Текст книги "Странствия Шута (ЛП)"

Автор книги: Робин Хобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

– Посланника, прибывшего до него?

– Случилось многое, чем я не успел поделиться с тобой. Так что послушай меня. Мы оба должны усмирить свой гнев и попридержать наши страхи. Мы разберем каждый клочок информации, которая у нас есть, и уже после будем действовать. Вместе.

– Если мне вообще имеет смысл что-то предпринимать. Как ты уже сказал, моя Шайн может быть мертва.

Шайн. Сияние. Не Шун. Шайн Фаллстар. Это нельзя было счесть за улыбку, но я попытался ее изобразить.

– Мы найдем истину и встретимся с ней лицом к лицу. И что бы там ни было, мы пойдем за ними. И убьем их всех, как ублюдки, которыми мы и являемся.

Его дыхание выровнялось, и он сел немного прямее. Я хотел сказать, что скорее всего, Шун была похищена вместе с Пчелкой. Однако, в качестве доказательства у меня были лишь слова котенка, не хотелось озвучивать такое сомнительное свидетельство. В очередной раз в дверь постучали, и вошел Фитц Виджилант.

– Не хочу бесцеремонно вторгаться, но мне хотелось бы поучаствовать.

Я взглянул на него, как же слеп я был и как глуп. Конечно, теперь понятно – что было особенного в этом мальчике. Я перевел взгляд на Чейда и опрометчиво ляпнул:

– И он тоже твой сын, не так ли?

Чейд застыл.

– И к счастью для тебя и твоих неосторожных слов, он знает, что он мой сын.

– Ну, это могло бы многое прояснить для меня, если бы я знал раньше!

– Мне казалось, это очевидно.

– Что ж, это не так. Ни для одного из них.

– Да какая разница? Я передал заботу о них тебе. Ты  что, лучше бы о них заботился, если бы знал?

– О них? – Фитц Виджилант ворвался в нашу перепалку. Он взглянул на отца, и глядя на его профиль, я понял, что Чейд был прав. Это действительно было очевидно. Если конечно знать, на что смотреть. – О них? У тебя есть другой сын? У меня есть брат?

– Нет, – коротко ответил Чейд, но я был не в том настроении, чтобы продолжать покрывать его тайны.

– Нет, у тебя нет брата. У тебя есть сестра. И это все, что мне известно, но, возможно, есть другие братья и сестры, о которых я попросту не знаю.

– А почему я должен тебе об этом сообщать? – Чейд обрушился на меня. – Почему тебя так удивляет, что у меня были любовницы и родились дети?  Годами я жил в изоляции, крыса за стенами Оленьего замка. И когда я наконец выбрался, когда я наконец мог есть изящные блюда, танцевать под музыку, и, да, наслаждаться обществом любимой женщины, почему я не должен был этого делать?  Скажи мне, Фитц.  Разве это не чистое везение с твоей стороны, что у тебя нет ребенка-другого из твоего прошлого?  Или ты оставался целомудренным все эти годы?

Спустя мгновение, я справился с изумлением и сумел закрыть рот.

– Вот уж не думаю, – кисло добавил Чейд.

– Если у меня есть сестра, то где же она? – требовательно спросил Лант.

– Это то, что мы пытаемся понять. Она была здесь, под охраной Фитца, а теперь исчезла, – его горькие слова укололи меня.

– Как и моя собственная дочь, которая гораздо младше и слабее, – заметил я сердито, однако задумался, действительно ли Пчелка была менее способной защитить себя, чем Шун. Или Шайн. Я сердито взглянул на Чейда, но не успел ничего сказать – в дверь снова постучали. Мы с Чейдом моментально приняли невозмутимый вид, старые рефлексы по-прежнему работали.

– Войдите, – сказали мы хором, Персиверанс открыл дверь и в замешательстве замер на пороге. Он выглядел несколько лучше, несмотря на свою окровавленную рубашку, которую так и не сменил.

– Это тот самый мальчик из конюшен, о котором я тебе говорил,  – сказал я Чейду и кивнул  Персиверансу:

– Входи. Я уже в курсе твоей истории, но лорд Чейд хочет послушать ее еще раз, и настолько подробно, насколько ты сможешь вспомнить.

