Текст книги "Приключения в Кукарекии и на острове Сладкая Отрада"
Автор книги: Роберт Вайдло
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Надо сказать, что и Бяка-Задавака немного устал от нескончаемого лакомства. Чтобы ненароком не обидеть своего благодетеля Шоко-Роко, он велел поставить свое золоченое кресло под деревом, где росли кисленькие леденцы «Барбарис», и стоило показаться правителю, как Бяка-Задавака широко разевал рот и заглатывал по две-три конфеты кряду.
Сегодня он с утра развалился в своем кресле, взор его покоился на морских просторах. До этого он бился над проблемой, как устроить, чтобы и глаза его ничего не делали и, наконец, нашел такой выход – глазеть на морскую гладь, где, по идее, ничего не должно происходить. Однако, совсем неожиданно, он увидел среди волн некий красный предмет, перемещавшийся вдоль берега, то скрывающийся в глубине, то вновь выныривающий на поверхность.
– Досточтимый Шоко-Роко, – обратился он к правителю острова, как раз совершавшему утренний моцион по дворцовому парку, – смею думать, что этот красный предмет вы запустили в море для моего удовольствия?
– Доброе утро, – приветствовал правитель гостя, хотя тому и в голову не пришло поздороваться. – Если вам так угодно, то да, я сделал это исключительно для вашего удовольствия. А для верности сейчас пошлю проверить, что там на самом деле болтается в волнах. Эй, кто там!..
И тут же два скомороха сорвались с места выполнять приказ.
Как только Гиппо в очередной раз вынырнул, один из скоморохов (тот, с ушами врастопырку, потому что на них держалась шляпа, которая была ему велика) закричал:
– Что ты там делаешь, Гиппо? Отвечай немедленно, это приказ правителя!
Гиппо вначале испугался, но тут же сообразил, что надо говорить.
– Я ищу красную раковину – точь-в-точь такую, как мои штаны. Если я их случайно порву, то смогу поставить заплатку, чтобы не получить взбучку от мамы.
– Красную заплатку! – воскликнул второй скоморох с огромным носом, потому что он в нем без конца ковырялся. – Жаль, что мы затопили красную моторную лодку. Из нее можно было сделать сколько угодно заплат.
– А нельзя ли ее поднять? – поинтересовался Гиппо невинным голосом. – Взамен я мог бы насобирать вам со дна сколько угодно ракушек.
Скоморохи бы и рады, да только где ее теперь искать, эту лодку?
Правителю же они доложили все как есть: Гиппо, мол, плавает вокруг острова и ищет на дне морском красную заплатку на свои штаны. Говорили они бессвязно и вразнобой, так что Шоко-Роко заставил их повторить все несколько раз, пока не понял, в чем дело. Про лодку ни один из скоморохов не проговорился – чтобы правитель не подумал, что они плохо выполнили приказ и не затопили ее так, чтобы никто не мог ее отыскать.
– Ну и глупышка этот Гиппо, – милостиво улыбнулся Шоко-Роко. – Опять он забыл, на каком острове живет. Даже если и порвет он свои красные штаны, он тут же получит новенькие, с иголочки, еще красивее прежних. Бегите, скажите ему об этом, чтобы он ни в коем случае не перетрудился, разыскивая подходящую заплатку.
Скоморохи опять помчались на берег, но Гиппо там уже не было. Они даже солнечные очки нацепили, но и это не помогло обнаружить юного гиппопотама.
– Наверно, он уже нашел заплатку и уплыл восвояси, – предположил Лопоухий.
– Давай скоренько доложим это правителю.
– Он будет доволен, что мы такие расторопные и так быстро выполнили его распоряжение.
– До чего ж ты все-таки умный, Лопоухий! – восхитился Носатый. – Мы можем сказать Шоко-Роко, что Гиппо больше никогда не будет утруждать себя поисками, потому что нашел сразу две заплатки – тогда Шоко-Роко в два раза больше обрадуется и вдвое больше нас похвалит.
И радуясь собственной находчивости, приплясывая и гримасничая, они двинулись во дворец.
Увидев по пути пса-санитара, сидящего на берегу сладкой речки из какао, они издалека закричали ему:
– Слышь-ка, Гав, Гиппо нашел сразу две заплатки и больше ничего не ищет.
