Текст книги "Странствия Шута (ЛП)"

Автор книги: Робин Хобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

 Глава девятая.  Корона

Поскольку я рисковала своей жизнью, чтобы выяснить это, я надеюсь, что за следующую часть информации получу более привлекательную плату! Когда вы впервые обратились ко мне по поводу этих «небольших поручений», как вы сами выразились, там, в Оленьем замке, я и представления не имела, какого вида задания вы мне будете давать. Как я уже сказала раньше, я продолжу передавать вам интересную информацию, и я не чувствую, что это как-то подрывает или эксплуатирует мою дружбу.

Кельсингра действительно город невообразимых чудес. Информация там хранится чуть ли не в каждом камне.  Я слышала, что еще больше можно найти в недавно обнаруженных в городе архивах Элдерлингов, но меня туда не приглашали, а я не стану рисковать доверием друзей, пытаясь туда пробраться. Множество знаний об Элдерлингах доступно в стенах старого рынка, не узнать об этом невозможно, достаточно просто прогуляться там вечером. Если вы пожелаете накинуть мне монетку и задать конкретные вопросы, я отвечу на те, что смогу. Если бы я все еще могла управляться с брашпилем, я бы не нуждалась в ваших деньгах. Тем не менее, я напомню вам, что у меня есть гордость. Вы можете думать, что я простой моряк, но у меня есть свой кодекс чести.    

Но перейдем к вашему самому важному вопросу. Я не видела никакой «серебряной реки или ручья». И поскольку я путешествовала туда по Реке Дождевых Чащоб и затем по одному из ее притоков, я уверяю вас, что видела множество рек и ручьев, впадающих в этот обширный водный путь. Они были серые и илистые. Я полагаю, они могут казаться серебристыми при определенном свете.   

Однако, я думаю, у меня есть новости о том, что вы ищите. Это не река, а колодец. В нем собирается серебристое вещество, и, похоже, драконы находят его чуть ли не пьянящим. Предполагалось, что местонахождение этого колодца и само его существование будут держаться в тайне, но тем, кто слышит драконов, эту тайну выдают их крики, когда вещество поднимается достаточно близко к поверхности, чтобы его пить. В других случаях, я думаю, это вещество оставляют для них в ведре. Мне пришлось ограничиться косвенными вопросами на эту тему. У двух молодых хранителей обнаружилась слабость к бренди, и мы вели довольно приятную беседу, пока не пришел их командир, который выругал их и угрожал мне. Этот Рапскаль, похоже, очень неуравновешенный человек, способный воплотить в жизнь свои разнообразные угрозы, если обнаружит, что я побуждаю его людей к пьянству. Он потребовал, чтобы я покинула Кельсингру, и на следующее утро меня проводили из моего жилья на отплывающий корабль. Он не запрещал мне возвращаться в город, зато, как я слышала, он запретил другим путешественникам и торговцам, но я думаю, что мне нужно некоторое время подождать, прежде чем планировать новый визит.

Я буду ждать следующего вашего письма с оплатой и вашими вопросами. Я все еще снимаю комнату в «Расколотом Клине», так что послания, отправленные в этот трактир, меня найдут.

– Йек

Уже светало, когда я повалился на свою кровать полностью истощенным. Я поднимался по ступенькам в логово Чейда, охваченный мальчишеским нетерпением рассказать Шуту все, что со мной произошло, но обнаружил его глубоко спящим. Какое-то время я сидел у его кровати, отчаянно желая, чтобы он проснулся, и я смог разделить с ним случившееся. Задремав в кресле, я, наконец, сдался и, слегка пошатываясь, спустился вниз к своей кровати. Я закрыл глаза и провалился в сладкое забытье, а потом вдруг подскочил так, будто кто-то ткнул в меня булавкой. Что-то было неправильно, совсем-совсем неправильно, это чувство вдруг захватило меня и уже не отпускало.

Заснуть снова я не смог. Опасность, опасность, опасность, - стучало в висках. Я редко впадал в состояние беспокойства без причины. Раньше мой волк всегда охранял мою спину и при помощи своего чутья предупреждал о злоумышленниках и затаившихся врагах. Его давно уже нет, но в этом он остался со мной. Привычка мгновенно реагировать на чувство тревоги никуда не делась.

