Текст книги "Девушка с пистолетом "ТТ" "

Автор книги: Роман Каретников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Каблучки высоких, выше колен, сапог процокали вниз по лестнице, а Матвей опять повернулся к Бите.

– Значит, что у нас здесь творится, – задумчиво сказал он, разглядывая карту. – Вот здесь мы, здесь – Яцек, здесь – Хасан.

Бита подошёл к столу и стал рядом с Матвеем.

– Эти районы у нас сравнительно тихие, – продолжал тот. – Вот здесь и здесь. Но и людей тут меньше, если брать отсюда – останется голяк. Получается вообще неприкрытый участок. Подходи и бери, кто хочет.

Бита внимательно водил глазами по карте, освежая в памяти картину расстановки их бригад по контролируемым районам.

– Отсюда брать нельзя, здесь Яцек, – сказал он, следуя взглядом за пальцем Матвея, методично двигающемся по карте. – Даже, если выдернем одного или двух, станет заметно.

– Да-а, уж, – тоном Кисы Воробьянинова отозвался Матвей.

Когда дошли до районов, граничащих с группировкой Хасана, оба, как по команде, подняли головы. Матвей отодвинул карту и побарабанил пальцем по крышке стола.

– Ну? – спросил он, не ожидая ответа. – Хоть ты вывернись. Если людей нет, то их нет.

– А что делать? – развёл руками Бита. Он отошёл от стола и приблизился к псевдогреческой статуе какой-то богини. С минуту он постоял, разглядывая её, затем повернулся к Матвею:

– Давай отдадим им Шиза.

– Шиза? – удивлённо переспросил Матвей. – Он же из твоей команды.

Бита пожал плечами.

– Справимся. Всё равно некуда деваться. А он настолько непредсказуем, что, того и гляди, куда-нибудь вляпаемся из-за него.

– Ну, на то он и шиз. Зато боец из него первоклассный.

– Первокласный боец с вавкой в голове, – сказал Бита, – может доставить кучу неприятностей.

– Ладно, – согласился Матвей. – Шиз так Шиз. Тем более, что к этому раскладу он подходит идеально. Убийство всей семьи – как раз в его характере.

Бита не был чувствительным, но его задели эти слова. Он не жалел о случившемся, и никогда не испытывал сострадания к своим жертвам, кем бы они не были. Работа есть работа, и это было частью его дела. Но Бите стало неприятно, что его поступки сравнивают с действиями ненормального.

– Хорошо, – продолжал Матвей. – Тогда оставшихся выдернем по одному из центральных бригад. Хреново, конечно, но ничего не поделаешь.

– Одного нужно будет взять из самых молодых, – добавил Бита. – Того, что придётся оставить.

– Конечно, – сказал Матвей.

– Завтра потолкую с бригадирами, решу кого.

Вопрос на сегодня был исчерпан. Главное – принять решение, а там уже будет видно по обстановке. Они сдвинулись с мёртвой точки, хотя и с потерями для себя, но возможность держаться на плаву ещё оставалась. Матвей был доволен, насколько это позволяло их положение.

– Через два дня начинаем собирать бабки за этот месяц, – напомнил Бита.

Матвей кивнул.

– У меня завтра разговор с Бабуриным. Думаю, с «Астрой» будет всё в порядке. Они там немного напустили в штаны, теперь сидят тихо, как мыши.

– А как их шеф по безопасности? – спросил Бита. – Я Рачека знаю, старый волчара. У него самая высокая раскрываемость была в районе. Говорят, будто он копает это дело со своей стороны?

– Он уже не шеф, – сказал Матвей. – Ему намекнули, чтобы не рыпался, иначе будут нежелательные последствия. А если не успокоится, тогда ты займёшься им. Но, я думаю, это не понадобится. Все вокруг человеки, и все хотят жить.

Бита улыбнулся. От этой улыбки у многих продирал мороз по коже.

– Кстати о бабках, – вспомнил Матвей. – Тебе, ведь, ещё получить с того лоха, который чуть не угробил вас с Веней на «Форде».

– Завтра я у него, – кивнул Бита. – Только, я почти уверен, что мы с него больше ничего не поимеем.

