознакомим вас с отзывами и рекомендациями наших клиентов, и вы сами во всём убедитесь.

– Ну…, – всё ещё неуверенно произнесла женщина, хотя было заметно, что слова Рачека произвели на неё впечатление, -…пожалуй.

– Непременно, – сказал Рачек. – Вот увидите, жалеть вам не придётся. Кстати, вы не в курсе, ваши соседи застрахованы?

– Эти? – женщина наморщила лоб, пытаясь сообразить. – Да, кажется, застрахованы.

– А с той стороны? – Рачек показал на дом, который только что осматривал.

– Там никто не живёт, – ответила женщина и снова поправила халат. Пальцы её были длинные, с тонкой, почти прозрачной, кожей, – хозяева взяли квартиру в центре, а этот дом теперь продают.

– Надо же, – удивился Рачек. – Зачем это им? Постоянный шум, летом жара, толпы народа. По-моему, ваш район куда лучше.

– Наверное, им там удобнее, – пожала плечами женщина.

– А как же здесь? – безразлично поинтересовался Рачек. – Всё так и оставили? Сторожа бы надо, а то у вас район, хоть и тихий, но в городе, знаете ли… Пошаливают.

– Зачем им сторож? Обстановку они вывезли, брать там нечего. А, кроме того, дом на сигнализации. У нас почти все дома на улице подключены к системе.

– Тогда конечно, – согласился Рачек. – Сторож им ни к чему. Ну, что же, приятно было с вами побеседовать. Надеюсь, всё же, через год мы снова увидимся. Обещайте мне к тому времени подумать над моим предложением.

– Я подумаю, – уголки рта женщины дрогнули в невольной улыбке.

– Всё. Больше ничего не говорите. Я удаляюсь. Желаю вам здоровья и процветания. Всего хорошего.

Рачек церемонно раскланялся с хозяйкой дома, спустился с крыльца и пошёл к калитке. Через пятнадцать минут он открыл дверцу своих «Жигулей», бросил «дипломат» на заднее сидение и залез внутрь, проклиная тесные салоны отечественных автомобилей. Какое-то время он сидел, задумчиво барабаня пальцами по баранке, обтянутой коричневым кожезаменителем. План действий уже полностью сформировался у него в голове. Но для его выполнения нужны были люди.

Рачек вздохнул и снова полез во внутренний карман за телефоном.

12.

– Он расположен вот так. Расстояние до ограды – метров сто пятьдесят. Сама ограда – два с небольшим в высоту. Металлическая решётка. Под сигнализацией.

Рачек объяснял, одновременно рисуя схему на большом листе плотной бумаги.

– А внутри? – спросил Ворохов.

– Это уже придётся определять на месте. Не исключено, что там окажутся датчики, поэтому, двигаться придётся медленно.

Соломин повернулся на вращающемся стуле, разглядывая рисунок.

– Собаки есть?

– Не видел. Но не исключаю. Возможно, днём их держат взаперти, а на ночь выпускают.

Соломин потёр подбородок, на котором уже стала пробиваться рыжеватая щетина.

– Ну, и как тогда?

– Всё так же, – спокойно ответил Рачек. – Медленно и осторожно.

– А, может быть, наоборот? – предложил Ворохов. – Взять побольше людей, окружить их и…

– Нет, так нельзя, – покачал головой Соломин. – Если Алина действительно там, мы можем подставить её под удар. Бог его знает, как поведут себя эти люди. Вдруг среди них попадутся какие-нибудь отмороженные, которые, не считаясь ни с чем, убьют Алину, прежде чем мы до них доберёмся. Нет, это не пойдёт.