Текст книги "Девушка с пистолетом "ТТ" "

Автор книги: Роман Каретников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Женя вяло кивнул, соглашаясь.

– Светка?

– Голый номер. Я про неё уже думал, но ты же знаешь, какая там ситуация. Я, конечно, забегу, узнаю, может, всё-таки, хоть чем-нибудь сможет помочь.

Светлана была Витькиной сестрой и находилась замужем за средней руки предпринимателем, как говорят «не из самых бедных». Муж, хотя и любил её, но в финансовых вопросах воли не давал, к Витьке относился холодно, считая всех родственников потенциальными прихлебателями. Витька, сунувшийся пару раз в тяжёлые времена попросить взаймы, встретил резкий отказ, после чего контачить с их семейкой перестал, видясь только со Светкой, да и то не очень часто.

– Да, я понимаю, – сказал Женя. – На неё надежды мало. Она сама полностью от своего зависит.

– Ну да, ну да, – покивал Витька, тем временем опять наполняя рюмки.

Уже вечерело. День, принесший столь неприятные события, подходил к концу. Водка закончилась. Побазарив ещё какое-то время в полутёмной кухне, друзья распрощались.

На лестнице, по дороге домой, Женю слегка пошатывало от перил к стене и обратно. Нетвёрдо переступая ногами, он добрался до своей квартиры. Чувство полного краха и непоправимости несчастья прошло. Осталось муторное предчувствие скорого визита.

Женя ждал гостей.

5.

Гости появились на следующий день после обеда.

Проведя воскресенье в заунывном состоянии духа, маясь расстройством желудка и, в то же время, слепо надеясь, что всё образуется, Женя провёл день, прислушиваясь к звукам, которые доносились с лестничной площадки. Когда на его этаже останавливался лифт или доносились чьи-то шаги с лестницы, его сердце громко ухало, а на коже выступал холодный пот. Когда же, наконец, прозвучал звонок в дверь, сердце оборвалось и помчалось вниз, подобно курьерскому поезду. Ватными ногами Женя подошёл к двери и, не задавая обычного обывательского «Кто там?», открыл её. За дверью стоял вчерашний Бита, за ним двое амбалов подпирали стену узенького коридорчика. Их мощные шеи и узкие лбы свидетельствовали о полной победе физической силы над разумом.

Ни слова не говоря, Бита прошёл, чуть ли не сквозь Женю, в прихожую. За ним последовали амбалы, глядя на замершего хозяина, как смотрит человек на кучу дерьма, вступив в неё. Пытаясь что-то сказать, но безрезультатно, потому что рот превратился в высушенную Сахару, Женя закрыл дверь.

Лицо Биты энтузиазма не выражало. Ещё подъехав к дому и зайдя в подъезд, он понял, что с человека, живущего здесь, вряд ли удастся получить даже половину нужной суммы. И сейчас обстановка Жениной квартиры полностью подтвердила его худшие мысли.

– Значит так, – сказал Бита, скучающим взором обводя комнату. «Беднота», – в который раз заключил он.

– Ты нам создал проблему. Эту проблему надо решать.

«Надо», – хотел сказать Женя, но сжавшееся горло не смогло произнести ни звука, и он только судорожно сглотнул, и кивнул головой.

Оба амбала тяжело смотрели на Женю, от их взглядов по спине бежали мурашки, а мысли разлетались из головы, как вспугнутые птицы. Но, взгляд Биты был аж никак не лучше.

– Машина вышла из строя, – продолжил он. – По твоей вине.

Каждая его фраза была короткой. После неё в комнате на миг повисала звенящая тишина, нарушаемая лишь сопением амбалов.

– Возместишь стоимость ремонта, учитывая наше беспокойство. Срок – неделя. Понял?

– Сколько… я должен? – смог, наконец, выдавить из себя Женя.

– Две штуки. Никуда нести не надо. Мы сами придём и возьмём.

– Я… я не смогу найти такую сумму. Тем более за неделю.

– А это уже твоя проблема, – холодно заключил Бита. – На тебе долг. Как хочешь, так и вертись. И скажи спасибо, – он поднялся с дивана и подошёл к Жене, Женя тоже встал, – скажи спасибо, что это для тебя так хорошо кончится. Ты меня понял?

