Текст книги "Приключения в Кукарекии и на острове Сладкая Отрада"

Автор книги: Роберт Вайдло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯКак дядюшка Крилло перепутал игрушечного Мишку с горой

Игрушечный медведь по имени Мишка видел прекрасный сон. Снилось ему, что его правая передняя лапа была надежно прикреплена к туловищу – на самом-то деле она давно висела на ниточке и грозила оторваться. Мишка чувствовал себя превосходно, как будто его только-только принесли из магазина. Керсти крепко прижимала его к себе, и ему было очень хорошо. Снилось ему, что Керсти заснула, и он, Мишка, отправился гулять по Квартирляндии. Едва он подошел к окну, в нос ему ударил любимый каждым медведем запах меда.

Прямо перед собой он увидел горку ароматных медовых пряников, покрытых белой глазурью с капелькой варенья посередине. Мишка поправил синий бант на шее, чтобы тот не мешал ему есть, и протянул лапу за пряником. В этот момент он почувствовал, будто кто-то щекочет его за ухом.

Мишка отмахнулся лапой, потом опять потянулся к лакомой горке, но назойливый незнакомец не сдавался. Мишка сердито рыкнул… и проснулся.

И наяву он ощутил – что-то щекочет за ухом. Тут уж он рассердился не на шутку и, р-раз, ударил лапой по воздуху.

– Ой-ой-ой! – прорезал ночную тишину чей-то жалобный крик.

– Мои бедные косточки! Все теперь переломаны! И где же мой замечательный цилиндр?

Теперь вы догадались, что причитал наш старый знакомый дядюшка Крилло, которого Мишка зацепил лапой и смахнул наземь.

Мишке стало ужасно стыдно, и он попытался загладить свою вину.

– Простите, – пробормотал он густым басом, – извините, пожалуйста, мне ужасно неудобно, но я подумал, что это муха нарочно решила меня пощекотать.

– У вас были на то все основания, – вежливо ответил дядюшка Крилло, который не ронял своего достоинства даже в самых критических ситуациях. – Видите ли, я ведь тоже ошибся. Я принял ваше уважаемое ухо… за горную вершину и попытался влезть на нее… на него… на гору, оказавшуюся ухом, без вашего на то разрешения. В темноте я не разобрал, что разгуливаю не по горам, а по вам… по вас… по доброму другу всей Страны Рисовании, по игрушечному Мишке. Я бы никогда не осмелился вас побеспокоить, только…

– Так вы из Рисовании? – удивился Мишка. – Может быть, даже из самой Кукарекии?

– Из Кукарекии, вот именно, – опешил дядюшка Крилло. – А вы там кого-нибудь знаете?

– Ну как же не знать. – Мишкины карие глаза потеплели. – Мы с Керсти нарисовали недавно там на перекрестке милиционера, сержанта Тирра, как назвала его Керсти. Пока Керсти рисовала, я все время сидел рядом, потому что Керсти считает, что когда я рядом, рисунки у нее получаются в два раза лучше. Как поживает наш сержант Тирр? Он уже освоился? Помнится, Керсти хотела, чтобы он сочинял стихи.

– Ой, – воскликнул дядюшка Крилло то ли от боли в костях, то ли от радости. – Сочиняет, сочиняет. Еще как. К слову, недавно Тирра назначили начальником нового ракетодрома Кукарекии. Он теперь очень ответственный товарищ! – И то ли потому, что речь зашла о сержанте, то ли почему другому, но дядюшка Крилло заговорил стихами:

 
Вся Кукарекия от края и до края
сержанта Тирра очень уважает.
 

– Ответственный, уважаемый, – задумчиво повторил Мишка. Так я и думал. Так и думал. Ведь как старательно его рисовали!

– Тирр ведает всеми ракетами, прогулочными, маршрутными, – продолжал объяснить дядюшка Крилло. – Он командует и взлетами, и посадками. Тирр воистину очень влиятелен.

