Текст книги "Паломничество на Землю"
Автор книги: Роберт Шекли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 92 страниц) [доступный отрывок для чтения: 33 страниц]
Оро подошел и лизнул ему руку. Его пес. По крайней мере пока не кончилась буря.
Они двинулись вместе. Гром переместился на север. Сигнал в пеленгаторе звучал во всю силу. Где-то тут…
Он увидел свет от другого фонарика. Навстречу ему вышел запыхавшийся Соренсен. В зарослях он порядком ободрался и поцарапался, но не потерял ни винтовки, ни пеленгатора с фонариком.
Оро яростно заскреб лапами перед кустом. Все озарилось долгой вспышкой, и они увидели Квидака.
В эти последние секунды до Дрейка дошло, что дождь кончился. Перестали сверкать и молнии. Он бросил пеленгатор. Наставив фонарик, он попытался взять на прицел Квидака, который зашевелился и прыгнул…
На шею Соренсену, точно над правой ключицей.
Соренсен вскинул руки и тут же их опустил. Потом повернулся к Дрейку и, не дрогнув ни единым мускулом, поднял винтовку. У него был такой вид, словно убить Дрейка – единственная цель его жизни.
Дрейк выстрелил почти в упор. Пуля развернула Соренсена, и он упал, выронив винтовку.
Дрейк склонился над ним с револьвером наготове. Он понял, что не промахнулся. Пуля прошла как раз над правой ключицей. Рана была скверная. Но Квидаку, который оказался непосредственно на пути пули, пришлось много хуже. От него только и осталось что с пяток черных капель на рубашке Соренсена.
Дрейк торопливо забинтовал Соренсена и взвалил на спину. Он спрашивал себя, смог бы он выстрелить, очутись Квидак над сердцем Соренсена, или на горле, или на лбу.
Лучше об этом не думать, решил Дрейк.
Он двинулся назад в лагерь, и его пес затрусил с ним рядом.
Заяц
Я подъехал к Марсопорту через несколько часов после того, как прибыл корабль с Земли. На его борту находились буры с алмазными головками заказ на них я оформил больше года назад. Мне хотелось заявить свои права на эти буры, пока их никто не перехватил. Я вовсе не хочу сказать, что их могли украсть: все мы тут, на Марсе, джентльмены и ученые. Однако здесь всякая мелочь достается с трудом, а украсть по праву первого – это традиционный способ, каким джентльмены-ученые добывают необходимое оборудование.
Едва я успел погрузить буры в джип, как подъехал Карсон из Горной группы, размахивая чрезвычайно срочным, весьма аварийным ордером. К счастью, у меня хватило соображения выписать сверхсрочный ордер у директора Бэрка. Карсон воспринял свою неудачу с такой учтивостью, что я подарил ему три бура.
Он понесся на своем скутере по красным пескам Марса, которые так красиво выходят на цветных фотографиях и так безбожно забивают двигатели.
Я подошел к земному кораблю: меня вовсе не волновали космолеты, просто хотелось взглянуть на нечто еще не примелькавшееся. Тут я увидел зайца.
Он стоял возле космолета и смотрел на красный песок, на опаленные посадочные шахты, на пять зданий Марсопорта; глаза у него были огромные, словно блюдца. На его лице, казалось, было написано: «Марс! Вот это да!»
Мысленно я застонал. В тот день мне предстояло столько работы, что и за месяц не переделать. А заяц входил в мою компетенцию. Как-то в приливе несвойственной ему фантазии директор Бэрк сказал мне: «Талли, ты умеешь обращаться с людьми. Ты их понимаешь. Они тебя любят. Поэтому назначаю тебя главой Службы безопасности на Марсе».
Это надо было понимать так, что в мое ведение передаются зайцы.
В данном случае заяц выглядел лет на двадцать. Роста в нем было свыше шести футов, а тощего мяса на костях – от силы сто фунтов. В здоровом марсианском климате его нос успел стать ярко-красным. У зайца были большие, с виду нескладные руки и большие ступни. В бодрящей марсианской атмосфере он ловил воздух ртом, как рыба, выброшенная из воды. Респиратора у него, естественно, не было. У зайцев никогда не бывает респираторов. Я подошел к нему и спросил: – Ну и как же тебе здесь нравится?
