Текст книги "Красный ангел"

Автор книги: Роксана Лонгстрит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 29
Дэвис

Фрагмент из личных дневников Габриэля Дэвиса, найденных в его жилище.

Неопубликовано.

2 августа 1993

Сегодня видел Рашель и Джереми, издалека. Она привела его на озеро, он пускал катер с дистанционным управлением. На нем были синие джинсы и серый свитер. Рашель – в свободной юбке, что не очень разумно при сильном ветре. Мне даже удалось углядеть ее бедро, когда ветер взметнул подол. Она схватила юбку и принялась оглядываться – не видел ли кто-нибудь. Взгляд скользнул по мне без тени узнавания.

Мне не следовало следить за ними. Слишком опасно. Больше я этого делать не буду.

Адрес я держу в памяти, а в бумажнике – фотографию Джереми. Рядом с пустыми пластиковыми страничками он выглядит таким одиноким. Сегодня мне надо было кое-кому дать мой адрес и телефон, а вместо этого я назвал им ее.

Это меня испугало. Это означает, что я до сих пор думаю о них.

Интересно, что она скажет, если я позвоню. Может, скажет, что скучает по мне? Или сразу положит трубку, и я услышу лишь короткие гудки? Может, она заплачет?

Имеет ли это какое-то значение? Они по-прежнему часть меня и останутся такими навсегда. Как я был частью отца, и Вивы, и всего ужаса того дома.

Я не позволю себе причинить зло Джереми. Никогда.

Иногда, когда я представляю, как это может быть с ребенком, я вижу его лицо. От этих мыслей я становлюсь больным и слабым, но по крайней мере это всего лишь мысли, и пока я их контролирую. Никто не страдает.

Я смотрю по телевизору специальный выпуск про Джеффри Дамера и его жертвы. Такое ощущение, что говорят обо мне, а не о каком-то плотоядном чудовище: мне знакомо выражение его глаз, потому что у меня такое же, когда забываюсь и случайно смотрю в зеркало. У Барнса был такой взгляд. У Дамера. И у меня.

Дамер прожил годы после своей первой жертвы, топил себя в алкоголе, фантазиях и под конец в религии. Я пока еще живу и очень устал от борьбы. Смертельно устал.

Может, я напишу ему письмецо. Анонимно.

Глава 30

Алекс проснулась в предрассветных сумерках, все в том же белом махровом халате, карман которого оттягивал револьвер тридцать восьмого калибра.

Липаски с Дэвисом так и не появились. Она шмыгнула в ванную, зажмурилась от яркого света и попыталась предоставленной отелем расческой привести в порядок спутанные волосы. Во рту было мерзко; она буквально чувствовала, как он кишит бактериями. Однако отель "Континенталь" зубную щетку почему-то не предоставил. Пришлось выдавить предоставленную зубную пасту на собственный палец, повозить им по деснам и как следует прополоскать рот. Благо вода предоставлялась в неограниченных количествах.

Кофе. Чашка кофе просто необходима.

Выпрямившись, она почувствовала напряжение. Мышцы натянулись, как резиновая лента. Не больно, но неприятно. В низу живота угнездилась тупая боль, словно от давнего удара.

– Черт, – пробормотала Алекс и распахнула халат. Ярко-красная полоска лениво спускалась по внутренней поверхности бедра. – А то ты не знала?

Все услуги, какие мог, отель предоставил. Женские предметы первой необходимости в комплект не входили. Соорудив прокладку из туалетной бумаги, она сунула ее в трусы. Итак, возникла новая проблема – острая необходимость в нижнем белье.

А также, подумала она, вернувшись в комнату и придирчиво обнюхивая кофточку, в новом комплекте одежды.

Конечно, можно было бы воспользоваться дополнительными услугами и отправить все свое барахло в стирку. Заодно тем же способом разжиться и несколькими тампонами. Но мысль о том, что придется раскрыть свое пребывание в этой роскошной маленькой тюремной камере, показалась ей безумной. Кроме того, ее ждут другие дела.

Алекс вытянула на себя один из ящиков бельевого шкафа. Просто так, для любопытства. Ничего для женщин.

Но в глубине обнаружилась девичья беретка – ярко-розовая с фиолетовыми цветочками. Алекс вытащила ее и принялась вертеть в руках. Видимо, забыли предыдущие постояльцы, объяснила она себе.

Уборщицы должны были ее заметить.

Пластик согревался в руках, приобретая температуру тела.