– А вы-то как? – догадался спросить Мишка. – Вам не очень больно? Мне правда очень жаль…

– Не беспокойтесь, – перебил его великодушный дядюшка Крилло. – Я сам виноват. Ну надо же: принять ваше уважаемое ухо за какую-то горку. Я должен извиниться за то, что в темноте принял всеобщего любимца Мишку за Горный Массив.

На самом деле Горным Массивом считалось синее шерстяное одеяло, под которым очень беспокойно спал Каарел, оно вечно было мятым, скомканным.

– Однако моя нога будто бы действительно повреждена в колене, я не могу на нее опереться, – вынужден был признаться дядюшка Крилло.

– Сейчас, сейчас, – Мишка был рад возможности загладить свою вину. – Сейчас помогу. А, кстати, кто вы? – догадался, наконец, он спросить и об этом. Он широко раскрыл блестящие глаза из коричневого стекла и увидел, что на полу, где бросила его Керсти, лежит маленький человечек из Рисовании… Нога его была вывернута под каким-то странным углом.

– Пожалуйста, обопритесь на меня, – предложил Мишка. – Я вас немедленно доставлю к нашему замечательному доктору Меэрике.

– Ну что вы, – запротестовал было дядюшка Крилло. – Кстати, я Крилло, дети зовут меня дядюшкой Крилло. Может, слышали? Странноватый мужчина в высокой шляпе… А вот и она, как это вылетело у меня из головы сразу ее поискать. – Дядюшка Крилло водрузил свою любимую шляпу на голову. – Пожалуй, неловко беспокоить доктора Меэрике среди ночи…

– Всю ответственность беру на себя. Эх я, косолапый… Впрочем, вы не знаете доктора Меэрике, если думаете о таких пустяках. Среди ночи… Да она готова днем и ночью помогать пострадавшим. Все произошло неожиданно. И надо мне было увидеть во сне дурацкие пряники… В такие моменты я не выношу щекотки. Позвольте, я вам помогу. Держитесь за мою лапу.

Дядюшке Крилло удалось вцепиться в лохматую Мишкину лапу, и тот размашистым жестом посадил его на свой всегда блестящий черный нос.

– Здесь вам будет лучше всего, – заверил Мишка, – к тому же вы будете у меня буквально перед глазами. Держитесь крепче.

Вскоре они уже были перед дверью в Комнату Кукол. В этот поздний час дверь была, понятно, закрыта.

На звонок вышла вислоухая собака из потертого плюша, в которой они сразу узнали помощника доктора Меэрике, верного пса-санитара по имени Гав. Ясно, что глубокой ночью пес-санитар тоже видел приятные сны, может быть, про сахарную косточку, поэтому пробуждение не доставило ему радости.

– Чего трезвоните? Если у вас нет часов, я вам скажу: ночь на дворе! Самая что ни на есть глубокая ночь!

– По твоим сонным глазам это видно лучше, чем по любым самым точным часам, – миролюбиво ответил Мишка. Он хорошо знал сварливый характер пса-санитара. – И все же разбуди, пожалуйста, доктора Меэрике и скажи, что случилось несчастье. Скажи, что не кто-нибудь, а сам Мишка из Квартирляндии просит, – Мишка был сильнее всех, а потому считал себя самой значительной персоной в Квартирляндии.

Пес-санитар по имени Гав почесал за ухом, как будто у него там нестерпимо зудели пупырышки от ветрянки, потом исподлобья глянул на неприятного любому псу медведя и, наконец, проворчал:

– Я конечно, могу и пойти. Если захочу. Но чтоб у меня все как следует сказали «здрасте». – Гав многозначительно приподнял одно ухо, как будто в этой ситуации ничего важнее «здрасте» и быть не могло и как будто гости сами ни за что не додумались бы поздороваться.

Зато доктор Меэрике приняла их сердечно. Дядюшку Крилло тут же уложили на операционный стол. Доктор надрезала ему колено и соединила порванное место, смазав его белым клеем. Потом наложила шину – нога должна была оставаться в ней, пока клей не высохнет.