Я неподвижно лежал на кровати и слушал самые обычные звуки: зимний ветер за окном, тихий треск огня и собственное дыхание. Я принюхался и не ощутил ничего, кроме своего собственного запаха. Я слегка приоткрыл глаза, притворяясь все еще спящим, и исследовал комнату. Тоже ничего. Я прощупал комнату с помощью Скилла и Уита. Все было в порядке. И все же я не мог подавить беспокойство. Я закрыл глаза. Заснуть. Заснуть.

Мне все же удалось заснуть, но сон не принес отдыха. Во сне я был волком, охотящимся на снежных холмах, но я искал вовсе не добычу, а упущенную стаю. Охота, охота и охота. С воем выпуская свою боль в ночь, я бежал, и бежал, и бежал. Я проснулся в промокшей от пота одежде. Вокруг было тихо, а затем я услышал слабый шорох у двери. Мои чувства обострились во время волчьего сна и отреагировали мгновенно. Я вскочил, бесшумно пересек комнату, распахнул дверь и застал Эша за попыткой вскрыть мой замок.

Без следа смущения он вынул отмычку из замка, наклонился, поднял поднос с завтраком и занес его в мою комнату. Ловкими движениями он разложил мой завтрак. Затем подвинул небольшой столик, стоявший у кровати, снял с плеча мешочек, достал из него письма и разложил их в идеальном порядке.

– Что там? Это от Чейда?

Он подробно разъяснил.

– Письма с поздравлениями. Приглашения. Просьбы оказать влияние. Я прочел не все, только те, что могли пригодиться. Я полагаю, теперь у вас каждый день будет уйма корреспонденции.

Устроив мою нежеланную корреспонденцию, он оглядел комнату в поисках новой работы для себя. Я все еще пытался осознать, входило ли, по его мнению, чтение моих писем в круг его обязанностей. Я заметил тень неодобрения в его глазах, пока он собирал мою разбросанную одежду, а затем он спросил:

– Нужно ли постирать ваши вещи, милорд? Я был бы рад отнести их в прачечную.

– Да, я думаю нужно. Но мне казалось, что в прачечной не стирают вещи гостей. И я не твой лорд.

– Сир, я думаю, все изменилось прошлой ночью. Принц Фитц Чивэл, для меня большая честь отнести ваши грязные вещи в прачечную, – на его лице появилась ухмылка.

– Ты шутишь со мной? – скептически спросил я.

Он опустил глаза и тихо сказал:

– Нет, сир. Ведь может один бастард порадоваться за хорошую судьбу другого незаконнорожденного, в надежде на лучшее будущее для самого себя, – он взглянул на меня. – Чейд настоял на моем усердном изучении истории Шести Герцогств. Вы знали, что у одной из Будущих Королев был бастард, который в итоге стал королем Шести Герцогств?

– Это не совсем верно. Ты говоришь о Принце-Полукровке, для него все закончилось не лучшим образом.

Собственный кузен убил его за использование Уита и занял трон.

– Может и так, – он взглянул на мой поднос с завтраком и поправил салфетку. – Но ведь какое-то время власть была в его руках, разве нет? Я бы хотел, чтобы у меня тоже так было. Разве справедливо, что обстоятельства нашего рождения определяют всю нашу жизнь? Должен ли я навсегда остаться сыном шлюхи, мальчиком-посыльным в публичном доме? Несколько обещаний и круг приближенных, и вы можете стать королем. Вы никогда не думали об этом?

– Нет, – солгал я. – Один из первых уроков Чейда. Подумай об этом и не позволяй тому, чего не может быть, отвлекать тебя.

Он кивнул.

– Что ж, быть учеником леди Розмари – определенно шаг вверх в моей жизни. И если появятся перспективы, я бы хотел занять более высокое положение. Я уважаю лорда Чейда, но если ничего не изменится, то... – он слегка наклонил ко мне голову и посмотрел вопрошающим взглядом.

Это меня немного задело.