– Как пожелаете, сир, – ответил мальчик тихим голосом и вошел в комнату. Неуверенно покосившись на Фитца Виджиланта, он перевел взгляд на меня.

– Тебе неудобно говорить о нем, когда он здесь? – спросил я. Персиверанс коротко кивнул и опустил голову,  уставившись в пол.

– Что я сделал? – потребовал ответа Фитц Виджилант, в его голосе мешались отчаяние и оскорбление. Он так стремительно встал и пошел на Персиверанса, что мальчик отпрянул от него, а я успел лишь шагнуть вперед. – Пожалуйста! – закричал он напряженным голосом. – Просто скажи! Мне нужно знать...

– Мальчик, сядь. Я хочу поговорить с тобой.

Персиверанс снова взглянул на меня, словно выспрашивая разрешения подчиниться Чейду. В ответ я кивнул на стул. Он сел и взглянул на Чейда своими огромными глазами. Фитц Виджилант застыл на месте, вся его поза выражала тревогу. Чейд повернулся к Персиверансу.

– Ты не должен бояться, пока говоришь мне правду. Ты понимаешь это?

Парень кивнул, а затем добавил:

–Да, сир.

– Очень хорошо, – он взглянул на Фитца Виджиланта. – Для меня это слишком важно, чтобы откладывать. Ты не мог бы пойти распорядиться, чтобы нам подали еду прямо сюда? И попроси Олуха присоединиться к нам, если он закончил есть, хорошо?

Лант встретился взглядом с отцом.

– Я хотел бы остаться и послушать, что он скажет.

– Я знаю. Но твое присутствие может повлиять на рассказ мальчика. Как только я закончу с ним разговаривать, Фитц, Олух и я сядем вместе с тобой, чтобы посмотреть, как мы можем убрать туман из твоего разума. О, и еще одно поручение для тебя. Мальчик, – он повернулся к моему конюху, – скажи, какие следы мы должны искать?

И снова Персиверанс мельком взглянул на меня. Я кивнул.

– Они приехали на лошадях, сир. Большие, для перевозки тяжелых грузов, на них ехали всадники, говорившие на иностранном языке. Лошади с большими копытами, хорошо подкованными. И еще были маленькие лошадки, белые, очень изящные, но тоже крепкие, с бледными всадниками. И еще белые лошади, которые везли сани, они были выше тех, на которых ехали белые люди. Лошади эти под стать людям. Во главе ехали солдаты, за ними – сани, затем всадники на белых лошадях и четверо солдат замыкающие. Но ночь была снежной, дул сильный ветер. Еще до того, как они скрылись  в метели, ветер замел все следы.

– Ты преследовал их? Ты видел, в каком направлении они уехали?

Он покачал головой и уставился в пол.

– Мне очень жаль, сир. У меня все еще шла кровь и кружилась голова. И было очень холодно. Я вернулся к поместью, чтобы позвать на помощь, но никто не узнал меня. Я знал, что Ревел был мертв, и мои отец и дед. Я пошел искать свою маму, – он откашлялся. – Она не узнала меня. Она велела мне вернуться обратно в поместье и попросить помощи там. Мне пришлось соврать, когда мне открыли  дверь. Я сказал, что у меня сообщение для писаря Фитца Виджиланта. Они впустили меня и отвели к нему, но ему было также плохо, как и мне. Булен промыл мое плечо и позволил переночевать у огня. Я пытался сказать им, заставить отправиться за Пчелкой. Но они сказали, что не знают ее, а я сумасшедший нищий мальчишка. На следующее утро, когда я уже мог немного передвигаться, я увидел ее лошадь, она вернулась обратно, поэтому я взял Присс и попытался отправиться за ней. Но они посчитали меня конокрадом! Если бы Булен не сказал им, что я сумасшедший, я даже не представляю, что они могли со мной сделать!

Чейд заговорил успокоительно:

– Я понимаю, ты пережил тяжелое время. Я знаю, ты сказал Фитцу, что видел Пчелку в санях. Мы знаем, что они забрали ее. Но что с леди Шун? Ты видел ее в тот день?