Он вспомнил щуплую фигурку у неказистого «Запорожца». Ширпотребовская куртка из плащёвки, турецкие джинсы … Стоп. Стоп! Стоп!!! Картинка совпала. Совпала отчётливо, до мельчайших деталей. Появилось чувство, что кто-то вытащил занозу, уже два дня сидящую в мозгу у Биты. Это было настолько неожиданно, что он откинул голову и расхохотался.

– … сам знаешь, что делать. Отходите его, но не до смерти, конечно. Так, оставить память на всю жизнь, чтобы …, – Матвей остановился, глядя на Биту. У него возникла мысль, что тот пошёл по стопам Шиза и отправил свою крышу куда-то к Луне.

– Ты чего?

– Лох, – сквозь смех сказал Бита.

– Кто, я? – спросил Матвей.

Бита перестал смеяться, но слёзы ещё стояли в его глазах. Он хлопнул себя по колену:

– Помнишь, я тебе говорил, что видел кого-то знакомого в тот вечер во дворе у Вознесенского?

Матвей начал догадываться.

– Неужели?

Бита только махнул рукой, как будто отгоняя что-то.

– Что же он там мог делать? – спросил Матвей.

– Может заходил к кому-то из знакомых, занимал деньги.

– Откуда у него такие знакомые? Хотя, по старой памяти, учились вместе, пятое-десятое. Сейчас многие быстро бабки делают. Слушай, а, может, он просто через двор проходил?

Бита закрыл глаза и, восстанавливая картину, глубоко вздохнул.

– Нет, – покачал он головой. – Он был в доме. Шёл-то он от подъезда.

– Ну, ладно. Значит, тогда он, может, рассчитается с нами.

– Если найдутся люди, которые подарят ему такую сумму. Отдать её он, всё равно, сможет только к старости.

– А нам плевать. Значит, на сегодня всё. Делать будем, как наметили. Пойдём теперь поговорим с Красавцем, что там у них творится. Не начинает Хасан ещё возбухать?

Бита встал, но не успел пройти и двух шагов, как Матвей снова сел на своё место.

– Стой! – Его лицо озарилось внезапно пришедшей мыслью. – А ну-ка подожди, подожди.

Бита остановился.

– Слушай, – сказал Матвей, – а если мы этого лоха пристегнём к Вознесенскому?

– Не потянет, – с сомнением сказал Бита. – Ты бы его видел. Лох, ещё не то слово.

– А в компании с Шизом? Вполне может сойти. И, самое главное, одного человека мы экономим.

Бита присел на край стола.

– Ну, в общем, где-то, что-то в этом есть. Заставим отпахать на оставшиеся бабки и вместе с Шизом отдадим Демьянову.

– Он не знает, кто мы?

– Откуда? Ну, меня он видел, но, конкретно я ему ничего не говорил. А в наших делах он явно ничего не сечёт. По слухам он, конечно, может какую-то прикидку сделать, но это всё приблизительно, и даже очень.

– Видишь, что получается? Человек он абсолютно левый, на нас никак не завязан. Шиза и ещё одного менты убирают, а этого оставляют себе, раскручивают и вешают всё на него.

– Ну, пусть будет так. Возьмём его на недельку к себе, пооботрётся немного, войдёт в колею. А там …

– Ты к нему больше не ходи. Вот, пускай Шиз его завтра сам и обрабатывает.

– Ну, это понятное дело. Я Шиза сам накачаю, чтобы он не сильно при нём язык распускал. Чем меньше этот недоношенный будет знать, тем лучше.

– Работать он будет в паре с человеком, которого мы решим отдать. А Шизу скажешь присматривать за ними. Ему это понравится. Он любит чувствовать себя главным.

– Лады, – сказал Бита. – Значит, проблему решили.

– Одну да. Теперь пойдём к Красавчику, посмотрим, как наша проблема с Хасаном. Как бы она не перекрыла все остальные.

Судьба делала очередной крутой поворот в относительно спокойной и гладкой судьбе Жени Желтицкого. С неумолимой быстротой из законопослушного гражданина он превращался в уголовника.

22.

Звук продолжался.

Женя вспотел, высох и взмок опять. Капля пота сорвалась с кончика его носа и полетела вниз, в бесконечную пустоту.