Гав сидел на берегу по поручению Тельняшкина – они договорились, что Гиппо пришлет сюда весточку. Теперь собачье сердце бешено забилось: Гав был уверен, что Гиппо дает таким образом знать, что лодка найдена. Даже две! Иначе почему бы речь шла о двух заплатках? Тельняшкин велел Гаву хранить все в тайне, что бы ни случилось. Но пса распирало от радости! И он запел любимую песню Тельняшкина, только со своими словами, потому что настоящие вылетели из головы.
Я… это самое…
Я отличный пес.
Я читаю мысли
по порядку и вразброс.
Отсюда я сбегу,
но об этом ни гу-гу!
Тут он испугался, что нечаянно проболтается и счел за благо умолкнуть. Лопоухий и Носатый подождали второго куплета, но, не дождавшись, поскакали дальше.
Гав едва дождался, пока они скроются, и так припустил, что его уши затрещали, как белье, которое повесили на веревку сушиться, а тут налетел шквальный ветер. Гав открыл пасть, чтобы удобнее было дышать, и с веток сами собой посыпались вкусности, но только в рот попасть не успевали, так быстро он мчался, и они падали позади него на землю.
– Гиппо-по, по-по-по, поискал – и нашел, – выпалил он свою новость, – и не одну, а целые две красные моторные лодки!
– Что ты несешь? – остановил его излияния Тельняшкин. Он сразу догадался, что Гав что-то путает. – Как он мог найти две моторки, когда у нас была только одна-единственная?
– А он нашел две. И прислал весточку с Лопоухим и Носатым. Они-то и сообщили, что, мол, Гиппо нашел две красные заплатки. Сам посуди: что это, как не две красные лодки? Просто он не мог сказать о них в открытую, ведь мы же все должны хранить в тайне.
– Ну и чудак же ты, Гав, – расстроился Тельняшкин. – Твое место – в свите болванчиков, вот что. Отличная тебе компания – Лопоухий и Носатый. Хорошо еще, что ты им не проболтался.
Только вечером Тельняшкин узнал, что на самом деле произошло с их моторной лодкой. Вскоре после разговора со скоморохами, услыхав от них о судьбе красной лодки, Гиппо отправился по шоколадной речке на условленное место, но Гава он там уже не застал. Оставаться долго в сладкой речке он не мог – это привлекло бы лишнее внимание и вызвало бы подозрение: отчего это мама-Бегемотиха обычно не позволяет плескаться в какао, а сегодня раздобрилась?
– Ну вот видишь, мой верный Гав, – вздохнула доктор Меэрике, огорченная тем, что полдня было потеряно впустую из-за непонятливости пса-санитара. – Учиться тебе надо! Как только вернемся, засядешь за уроки.
– Ничего страшного, – смягчился Тельняшкин.
– Все равно ни Бегемотиха, ни Гиппо не могут заплывать в поисках нашей лодки далеко в море. Мы должны просить о помощи Буревестника, а его мы увидим не ранее, чем завтра поутру, когда он будет по обыкновению пролетать над островом.
– Но не можем же мы кричать во весь голос, этак другие услышат раньше, и тогда грош цена нашей тайне.
Все призадумались, но доктор Меэрике тут же нашла выход из положения:
– Привлечем-ка мы к этому делу пчелу Жужу. Пусть она подлетит к Альбатросу и там, вдали от чужих ушей обо всем и переговорит. В пределах-то острова она может летать беспрепятственно.
Все обрадовались, а доктор Меэрике опять загрустила – она вспомнила о том, что здесь, на острове, она не в силах залечить крылышко Жужи.
Но кстати, где же сама Жужа? Ее никто не видел и о ней никто не слышал со вчерашнего дня.
– Давай-ка, Гав, беги к своим болванам Лопоухому и Носатому да постарайся разузнать что-нибудь про Жужу. Если они хоть что-то знают, то обязательно выболтают. Сам же собери весь свой умишко и не дай себя перехитрить.
– Я постараюсь быть еще умнее, чем я есть, – пообещал Гав на радостях, что друзья его простили и доверяют по-прежнему.
Первым делом он бросился во дворцовый парк, где обычно прохлаждались скоморохи, колотя друг об дружку медные тарелки для звона.
Лопоухий и Носатый на этот раз тарелками не брякали, а грызли шоколадный забор у домика из розовой пастилы.
Теперь Гав поступил очень хитро. Он сделал вид, что в прошлый раз нарочно не спел один куплет скоморохам, а теперь, проходя мимо, бубнил себе под нос:
Я… это самое…
я прекрасный пес.