Он сильно сжал пальцами Женино ухо, притягивая его лицо к себе и в упор глядя в глаза. Было очень больно и противно. Женя изо всех сил пытался удержать в порядке губы и подбородок, которые внезапно стали дрожать крупной дрожью. Вдруг мучительно, как в давнем детстве, ему захотелось заплакать. «Боже, как стыдно», – пронеслось в голове.

Бита внимательно посмотрел на Женю и понял, что давить дальше не имеет смысла. Это уже был не человек, а ком расползающейся глины. Он отпустил Женино ухо, легонько оттолкнув его, но так, что голова Жени глухо бамкнула о стену, повернулся к амбалам и кивнул им, делая знак на выход. Затем, повернувшись, он достал из внутреннего кармана документы, отобранные вчера, и бросил их на пол.

Дверь хлопнула, закрываясь. Желток сполз по стене вниз и начал тупо подбирать карточки. Разлетевшиеся мысли никак не хотели собираться в кучу. Вместо них в голове билось только одно: «Две тысячи, две тысячи, две тысячи». Женя ползал по полу, ничего не видя, и ничего не чувствуя, полностью поглощённый только той бездной неприятностей, которую готовили ему эти два слова.

6.

Рабочая неделя начальника городского отдела по борьбе с организованной преступностью полковника милиции Анатолия Александровича Демьянова началась самым обычным образом.

Бегло ознакомившись с докладами подчинённых, он попросил секретаршу принести папку с отчётностью за истекшую неделю, папка готовилась заблаговременно и содержала в себе обзор оперативной информации, выводы и наметки действий по текущим делам, и отправился на обычную рутинную оперативку у генерала.

Генерал милиции Кулик проводил оперативные совещания еженедельно по понедельникам. На оперативках присутствовали начальники всех подразделений, естественно, сам генерал со своими заместителями и, зачастую, гости из Центра, представители вышестоящего начальства.

Сегодня оперативка проходила среди своих и длилась, как обычно, около часа. Заслушав отчёты по отделам, сделав обязательную «накачку» своим подчинённым, генерал отправил всех по рабочим местам, попросив задержаться одного Демьянова.

Анатолий Александрович вернулся на своё место, спиной чувствуя приближение перемен, что его, мягко говоря, не очень радовало. Когда всё идёт хорошо, никаких перемен не требуется, перемены при этом могут быть только к худшему.

– Светлана Владимировна, – наклонился Кулик к стоящему на столе интерфону, – ко мне сейчас никого! И не соединять! Если только не позвонят сверху…

Он щёлкнул клавишей и повернулся к Демьянову:

– Ты Указ слышал? – сразу приступил он к делу, избегая лишних формальностей. Генерала и начальника отдела связывали сложившиеся за многие годы совместной службы отношения, несколько выходящие за рамки служебных.

– Слышал, Сергей Васильевич, – за новостями Демьянов следил регулярно, это вошло у него в привычку, как ежедневное бритьё по утрам. Кроме того, слухи о новом президентском Указе ходили в их среде уже довольно давно.

– Так вот, мне сегодня утром позвонили, шепнули, что по этому случаю к нам едет…

«Ревизор», – хотел выдать Демьянов, но сдержался.

–… команда из Центра, с целью проверки выполнения Указа.

– Насколько серьёзно? – поинтересовался Демьянов. – Наши едут или соседи?

Соседями именовались смежные силовые структуры, включавшие в себя, как уже ФСБ, так и недавно созданные системы.

– Должны быть наши, – ответил Кулик, – но чем чёрт не шутит, в последний момент гэбисты (генерал, по привычке, использовал старое название) могут настоять и ввести в комиссию кого-нибудь из своих.

Демьянов качнул головой. Вариант ввода посторонних всегда заключал в себе элемент риска. Свои опасности не представляли. Система была схвачена снизу доверху. Где терялись концы Сети, не знали ни Демьянов, ни Кулик. Они лишь могли догадываться, что в других службах происходит то же самое, но борьба за политическое влияние, сталкивавшая лбами в правительстве руководителей смежных ведомств, имела свои законы. Правила игры менялись, в зависимости от карт на руках сидящих наверху игроков. Поэтому, присутствие соседей в группе проверки было крайне нежелательным и даже опасным.