– Если вы из Страны Рисовании, то наверняка знаете о самочувствии Скреппа. Я его подлечила и направила в санаторий в Луллуметса, – сказала доктор Меэрике, когда операция была закончена.

– Ну конечно же я знаю этого достойного товарища, – воодушевился дядюшка Крилло. И он рассказал все, что знал о судьбе канцелярской скрепки. – Видите ли, в какой-то мере именно из-за него я вынужден был вас обеспокоить.

Все удивились.

– Не пойму, что общего между Мишкой, Горным Массивом и Скреппом? – пожала доктор Меэрике плечами. – Он что, стал альпинистом? В его-то годы…

– Ххе-хе, не совсем так, – засмеялся дядюшка Крилло. – Хотя мог бы, ведь он в прекрасной форме. Но раз вы спросили, я должен начать с самого начала.

И дядюшка Крилло поведал о памятном дне в Луллуметса, о попавшемся на крючок тюлененке Тюте, о том, как Скрепп придумал доставить Тютю в Снежногорье и нарисовать ему море и льдину.

В один прекрасный день снежногорский комендант Мишаня-Ушаня в неизменной ушанке на голове приехал в Кукарекию и разыскал дядюшку Крилло. На коменданте, что называется, лица не было. Он сказал, что Тюте нарисовали море, льдину, что дети все время толпятся на берегу и веселятся, но несмотря на это, Тютя печален и тает на глазах.

Дядюшка Крилло с комендантом поспешили к Кукарековской знаменитости – профессору Мудрову, который знал все на свете. Как только уважаемый профессор услыхал, что тюлененок был задуман как цирковой артист, все стало на свои места. Сейчас тюлененок был просто обитателем зверинца: плавал себе на виду у детишек. Артисту этого мало, он тоскует о публике, выступлениях, аплодисментах, музыке оркестра, разучивании новых номеров и прочих вещах, связанных с жизнью цирка. И эта тоска сушит его, он худеет на глазах, у него нет аппетита.

– Тут не помогут ни рыбий жир, ни витаминные драже. Есть только одно действенное лекарство – цирк! – вынес свое решение всезнающий профессор Мудров. – Тюлененка нужно срочно доставить в цирк, иначе он погибнет.

Доставить в цирк! Сказать легко, а сделать? Никто не знал, куда подевался цирк Керсти и Каарела, где когда-то работал и Скрепп. Доставить туда, не знаю куда? В ту пору, когда знакомый дяденька нарисовал его для Керсти и Каарела, цирк находился на Столе неподалеку от Страны Рисовании, и там давались замечательные представления. Когда же цирк или, как его называли в Рисовании, Цирковой Материк, надоел Каарелу и Керсти, его забросили в Шкафию. В один прекрасный день он исчез и оттуда вместе с кучей хлама. Больше о нем никто не слышал.

Дядюшка Крилло отправился на поиски Циркового Материка. Под предлогом прогулки он взял напрокат на ракетодроме одноместную ракету. О своих намерениях он не сказал ни Тирру, ни кому другому. Он решил, что поиски могут оказаться очень долгими, и раз дело касается всего-навсего одного тюлененка, нет смысла будоражить народ. К тому же, дядюшка Крилло сильно сомневался, что ему удастся найти этот запропавший цирк. Деревянный конь из Шкафии сообщил дядюшке Крилло, что пока мальчик Каарел лежал больной, много старых рисунков и порванных книжек из шкафа убрали, а когда положили на место, Циркового Материка среди них не было. Больше никто в Шкафии не знал о судьбе цирка.

Расспросы и поиски заняли много времени, и когда дядюшка Крилло покинул Шкафию, в Квартирляндии было совершенно темно. Он взял курс на Горный Массив и включил автопилот, чтобы не врезаться куда-нибудь.

Путь от Шкафии до Горного Массива был недолгим, поэтому летел дядюшка Крилло на небольшой высоте. Поскольку Мишка был брошен на пол у самой кровати Каарела, ракета приземлилась прямо на Мишку. Что ни говори, но ни один автомат на свете не сумеет различить Горный Массив из мохнатого одеяла Каарела и мохнатого Мишку.