Чует все на свете
мой умнейший нос.
Где трудяга-Жужа?
Спрашивать не нужно.
Знаю все, да не скажу —
это в тайне я держу!
– А мы тоже знаем! Подумаешь, секрет! – загалдели Лопоухий и Носатый. – Она сослана на Сахарные Рудники на принудительное поедание сахара. Оттуда ее никто так скоро не выпустит, уж очень она сильно провинилась: ей, видите ли, работать захотелось. Пусть теперь ест сахар, сколько влезет, и еще больше.
– Убедился теперь, что мы знаем все про Жужу? – расплылся в глуповатой улыбке Лопоухий.
– Получше тебя знаем, получше тебя! – вторил ему Носатый.
– Да я это еще раньше вас знал, – небрежно бросил Гав. И если бы он тут же побежал и сообщил новость друзьям, все, может, и сложилось бы хорошо. Но Гав-то решил быть умнее, чем он есть. Он вспомнил слова скоморохов: «Ее никто так скоро не выпустит» и решил, что дело просто в том, что некому выпустить бедную Жужу.
– Я сам ее выпущу! – решил глупый, но смелый Гав.
И он отправился на Сахарные Рудники, время от времени тайком полизывая то здесь, то там Сахарную Гору. Обежав всю гору вокруг и продравшись сквозь густые заросли конфетного кустарника, он нашел, наконец, зарешеченный вход в пещеру. За металлическими прутьями виднелась целлофановая клетка, в которой томилась пчела Жужа. Гав начал было хлопотать над задвижкой, как за его спиной послышался львиный рык:
– Ка-ак перекушу сейчас лапу надвое! Сгинь сию же минуту! Ты что, надпись не видал?
Гава будто на пружинах подбросило вверх, и он мигом повернулся мордой в ту сторону, откуда доносились угрозы. Прямо перед ним стоял разъяренный марципановый лев из личной охраны правителя. Наверно, он был одним из самых верных телохранителей и стоял тут в дозоре.
– Я… я на мелкие буквы вообще не обращаю внимания. Я читаю только крупные.
– На этой надписи буквы уж куда крупней! – прорычал Лев Рыкалыч.
– А я люблю еще крупнее. Вот напишите еще крупнее – тогда приду и, так и быть, прочитаю.
Гаву начало было казаться, что он не так уж сильно проигрывает в препирательствах, но тут из зарослей показался второй лев:
– Хвост откушу! До самого основания! – И лев облизнулся.
Угроза была чудовищной. Остаться без хвоста! Уподобиться бесхвостому игрушечному Мишке! Гав ничего против Мишки не имел, но отсутствие хвоста у него считал фактом постыдным. На миг промелькнула мысль о том, что на острове Сладкая Отрада все быстро отрастает и восстанавливается, но все же Гав решил не рисковать: вдруг да не вырастет?
Необдуманный поступок пса-санитара, может, и не имел бы дурных последствий, если бы об инциденте с телохранителями не было доложено правителю.
– Не понимаю, отчего этим новичкам неймется! – вздохнул Шоко-Роко. – Ну что бы им не играть и не лакомиться?! Ведь это так чудесно! Только вы, мой любезный Бяка-Задавака, и цените мою доброту. Это меня наишоколаднейшим образом радует.
Бяка-Задавака на это только молча кивнул. Он так разленился, что не в силах был произнести ни словечка – рот у него раскрывался только для конфет. В последнее время он склонялся к мысли, что все-таки он, Бяка-Задавака, персона поважнее самого Шоко-Роко и должен, пожалуй, взять бразды правления в свои руки. Тогда бы ему уже не приходилось самому разевать рот под конфетными деревьями – он приказал бы трясти ветки, вынимать конфеты из фантиков и в определенные часы совать их ему, Бяке-Задаваке, в рот.
На вечернем тайном заседании Шоко-Роко держал речь перед своими советниками:
– У меня такое чувство, что вновь прибывшие относятся к нам без должного почитания. И Бяка-Задавака тоже, наверно, считает, что все шоколадные фигурки, в том числе и я, сделаны исключительно для того, чтобы ими лакомились. За ними за всеми нужен глаз да глаз. Всю ответственность за них возлагаю на младшего советника Филина Простофилина. С этого дня вы можете считать себя моим тайным советником.
Шоколадный филин округлил свои и без того круглые глазищи, что должно было означать неусыпную бдительность, в которой ему не может быть равных. И так как он привык все записывать, он отметил в своей записной книжке: «Тайный советник!»
