Текст книги "Странствия Шута (ЛП)"

Автор книги: Робин Хобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

А теперь я знал и о темной стороне этого места. Я помогал Барричу выбирать линии для скрещивания среди собак и лошадей. Я знал, как это делается. Белая кобыла и белый жеребец не всегда производили на свет белого жеребенка, но если это происходило, возникала вероятность того, что при сведении этого потомства с другой белой лошадью или кем-то из его родни, мы сможем получить еще одного белого жеребенка. Так что, если бы король Шрюд захотел, у него могло быть целое потомство белых лошадей для своих стражников. Баррич был очень мудрым конюшим и очень искусно управлялся с нашими животными. Ему было бы стыдно иметь хромого или уродливого жеребенка, рожденного таким по причине его небрежности.

Я спросил себя, руководствовались ли этикой в этом отношении Служители? Сомневаюсь в этом. Получается, если бы Служители захотели, они смогли бы воспитывать детей с бледной кожей и бесцветными глазами Белых Пророков. И некоторые из них могли бы предвидеть будущее. С помощью этих детей Служители имели возможность заглянуть в будущее и узнать различные пути, развитие которых могли бы допустить, в зависимости от масштаба событий. По мнению Шута, они делали это в течение нескольких поколений, возможно даже еще до его рождения. Таким образом, сейчас у Служителей скопились для изучения многочисленные источники возможных вариантов будущих событий. Будущим можно управлять не на пользу мира, а для удобства и счастья только одного из Служителей. Это было и гениально, и, в то же время, отвратительно.

Мое сознание переключилось на следующую проблему:

– Как можно бороться с людьми, которые знают о каждом твоем шаге, прежде чем ты его совершишь?

– Ах, – казалось, он немного обрадовался – Ты быстро схватываешь. Я знал, что ты догадаешься. Ты наперед видишь то, что я не успеваю озвучивать. И все же, Фитц, они не знают. Они совсем не предвидели моего возвращения. Почему? Зачем они обратились к таким грубым физическим пыткам, чтобы выведать, что я знаю? Потому что это ты создал меня, мой Изменяющий. Ты создал меня, существо вне пределов любого будущего, которое когда-либо могло быть предсказано. Я оставил тебя, потому что знал, насколько сильны мы были вместе. Я знал, что мы могли изменить будущее мира, и я боялся, что, оставшись вместе, когда я потерял свой дар, мы могли привести в движение ужасные вещи. Не специально, конечно, но мы обладали огромной мощью. Так что я оставил тебя, зная, что это разобьет твое сердце, равно как и мое. Даже тогда, еще не осознав, что в действительности мы сделали, – он поднял голову и повернулся ко мне.

– Мы ослепили их, Фитц. Я пришел искать тебя, потерянного Видящего. Почти в каждом варианте будущего я видел, что тебя не существует, или ты мертв. Я знал, я знал, что если мне удастся отыскать и сохранить тебе жизнь, ты станешь моим Изменяющим, именно ты направишь мир на новый и лучший путь. И ты это сделал. Шесть Герцогств уцелели. Каменные драконы поднялись в небо, с перековыванием было покончено, и истинные драконы вернулись в мир. Благодаря тебе. Каждый раз, когда я вырывал тебя из лап смерти, мы изменяли мир. Но все это видели и Служители, даже если и считали, что такое вряд ли произойдет. И тогда они отправили сюда Бледную Женщину, чтобы она стала ложным Белым Пророком, а меня держали в Клерресе. Они думали, что так они добьются своего. Ты не должен был существовать. Но мы помешали им. А потом ты совершил невероятное.