– Так что, сам понимаешь, – продолжил генерал. – Нужно продемонстрировать деятельность и поактивней, чем обычно. У тебя там как?

– Да, ведь, не время, господин генерал, – ответил Демьянов.

– Сам понимаю, что не время. Но, президент под наши с тобой сроки не подстраивается.

– Нажать нужно будет, – нехотя произнёс Демьянов, которому эта мысль не особенно улыбалась, так как рушился порядок.

– Нажми, нажми, ты же у нас мастер на это, – добродушно проворчал Кулик. – Нужно нажать – нажмём, в следующий раз попустим. В общем, ты знаешь, что делать. Сначала переговори, а если упрутся – тогда уже придётся придавить.

Демьянов кивнул.

– Значит, сейчас всё отбросить, главное внимание на это. Через два дня, послезавтра, доложишь мне, что и как. И пусть они там, тоже, сами подумают, что сделать.

Демьянов снова кивнул и поднялся со своего места:

– Разрешите идти, господин генерал?

– Идите, – приподнял руку Кулик и наклонился к интерфону, – Светлана Владимировна, ко мне есть кто-нибудь?

Вернувшись в кабинет, Демьянов приказал к себе никого не пускать, и погрузился в размышления. Ситуация складывалась не ахти. Дело в том, что между отделом по борьбе с организованной преступностью и криминальными группировками города существовала отлаженная устойчивая связь. Часть доходов преступного рэкета переходила в руки органов правопорядка, распределяясь снизу доверху по всей структуре. Тем самым обеспечивалась относительная стабильность их сосуществования. Но, поскольку полностью бездействовать милиция тоже не может, было достигнуто негласное взаимное соглашение: за определённый период времени каждая из группировок отдаёт отделу нескольких своих членов, из числа наименее полезных.

В целом город держали три группы: две своих – Яцека и Матвея, и одна – из армян, куда примыкали также дагестанцы и ингуши, и которая контролировала район от центрального рынка до порта. В этой группе главным был Хасан, татарин по национальности, но родом из Армении. Каждая из групп строго блюла свои интересы, пристально наблюдая за остальными. На языке военных это называется «вооружённое перемирие».

Сейчас на очереди были люди Матвея. Но их время ещё не пришло, а начинать «дело» следовало уже сейчас. Хуже то, что группа Матвея пострадала больше других в недавней разборке с чеченцами. Следовательно, с людьми у него напряг. Отпираться он будет изо всех сил. Возможно, придётся собирать общую сходку и давить на него с трёх сторон. Демьянов задумчиво передвинул бумаги на столе, словно раскладывая пасьянс. Он продумывал общую стратегию предстоящего разговора с Матвеем, высчитывая какой вариант был бы наиболее приемлемым для них обоих. Пережимать тоже опасно. Матвей не из пластилина сделан, его по стенке так просто не размажешь. Если почувствует край – может сорваться и крови пролить дай Боже. А вторая разборка подряд, да ешё перед приездом проверяющих, не нужна абсолютно. Поэтому-то сейчас Демьянов и сидел, отрешившись от всего, глядя в одну точку и не в ритм барабаня пальцами по столу.

Через полчаса он встряхнулся, видимо придя к нужному решению, снял телефонную трубку и потыкал пальцем, набирая номер.

– Позови его, – произнёс он, когда ответил человек на том конце. Последовала непродолжительная пауза. Затем послышался голос Матвея:

– Слушаю.

– Нужно встретиться, – произнёс Демьянов, глядя в окно кабинета. За окном плыли тяжёлые тёмные тучи. Тучи были тёмно-серыми и походили на трупные пятна.

7.

Матвей вернулся со встречи с Демьяновым почерневший от злости. Воздух вокруг него становился разреженным, казалось, дотронься – и вылетит молния. Поэтому двое охранников, находившихся в доме, предусмотрительно старались не попадаться Матвею на глаза.

Кипя от бешенства, он поднялся наверх, приказал найти Биту, открыл бар и хлопнул рюмку водки. Не закусывая, прикрыл глаза, ожидая пока возьмёт. Когда пришёл Бита, Матвей уже взвесил их шансы, придя к определённому решению. Спокойно, не показывая своего состояния, чётким и твёрдым голосом Матвей объяснил Бите положение, в котором они оказались.