– Ладно. Ничего страшного, Эш, и я думаю, если ты продолжишь уроки со своим наставником, тогда, возможно, ты действительно сможешь мечтать о лучших временах.

– Спасибо, сир. Так мне забрать ваши вещи?

– Минуту, – пока я снимал свою потную рубашку и мятые брюки, Эш подошел к сундуку лорда Фелдспара и начал доставать одежду.

– Это не подойдет, – пробормотал он. – И это. Не сейчас. Как насчет этого? Возможно.

Но когда я повернулся к нему, чтобы забрать вещи, которые он мне предлагал, я увидел его широко раскрытые глаза.

– Что произошло?

– Что случилось с вашей спиной, сир? На вас напали? Должен ли я нанять личного стражника для вас? Чтобы охранял у дверей?

Я потянулся, чтобы коснуться больных мест на своей спине, и удивился, что они не полностью исцелились. Одна рана все еще сочилась, а две другие болели. И я не мог придумать лжи, которая объяснила бы небольшие проколы на моей спине.

– Нестандартный несчастный случай, никто не нападал. Мою рубашку, пожалуйста, – я пытался говорить так, будто привык к наличию молодого слуги. Безмолвно он встряхнул рубашку и протянул мне. Я повернулся и встретил его взгляд. Он посмотрел в сторону. Он знал, что я соврал о своей спине. Но соврал ли я? Ведь это и впрямь был нестандартный несчастный случай. Ничего не сказав, я принял свое белье, брюки и чулки. Мне понравилось, что он выбрал вещи намного более практичные, чем те, в которых щеголял лорд Фелдспар. Правда, и здесь было много пуговиц, но они мне не мешали. Мои старые начищенные ботинки были уже приготовлены. Я почувствовал облегчение, когда надевал свою привычную удобную обувь. – Спасибо тебе. Ты хорошо справляешься.

– Я долго помогал своей маме и другим женщинам в доме.

Мое сердце опустилось. Хотелось ли мне знать больше об этом ученике Чейда? В любом случае, я не мог бессердечно проигнорировать это.

– Я слышал об этом.

– Лорд Чейд никогда не был клиентом моей матери, вам не нужно бояться, что он может быть моим отцом. Но он всегда был ко мне добрее остальных. Я начал выполнять его поручения, когда мне было около десяти. Так что, когда моя мама была... убита, а я вынужден был бежать, он послал кое-кого, чтобы найти меня. И он меня спас.

Факты вставали на свои места. Чейд был клиентом того дома, где работала мать Эша, просто он не был клиентом его матери. Немного доброты, и, возможно, мальчик начал шпионить для него, даже не подозревая об этом. Немного монет за обычное поручение, несколько случайных вопросов, и Чейд узнавал что-то о других клиентах. Достаточно для того, чтобы подвергнуть жизнь мальчика опасности, когда умерла его мать? Уже другая история. Слишком много всего. Какой благородный сын зашел настолько далеко? Я не хотел знать. Чем больше я узнавал, тем больше имел к этому отношение. Прошлой ночью я и так уже был пойман в сети, как рыба. И по прошлому опыту знал, что чем больше бьюсь, тем прочнее затягивается сеть.

– Я устал, – мне удалось утомленно улыбнуться. – Я уже устал, а день только начался. Мне лучше проведать своего друга. Эш, считай меня своим другом, к которому ты можешь обратиться, если тебе что-нибудь понадобится.

Он серьезно кивнул. Еще одна петля паутины обернулась вокруг меня.

– Я отнесу это прачкам и верну обратно во второй половине дня. Вам что-нибудь еще нужно от меня?

– Спасибо. Пока это все.

Я услышал далекое эхо Верити в своем голосе. Верити, отпускающего человека, который его всегда сопровождал. Чарим. Так его звали. Так давно... Я почти ожидал, что Эш будет огорчен своим отстранением, но он поклонился и ушел с моей одеждой, перекинув ее через руку. Я сел к подносу, который он принес, и начал есть. Была ли еда сегодня лучше? Предоставлялся ли Фитцу Чивэлу Видящему завтрак богаче, чем лорду Фелдспару? И если да, то что это говорит об ожиданиях народа, простых людей и знати? Попытается ли знать снискать мою благосклонность? Люди будут искать у меня работу? Я просмотрел некоторые из писем, оставленных Эшем. Мольбы о благосклонности, заискивающие приглашения и слишком добрые поздравления с возвращением. Я сильно зажмурил глаза и снова открыл их. Куча писем никуда не делась. В конечном счете, мне придется с ними разобраться. Или, возможно, это была одна из обязанностей Эша. Он без тени смущения сказал, что прочел большинство из них.

