Текст книги "Девушка с пистолетом "ТТ" "

Автор книги: Роман Каретников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Он наклонился и поцеловал её. Затем повернулся и вышел из кухни. Зоя сидела за столом, слушая, как он одевается. Вскоре хлопнула входная дверь, и всё смолкло.

Несколько минут она просидела не двигаясь. Затем встала и направилась в комнату, к бару. Не глядя, наощупь, взяла первую попавшуюся бутылку и, свинтив пробку, налила чуть-ли не полный стакан из толстого резного богемского стекла. С полным стаканом она вернулась обратно на кухню, по дороге вспоминая весь разговор сегодняшнего вечера. Удалось ли ей зацепить Женю? Несколько крючков с наживкой он ухватил. Действовать следовало осторожно, но времени уже почти не оставалось. Следовало подумать о том, как вести себя завтра. Зоя почти не сомневалась в том, что завтра Женя вернётся.

– А всё-таки ты трус, – сказала она, глядя в окно. – Трус.

Одинокая сухая слезинка скатилась по её щеке и упала в стакан. Но она этого не заметила.

39.

Проститутка, стоявшая у гостиницы «Театральная», была одета в белую кофточку, юбку-«мини» и лёгкий светлый плащ. Поскольку, чтобы демонстрировать всё, что открывалось юбкой, плащ приходилось держать расстёгнутым, то было видно, что ночная прохлада уже запустила в неё свои цепкие когти. В ожидании клиентов девица цокала каблучками по асфальту, создавая подобие чечётки, а руки держала в карманах плаща, чтобы в нужный момент, рывком распахнув его, мигом принять нужное положение. Сумочка, висящая у неё на плече, равномерно похлопывала девушку по спине во время этой производственной гимнастики.

Завидев приближающегося Симона, она в мгновение ока сменила дребезжание ногами на томную расслабленную походку. Контраст оказался настолько разительным, что если бы не тяжесть, лежащая на душе, Симон бы заржал на всю улицу. При ближайшем рассмотрении девица оказалась не ахти, но это ему было по барабану.

– Сколько? – с улыбкой от уха до уха и видом полной бесшабашности обратился он к путане, не тратя времени на долгие церемонии.

– Двадцатничек, – кокетливо ответила шлюшка, – за час.

– Какой час, – широко развёл руки в стороны Симон. – Счастливые часов не наблюдают. Гуляем всю ночь.

Подруга встала в охотничью стойку и только что не забила хвостом по тротуару.

– Полтинник, и у нас королевская ночь, – деловито сообщила она.

– О-кей, малютка, базаров нет. Только нас пятеро, нужны ещё четыре твоих подруги. Обеспечишь?

– Аск, – блеснула знанием английского девица. – Через час команда будет в сборе.

– Годится, – Симон приобнял её за плечи. – Тут ещё знаешь что? У вас есть … такая …Инга. Один из наших, Колян, был с ней прошлый раз. Просил, чтоб для него. Специально … А за мной ему ещё кое-что висит … Ну, сама понимаешь …

– Инга? Так это не из наших. Она из эскортниц. Их, видно, в прошлый раз по вызову заказывали.

– Вот этого я не знаю. Я в прошлый раз с ними не гулял. Только, меня Колян просил, чтобы Инга точно была. Тогда, давай, пусть ваших ещё трое подкатят, а я туда позвоню, закажу её. Там какой телефон?

Проститутка беспокойно задвигалась под тяжёлой рукой Симона. Мало ли, вдруг клиент передумает и наберёт себе сразу девушек по заказу, чтобы не ждать.

– Бесполезно, – сказала она. – Инга, всё-равно, уже не работает.

– Как не работает? Колян с ней … Дней десять назад …

– Вот, десять дней назад была, а сейчас нету. Уехала она. Уже с неделю назад. Девчонки сказали.

– Да ну? – уже непритворно изумился Симон.

– Точняк. Вышла замуж и уехала. Вот такие, вот, дела.

– А куда уехала?

– Какая тебе разница? Что, поедешь в другой город уговаривать, чтобы с Коляном твоим сегодня перепихнулась?

– Не, – Симон осклабился. – В другой город не поеду. Это точно. Пускай Колька имеет то, что имеется. Ага?