Кто-то вошёл в квартиру и закрыл дверь. Желток, находившийся в туалетной комнате с выключенным светом, услышал неясные шорохи, видимо, человек раздевался, а затем лёгкие шаги. Судя по всему, это вернулась хозяйка квартиры.

Оцепенение Жени длилось всего несколоко секунд, а затем сменилось бешеной жаждой деятельности. Сыграла свою роль мощная доза адреналина, хлынувшая в кровь.

Первой мыслью было оглушить хозяйку, и побыстрей уносить отсюда ноги. Но, это уже всё. Это – преступление. Она даст его описание милиции, его начнут разыскивать по всему городу и, в конце концов, найдут. Можно было подкрасться незаметно и ударить сзади, но, всё равно, начнётся шухер, обнаружат посыльного, который не заходил ни в одну из квартир, вахтёрша опишет его, результат тот же. Кроме того, Женя ни разу в жизни не бил человека, а тем более женщину. Он даже не знал, сможет ли совершить подобное. В последний момент сдадут нервы, руки откажутся повиноваться, и всё. Опять – то же самое. Носите передачи.

Женя оглядел туалетную комнату, ставшую как бы норкой в той мышеловке, в которую он угодил. Телефон! Позвонить «01», вызвать сюда пожарную команду, воспользоваться суматохой, скрыться? Не пойдёт. В доме явно есть пожарная сигнализация, которая сейчас сигналов тревоги не подаёт, внешних признаков пожара тоже никаких, да и хозяйка впускать их в квартиру явно не будет, откроет им дверь, скажет, что всё в порядке и привет. Отпадает.

Женя опять метнулся к двери. Ему казалось, что дыхание, выходящее сиплыми рывками из его груди, слышно по всей квартире. Балкон! А что если, пока хозяйка будет находиться в другом конце квартиры, выбраться на балкон и спуститься вниз? Нет. Не подходит. Женя представил себе дом со стороны двора, когда он изучал месторасположение интересующих его квартир. Балконы шли большими полукругами, и расстояние между этажами было более чем значительным. Пожарных лестниц Женя не видел. Для того, чтобы перепрыгнуть с верхнего балкона на нижний, требовались навыки акробата. Малейшая оплошность, он соскользнёт вниз, и пиши пропало. В лучшем случае – переломы, в худшем – инвалидность. В любом разе – интерес милиции обеспечен. Тут Желток представил, какой ажиотаж это вызовет у находящихся на улице и во дворе людей, и его замутило. Он покачал головой. Нет! Не подходит.

В это время раздались шаги, женщина шла к туалету. Женя замер. Или даже не замер, а окаменел. Сердце перестало биться, лёгкие – дышать, мгновенно высох пот, и прекратилась дрожь в руках и ногах. Больше всего Жене сейчас хотелось слиться с полом или стеной, умереть, не существовать вообще, не быть ни тут, ни в каком другом месте, только бы не слышать звука этих неотвратимо приближающихся шагов. Для приговорённого стук сапог палача по доскам эшафота, наверное, звучит так же.

Шаги поравнялись с туалетной комнатой и, не задерживаясь, проследовали дальше. Женщина шла на кухню.

Раздался дверной звонок. Взвинченные нервы Желтка сдали, и он чуть было не заорал дурным голосом. Он чудом удержался от этого в последнюю секунду. Хотя, может быть, здесь и таилось его спасение. Шедшая открывать дверь женщина, поравнявшись с туалетом и услышав над ухом подобный вопль, могла бы умереть на месте от разрыва сердца, открывая тем дорогу Жене к свободе.

В прихожей раздались голоса. Голоса были мужские, если не считать хозяйки. Всё! Это конец. Женя понял, что он пропал. Муж с кем-то вернулся домой. Это могло произойти только с Желтицким! Именно в тот день и в тот час, когда Женя находится в этой квартире, собираются все члены семьи, да ещё и гости, в то время, как она должна быть абсолютно пуста. Это уже не случай, это судьба! Желток проклял всё и стал подумывать о том, чтобы выйти из своего убежища и сдаться на милость хозяев.

Голоса раздались ближе. Мужчины передвигали что-то тяжёлое. Судя по всему, их было трое, причём Женя вдруг обнаружил, что голоса мужа среди них не узнаёт. В прихожей раздались ещё голоса, на этот раз двух человек. Вокруг кипела какая-то непонятная Желтку деятельность.