– Госпо-ди-и! – сказал он.
– Потрясающее ощущение, не правда ли? – спросил я. – Наяву стоять на взаправдашней, всамделишной чужой планете.
– И не говорите! – произнес, задыхаясь, заяц. От кислородного голодания он весь посинел – весь, кроме кончика носа. Я решил проучить его – пусть еще чуть-чуть помучится.
– Ты, значит, тайком забрался на этот грузовой корабль, – сказал я. Прокатился без билета на изумительный, чарующий, экзотический Марс.
– Ну, меня вряд ли можно назвать безбилетником, – проговорил он, судорожно пытаясь набрать воздух в легкие. – Я вроде как бы… вроде как бы…
– Вроде как бы сунул капитану взятку, – докончил я за него.
К этому времени он уже еле-еле стоял на своих длинных тощих ногах. Я вытащил запасной респиратор и нахлобучил ему на нос.
– Пошли, заяц, – сказал я. – Найду тебе что-нибудь перекусить. Потом у нас с тобой будет серьезный разговор.
По дороге в кают-компанию я придерживал его за руку: он так пялил глаза на все вокруг, что неминуемо обо что-нибудь споткнулся бы и сломал бы это «что-нибудь». В кают-компании я повысил давление воздуха и разогрел зайцу свинину с бобами.
Он с жадностью проглотил еду, откинулся в кресле, и рот у него растянулся от уха до уха.
– Меня зовут Джонни. Джонни Франклин, – сказал он. – Марс! Прямо не верится, что я и вправду здесь.
Так говорят все зайцы – те, что остаются в живых после перелета. Ежегодно делается примерно десять попыток, но лишь один или два человека умудряются выжить. Они ведь невероятные идиоты. Несмотря на проверки службы безопасности, зайцы каким-то образом прокрадываются на борт фрахтовика.
Корабли стартуют с ускорением порядка двадцати «g», и зайца, у которого нет специальных средств защиты, сплющивает в лепешку. Если он при этом и уцелеет, его прикончит радиация. Или же он задохнется в невентилируемом трюме, не успев добраться до каюты пилота.
У нас тут есть специальное кладбище, исключительно для зайцев.
Однако время от времени кто-нибудь ухитряется выжить и ступает на Марс с большими надеждами и глазами, сияющими, как звезды. Разочаровывать их приходится не кому иному, как мне.
– Зачем же ты приехал на Марс? – спросил я.
– Я вам объясню, – сказал Франклин. – На Земле приходится поступать, как все люди. Надо думать, как все, и делать, как все, не то окажешься под замком.
Я кивнул.
Сейчас, впервые в истории человечества, на Земле все спокойно. Мир во всем мире, единое всемирное правительство, мировое процветание. Власти стремятся сохранить все, как есть. Мне кажется, что они заходят слишком далеко, подавляя даже самый безобидный индивидуализм, но кто я такой, чтобы судить? По всей вероятности, лет через сто или около того станет полегче, но для зайца, живущего в наши дни, это слишком долгий срок.
– Значит, ты испытывал потребность в новых горизонтах, – сказал я.
– Да, сэр, – ответил Франклин. – Мне не хотелось бы показаться вам трепачом, сэр, но я мечтал стать первооткрывателем. Трудности меня не страшат. Я буду работать! Вот увидите, только позвольте мне остаться, прошу вас, сэр! Я буду работать не покладая рук…
– А что ты будешь делать? – спросил я.
– А? – На мгновение он смешался, потом ответил: – Что угодно.
– Но что ты умеешь? Нам бы, конечно, пригодился химик, специалист по неорганике. Случайно не в этой ли области проявляются твои таланты?
– Нет, сэр, – пролепетал заяц.
Этот разговор не доставлял мне ни малейшего удовольствия, но важно было внушить зайцу неумолимую, горькую правду.
– Так, значит, твоя специальность не химия, – размышлял я вслух. – У нас нашлось бы местечко для первоклассного геолога. На худой конец – для статистика.
– Боюсь, я не…
– Скажи-ка, Франклин, у тебя есть звание профессора?
– Нет, сэр.
– А докторская степень? Или степень магистра? Ну, хоть какой-нибудь диплом.