Хотя дядюшка Крилло объяснил все это довольно многословно, времени на объяснения ушло меньше, чем требуется для того, чтобы затвердел клей на сломанной ноге, и потому доктор Меэрике решила оставить больного на один день в Комнате Кукол для лечения.

– Мы поместим вас в ящик маленького шкафчика, там вы можете спокойно провести весь день, – сказала доктор Меэрике. – Домой я вас отпущу не раньше полудня.

– Санитар! – позвала доктор Меэрике пса-санитара по имени Гав, – помогите больному добраться до места. И разожгите камин, чтобы клей высох поскорее.

Сонный Гав опять многозначительно поднял ухо.

– Ступайте осторожнее, у нас скользко, – он имел в виду новенький синий линолеум, которым Каарел покрыл пол в Комнате Кукол, чтобы сделать сестрице приятное. – Я вот на четырех лапах и то поскользнулся уже несколько раз.

– Почему бы тебе, в таком случае, не опираться и на пятую конечность, которую ты называешь хвостом? – не удержался от колкости Мишка, у него-то хвоста не было вовсе.

Дядюшка Крилло уже было ступил на скользкий линолеум, поддерживаемый псом-санитаром, как вдруг в голову ему пришла беспокойная мысль:

– Но ракета! Нет, я не могу оставаться здесь до полудня – ведь ракета осталась на полу у кровати Каарела! Утром ее подметут и выбросят вместе с мусором!

– Делать нечего, – ответила доктор Меэрике. – Жизнь и здоровье человека поважнее какой-то ракеты. Утречком я позвоню в Кукарекию, и за вами прилетят. Не волнуйтесь. А теперь все спать! И дорогой Гав, пожалуйста, не забудьте про камин.

– И о цирке не беспокойтесь, – шепнул Мишка дядюшке Крилло.

– Я помню, что Каарел брал с собой в кровать старые рисунки. На одеяле, то есть на Горном Массиве, он строил из них длинное шоссе, по которому гонял свой маленький зеленый самосвал. Чем чаще тот опрокидывался, тем больше Каарел радовался. Уж такой он парень. И если Цирковой Материк не прибыл обратно в Шкафию, значит, он где-то в районе кровати. Я попрошу всех обитателей Квартирляндии утром начать поиски. А вы спокойно отдыхайте и поправляйтесь. Цирк будет найден!

Сири нужны телевизоры, которые показывают хорошие детские передачи

Пинн очень удивился, когда начальник ракетодрома Сержант Тирр спросил его, не хочет ли он слетать на ракете в Квартирляндию за дядюшкой Крилло. Во-первых, Пинн не знал, что дядюшка Крилло в Квартирляндии, во-вторых, раз уж он там, то почему сам не может вернуться? Но вопросы вопросами, а помочь Пинн был всегда готов.

Так получилось, что на ракетодром Пинн поехал не один: когда он подошел к своей красной машине, возле нее уже стояла Сири.

– Я как раз собиралась подняться за тобой, – сказала Сири. (Пинн жил на втором этаже). – А ты сам спустился.

– Спустился, – коротко ответил Пинн, потому что ему было некогда и не было никакой охоты болтать попусту.

– Ой, ты же не знаешь, что я хочу тебе сказать, – затрещала Сири. – Ой, такое-претакое! – Она подняла брови и сложила губы трубочкой, как всегда, когда происходило что-нибудь захватывающее. – У меня к тебе большая просьба, Пинн. Я…

Пинн не знал, сколь срочно надо было лететь за дядюшкой Крилло, и чтобы сэкономить время, предложил Сири рассказать все в машине по дороге на ракетодром. Вернуться в город Сири могла на автобусе.

Вот что рассказала Сири.