Он начал напряжённо прислушиваться. Общая картина стала ясна минуты через три. Мужчины были грузчиками и заносили в комнаты только что привезённую мебель и детали обстановки. То, что хозяева переехали сюда сравнительно недавно, это ещё полбеды, но то, что мебель они решили покупать именно сегодня – такого удара от жизни Желток не ожидал!

Женя стоял и ждал, когда кто-нибудь откроет дверь и увидит его, находящегося здесь в полной темноте и в крайне двусмысленном положении. И, когда он подсчитывал, сколько минут пройдёт, прежде чем это случится, внезапная мысль пришла ему в голову. Хозяйка сейчас была либо в прихожей, либо в одной из дальних комнат. Голоса грузчиков доносились из комнаты, находящейся рядом с Женей.

Резким движением он сорвал с рук перчатки и спрятал их в карман. Затем взял висящее возле рукомойника полотенце и, мысленно перекрестившись, спустил воду из сливного бачка. Делая вид, что вытирает только что вымытые руки, Женя вышел из туалета, и заглянул в комнату, где находились грузчики.

– Та-ак, – протянул он. – Ага. Я смотрю, вы часть уже занесли.

Мужики в это время ставили на попа какой-то громоздкий предмет в заводской упаковке. Они синхронно подняли головы. Предмет глухо стукнул о пол.

– Осторожнее, – строго заметил Женя.

– О, – подал голос самый молодой из грузчиков. – Хозяин появился.

Собственно говоря, на хозяина подобной квартиры Женя всем своим прикидом тянул довольно слабо.

– Я не хозяин, – сказал Желток, но не стал вникать в подробности и объяснять, какое отношение он имеет к этой жилплощади, и как он здесь оказался.

– Это что у вас здесь? – спросил он, кивая на упаковку, которую только что занесли, и другую поменьше, уже находившуюся в комнате.

– Это бюро и часть стенки, – кивнув головой, объяснил пожилой грузчик с проседью в вислых усах.

– Понятно. Там снизу кто-то подаёт? – уточнил Женя.

– Миша и Толик с Костей, – кратко объяснил седоусый, в то время как оба его напарника деловито сбивали молотками деревянную сбрую с упаковок.

Женя ещё раз агакнул, повернулся и пошёл по коридору к выходу. По дороге он повесил полотенце на место, стараясь тратить как можно меньше времени и убраться отсюда побыстрее.

Уже была видна прихожая, заставленная упакованной мебелью, когда из комнаты слева на Женю выплыла хозяйка. Она окинула его мимолётным взглядом и спросила:

– Мне с кем рассчитываться?

В руках у неё было небольшое портмоне.

– Это к бригадиру, – Женя неопределённо мотнул головой в сторону комнаты. Он в душе надеялся, что бригадир находится именно там.

– А всё уже занесли? – поинтересовалась хозяйка.

– Не знаю, – сказал Женя. – Сейчас спущусь, посмотрю, что там у ребят. В комнате пока бюро и часть стенки.

– Хорошо, – кивнула хозяйка.

Она прошла с Женей в прихожую и начала осматривать то, что находилось там. Затем женщина повернулась и пошла вглубь квартиры. Женя в это время поспешил вниз, не дожидаясь, пока появится кто-то из грузчиков.

Он вышел со двора, свернул за угол и отправился вниз по улице вдоль стройного ряда домов. Очень хотелось побежать. Но Желток заставил себя медленно отшагать деревянными ногами два квартала до троллейбусной остановки.

Только когда за ним закрылись двери троллейбуса, он поверил, что спасся.

23.

Шиз всем своим видом был похож на гориллу.

Это впечатление подчёркивали массивная нижняя челюсть, выступающие надбровные дуги с глубоко запрятанными под череп маленькими глазками и расплющенный нос. Жёсткие тёмные волосы, начиная с головы, спускались вниз по шее и захватывали даже верхнюю часть ушей. Общая кажущаяся неуклюжесть фигуры, наполненной неизбывной звериной силой, и жёлтые кривоватые зубы усиливали внешнее сходство.