– Ну вот. И не волнуйся. Отработаем не хуже твоей Инги.

– Лады, – Симон ещё раз показал зубы, хотя при каждом упоминании имени сестры внутри него что-то переворачивалось.

– Тогда через час. Смотри не опаздывай. Я девчонок соберу.

– Не прощаемся, – сказал Симон, хотя больше встречаться с этой шлюхой он не собирался.

Единственный, кто ему сейчас был нужен, это Лёва Райзман.

40.

В этот же вечер произошло ещё одно событие. В первой городской больнице, одной из тех, которые днём посетил Симон в поисках Инги, скончался пациент. Пелешян Артур Константинович, 1980 года рождения. Подобного результата при его поступлении не мог предугадать никто. Пелешяна доставили в больницу два старших брата. Всё, что было у него зафиксировано, это побои средней тяжести, без травм и переломов. Обычно с подобным диагнозом человек отлеживается дома. Но братья обеспечили ему отдельную палату и уход.

Несчастье произошло в результате обыкновенной халатности. Когда медсестра распаковывала шприц, чтобы сделать Пелешяну укол, она уронила иглу на тележку. Игла упала точно в блюдце, где лежали уже использованные. Вместо того, чтобы вскрыть новый шприц, сестра подобрала, как ей показалось, именно ту упавшую иголку, надела её и ввела в ягодицу несчастного парня.

Тело Пелешяна было сплошь покрыто синяками, поэтому сразу распознать заражение крови не смогли. Потом стало уже поздно что-то делать. Пелешян скончался. Медсестру уволят сразу же на следующее утро. Братьям предоставят заключение врачей о внезапной остановке сердца, произошедшей в результате полученных побоев. Что будет для них словно гром среди ясного неба.

Но, об этом ещё никто не знает. Как никто не знает, о чём думал перед смертью семнадцатилетний Артур Пелешян. Может быть, он жалел, что поддался уговорам матери и приехал из родной деревни сюда, в чужую страну, к старшим братьям, заниматься настоящей мужской работой.

А может быть, он жалел не об этом, а о том, что ему попался именно тот участок, где его ни за что, ни про что отмолотили двое здоровенных ребят Матвея.

41.

Ночь прошла благополучно. Никто не появлялся. Никто не приставал с глупыми расспросами. Никакого брата и иных родственников покойной Инги не появилось, и Лёва надеялся, что теперь уже не появится никогда, о чём с утра должен был позаботиться Бита. Девочки собрали в эту ночь неплохой урожай. И, кроме того, в «Снежке» Лёва снял крупный банк, показав высокий класс игры, что ещё более повысило его жизненный тонус и добавило уверенности в себе.

Тем не менее, Вована он продержал до последнего и даже заставил отвезти себя домой.

На улице серело. Лёгкий туман обозначал зыбкую грань перехода от начинающей бледнеть ночи в раннее утро. У подъездов ещё светили фонари. Но в отдельных окнах уже зажигался свет. Люди собирались на работу.

Убедившись, что у дома его никто не поджидает, как, собственно, и должно было быть, Лёва отпустил Вовика и направился к себе.

Всё его спокойствие и самоуверенность разом слетели, когда уже у самых дверей квартиры сзади него вдруг, будто бы из стены, материализовалась серая тень, стальная рука локтевым захватом сдавила шею, а с правой стороны, под ухо, вонзилось что-то непереносимо острое, и глухой голос за спиной сказал:

– Не дёргайся, башку отрежу. Открывай дверь и заходи.

Лёва послушно отпёр дверь, в душе проклиная себя за то, что не заставил Вована проводить его до самой квартиры. «Беретта» лежала в кармане пиджака под застёгнутым кожаным пальто, и добраться до неё сейчас было, практически, невозможно.

Они вошли в квартиру как два сиамских близнеца.

– Давай туда, – Симон подтолкнул Лёву к ближайшей комнате.

– Грабить будешь? – осведомился тот.

– Говорить будем, – ответил Симон.

– А это зачем? – спросил Лёва, имея в виду нож. – Если ты мне сейчас проткнёшь шею, разговаривать не с кем будет.

– Свет, – сказал Симон, останавливаясь на пороге комнаты и не обращая внимания на бессмысленные вопросы.

– Там, – Лёва махнул левой рукой в сторону.