Перевод осуществлен командой https://vk.com/robin_hobb

(целиком и полностью на на бескорыстной основе)

Какое место я займу при дворе Дьютифула? И как я смогу его оставить? Что насчет моей Пчелки? Я все еще не решался просить Кетриккен послать за ней, но, видимо, я должен был сделать это, поскольку внезапно понял, что есть и те, кто свяжет меня с Томом Баджерлоком, и тогда они  догадаются, что существует вторая  тайная дочь Видящих. Мог ли я отныне распоряжаться своей жизнью? Жизнь, которую я вел последние сорок лет, внезапно разлетелась на куски. Ложь и обман были отметены в сторону. Хотя и не полностью. Мне нужно было поговорить с Чейдом, необходимо придумать историю о том, чем я занимался все эти годы. Признаем ли мы мое участие в освобождении черного дракона Айсфира? Откроем ли, что я спас Дьютифула из передряги с людьми, обладающими Уитом, и что это я вернул его на трон?  Каким образом Том Баджерлок связан с Фитцем Чивэлом Видящим? Внезапно мне показалось, что говорить правду было также рискованно, как и лгать. Небольшая часть правды может потребовать следующего откровения. Чем это все закончится?

Я сосредоточился на еде, не позволяя себе зацикливаться на вопросах, заполнявших мою голову. У меня не было намерения сегодня выходить из комнаты, пока кто-то не обратится ко мне при помощи Скилла или не отправит мне послание. Слишком много жонглерских шариков было подброшено, чтобы я мог неподготовленным броситься в кипящий поток.

Вдруг я услышал тихий стук у моей двери, поставил чашку и немедленно встал. Стук повторился. И не у дверей в мою комнату, а у тайной двери, которая вела в старое логово Чейда.

– Шут? – тихо спросил я, но никто не ответил. Я открыл дверь.

Там меня ждал не Шут, а ворона. Она взглянула на меня, повернув голову и рассматривая меня своим сверкающим глазом. Затем, с истинно королевским достоинством, она скользнула вниз через последние ступеньки в центр комнаты.

Те, кто не обладает Уитом, обычно думают, что люди Древней Крови могут разговаривать с любым животным. Это не так. Уит – это взаимный, добровольный обмен мыслями. Некоторые животные более открыты, чем другие; некоторые коты не только будут говорить со всеми, но и любят жаловаться, или ворчать, или приставать без всякой сдержанности. Даже люди со слабейшим отголоском Уита иногда открывают дверь до того, как кот начнет в нее скрестись, или зовут, чтобы поделиться  лучшим кусочком рыбы. Долгая связь с волком изменила мой образ мыслей, что, как я думал, сделало всех созданий из этой семьи более открытыми для меня. Время от времени со мной общались собаки, волки и даже лисы. Говорил я и с одним ястребом по приказу ее хозяйки. Один маленький хорек навсегда останется героем в моем сердце. Но и не обладающий Уитом может просто попытаться передать мысли животному и надеяться быть понятым. Я пытался, но Уит быстро создает глубокую связь. У меня  не было ни малейшего желания создавать такую связь с этой птицей. Поэтому я использовал не Уит, а только слова, когда сказал ей:

– Ну что ж, ты выглядишь намного лучше, чем когда я видел тебя в последний раз. Мне открыть для тебя окно?

 – Темно, – сказала она, и я удивился ясности слова и тому, как оно было уместно. Я слышал, что птиц обучают говорить, но обычно произносимые ими человеческие слова были просто повторением, лишенным значения или контекста. Ворона пересекла комнату и изучила окно, а затем вспорхнула на мой сундук с одеждой. Я не смотрел на нее. Многим диким животным это не нравится.  Вместо этого я осторожно прошел мимо нее и открыл окно.

