Текст книги "Странствия Шута (ЛП)"

Автор книги: Робин Хобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Я хотел. Он мог позаимствовать мне силы для Скилла, и был хорош в обращении с мечом, ведь я не знал, что меня ждет. Но оставлять свою дочь без защиты еще раз я не собирался.

– Нет. Но спасибо тебе, друг. Защити тех, кто остается здесь, так мне будет легче.

Прежде чем за нами закрылась дверь, я успел заметить на лице Неттл благодарность.

– Тебе надо выехать как можно скорее, – настоятельно потребовал Чейд. Он словно почерпнул откуда-то силы молодого человека. Мой наставник заспешил по коридору и взбежал по главной лестнице. Он перепрыгивал через две ступеньки, я не отставал.

– Чейд, – начал было я.

– Не сейчас, – задержав дыхание, оборвал он.

Его шаги стали шире, он побежал, и я вслед за ним. Чейд ворвался в свои покои, напугав своего лакея и слугу, который затапливал камин. Он резко велел им уйти, и они повиновались, раскланиваясь передо мной по пути. От этого представления я ощутил неловкость, которая прошла, только когда Чейд закрыл за ними дверь. Когда мы оказались одни, он распахнул свой шкаф.

– У тебя нога меньше моей. Тебе подойдут мои сапоги?

– Думаю, да, – ответил я, и он вытащил пару тяжелых сапог для верховой езды. А следом бросил мне теплый плащ и шерстяную рубашку.

– Переодевайся, пока я говорю, – приказал он мне голосом полным тревоги. Тем временем я уже натягивал сапоги.

– Силдвелл кое-что передал мне Скиллом еще до того, как я попросил Неттл помочь. Тревожные известия. Он не нашел следов ни Пчелки, ни Шун. «Тут никто о них не слышал», – так он сказал в какой-то момент. Или мне показалось через туман и шум. Он описал «сильный пожар» и, вроде бы, твоих людей это не беспокоит. Ты на себе испытал, каково это пытаться понять его мысли.

– Когда? – Потребовал я. Как он посмел скрывать это от меня! – Как давно?

Он пробуравил меня взглядом, полным гнева.

– За минуту до того, как я попросил Неттл помочь. Или ты думаешь, я стал бы ждать?

Он передал мне простой меч в кожаных ножнах. Они запылились, а ремень был жестким. Без лишних слов я застегнул его на поясе, вытащил клинок, осмотрел его и вложил обратно. Простой, но сделан на славу.

– Сними ее, – указал Чейд, и только тут я сообразил, что железная корона все еще на мне. Я снял ее и передал ему. Чейд бросил корону на кровать. Я натянул через голову шерстяную рубашку. Накидывая на плечи плащ, я сказал:

– Скажи Шуту, почему меня нет. Он поймет.

– Свяжись со мной Скиллом, как только окажешься на месте. Прошу.

– Хорошо.

Меня не волновало, кто оборачивался, когда я проходил мимо, и кто оторопело смотрел мне вслед, когда я сбегал вниз по ступенькам главной лестницы. Я промчался по холлам Оленьего замка и выскочил во двор, где мальчик уже держал под уздцы породистую чалую кобылу. В ее глазах светился ум, а ноги были длинными и сильными.

– Спасибо, – поблагодарил я, хватая удила и вскакивая в седло. Я уже развернул ее в сторону ворот, когда парень выкрикнул что-то о лошади Лорда Деррика. Обернувшись, я увидел, что к ступенькам подвели длинноногого вороного скакуна. Я взял не ту лошадь. Поздно. Ничто не могло заставить меня вернуться.

– Пошла! – крикнул я, пришпорил лошадь и наклонился к ее шее.

Глава одиннадцатая. Ивовый Лес

Принцу Фитцу Чивэлу.

Сэр. Долгие годы я хранил Вашу тайну так же тщательно, как Вы мою. Король доверил ее мне, чтобы я мог лучше понять, почему Вы так поступали в те трудные времена. Игра, которую Вы и Лорд Голден вели со мной, сильно уязвила мою гордость. Но я хочу, чтобы Вы знали, по прошествии многих лет я яснее осознал Вашу роль в тех событиях. Я не забыл всего, что Вы сделали для меня. И если бы не Вы, сейчас меня не было бы в живых. Я пишу Вам, чтобы напомнить, что навсегда останусь в долгу перед Вами, и если когда-либо я смогу услужить Вам, умоляю Вас, просите меня, о чем угодно.