Старший советник Лев Рыкалыч ничего не сказал и не записал, потому что еще не получил приказ, кого хватать и сажать в клетку.
В нарисованном на отдельной страничке Рисовании плодоовощеводческом совхозе «Здоровье» все были заняты важными делами. На помощь директору совхоза товарищу Яблочкину была прислана в качестве консультанта от Дома торговли тетя Цирпа, которая считалась крупнейшим специалистом всей Рисовании по проблемам питания.
По гладко вымощенной и обсаженной молодыми березками главной совхозной аллее сновали красные, желтые и синие колесные тракторы с прицепами. Они везли урожай на недавно нарисованную фабрику по изготовлению соков, джемов и компотов. Задачей этого нового предприятия было снабжение продуктами космической ракеты под названием «Яикера кук».
Название придумал сержант Тирр лично:
– Мы должны создать условия, при которых космический корабль сможет не только долететь до острова, но и вернуться оттуда, – объяснил он. – На борту нарисуем нашу эмблему – петуха. И дадим космическому кораблю название «Яикера кук», то есть Кукарекия задом наперед. Это обеспечит безусловное возвращение корабля на родной ракетодром.
Сержант Тирр был назначен командиром космического корабля, тетя Цирпа отвечала за снабжение экипажа продуктами. Она сделала выговор директору товарищу Яблочкину, когда на фабрику прибыл целый прицеп со свеклой.
– Свекольник вы можете есть дома хоть два раза в день, а на космическом корабле он будет выплескиваться из тарелок. Если же есть просто вареную свеклу, то все испачкается, а где взять столько воды, чтобы отмыться? В космическом полете самое важное… – тут тетя Цирпа возвысила голос, чтобы если кто и забыл, что она лицо ответственное, то сразу вспомнил и не вздумал пререкаться, – самое важное – клубничное варенье и грушевый джем! Потому что их любят командир корабля сержант Тирр и наш уважаемый дядюшка Крилло!
Но положа руку на сердце, признаемся, что в эту минуту тетя Цирпа больше думала о Пинне и Сири, которые, как она заранее была уверена, тоже отправятся в полет. Судя по тому, что показывал покавизор, на острове никому не угрожала ни малейшая опасность, так почему бы сержанту Тирру и не позволить детишкам невинное развлечение – прогулку на космической ракете?!
– Немедленно пришлите три прицепа клубники и четыре – груш, – распорядилась тетя Цирпа. – И проследите, чтобы груши не были червивыми, а на клубнике не было улиток.
– Раскрашенная клубника кончается, – доложил товарищ Яблочкин, который разрумянился на обе щеки от бесконечной беготни и хлопот – обычно, румянец играл у него на одной щеке. – Всего не успеть! Вы же знаете, что часть остроносиков отозвали из совхоза в срочном порядке. Может…
– Не может, – отрезала тетя Цирпа. – И вообще мне кажется, что вас, товарищ Яблочкин, надо вешать на новогоднюю елку как украшение, а не назначать на столь ответственный пост.
Тетя Цирпа разглагольствовала бы и дальше, но тут в конторе зазвонил телефон, и товарищ Яблочкин поспешил взять трубку. Тетя Цирпа увидела, как румянец внезапно сошел с его щек и он позеленел, как недозрелое яблоко.
– Ну что вы там слушаете, а мне ничего не говорите, – не выдержала тетя Цирпа затянувшегося молчания. – Немедленно объясните, в чем дело, а там слушайте дальше.
Но товарищ Яблочкин уже все выслушал. Что погрузку на космический корабль нужно спешно заканчивать, имеющиеся припасы немедленно доставить на борт. Ракета готовится к срочному старту. Во время последнего сеанса покавизора замечено, что пчела Жужа заключена в клетку, а пса-санитара чуть не разорвали в клочья разъяренные львы. Если уж и после этого кукарековцы не покинули остров, значит, они просто не могут этого сделать, и нужно немедленно лететь им на помощь.
– Вам приказано кончать с вареньями и немедленно высылать на ракетодром готовую продукцию, – закончил товарищ Яблочкин свой рассказ.
– Здрасьте вам пожалуйста! Что за радость быть на острове, где работягу-пчелку сажают в клетку, а верного пса-санитара, всегда готового прийти на помощь, готовы сожрать с потрохами! Что же это за Сладкая Отрада! Никакой там нет отрады, это я вам заявляю как ответственное лицо!