В комнату ворвались холод и ветер: бури временно прекратились, но тучи говорили о том, что сегодня ночью пойдет снег. На мгновение я замер и посмотрел на стены замка. Прошли годы с тех пор, как передо мной открывался этот вид. Лес отступил. Я мог видеть фермерские дома там, где раньше были только пастбища, пастбища же были там, где раньше был лес, а дальше виднелись пни. Мое сердце упало; когда-то мы, я и мой волк, охотились там, где сейчас паслись овцы. Миру пришлось измениться, и для своего процветания люди забирают все больше у дикой природы и животных. Возможно, глупо сожалеть о потерянном, а возможно, это ощущение присуще лишь тем, кто балансирует на грани мира животных и мира людей.

Ворона вспорхнула на подоконник. Я осторожно отошел назад.

– Прощай, – сказал я ей и  стал дожидаться, пока она улетит.

Она приподняла голову и посмотрела на меня. Затем, по-птичьи быстро, она  снова повернулась и осмотрелась. Она раскрыла крылья, пролетела через комнату и села на мой поднос с завтраком, загрохотав посудой. Широко расправив крылья, словно напоминая, она прокричала:

– Белый! Белый!

Потом она без колебаний схватила и проглотила кусочек бекона. Она клюнула кусок оставшегося хлеба и раскидала крошки по полу. Мгновение она смотрела на них, а потом застучала клювом по блюдцу, где оставалось яблочное варенье.

Пока она уничтожала мой завтрак, я подошел к сундуку лорда Фелдспара. Да, Чейд хорошо его укомплектовал. Я нашел баночку чернил и перо, немного подумал, а затем убрал письма со стола, снял с пера наконечник, макнул кончик пера в чернила и внимательно его рассмотрел. Я это сделаю.

– Ворона. Иди сюда. Я выкрашу тебя в черный.

Она уронила кусочек бекона, который кромсала.

– Белый! Белый!

– Не будет белого, – сказал я ей и добавил с помощью Уита: – Не будет белого.

Она повернула голову, рассматривая меня своим блестящим глазом. Я ждал. С грохотом уронив ложку на пол, она перелетела с моего подноса на стол.

– Раскрой свои крылья, – она следила за мной. Я медленно и широко развел руки.– Раскрой. Покажи мне белый.

Понимание того, что от тебя хотят – совсем не то же самое, что доверие. Она попыталась. Она раскрыла крылья, я прикоснулся к ним пером, но она занервничала, замахала крыльями и забрызгала нас чернилами. Я попытался снова, на этот раз пошло лучше. Работая, а рассказывал ей – что и зачем хочу сделать.

– Не знаю, выдержат ли чернила дождь. Или ветер. А может перья слипнутся. Раскрой их. Нет, оставь их раскрытыми, чтобы чернила высохли. Готово!

Когда мы занялись вторым крылом, ворона расслабилась и стала более послушной. Мои руки и письма на столе уже были заляпаны чернилами. Я закончил со вторым крылом и снова прокрасил первое. Потом потребовалось время на объяснения, что нужно покрасить перья и с внутренней стороны.

–  Теперь пусть высохнут! – предупредил я, закончив, и она застыла, распахнув крылья. Немного погодя она помахала крыльями, чтобы привести их в порядок, и я обрадовался, что брызг было совсем мало. Когда она сложила крылья, то стала выглядеть как самая обычная черная ворона.

– Белого больше нет! – сказал я ей. Она повернула голову и пригладила свои перья. Похоже, она была довольна моей работой, поскольку перелетела обратно к тарелке.

– Я оставлю окно открытым для тебя, – сказал я и оставил ее наводить беспорядок в моем незаконченном завтраке.

Я закрыл за собой дверь, поскольку Чейд сказал истинную правду. Раскрытое окно и открытая дверь создавали ужасный сквозняк в верхних комнатах.