Они подошли к выключателю, Лёва включил свет. Симон осмотрелся по сторонам. Они находились в спальне. Возле стены стоял гигантский, человека на четыре, сексодром, куда Симон и подтолкнул Лёву.

– Садись.

– Жарко, – сказал Лёва, расстёгивая пуговицы пальто. – Я разденусь.

– Не сваришься, – Симон толкнул его так, что Лёва чуть ли не упал на кровать. Последняя пуговица осталась нерасстёгнутой, блокируя доступ к пистолету.

Лёва попытался сесть, глядя на человека, стоящего перед ним. Парень держал нож вполне профессионально, поэтому он решил не рыпаться, пока в этом нет необходимости.

– Ну и чего ты от меня хочешь? О чём мы будем с тобой говорить? И кто ты, вообще, такой?

Симон молча несколько секунд смотрел на Лёву, как будто не слыша его вопросов. Под этим взглядом тот почувствовал себя неуютно, как будто его раздели и выставили на всеобщее обозрение.

– Кто такая Инга Подольская? – наконец задал свой вопрос Симон.

– Откуда я могу знать? – сыграл непонимание Лёва. – А кто это?

Движение Симона было настолько быстрым, что Лёва ничего не заметил, только почувствовал, как что-то лёгкое коснулось его щеки и в тот же момент тёплая струйка побежала по ней вниз, за шиворот. Лёва машинально поднёс руку к щеке и осоловело уставился на испачканные кровью пальцы.

– А-а, – выдохнул он.

– Кто такая Инга Подольская? – чуть дрогнувшим голосом повторил Симон. Он изо всех сил старался держать себя в руках, но вид крови будил древние звериные чувства. Внутри у него зашумело, сердце било в грудную клетку как в барабан.

Лёва повернул к нему ошалевшие глаза.

– Девушка.

Симон рывком встал вплотную к нему, поставив правую ногу на кровать между ногами Лёвы, прямо в миллиметре от его хозяйства. Левой рукой Симон схватил его за волосы и, притянув голову к себе, правой приставил острие ножа к нижнему веку выпученного глаза Лёвы, слегка уколов его.

– Я сам понимаю, что не мужик. Если ты сейчас не начнёшь говорить, падло, у тебя вытечет глаз.

– Подожди, подожди, что тебе конкретно нужно? Что ты хочешь знать?

– Инга работает на тебя …

– Работала.

– Где она сейчас?

– Она …, – Лёва сглотнул, – её убили.

Рука с ножом дёрнулась, действительно, чуть не выколов Лёве глаз.

– Кто?

– Ребята Матвея.

Симон отстранился и несколько раз с шумом втянул в себя воздух. Жизнь смеялась ему в лицо щербатой улыбкой старой бляди. Она в очередной раз проехалась по нему, как десятитонный самосвал, и сейчас Симон, крепкий парень двадцати одного года со здоровенными кулачищами, в одном из которых был зажат армейский нож, чувствовал себя девяностолетним стариком. Его сестра, пусть и не самый близкий, но единственный родной человек на этом свете, оказалась проституткой, которую убили его нынешние товарищи. Может быть, даже из его бригады.

– Кто именно? – спросил он. Голос у него сел и слова приходилось произносить с трудом.

– Шиз, – ответил Лёва, внимательно наблюдая за Симоном.

Симон знал Шиза. Он ему никогда не нравился. Тупой ублюдок, презрительно относившийся к ним, молодым, только-что набранным в команду.

– Как это произошло?

– Они взяли девочек и поехали в сауну, в Завражное. Там набрались под завязку, я не знаю, одной водкой или догонялись чем ещё, но, в общем, Шиз был на бровях. И как-то слово за слово, чего-то они с Ингой не поделили. Девчонки говорят, что она Шиза вилкой ткнула. Ну, а его перемкнуло, и он ударил её бутылкой по голове. И насмерть. Так, по крайней мере, мне рассказали.

– А пацаны что? Спокойно смотрели на это?

– Да, как-то, говорят, быстро всё произошло. Сначала думали, они просто базарят, а потом, хлоп, и уже всё. Да и под кайфом все были, заторможенные. Уже толком и не соображали.

Симон пристально посмотрел на Лёву.

– Как получилось, что Инга начала работать на тебя?

