Текст книги "Ироническая проза ч.2"

Автор книги: Роман Днепровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Доброта должна быть... с капустой!

На фото – крестьянин Денисыч, собственной персоной...

 Бывают в мире чудаки – а бывают чУдики. К какой из этих категорий отнести крестьянина Денисыча – даже не знаю... В девяносто девятом, кажется, году делал с ним большое интервью в одной из местных газет, так редактор поставил такой заголовок: "Крестьянин Денисыч – Чудо земли Сибирской". Уж что Чудо – это святая правда, а уж в каком контексте это слово произносить – решайте сами...

 С Денисычем мы познакомились в конце девяностых, и он сразу же определил меня в свои "добровольные помощники": ему до зарезу нужен был литературный секретарь – а тут я ему под руку попался... "Ты же журналист? – обрушился на меня Денисыч, – вот и славно! Я тут книг разных понаписал, письма разные – Батюшке-Президенту, Батюшке-Губернатору, другим Батюшкам – так их надо правильно написать, чтобы понятно было. Давай, я тебе кассеты привезу – а ты это всё напишешь... Договорились?"

 Оказывается, всё своё "эпистолярное наследие" Денисыч надиктовывал на кассеты – и вот теперь искал человека, который всё это расшифрует, придаст его мыслям какой-никакой литературный вид – а уж дальше Денисыч займётся рассылкой этого дела по инстанциям. Главная идея, которую он, Денисыч, хотел донести до разных высокопоставленых государственных "батющек", заключалась в следующем: везде по Руси великой нужно "создавать Доброту". Чтобы моим читателям было понятнее, о чём, собственно, речь, придётся перевести это дело с "денисычевского" на русский.

 Короче говоря, дело обстоит так: крестьянин Александр Денисович Любимов создал в Эхирит-Булагатском районе Иркутской области своё единоличное крестьянское хозяйство "Доброта", где занимается выращиванием овощей и держит коров. Для ухода за скотиной и работы на огороде Денисыч принимает к себе в работники "откинувшихся" уголовников, которым некуда податься, а также бомжей и прочие отбросы общества. Денег своим батракам (будем уж называть вещи своими именами) Денисыч не платит – но все его работники обеспечены и едой, и кровом. Многие, кому некуда больше податься, едут в "Доброту" сами. Денисыч принимает всех, никого не гонит, но непременным условием проживания в "Доброте" ставит полный отказ от алкоголя и честный, добросовестный труд на благо всей общины. Хорошее, в общем-то, дело...

 Правда, в голове у Денисыча бродят какие-то свои тараканы... Поселение его напоминает этакую секту трезвенников-беспоповцев, в которой сам Денисыч выполняет роль какого-то "гуру". Его идеи – это, по сути, зачаток какой-то квази-религии, замешанный на Православии, пацифизме, трудотерапии и трезвеничестве. Не зря же посетивший "Доброту" и пожертвовавший крестьянскому хозяйству кругленькую сумму "батюшка" Иосиф Кобзон сравнил поселение Денисыча с израильским кибуцем...

 Ну, а Денисыч, тем временем, надиктовывает свои мысли на магнитофон, или записывает их – и рассылает разным "батюшкам" – Президенту, Премьеру, губернаторам... Вот что примерно представляют из себя его послания:

 "...Дорогой батюшка Президент! Пишет тебе батюшка крестьянин Денисыч из Иркутской области. Мы тут создали крестьянское хозяйство "Доброта", и я хочу сказать тебе, что такой Доброты должно быть много на Руси! Надо, чтобы везде были батюшки и матушки – тогда Доброты будет больше, а злобы – меньше. Надо сделать так, чтобы не было паханов и мамок – а были бы везде батюшки и матушки – тогда и Доброта будет! А без доброты везде будут только паханы да мамки, а батюшек и матушек не будет. А если не будет батюшек и матушек, то нигде не будет и Доброты – а надо, чтобы была Доброта! Потому, что если не будет Доброты, то везде будет злоба. А надо, чтобы была Доброта. Нужно помогать батюшкам и матушкам, и тогда везде будет Доброта. А если доброты не будет, то везде будет злоба, и везде будут паханы да мамки. И тогда везде будет злоба. А чтобы не допустить, чтобы везде была злоба, нужно, чтобы везде были батюшки и матушки – вот тогда-то везде и будет только Доброта, а злобы не будет, и не будет паханов да мамок. А для этого надо, чтобы Доброта была везде, чтобы Доброты было больше – тогда и Доброта везде будет. И будут везде батюшки и матушки – а паханов с мамками не будет, потому что будет Доброта. А чтобы была везде Доброта..." – и так далее. На нескольких страницах. На нескольких аудиокассетах. Про Доброту. Про Батюшек и Матушек. Про паханов и мамок, которые пьют... Про злобу, которой "...надо, чтобы не было – а чтобы была Доброта".