Пожалуйста, знайте, я предлагаю это со всей искренностью.

Лорд Сивил Брезинга

Чалая кобыла перешла на галоп, и мы промчались сквозь ворота, не дав возможности ни задержать нас, ни попрощаться. Она была жизнерадостным созданием и, по всей видимости, наслаждалась ночной скачкой. Её Уит вибрировал между нами в поиске моего подтверждения, что мы станем лучшими друзьями. Но моё сердце заледенело от страха, и я держался тихо и смирно. Кусочки наста с проезжей части дороги разлетались из-под ее копыт, ветер от нашей скачки вцепился в мое лицо ледяной хваткой. Дорога для повозок свернула в сторону Камней Свидетелей. Снег на дороге был не таким утоптанным, и темп лошади замедлился, несмотря на мои попытки поторопить её. Я благословил короткую передышку между бурями, позволившую луне и звёздному свету отражаться от заснеженных полей. Я надавил на лошадь и, когда от дороги осталась лишь едва видимая в глубоком снегу вмятина, чалая глубоко вдохнула и помчалась по ней. Задолго до того, как мы добрались до камней, я принял решение. Группа Скилла Регала уже проводила лошадей через Скилл-колонны. Да, некоторые из них после этого потеряли рассудок, но я был гораздо опытнее в Скилле, чем они. И моя нужда была гораздо острее.

На вершине холма я натянул поводья, позволив лошади отдышаться, и направил ее ближе к камням. Чалая. Со мной. Я надавил своим Уитом на все её чувства и был ошеломлён, когда она приветствовала меня с одобрением. Она вскинула голову и показала мне глаз с белой каймой, когда я ударил по камню голой рукой, одновременно направляя ее внутрь. Довольно долго лошадь скакала по небу, озаренному звёздами, затем мы вынырнули из него, и она приземлилась на прямых ногах, трепещущая подо мной, на Висельный холм. Трёхдневный путь был проделан в одно мгновение. Ветер и падающий снег стерли практически все следы моего предыдущего перехода. Кобыла вскинула голову, её глаза расширились, а ноздри раздулись. Ее странное возбуждение захлестнуло меня. Мне пришлось справиться с головокружением, прежде чем я снова обрёл здравый смысл и свой Уит, а затем я окутал ее утешением и одобрением, похвалил и пообещал ей тепло, овёс и свежую воду. Я повел ее вниз с заснеженного холма. Стоит проявить немного терпения сейчас, чтобы хватило сил завершить путь.

 Наша тропа пересеклась с утоптанным путем, и чалая с моей подачи перешла на рысь, а добравшись до дороги – на галоп. Когда я чувствовал, что она перенапрягалась, я сдерживал ее, и мы снова шли шагом. У меня никогда не было глубокой веры ни в Эду, ни в Эля, но той ночью я молился Эде, чтобы я нашел своего ребенка спрятавшимся, но живым. Я терзал себя тысячами теорий о том, что могло произойти. Она попала в ловушку в стенах без еды и воды. Была в конюшнях, когда они сгорели. Задохнулась от дыма. Шун сделала с ней что-то ужасное, затем подожгла дом и сбежала.

Но ни одна из моих диких теорий не могла объяснить, почему все мои люди утверждают, что ничего не знают ни о леди Пчелке, ни о леди Шун. У меня была добрая дюжина разных предположений, но ни одно из них ни к чему не привело. Ночь была холодной, и усталость переполняла меня. Чем ближе я подходил к Ивовому Лесу, тем меньше меня туда тянуло. Лучше бы я остался на ночь в Дубах-на-Воде. Эта мысль удивила меня, и я потряс головой, чтобы от неё избавиться. Я снова пустил лошадь галопом, но на сердце у меня потяжелело еще сильнее, когда я увидел сквозь деревья огни Ивового Леса.

От холки кобылы поднимался пар, когда я остановил её рядом с поместьем. Даже холодной ночью я ощущал вонь от сгоревших конюшен и животных, которые оказались внутри. Потеря конюшен и лошадей резко ударила по мне, это с большей долей вероятности означало, что я также потерял свою маленькую дочку. Но когда я соскочил с седла, крича слуг и мальчиков-конюхов, и не увидел причинённого дому вреда, на сердце стало легче. Огонь не распространился. Внезапно я почувствовал себя невероятно уставшим и несмышлёным. Пчелка, сказал я себе и отогнал дымку сонливости прочь.