Я поднимался по крутым ступенькам, размышляя о том, как мне поведать Шуту обо всем, что произошло за одну ночь. Глупая улыбка застыла на моем лице. Впервые я признавал, что часть меня все же была рада. Так долго, так долго я стоял на краю леса, глядя на далекий свет в окнах. Олений замок был моим домом, он всегда им был. Несмотря на все мои опасения  и страхи, на один прекрасный момент я позволил себе представить, что я мог бы стоять по левую сторону от моего короля во время того, как он вершил свой суд, или сидеть за высоким столом во время пира. Я представил мою маленькую дочку, танцующую со мной в Большом Зале. Я все расскажу Шуту, он поймет мои бушующие чувства. Тут я снова пожалел о том, что Шута не было там прошлой ночью, и он не видел и не слышал Старлинг, исполняющую песню о моей отваге и храбрых самоотверженных деяниях.

Но он не мог ничего этого видеть. И, подобно загнанному оленю, срывающемуся с утеса над промерзшим озером, мое настроение резко упало в холод и мрак. Радость исчезла, и я практически боялся говорить с ним. Вчера я не рассказал о беременности Неттл. Сегодня я боялся сказать ему о том, что король Дьютифул публично признал меня. Я замедлил шаг, а к концу лестницы уже попросту едва переставлял ноги. И оказался не готов увидеть Шута, сидящего за столом Чейда, в кругу света от шести свечей. Еще меньше я был готов к искривленной улыбке, которой он меня приветствовал.

– Фитц! – почти весело воскликнул он, а шрамы на его лице исказили его улыбку, сделав ее похожей на ухмылку марионетки. – У меня есть новости!

– И у меня, – ответил я, и мое настроение немного поднялось.

– Это хорошие новости, – сказал он, будто я не был способен этого понять. Я задумался, не собирался ли он повторить мне новости обо мне же, но тут же решил, что если ему этого так хочется, то я ему позволю.

– Я вижу, – сказал я, усаживаясь за столом напротив него.

– Нет! – ответил он и рассмеялся над шуткой, которую я пока не понимал. – А вот я – да!

Мгновение я сидел в тишине, ожидая, когда он продолжит. Потом, как это часто бывало в нашей юности, я неожиданно уловил – что он имел в виду.

– Шут! Ты можешь видеть?

– Я только что тебе сказал, – ответил он и искренне рассмеялся.

– Посмотри на меня! – приказал я ему, и он поднял свои глаза, но они не встретили мой взгляд. К моему огромному разочарованию, они оставались серыми и затуманенными.

Улыбка на его лице немного померкла.

– Я могу видеть свет, – уточнил он. – Я могу разглядеть свет в темноте. Хотя, это и не совсем так. Темнота для слепого – совсем не та темнота, которую знаешь ты. Ах, не важно, поэтому я не буду пытаться объяснить это, только скажу, что я вижу, как на столе передо мной горят свечи. А если я поворачиваю лицо в другую сторону, то вижу, что там свечей нет. Фитц, я думаю, мое зрение возвращается. Когда ты использовал в ту ночь Скилл... Я знаю, что раны на моей спине начали заживать. Но это далеко не все.

– Я ничего не сделал для твоих глаз той ночью. Возможно, дело в естественном процессе восстановления, – я еле сдержал рвущееся наружу предупреждение. Не надейся слишком сильно. Я знал, каким слабым было его здоровье. И все же, теперь он мог видеть свет. Это значит, его здоровье крепчает.  – Я рад за тебя. Мы должны поставить тебя на ноги. Ты уже ел сегодня?

– Ах, да. Я поел. Мальчик Чейда принес еду, и, похоже, он уже не так боится меня. Или, возможно, он был очарован птицей. Потом приходил Чейд и принес для тебя сверток с вещами. Фитц! Он рассказал мне все. И я... удивлен. И рад за тебя. И напуган. Как может существовать такое время, такой мир, где случается то, чего я никогда не предвидел?! Еще он сказал мне, что Старлинг сыграла и замечательно спела твою историю! Это действительно так? Или мне это приснилось?

Волна разочарования. Я не знал, как сильно хотел рассказать ему все, пока не выяснилось, что он уже знает. Но то, что он улыбался моей счастливой судьбе –  было для меня всем, что я мог пожелать сейчас.