Фитц, я умер. Я знаю, я был мертв. Во всех пророчествах, которые я когда-то читал в библиотеке Клерреса, во всех снах, которые я когда-либо видел, я умирал. Так и случилось. Но ни в одном из вариантов будущего, предсказанных когда-либо, ни в одном из найденных пророчеств, я не возвращался с того света. И это изменило все. Ты забросил нас в будущее, которое они не видят. Теперь они движутся вслепую, они не знают – к чему приведут их действия. Ведь у них все распланировано даже не на десятилетия, а на целые поколения. И зная время и причину собственных смертей, они продлевали себе жизни. Но мы взяли у них большую часть той власти, которой они обладали. Белые дети, рожденные после моей «смерти», единственные, кто может видеть будущее с новой точки отсчета. Но они прощупывают только то будущее, о котором им говорят. Поэтому они должны отыскать новый путь, которого они так боятся: нового истинного Белого Пророка. Они знают, что он где-то существует, вне их знания и контроля. Они знают, что вскоре должны воспользоваться им, иначе все планы, которые они построили, рухнут.

Его слова звучали убедительно. И все же я не мог сдержать улыбку.

– Значит, это ты изменил их мир. Ты – Изменяющий. Не я.

С его лица исчезло всякое выражение. Он смотрел мимо меня, вдаль, своими застывшими глазами, затянутыми пеленой:

– Такое возможно? – спросил он удивленно – Неужели именно это я видел во снах, где я больше не был Белым Пророком?

– Я не знаю, что на это ответить. Возможно, я больше не твой Изменяющий, но также уверен, что я и не пророк. Ну, Шут. Повязки на твоей спине нужно сменить.

Некоторое время он молчал.

– Хорошо, – согласился он.

Я провел его через всю комнату к столу Чейда. Он сел на скамью, руки опустились на поверхность стола и пробежались по столешнице, исследуя все, что оставил нам Чейд.

– Я помню, как все здесь выглядит, – сказал он спокойно.

– Многое изменилось за эти годы, – я встал за его спиной и осмотрел ночную рубашку. – Раны так и сочатся. Я наложил повязку тебе на спину, но она уже пропиталась. Твоя рубашка прилипла к спине. Нужно принести теплой воды, снять с тебя повязку и снова почистить их. Сейчас я принесу тебе свежую ночную рубашку и наберу теплой воды.

Когда я вернулся с тазиком воды и чистой рубашкой, Шут уже приготовил для меня необходимые снадобья.

– Масло с ароматом лаванды, – сказал он, касаясь первого горшочка. – А здесь медвежий жир с чесноком.

– Хороший выбор, – сказал я – Я уже принес воду.

Он зашипел, когда я прикоснулся губкой к его спине. Я подождал немного, размягчая ткань его рубашки, а затем спросил:

– Быстро или медленно?

– Медленно, – сказал он, и я начал с самого нижнего нарыва у позвоночника. Пока я аккуратно отделял ткань от раны, его волосы взмокли от пота. – Фитц, – сказал он сквозь сжатые зубы, – Просто сделай это.

Его узловатые руки нашли край стола и вцепились в него. Я не мог быстро снять с него рубашку, поэтому сдирал ее, не обращая внимания на его стоны. В какой-то момент он стукнул по каменному столу кулаками, завопил от боли и упал лицом на стол.

– Я закончил, – сказал я, снимая через голову рубашку и убирая повязку.

– Насколько все плохо?

Я поднес подсвечник ближе и изучил его спину. Такой худой. Позвоночник, словно гряда холмов выделялся на его спине. Раны зияли безжизненной пустотой.

– Раны чистые, но пока не затянулись. Следует оставить их открытыми, чтобы они зажили изнутри. Приготовься еще раз.

Он молча терпел, пока я протирал каждую рану лавандовым маслом. Когда я добавил медвежьего жира с чесноком, запахи смешались, образуя неприятное амбре, я задержал дыхание. Заканчивая обрабатывать очередную рану, я прижимал к ней повязку, надеясь, что медвежий жир ее удержит.

– Вот чистая рубашка. Постарайся не двигать повязки, пока будешь надевать ее.