Тот поёжился. Этот вопрос Лёве не очень нравился, потому что касался лично его.

– Ну как? Встретились, познакомились. С деньгами у неё было не густо. Я предложил ей поработать, она согласилась. Вот и всё. Это ведь в принципе такая же работа, как и любая другая.

– А ты свою сестру или девушку стал бы устраивать на такую работу?

Большинство сотрудниц Лёвы в своё время были его девушками, но он не стал объяснять Симону специфику ремесла.

– Знаешь что, давай не будем делать голых умозаключений. Что было бы, если бы … У меня нет сестры.

Симон покачал головой. Рука с ножом опустилась. Лёва слегка расслабился.

– Правильно, всё правильно, – сказал Симон. – Чего сотрясать воздух впустую?

Он поднял глаза на Лёву.

– Где тело Инги?

– Я не знаю. Там распоряжались люди Матвея. Куда они её дели, мне не сказали.

– Ладно. – сказал Симон, всё также держа нож в раслабленной руке. – Значит всё.

Видимо в его глазах промелькнуло что-то такое, потому что в последний момент Лёва лихорадочно сунул руку в карман, где находился пистолет. Но это оказалось последним, что он успел сделать. Плавным, но сильным движением Симон загнал нож по самую рукоять в грудь Лёвы. Лезвие вошло точно в сердце, в армии капитан Зайцев недаром натаскивал их группу, удар у Симона получался абсолютно рефлекторным. Лёва умер почти мгновенно. Его тело выгнулось дугой и тотчас же обмякло, упав на чёрный велюр покрывала.

Симон аккуратно вынул нож из груди. Большие капли неправдоподобно яркой крови пробежали по лезвию алыми шариками. Симон тщательно вытер нож о покрывало и спрятал его в ножны на поясе.

– У меня теперь тоже нет сестры, – сообщил он, глядя в широко раскрытые глаза покойника.

Симон наклонился к телу и обшарил его карманы. Достав из пиджака «Беретту», он осмотрел её, хмыкнул и положил себе в куртку.

Затем он огляделся по сторонам. С момента захода в квартиру он вёл себя так, чтобы ни к чему не прикасаться. Ещё раз убедившись, что его следов нет, Симон достал из кармана носовой платок, выключил свет, вышел в прихожую, и всё так же, носовым платком держась за ручку двери, закрыл её за собой. Услышав щелчок замка, он повернулся и начал спускаться вниз по лестнице.

42.

Шиз подошёл к Жене и Пецу, которые стояли у павильона «Кока-Кола» и обсуждали вопрос борьбы с похмельем, что для Пеца, отмечавшего вчера день рождения жены, было сейчас особенно актуальным.

– Собирайтесь, – буркнул Шиз. – Дело есть.

Женя и Пец отлепились от стены павильона. Пец забросил пустую баночку «Коки» в урну, и они втроём направились к машине.

– Куда ехать? – спросил Женя, садясь за руль.

– Прямо, – ответил Шиз и повернулся к Пецу. – Бита вызывает.

Желудок Жени знакомо подвернуло. Слишком свежи в его памяти были встречи с Битой.

– Чего он хочет? – спросил Желток у Шиза.

– Я ж сказал, дело есть, – объяснил Шиз, как будто давая исчерпывающий ответ.

– Я не хочу есть дело, – хрипло прокаркал с заднего сидения Пец, его опять начал давить сушняк. – Я хочу есть чёрную икру.

Они подъехали к зданию, бывшему когда-то жилым домом. Сейчас, по-видимому, здесь помещался какой-то офис, но никакой вывески Женя не заметил.

Охранник на входе кивнул Шизу и равнодушно мазнул взглядом по Жене с Пецем.

– Пошли, – не оборачиваясь сказал им Шиз.

Он толкнул одну из дверей без опознавательных табличек, как и все остальные. Там оказалось что-то вроде приёмной. За столиком, где обычно сидит секретарша, находился парень лет двадцати пяти и работал на компьютере.

– Би … Вадим Николаевич у себя? – спросил Шиз.

Парень, не отрываясь от экрана, кивнул в сторону двери.

– Заходите.

Пальцы его проворно бегали по клавишам.