– Что будем делать? – спросил Бита, когда Матвей закончил рассказ о встрече. На его непроницаемом лице тоже не отразилось никаких чувств. Казалось, эта новость его абсолютно не взволновала. – Если отдадим людей –шансы пятьдесят на пятьдесят, что начнётся война за район. Яцек или Хасан, а может и оба вместе, постараются нас задавить.

– Людей отдадим в самом крайнем случае.

– Тогда что? Разборка? – Бита чутко улавливал направление мыслей хозяина. – Но ведь сами сейчас не справимся.

– Точно. Сами не справимся. Поэтому будем договариваться.

– С кем? С Хасаном или Яцеком?

Наступила тишина. Матвей ещё раз оценил обстановку в городе и возможности обеих группировок.

– Я думаю Хасан. Но, на всякий случай, узнай всё, что сможешь об их отношениях на сегодняшний день.

– Насколько я знаю, у Яцека есть претензии к Хасану.

– Вот на них и сыграем. Если Яцек катит на Хасана, то тот охотнее пойдёт на союз, а вместе мы задавим команду Яцека ко всем чертям. Тогда их остатки ментам и отдадим, как с чеченами поступили. И все довольны.

– Дай Бог. А если Хасан откажется?

– Тогда придётся отдавать людей. С органами залупаться не будем. Их лучше покупать, чем воевать с ними. Это обойдётся ещё дороже.

Бита подождал, не поставит ли Матвей ещё какой-нибудь конкретной задачи, и лишь затем спросил:

– Сколько у нас времени?

– Послезавтра я опять встречаюсь с Демьяновым, обговорим детали. Думаю, что неделя, по крайней мере, у нас ещё будет. Но действовать начинаем сейчас же, немедленно.

– С людьми встречусь сегодня, а информация будет готова завтра к утру.

Матвей кивнул:

– Хорошо. На всякий случай прикинь второй вариант. Продумай людей, которых будем отдавать. Чтобы прошло как можно безболезненней.

– Будет сделано. Я могу начинать?

Матвей махнул рукой:

– Давай. И на всякий случай будь осторожнее. Мало ли что. Вдруг эти суки решат нас убрать, когда мы в таком положении. Бери кого-то, чтобы за спиной следил.

Бита только усмехнулся:

– Ты же знаешь, Матвей, если захотят убрать, то никакая защита не поможет. Президентов, несмотря на охрану, и то убивают.

– Убивают, – ощерился Матвей. – Но и задачу мы им облегчать не будем. Иди и смотри в оба.

8.

Собранная Битой информация позволяла сделать вывод, что обращаться следует всё-таки к Яцеку. Налаженная им сеть информаторов и в одной, и в другой группировке показала, что дела у Хасана за последнее время выровнялись, пришёл поток свежих людей с родины, и он сейчас в силе. Если дойдёт до бойни с Яцеком, то у Хасана есть все шансы сделать его самому. Поэтому сейчас идти на сговор с Матвеем у него нет никакого резона.

С другой стороны, если Яцек всерьёз заинтересован в разборке с Хасаном, то договориться с ним будет легче. И, всё-таки, родная кровь.

Но, точных данных об этом Бита не имел. Подходов к самому Яцеку, или близким к нему людям, у него не было. Приходилось пользоваться разобщёнными сведениями, из которых создать целостную картину было довольно сложно.

Взвесив все «за» и «против», Матвей, после долгих обсуждений с Битой, решил вести переговоры именно с Яцеком. Стрелка была назначена на послезавтра в центре города, на пограничной территории. Разговаривать решили при минимуме личной охраны, в связи с чрезвычайной щекотливостью темы.

Встреча прошла в пятницу после обеда без излишних волнений и хлопот. Люди Яцека держались в отдалении, напряжения в воздухе не чувствовалось. На ребят Матвея они старательно не обращали внимания, те отвечали им тем же.