Тут товарищ Яблочкин так хлопнул себя ладошками по щекам, что румянец в тот же миг вернулся.
– Вы правы, уважаемая тетя Цирпа! Как я раньше не догадался? Наверно, остров на самом деле называется не Сладкая Отрада, а Сладкая Отрава! Одну буковку заменил какой-нибудь злодей, чтобы скрыть правду об острове!
Как бы ни назывался остров на самом деле, тетя Цирпа все больше начинала беспокоиться о докторе Меэрике и ее верном псе-санитаре по имени Гав. Она сложила в хозяйственную сумку все попавшиеся под руку банки с вареньем, те, что не поместились, сунула в руки товарищу Яблочкину и велела проводить ее до машины, что ждала ее перед домом.
Товарищ Яблочкин быстро отдал распоряжения насчет дальнейшей работы и сел на заднее сиденье рядом с тетей Цирпой.
– Надеюсь, вы разрешите поехать вместе с вами? – осведомился он у тети Цирпы, которой пришлось потесниться. Ему очень хотелось присутствовать при старте ракеты, а если повезет, то и пробраться на борт и вместе со всеми отправиться на Отраду-Отраву.
– Будьте любезны, – вежливо ответила тетя Цирпа, но не смогла удержаться от язвительного замечания, – хотя я бы с большим удовольствием увидела на вашем месте моего доброго знакомого генерала Стирайло. Он бы беспощадно стер с лица земли весь этот остров вместе с пожирателями верных санитаров.
Как ни мчалась машина, на ракетодром они прибыли в последний момент. Уже мигали стартовые огни, уже урчали двигатели летательного аппарата, стражи порядка уже никого не подпускали к ракете – она вот-вот должна была взлететь.
– До старта осталась одна минута! – раздался голос из репродуктора.
– Да вы понимаете, кого вы тут держите? – набросилась тетя Цирпа на дежурного. – Да вы самого что ни на есть ответственного работника держите! Да еще вместе с вареньем! Вы отдаете себе отчет, что случится, если ракета взлетит без варенья?! – И тетя Цирпа решительно отодвинула дежурного в сторону. И тут же кто-то вынырнул у нее из-под руки.
– Тетя Цирпа, давайте я помогу вам донести эти банки, – пай-голоском проговорила Сири, которая уже давно вертелась на ракетодроме и все искала подходящего момента, чтобы проникнуть на стартовую площадку. – Вот эти две верхние банки могут упасть. – И она решительно схватила банки в охапку.
Вслед за тетей Цирпой и Сири, вобрав голову в плечи и не оглядываясь по сторонам, проскочил и товарищ Яблочкин – дежурные не посмели его задержать: вдруг он тоже какая-нибудь сильно ответственная личность?
Несмотря на отчаянную жестикуляцию сержанта Тирра, тетя Цирпа направилась прямо к ракете и, держа перед собой банки с клубничным вареньем, влезла в еще открытый люк. Вслед за ней проскочила и Сири. А вот товарищу Яблочкину и тут не повезло: люк оказался узковат для его мощной фигуры.
Красный свет на сигнальной башне сменился зеленым, двигатели взревели, перекрывая распоряжения из громкоговорителя:
– Всем немедленно отойти от ракеты! «Яикера кук» стартует!
Товарищ Яблочкин сделал последнюю попытку протиснуться в люк, потом просунул подальше банки с джемом и побежал прочь от ракеты. И вовремя! От рева двигателей заложило в ушах, и через мгновение ракета оторвалась от прекрасной земли Кукарекии.
– Я же вас предупреждал, знаки сделал, вы все прекрасно видели и все-таки сделали по-своему! – уверял сержант Тирр тетю Цирпу, когда ракета уже набрала высоту. Ему как командиру корабля не нравились два обстоятельства: то, что его распоряжение было проигнорировано и что на борту оказалось два лишних пассажира. – «Яикера кук» не остановится вдруг, это не такси и не трамвай, чтобы где хочешь – вылезай.
– Что значит «вылезай»? – возмутилась тетя Цирпа. – И вообще, если вы будете пререкаться вместо того, чтобы управлять ракетой, мы очень скоро все как один вылезем… в аквариуме.
– Вам не кажется, что сейчас не время выяснять отношения? – примирительно произнес дядя Крилло. – Пинн, будь так добр, проверь, вышли ли мы на запланированную траекторию.