– Нет, сэр, – ответил подавленный Франклин. – Я и средней-то школы не окончил.
– Так что же ты в таком случае собирался здесь делать? – спросил я.
– Вот знаете, сэр, – сказал Франклин, – Я читал, что Строительство разбросано по всему Марсу. Я думал, может, сгожусь вроде как посыльным. И я обучен плотницкому делу, и водопроводчиком могу, и… Уж наверняка тут найдется работка и для меня.
Я налил Франклину вторую чашку кофе, и он поглядел на меня огромными, умоляющими глазами. На этой стадии беседы зайцы всегда смотрят таким взглядом. Они полагают, будто Марс похож на Аляску 1870-х годов или Антарктику 2000-х, – героический фронтир для смелых, решительных людей. На самом деле Марс вовсе не фронтир. Это тупик.
– Франклин, – сказал я, – знаешь ли ты, что Строительство на Марсе зависит от поставок с Земли? Знаешь ли, что оно себя не окупает и, возможно, никогда не окупит? Знаешь ли ты, что содержание одного человека обходится Строительству в пятьдесят тысяч долларов ежегодно? Считаешь ли ты, что стоишь годового заработка в пятьдесят тысяч долларов?
– Много я не съем, – возразил Франклин. – А уж как пообвыкну, я…
– Кроме того, – прервал я его, – знаешь ли ты, что на Марсе нет никого, кто не является по крайней мере доктором наук?
– Этого я не знал, – прошептал Франклин.
Зайцы никогда этого не знают. Рассказывать им должен я. Итак, я рассказал Франклину, что все плотничьи, слесарные, водопроводные работы, обязанности посыльных и поваров, а также уборку, починку и ремонт выполняют сами ученые в свободное время. Пусть не очень хорошо, но выполняют.
Суть в том, что на Марсе отсутствует неквалифицированная рабочая сила. Мы просто-напросто не можем себе этого позволить.
Я ждал, что Франклин зальется слезами, но он ухитрился овладеть собой.
Он обвел комнату тоскливым взглядом, рассматривая обстановку замызганной, крохотной кают-компании. Понимаете, все в ней было марсианским.
– Пошли, – сказал я, поднимаясь с места. – Постель я тебе найду. А завтра организуем обратный проезд на Землю. Не огорчайся. Зато ты повидал Марс.
– Да, сэр. – Заяц с трудом поднялся. – Только я, сэр, ни за что не вернусь на Землю.
Я не стал с ним спорить. Зайцы, как правило, вечно хорохорятся. Откуда мне было знать, что на уме у этого?
Уложив Франклина, я вернулся в лабораторию и несколько часов занимался работой, которую надо было сделать во что бы то ни стало. Я лег спать совершенно обессиленный. Наутро я пришел будить Франклина. В постели его не было. Мгновенно у меня мелькнула мысль о возможной диверсии. Кто знает, на что способен несостоявшийся первооткрыватель? Того и гляди, выдернет из реактора два-три замедлителя или подожжет склад с горючим. Я неистово метался по лагерю, повсюду разыскивая зайца, и наконец обнаружил его в недостроенной спектрографической лаборатории.
Эту лабораторию мы строили в нерабочее время. У кого оказывалось свободных полчаса, тот укладывал несколько кирпичей, выпиливал крышку стола или привинчивал дверные петли к косяку. Никого нельзя было освободить от работы на такой срок, чтобы наладить все по-настоящему.
За несколько часов Франклин успел больше, чем все мы за несколько месяцев. Он действительно был умелым плотником и работал так, словно все фурии ада гнались за ним по пятам.
– Франклин! – окликнул я.
– Здесь, сэр. – Он поспешил ко мне. – Хотел что-нибудь сделать, чтоб не есть даром ваш хлеб, мистер Талли. Дайте мне еще часок-другой, и я покрою ее крышей. А если вон те трубы никому не нужны, я, может, завтра проведу воду.
Франклин был славный малый, спору нет. Как раз такой, какие нужны на Марсе. По всем законам справедливости, да и просто из приличия я должен был похлопать его по плечу и сказать: «Парень, книжное образование – это еще не все. Можешь оставаться. Ты нам подходишь».
Мне и в самом деле хотелось произнести эти слова. Однако я не имел права.