 И вот это всё Денисыч летом 1999 года привозит мне – на редактирование. И я сажусь прослушивать всё это.

 Через полчаса мне становится ясно, что, кроме этой словесной эквилибристики, на восьми полуторачасовых кассетах с надиктовками Денисыча ничего больше нет – но я продолжаю прослушивание: а вдруг?... вдруг, да все эти речи про доброту-батюшку-матушку – это только подзатянувшееся вступление? Вдруг там есть ещё что-то, какая-то соль, какая-то мысль?... И я продолжаю прослушивание кассеты.

 Ровно через час после прослушивания этих бесхитростных мудрых мыслей Денисыча я понимаю, что нужно срочно принять немного на грудь, расслабиться и послушать какую-нибудь хорошую музыку. Желательно, песни на иностранных языках – иначе, мой словарный запас на ближайшие дни грозил сократиться ровно до трёх слов, вертевшихся у меня уже где-то в подсознании. Можете угадать, что это были за слова...

 ...Через три дня, когда Денисыч пожаловал ко мне, чтобы узнать, как продвигается процесс редактирования, я усадил его в кресло, и спросил напрямую:

 – Денисыч, ты чего конкретно хочешь – от Президента, от Губернатора? Конкретно?

 – Ну как же? – удивился Денисыч, – Хочу, чтобы везде были такие же крестьянские хозяйства, как наше! Чтобы государство нам не мешало, не давило налогами. Чтобы хоть кой-какую помощь нам оказывало – небольшую помощь – а уж мы дальше сами справимся, и людей накормим! Главное – чтобы везде Доброта была, чтобы батюшки и матушки появились...

 Едва заслышав до боли знакомые слова, я понял, что ещё немного – и мне придётся думать о том, куда бы спрятать труп. Поэтому я тут же бесцеремонно прервал мудреца:

 – Денисыч, постой! А какую конкретно помощь может оказать вашему хозяйству, например, губернатор?

 – Как – "какую"? – ещё больше удивился мой собеседник, – да всякую! Может, нам технику какую старую отдадут – мы её починим, в дело пустим! Помогут рассрочки по кредитам продлить – а то погасить долги не успеваем, ничего на развитие хозяйства не остаётся... Мы им всё вернём – дали б только фору! А пока – пока надо везде Доброту создавать, помогать батюшкам, которые на земле-матушке...

 – Подожди, Денисыч! – говорю, – посиди немного, помолчи! Чаю выпей, а я – мигом!

 ...Минут через пятнадцать я вручил Денисычу два отпечатаных на машинке документа: "Открытое Письмо к Президенту России", и такое же – к Губернатору Иркутской области.

 – Вот! – говорю, жутко гордый своим трудом, – всё чётко и ясно: "Дорогой Батюшка-Президент! Обращается к тебе такой-то, нами создан на базе частного крестьянского хозяйства "Доброта" Центр социальной реабилитации для бывших заключённых и людей, оставшихся без жилья. Нами проводятся следующие мероприятия... Считаем, что такой опыт может быть полезен для распространения в масштабах всей России... Помощь со стороны государства может быть выражена в следующем..." – вот, держи! Ты доволен? Всё коротко и ясно, можешь отправлять и публиковать в газетах!

 На лице Денисыча появилось сперва недоумение, а потом и разочарование. Очень глубокое разочарование. ОЧЕНЬ.

 – Как это?... – тихо спросил Денисыч, – я же так много надиктовал, всё подробно обсказал – а получилось меньше странички? Почему?...

 – Ты – это!... – вдруг оживился он, – ты ещё послушай, что я тут надиктовал – и напиши ещё! Надо же книгу написать, про Доброту! Чтобы люди поняли, что надо становиться батюшками и матушками, что водку не надо пить! Чтобы трудиться во славу Божию!... Вот! – с этими словами Денисыч вынул из своей огромной сумки и положил на стол ещё дюжину кассет, – ты послушай, и всё поймёшь!...