Психика Шиза была изначально настроена на насилие и разрушение. Из-за этого у него никогда не было друзей или даже, просто, товарищей. Его терпели, с ним мирились, как мирятся с хроническим заболеванием или плохой погодой. Шиз всегда опирался только на грубую силу и подчинялся только ей. Но, и подчиняясь, он всем своим видом показывал, что это не навсегда и что, как только пробьёт его, Шиза, час и к нему повернутся звёзды, он своё возьмёт.

Получить с лоха долг Шиз согласился легко, эта работа была ему по сердцу.

– Не пережимай, – инструктировал его Бита. – Бабок у него, скорее всего, голяк. Поэтому, заставишь его отпахать на нас. Это даже лучше, людей у нас сейчас не хватает.

– А если отдаст? Обработать его немного? Для внушения?

– А если отдаст, – жёстко сказал Бита, – скажешь, что за то, что просрочил – нужно ещё двести баксов.

– Тьфу ты, – презрительно сплюнул Шиз.

– Это тебе тьфу, а ему и сотни взять негде. Так что пусть попашет. И никакой обработки, понял? А то, после твоего внушения он будет в больнице лежать, а не долг замазывать.

– Гы, – довольно улыбнулся Шиз и выставил неровные зубы.

– Ну, давай, пошёл.

Шиз понимал, что люди нужны, но когда он увидел Женю Желтицкого, его не слишком развитый ум никак не мог справиться с вопросом, зачем брать к себе такое фуфло, когда вокруг много молодых, здоровых ребят.

Лох был хлипок, худосочен и непредставителен. Пользы он, по мнению Шиза, не мог представлять никакой. Козёл козлом. Но, приказы не обсуждаются. Видимо, у Матвея или Биты были свои виды на этого сморчка. А Шизу предстояло просто выполнять свою работу.

Он вошёл в комнату, посмотрел на матрац у стены, на расшатанный стул, уселся, хлопнув ладонями по коленям и, уставившись на Женю немигающим взглядом изнутри лба, глухо спросил:

– Ну?

Исчерпывающая глубина вопроса подразумевала такой же ответ. Поэтому Женя, которому сидеть было не на чем, из-за чего он остался стоять у стенки, сказал:

– Нет.

Шиз не сразу въехал в столь лаконичный ответ, поэтому выкатил глаза чуть поближе к лицу и задал следующий вопрос:

– Чего нет?

Женя хотел ответить «ничего», но понял, что за такие ответы его сейчас начнут бить. А как бьют подобные ребята, Желток помнил ещё достаточно хорошо. Поэтому, он постарался ответить более объёмно:

– Денег нет. Я не смог больше ничего достать.

С того момента, как Женя выбрался из, превратившейся внезапно в ловушку, квартиры, не прошло и суток. Его до сих пор пробивал нервный мандраж. А мысль о том, чтобы забраться во вторую, намеченную им, квартиру, даже не возникала. На кражах Желток поставил большой и жирный крест.

– Та-ак, – протянул Шиз и откинулся на спинку стула. Стул угрожающе заскрипел. Шиз поспешно выпрямился. – Значит, не собрал.

Всё, что Жене удалось накопать за эти дни, тянуло меньше, чем на сорок долларов. Поэтому, о такой сумме он решил даже не заикаться.

– Не-ехорошо, – сказал Шиз и вспомнил, что точно так же раздельно ему выговаривал учитель математики в школе, когда он был ещё маленьким оболтусом. Это ему понравилось, и он повторил ещё раз, – не-ехорошо.

И добавил тем же менторским тоном:

– Долги возвращать надо.

Женя с готовностью согласился, что да, конечно, надо, и он сам это прекрасно осознаёт, но, именно сейчас, в данный конкретный момент, он отдал уже всё, что есть, и не имеет никакой физической возможности дать больше, а вот, если бы найти какой-нибудь компромиссный вариант, то …

Половина Жениных слов была Шизу непонятна, вторая половина – скучна.

– Значится так, – прервал он Женю знаменитой фразой Глеба Жеглова, на которого Шиз был похож как свинья на редьку. – Убивать и калечить мы тебя не будем. Хотя, надо бы, – уточнил Шиз, и его глаза подёрнулись мечтательной дымкой.

– Бабло надо возвращать. А не можешь вернуть – будешь отрабатывать.