На Марсе не поощряются успешные авантюры. Зайцы здесь не преуспевают.
Мы, ученые, кое-как справляемся с работой плотников и водопроводчиков. Мы попросту не в состоянии допустить дублирование профессий.
– Франклин, – сказал я, – пожалуйста, перестань усложнять мою задачу. Я мягкосердечный слюнтяй. Меня ты убедил. Но в моих силах только соблюдать правила. Ты должен вернуться на Землю.
– Я не могу вернуться на Землю, – еле слышно ответил Франклин.
– Что такое?
– Если я вернусь, меня упрячут за решетку.
– Ну ладно, рассказывай все с самого начала, – простонал я. – Только, пожалуйста, покороче.
– Слушаюсь, сэр. Как я уже говорил, сэр, – начал Франклин, – на Земле надо поступать, как все, и думать, как все. Ну вот, до поры до времени все было хорошо. Но потом я открыл Истину.
– Что-что?
– Я открыл Истину, – гордо повторил Франклин. – Я набрел на нее случайно, но вообще-то она очень простая. До того простая, что я обучил сестренку, а уж если та способна выучиться, значит, и всякий способен. Тогда я попытался обучить Истине всех.
– Продолжай, – сказал я.
– Ну и вот, все страшно обозлились. Сказали, что я спятил, что мне надо держать язык за зубами. Но я не мог молчать, мистер Талли, потому что это ведь Истина. Так что, когда за мной пришли, я отправился на Марс.
Ну и ну, подумал я, великолепно. Только этого нам не хватало на Марсе. Хороший, старомодный религиозный фанатик читает проповеди очерствелым ученым. Это как раз то, что прописал мне доктор. Ведь теперь, отослав парня назад на Землю, в тюрьму, я всю жизнь буду мучиться угрызениями совести.
– И это еще не все, – заявил Франклин.
– Ты хочешь сказать, что у этой душераздирающей истории есть продолжение?
– Да, сэр.
– Говори же, – со вздохом подбодрил его я.
– Они ополчились и на мою сестренку, – сказал Франклин. – Понимаете, когда ей открылась Истина, она не меньше моего захотела обучать других. Это ведь Истина, знаете ли. И вот теперь она вынуждена скрываться, пока… пока… – Он высморкался и с жалким видом проглотил слезы. – Я думал, вы увидите, как я пригожусь на Марсе, и тогда сестренка могла бы ко мне…
– Довольно! – не выдержал я.
– Да, сэр.
– Больше ничего не желаю слышать. Я и так уже выслушал больше, чем нужно.
– А вы бы не хотели, чтобы я поведал вам Истину? – горячо предложил Франклин. – Я могу объяснить…
– Ни слова больше! – рявкнул я.
– Да, сэр.
– Франклин, я ничего не могу сделать для тебя, абсолютно ничего. У тебя нет степени. А у меня нет полномочий разрешить тебе остаться. Но я сделаю единственное, что в моей власти. Я поговорю о тебе с директором.
– Вот здорово! Большое вам спасибо, мистер Талли. А вы объясните ему, что я еще не совсем окреп с дороги? Как только соберусь с силами, я вам докажу…
– Конечно, конечно, – сказал я и поспешно ушел. Директор уставился на меня, как будто увидел моего двойника из антимира.
– Но, Талли, – сказал он, – тебе же известны правила.
– Конечно, – промямлил я. – Но ведь он действительно был бы нам полезен. И мне ужасно неприятно отправлять его прямо в руки полиции.
– Содержание человека на Марсе обходится в пятьдесят тысяч долларов ежегодно, – сказал директор. – Считаешь ли ты, что он стоит заработка в…
– Знаю, знаю, – перебил я. – Но это такой трогательный случай, и он так старается, и мы могли бы его…
– Все зайцы трогательны, – заметил директор.
– Ну ясно. В конце концов, это неполноценные создания, не то что мы, ученые. Пусть себе убирается туда, откуда явился.
– Талли, – спокойно сказал директор, – я вижу, что этот вопрос обостряет наши отношения. Поэтому я предоставляю тебе самому решать его. Ты знаешь, что ежегодно на каждую вакансию в марсианском Строительстве подается почти десять тысяч заявок. Мы отвергаем специалистов лучших, чем мы сами. Юноши годами учатся в университетах, чтобы занять здесь определенную должность, а потом окажется, что место уже занято. Учитывая все эти обстоятельства, считаешь ли ты по чести и совести, что Франклин должен остаться?