Разговор вёлся спокойно. В самом начале Матвей попытался прощупать собеседника. Яцек, уже оповещённый своей службой безопасности о цели сегодняшней встречи, своих отношений с Хасаном не скрывал, но в ответ на предложение Матвея заявил, что сейчас начинать бойню ему не с руки. Планы у него другие, и, в целом, вопрос этот отпадает. Вежливо поблагодарил Матвея за предложенную помощь. Поговорили о том, о сём, обсудили кое-какие мелкие вопросы, и на этом расстались, попрощавшись и пожав друг другу руки.

Матвей, сохранявший беззаботность в продолжение всего разговора, вернувшись в машину, потемнел, приказал ехать домой, и погрузился в тяжёлые размышления.

Вариант не прошёл. Следовало отдавать людей.

9.

Система получения информации была налажена не только у Биты. Вечером того же дня о результатах встречи стало известно Хасану. Используя свою сеть стукачей, Эдуард Матанесян, по кличке Акула, отвечавший за безопасность Хасана, предоставил ему все полученные сведения.

Ответных действий Хасан предпринимать не стал, отметив лишь, что Матвея крепко взяли за яйца, и стоит понаблюдать, чем всё это дело обернётся. Но, следует держаться настороже, загнанный в угол человек может быть опаснее зверя. Если у Матвея в голове упадёт планка, могут хлынуть такие потоки крови, которых в этом городе никто отродясь и представить не мог.

10.

За неделю Жене удалось насобирать больше шестисот долларов. Продал он практически всё, кроме того, что продать было уже невозможно.

Витька Зыков нашёл ему покупателя на «Запорожец», который дал двести баксов. Это можно было считать большим везением, потому, что при срочной продаже машины Женя рассчитывал получить гораздо меньшую сумму.

Телевизор и остатки мебели, находившиеся в квартире Желтка, были распроданы соседям за гроши. Теперь Женя спал на полу на матраце, что причиняло ему особенные неудобства.

Книги Женя оттащил в букинистический отдел, но деньги ему должны были выдать только после реализации.

Сумма, собранная по всем знакомым, естественно не впечатляла. Больше всех опять отличился Витька Зыков. Принеся всё, что ему удалось наскрести со своих скудных достатков, он, с таинственным видом, вытащил из кармана стодолларовую купюру и помахал ею в воздухе:

– Держи. От Светки. Велела целовать тебя в обе щёки. Больше выдрать у своего не смогла. Сам знаешь.

Женя знал. Муж её, иноверец, то ли татарин, то ли туркмен, а может и таджик (Желток постоянно путал его национальность), был в этом вопросе строг. Счастье, что хоть такие деньги она смогла получить со своего благоверного. Тот, конечно, Светлану в чёрном теле не держал. Одежда и украшения у неё были получше, чем у жён иных банковских воротил. Но в финансах он решал всё самостоятельно, не допуская её к ним, так что самих денег у Светы почти никогда не было.

Однако, собранная сумма никак не грела Женю, поскольку явно не дотягивала до необходимых двух тысяч. Тоска, сжимавшая его сердце, не разнимала свои клешни. С утра появлялось чувство, что всё как-нибудь образуется, но по мере угасания дня этот лёгкий мажор опять сменялся полной безысходностью. В такой вот депрессии Желток ждал наступления пятницы, как приговорённый ожидает дня исполнения приговора.

В пятницу они опять пришли втроем. Бита и два амбала, но уже не те, которые были в воскресенье, хотя с такими же пропорциями. Как и в тот раз, Бита по-хозяйски зашёл в квартиру, окинул взглядом опустевшее убранство комнаты и, за отсутствием диванчика, осторожно сел на расшатанный стул, единственный предмет мебели, на котором можно было сидеть. За неимением других вариантов, оба амбала подпирали стену, а Женя остался стоять у дверного косяка, чувствуя, как силы уходят из него, точно вода из разбитой банки, а все заготовленные ранее слова слиплись в кучу и застряли во рту.

– Ну что, дружище? – приятельским тоном, в корне не соответствующим взгляду, спросил Бита. – Собрал зелень?

– Собрал… сколько мог, – слова, наконец-то, вырвались из пересохшей Жениной глотки на свободу, но не взлетели птицами ввысь, а упали на землю, как увядшие листья.

– И сколько же ты… смог? – с лёгкой издёвкой спросил Бита.