            – Когда они уезжали? Нет, сир. Я видел Пчелку, потому что она посмотрела прямо на меня. Думаю, она заметила, что я смотрю на нее.  Но она не выдала меня... – мгновением позже он продолжил. – В санях были еще и другие люди. Ими правил бледный человек, в глубине сидела женщина с круглым лицом, она держала Пчелку, словно она маленький ребенок. И еще, как мне показалось, там был мужчина, но с лицом мальчика...

У него закончились слова. Мы с Чейдом молчали в ожидании. Выражение лица мальчика медленно менялось, пока он пытался восстановить обрывки воспоминаний.

– Они все были одеты в светлое. Даже Пчелку завернули во что-то белое. Но еще я заметил кусок чего-то. Чего-то красного. Похоже на платье, которое раньше было на леди.

У Чейда вырвался нервный звук, нечто среднее между страхом и надеждой.

– Ты видел ее раньше? – надавил он на мальчика.

Тот кивнул.

– Мы с Пчелкой прятались за изгородью. Нападающие согнали всех наших людей из поместья во двор у главного входа. Пчелка спрятала детей за стеной, но пока мы уничтожали следы, остальные закрылись там, за стеной, и не пустили ее, поэтому она пошла со мной. Мы спрятались за изгородью и стали смотреть, что происходит. Солдаты на всех кричали, приказывали сесть, даже не смотря на то, что все наши были одеты в домашние одежды, а на улице дул сильный ветер и шел снег.  Когда мы увидели их, мне показалось, что писец Лант мертв. Он лежал на снегу лицом вниз, а вокруг него все было красное. И леди Шун была там с остальными, в разорванном красном платье, с двумя горничными. Коушен и Скори.

Я видел, что эти слова оказались для Чейда ударом. Разорванное платье. Страшное знание, подобно червю, проникло в него. Ее платье разорвали, а саму увезли как трофей. Возможно, речь шла о насилии и, скорее всего, об изнасиловании. Невосполнимый урон. Чейд сглотнул.

– Ты уверен?

Персиверанс сделал паузу, прежде чем ответить.

– Я видел что-то красное в санях. Это все, в чем я могу быть уверен.

Олух вошел без стука, Фитц Виджилант шел следом.

– Мне не нравится это место, – объявил Олух. – Они все поют одну и ту же песню: "Нет, нет, нет, не думай об этом, не думай об этом".

– Кто поет? – испуганно спросил я.

Он взглянул на меня, словно на идиота.

– Все! – Олух развел руки, затем огляделся и указал на Персиверанса. – Все, кроме него. Он не делает песни. Чейд сказал, чтоб я не делал свою музыку слишком громкой, чтоб я держал ее за своими стенами, как в коробке. Но они не держат свою музыку в тихой коробке, и это расстраивает меня.

Я встретился взглядом с Чейдом. У него были те же подозрения.

– Дай мне послушать минутку, – сказал я Олуху.

– Минутку? – возмущенно воскликнул Олух. – Ты слышал и слушал. Когда я оказался здесь, ты не смог почувствовать меня, а я тебя, потому что ты слушал слишком много. И ты делаешь это снова, прямо сейчас.

Я испуганно поднес руку ко рту, Олух по-прежнему хмуро смотрел на меня. Я прислушался, не слухом, а Скиллом. Сначала я услышал музыку Олуха, постоянная трансляция при помощи Скилла была настолько привычной частью его, что я блокировал ее, не задумываясь. Потом закрыл глаза и погрузился глубже в поток Скилла. И там я нашел ее, непрекращающийся шепот сотни разумов, напоминающих друг другу "не думать об этом, не вспоминать тех, кто умер, не вспоминать крики и пламя, не вспоминать кровь на снегу". Я прорвался через шепот, заглядывая еще глубже, и за ним увидел то, что мои люди прятали от самих себя. Я резко отступил, распахнув  глаза, и встретил пристальный взгляд Чейда.

– Он прав, – спокойно подтвердил Чейд.

Я кивнул.