Ее положил сюда Габриэль. Нашел ли он ее на земле, или она была на голове маленькой девочки?

Руки задрожали, Алекс разжала пальцы и выронила беретку в ящик. Потом начала просматривать следующие, один за другим. Под аккуратно сложенной стопкой нижнего белья Габриэля она нашла очки в роговой оправе. Слишком маленькие для взрослого человека.

Воздух застрял в легких и никак не хотел выходить оттуда. От головокружения она чуть не грохнулась в обморок.

Но взяла себя в руки, сунула очки обратно, задвинула ящик и принялась лихорадочно одеваться. Она так спешила, что путала пуговицы, приходилось их расстегивать и застегивать снова. Потом яростно сунула ноги в теннисные туфли и раздавила набухший на пятке волдырь.

У двери она задержалась, восстанавливая дыхание. Если она отсюда выйдет, пути обратно не будет. Ключ ей не оставили.

Револьвер. Господи! Она метнулась к белой кучке на полу и вытащила из кармана халата оружие. На себе для него нет места; пришлось затолкать его в и без того битком набитую сумку и надеяться, что он не вывалится при первом же расстегивании.

Легкий щелчок замка за спиной принес сладкое ощущение побега. Она заставила себя пройти спокойным шагом через большой, устланный коврами холл к лифтам.

Один зазвенел еще на подходе. Если в нем Липаски с Дэвисом, она снова окажется взаперти.

К счастью, в небольшой нише располагался автомат, продающий мороженое и прохладительные напитки. Алекс прижалась к теплому боку негромко гудящего аппарата с надписью "Пепси" и подождала, пока двери лифта закроются, а шаги в коридоре стихнут. Высунув голову из укрытия, она увидела, как от лифта удаляется пара – высокий мужчина и женщина-блондинка, оба в деловых костюмах, с кейсами в руках. Вздохнула с облегчением и вспомнила, что очень хочется пить. Порылась в сумке, нашла, как ни странно, четыре четвертака и опустила в монетоприемник.

Три первых глотка она даже не почувствовала. Только сладость на губах. Вернулась к лифту, нажала кнопку "вниз" и услышала гудение механизма.

Никаких признаков ни Липаски, ни Дэвиса. Поймав на себе неодобрительные взгляды служащих в нижнем холле отеля, она прошла через тяжелую стеклянную дверь и оказалась на улице. Никто ее не остановил.

На улице было ветрено и пахло дождем.

Денег было достаточно, чтобы воспользоваться услугами такси, ожидающего у подъезда.

Алекс отдавала себе отчет, что «Элизиум» для нее сейчас – самое опасное место, но попасть туда все равно надо. Для этого существовало три веских причины: чистое белье, тампоны и четыре тысячи долларов в пластиковом пакете на дне цветочного горшка. Расплатившись с таксистом перед воротами, она набрала номер на кодовом замке. Ворота открылись, и Алекс быстрым шагом, временами переходя на бег, миновала открытую зону бассейна и влетела по лестнице на свой этаж.

Никаких признаков слежки. Суетясь, она отперла дверь, метнулась внутрь, заперлась и ощутила наконец спокойное блаженство. Одна. Прислонившись головой к холодному металлу двери, она постояла секунду, потом поставила недопитую баночку пепси на тумбочку и двинулась в спальню, на ходу расстегивая кофту.

Как выяснилось, у нее осталось всего два тампона. Чертыхнувшись, она швырнула пустую упаковку через комнату, но в корзинку для мусора не попала. Надо было покупать другие аппликаторы, которые можно бесследно спускать в канализацию. Безусловно, копы рано или поздно появятся здесь и перевернут весь мусор. Впрочем, есть выход. Обернув пластик туалетной бумагой, она скомкала все и запихнула на самое дно корзины, под старые журналы и рекламные листовки. Оставшийся сунула в сумку, рядом с револьвером.

Деньги были на месте. Стряхнув землю с обертки, она извлекла доллары. Вывалила содержимое сумочки на кровать, отложила в сторону оружие и принялась инвентаризировать свое имущество: старый счет за электричество, уже оплаченный; клочки бумаги с номерами телефонов, владельцев которых она не могла вспомнить; пара дискет без надписей; потрепанная книжка в обложке. Книжку она уложила на самое дно, сверху – револьвер, затем – деньги и документы. Больше ничего. Она огляделась, испытывая странное чувство одиночества, но вокруг не было ничего, что надо взять с собой. Фотографии можно оставить. Папки, тетради – тоже.