– Я… я… а-а, черт возьми, нет, если вы так ставите вопрос. – Я все еще был зол.
– А разве можно ставить его как-нибудь иначе?
– Разумеется, нет.
– Всегда печально, если много званых и мало избранных, – задумчиво проговорил директор. – Людям нужен новый фронтир. Хотел бы я отдать Марс для повсеместного заселения. Когда-нибудь так и случится. Но не раньше, чем мы научимся обходиться здешними ресурсами.
– Ладно, – сказал я. – Пойду организую отъезд зайца.
Когда я вернулся, Франклин работал на крыше спектрографической лаборатории. Едва взглянув мне в лицо, он понял, каков ответ.
Я сел в свой джип и покатил в Марсопорт. Я знал, что сказать капитану, который допустил пребывание Франклина на своем корабле. Слишком уж часты такие безобразия. Пусть теперь этот шутник и везет Франклина обратно на Землю.
Фрахтовик был погружен в стартовую шахту, только нос вырисовывался на фоне неба. Наш ядерщик Кларксон готовил корабль к отлету.
– Где капитан этой ржавой посудины? – спросил я.
– Капитана нет, – ответил Кларксон. – Это модель «Лежебока». С радиоуправлением.
Я почувствовал, как мой желудок стал медленно опускаться и подниматься наподобие качелей.
– Капитана нет?
– Не-а.
– А экипаж?
– На корабле его нет, – сказал Кларксон. – Ты ведь знаешь, Талли.
– В таком случае на корабле не должно быть кислорода, – догадался я.
– Разумеется, нет.
– И защиты от радиации?
– Безусловно.
– И теплоизоляции нет?
– Теплоизоляции ровно столько, чтобы корпус не расплавился.
– И, наверное, он стартует с максимальным ускорением? Что-нибудь около тридцати пяти «g»?
– Конечно, – подтвердил Кларксон. – Для беспилотного корабля это наиболее экономично. А что тебя смущает?
Я ему не ответил. Молча подошел к джипу и, выжав акселератор до отказа, помчался к спектрографической лаборатории. Желудок у меня больше не поднимался и не опускался. Он вращался как волчок.
Человек не способен выжить после такого рейса. У него нет на это никаких шансов. Ни одного шанса на десять миллиардов. Это физически невозможно.
Когда я подъехал к лаборатории, Франклин уже закончил крышу и работал внизу, соединяя трубы. Был обеденный перерыв, и ему помогали несколько человек из Горной группы. – Франклин, – сказал я.
– Что, сэр?
Я набрал побольше воздуху в легкие.
– Франклин, ты прилетел сюда на том фрахтовике?
– Нет, сэр, – ответил он. – Я все пытался вам объяснить, что и не думал подкупать никакого капитана, но вы так и не…
– В таком случае, – проговорил я очень медленно, – как ты сюда попал?
– Благодаря Истине!
– Ты не можешь мне объяснить?
С секунду Франклин размышлял.
– С дороги я просто ужасно устал, мистер Талли, – сказал он, – но кажется, все-таки могу.
И он исчез.
Я стоял и тупо моргал. Потом один из горных инженеров указал вверх. На высоте примерно трехсот футов парил Франклин. Мгновение спустя он опять стоял рядом со мной. У него был иззябший вид, а кончик носа порозовел от холода. Смахивает на мгновенное перемещение в пространстве. Нуль-перелет! Ну и ну!
– Это и есть Истина? – спросил я.
– Да, сэр, – сказал Франклин. – Это когда смотришь на мир по-иному. Стоит только увидеть Истину, по-настоящему увидеть, – и все становится возможным. Но на Земле это называли гал… галлюцинацией. Сказали, чтобы я прекратил гипнотизировать людей и…
– Ты можешь этому научить?
– Запросто, – ответил Франклин. – Правда, на это все же уйдет какое-то время.
– Это ничего. Смею надеяться, мы можем изыскать какое-то время. Да уж, полагаю, что можем. Даже наверняка. Да уж, какое-то время, затраченное на Истину, будет затрачено с толком…
Не известно, долго ли еще я бы нес околесицу, но Франклин возбужденно меня перебил.