Женя остановился. Вот оно! То, о чём говорил Витька. Началось. Бандиты заставляют его работать на себя. А деваться некуда. Хотя, после своей неудавшейся квартирной эпопеи Женя уже не так категорично смотрел на эту перспективу. В конце концов, лучше так, чем лежать с перебитыми ногами, или до конца жизни мучиться с почками.

– Значит, отработаешь, и будем считать, что мы в расчёте.

– А что надо будет делать? – поинтересовался Женя.

– Чего скажут, то и будешь делать, – пояснил Шиз. – Тебе какая разница? Тебе главное – выполнять. О!

– Понятно, – сказал Женя.

– А раз понятно, так сразу, в понедельник с утра, найдёшь меня в центре у торгового ряда. Я тебе скажу, что делать. Понял?

– Я с утра не смогу. Давай попозже.

– Я тебе чего, неконкретно сказал? С утра, значит с утра.

– Я же на работе. Мне нужно будет с утра забежать к начальству и оформить отпуск. Если я просто не явлюсь, меня уволят. Это сейчас быстро делается.

Шиз задумчиво посмотрел на Женю, прикидывая, в какое место его ударить. Потом вспомнил слова Биты и поскучнел. Его способностям негде было развернуться в столь тесных рамках.

– Ладно, – нехотя произнёс он. – Подойдёшь позже. Но волынку не тяни. У себя на работе сделаешь всё по-быстрому, и ко мне. Усёк?

Женя кивнул.

Шиз с сознанием выполненного долга встал со скрипучего стула. Проходя мимо Жени, он не удержался и хлопнул его в ухо. Желток покачнулся, но устоял на ногах.

– Ты что? – ошарашенно вскрикнул он, поднося руку к месту поражения.

– Гы, – добродушно улыбнулся Шиз. – Это так. Не расслабляйся.

С этим напутствием он покинул Женину квартиру.

24.

Желток сидел за рулём старенькой «шестёрки», которая весело катила по городу. Март уходил, уступая дорогу апрелю. Весна прочно вступила в свои права, и в это утро воздух на улицах пах солнцем и зелёными листьями.

Был вторник, то есть, шёл второй день, как Женя находился в группировке Матвея. Собственно, в какую команду его взяли, он не знал, так как слабо разбирался в криминальной обстановке города. Да и те скудные сведения, что у него имелись, он почерпнул от более искушённого и информированного Витьки Зыкова, с коим распивал водку в тот день, когда Шиз сделал своё недвусмысленное предложение. Рядом с ним сидел парень по кличке Пец, данный ему в напарники, причём на правах старшего. Они оба предназначались на роль козлов отпущения по делу Вознесенского, хотя ни тот, ни другой, естественно, об этом не догадывались.

Пец был на четыре года моложе Жени, но гораздо искушённее в жизни и криминальной среде города. Он уже был женат и имел ребёнка. На Матвея он работал четвёртый год, но за это время особого положения в группировке не добился и оставался всё на тех же мелких ролях, что и по приходу туда. До вчерашнего дня был в бригаде Красавчика, теперь же их с Женей отдали под начало Шиза. И хотя все распоряжения шли от Биты, Шиз уже почувствовал сладкое бремя власти и быстро вживался в начальственную роль.

Весь понедельник Женя с Пецем выполняли мелкие поручения типа «подай-прими-пшёл вон». Шиз как мог, косноязычно, ввёл Желтка в курс дела. Бита велел ему не особенно распространяться и предупредить об этом Пеца, поэтому, Жене очерчивали только круг обязанностей, а на вопрос, кто у них главный, Шиз ответил:

– Я для тебя главный. И не спрашивай лишнего. Не люблю. Поал?

Сегодня Жене с Пецем поручили выполнять уже настоящую работу. С утра они заехали в гаражи к Петровичу, который выделил им не новую, но ещё боеспособную «шестёрочку», после чего на ней они должны были объехать всех торговцев и мелкие точки, находившиеся в зоне влияния их группировки. Торговцам нужно было сообщить число, двадцать шестое или двадцать седьмое марта, в зависимости от района, где те торговали. Как догадался Женя, что чуть позже ему подтвердил Пец, это были дни ежемесячной дани, своеобразного налога за право заниматься своим видом бизнеса.