 Когда Денисыч ушёл, предварительно втащив вместе со мною в квартиру мешок капусты и мешок картошки ("Ну как же? За работу! Батюшке-крестьянину нужно об людях заботиться!.."), я уже и не знал, что делать. Кассеты, содержащие истинный кладезь Мудрых Мыслей Денисыча о Доброте и Батюшках, которые на Земле-Матушке, я убрал подальше. Честное слово: второго сеанса "пытки Денисычем" я бы не выдержал.

 Решение проблемы пришло само собой. Решение это не имело никакого постоянного места работы, жило на пенсию своей полусумасшедшей мамочки, и целые дни проводило в Сети, прихлёбывая дешёвенькое пиво и покуривая дешёвенькие сигаретки. А ко мне это рыжеволосое Решение пришло для того, чтобы занять денежку и вместе попить пивка: когда этому Решению становилось скучно сидеть за компьютером, то оно шло бродить по городу, неся в себе унылую надежду "упасть на хвост" кому-нибудь из знакомых и попить пивка на дармовщинку...

 У каждого из нас есть такие знакомые: неизвестно (вернее, давно забыто) откуда и в честь чего они появились – но появились достаточно давно, и на этом основании считают вас "старыми друзьями". Как правило, они приходят к вам без приглашения, или звонят в самый неподходящий момент – и крадут ваше время, жалуясь на своё безденежье и скуку. Кто-то очень метко назвал таких людей "уставшими от самих себя" – но на самом деле, от них, в первую очередь, устаёте вы сами. Устаёте – а послать их раз и навсегда подальше вам мешает какая-то ложная вежливость и ложная жалость – и вот вы уже начинаете помогать таким персонажам, подкидывать им какие-то незначительные суммы (конечно же, не рассчитывая на отдачу), пристраиваете их на какую-то работу, отдаёте им поношеные ботинки и устаревшие сотовые телефоны... угощаете пивом... Не обманывайтесь, друзья: никакой благодарности к вам эти социальные паразиты не испытывают – они воспринимают ваши подачки, как должное. А когда подачки по какой-то причине прекращаются, они затаивают на вас смертельную обиду и начинают пакостить по мелочи. Поэтому, не нужно идти на поводу ложного гуманизма: никому ведь не приходит в голову испытывать жалость к глистам – вот и от таких нищебродов-неудачников нужно избавляться самыми быстрыми и радикальными способами.

 Но – не буду отвлекаться. "Хочешь немного заработать? Тут одному чудаку книжку надо помочь написать, он с тобой продуктами будет рассчитываться, – предложил я "социальному глисту" по имени Артём, когда тот пожаловал ко мне в гости, – будет вам с мамашей картошку возить, капусту всякую..."

 Любая работа для "социального глиста" Артёма и была, и остаётся худшим из зол: это ж ведь надо РАБО-ОТАТЬ, шевелиться!... Но, похоже, выбирать ему не приходилось – уж очень сильно кушать хотелось! – поэтому, поломавшись для порядку, он согласился "попахать" на Денисыча. "Ну вот и славно! – подумал я, – все довольны: Денисыч получит себе "литературного секретаря", мне больше не придётся постигать денисычеву Мудрость – а этот... этот хоть себе обед заработает" И вопрос был решён.

 ...Наступила осень. В крестьянском хозяйстве "Доброта" настало время сбора урожая. Загрузив свой старенький рыдван марки ГАЗ-69 флягами со сметаной и мешками с капустой, Денисыч двинул в город – делиться урожаем с друзьями, помогавшими ему в насаждении Доброты во всероссийском масштабе. Заехал он и ко мне, и после его визита у меня в прихожей обосновался десяток мешков капусты.

 – Куда ты мне столько капусты привёз? – ужасался я, – я же не кролик, чтобы одной капустой питаться! Одного мешка мне б за глаза хватило! Что я с ней делать-то теперь буду?

 – Ничо! – посмеивался Денисыч, – капустка хорошая, кушать будете! Она полезная, на Земле-Матушке росла, без химии! Для здоровья полезно! – и, оставив мне сверх капусты ещё литров десять деревенской сметаны, уехал.

 Уже через неделю я крепко сомневался в том, что я – не кролик, да и остальные домочадцы – тоже. Капуста, тушёная с мясом и овощами – само по себе, неплохое блюдо. Но есть этот бигус каждый день – увольте! Уже на второй день пребывания мешков с капустой в квартире моя мама принесла откуда-то шинковку, и они с супругой два вечера подряд шинковали эти "дары Денисыча" для дальнейшей засолки и закваски. Засолили и заквасили почти два мешка, задействовав практически всю, имевшуюся в доме, посуду – но количество кулей, набитых кочанами и занимавших половину прихожей, казалось, ничуть не уменьшилось.