Они втроём вошли в кабинет. Это была просторная комната, уставленная стандартной офисной мебелью. Бита сидел за большим письменным столом, на котором стояло несколько мониторов. Поймав краешком глаза картинку на одном из них, Женя обратил внимание на то, что это панорама подхода к зданию, как раз с той стороны, откуда они приехали. Интересно, заходя в дом, видеокамеры он не заметил. Шиз поздоровался первым, Женя и Пец – за ним.

– Здравствуйте. Садитесь, – Бита указал на лёгкие кресла, стоящие перед его столом. Кресла были низкие, что облегчало хозяину кабинета психологическое давление на собеседников.

– Значит так. Сегодня вам доверяется серьёзное дело.

Шиз приосанился. Женя и Пец насторожили уши.

– Нужно съездить, надавить на одного человека. Он завис нам деньги, а вместо того, чтобы отдавать, начинает крутить. Поэтому, наехать нужно конкретно, – Бита взглянул на Шиза. – Можно даже помять, но не сильно. Там человечек хлипкий, должен и так расколоться.

У Жени по спине пробежал неприятный холодок. Как будто за шиворот ему сыпнули ледяной крупы. «Волосы встали дыбом», – выражение книжное, но Желток почувствовал, как растительность на голове и руках зашевелилась.

То, что говорили сейчас, ему очень не нравилось. Да что там не нравилось! Он просто не мог этого сделать. Представить только, как он стоит посреди чужой квартиры и выбивает деньги из перепуганного хозяина, а остальные домочадцы стоят и смотрят на него, Женю. Боже, да нет, такого, просто, не может быть!

– … получите стволы, – донёсся до него голос Биты. – Сейчас подъедете на точку, вам передадут. Это для внушительности. Стрелять ни в коем случае. Сунете под нос, этого будет достаточно.

– А почему мы? – подал голос Женя, которого последнее сообщение об оружии повергло в окончательный разброд чувств. Он тут же получил тычок в рёбра от Пеца.

Бита, который перед этим обращался к Шизу, перевёл взгляд на Женю. Он единственный из находящихся в комнате знал, что парень, сидящий перед ним, проживёт дольше остальных.

– Потому, – Бита сделал паузу, в упор глядя на Женю, – что я так сказал.

Повисла тишина, которая продолжалась не более секунды, но за это время Женя понял, что всё сказанное выполнять придётся, и никаких отговорок никто слушать не станет.

Шиз и Пец одновременно повернулись к Жене.

– Ну, ты это …, – начал Шиз.

– Не задавай дурацких вопросов, – заглушая его, заклокотал Пец. Слюна его, канувшая как вода в песок после вчерашнего сабантуя, упорно не хотела возвращаться, превращая голос Пеца в орлиный клекот.

– Да я …, – попробовал объясниться Женя.

– Хватит, – подвёл итог краткой дискуссии Бита. – Прекратили базар и поехали дальше.

Дальше он дал им адрес и номер квартиры. Обрисовал примерное положение комнат и количество проживающих.

– Будет только он и жена. Жену вывести на кухню. Один должен проследить, чтобы она сидела там тихо, пока с мужем её будут перетирать.

– А если гости? – спросил Пец, который до этого кивал в такт словам Биты, как прилежный ученик.

– Гостей не будет, – коротко сказал Бита. – Это вам обеспечат.

Пец опять кивнул.

– Главное, не перепутайте время. Быть там в девять часов. К этому времени уже позаботятся, чтобы хозяева были дома одни. Понятно?

– Ну, – сказал Шиз.

Женя и Пец ответили в унисон:

– Да.

– Ага.

– Затем заход в квартиру.

Шиз пожал плечами.

– Да чего тут?

– Без шума, – Бита снова обращался к нему. – А то начнёшь там дверь выносить, поставишь на уши полподъезда. Кто-нибудь найдётся, обязательно вызовет ментов. Значит, так. Подойдёте, позвоните. Дверь вам, конечно, не откроют. Спросят, кто.

Здесь Бита повернулся к Пецу:

– Ты скажешь, что пришёл от Обтовцева Сергея Дмитриевича, принёс сообщение. Повтори.

– Обтовцева Сергея Дмитриевича, – послушно повторил Пец.