В народе считается, что Скилл является королевской магией Видящих. Возможно, действительно в нашей родословной он сильнее и мощнее. Но когда отправляют Вызов, который достигает только тех, кто обладает достаточно сильным Скиллом, ответить могут и сапожник, и рыбак, и сын герцога. Я давно подозревал, что этой магией обладают все люди, по крайней мере, на элементарном уровне. У Молли не было Скилла, но я часто видел, как она вставала и подходила к кроватке Пчелки еще прежде, чем ребенок просыпался. Человек, ощутивший дурное предчувствие, когда его сын-солдат ранен, или женщина, открывшая дверь прежде, чем ее жених постучал, казалось, использовали Скилл, даже не подозревая о нем. И сейчас, после того, как я смог это услышать, негласное напоминание, чтобы никто не думал о тех страшных событиях, гудело вокруг меня, подобно рою разъяренных пчел. Весь народ Ивового Леса: пастухи, плотники, садовники, домашние слуги – все дышали этим туманом. Горе от собственных потерь и ярость от того, что не смогли защитить своих близких, подогревали навязанное им желание забыть все, чему они стали свидетелями. Меня окатило потоком их горя и утраченных надежд, о которых они не хотели вспоминать.

– Необходимо сделать так, чтобы они вспомнили, – тихо сказал Чейд. – Это наша единственная надежда на возвращение наших дочерей.

– Они не хотят этого, – запротестовал я.

– Да уж, – мрачно согласился Олух. – Кто-то сказал им, что это хорошая идея. Они не хотят вспоминать. Они все продолжают постоянно повторять друг другу: "Не помню, не помню".

Я потряс головой, пытаясь освободиться от чужих чувств и от звона в ушах, вызванного этим навязчивым шепотом.

– Как это остановить? Если мы это остановим, они вспомнят? Если они вспомнят, смогут ли они жить с этим?

– Я живу с этим, – тихо сказал Персиверанс. – Я живу с этим, и я один. – Он скрестил руки на груди, словно пытался сжаться в комок. – Моя мама сильная. Я ее третий сын и единственный выживший. Она бы не хотела выгонять меня из дома. Она бы не хотела забывать моего папу и дедушку, – надежда и страдание отражались в его глазах.

Что может заглушить Скилл и песню забвения? Я знал. Знал с тех лет, когда я так часто злоупотреблял этой отравой.

– У меня есть эльфовая кора. Или была. И еще кое-какие травы в моем личном кабинете. Не думаю, что ее украли.

– Что ты делаешь с эльфовой корой? – Чейд был ошеломлен.

Я взглянул на него.

            – Я? А что ты делаешь с эльфовой корой? И не только с корой из Шести Герцогств, но и с той, что островитяне использовали против меня на Аслевджале? Делвенбарк. Я ее видел на твоей полке.

Чейд уставился на меня.

– Инструменты торговли, – тихо сказал он. – Отец Эллианы дал мне ее. Одно их тех снадобий, что я храню, но никогда не хотел бы использовать.

– Именно, – я повернулся к Персиверансу. – Найди Булена. Скажи ему, чтобы он отправлялся в дом твоей матери и попросил ее прийти сюда, в этот кабинет. Я принесу травы. Как только Булен уйдет за ней, отправляйся на кухню и скажи там, что мне нужны чашки и чайник с кипятком.

– Сир, – ответил он, слегка поклонившись, и пошел к двери. Однако взявшись за ручку, заколебался и обернулся ко мне. – Сир, это ведь не причинит ей боль?

– Эльфовая кора – это растительное средство, которое люди используют довольно давно. В Калсиде господа дают ее своим рабам. Это делает их сильными и выносливыми, но из-за коры их настроение становится мрачным. В Калсиде утверждают, что их рабы лучше и больше работают, и лишь немногие сохраняют достаточно силы воли, чтобы попытаться сбежать или восстать против хозяев. Еще кора может подавить сильную головную боль. Но также наши исследования с лордом Чейдом показали, что использование коры подавляет способность человека к Скиллу. Один из подвидов с Внешних Островов и вовсе может закрыть разум человека от контактов при помощи Скилла. Такой у меня нет. Но, возможно, для того, чтобы освободить сознание твоей матери и заставить ее вспомнить тебя и твоего отца, вполне достаточно будет и моей коры. Я не могу тебе обещать, но, скорее всего, все получится.