 В отчаянии, мама попробовала одарить капустой всех соседей по подъезду. Это привело к исчезновению ещё одного мешка – но точно так же не повлияло на освобождение квартиры от овощей. Тогда мы с женой разработали коварный план: завидев на улице кого-нибудь из наших знакомых, мы начинали имитировать бурную радость по поводу нашей встречи, и тут же тащили ничего не подозревающих людей к себе в гости. А через полчаса, напоив друзей-приятелей чаем, всучивали им наши кочаны – "в подарок". Увы, и это не принесло особого успеха: добрая половина наших гостей просто отказывалась от наших "даров осени", мотивируя свой отказ тем, что сейчас они, мол, ещё не домой идут, а по разным делам – а посему, таскаться с капустой по городу им не с руки. Те же немногие, кто соглашался на наши уговоры, норовили взять кочанчик поменьше – поэтому, наш план особого результата тоже не дал.

 В конце концов, протест против капусты стали выражать наши собаки: они, попросту, объявили голодовку. Надо сказать, что в нашей семье никогда не было сторонников идеи кормить собак сухими кормами – псам всегда варили похлёбки и каши на косточках и костном жире, чему и сами собаки были вполне довольны. Но после того, как на протяжении нескольких дней собакам предлагались самые натуральные капустные щи, наши четверолапые стали демонстрировать характер: они, казалось, согласны были на любую сублимированую дрянь – только бы не видеть эти светло-зелёные листья, плавающие в бульоне... Понимая, что дальнейшая кормёжка собак капустой чревата для нас отчуждением и полной утратой доверия с их стороны, мы вынуждены были исключить капусту из их рациона.

 Ничем не помогли нам и в магазине "Овощи-Фрукты", расположенном по соседству: когда я в отчаянии зашёл к директрисе и предложил ей забрать у меня пять мешков с капустой – хоть по самой дешёвой оптовой цене, хоть даже на реализацию – женщина посмотрела на меня, как на дурака:

 – А почему бы вам её не засолить? – спросила она меня.

 – Да засолили, заквасили уже! – ответил я, – у нас ещё пять мешков осталось.

 – Ну, так знакомым предложите, соседям, – директриса явно хотела от меня поскорее отделаться.

 – Да уже всем предлагали – не берут! – отвечал я.

 – Хм... Странная у вас капуста, если люди её не берут. Она, что – гнилая?

 Тут я понял, что это "не берут" было сказано мною совершенно зря: что уж теперь точно в магазине капусту у меня не возьмут. А чутьё подсказывало, что ещё немного – и капуста, действительно, начнёт портиться в квартире: уже дали отопление, а комнатная температура – не самая лучшая для хранения овощей. Вот если б у нас была кладовка в подвале, тогда – другое дело! Но увы – никакой кладовки в подвале у нас отродясь не было...

 Мне оставалось только уйти из магазина. Уже прощаясь, я услышал слова, произнесённые директрисой как бы про себя: "Вот что значит – жадность! Сначала вырастят чёрт знает, сколько – а потом не знают, куда девать. С жиру бесятся люди...". Обидно, конечно – но не рассказывать же было ей про чудаковатого фермера-философа, пишущего письма "батюшке-президенту" и одаривающего всех капустой... Уже на пороге я услышал:

 – Вы в детский дом лучше свою капусту пожертвуйте – пусть детям польза будет!

 Ни с каким детским домом я связываться не собирался, но слова директрисы упали на благодатную почву: дело в том, что был у меня один знакомый – отец многодетного семейства, и жил этот знакомый поблизости. Вот ему-то я и решил предложить забрать у меня три-четыре мешка: парень и без того, на трёх работах мотается, чтобы прокормить пятерых детей – вот ему-то наша капуста никак лишней не будет!

 – Хорошо, – сказала мне его жена, когда я зашёл к ним, – спасибо тебе, Роман! Как только Игорь придёт с работы, я отправлю его к тебе. Капуста – это здорово! Засолим, заквасим!... Спасибо большое!

 ...Игорь пришёл ко мне уже в двенадцатом часу, ближе к полуночи. "Работа на трёх работах", о которой я упомянул – это не фигура речи, а тогдашние Игорёхины трудовые будни...