Вообще, Пец оказался нормальным общительным парнем, вовсе не похожим на тех бандюг, которые приходили к Жене и которых он рисовал в своём воображении. Всю дорогу, во время поездок от одной точки к другой, они разговаривали. Причём, Пец, хотя лишнего тоже не болтал, вовсе не придерживался строжайшей секретности, как Шиз.

– А крупные предприниматели тоже платят? – спросил Женя.

– Естественно, – ответил Пец. Форточка с его стороны была приоткрыта, и свежий мартовский ветер ерошил Пецу пушистые волосы.

– Вообще-то, некоторые фирмы на этой территории принадлежат …, – Пец хотел сказать «Матвею», запнулся и вставил, – …нам. Ну, а те, которые чужие, те, конечно, платят. Некоторые, из чужих, не платят, но сотрудничают с нами, то-есть, проводят выгодную нам политику по своим каналам.

– Дочерние предприятия, – сказал Женя.

– Не совсем, но, похоже. В бизнесе очень часто поддержка и нужное содействие означают больше, чем деньги.

– Круто!

– А ты думал? Жизнь она такая, либо ты на ком-то ездишь, либо на тебе едут.

– Понятно. А кто же с них деньги собирает?

– Собирают только с предприятий среднего уровня. Крупные фирмы просто переводят безнал на определённые счета. А к тем, кто помельче, приходят наши ребята, только …

Пец показал глазами на потолок:

– Ну … ты сам понимаешь, в общем, какие пацаны. Там и суммы крупнее, и не такая система …

Пец запнулся, не зная как просветить Желтка, не слишком раскрываясь перед ним. Он махал руками в воздухе, как дирижёр перед оркестром, пытаясь поудобнее выразить свою мысль, когда Женя пришёл ему на помощь новым вопросом:

– А милиция?

Пец презрительно фыркнул.

– Что милиция? Милиции главное, чтобы порядок был и спокойствие. Мы на своей территории наводим такой порядок, что им и не снилось. Милиция хулиганьём занимается, бандитами. Нас она не трогает.

Женя сбросил скорость, показывая правый поворот, и подумал, кем же, интересно, Пец считает себя, Шиза и остальных членов своей организации.

– Нас тоже пошлют деньги собирать? – спросил он. Ему не очень улыбалось заниматься такой работой.

Пец пожал плечами:

– Пошлют, наверное.

На своём участке ему приходилось делать это каждый месяц.

Женя вздохнул. Целый день они потратили на то, чтобы объехать все порученные им точки. Они заходили в небольшие магазинчики и торговые палатки. Хотя говорил Пец, да и сообщить нужно было только число выплаты, Жене почему-то было неловко. Он стоял рядом с Пецем, изо всех сил пытаясь походить на крутого мужика, но чувствовал, что у него ничего не получается.

Они обошли все торговые пятачки. Здесь им уже пришлось разделиться. Пец шёл по левому ряду, Женя – по правому. Большинство торговцев спокойно встречали сообщение о дате сборов и, в то же время, с интересом поглядывали на Женю. Во-первых, он был новым для них человеком, во-вторых, он разительно отличался от остальных членов команды Матвея, с которыми им до сих пор приходилось сталкиваться. И дело было даже не в накачанности или внешних габаритах. Тот же Пец был, в общем-то, не намного крупнее Жени. В них всех была какая-то жёсткость, хищность, властность, порождённая сознанием собственного превосходства над остальными. А в Жене сквозила мягкость, как в чертах лица, так и в обращении. Это было непривычным. Это удивляло и вызывало любопытство.

День продолжался. Второй день с тех пор, как Женя Желтицкий стал бандитом.

25.

Зоя раздражённо щёлкнула сумочкой и, достав сигарету из пачки красного «Данхилла», чиркнула зажигалкой. Глубоко затянулась, бросила пачку обратно в сумочку, а её – на сиденье рядом с собой, и вышла из машины. Ещё раз затянувшись и пробормотав сквозь зубы ругательство, сильно, но осторожно, чтобы не попортить обувь, ударила носком сапога по колесу тёмно-бордовой «восьмёрки».

Положение было до того неприятным, что хотелось расплакаться. Вместо этого Зоя выругалась ещё пару раз, адресуясь, то к машине, то к тем, кто её делал, то просто к окружающей действительности.