– Станешь так, чтобы тебя было видно в глазок. Вы, – это уже Шизу и Жене, – стойте по бокам двери так, чтобы не отсвечивать. Когда откроют, а они откроют, заходите все вместе. Шиз, ты идёшь первым, остальные за тобой.

Бита замолчал.

– Вопросы?

– А чё, – сказал Шиз и хлопнул себя лопатообразными руками по коленям.

– Всё ясно, – отозвался Пец.

– Получите стволы, сразу двигайте к тебе. До вечера ждёте там. Никто никуда, ни ногой. Выходите в половине девятого, чтобы в девять быть на месте.

Бита откинулся на спинку стула, давая понять, что инструктаж окончен.

– Можете идти, – сказал он.

Шиз, Пец и Женя поднялись и гуськом двинулись к дверям.

– Удачи … бойцы, – сказал им в спину Бита. Последнее слово было произнесено несколько двусмысленной интонацией. Но на неё никто не обратил внимания.

Молча они пересекли коридор, спустились вниз и, миновав охранника, вышли на улицу.

– Э-эхх, – Шиз энергично потёр руки. – А ну, давай в тачку.

Пец тоже был заметно возбуждён. Подобное поручение ему давали впервые, и он чувствовал, что поднимается на новую, более высокую ступень в иерархии группировки.

Только у одного Жени нехороший червяк терзал сердце. На душе было муторно, как при надвигающейся беде. Когда, ещё неизвестно, откуда она явится и в каком предстанет виде, но ты уже чувствуешь её зловонное дыхание на своём лице.

«Жопа, – подумал Женя, заводя машину. – Я в глубокой жопе».

Тут он был прав. На все сто процентов.

43.

– Вот, пожалуйста. Это документы Инночки, а это – Сашины.

Заведующая положила на старый, покоробленный, шелушащийся от облезающего лака, канцелярский стол два тощеньких личных дела. Бита протянул руку и взял верхнее. На нём красивым каллиграфическим почерком было выведено «Подольская Инга Витальевна». Поверх надписи «Личное дело» стоял проставленный код «П-81».

Бита раскрыл обложку. На первой странице, где помещались основные анкетные данные, находилась маленькая фотография размером 3х4. Девочке на фотографии было лет четырнадцать.

«Симпатичная, – подумал Бита.– Даже очень». Девочка, чуть прищурив светлые глаза, весело улыбалась ему с серого листа казённой бумаги. Она была совсем непохожа на ту, которую Бита увидел лежащей на мягком ворсе ковра в Завражном. Девочка на фотографии оставалась живой, а в сауне он видел куклу. Страшную куклу с одной половиной лица и торчащими костями вместо другой. Куклу, изготовленную мастером по имени Шиз.

Но эта папка Биту не интересовала. Он для видимости пролистал её и положил обратно, скрывая равнодушие.

– А много им денег оставили? – облокотившись о стол спросила заведующая. Ей было около пятидесяти. Следить за внешностью она перестала, видимо, уже лет двадцать назад. Весь ряд передних зубов у неё был из золота, и Бита никак не мог понять, зайчики, прыгавщие по стенам, были бликами от машин, изредка проезжавших мимо, или отсветом её металлической улыбки.

– Денег там, в общем-то, совсем нет. Так, дом на три комнаты с верандой, участок двенадцать соток. Но, согласитесь, всё-таки …

– Конечно, конечно, – закивала заведующая. – Это тоже, знаете …

Она покрутила в воздухе рукой, сделав пальцы чашей, как-будто завинчивала электрическую лампочку.

– По нашим временам, – вздохнул Бита, – будешь рад и копейке. А это, всё-таки, недвижимость. Если захотят, продадут, нет – сами решат, что с ней делать.

– Так и я ж говорю – хорошо, когда нашим деткам хоть в чём-то везёт. А то они и так у нас судьбой обижены. Нет, уход за ними здесь хороший и обеспечивать стараемся всем необходимым. Теперь с фондами, правда, туго стало, но нам спонсоры помогают, меценаты (последнее слово она произнесла как «мэцэнаты»). Ездим, просим. Сейчас вот крыша потекла, нужен ремонт срочно. А ваша контора как? Случайно средствами не располагает? Мы можем статью потом организовать в «Вечёрке». Благодарственную. В качестве рекламы.

Бита подивился деловой хватке заведующей. «Акула, – подумал он. – Хищница, блин».