Дядюшка Крилло с самого начала был включен в экипаж «Яикера кук». Он лечил у доктора Меэрике застарелую болезнь ноги и потому подружился как с доктором, так и с ее верным псом-санитаром по имени Гав. Комиссия без колебаний пришла к мнению, что это может сослужить добрую службу спасательной экспедиции, если придется повлиять на кого-то из пребывающих на острове.
Приборы подтвердили, что ракета движется в верном направлении – прямо к Сказочной стране. Показания приборов совпадали с теми, что выдала электронно-вычислительная машина. Пинн охотно стал показывать Сири мигающие лампочки и подрагивающие стрелки, объяснять, что каждая из них означает. В общем-то он был рад, что Сири пробралась в ракету. Во-первых, с ней веселей, во-вторых, уж очень сильно она этого хотела.
Но вот сержант Тирр все не мог успокоиться. Он намеревался взять с собой в полет дядюшку Крилло, потому что спасательная экспедиция была сопряжена с неизвестностью и таила в себе немало опасностей. Только по настоянию дядюшки Крилло в экипаж был включен Пинн – как находчивый и смелый парнишка, примерный пионер. А тут еще эта вертлявая девчонка!
– Усвойте, дорогая, что космический полет – это не хиханьки-хаханьки, а совсем наоборот, – сурово произнес он, адресуясь к Сири. Удивительное легкомыслие!
Испытать ракету полностью можно только в полете, так что экипаж должен быть готов к любым неожиданностям. Неизвестно еще, что ждет спасателей на самом острове. Например, что за решетка мешала изображению, когда на экране последний раз появилась пчела Жужа? В чем дело? Неисправность покавизора или кое-что посерьезнее – настоящая решетка там, на острове? Словом, правильнее, с точки зрения сержанта Тирра, для начала вдвоем все там на острове разведать, и если появятся какие-то осложнения, лететь обратно в Кукарекию и разрабатывать надежный план спасения соотечественников. А что теперь? В салоне расселась эта дамочка с вечным своим «здрасьте вам пожалуйста», банки с вареньем расставила – и все это с таким видом, будто главнее ее тут и нет никого.
Вот такие мысли теснились в голове сержанта Тирра. Что же касается Пинна, он только жалел о том, что не удалось прихватить с собой красный автомобиль. Вот было бы здорово лихо прокатиться в нем по леденцовым мостовым острова Сладкая Отрада! А как здорово там было бы тормозить! Ведь резина моментально облипла бы конфетами. Но когда Пинн осмелился заговорить об этом вслух, сержант, и без того раздраженный, рассердился не на шутку:
– Отбросить посторонние соображения! Здесь я принимаю решения! Все будет строго секретно и ни шагу без разрешения! До особого распоряжения! До головокружения… – От волнения сержант совсем зарифмовался. Он уже был готов успокоить себя милицейским свистком, но тут вступил дядюшка Крилло.
– Боюсь, Пинн, что правителю острова не понравились бы твои проделки с резким торможением. Ты бы перемешал все сорта конфет! И вдобавок проломил бы своими не совсем круглыми колесами вафельный мост…
– Будьте так любезны! – вскричала тетя Цирпа. – Неужели не о чем больше поговорить, как только об авариях и несчастных случаях? Стыдно. Как бы сами чего-нибудь не проломили, уважаемый дядюшка Крилло! Лучше скажите, не проголодался ли кто из вас? У меня тут первоклассный грушевый джем, клубничное варенье, а также…
– По-про-шу! – снова вмешался сержант Тирр. – Что же это такое? Не успели набрать высоту, как пожалуйте кушать? Должности нет, а кричит на весь белый свет…
Чтобы прекратить перепалку, дядюшка Крилло захлопал в ладоши, как будто сержант Тирр высказал блестящую идею:
– Должности нет? Так надо дать! Всем! Каждому! – и тут же совершенно деловым тоном предложил:
– Тетю Цирпу лучше всего назначить заведующей продовольственными запасами.
– А Сири пусть будет запасной заведующей запасов, – подхватил Пинн. – К тому же она делает отличные бутерброды с повидлом.
Сержант Тирр еще немного подулся, а потом махнул рукой:
– Чего там. Надо только занести их в судовой журнал.
Тетя Цирпа так и не поняла, серьезный идет разговор или шуточный, но на всякий случай тоже высказала предположение:
– Дядюшку Крилло назначим впередсмотрящим. Пусть сообщит нам, когда покажется остров Сладкая Отрада.