У настоящих детей есть телевизор, который показывает интересные детские передачи. Кукарековские октябрята, у которых Сири была вожатой, попросили ее – нельзя ли и кукарековцам нарисовать такие телевизоры с веселыми детскими передачами?

– Телевизоры нарисовать можно, – рассудил Пинн. – Это нетрудно. Но что они будут показывать? Вот вопрос. Для этого должны быть те, кто будет делать передачи, а также место, где их делают.

Тем временем они приехали на ракетодром – гладкую площадку, огороженную желтым забором из гнутых труб. На ракетодроме, задрав кверху острые носы, стояли готовые к полету ракеты разной величины. Довольно большая ракета, только что приземлилась. Из нее один за другим выходили пассажиры и шли гуськом в красивые автобусы, что ждали у ворот. На бортах автобусов были нарисованы ракеты, потому что эти автобусы возили пассажиров из города на ракетодром и обратно.

На краю площадки выстроились мастерские со стеклянными крышами, словно гигантские теплицы. В верхнем углу страницы, возле главных ворот красовался вокзал для пассажиров, опоясанный широкими балконами. В правом нижнем углу высилась четырехэтажная стеклянная башня, на самом верху которой сержант Тирр командовал взлетом и посадкой.

Когда Пинн и Сири подошли к Тирру, он был весьма озабочен.

– К сожалению, я не могу разрешить тебе стартовать – этот полет может плохо кончиться, – обратился Тирр к Пинну, извиняясь. – С контрольной станции из Квартирляндии только что сообщили, что условия полета резко ухудшились. Выяснилось, что сегодня начались школьные каникулы, а Керсти не пошла на занятия кружка, так что дети дома.

Полет стал опасным, потому что они в любую минуту могли вбежать в свою комнату из гостиной.

– Надо подождать, пока они уйдут гулять. А до той поры я не имею права разрешить полет, который для тебя может стать последним. Поезжай в город. Я разыщу тебя, если что-то изменится.

Узнав, какое путешествие предстоит проделать Пинну, Сири всю обратную дорогу просилась в попутчицы.

– Я ужасно хочу научиться управлять ракетой, – призналась она. – Немножко я уже умею.

В конце концов она-таки уговорила Пинна.

А пока что они решили посетить профессора Мудрова, который всегда с удовольствием выручал кукарековских ребятишек. Пинн и Сири хотели посоветоваться с ним насчет телевизоров, а точнее, телепередач для детей.

Профессор Мудров никогда не отвечал с бухты-барахты. Вот и теперь он глубоко задумался. Его кустистые седые брови то нависали над глазами, то высоко подпрыгивали на лбу, отражая ход профессорской мысли, даже уши двигались от умственного напряжения, заставляя шевелиться очки в толстой оправе на его весьма солидном носу.

– Ко мне недавно приходили двое, – начал он, когда брови, уши и очки на носу успокоились, свидетельствуя о том, что мысль додумана до конца. – Вы их наверняка знаете: это снежногорский комендант в ушанке и мужчина в высоком черном цилиндре. Они были обеспокоены судьбой маленького тюлененка, который тоскует о цирке…

– Ну да, это наверняка тюлененок Тютя! – радостно перебила Сири.

Профессору не нравилось, когда его перебивали, и он сердито пошевелил ушами.

– Тютя так Тютя, – наконец продолжил он, – но не мешай мне.

Итак, у меня осталось впечатление, что эти двое хотят во что бы то ни стало отыскать цирк, который раньше был недалеко от Страны Рисовании, а потом пропал неизвестно куда. Если Цирковой Материк будет найден, почему бы не организовать оттуда телепередачи для Кукарекии? Как известно, цирк нравится всем детям без исключения.

Можно передавать для них цирковые представления хоть целые дни напролет. Не представляю, о чем детишкам больше и мечтать! Главное – отыскать цирк! И этот твой, как его, Тетя-Мотя будет там выступать, – повернулся профессор к Сири.

– Тютя, – шепотом поправила она профессора. Смеяться над «Тетей-Мотей» она не решилась.