Он махнул рукой.

– Какое. Наш шеф за рупь удавится. Нам, вот, мартовскую зарплату уже на неделю задерживает.

– Ой, – округлила глаза заведующая, – неделю. Смешно говорить. Нам за прошлый год за шесть месяцев зарплату не выплатили. И в этом году дали, пока только, за январь, и то не полностью.

– Ничего себе, – деланно удивился Бита, которому все проблемы педагогов были до фени. – Как же вы живёте?

– Не говорите. Я уже сама удивляюсь, как мы живём. Раньше как-то возмущались, требовали, а теперь затихли, попривыкали, вроде так и надо …

Бита, не прислушиваясь к мерному речитативу её голоса, взял со стола дело младшего брата Инги.

Почерк на обложке был другим. Менее аккуратным. Буквы расползались в разные стороны, как тараканы по столу. Он открыл дело. Вверху той страницы, где должна быть фотокарточка, виднелось лишь жёлтое засохшее пятно от канцелярского клея.

– …Саша, тот, конечно, трудным был, – донеслось до Биты журчание заведующей, которая успела уже сменить тему. – Он такой, несколько медлительный, что ли, но, сколько помню – всегда в драках. То со своими, то с ребятами из района. В милиции хотели на учёт поставить, да мы упросили… А Инночка спокойная была. И училась хорошо, давалась ей учёба. А красивая …

Заведующая прижала руку к сердцу:

– У нас её до сих пор вспоминают.

«Красивая, – мысленно поддакнул Бита, – видела бы ты, что от её красоты осталось, три дня валерьянкой бы отпаивалась. Но, это всё лирика. Где же брат?»

– А где фото? – несколько изменив вопрос прервал он Ниагару воспоминаний заведующей.

Та, столь решительно извлечённая из событий давнего прошлого, несколько секунд пыталась понять смысл вопроса и бессмысленно разглядывала жёлтую кляксу в личном деле.

– Отклеилась, – наконец сообщила она.

Бита пришёл к этому выводу несколько минут назад, как только увидел пустую страницу и подтверждения своим догадкам не требовал.

– А другая фотография есть? – спросил он.

Заведующая кивнула.

– Должна быть. Мы довольно часто фотографируем наших ребят. Сашенька, конечно, ушёл раньше, поэтому его выпускной фотографии нет. Но, мы спросим у Карины Юлиановны, это воспитатель их группы, у неё должны быть те снимки, которые делались до его ухода. Сейчас, вы секундочку подождите.

Она так стремительно вынеслась из кабинета, что Бите показалось, будто ему в лицо ударила волна воздуха.

– Коля. Ко-оля, – донеслось из коридора.

Он раскрыл дело Александра Подольского на последней странице. Под характеристикой надпись: «Переведён в 8-й класс средней общеобразовательной школы №14, в связи с переездом на постоянное место жительства».

Ниже стояла приютская печать и размашистая подпись золотозубой заведующей.

К страничке скрепкой была прикреплена справка ЖЭУ-17 о том, что Подольский Александр Витальевич действительно проживает в настоящее время на их участке по адресу …

Бита достал из внутреннего кармана блокнот с обложкой из тонкого металла и вставленной в него капиллярной ручкой, после чего методично переписал нынешний адрес Александра Подольского.

– Ну вот, – сказала, появляясь, заведующая.

Бита поднял глаза.

Заведующая держала в руках две фотографии. Одну из них она подала Бите.

С карточки на него смотрели лица пацанов, очень разных, но с чем-то неуловимо общим в глазах. Одни из них кривлялись, строя рожи и улыбаясь во весь рот, другие пытались придать себе взрослый серьёзный вид, третьи угрюмо смотрели исподлобья. Если бы Бита дал себе труд чуть внимательнее и чуть более вдумчиво всмотреться в фотографию, возможно, он увидел бы, что всех стоящих перед объективом соединяет ощущение «брошенности». Человеку очень трудно жить, зная,что он никому не нужен. Не нужны ни его любовь, ни его чувства, никого на самом деле не трогают его беды и неприятности. Человеку очень плохо от этого. Даже если ему всего десять лет.

– Вот Сашенька, – сказала заведующая, показывая пальцем на плотного паренька, стоящего крайним справа во втором ряду.