– Нет. Все это правда. Это было волшебно, – и я поделился с ним моментами, которые поняли бы немногие. Я рассказал ему, как Целерити, герцогиня Бернса, наследница своей сестры леди Хоуп, положила руки мне на плечи. Я посмотрел в ее светлые глаза. В уголках ее глаз и губ пролегли морщинки, но все та же решительная девчонка встретила мой взгляд. «Я никогда не сомневалась в тебе. И тебе никогда не следовало сомневаться во мне», – сказала она и легонько поцеловала меня в губы, затем повернулась и быстро ушла прочь, ее муж бросил на меня озадаченный взгляд, а потом поспешил за ней. Я поведал о том, как королева Эллиана срезала со своего манжета серебряную пуговицу в форме нарвала и отдала ее мне, наказав всегда носить ее. Тут Шут улыбнулся, а потом его лицо стало задумчивым, когда я рассказал ему, что люди, которых я едва помнил, пожимали мне руки или хлопали по плечу. Некоторые недоверчиво улыбались, некоторые плакали. Неприятное впечатление произвели те, кто мне подмигивал или наклонялся, чтобы прошептать: «Хорошо запомни, что я сохранил твой секрет», и прочие послания того же рода. Хуже всех был молодой стражник, который храбро прошел мимо толпящейся вокруг меня знати. Искры гнева плясали в его в глазах, когда он сказал: «Мой дед умер в уверенности, что послал вас на смерть. До конца своих дней Блейд верил, что предал вас. Я думал, вы доверяли ему». Потом он отвернулся и потерялся в толпе, прежде чем я смог сказать ему хоть слово.

Я вдруг понял, что говорю все тише и тише, будто рассказываю старую сказку маленькому ребенку. И приписал ей счастливый конец, хотя все знают, что истории никогда не заканчиваются, а счастливый конец – просто момент передышки перед следующей бедой. Но я не хотел об этом думать. Не хотел задаваться вопросом, что будет дальше.

– Чейд объяснил, почему он это сделал? – спросил меня Шут.

Я пожал плечами, но он этого не видел.

– Он сказал, что пришло время. Оба, и Шрюд и Верити, хотели бы, чтобы это произошло. Он сказал, что выйдя из тени сам, не мог оставить там и меня, – я перерыл одну полку Чейда, затем другую, прежде чем нашел то, что искал. Винный спирт. Я зажег себе еще одну свечу, нашел тряпку, намочил ее и попытался стереть с себя чернильные пятна. Это было непросто. Хорошо для вороны, досадно для меня. Я подошел к зеркалу Чейда и начал вытирать пятна на лице.

– Что это за запах? Что ты делаешь?

– Вытираю чернила с лица. Я покрасил белые перья вороны в черный, чтобы она могла летать и не бояться, что на нее нападут и заклюют.

– Покрасил ворону. Принц Фитц Чивэл развлекается, раскрашивая ворон на следующий день после своего признания, – рассмеялся он. Такой радостный звук для меня.

–  Чейд оставил для меня послание?

– На краю стола, – ответил он. Он снова пристально посмотрел на свечи, наслаждаясь той частичкой их света, которую мог видеть. Поэтому я не взял ни одну из них, а поднес сверток поближе и начал его развязывать. Пахло землей. Сверток был обернут кожей и перевязан кожаными же ремешками. Узлы позеленели от долгого пребывания в забытьи, по краям кожи расплылись белые пятна от сырости. Ремешки слишком долго не развязывали, и я подозревал, что некоторое время сверток хранился на улице, возможно даже зимой. Может, он был где-то закопан. Пока я развязывал узлы, Шут сказал:

– Он так же оставил для тебя записку. О чем она?

– Я еще не читал.

– Может тебе следует прочитать ее до того, как ты откроешь посылку?

– Он так сказал?

– Похоже, он долго об этом размышлял, но потом он написал несколько слов. Я слышал скрип пера и множество вздохов.

Я перестал возиться с ремнями и попытался понять – что меня интересовало больше, записка или сверток. Потом поднял одну свечу и увидел на столе листок бумаги, я и не заметил его в полумраке. Я взял его и поднес поближе. Как и в большинстве посланий Чейда, тут не было ни даты, ни приветствия, ни подписи. Лишь несколько строк.