Я ушел в другой конец комнаты. Его раны испачкали постельное белье кровью и сукровицей. Я оставил записку с просьбой, чтобы Эш принес новое белье, и подумал, а умеет ли мальчик читать? Скорее всего, да. Даже если его мать не видела необходимости в этом умении, Чейд бы сразу сделал все, чтобы исправить это. А пока я перевернул подушки и стащил постельное белье.

– Фитц? – позвал он меня из-за стола.

– Я здесь. Просто привожу в порядок твое постельное белье.

– Из тебя вышел бы прекрасный слуга.

Мгновение я молчал, пытаясь сообразить, не дразнит ли он меня.

– Спасибо тебе, – добавил он и спросил. – Что теперь?

– Так, ты поел, и мы сменили тебе повязки. Может, ты хочешь еще немного отдохнуть?

– Честно говоря, я устал от отдыха. Я так устал от невозможности делать что-либо помимо поиска собственной кровати.

– Должно быть, это очень скучно, – я стоял и наблюдал, как он, пошатываясь, двигается в мою сторону. Я знал, что он не хочет моей помощи в этом.

– Ах, скука. Фитц, ты понятия не имеешь, как приятна может быть скука. Когда я думаю обо всем бесконечными часами, рано или поздно я спрашиваю себя, когда они вернутся за мной и какие пытки придумают на этот раз, сочтут ли нужным давать мне еду и воду до или после… Скука может стать еще желаннее, чем самый безумный праздник... А еще я думаю о моем путешествии сюда. О, как бы я хотел, чтобы мои дни были предсказуемы. Знать, каков на самом деле человек, с которым я беседую – добрый или жестокий, знать, будет ли у меня в этот день еда, и найду ли я сухое место для сна. Ах. – Он почти дошел до меня. Он остановился там, и эмоции, отразившиеся на его лице, рвали на части мое сердце. Он замолчал, не желая делиться со мной подробностями этих воспоминаний.

– Кровать слева от тебя. Твоя рука над ней.

Он кивнул мне, похлопал по постели и подошел к краю. Я откинул для него одеяло. Он повернулся и сел на кровать. На его лице появилась улыбка.

– Такая мягкая. Ты себе не представляешь, Фитц, как я наслаждаюсь всем этим.

Он осторожно подвинулся. Это напомнило мне Пейшенс в последние годы ее жизни. Довольно долго он поднимал ноги, чтобы лечь. Свободные брюки обнажили его худые икры и искривленные раздутые лодыжки. Я вздрогнул, разглядев его левую ногу. Именовать это ногой можно было лишь из сострадания. Хотя по его походке это оставалось незаметным.

– Для опоры я использовал палку.

– Я же ничего не говорил!

– Я слышу этот звук. Ты выдаешь его всегда, когда оцениваешь нанесенный ущерб. Ноузи с царапиной на мордашке. Или тот раз, когда мне накинули на голову мешок и избили. – Он лег на бок, рука шарила вокруг в поисках одеяла. Я без слов укрыл его. Он помолчал минуту, а потом сказал:

– Спина не болит. Ты что-то сделал?

– Я очистил раны и наложил повязки.

– Это все?

Зачем мне было ему лгать?

– Когда я дотронулся до тебя, чтобы очистить первый лопнувший нарыв, я… Я проник внутрь, чтобы излечить тебя.

– Это… – он подыскивал слово – …интересно.

Я ждал возмущенной реакции. Но никак не трепетного восхищения. Я честно сказал:

– Это даже немного пугает. Шут, в моих предыдущих опытах исцеления Скиллом требовались огромные усилия, часто даже сила всей группы, чтобы найти путь в тело человека и заставить его лечить себя. То, как просто я проник в твое тело, беспокоит меня. В этом есть нечто странное. Также странно, как и то, как легко я перенес тебя сквозь Скилл-колонну. Ты разорвал нашу связь Скиллом много лет назад, – я с трудом сдержался, чтобы в моем голосе не проскользнул упрек. – Я оглядываюсь назад, на ту ночь, когда мы прибыли сюда, и поражаюсь своей безрассудной храбрости во время этой попытки.