Фитц Виджилант неожиданно шагнул вперед.

– Испробуйте сначала на мне. Посмотрим, что получится.

– Персиверанс, исполняй свои поручения, – твердо сказал я. Мальчик ушел, а мы с Чейдом остались с Лантом и Олухом.

Я изучал Ланта. Его сходство с Чейдом и другими предками Видящими не было таким очевидным, как у Шун, но теперь, когда мне стало известно о его происхождении, не было смысла отрицать это сходство. Но сейчас он выглядел ужасно. Глаза ввалились и горели огнем лихорадки, губы потрескались от сухости, даже двигался он, как дряхлый старик. Не так давно его жестоко избили в Баккипе, и парень до сих пор не до конца оправился. Ради его безопасности Чейд прислал его ко мне под видом писаря и наставника для моей дочери. Однако, под моей защитой он получил серьезное ранение и потерял много крови, а его память бесцеремонно стерли. Можно ли подвергать его новой опасности?

– Что думаешь? – спросил я Чейда.

– Ну по крайней мере, это утихомирит боль. И я не думаю, что его сознанию станет еще хуже, чем сейчас. Если он готов, мы должны позволить ему попробовать.

Пока мы советовались, Олух дрейфовал по моему кабинету, рассматривая диковинки, расставленные на полках, изучил вид из окна, потом нашел стул, сел на него и неожиданно заявил:

– Неттл говорит, что может отправить вам кору с Аслевджала. Она говорит, что у нее есть посыльный, который может пронести ее через камни.

– Ты можешь общаться с Неттл? – я был поражен. Нескончаемый шепот сделал меня глухим даже к Скиллу Чейда, несмотря на то, что мы находились в одной комнате.

– Ага. Она просила сказать, все ли в порядке с Пчелкой и Лантом. Я сказал ей, что Пчелку похитили, а Лант сумасшедший. Ей грустно, страшно, а еще она злится. Она хочет помочь.

Я бы не так предал ей эти новости, но у Неттл и Олуха были свои отношения, более простые и без секретов. Что ж, что сделано, то сделано.

– Скажи ей: "Да", пожалуйста. Скажи ей, чтобы она попросила леди Розмари упаковать понемногу каждой смеси эльфовой коры и передать их с посланником. Передай ей, что мы отправим проводника и лошадь для ее курьера к камням на Висельном холме, – Чейд повернулся к Ланту. – Отправляйся к капитану роустеров и попросил его направить человека на Висельный холм за Дубами-на-Воде.

Лант подозрительно взглянул на него.

– Ты отправляешь меня из комнаты, чтобы обсудить меня с Фитцем?

– Да, – мягко ответил Чейд. – Теперь иди.

Когда дверь закрылась за ним, я спокойно сказал:

– Он такой же прямолинейный, как и его мать.

– Охотница Лорел. Да, он такой. Это была одна их тех черт, которые я любил в ней, – вымолвив это, он взглянул на меня, словно оценивая степень моего удивления.

Я конечно удивился, однако попытался это скрыть.

– Если он твой, то почему не Фитц Фаллстар? Или просто Фаллстар?

– Он должен быть Лантерном Фаллстаром.  Когда мы узнали, что Лорел ждет ребенка, я готов был жениться. Она – нет.

Я взглянул на Олуха, вроде бы он не интересовался нашей беседой. Я понизил голос:

– Почему?

Боль промелькнула в его глазах, уголки губ чуть скривились.

– По очевидным причинам. Она слишком хорошо меня узнала, а узнав, не смогла любить. Она предпочла покинуть двор и отправилась туда, где могла родить в покое и уединении, – он ненадолго замолчал. – И это было хуже всего, Фитц. Она не хотела, чтобы кто-то узнал, что ребенок мой. – Он покачал головой. – Я не мог оставить ее. Я должен был удостовериться, что она ни в чем не нуждается. У нее была лучшая повитуха, но она недолго прожила после родов. Повитуха назвала это послеродовым сепсисом. Я выехал из Баккипа, как только прилетела птица с новостями о рождении мальчика. Я все еще наделся уговорить ее попробовать разделить со мной жизнь. Но к тому времени, когда я добрался до нее, она была мертва.