 – Ну, спасибо тебе, старик! – шумел он в прихожей, – ну спасибо! Короче, сделаем так: как только засолим твою капусту – я проставляюсь! Посидим вдвоём – у меня к квашеной капусте брусника есть! Хорошо посидим!... Нет, не надо, я сам! – он взвалил на плечи мешок, – Мне не тяжело, я сам перетаскаю! Сейчас этот куль унесу – и за следующим вернусь.

 Через четверть часа он вернулся за вторым мешком. Потом – ещё за одним. А потом Игорь исчез. Уже ночью позвонила его жена – спрашивала, не у меня ли он засел? "Нет, – отвечаю, сам его жду: три мешка забрал – ещё пара осталась" "Как – три? – отвечает жена Игоря, – он только два принёс, за третьим к тебе пошёл, да так и не вернулся! Куда он мог деться?!"

 Ещё час прошёл в беспокойстве: мы постоянно созванивались – я уже и сам начал не на шутку тревожиться, да и появилось какое-то чувство вины: ведь выходило, что это из-за меня парень пропал где-то на ночных улицах. Хотя где ему пропадать-то? – здоровый лось, никакие хулиганы ему не страшны...

 Игорь дал о себе знать в третьем часу ночи. Тишину спящей квартиры разорвал телефонный звонок, и я услышал голос друга:

 – Ромка, скажи ты дежурному, что это – твоя капуста! Вернее, моя капуста! Что ты мне её отдал! А то, они подумали, что я овощной магазин взломал, и задержали меня! И ещё Светке позвони – пусть не волнуется! Скажи, что я сейчас – в отделе милиции, с капустой!...

 Всё стало понятно: дежурный экипаж увидел, как по тёмной улице идёт здоровый мужик с мешком – и товарищи милиционеры приняли оперативные меры к задержанию предполагаемого преступника, запихав Игоря вместе с капустой в "воронок"... Пришлось мне отмазывать друга, объясняя дежурному оперу, что состава преступления в действиях отца пятерых детей нет, и что капусту ему отдал я – по доброй воле и безо всякого принуждения с его стороны... А потом ещё пришлось перезванивать издёргавшейся Светлане – объяснять, что с её мужем всё в порядке... что Игорь сейчас в милиции... что скоро он прибудет домой, с мешком капусты.

 О чём ещё рассказать? Разве только, о том, что ещё через полчаса – ровно в 03.00 – мой друг-приятель подъехал ко мне на том же самом "бобике", на котором его доставили в отдел, загрузил в "стакан" оставшиеся мешки с капустой, и, поблагодарив меня ещё раз, отбыл восвояси – к издёргавшейся жене и пятерым детям?... А как уж он убедил стражей порядка не только подвезти его до дому, но и заехать ко мне за оставшейся капустой – для меня до сих пор загадка.

Это не белая горячка. Это – серая собачка

 Собака, ей-Богу, ничего такого не хотела – она, просто, гуляла себе спокойно... А вот у людей из-за её прогулки водка в горло не полезла. Трудящиеся Жулию за глюк приняли. А – всё правильно: нечего пить в общественных местах! И вообще, прочь с дороги, смерды!...

 Обычно. мы выгуливаем собаку у себя, на Нижней Набережной (которую, к несчастью благоустраивать начали) – но сегодня мы прогуливались по городу, и домой решили вернуться по главной городской набережной, по бульвару Гагарина. Особенность старой набережной Ангары – в том, что, в отличии от других городов, реку от променада отделяет не кованная чугунная ограда, через которую видно реку, а невысокий – где-то, около метра в высоту – глухой, оштукатуренный бетоном кирпичный парапет. Конечно же, сидящему на скамейке этот парапет будет мешать любоваться Ангарой – но, зато, облокотившись на него, или присев, можно любоваться и водой, и противоположным берегом. сколько угодно. Вот люди и стоят, и сидят – любуются...

 Стенка эта, к слову, была сооружена в самом начале 1950-х годов, и выполняла роль защитной дамбы: дело в том, что, в аккурат,в самом центре города Ангара образует достаточно крутой изгиб и русло реки сужается. Естественно, в этом, самом узком месте вода несётся с бешеной скоростью. До строительства плотины Иркутской ГЭС каждую зиму здесь образовывался ледяной затор – а так как Ангара не замерзает даже в самые лютые морозы, потоки воды, образовавшиеся в результате ледяного затора, шли на город и топили его центральную часть. И вот, в начале 1950-х, набережную Ангары капитально укрепили бетоном – и возвели эту небольшую стенку, выполнявшую роль защитной дамбы. И, ещё к слову: в последний раз центр Иркутска топило в конце зимы 1953 года – а потом не топило. Символично...