На одной из дискет должны быть материалы для статьи о Дэвисе. Пришлось взять обе и пристроить их где-то между перетянутыми резинками пачками двадцаток.

Подходя к двери, она услышала стук и замерла. Металлическая дверь едва заметно вздрогнула. Если посмотреть в глазок, они поймут, что она дома. Прижав ухо к металлу, Алекс прислушалась.

Стук повторился, едва не оглушив ее. Алекс чертыхнулась и продолжала ждать.

– Никого, – рыкнул за дверью Марковски. – Давай зови менеджера.

Ах ты черт, значит, у него ордер. Алекс, быстро огляделась. Другого выхода нет. Только через балкон, который смотрит на бассейн и, соответственно, на служебный кабинет. Слегка раздвинув вертикальные жалюзи, она выглянула наружу. Доберманиха Марковски прошла вокруг бассейна и скрылась в офисе. Алекс отперла сетчатую дверь и приоткрыла ее. Дверь скрипнула.

Некогда обращать внимания на мелочи. Повесив сумку на шею, она распахнула дверь. Менструальные боли неодобрительно отнеслись к перелезанию через балконную решетку, пальцы не слишком охотно отреагировали на попытку повиснуть на вытянутых руках, чтобы немного сократить расстояние до земли.

Спрыгнула она неловко, приземлившись на четвереньки во внутреннем дворике квартиры, расположенной на первом этаже, зато как раз вовремя, потому что напарница Марковски – как там, Шенберг, что ли? – появилась на пороге офиса в сопровождении Лайзы, у которой был такой вид, словно она страдает расстройством желудка. Лайза несла связку ключей.

Повернувшись к ним спиной, Алекс потихоньку двинулась мимо квадратных кадушек с растениями. Если обитатели квартиры на первом этаже и обратили на нее внимание, им хватило здравого смысла не высовываться и не спрашивать, что она тут делает. Алекс выждала, пока Шенберг с Лайзой прошествуют мимо, перемахнула через перила и промчалась мимо бассейна в спасительный полумрак около прачечной. Отлично.

Если не считать того, что жалюзи на втором этаже, где она их задела, до сих пор колышутся. Прикусив губу, Алекс двинулась к воротам.

Тут возникла новая проблема. Здесь через них не пройти. Устройство реагирует только на вес автомашины.

Придется перелезать. Учитывая, как ноет все внизу живота, не самый лучший вариант. Но тут на улице послышался звук мотора, и створки ворот начали раздвигаться.

Алекс выскочила наружу, не обращая внимания на изумленные взгляды водителя грузовика, въезжающего на территорию. Быстро оглядевшись по сторонам, она обнаружила, что скрыться практически негде. Впрочем, на углу маленький магазинчик. Ах да, через три квартала еще бакалейный магазин.

Ее пугал громкий звук собственных торопливых шагов. Сердце отчаянно колотилось, пришлось чуть-чуть замедлить ход, чтобы восстановить дыхание. Два квартала. Алекс рискнула оглянуться. Ее никто не преследовал – ни человек, ни машина. Она уже была на автостоянке перед магазином.

И начала приходить в себя, только оказавшись в прохладе продовольственного отсека, в окружении помидоров и дынь. Она выбрала себе апельсин, потом перешла в гастрономический отдел и попросила соорудить сандвич. Из холодильной камеры достала холодную банку пепси.

Я оставила пепси на тумбочке! – мелькнула паническая мысль. Холодную баночку с запотевшими боками. Такую улику они не пропустят, даже если жалюзи уже перестанут дрожать.

Сандвич с солониной ей показался амброзией; таял во рту, наполняя организм живительной силой. Она чувствовала себя уже едва ли не в десять раз лучше. Апельсин оказался терпким, сочным, чувственно мягким. Она сидела в небольшом кафе при магазине, ела и наблюдала за улицей и автостоянкой – не появится ли где патрульная полицейская машина.

Покончив с едой, Алекс так и не придумала, что делать дальше. Но по крайней мере у ней теперь были чистое белье и одежда, запасной тампон и четыре тысячи долларов.

Ради этого стоило рисковать.

Необходимо поговорить с Липаски. Наедине, без Дэвиса. Рассказать про беретку и очки. Про свои опасения. Дело не в том, что он мне верит, думала Алекс, задумчиво доедая апельсиновую дольку, сок стекал по пальцам, липкий и теплый, как кровь. Я должна заставить его мне поверить.