Он замолчал. Я задумался, зачем он рассказал мне об этом, и почему именно сейчас, но не стал задавать вопросов. Вместо этого встал и подбросил поленьев в огонь.

– На твоей кухне есть имбирные кексы? – спросил меня Олух.

– Не знаю насчет кексов, но что-нибудь сладкое наверняка есть. Почему бы тебе не сходить туда и не посмотреть самому – что там есть вкусненького? И принеси что-нибудь для нас с лордом Чейдом.

– Ага, – пообещал он и с готовностью ушел.

Как только за ним закрылась дверь, Чейд вновь заговорил.

– Лант был здоровым, прекрасным мальчиком. Повитуха нашла для него кормилицу, как только Лорел не стало. Я долго думал о его будущем, а затем обратился к лорду Виджиланту. Он был человеком с огромными проблемами, которые возникают из-за долгов и глупости. Я оплатил часть его долгов и нашел толкового управляющего, способного удержать его от неприятностей, в обмен на приют для мальчика и обещание растить его как аристократа. У Виджиланта было шикарное имение, все, что требовалось для его процветания, было сделано. Я навещал своего сына так часто, как только мог, я видел, что он учится ездить верхом, читать, фехтовать и стрелять из лука, то есть всему, что должен уметь аристократ. Мне казалось, это соглашение идеально для всех нас. Лорд Виджилант припеваючи жил в своем процветающем владении, мой сын был в безопасности и хорошо обучался. Но я не учел фактор человеческой глупости – я сделал этого типа слишком привлекательным. Глупец с процветающими владениями и приличным денежным состоянием. Эта сука сорвала его как переспелый фрукт. Она даже никогда не притворялась, что ей нравится мальчик, и как только на свет появился ее собственный сын, она решила выжить Ланта из гнезда. К тому времени он уже был слишком взрослым, чтобы я мог сделать его своим пажом в Баккипе или учеником. Я надеялся, что он последует по моим стопам, – Чейд покачал головой. – Но ты видел, это не в его характере.  Тем не менее, он оставался в безопасности, пока эта женщина не углядела в нем угрозу для своих наследников. Она видела, как его полюбили при дворе, и не смогла стерпеть. И сделала свой ход.

Он замолчал. Было еще кое-что, о чем он умолчал, и я догадывался, что на этом история не закончилась. Я мог бы поинтересоваться, как ее здоровье, или как поживают сыновья этой женщины. Однако, решил, что не хочу об этом знать. Я-то понимаю и могу принять то, что Чейд делал для своей семьи. Ради сына он мог пойти на месть, и не сомневаюсь – он предпринял нечто такое, за что Лорел никогда бы не смогла его полюбить.

– А Шайн появилась в результате помутнения рассудка.

Вот это признание меня шокировало. Возможно, он жаждал поделиться с кем-то, поэтому я промолчал, не позволив эмоциям отразиться лице.