Вместо ответа Женя ватными ногами подошёл к стопке книг, которые не приняли в букинистическом. Взяв верхнюю книжку, он раскрыл её и достал вложенные внутрь баксы.

– Шестьсот двадцать долларов, – сказал он, подавая нетолстую стопочку Бите.

Тот, усмехнувшись, перегнул деньги пополам, пробежался большим пальцем по краю пачки и, не считая, опустил их во внутренний карман куртки.

– Так, значит шестьсот баксов у нас есть. Но, ты что-то не догоняешь, парень. О какой сумме шла речь? Козёл, ты меня слышишь? Ты не понял нашего разговора, или держишь нас за лохов?

Бита развёл руки в стороны и картинно посмотрел на обоих амбалов, как бы призывая их быть свидетелями столь вопиюще наглого поведения хозяина квартиры.

К этому моменту чего-чего, а наглости у Жени не было и в помине. Единственное, чего он хотел, это попытаться по-человечески договориться об отсрочке выплаты оставшейся суммы, потому что, где за считанные дни взять недостающие деньги, Женя уже просто представить себе не мог.

Тем временем Бита продолжал своё выступление:

– Тебе же ясно объяснили, сколько и когда. Ты сказал, что всё понял. И точка. Никаких базаров нет. А сейчас начинаешь нам какую-то туфту гнать, какие-то шестьсот баксов. Это что за дела?

– Я больше не нашёл. Вы же видите – я и так всё попродавал. Одолжил у всех, где только смог. За такое время…, – попытался оправдаться Женя.

– Какое время? – перебил его Бита. – На такие дела даются от силы три дня. А тебе дали пять. Пять! – Бита растопырил пальцы на руке. – Сколько же тебе тогда времени нужно?

– Я из зарплаты вам буду отдавать, пока не расплачусь.

– Да ты что, пидор гнойный, – взвился Бита, – думаешь, что мы будем несколько лет ждать, когда ты из своей сраной зарплаты нам долг наскребёшь?

– Ну, а где же мне их взять? – в свою очередь слетел с катушек Женя, чувствуя приближение истерического отчаяния. – Рожу я их, что ли?

– Нас не ебёт, – рявкнул Бита, грохнув кулаком по стене, отчего та загудела. – У тебя голова должна была болеть, где их взять. Это твои проблемы. Не сможешь найти – ответишь. За всё в жизни отвечать надо. Горя, Ржавый, – он поднял глаза на амбалов, стоявших у стены, – вправьте этой гниде мозги, а то они у него слегка размякли.

Ржавый первым оторвался от стенки и, глядя Жене в глаза, начал приближаться к нему. Желток понял, что назревает драка, самая крупная в его жизни. Весь его предыдущий опыт был, мягко говоря, бедным по этой части. Женя понимал, что ему ничего не светит, но какой-то отпор нужно давать. Он сжал кулаки и выставил их, подрагивающие, перед собой, в слабом подобии боевой стойки. В то же время он лихорадочно пытался отыскать и предложить приемлемые доводы для разумного компромисса. В конце концов, не могут же его убить за те деньги, которые он просто не имеет никакой возможности достать!

Но в этом Женя ошибался. И крупно.

Ржавый подошёл вплотную к Желтку и, презрев его робкие попытки сопротивления, провёл крюк в печень. Воздух со свистом вылетел из Жени, в глаза полыхнула чернильная синева. Он начал крениться вперёд, как падающий башенный кран, но тут Ржавый встретил его сильным ударом слева по челюсти.

Жене показалось, что на него с размаху налетела бетонная стена. Было такое чувство, будто все его зубы скопом залетели прямо в желудок. Сказать, что ему было больно, то не сказать совсем ничего. Никогда ранее не участвовавший в дворовых или школьных драках, Женя не обладал даже элементарными понятиями о подобном. Самую сильную боль в своей жизни он испытывал, сидя в кресле у зубного врача, да ещё в детстве, когда ему удаляли гланды.

Но сильнее боли было ужасающее, подавляющее всё, чувство подверженности насилию. Чувство, что находящиеся рядом люди могут сделать с тобой всё, что захотят: избить, искалечить, убить. Именно это чувство, а не боль, полностью деморализовало Женю, превращая его в кисель, в слизь, в то, что можно топтать ногами.