Чейд, я здесь. Конюшни сгорели.

Моё Скилл-сообщение никуда не ушло. Это было ужасное ощущение: как будто на мгновение меня задушили, и я боролся за дыхание.

Чейд! Неттл! Дьютифул! Олух!

С каждым усилием ощущение удушья росло. Здесь был поток Скилла, я почти мог до него дотронуться, но что-то разрывало мои послания на мелкие части. Изнеможение нарастало, как прилив, подавляя мой страх. Он перерос в отчаяние, и я прекратил попытки. Я закричал снова и почувствовал облегчение, услышав собственный голос.

Слуга открыл мне дверь, и я заметил как она на миг застряла у порога. В свете поднятой им лампы я увидел нанесённый урон. Кто-то вышиб двери моего дома. Я снова насторожился.

– Что здесь случилось? – потребовал я объяснений, задыхаясь. – Где Ревел? Где Фитц Виджилант? И Пчелка с Шун?

Мужчина выпучил глаза.

– Кто? – переспросил он. – Писарь давно в постели, сэр. После несчастного случая ему нездоровится. Всё хозяйство спит, кроме меня. Я могу привести управляющего Диксона, но, хозяин Баджерлок, Вы выглядите измученным. Может, мне стоит развести огонь в ваших покоях и проводить Вас туда? А утром…

– Как сгорели конюшни? Где моя дочь? Где Сидвелл, посланник лорда Чейда?

– Леди Неттл? – он посмотрел на меня с искренним недоумением, и я решил счесть его идиотом. Не стоит задавать вопросы идиотам, нужно найти того, у кого с наибольшей вероятностью будет ответ. – Разбуди управляющего и скажи, чтобы он немедленно встретился со мной в моём частном кабинете. Не обычном, а частном. И пусть он приведёт Фитца Виджиланта.

Я прошёл мимо него, вырвав у него из рук лампу, и, прежде чем перейти на бег, крикнул через плечо:

– И пусть кто-нибудь позаботится о лошади!

Пчелка будет там. Я знал, что она будет там. Это было единственное место, где она всегда чувствовала себя в безопасности, секрет, известный только нам двоим. Пока я мчался по коридорам и вверх по лестницам, я старался не обращать внимания на остальной ущерб, нанесённый дому. Я пробежал мимо взломанной двери, которая всё ещё свисала с петель. Гобелен был разрезан и висел криво, один его угол лежал на полу. Я не мог уместить это у себя в голове. Мои конюшни сожгли, кто-то напал на Ивовый Лес и разгромил коридоры, моя дочь пропала, а слуга у двери казался совершенно спокойным, несмотря на произошедшее.

– Пчелка! – кричал я, и продолжал выкрикивать ее имя, пока не добрался до кабинета. По всему дому стали открываться двери, и недоумённые голоса становились громче. Мне было всё равно, кого я разбудил. Почему кто-либо должен спать, когда хозяйская дочь пропала?

Дверь моего кабинета была выбита, хорошее дерево разлетелось в щепки. Два моих стеллажа со свитками опирались друг на друга, как пьяные, их содержимое рассыпалось по полу. Стол был перевернут верх дном, стул опрокинут. Мне было всё равно, что они разрушили и какие секреты украли. Где моя маленькая девочка? Я запыхался, пытаясь выровнять двери, чтобы закрыть их и задействовать защелку в тайные лабиринты.

– Пчелка, – позвал я ее с надеждой в дрожащем голосе. – Папа дома, я иду. О, Пчелка, пожалуйста, будь там.

Я привел в действие защёлку, спрятанную в дверной петле и, пригнувшись, вошёл в шпионские ходы, которые шли вдоль филёнчатых коридоров Ивового Леса. Я нашёл ее крошечное потайное местечко. Оно было пустым и выглядело нетронутым, её подушки и перья лежали точно так же, как она их оставила. В воздухе ещё висел аромат одной из свечей её матери.

– Пчелка! – позвал я, всё ещё надеясь услышать ее ответ. Сгорбившись, я следовал отметкам её мелка, ведущим к кладовой. Я в ужасе обнаружил на стенах и другие отметки, её аккуратные буквы указывали на проходы, которые я никогда не исследовал.