Пинн и Сири очень обрадовались идее профессора и так сердечно благодарили его, что он растрогался и даже помахал им из окна.

– Представляешь, как это будет здорово! – Сири так и распирало от радости. – Дети смогут смотреть цирковые представления хоть каждый день. Разве не здорово? Мы должны найти Цирковой Материк. Правда, Пинн?

– Должны и найдем, – коротко ответил Пинн. Он был настолько уверен в успехе, что решил не откладывать рисование телевизоров. Поскольку ни дядюшки Крилло, ни сержанта Тирра не было в Кукарекии, а уж они-то наверняка взяли бы это на себя, Пинн и Сири прямо от профессора поехали через центр города в новый Дом торговли к тете Цирпе. Они хотели попросить ее как депутата, чтобы она немедленно сходила в Дом техники и предложила нарисовать телевизоры в каждом доме, где есть ребенок.

Искали Цирковой Материк, а нашли…

После обеда, когда Керсти и Каарел побежали гулять, неподалеку от Комнаты Кукол приземлилась стремительная трехместная ракета, на серебристых боках которой был проставлен порядковый номер и нарисована эмблема Кукарекии – петух с расписным хвостом.

К этому времени нога у дядюшки Крилло уже совсем поправилась, и он изнывал от бездействия.

Появление Пинна и Сири его сильно обрадовало, тем более что ракету, на которой он прилетел, вместе с мусором вымели в помойное ведро.

Дядюшка Крилло попросил пса-санитара по имени Гав передать доктору Меэрике сердечную благодарность. Дело в том, что доктор осматривала целлулоидного Буратино со странно помятым носом, и дядюшка не хотел мешать доктору в такой ответственный момент.

Когда трое путешественников заняли места в ракете, разгорелся спор. Дядюшка Крилло хоть и был воодушевлен идеей организовать телепередачи, все же считал, что надо возвращаться в Кукарекию, ждать известий от Мишки, и уж если тот ничего не разузнает про цирк, тогда только снарядить поисковую экспедицию.

Пинн же и Сири были настолько захвачены идеей профессора Мудрова, что и слышать не хотели о возвращении в Кукарекию без известий о Цирковом Материке. Искать цирк самим – вот чего они хотели.

Их было двое, а дядюшка Крилло один, к тому же он всегда был большим другом ребят… словом, он согласился. Серебристо-синяя трехместная ракета понеслась над Квартирляндией, и из трех ее иллюминаторов вниз смотрели три пары зорких глаз.

Дядюшке Крилло с самого начала было ясно, что кружить без всякого плана по комнате бесполезно. Куда вернее было бы обследовать не то, что на виду, а укромные уголки. Ведь если бы Цирковой Материк валялся на видном месте и его можно было бы обнаружить из пролетающей ракеты, об этом бы знали и обитатели Шкафии, и Мишка, которого Керсти всюду таскала за собой.

Пинну не хотелось отказываться от своего плана поисков, используя ракету, но рассуждения дядюшки Крилло тоже были резонны, поэтому он решился на рискованный шаг – объединить обе идеи. Он решил… пролететь на ракете под кроватью Каарела.

– Это, в общем-то, опасно, – предостерег его дядюшка Крилло. – Под кроватью стоит большой ящик на колесиках со старыми игрушками Каарела и Керсти. Мы можем, во-первых, врезаться в ящик, а, во-вторых, неизвестно, что туда мог напихать этот несносный мальчишка.

– Я включу автоматическое управление полетом, и полетим на самой маленькой скорости, – успокоил его Пинн. – Постараемся держаться поближе к краю кровати, где может быть меньше неожиданностей.

– Что ж, попробуем, – согласился дядюшка Крилло. – Только осторожно, крайне осторожно!

Под кроватью у Каарела было намного сумрачнее, чем в комнате. Но даже при таком плохом освещении было видно, что в углу большого ящика были свалены в кучу потрепанные школьные учебники Каарела, видимо, уже ненужные.