Тем временем к процедуре присоединился и Горя. Мало-помалу, входя в раж, они с остервенением наносили Жене удары. Ноги его, в конце концов, подкосились, и он безвольно рухнул на пол. Горя и Ржавый продолжили обработку. Били они уже размеренно, выцеливая болевые точки. Женя не мог даже отползти. Тело отказывалось повиноваться, отзываясь лишь конвульсивными судоргами на каждый удар.

Как сквозь плотную вату до него донёсся голос Биты:

– Хорош. Достаточно. Калечить пока не надо. На первый раз будет с него.

Избиение прекратилось. Слышно было только тяжёлое дыхание Гори и Ржавого. Потом опять послышался голос Биты. Судя по тому, что голос стал громче, Бита, очевидно, наклонился над Женей:

– Если в следующий раз будет такая же картина – ни одной целой кости не останется. И не рыпайся никуда за защитой. Ни к ментам, ни к кому. Никто тебя не прикроет. А если только вякнешь – можешь сразу заказывать себе место на кладбище. Хотя оно тебе и не понадобится, тебя просто не найдут. Понял? Думай лучше, где бабки взять.

В комнате послышалось какое-то движение, шорохи. Мозг Жени уже отказывался воспринимать, что это. Потом раздались удаляющиеся шаги трёх человек, хлопнула входная дверь. Желток попытался пошевелиться, и чуть не закричал от непереносимой боли.

Через какое-то время темнота, толчками накрывавшая его, наконец-то сгустилась и милосердно приняла Женю в свои объятия. Кто-то добрый задул свечу. Сознание угасло.

11.

Если денег взять негде, а они нужны позарез, их следует украсть. К такому выводу пришёл Женя Желтицкий на следующий день после визита к нему Биты со своей командой.

Может, в этом была виновата встряска, полученная накануне и сместившая что-то в его мозгах, или нервное напряжение, мучившее Женю не меньше, чем боль в избитом теле. Может, сама система Жениного мышления подталкивала его именно к этому. Неизвестно. Но, все другие варианты Желток отмёл напрочь. Как-то: обращение, несмотря ни на что, в милицию (и слава Богу, поскольку заявление оттуда всё равно бы исчезло, а сам Женя уже никогда ничего не смог бы написать, по крайней мере своими руками), или такое сравнительно простое решение, как переезд в другой город, что Женя, почти не раздумывая, тоже отбросил.

Невольным отцом подобной уголовной идеи стал Зыков, заскочивший проведать Женьку, чтобы узнать, как обстоят дела. Он застал Желтка в полнейшей прострации, скрутившимся на матрасике, лицом к стене. Жене было очень больно и очень страшно. Больно было от вчерашнего, а страшно – от того, что может произойти завтра. Хотелось стать малюсеньким муравьём, забиться в какую-нибудь щель и затаиться так, чтоб никакая сволочь уже не смогла выковырять оттуда. Но видеть Витьку он был рад. Пока тот находился рядом, пропадало ощущение полной безнадёги. Чувство, что ты не совсем один, хоть чуть-чуть, но согревало душу.

Зыков уселся на колченогий табурет, который никто не захотел покупать, что спасло его от участи остальной мебели, и, поглядев на Женю, сказал:

– Судя по твоему виду, ребятки уже побывали. Ты деньги отдал?

– Отдал, – отозвался Женя со своего места на полу.

– Сильно вломили?

– Ходить пока трудно. Но вчера было ещё хуже.

– От с-суки! – воспалился Витька. – Ну и на хера ж такое делать? Видно, что человек собрал всё что мог. За что же его пиздить так? Ты им сказал, что больше взять негде?

– Сказал.

– А они?

– Говорят, чтобы к следующему разу нашёл, а то будет ещё хуже, хотя хуже, по-моему, это только убить, – поморщился Женя, потирая ребра.

Витька разразился таким отборным матом, что казалось слова, подогретые искренним негодованием, ослепительной россыпью взлетают вверх, на секунду застывают в воздухе, а затем устремляются вниз, подобно бомбам из бомбардировщика.