В проходе впереди себя я увидел на полу разбросанный мусор и почувствовал запах мочи. Когда я нашёл несколько неиспользованных свечей и изгрызенные мышами остатки батона хлеба, я был совершенно озадачен. Я пошёл дальше в сторону выхода в кладовую. На полу валялись огарки; мокрая шаль, не принадлежавшая Пчелке, гнила в куче; затем я нашел приоткрытую дверь в кладовую. Плечом я толкнул её пошире и протиснулся наружу, плотно закрыв за собой. Даже я не мог представить, куда всё пропало.

В это время года с крюков должны были свисать запасы ветчины, копчёной рыбы и связки сосисок. Но ничего не осталось. И это их добыча? Сосиски? Бессмыслица. Я не знал никого, кто мог бы напасть на Ивовый Лес. А то, что преступники забрали с собой сосиски, делало загадку просто нелепой.

Из кладовой я вышел на кухню. Там была только посудомойка, набросившая зимнюю шаль на плечи поверх ночной рубашки. Ларк. Так ее звали, троюродная сестра поварихи Натмег, нанятая недавно.

– О! Хозяин Баджерлок! Откуда вы? Мы не ждали вас дома так быстро, сэр!

– Явно не ждали! Где моя дочь? И где леди Шун?

– Сэр, будьте уверены, я не знаю. Я думала, вы отправились в Баккипский замок, чтобы повидаться с леди Неттл. А леди Шун мне незнакома. Я пока еще новенькая здесь, сэр.

– Что здесь произошло, пока меня не было? – Требовательно спросил я. Она плотнее стянула шаль на плечах.

            – Что ж, сэр, вы уехали в город. Писарь Фитц Виджилант вернулся и сообщил нам, что вы решили посетить Баккипский замок. Потом мы отмечали Зимний праздник. Потом пожар в конюшнях. И та драка, хотя её никто не видел. Наверное, кто-то был пьян, или многие. Писарь Лант даже не смог сказать, кто его ударил и почему. И нескольких других мужчин сильно избили, кто остался с синяком под глазом, кто с выбитым зубом. Вы же знаете мужчин. Потом у нас был тот посыльный, который, я думаю, слабоумный или попросту не в себе, принёс посылки людям, о которых никто не слышал. И сегодня, ночью, вы выскакиваете из кладовой. Вот и все, что я знаю, сэр. О, и управляющий выгнал нас из кроватей и потребовал принести вам поднос с горячим чаем и едой в ваш кабинет. Вы поэтому здесь в кухне, сэр? Вам что-то еще нужно?

Я отвернулся от её болтовни и еще раз пробежал по коридорам своего дома. Сердце громко стучало в ушах, в горле пересохло, но не было времени остановиться и выпить воды. Я был в западне, в отвратительном запутанном кошмаре, ужасном драконьем сне, в котором ничто не имело смысла, и я не мог проснуться. Комната Пчелки была пуста, огонь в очаге погас, и камни давно остыли; её шкаф стоял открытым, а маленькие туники были разбросаны по комнате. Я заглянул под кровать, безнадёжно выкрикивая её имя. Я не мог вдохнуть в лёгкие достаточно воздуха. Не мог привести свои мысли в порядок. Я внезапно отчаянно захотел просто свернуться в клубок на её кровати и поспать. Не думать обо всем этом.

Нет. Дальше.

Я нашел в комнате леди Шун такой же хаос, как и всегда. Я не мог сказать, рылся ли кто-то в её вещах. Ее кровать была холодной, на ней явно никто не спал, половина постели сползла на пол. Одну штору полностью оторвали. Я пошёл дальше. В моей спальне царил такой же беспорядок. Мне было всё равно. Где мой ребенок? Я покинул спальные коридоры и, не обращая внимания на сонных испуганных слуг, побежал через холл к классной комнате и смежным с ней покоям писаря. Я распахнул дверь в комнату Фитца Виджиланта и почувствовал невероятное облегчение, когда он сел в кровати.

– Что такое? – осведомился он, бледный и с широко открытыми глазами. – О, Баджерлок. Вы так быстро вернулись?

– Хвала Эде! Лант, где они? Пчелка и Шун? Что случилось с конюшнями?

Постепенно на его лице нарастала растерянность, и мне захотелось его ударить.

– Конюшни сгорели в Зимний праздник. Думаю, кто-то был неосторожен с лампой. А «Пчелкаишун»? Что это?