– Мистер Талли, значит ли это, что я могу остаться?
– Ты можешь остаться, Франклин. По правде говоря, если ты попытаешься нас покинуть, я тебя застрелю.
– О, благодарю вас, сэр! А как насчет моей сестренки? Можно ей сюда?
– Да-да, безусловно, – обрадовался я. – Пусть твоя сестренка приезжает. В любое время…
Я услышал испуганный крик горняков и медленно обернулся. Волосы у меня встали дыбом.
Передо мной стояла девушка – высокая, худенькая девушка с огромными, словно блюдца, глазищами. Она озиралась по сторонам, как лунатик, и бормотала:
– Марс! Госпо-ди-и!
Потом заметила меня, и щеки у нее запылали.
– Простите меня, сэр, – сказала она. – Я… я подслушивала.
Абсолютное оружие
Эдселю хотелось кого-нибудь убить. Вот уже три недели работал он с Парком и Факсоном в этой мертвой пустыне. Они раскапывали каждый курган, попадавшийся им на пути, ничего не находили и шли дальше. Короткое марсианское лето близилось к концу. С каждым днем становилось все холоднее, с каждым днем нервы у Эдселя, и в лучшие времена не очень-то крепкие, понемногу сдавали. Коротышка Факсон был весел – он мечтал о куче денег, которые они получат, когда найдут оружие, а Парк молча тащился за ними, словно железный, и не произносил ни слова, если к нему не обращались.
Эдсель был на пределе. Они раскопали еще один курган и опять не нашли ничего похожего на затерянное оружие марсиан. Водянистое солнце таращилось на них, на невероятно голубом небе были видны крупные звезды. Сквозь утепленный скафандр Эдселя начал просачиваться вечерний холодок, леденя суставы и сковывая мышцы.
Внезапно Эдселя охватило желание убить Парка. Этот молчаливый человек был ему не по душе еще с того времени, когда они организовали партнерство на Земле. Он ненавидел его больше, чем презирал Факсона.
Эдсель остановился.
– Ты знаешь, куда нам надо идти? – спросил он Парка зловеще низким голосом.
Парк только пожал плечами. На его бледном, худом лице ничего не отразилось.
– Куда мы идем, тебя спрашивают? – повторил Эдсель.
Парк опять молча пожал плечами.
– Пулю ему в голову, – решил Эдсель и потянулся за пистолетом.
– Подожди, Эдсель, – умоляющим тоном сказал Факсон, становясь между ними, – не выходи из себя. Ты только подумай о том, сколько мы загребем денег, если найдем оружие! – От этой мысли глаза маленького человечка загорелись. – Оно где-то здесь, Эдсель. Может быть, в соседнем кургане.
Эдсель заколебался, пристально поглядел на Парка. В этот миг больше всего на свете ему хотелось убивать, убивать, убивать…
Знай он там, на Земле, что все получится именно так! Тогда все казалось легким. У него был свиток, а в свитке… сведения о том, где спрятан склад легендарного оружия марсиан. Парк умел читать по-марсиански, а Факсон дал деньги для экспедиции. Эдсель думал, что им только нужно долететь до Марса и пройти несколько шагов до места, где хранится оружие.
До этого Эдсель еще ни разу не покидал Земли. Он не рассчитывал, что ему придется пробыть на Марсе так долго, замерзать от леденящего ветра, голодать, питаясь безвкусными концентратами, всегда испытывать головокружение от разреженного скудного воздуха, проходящего через обогатитель. Он не думал тогда о натруженных мышцах, ноющих оттого, что все время надо продираться сквозь густые марсианские заросли.
Он думал только о том, какую цену заплатит ему правительство, любое правительство, за это легендарное оружие.
– Извините меня, – сказал Эдсель, внезапно сообразив что-то, – это место действует мне на нервы. Прости, Парк, что я сорвался. Веди дальше.
Парк молча кивнул и пошел вперед. Факсон вздохнул с облегчением и двинулся за Парком.
«В конце концов, – рассуждал про себя Эдсель, – убить их я могу в любое время».