 Но – вернёмся к сегодняшней вечерней прогулке. У Жулии есть такая привычка – гулять по вот этому самому парапету. Обычно, как только мы выходим на Набережную, она тянет меня к ограждению, встаёт на него передними лапами – и ждёт, когда я отпущу её с поводка и немного подсажу: подсадка – это для неё непременная часть ритуала.

 А потом Жулиха бежит вперёд – а мы с женой неторопливо идём за ней; по этому бордюру собака убегает от нас метров на 100, 200 и даже дальше – но, встретив расположившуюся на ограждении компанию, обычно, спрыгивает и возвращается к нам уже по тротуару. И так повторяется по нескольку раз: добежит Жуля до определённого места, спрыгнет – и обратно! – требовать, чтобы хозяин опять подсадил её на парапет.

 Так было и сегодня: едва мы вышли на берег Ангалы, Жулиха поволокла меня к парапету и встала на него передними лапами. Я спустил её с цепочки, подсадил – и собака, освещаемая фонарями, зацокала в сторону Глазковского моста. Время от времени, мы теряли её из виду – некоторые фонари не горели – но потом она снова появлялась в свете фонарей. Иногда я окликал её – она спрыгивала, и, радостная, неслась навстречу нам, требуя, чтобы я вновь помог ей взобраться на её излюбленную трассу – и опять мчалась по парапету. Сегодняшний вечер выдался хоть и тёплый и не дождливый, но набережная была пустынной: понедельник – он и есть понедельник... Поэтому, жульке никто не мешал нестись по парапету – лишь метрах в трёхстах от себя в свете фонарей мы видели какую-то компанию, расположившуюся полюбоваться закатом...

 ...Пока мы дошли до этой компании, Жуля успела достичь её раза четыре или пять – и, не доходя метра-двух до наслаждающихся вечерней панорамой реки людей, спрыгнуть и вернуться к нам. А когда мы подошли к ним – а получилось так, что в этот раз наша собака достигла отдыхавших практически одновременно с нами – мы увидели на лицах всей компании если и не ужас, то крайнее удивление. Более того: все их взгляды были устремлены на нашу Жулю-Колбасу – а потом кто-то указал на неё рукой, и выдавил: " – Опять!... Опять она..."

 Оказалось, что небольшая компания студентов решила расположиться здесь с водочкой-пивком-закусочкой. Они и расположились, и даже успели основательно принять на грудь – как вдруг, из вечерней темноты (а там ещё и очередной фонарь не горел) появилась бегущая прямо на них по парапету собака. Они и понять-то толком ничего не успели – а Жулька, не добежав до них пары метров, молча соскочила с парапета и исчезла в кустах (естественно, через эти кусты она вернулась к нам – но студенты об этом не знали). Вид собаки, одиноко бегущей по этому самому парапету, конечно же, не совсем обычен – но, всё же, не настолько, чтобы шокировать людей. Студентов шокировало другое: примерно. минут через 5 или 7 после первого явления Жульки из темноты, она явилась им вторично – и точно так же, как и в первый раз, безмолвно соскочила на землю и исчезла в кустах. Потом, ещё минут через пять, Жулькино явление повторилось в третий раз – и закончилось точно так же... И здесь-то поднабравшиеся студенты поняли, что это – не собака, а глюк! Судите сами: через равные промежутки времени на вас из темноты выбегают совершенно одинаковые собаки – и совершенно одинаково исчезают в одних и тех же кустах! Что вы подумаете?... А если – ещё и пивка с водочкой приняв, в вечерних сумерках, на пустынной набережной?... То-то же!

 ...Короче говоря, когда мы поравнялись со студентами, Жулька явилась им уже в пятый или в шестой раз. И тут-то чары рассеялись: вместо того, чтобы вновь безмолвно исчезнуть в кустах, наша Колбаска принялась танцевать перед нами – и требовать, чтобы я опять взгромоздил её на бетонный парапет набережной. Я взгромоздил, и мы двинулись дальше.

 Студенты – мы с женой вместе почувствовали это – провожали нас долгими взглядами в спину. Провожали нас – и Жулю, исчезавшую вдали, в темноте. Мы отошли от компании ещё совсем недалеко, поэтому оба расслышали, как кто-то из них сказал другому:

 – Собака – настоящая... – и через секунду добавил решительно: – Всё, мне на сегодня хватит!!!

 ...А я шёл, и думал: может быть, наши студенты вовсе и не пиво с водкой мешали? может, они до абсента доросли?...