Я судорожно хватал воздух.

– Леди Шун. Моя дочь, леди Пчелка, моя маленькая девочка. Где они? Погибли во время пожара?

– Хозяин Баджерлок, успокойтесь. Я не знаю леди, о которых вы говорите. У вас есть падчерица – леди Неттл, Мастер Скилла в Баккипском замке.

Он медленно и мучительно сел, одеяла спали, и я увидел, что его грудь туго перебинтована. Я вздрогнул.

– Что с тобой случилось? – резко спросил я.

Он широко распахнул глаза, на мгновение его зрачки стали такими большими, что мне показалось, будто я смотрел в черноту внутри его головы. Он потёр лицо руками и только потом опять посмотрел на меня и улыбнулся болезненной неловкой улыбкой.

 – Так стыдно признать. Я слишком много выпил накануне Зимнего праздника. Меня нашли после пожара. Каким-то образом я получил колотую рану. Может быть, от вил. Кажется, ничего важного не задели, но если учесть, что я только начал выздоравливать после других травм, это снова вывело меня из строя. Я должен извиниться перед леди Неттл за то, что не мог выполнять свои обязанности учителя.

Я доковылял до кресла и опустился в него. Комната кружилась. Лант посмотрел на меня с глубоким беспокойством. Я не мог вынести его глуповатого сочувствия. Я хотел собственными руками избить его лицо до кровавого месива. Я закрыл глаза и обратился к королевскому кругу Скилла.

Я оказался в воющих бурях, где крик превращался в шёпот, двигался через безликое море в сером тумане, недоступном для человеческих глаз. Это всё, что я нашёл. Мой Скилл был погашен, бесполезен, как сырые поленья, которые не станут гореть, независимо от силы пламени. Я сфокусировался, направил свой Скилл в одну точку размером с иглу, а затем бросил его широко в небо. Ничего не произошло. Я был заточён в своём теле. Я не мог позвать на помощь. Вдруг я спросил себя, уверен ли я, что не нахожусь в драконьем сне? Уверен ли, что не потерялся в Скилл-колонне, и это не моя собственная безумная иллюзия? Как я мог это проверить?

– Где Ревел? – требовательно спросил я Фитца Виджиланта. В который раз он беспомощно вытаращил глаза. – Я сказал слуге разбудить тебя и Ревела и ждать меня в моем личном кабинете.  –  Наверное, было неразумно предполагать, что они стали бы искать меня здесь, в комнате Ланта. Я поднялся. – Вставай, Лант, ты мне нужен.

Что-то блеснуло в его глазах. Я думал, что он начнёт ныть и возразит, что ранен, и что на дворе поздняя ночь. Вместо этого я, наконец, мельком увидел человека, которым он был, по словам Неттл и Риддла.

– Дайте мне минутку, – тихо сказал он. – Я буду. В вашем личном кабинете?

– Просто в кабинете, – поправил я.

Пока он медленно и неуклюже вставал с кровати, я его оставил. Звук моих шагов отчетливо был слышен в коридорах, пока я шел обратно к своему кабинету. Раз за разом я видел отметины, подтверждавшие, что в моём доме были вооружённые захватчики. Длинная борозда на стене – будто кто-то парировал удар мечом и задел ее. Сломанный канделябр.

Двойные двери в кабинет стояли широко открытыми. Внутри комнаты меня уже ждал поднос с горячим чайником, нарезанным мясом, хлебом и сыром. Портьеры, висевшие на дверях в сад, были порезаны, ковёр испачкан чем-то тёмным. Во мне проснулся волк. Я внюхался в комнату. Старая кровь. На полу моего кабинета была кровь. Волк во мне припал к земле, и все мои чувства внезапно усилились. Здесь все ещё было опасно.

Замри, веди себя тихо и наблюдай.

Диксон, помощник Ревела, пришёл с бренди на подносе.

– Так приятно снова видеть вас дома, сэр, даже так внезапно. Я был в вашем личном кабинете, но когда не нашёл вас там, принёс еду сюда. – Он говорил любезно, но его тон выражал совсем другое. Диксон был низкорослым крепким мужчиной, безукоризненно одетым даже в столь поздний час. Он улыбнулся мне.

Сдерживаться. Время сдерживаться. Всё, что я чувствовал, сжалось в холодную каменную коробку. Мне были нужны ответы.

– Спасибо. Поставь на стол и садись, Диксон.