– Ну, что там? – спросил Шут.

– «Я сделал, как он мне сказал. Условия не были соблюдены. Я надеюсь, ты поймешь. Думаю, ты должен это получить».

– Ох. Все лучше и лучше, – воскликнул Шут. И добавил: – Я думаю, ты должен обрезать ремни. Ты никогда не развяжешь эти старые узлы.

– Ты уже пытался, не так ли?

Он пожал плечами и усмехнулся.

– Это бы избавило тебя от борьбы с ними.

Я утомил нас обоих, все же пытаясь развязать тугие узлы. Кожа, которая промокла, а затем была высушена, может стать прочной, как железо. Наконец, я сдался, достал свой поясной нож и разрезал ремни. Я снял их со свертка, а затем попытался развернуть то, что было в него завернуто. Кожа была твердой и тяжелой – такую обычно используют для седел. Она заскрипела, когда я ее разворачивал, вынимая нечто, обернутое жесткой тканью. Я положил это на стол.

– Что это? – требовательно спросил Шут и начал ощупывать скрытый предмет.

– Сейчас выясним, – жесткая ткань оказалась тяжелым холщовым мешком. Я открыл его, засунул руку и вытащил...

– Это корона, – воскликнул Шут, дотронувшись до нее пальцами.

– Не совсем, – короны обычно не делают из стали. А Ходд не изготавливала короны, она делала мечи. Она была великолепным оружейным мастером. Я крутил гладкий стальной обод в руках, зная, что это была ее работа, хотя и не смог бы объяснить, как я это понял. Потом я увидел внутри обода ее клеймо, незаметное, но гордое.

– Тут есть что-то еще, – руки Шута, словно пронырливые хорьки, рыскали в раскрытом кожаном свертке, и вот уже он протягивал мне деревянную трубку. Я молча взял ее. Мы оба знали, что в нем лежит свиток. Концы трубки были запечатаны красным воском. Я изучил ее в свете свечи.

– Печать Верити, – мне не хотелось ломать печать, но я все же сломал ее ножом, затем перевернул трубку и потряс. Свиток не поддавался, он слишком долго там пролежал. Когда он, наконец, появился, я покрутил его в руках, изучая. Вода его не коснулась.

– Прочитай, – шепотом попросил меня Шут.

Я осторожно развернул пергамент. Это было написано рукой Верити: аккуратные буквы человека, который любил рисовать, чертить карты и наброски территорий, делать эскизы укреплений и составлять военные планы. Буквы были крупными, четкими и ровными. Почерк моего короля. Горло сдавило, и я не сразу смог заговорить. Наконец, высоким срывающимся голосом я начал читать:

– «Да будет подтверждено моей печатью и свидетельством доверенного хранителя, Чейда Фаллстара, что этот свиток – подлинное желание Будущего Короля  Верити Видящего. Сегодня я отправляюсь в путь, из которого могу не вернуться. Я оставляю мою королеву, Кетриккен из Горного Королевства, и нашего будущего ребенка. Если в мое отсутствие мой отец, король Шрюд, умрет, я вверяю мою жену под защиту моего племянника Фитца Чивэла Видящего. Если придут вести о моей смерти, я желаю, чтобы он официально был признан наставником моего наследника. Если моя королева погибнет, а мой наследник выживет, тогда я приказываю, чтобы Фитц Чивэл Видящий правил как регент до тех пор, пока мой наследник не сможет взойти на трон. И если никто не выживет, ни отец, ни королева, ни наследник, тогда моя воля такова, чтобы Фитц Чивэл Видящий был признан моим наследником. Я не желаю, чтобы мой младший брат, Регал Видящий, унаследовал мою корону. Я рассчитываю, что мои герцоги признают и подтвердят мою волю», – я прервался, чтобы перевести дыхание. – И его подпись внизу.

– И эта корона должна была стать твоей. – Шут дотронулся своими покрытыми рубцами пальцами до края короны. – Не драгоценная, чтобы кто-то мог ею заинтересоваться. Сталь для изготовления мечей, судя по всему. Погоди, погоди! Не такая гладкая. Вот тут. Что это?