– Безрассудная храбрость, – тихо сказал он и слабо засмеялся. Он прокашлялся и добавил.  – Я думаю, в ту ночь я был на грани смерти.

– Так и было. Я думал, что выжег силу Риддла, чтобы помочь тебе. Но то, как быстро ты исцелился, заставляет меня задуматься, не было ли здесь чего-то еще.

– Да, было что-то еще, – решительно сказал он. – Я не могу утверждать, что знаю – что именно, но чувствую, ты прав. Фитц,  когда ты вернул меня к жизни, ты отыскал меня и впустил в свое собственное тело, а сам проник в мою мертвую плоть, призвав ее к жизни, словно дал команду вытянуть телегу из болота... Ты был жесток. Очень жесток, поскольку забыл, что рисковал всеми, не только мной и собой, но и Риддлом, чтобы перенести меня сюда.

Я опустил голову. Это не было похвалой.

– Мы вошли друг в друга и оба продолжили жить в наших собственных телах. Ты помнишь это?

– Отчасти – подстраховался я.

– Отчасти? Как мы вошли в тела, слились и обменялись.

– Нет, – теперь он лгал. Пришло время сказать правду. –Я помню другое. Это не было временным слиянием. Я помню, что мы стали единым целым. Мы не просто соединились на время обмена. Мы были частями, слившимися, наконец, воедино. Ты, я и Ночной Волк. Мы стали одним живым существом.

Он не мог видеть меня, но все же отвернулся, будто я озвучил слишком сокровенную для нас вещь, чтобы говорить об этом при свидетелях. Он кивнул, склонив голову.

– Так и произошло, – сказал он слабо, – Слияние сущностей. Ты видел результат, хотя, возможно, не признал его. Это, конечно, сделал не я. Помнишь тот гобелен Элдерилнгов, который когда-то висел в твоей комнате?

Я покачал головой. Первый раз я увидел его, когда был ребенком. Одного взгляда оказалось вполне достаточно, чтобы мне начали сниться ночные кошмары. На нем был изображен король Вайздом, правитель Шести Герцогств, обращавшийся к Элдерлингам – худым существам с неестественного цвета кожей, странными глазами и волосами.

– Я не думаю, что он имеет отношение к тому, о чем мы говорим.

– О, имеет. Элдерлингами становятся люди, живущие с драконами. Или, чаще всего, выжившее потомство таких людей.

Я все еще не видел никакой связи.

– Я действительно припоминаю, когда-то давно ты пытался убедить меня, что я был частью дракона.

Его рот скривился в усталой улыбке.

– Твои слова. Не мои. Но это не так уж и далеко от моей теории, хотя выразил ты ее неточно. Многие свойства Скилла напоминают мне способности драконов. И если твоего дальнего предка коснулся дракон, если можно так выразиться, то почему бы этим магическим способностям не проявиться в тебе?

Я вздохнул и сдался.

– Понятия не имею. Я даже не знаю, что ты подразумеваешь под «прикосновением дракона». Вполне возможно. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к нам.

Он подвинулся в кровати.

– Интересно, как я могу быть таким уставшим и при этом не хотеть спать?

– Как ты можешь начать рассказывать так много историй и не закончить ни одну из них?

Он закашлялся. Я попытался убедить себя, что он притворяется, но все же сходил за водой. Я помог ему сесть и подождал, пока он попьет. Когда он лег обратно, я отступил, забрав чашку, и снова стал ждать. Просто молча стоял у кровати с чашкой в руках. Спустя некоторое время я вздохнул.

– Что? – требовательно спросил он.

– Тебе известно что-то, о чем ты не хочешь говорить мне?

– Безусловно. И так было всегда.

Он был так похож на прежнего Шута и так явно наслаждался своими словами, что я почти не чувствовал раздражения. Почти.