Я ждал, пока он неуверенно устроился в кресле. Он осмотрелся вокруг и тихо вздохнул с неодобрением. Обиженный слуга, которого поздно ночью вызывает ничего не стоящий хозяин. Наблюдая за ним каждой клеточкой своего существа, я спросил:

            – Где сейчас управляющий Ревел?

Я увидел то, чего боялся. По его лицу прошла тень смятения, зрачки расширились, он замялся и ответил:

– Сэр, я не знаю, о ком вы говорите. Я управляющий Ивового Леса. Или я настолько огорчил вас, что вот так вы сообщаете, что хотите заменить меня?

– Нет, разумеется, Ревел был управляющим до тебя. Теперь ты вспоминаешь его?

Снова смятение и проблеск страха в глазах. Затем его лицо смягчилось.

– Прошу прощения, сэр, боюсь, нет. Я думаю… может быть, он уехал до того, как Вы наняли меня?

– Леди Шун хорошо о тебе отзывалась.

Смятение перерастало в панику.

– Сэр, я не знаю…

– И маленькая леди Пчелка, – я слепо давил, не зная, что ищу, но желая расколоть этого человека, как орех, и найти все сведения, в которых я нуждался.

– Пчелка…

– Кто поджёг конюшни?

Он издал звук без слов.

– Кто напал на поместье? Они забрали леди Пчелку и леди Шун? Убили их? Что случилось?

Голова мужчины покачнулась, его грудь вздымалась. Его губы втягивались и вытягивались вместе с громким дыханием. Он раскачивался туда-сюда в своём кресле, беззвучно повторяя какие-то слова. В уголке рта начала появляться пена.

– Хозяин Баджерлок! Сэр, пожалуйста! – пронзительный молодой голос, полный тревоги. – Сразу же другой голос в коридоре возмутился:

– Ты, мальчишка, иди сюда! Не смей туда заходить!

Я отвернулся, как раз когда Диксон упал на пол. Он судорожно дёргался и дрожал. Припадок. Я пережил много таких. Во мне зашевелилась совесть, но я заглушил её и оставил на полу, когда повернулся посмотреть, что меня прервало.

Это был сын Таллермана. Мальчик-конюх с необычным именем. Его лицо было бледным и напряжённым, и он осторожно прижимал одну руку к груди. Он рванулся ко мне, когда разъярённый Бален распахнул дверь. Слуга Ланта, очевидно, одевался в спешке, и его рубашка была наполовину расстёгнута.

– Прошу прощения, хозяин Баджерлок. Мальчишка болен и наполовину безумен, и вот как он благодарит нас за заботу! Юный сэр, немедленно за мной, или утром тебя выставят за дверь.

– Хозяин Баджерлок! Скажите, что вы меня знаете! Пожалуйста, скажите, что вы меня знаете! – Его голос стал ещё более пронзительным и разбитым от того, что Бален надвигался на него. Он увернулся от хватки Балена, умоляя меня.

– Конечно, я знаю тебя. Ты сын Таллермана из конюшен. – Я повернулся к Балену и строго отметил:

– У тебя нет никаких полномочий выгонять моих людей!

Бален замер на месте. Он недавно пришёл в Ивовый Лес. Я нанял его как слугу для Ланта. Он только начинал понимать свои обязанности. И своё место. Бален неуверенно посмотрел на меня и возразил.

– Сэр, мальчик – нищий, мы нашли его раненого и взяли к себе. Он настоял на разговоре с писарем Фитцем Виджилантом. Писарь позвал целителя и разрешил ему остаться в классной комнате, пока не выздоровеет. Но он несёт околесицу и пугает нас и…

– Иди, Бален. Возьми с собой Диксона и уложи его в постель. Я справлюсь с мальчиком. Персиверанс. Это твое имя, верно?

– О, хвала богам, вы знаете меня, я не безумен! И я не нищий! Сэр, сэр, они пришли и убивали, и поджигали, а я пытался убежать с ней, я посадил её на лошадь, мы поехали, но они выстрелили в меня, и я упал. И я не знаю, что происходило дальше, а потом они уехали на своих санях с белыми лошадьми, прямо мимо меня, и я видел маленькую Пчелку, всю закутанную в белое, в санях. Они забрали ее, сэр, и оставили конюшни в огне, и никто, кроме меня, не пытался потушить огонь. Одни лошади спаслись, других они забрали с собой, а некоторые сгорели прямо в своих стойлах. И тела моего отца, и деда, сэр! Я видел их мертвыми там! А мама не узнает меня и говорит, что у неё никогда не было такого сына! О, сэр, они забрали Пчелку, забрали ее, и никто не узнает меня! Никто!