– Ага, – сказал Бита. Лицо было знакомым. Он знал его или, по крайней мере, неоднократно встречал, но разница между десятилетним мальчиком и тем парнем, которого он должен был видеть, мешала Бите вспомнить, где и при каких обстоятельствах это происходило.

– А это последняя фотография, – заведующая передала ему уже цветной фотоснимок. – Здесь Саше четырнадцать.

Первый же взгляд, брошенный Битой, прояснил всё сразу. Память услужливо вытолкнула кликуху «Симон». «Надо же, – поразился Бита. – Сошлось, как в пасьянсе. Вот это хохма, мать её дери».

Брат шлюхи, которую замочил Шиз, оказался их же человеком. Бита подумал, как могло получиться так, что в их небольшом городе брат не знает, чем занимается сестра, хотя по роду занятий они должны столкнуться уже не раз.

«Молодой ещё, – подумал Бита. – Чуть-чуть времени и, при очередной оттяжке с девочками Лёвы, он бы обнаружил её под собой».

Его больше ничего не удерживало в стенах этого заведения. Поэтому, Бита по-быстрому распрощался с заведующей, ещё раз сверкнувшей на прощание жёлтой улыбкой, степенно поблагодарил за предоставленную информацию и отбыл.

Он прошёл по коридорам, пахшим тем, что напомнило ему школьные годы. Смесь масляной краски, столовских ароматов, не совсем аппетитных, и запах множества людей, характерный для любого учреждения, где обитатели не только появляются в рабочее время, но и живут. Как они здесь живут, Бите было непонятно. Он бы сам рванул отсюда на следующий день. «Привыкают», – решил он, выходя на улицу.

В машине Бита достал трубку и набрал номер конторы.

– Слушаю, – послышался голос Гоши.

– Я его установил, – сказал Бита. – Держись покрепче. Это наш пацан. Из зелёных. Кликуха «Симон». Знаешь такого?

– Знаю, – ответил Гоша. – Он недавно прощёлкал еблом, когда суворовский киоск выставили.

– Да-да, именно. Он в бригаде у Майдана?

– У Красавчика.

– Так. Ты сейчас дуй туда, попробуй его найти. Если получится, вези его к нам. Я сам с ним буду говорить. Хотя, если честно, я сомневаюсь, что ты его найдёшь. Что-то мне внутри говорит, что он сегодня на точку не вышел.

– Ладно, проверю. А ты?

– А я к нему, на хату. Думаю, там больше шансов.

– Хорошо.

Гоша отключился. Бита положил трубку в карман и завёл мотор.

Он нашёл дом Симона не сразу, хотя хорошо знал этот район. Старое двухэтажное строение с тремя подъездами оказалось замаскированным во дворах в окружении таких же дряхлых трёх– и пятиэтажек.

Бита остановил машину и, перешагивая через лужи, сохранявшиеся здесь, наверное, в любую погоду, направился к нужному подъезду.

Он поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и позвонил в дверь квартиры, где согласно справке в личном деле проживал Александр Подольский, он же Симон. Спустя несколько секунд он позвонил ещё раз. С тем же результатом.

Бита оглянулся. На площадку выходили двери ещё двух квартир. Глазка ни на одной из них не было. Он достал из кармана нехитрое приспособление и вставил его в замок. Замок оказался ещё менее хитрым и, щёлкнув, радушно предложил заходить и чувствовать себя, как дома.

Он ещё раз оглянулся по сторонам, на всякий случай достал пистолет и, с оружием наготове, вошёл в квартиру, прикрыв за собой дверь. Бите хватило минуты на то, чтобы убедиться, что квартира пуста, и Симона в ней нет. Он задумчиво спрятал пистолет в кобуру под мышкой и медленно прошёлся по комнате. Затем Бита уселся на стоявший у стола старый фанерный стул, покрашенный в чёрный цвет, достал трубку и набрал номер Шиза. Занято. Бита подождал три минуты и попробовал соединиться опять. Занято. Он сплюнул и набрал номер Георгия. Гоша ответил почти сразу.

– Ну, что там у тебя? – спросил Бита.

– Глухо. На точке его нет. Красавчик говорит, он отпросился ещё вчера, искать Ингу. Но, на один день. С тех пор его никто не видел. А у тебя?