Разумеется, она может и ошибаться. Все это запросто может оказаться совершенно безобидными штучками. Может, просто плохое обслуживание (в четырехзвездочном отеле?). Даже если Дэвис просто коллекционирует детские вещи, это еще не значит, что…

Она побоялась додумать до конца. Собрав мусор и остатки еды, она выбросила все в корзинку. Потом снова взвесила на руке сумку. Оружие сводило с ума. Деньги – тоже. Нельзя все носить с собой, если только не поставить себе цель стать жертвой первого же уличного грабителя, более или менее разбирающегося в человеческом поведении.

Друзья. У нее должны быть друзья, нельзя же прожить более тридцати лет и не иметь…

Самое грустное, что у нее действительно нет друзей. Теперь уже – нет. Роб Рэнджел был последним. Она мысленно восстановила его облик, и от этого воспоминания задрожали пальцы. Желудок заворчал, норовя извергнуть из себя пищу. Кажется, в этой лотерее ей суждено проиграть. Остается сестра. Нет, слишком далеко, слишком просто догадаться. Уитону она уже и так обязана сверх меры.

Самое ужасное, что самым близким из тех, что остались, был Габриэль Дэвис!

Магазин был полон покупателей, незнакомых людей, снующих, как растревоженные муравьи. Прижав к себе сумку, Алекс вышла на солнце. Одна. Снова совсем одна.

Перед той пробежкой мимо трех кварталов она не успела размяться. Теперь икры гудели от перенапряжения, спину жгло, сумка висела на плече, словно кирпичами набитая. Она поправила сумку, но ремень попал как раз на лямку лифчика. День становился жарким. Теплый влажный воздух поднимался от асфальта и обдавал лицо. Автобусная остановка, подумала она на ходу. Не так далеко. Каких-то полмили. Люди пробегают это расстояние меньше чем за две минуты.

Да, но сейчас она крепко не в форме. Надо бы купить еще пепси или лучше чего-нибудь покрепче. Из-за спины появился автомобиль и медленно поехал рядом. Алекс нервно окинула его взглядом. Мужчина за рулем кивнул и крикнул:

– Может, подвезти?

Отлично, подумала Алекс. Один потенциальный киллер у меня уже есть, теперь вот еще один выползает из гроба. Она посмотрела на водителя так, что ему ничего не оставалось, как поддать газу и укатить вперед, и невольно усмехнулась, глядя ему вслед. Парень по виду был настоящим панком. Нашла кого бояться, в такой-то ситуации!

Впереди на дорогу вырулила другая машина, покатила вдоль обочины и остановилась, перегораживая ей путь. Алекс не могла разглядеть водителя как следует, но судя по всему, за рулем была женщина.

Алекс понимала, что ведет себя как психопатка, одержимая манией преследования, но тем не менее считала, что в данной ситуации лучше не доверять никому, за исключением детей до двенадцати лет и стариков, прикованных к своим постелям. Лучше всего обойти эту машину как можно дальше. Она сошла с тротуара, перешагнув через полосу битых бутылок и прочего мусора, и двинулась к середине проезжей части. В тот же миг мотор автомобиля взвыл на задней скорости. Ах ты черт, успела подумать Алекс и метнулась вперед, однако автомобиль настиг ее слишком быстро. Когда заднее крыло коснулось ее ноги, она даже не ощутила столкновения, только отлетела в сторону. Еще хорошо, что не под колеса. Приземлившись, она покатилась по асфальту, сметая распростертыми руками бутылочные стекла. Один осколок полоснул по щеке и оставил жгучий алый след.

Чья-то рука ухватила ее за волосы. Алекс приготовилась драться. Стиснув кулаки, она размахнулась левой рукой, в которой зажала ремень сумки, как пращу.

Женщина, которая держала ее, оказалась не блондинкой, а брюнеткой. И совсем не похожей на телефонистку.

Алекс видела ее не в первый раз.

Для покойницы миссис Сюзен Истфилд выглядела очень даже неплохо.

Глава 31

Нога болела, словно облитая кислотой, но перелома не было. На память от хромированного бампера осталась длинная красная полоса, и Алекс справедливо полагала, что ей невероятно повезло.

Пока.

Сюзен Истфилд уверенно вела машину, большую часть внимания уделяя дороге, а остальную – своей пленнице. Алекс не надо было напрягать воображение, чтобы понять, о чем та думает. Все было написано на лице – презрение, злость, ненависть.