– Я узнаю тебя, – ответил я дрожащим голосом, – я знаю тебя, мальчик. О, моя Пчелка! Её ранили? Кто это был? Куда они направились?

Но парень начал дрожать, будто его бил озноб, и когда я взял его за плечи, чтобы привести в чувство, он упал на меня, рыдая, как ребёнок. Я прижал его к груди и держал, а мои мысли метались. Он заговорил:

– Они выстрелили в меня. Я чувствовал, как стрела прошла насквозь. Сквозь моё плечо, – всхлипнул он. – Я проснулся под плащом. Её плащом. Я думаю, это она спрятала меня под ним. Я сохранил его. Он такой тонкий и лёгкий. Я старался спасти Пчелку, но это она меня спасла.

– Плащ-бабочка, – догадался я.

– Да, сэр.

– Иди к огню. Садись. – Я осмотрелся. Бален ещё стоял в проходе с широко открытыми глазами. Диксон лежал на полу, больше не дёргаясь, свернувшись на боку, и смотрел в никуда.

– Бален! – рявкнул я, и молодой человек подпрыгнул от неожиданности. – Присмотри за Диксоном. Уложи его в постель. Затем попроси у писаря Фитца Виджиланта, чтобы он дал мне бинты и мази лорда Чейда, если они остались. Быстро.

– Я могу сходить за мазями, если желаете. – Это Лант, одной рукой опиравшийся на дверной косяк. Он выглядел бледным, и когда его взгляд упал на лежащего на полу Диксона, он настороженно спросил: – Что здесь происходит? Этот мальчишка надоедает вам своими дикими сказками?

– Лант. Только мази и бинты, пожалуйста. Пусть Бален позаботится о Диксоне. У него было что-то вроде припадка. – Затем, больше не обращая на них внимания, я притянул к очагу конюха. Одной ногой я зацепил стул и подтащил его поближе к камину. – Сядь здесь, Персиверанс. Разреши, я осмотрю твою рану.

Мальчик сел, мокрый, как охапка свежевыстиранного белья. Сгорбился, уставившись на огонь. Я оставил его и сходил за бренди. Я налил немного и выпил одним глотком, налил ещё и протянул мальчику.

– Выпей, – посоветовал я ему. Он не ответил. Я наклонился к его лицу. Он поднял глаза, чтобы встретить мой взгляд. Я вложил ему в руку стакан.

– Они говорили, я нищий. И безумец. Моя мама не пустила меня на порог. Я был весь в крови, а она отправила меня в поместье и не пустила домой. – Его голос становился выше с каждым словом, в итоге от него остался только задушенный писк.

Я сказал единственные слова, которыми мог его утешить.

– Я знаю тебя. Ты Персиверанс, сын Таллермана, внук Таллмана, и ты работал в моих конюшнях. Ты заботился о лошади моей дочери и учил её верховой езде. Выпей это.

Он поднял стакан и принюхался. Сделал глоток, вздрогнул, но, встретив мой взгляд, залпом выпил оставшееся. Он ахнул и трижды вдохнул, прежде чем смог произнести:

– Что с ними случилось? Что с ними не так? С ними всеми? Я им сказал, что управляющий Ревел погиб, а они спросили: «Кто такой Ревел?». Я сказал: «Пчелку похитили. Мы должны бежать за ней!». А они ответили, что не знают её. А когда я хотел последовать за ней сам, они обвинили меня, что я хотел украсть ее лошадь.

Я ещё раз наполнил его стакан.

– Ты последовал за ними? – Знал ли он, куда они её увезли?

– Я пытался, сэр. Но снег и ветер стерли все следы. Мне пришлось повернуть назад. Я все еще истекал кровью. Простите, сэр, мне жаль. Простите, что я не смог привезти её обратно.

– Персиверанс, я не знаю, что там случилось, но мы найдём ответы. Сначала ты должен вспомнить всё с самого начала. Я видел, как ты смотрел нам вслед, когда мы отправились в Дубы-на-Воде. Ты собирался потренировать лошадь. Расскажи мне всё, что случилось после. Каждую деталь. Как все произошло. Каждую, каждую деталь, которую ты можешь вспомнить с того момента. Давай. Выпей бренди. Один глоток, и оно внутри. Вот. Не так уж плохо, да? Теперь. Говори со мной. Просто говори.