Ещё минут двадцать назад, примерно через полчаса после того, как она выехала от Галки, Зоя услышала странный стук в двигателе. Ей, конечно, следовало бы вернуться. Но, стремление добраться домой будь что будет, и надежда на наше любимое «авось пронесёт», сыграли с Зоей свою злую шутку. Через двадцать минут стук перешёл в устрашающую какофонию, машина пошла рывками и пришлось остановиться. Теперь, при попытке завестись, двигатель начинал производить шум, равный издаваемому кузнечным цехом крупного завода, ни в коей мере не похожий на своё обычное ровное журчание.

Зоя находилась на просёлочной дороге, соединяющей две главные трассы и проходящей мимо небольшого села Красное. Дорога была заброшенной, надеяться на проезжающую попутку не приходилось. Кроме того, стояла глубокая послеобеденная пора, и приближались ранние мартовские сумерки. В общем, положение было хуже некуда.

В этой глуши она оказалась по милости Галки, своей лучшей подруги. Та уговорила Зою приехать посмотреть на её новую дачу, а заодно устроить маленький междусобойчик, как в старые добрые времена. Дача находилась довольно далеко от города, но в очень живописной местности. Участки там стоили баснословные деньги, и Галка с мужем, люди отнюдь не бедные, потратили три года на то, чтобы довести её до ума. Сейчас Игорь находился где-то в ближнем зарубежье по своим делам, а Галина предложила Зое заехать к ней на вечерок. Мужчин не было потому, что у Галки с Игорем до сих пор была безумная любовь, и она ждала его возвращения из поездки, а у Зои был Матвей, который, хотя и сидел у неё в печёнках, не мог допустить, чтобы она встречалась ещё с кем-то. В этом случае Матвей мог, не раздумывая, прихлопнуть их обоих, как мух.

Хотя, когда она предупредила Матвея, что поедет к Галине, тот чересчур уж легко и поспешно отпустил её. Уже не в первый раз тревожный звоночек зазвенел в голове у Зои. Она чувствовала, что ещё чуть-чуть, и её вышвырнут, как ненужную вещь. И, хотя Матвея Зоя не любила, да и как было его полюбить, если Матвей чуть ли не силой заставил её стать своей любовницей (а отказаться нельзя было, попробуй тут откажись), ей было неприятно, что с ней обращаются, как с последней шлюхой. Но, иногда, теми редкими вечерами, когда Зоя оставалась дома одна, что-то внутри неё говорило, что, кроме как шлюхой, её назвать действительно нельзя. Тогда слёзы закипали в уголках ярко-зелёных глаз. Но она гнала эти мысли прочь, заталкивая их глубоко-глубоко, куда-то в самые дальние неосвещённые чуланчики своего сознания. Следовало жить. Жить и двигаться вперёд, несмотря ни на что. И надеяться, что, когда-нибудь, всё станет хорошо.

Зоя приехала к Галке вечером, и они просидели у камина за коньяком и беседой до двух часов ночи, вспоминая события прошлых лет, общих знакомых, делясь новостями. Лёгкая беседа согревала сердце, коньяк разгонял кровь, совместные воспоминания бередили душу, и, конечно, Зоя никуда не поехала, а осталась ночевать. На следующий день Галка повела её прогуляться по окрестностям, которые действительно оказались очень красивыми. Участок Галки и Игоря плавно спускался к небольшой речке, обрамлённой с обеих сторон невысокими скалами, покрытыми растительностью. Деревья, сцепившись ветками, своими тёмными кронами нависали над водой. Зоя даже не предполагала, что рядом с их городом есть такая красота.

К обеду они вернулись назад, сообразили стол из того, что находилось в холодильнике, а затем Зоя засобиралась домой.

И вот теперь она стояла здесь, у отказавшей машины, дорога была пуста, а небо затягивали противные серые дождевые тучи. Нужно что-то делать. Зоя поёжилась, застёгивая плащ на все пуговицы. Существовали две возможности: идти на трассу, ловить машину и просить водителя подъехать сюда и отбуксировать её «восьмёрку» до города, или идти в село и просить помощи там. До трассы было километров пять, до Красного, по прикидкам Зои, километра два. Зоя посмотрела на грунтовую дорогу, на свои сапоги, вздохнула и, заперев машину, направилась в сторону села. «Два, всё-таки, меньше пяти»– решила она.