Желток внимал этому фонтану с удовольствием, поскольку чувства оратора полностью соответствовали его собственным.

– Да и вообще, где ж их взять-то? – продолжал разоряться Витька. – Доходов у тебя никаких, украсть ты не сможешь…

– Почему не смогу? – встрепенулся Женя, у которого эта мысль шевельнула какие-то неведомые струны.

Зыков вместо ответа лишь пренебрежительно махнул рукой.

– Украсть ты не сможешь, – продолжил он, – ограбить – тем более. Если с человека взять больше нечего, надо останавливаться. Это же беспредел какой-то.

Витька с возбуждением уже слетел с табурета и сейчас бегал по комнате, размахивая руками. Женя перевёл себя в сидячее положение и сейчас поддерживал разговор, прислонившись спиной к стене и глядя на Витьку снизу вверх.

– А отработать они не предлагали? – внезапно остановившись, спросил Зыков.

– Как? – саркастически заметил Женя.

– Ну да, – согласился Витька, – ты им, конечно, без надобности. Не тянешь на гангстера. Но, может, на какой подсобной работе могли бы тебя использовать?

– Чернорабочим, – улыбнулся Женя. – Это как? Глотки неугодным резать?

– Ну, положим, глотки резать у них специалисты есть. Ты-то не смог бы даже курице горло перерезать. Но ты не думай, что у них вся работа только на уголовщине завязана. Бандиты то они, конечно, бандиты. Но, не в безвоздушном же они пространстве находятся. Я думаю, что и какой-то обслуживающий персонал у них есть. А сколько точек на них работает! Неужели они тебя никуда не смогут устроить в счёт погашения долга?

– Ну не знаю, – сказал Желток. – По-моему, с ними дела лучше не иметь. Потом не отмоешься.

– Да ты и так сейчас в дерьме по макушку!

– А ты предлагаешь ещё ко всему этому дерьму плюс на бандитов работать?

– Дорогой мой граф, вам, видимо, вчера по голове набуцали больше, чем полагается. Лучше работать на бандитов и ходить пешком, а не ездить в инвалидной коляске. Да и не навсегда же это, в конце концов. Поработаешь на них какое-то время, погасишь долг, и привет.

Витька разгорячился, с жаром отстаивая свою точку зрения и забыв о том, что, собственно, никакой работы никто Жене ещё не предлагал.

– Дадут они тебе после этого привет сделать, – заметил Желток.

– Так не в команду же они тебя возьмут. Посмотри на себя, мафиозник сраный. Ты бы мог пахать как-нибудь вполне легально, только на них. Им ведь что главное? Думаешь бабки? Им бабки твои-тьфу! Это мелочь – главное авторитет поддерживать. А то что получается? Какой-то левый мужик выставляет их на две штуки и ходит безнаказанным. Если такой слух пойдёт, они теряют лицо. А так, если ты на них бесплатно отпашешь, вроде всё в норме – человек вину отрабатывает. Все довольны.

– Ты знаешь, на сколько они такое отрабатывание растянуть смогут?

Спор продолжался до глубокой ночи с небольшими перерывами. Витька ушёл поздно, когда иссякли содержимое бутылки, закуска и темы для разговоров. К обоюдному согласию они так и не пришли.

Женя укладывался спать на своей новой постели, то бишь на полу. Всё это время, после ухода Зыкова, в его голове звенели слова: «Украсть ты не сможешь… не сможешь… не сможешь…».

«А почему, собственно?» – было последней мыслью Жени, перед тем как он погрузился в глубокий сон.

12.

Однажды возникшая мысль требует своего продолжения.

Идея о краже, как средстве решения его проблем, родившаяся в голове у Жени, начала пускать свои корни. Размышляя над этим, он пришёл к выводу, что квартирная кража – это относительно безопасный вид уголовного преступления. Если не брать никаких вещей или ценностей, при реализации которых тебя чаще всего и могут замести, а нацеливаться только на наличные или валюту, то шансы попасться ничтожно малы. Залететь можно только если тебя застукают на месте преступления. Следует, значит, подготовиться и брать квартиру, в которой определённо никого нет, точно зная, сколько времени там не будет хозяев. Проблема заключалась в том, что подобную сумму наличными дома мало кто держит.