Они нашли курган к вечеру, как раз тогда, когда терпение Эдселя подходило к концу. Это было странное, массивное сооружение, выглядевшее точно так, как написано в свитке. На металлических стенках осел толстый слой пыли. Они нашли дверь.
– Дайте-ка я ее высажу, – сказал Эдсель и начал вытаскивать пистолет.
Парк оттеснил его и, повернув ручку, открыл дверь.
Они вошли в огромную комнату, где грудами лежало сверкающее легендарное марсианское оружие, остатки марсианской цивилизации.
Люди стояли и молча смотрели по сторонам. Перед ними лежало сокровище, от поисков которого все уже давно отказались. С того времени, когда человек высадился на Марсе, развалины великих городов были тщательно изучены. По всей равнине лежали сломанные машины, боевые колесницы, инструменты, приборы – все говорило о титанической цивилизации, на тысячи лет опередившей земную. Кропотливо расшифрованные письмена рассказали о жестоких войнах, бушевавших на этой планете. Однако в них не говорилось, что произошло с марсианами. Уже несколько тысячелетий на Марсе не было ни одного разумного существа, не осталось даже животных.
Казалось, свое оружие марсиане забрали с собой.
Эдсель знал, что это оружие ценилось на вес чистого радия. Равного не было во всем мире.
Они сделали несколько шагов в глубь комнаты. Эдсель поднял первое, что ему попалось под руку. Похоже на пистолет 45-го калибра, только крупнее. Он подошел к раскрытой двери и направил оружие на росший неподалеку куст.
– Не стреляй! – испуганно крикнул Факсон, когда Эдсель прицелился. – Оно может взорваться или еще что-нибудь. Пусть им занимаются специалисты, когда мы все это продадим.
Эдсель нажал на спусковой рычаг. Куст, росший в семидесяти пяти футах от входа, исчез в ярко-красной вспышке.
– Неплохо, – заметил Эдсель, ласково погладил пистолет и, положив его на место, взял следующий.
– Ну хватит, Эдсель, – умоляюще сказал Факсон, – нет смысла испытывать здесь. Можно вызвать атомную реакцию или еще что-нибудь.
– Заткнись, – бросил Эдсель, рассматривая спусковой механизм нового пистолета.
– Не стреляй больше, – продолжал просить Факсон. Он умоляюще поглядел на Парка, ища его поддержки, но тот молча смотрел на Эдселя.
– Ведь что-то из того, что здесь лежит, возможно, уничтожило всю марсианскую расу. Ты снова хочешь заварить кашу, – продолжал Факсон.
Эдсель опят выстрелил и с удовольствием смотрел, как вдали плавился кусок пустыни.
– Хороша штучка! – Он поднял еще что-то, по форме напоминающее длинный жезл. Холода он больше не чувствовал. Эдсель забавлялся этими блестящими штучками и был в прекрасном настроении.
– Пора собираться, – сказал Факсон, направляясь к двери.
– Собираться? Куда? – медленно спросил его Эдсель. Он поднял сверкающий инструмент с изогнутой рукояткой, удобно умещавшийся в ладони.
– Назад, в космопорт, – ответил Факсон. – домой, продавать всю эту амуницию, как мы и собирались. Уверен, что мы можем запросить любую цену. За такое оружие любое правительство даст миллионы.
– А я передумал, – задумчиво протянул Эдсель. Краем глаза он наблюдал за Парком.
Тот ходил между грудами оружия, но ни к чему не прикасался.
– Послушай-ка, парень, – злобно сказал Факсон, глядя Эдселю в глаза, – в конце концов я финансировал экспедицию. Мы же собирались продать это барахло. Я ведь тоже имею право… То есть нет, я не то хотел сказать… – Еще не испробованный пистолет был нацелен ему прямо в живот. – Ты что задумал? – пробормотал он, стараясь не смотреть на странный блестящий предмет.
– Ни черта я не собираюсь продавать, – заявил Эдсель. Он стоял, прислонившись к стенке так, чтобы видеть обоих. – Я ведь и сам могу использовать эти штуки.
Он широко ухмыльнулся, не переставая наблюдать за обоими партнерами.
– Дома я раздам оружие своим ребятам. С ними мы запросто скинем какое-нибудь правительство в Южной Америке и продержимся, сколько захотим.