С глухим стуком я придвинул стул и сел лицом к нему, почти касаясь его коленей. Я сосредоточился на нём, Уитом и Скиллом. Скиллом я не почувствовал в нём почти ничего. Бывают такие люди. И хотя я мало его знал, мы оба любили Пчелку. Я поступил, как часто делал со мной Барич, вдыхая в него ощущение покоя и безопасности, желая, чтобы он почувствовал и понял, что я здесь, чтобы его защитить, и с ним ничего не случится. Я также заставил расслабиться собственное тело и замедлил свое дыхание. Через пару минут я увидел, что его плечи опустились. Действие бренди и Уита.

– Просто поговори со мной, – снова предложил я. Он медленно кивнул.

Он описывал свой обычный день в конюшне, когда Лант принёс бинты и мази. Жестом я показал ему молчать и сесть. Он был благодарен за это. Пока Персиверанс говорил о своей повседневной работе, и слёзы о том, что он потерял, катились по его щекам, я расстегнул его рубашку и осмотрел плечо. Я сомневался, что повязку сегодня меняли. Он поморщился, пока я ее снимал. Рана выглядела скверно. Стрела прошла насквозь, но не так аккуратно, как я надеялся. Однако ей уделили столько бережного внимания, сколько большинство целителей готовы были посвятить нищему ребёнку.

Я взял мази и бинты и хорошо промыл рану вином. Он сжал зубы, когда я взялся за лоскут рубашки, присохший к ране. Я ухватил его покрепче и оторвал. Пошла кровь. Он посмотрел на неё и стал ещё бледнее.

– Продолжай рассказывать, – велел я ему, и он вспомнил, как пришёл человек с ослом, повозкой и парой измученных бычат. Я кивнул и ещё раз промыл его плечо вином.

Я втирал в рану мазь, когда он рассказал то, чего я не знал: как Лант, леди Шун и Пчелка вернулись поздно той ночью. Лант проводил Шун в дом и оставил мою Пчелку в холодной заснеженной повозке. Услышав это, Лант сдвинул брови, и когда мальчишка рассказал, как управляющий вышел, чтобы отнести её внутрь, он встал и заявил:

– Я не понимаю, зачем вы слушаете этого мальчишку. Он либо безумен, либо преследует неясные цели. Я ничего не знаю ни о леди Шун, ни о ребёнке по имени Пчелка. Позовите управляющего и узнайте, что Диксон думает об этой дикой истории.

– Сядь, – велел я ему сквозь сжатые зубы.

Они сделали что-то с его сознанием, и я мог простить ему то, что он не помнил Пчелку или Шун, но не то, что он оставил моего ребёнка управляющему и мальчику-конюху после того, как я поручил ему присмотреть за ней.

 – Сиди абсолютно тихо. И нет, я не отпущу тебя в твою комнату. Оставайся, пока я не скажу, что ты можешь идти.

– Вы так обращаетесь со мной, потому что я бастард? Но моя кровь настолько же хороша, как ваша, и…

– Сомневаюсь. Я – принц Фитц Чивэл, как ты хорошо знаешь, сын наследного принца Чивэла Видящего, и теперь признанный таковым королём. Поэтому сиди и молчи.

Не лучшее время щегольнуть моим новым статусом. Он неуверенно посмотрел на меня, не зная, как реагировать. Затем сомкнул губы. Я вынул поясной нож и стал нарезать бинты на куски подходящего размера.

– Это, правда, вы? Бастард, наделённый Уитом? – Эти слова прозвучали от Персиверанса. Глаза мальчика широко открылись

– Правда.

Я не ожидал того, что он сказал после. На его заплаканном лице расцвела робкая улыбка.

– Он был прав. Он знал. Мой дедушка рассказывал, что знал вашего отца, и сказал, что для любого, кто его видел, это было бы очевидно. Мой отец соглашался с ним, но, мне казалось, только чтобы дед перестал на этом настаивать. Сэр, я горд служить вам, как поколения моей семьи служили вашей. И здесь и сейчас, я клянусь оставаться верным вам. И вашей дочери, принцессе Пчелке. Отныне и навек.