Сумка Алекс валялась на полу под ногами. Она потрогала ее здоровой ногой; судя по весу, "тридцать восьмой" был на месте. Да она и не заметила, чтобы Сюзен обыскивала ее.

Салон был завален мусором. На заднем сиденье – рекламные листки, на полу – начинающая плесневеть картонка с остатками еды из "фаст-фуд", вперемешку с бумагами – какие-то изжеванные детские игрушки. Пустая металлическая банка перекатывалась, позвякивая обо что-то стеклянное.

– Я думала, вы погибли, – пробормотала Алекс.

Сюзен полоснула ее резким взглядом черных глаз.

– Нет, милочка. Ролли там был с одной из своих шлюх. Прошу прощения, с другой шлюхой. Меня он никогда не замечал. – Сюзен, к ее удивлению, оказалась англичанкой или по крайней мере обладала изысканным произношением, характерным для англичан, принадлежащих к высшим слоям общества. Улыбка, такая естественная, такая удовлетворенная, была просто пугающей. – Сначала мне показалось, что там были вы. Он же обычно шлялся к вам по средам.

Алекс отвернулась и принялась глядеть в окно. Щека онемела. Она прикоснулась к ней ладонью и увидела кровь. Сюзен порылась в коробке с выгоревшими на солнце бумажными платками и протянула один. Алекс приложила его к щеке и зашипела от боли.

– Давно вы знали? – спросила она.

Сюзен полностью переключилась на дорогу. Вопрос явно был слишком банален, чтобы вызвать ее интерес.

– Про вас? Около двух лет. Про других? Видите ли, они появлялись и исчезали. Понятия не имею, которая из них сгорела вместе с ним. Вы слышали про индийский обычай сати?[14]14
  Сати (suttee) – индийский обычай самосожжения вдовы вместе с телом мужа.


[Закрыть] Жена демонстрирует свою верность, бросаясь в ритуальный костер, на котором сжигают тело ее супруга. Меня это никогда особо не привлекало, милочка, но не сомневаюсь, что та особа была бы не против занять мое место. – В голосе Сюзен отчетливо прозвучала раскаленная добела злость. – Вы все его так любили!

Алекс снова отвернулась к окну и принялась разглядывать мелькающие мимо машины с пассажирами. Так много людей. Какой деловой, деловой мир!

– Он был подлец, – услышала она собственный голос. – А я дура.

– Вы правы, милочка. Вы случайно не ждали, что он бросит меня ради вас? Или секса вам было достаточно, чтобы оставаться его рабыней?

Алекс промолчала. Пощечина Сюзен оказалась совершенно неожиданной. Ладонь угодила как раз по раненой щеке, голова Алекс дернулась и ударилась в боковое стекло.

– Отвечайте, когда я вас спрашиваю. – Алекс снова приложила жесткий пыльный платок к щеке. На ткани появилась новая кровавая полоса.

– Вы жили с этим несколько лет. Зачем теперь понадобилось его убивать? Зачем убивать меня? – Алекс даже удивилась, насколько спокойно она выговорила эту фразу. Господи, какая же глупость – погибнуть из-за Ролли Истфилда! Не от таинственной киллерши, жаждущей пристрелить ее за дружбу с Габриэлем Дэвисом. Не от руки Дэвиса, вцепившегося в глотку, как бешеный пёс. Не под колесами междугородного автобуса, в конце концов.

Ее замутило.

Пальцы Сюзен Истфилд вымазались в крови Алекс. Она нервно оттирала их другим платком, не отрывая взгляд от дороги.

– Скажите мне вот что. С вами он пользовался презервативом?

– Да.

– Всегда?

– Да, – быстро подтвердила Алекс. – Я… я сама требовала. Он не хотел.

– Стало быть, сами покупали?

– Да. – Ох уж эти вечерние походы в магазинчик, покупки в компании мальчишек-тинейджеров, которые бросали на нее косые взгляды и рассматривали руку в поисках обручального кольца. Понимающие взгляды за кассой. – Сама.

– Вам повезло. – Сюзен протянула руку к соседнему сиденью, нащупала пачку сигарет, толкнула в гнездо прикуриватель, нетерпеливо побарабанила пальцами по рулю и наконец закурила. – Некоторые оказались значительно глупее.