– Ну, хорошо, – упавшим голосом сказал Факсон, не спуская глаз с направленного на него пистолета. – Только я не желаю участвовать в этом деле. На меня не рассчитывай.
– Пожалуйста, – ответил Эдсель.
– Ты только ничего не думай, я не собираюсь об этом болтать, – быстро проговорил Факсон, – я не буду. Просто не хочется стрелять и убивать. Так что я лучше пойду.
– Конечно, – сказал Эдсель.
Парк стоял в стороне, внимательно рассматривая свои ногти.
– Если ты устроишь себе королевство, я к тебе приеду в гости, – сказал Факсон, делая слабую попытку улыбнуться. – Может быть, сделаешь меня герцогом или еще кем-нибудь.
– Может быть.
– Ну и отлично. Желаю тебе удачи, – Факсон помахал ему рукой и пошел к двери.
Эдсель дал ему пройти шагов двадцать, затем поднял оружие и нажал на кнопку. Звука не последовало, вспышки тоже, но у Факсона правая рука была отсечена начисто. Эдсель быстро нажал кнопку еще раз. Маленького человечка рассекло надвое. Справа и слева от него на земле остались глубокие борозды.
Эдсель вдруг сообразил, что все это время он стоял спиной к Парку, и круто повернулся. Парк мог бы схватить ближайший пистолет и разнести его на куски. Но Парк спокойно стоял на месте, скрестив руки на груди.
– Этот луч пройдет сквозь что угодно, – спокойно заметил Парк, – полезная игрушка.
Полчаса Эдсель с удовольствием таскал к двери то одно, то другое оружие. Парк к нему даже не притрагивался, с интересом наблюдая за Эдселем. Древнее оружие марсиан было как новенькое; на нем не сказались тысячи лет бездействия. В комнате было много оружия разного типа, разной конструкции и мощности. Изумительно компактные тепловые и радиационные автоматы, оружие, мгновенно замораживающее, и оружие сжигающее, оружие, умеющее рушить, резать, коагулировать, парализовать и другими способами убивать все живое.
– Давай-ка попробуем это, – сказал Парк.
Эдсель, собиравшийся испытать интересное трехствольное ружье, остановился.
– Я занят, не видишь, что ли?
– Перестань возиться с этими игрушками. Давай займемся серьезным делом.
Парк остановился перед низкой черной платформой на колесах. Вдвоем они выкатили ее наружу. Парк стоял рядом и наблюдал, как Эдсель поворачивал рычажки на пульте управления. Из глубины машины раздалось негромкое гудение, затем ее окутал голубоватый туман. Облако тумана росло по мере того, как Эдсель поворачивал рычажок, и накрыло обоих людей, образовав нечто вроде правильного полушария.
– Попробуй-ка пробить ее из бластера, – сказал Парк.
Эдсель выстрелил в окружающую их голубую стену. Заряд был полностью поглощен голубой стеной. Эдсель испробовал на ней еще три разных пистолета, но они тоже не могли пробить голубоватую прозрачную стену.
– Сдается мне, – тихо произнес Парк, – что такая стена выдержит и взрыв атомной бомбы. Это, видимо, мощное силовое поле.
Эдсель выключил машину, и они вернулись в комнату с оружием. Солнце приближалось к горизонту, и в комнате становилось все темнее.
– А знаешь что? – сказал вдруг Эдсель. – Ты неплохой парень, Парк. Парень что надо.
– Спасибо, – ответил Парк, рассматривая кучу оружия.
– Ты не сердишься, что я разделался с Факсоном, а? Он ведь собирался донести на нас правительству.
– Наоборот, я одобряю.
– Уверен, что ты парень что надо. Ты бы мог меня убить, когда я стрелял в Факсона. – Эдсель умолчал о том, что на месте Парка он так бы и поступил.
Парк пожал плечами.
– А как тебе идея насчет королевства со мной на пару? – спросил Эдсель, расплывшись в улыбке. – Я думаю, мы это дело провернем. Найдем себе приличную страну, будет уйма девочек, развлечений. Ты как насчет этого?
– Я за, – ответил Парк, – считай меня в своей команде.
Эдсель похлопал его по плечу, и они пошли дальше вдоль рядов с оружием.
– С этим все довольно ясно, – продолжал Парк, – варианты того, что мы уже видели.