Когда путешественники пролетали над этой горой, Пинн внезапно воскликнул:

– Смотрите, какая-то наша экспедиция уже прибыла сюда! Видите, на обложке уже приземлилось несколько ракет. Летим к ним и узнаем, что они там делают. Наверно, экспедицию снарядили по предложению тети Цирпы.

Пинн выключил автоматическое управление и по широкой дуге направил ракету к старым учебникам, постепенно снижая скорость и высоту.

Внизу у ракет все забегали, засуетились, но что это… На обитателей Страны Рисовании эти фигурки были совсем не похожи.

– Назад! – скомандовал дядюшка Крилло, – не снижайся! Это не наши ракеты, это тупоносики!

Теперь уже и Пинн с Сири разглядели, что ракеты, нарисованные на потрепанных обложках и мятых страницах учебников, были кривобокими, а на бортах у них красовался не знаменитый кукарековский петух, а бесформенные каляки-маляки, так что некоторые ракеты больше походили на вороньи гнезда.

Сверху было видно, как тупоносики изо всех сил старались спрятаться в книжном завале.

– Мы обнаружили секретный ракетодром тупоносиков! – обрадовался дядюшка Крилло. – Это открытие чрезвычайной важности. Скорее набирай высоту и прочь отсюда. Мы ведь не знаем, что у них на уме. Ясно одно: подлые тупоносики пронюхали о нашем ракетодроме и пытаются соорудить у себя такой же. Чтобы подстроить опять какую-нибудь пакость! Надо немедленно сообщить об этом!

– Лучше сделать вид, что мы их не узнали, – придумал Пинн, который очень любил играть в разведчиков. – Тогда они подумают, что мы приняли их за остроносиков.

Он открыл иллюминатор и так энергично помахал своей кепкой, будто внизу были его лучшие друзья, с которыми он давно мечтал увидеться.

– Они подумают, что перепутали их ракеты с кукарековскими, – пояснил он оторопевшим дядюшке Крилло и Сири. – Помашите и вы.

Пытавшиеся спрятаться тупоносики увидели сразу три руки дружески махавшие из пролетавшей ракеты.

Наверно, замысел Пинна удался – из замусоленных страниц вылезали все новые тупоносики и махали вслед ракете, будто участники многолюдной демонстрации.

Но, быть может, и они хотели ввести в заблуждение нашу троицу? Этого наши путешественники не знали.

Когда ракета вынырнула из-под кровати, яркий свет заставил их зажмуриться, но потом глаза привыкли, ракета набрала высоту, увеличила скорость и, блеснув серебристыми боками, взяла курс на Кукарекию.

Но не успела она преодолеть и половины пути, как прямо по курсу возникла черная точка, которая стала быстро увеличиваться.

– Нас встречают, – решил Пинн. Это могла быть только ракета, потому что ни машины, ни даже скоростные автобусы-экспрессы, ни какие-либо другие транспортные средства летать по Квартирляндии не могли.

А вдруг это ракета тупоносиков?

Неизвестный предмет приближался, вот уже отчетливо различимы очертания ракеты. Но чьей? Пинн резко взял в сторону, чтобы рассмотреть эмблему на борту. Что там, петух или?..

Но тут произошло неожиданное. Встречная ракета резко сбавила скорость, потеряла управление и рухнула вниз – прямо в аквариум, где жила маленькая красная рыбка Барбус и трое еще более мелких обитателей – рыбье семейство Гупи. Когда потерявшая управление ракета падала, все трое – дядюшка Крилло, Пинн и Сири отчетливо разглядели на ее борту эмблему Кукарекии…

Ракета плюхнулась в воду, и от нее во все стороны пошли волны. Однако бумага не тонет, пока не пропитается водой, поэтому ракета осталась на плаву.

– Скорее к ним на помощь! – распорядился дядюшка Крилло. – Если там есть кто живой, нужна помощь. Садимся!

Но сесть на край аквариума оказалось невозможно, пришлось приземлиться на пол и оттуда начать трудное восхождение по металлической ноге аквариума.