Алекс уже догадалась, о чем идет речь. Понимание шло откуда-то изнутри, как горячая волна. Еще один ножевой удар. Рассчитанный, глубокий, смертельный.

– Может, вам лучше провериться, дорогая, – усмехнулась Сюзен. Она выглядела более худой, чем на тех фотографиях, которые кидал ей в лицо Дэвис, более жесткой. Алекс смотрела на тонкие, почти птичьи кости рук, просвечивающие сквозь кожу. Руки женщины лет на двадцать старше, чем Сюзен. – Любезный Ролли не обращал внимания, пока я не заболела. Сначала было похоже на грипп. Но все никак не проходил и не проходил.

Сердце Алекс обливалось кровью. Она не могла выдавить ни слова. О Господи…

– Врачи сказали, что мне осталось максимум год. Не исключено, что в последние месяцы – на аппаратах. Я уже перестала есть, но они, несмотря ни на что, поддерживают мне жизнь. Несмотря на боль. Алекс, вы представляете, что это такое? Это разложение. Ваше тело начинает гнить изнутри. – Улыбка сползла с губ Сюзен. Теперь она пристально смотрела на дорогу, не обращая внимания на ослепительное солнце, бьющее в глаза.

– У вас… у вас положительный тест на ВИЧ? – прошептала Алекс, просто чтобы подтвердить страшную догадку.

Сюзен расхохоталась. Какой-то беззаботно-безумный смех, несмотря на жесткие складки у губ.

– Нет-нет, что вы! У меня положительный тест на СПИД. По полной программе. В самом разгаре. Это у Ролли была всего лишь ВИЧ-инфекция. Вероятно, только носитель. Он даже не чихнул ни разу. – Сюзен глубоко затянулась дымом. – Карен повезло гораздо меньше.

– Карен? – Алекс уже не обращала внимания на свой дрожащий, пропадающий голос. Ей больше ничего не хотелось знать. Она слишком устала.

– Наша дочка. К счастью, ей был всего годик. Она долго не протянула. Слава Богу.

Алекс уставилась на свои мертвенно-бледные пальцы, стискивающие платок. Кровавые следы, казалось, затаили угрозу. Энтони, вдруг ударила в голову паническая мысль. О нет, пожалуйста, только не это!

– Вы стерилизовали его, – проговорила она. Сюзен непонимающе повернула голову. – Огнем.

– Как вы догадались? Я хотела быть уверенной, что он не выживет, не сможет заразить кого-нибудь еще. Я позвонила в больницу и предупредила, чтобы они приняли меры предосторожности. Надеюсь, они прислушались к совету. – Сюзен опять глубоко затянулась, выпустила струю дыма и прищурилась: – Если вы пользовались презервативами, может, все еще обойдется. Тем не менее пройдите тест, дорогая. Это единственный способ убедиться.

На Сюзен напал неудержимый кашель, и она скрючилась за рулем. Алекс взяла ее за плечо, почувствовав острые, тонкие косточки, невероятное напряжение мышц. В легких Сюзен что-то хрипело и булькало. Алекс решила придержать руль, пока не пройдет спазм.

У ближайшего светофора Сюзен свернула направо, на стоянку перед продуктовым магазинчиком, и заглушила мотор.

Вот и всё, подумала Алекс. Господи, какая глупая, нелепая смерть!

Сюзен перегнулась через сиденье и открыла пассажирскую дверцу. В лицо Алекс ударила струя свежего воздуха. Она непонимающе уставилась на вдову Ролли.

– Выходите, – заявила та. Глаза ее были черными и огромными от боли. – Я больше не желаю вас видеть. Никогда.

Алекс выскользнула из машины, прихватив свою тяжелую сумку. Захлопнула дверцу, наклонилась к открытому окну и проговорила, глядя на окаменевший профиль Сюзен Истфилд:

– Простите меня.

Сюзен молча завела мотор, подала машину назад и выехала со стоянки. Чувствуя слабость в ногах, Алекс прислонилась к стене. Щека снова начала кровоточить. Она промокнула ее платком.

На платке, помимо красной полосы, остались влажные пятна.

Безумие всего происходящего накатило новой волной. Пошатываясь, она добрела до ближайшего закоулка и опустилась на колени. Желудочные спазмы слились с рыданиями. Рыдала она не из-за себя, а из-за смертельной, злой тоски в черных глазах Сюзен Истфилд.

Виновата, думала она. Виновата по определению.

Что она сделала с Энтони?