– Об этом я и думаю. О том – что могло нас настолько связать, чтобы я мог провести тебя с собой через Скилл-колонну и почти без усилий при лечении перейти в твое тело?

– Почти?

– Позже я исчерпал свои ресурсы, но, полагаю, это связано с исцелением ран. Не из-за слияния.

Я думал, он заметит, что я кое-что скрыл. Вместо этого он медленно проговорил:

 – Потому что слияние уже произошло, и это продолжается постоянно.

– Наша Скилл-связь?

– Нет. Ты меня не слушал, – он вздохнул – Подумай еще раз об Элдерлингах. Человек, долго живший среди драконов, в итоге перенимает некоторые из их черт. Ты и я, Фитц, жили вместе в течение многих лет. И в том исцелении, когда ты практически выхватил меня у смерти, мы обрели нечто общее. Мы смешались. И возможно, как ты утверждаешь, стали одним целым. Возможно, мы не полностью вернулись в самих себя, не разорвали наше единство. Возможно, это был обмен наших субстанций.

Я тщательно это обдумал.

– Субстанций. Таких, как плоть? Кровь?

– Я не знаю! Может быть. Может, это было нечто более важное, чем кровь.

Я сделал паузу, чтобы разобраться в его словах.

– Ты можешь сказать мне, почему это произошло? Это опасно для нас? Мы должны попытаться исправить это? Шут, я должен знать.

Он повернулся ко мне, вздохнул, будто собирался что-то сказать, но замер и погрузился в себя. Я видел, что он размышляет. Он заговорил просто, словно я был ребенком:

– Человек, живущий долгое время рядом с драконом, перенимает некоторые его черты. На белой розе, долгое время растущей рядом с красной, начинают появляться красные цветы. И, вероятно, Изменяющий, спутник Белого Пророка, приобретает некоторые из его черт. Вероятно, будучи Изменяющим, твои способности частично передались мне, как ты и опасался.

Я изучал его лицо, пытаясь понять, не шутит ли он. Я ждал, что он станет дразнить меня за мое легковерие. Наконец, спросил:

– Ты можешь просто объяснить?

Он вздохнул:

– Я устал, Фитц. И я объяснил тебе все настолько ясно, насколько мог. Ты, кажется, считаешь, что мы становимся «одним существом», как ты изящно выразился. Я думаю, наши субстанции могут переходить от одного к другому, создавая между нами мост. Или может это остаточная связь Скилла, которая когда-то была между нами, – совсем ослабев, он положил голову на подушки. – Я не хочу спать. Я утомленный и уставший, но не сонный. Как же мне это надоело. Ужасающая скука в боли, во тьме и в вечном ожидании.

– Мне казалось, ты сказал, что скучать...

– Потрясающе. Смертельно потрясающе.

По крайней мере, он снова был похож на моего старого друга.

– Я очень хочу помочь тебе. Но, к сожалению, я не знаю, как тебе справиться со скукой.

– Ты уже мне помогаешь. Раны на спине намного лучше. Спасибо.

– Пожалуйста. А теперь, боюсь, я должен оставить тебя на какое-то время. Мне нужно встретиться с леди Кетриккен, в роли лорда Федлспара. Я должен соответствующе нарядиться.

– Ты должен уйти прямо сейчас?

– Да, чтобы должным образом одеться для частной аудиенции. Я вернусь позже. Постарайся отдохнуть.

Я с сожалением отвернулся. Я знал, как, должно быть, долго тянется для него время. Он всегда был ярким человеком, фокусником, акробатом, опытным ловкачом, с умом столь же живым и быстрым, как его пальцы. Он выделывал кульбиты возле короля Шрюда, искрометный, сыплющий остротами, во времена моего детства он всегда был частью пестрого водоворота баккипского общества.

А теперь его острое зрение, умные пальцы и гибкое тело – все было отобрано. Его друзьями стали темнота и боль.