– Праздник, красивая кокетка, вино и песни, семена Карриса. Моей дочери рассказали иную версию ее зачатия, но правда совсем другая. Ее мать не была юной и невинной. Мы вместе танцевали, вместе напились, хорошо провели время за игровыми столами. Потом мы забрали мой выигрыш и спустились в Баккип, потратили все на безделушки и мелочи для нее, выпили еще. В тот вечер, Фитц, я превратился в молодого мужчину, которым я, возможно, когда-то был, и мы закончили вечер в дешевом трактире, в комнате над залом, под шум веселья снизу и звуки еще одной парочки из-за стены. Для меня это было пьяняще и импульсивно, да и для нее тоже – веселое приключение без размышлений о последствиях. А через полтора месяца она пришла ко мне и сказала, что носит моего ребенка. Фитц,  я старался быть честным. Но она была такой идиоткой – тщеславной, красивой, как картинка, и пустой, как ночная бабочка. Я не мог с ней разговаривать. Однако, я бы мог простить невежество, и она не была ни в чем виновата, мы оба знали, что наши отношения были минутным приключением. Но ее жадность и избалованность ужаснули меня. Моим оправданием зачатия Шайн были праздник, вино и семена Карриса.  Но для матери Шайн это не было в новинку! Я знал, что если женюсь на ней и приведу ко двору, она быстро опозорит и меня, и ребенка. И это вопрос времени, когда она начнет использовать против меня Шайн. Ее родители быстро все поняли, они были против нашей свадьбы, но они хотели ребенка, чтобы держать его при себе и вымогать деньги. Я должен был платить, чтобы увидеть ее, Фитц. Все было так сложно... Я не мог следить за ее воспитанием, как это было с Лантом. Я послал наставников, но ее мать отправила их назад как "непригодных". Я выслал деньги на обучение и понятия не имею, на что их истратили. Ее образованием пренебрегали, а когда, наконец, умерли ее бабка и дед, мать вцепилась в нее с намерением выжать из меня еще больше. Они удерживали Шайн как заложницу. Когда я услышал, что жестокий деревенщина, за которого мать выскочила замуж, начал дурно обращаться с Шайн, я выкрал ее. И проследил, чтобы ее отчим получил по заслугам за преследование моей дочери. – Он замолчал.

Я ни о чем не спрашивал, просто молча ждал. На его лице читались грусть и усталость. Он медленно продолжил:

–  Я определил ее в безопасное место и попытался восполнить некоторые ее нужды. Нашел способного телохранителя, женщину, которая могла бы научить ее, как женщине самой себя защитить. Ну и некоторым другим навыкам. Но я недооценил ее отчима. Ее мать вскоре бы о ней забыла, у нее материнский инстинкт как у змеи, но я недооценил степень алчности и хитрость ее мужа. Я был уверен, что спрятал Шайн, до сих пор не знаю, как ему удалось найти ее, боюсь, у меня есть крыса среди шпионов. Я не осознавал в полной мере, насколько далеко готов был зайти ее отчим, чтобы восстановить свою гордость, и ее мать, которая никогда не отличалась добротой. Они попытались отравить Шайн, но ошиблись и убили кухонного мальчика. Хотели они убить ее или просто сделать ей плохо? Я не знаю. Но доза оказалось смертельной для маленького мальчика. Поэтому снова я должен был перевезти ее куда-то, снова доказать, что я не тот, с кем можно шутить. – Он крепко сжал губы. – Я следил за ним, отчимом, в нем кипела жажда мести. Я перехватил его письмо, в котором он хвастался, что отомстит нам обоим, и мне, и Шайн. Поэтому теперь ты понимаешь, почему я убежден, что здесь вновь не обошлось без его участия.

– Я абсолютно уверен, что это связано с преследователями Шута. Но скоро мы все выясним, – я колебался, но потом все же задал вопрос. – Чейд, почему ты рассказываешь мне это сейчас?

Он смерил меня холодным взглядом.

– Чтобы ты понял, на что я готов пойти, чтобы защитить своего сына и вернуть дочь.

Я сердито встретил его взгляд.

– Ты полагаешь, я пойду на меньшее, чтобы вернуть Пчелку?

Он долго смотрел в сторону, прежде чем ответить.

– Возможно. Я знаю, ты колеблешься – стоит ли заставлять твоих людей все вспомнить. Я говорю тебе об этом прямо – во благо им это пойдет или нет, но я вскрою их разумы и выжму все, что им известно. И мне неважно, кто будет передо мной – младенец или старик. Мы должны выяснить каждую мелочь, мы должны это сделать, без колебаний. И мы не можем отменить то, что с ними уже произошло. Но мы сможем заставить виноватых заплатить за это. И мы сможем вернуть наших дочерей домой.

Я кивнул. Темные мысли одолевали меня. Пчелка была такой юной и такой маленькой, никто не посчитает ее женщиной. Но ведь для некоторых мужчин это не имеет значения... Я почувствовал себя больным, когда подумал о походке Элм. Должны ли мы действительно заставить маленькую кухонную девочку заставить вспомнить то, что с ней сделали?...

– Пойди и принеси Эльфовую кору, – напомнил мне Чейд. – Потребуется время, чтобы она заварилась.