– Стоит добавить, что после того, как покровитель Прилкопа купил меня у моего «владельца» за оскорбительно низкую цену, нас достаточно хорошо подлечили. Его новый покровитель не был аристократом, но являлся довольно богатым землевладельцем. Большая удача, что этот человек был так хорошо осведомлен о Белых Пророках.

Он сделал паузу. Он знал, что я остановился, заинтригованный его словами. Я попытался прикинуть, сколько времени прошло, но в сумерках комнаты об этом сложно было судить.

– Мне необходимо скоро уйти, – напомнил я ему.

– Ты действительно должен это сделать? – спросил он насмешливо.

– Да.

– Хорошо.

Я повернулся.

– В течение десяти дней мы отдыхали в его доме, нас хорошо кормили. Он дал нам новую одежду, запаковал припасы и даже сам гнал лошадей и телегу в Клеррес. Мы почти месяц добирались туда. Иногда мы разбивали лагерь, иногда останавливались в гостиницах. Мы с Прилкопом очень волновались. Ведь этот человек жертвовал своими деньгами и временем, чтобы доставить нас туда, но он утверждал, что для него это честь. Дорога вела через горный перевал, прочти такой же ледяной и холодный, как зимний Баккип, а затем мы спустились вниз. Я начал узнавать запахи деревьев и придорожных цветов из моего детства. Сам Клеррес заметно разросся с тех пор, как я видел его последний раз. А Прилкоп был удивлен, что в месте, которое он помнил как простую деревню, выросли стены высоких зданий и башни, сады и ворота. Но так оно и было. Школа процветала, и, в свою очередь, процветал город, поскольку теперь существовала торговля пророчествами и советами для торговцев, потенциальных новобрачных и строителей парусных судов. Они приезжали из далеких и близлежащих мест, платили, в надежде на встречу с Главным Служителем, а затем рассказывали ему свои истории. И если он считал их достойными, они могли купить разрешение в течение одного, трех или двадцати дней, и перейти через мост к Белому Острову. Там один из помощников Служителей должен был исследовать пророчества, чтобы найти что-нибудь, относящееся к конкретному рискованному предприятию, свадьбе или путешествию... Но я забегаю вперед.

Я стиснул зубы, уступив ему.

– На самом деле, ты вернулся назад в своей истории, и ты это прекрасно понимаешь. Шут, я безумно хочу ее услышать, но я не могу опоздать на встречу.

– Как хочешь.

Я сделал шага четыре, когда он добавил:

– Надеюсь, я не буду позже слишком уставшим, чтобы продолжить рассказ.

 – Шут! Ну зачем ты так?

– Ты действительно хочешь знать? – прежние насмешливые нотки вернулись в его голос.

– Да.

Он заговорил более спокойно и рассудительно, чем прежде.

– Потому что я знаю, что ты чувствуешь себя лучше, когда я дразню тебя.

Я повернулся, готовый отрицать это. Но пляшущий свет огня показал мне, каким он был на самом деле. Не таким, как мой старый друг. Он был похож на плохо вырезанную марионетку, такой же побитый и потрепанный, как старая любимая игрушка. Свет коснулся шрамов на лице, болезненно-серых глаз и соломенных волос. Я не мог вымолвить ни слова.

– Фитц, мы знаем, что я балансирую на грани. Вопрос не в том сдамся, я или нет, а в том, когда это произойдет. Ты удерживаешь меня здесь, не позволяя угаснуть моей жизни. Но когда это случится, чего я искренне опасаюсь, это будет не твоя вина. И не моя. Ни один из нас не может управлять судьбой.

– Я останусь, если ты хочешь. – Я отбросил все мысли об учтивости по отношению к Кетриккен и обязательствах, данных Чейду. Кетриккен поймет, Чейд сможет это пережить.

– Нет. Нет, спасибо. Я вдруг почувствовал, что хочу спать.

– Я вернусь как можно скорее. – пообещал я.

Его глаза закрылись, видимо, он уже спал. Я бесшумно вышел.