Текст книги "Всадник авангарда"
Автор книги: Роберт Рик МакКаммон
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)
Глава двадцать вторая
Мэтью был готов и ждал, одетый в темно-серый костюм с тонкими полосками чуть более светлого оттенка. Костюм стал чуть теснее, чем до погружения в соленую воду, но все равно сидел хорошо. Когда в этот ясный солнечный час постучали в дверь, Мэтью открыл ее быстро, потому что знал, чей кулак стучит.
– Доброе утро, – сказал Сирки, слегка наклонив голову в чалме. Сегодня индийский великан был в белых одеждах, чистых как свежий снег. Поблескивали бриллианты в передних зубах. – Надеюсь, вы благополучны?
– Весьма благополучен, – ответил Мэтью, стараясь говорить легко и небрежно, но это потребовало тяжелых усилий. – А как вы?
Вполне благополучен, подумал он, для человека, которому нравится отрезать людям головы.
– Мне дано поручение, – ответил великан, – вам заплатить. – Он протянул коричневый кожаный кошелек, перевязанный шнуром. – Триста фунтов золотыми монетами, как мне сказано. Весьма внушительная сумма, которую вы вправе оставить себе, каково бы ни было ваше решение относительно проблемы профессора.
– Гм, – ответил Мэтью. Он взял кошелек – богато-тяжелый. Отметил красную сургучную печать на шнурке – изображение осьминога, символа профессорских амбиций. Позвенел кошельком у себя под правым ухом. – Перед тем, как я приму решение, у меня есть к вам вопросы. Вы ответите на них?
– Приложу все усилия.
Мэтью решил, что не стоит рассказывать Сирки сновидение сегодняшней беспокойной ночи. В этом сне, в тумане, почти в фантасмагории, голова Джонатана Джентри, широко разевая рот, скатилась к нему на колени и прохрипела перекошенными губами три слова: «Финансы. Оружие. Испания». Ночью Мэтью встал с постели и вышел на балкон в холодный предрассветный час, и стоял там, пока не прояснилось восприятие реальности. Сейчас он повторил эти слова Сирки.
– Финансы. Оружие. Испания. Области, в которых заняты эти трое. Таким образом, я полагаю, что королевский военно-морской флот перехватил груз оружия, направленный испанцам в обмен на приличный финансовый куш для профессора?
– Ваше предположение может оказаться верным, – ответил великан. Лицо его ничего не выражало, а голос ничего не выдавал. – Я же полагаю, что удобнее было бы войти в вашу комнату, а не продолжать дискуссию в коридоре.
Когда Сирки вошел в комнату, Мэтью осторожно попятился, рассудив, что зловещий зазубренный нож скрыт где-то неподалеку. Индиец, похожий на железное дерево, закрыл дверь и сел.
– Вот теперь я смогу рассмотреть ваши дальнейшие предположения.
– Благодарю вас. – Фехтование хорошими манерами завершилось легким поклоном. – Тогда рискну предположить, что профессор Фелл поставляет испанцам некоторое новое оружие? И как только испанцы начнут его полностью использовать, он предложит то же самое оружие Британии? И есть еще другие страны, которым это оружие будет предъявлено?
– Вполне вероятно.
– Но кто-то сообщил властям, и первый груз был захвачен в открытом море. Что за оружие это было, Сирки?
– Я не уполномочен говорить, – был ответ.
– Хорошо, оставим это. – Мэтью спокойно кивнул: к такому он подготовился. – Профессор считает, что один из троих – предатель. Может ли быть, что предатели – двое из трех, и они действуют совместно?
– Удачная мысль. Профессор также рассматривал эту версию и желал, чтобы вы сами до нее додумались.
– Тогда уликой, которую ищет профессор Фелл, может оказаться сигнал или сообщение, которыми обменяются эти двое – если их действительно двое?
– Это вполне возможно.
Мэтью положил кошелек с золотом на письменный стол. Очень неприятно было поворачиваться к Сирки спиной, хотя он и полагал, что сегодня ему не грозит потерять голову в буквальном смысле. Сквозь решетчатые двери, ведущие на балкон, слышались пронзительные крики чаек, и волны молотами колотили в обрыв, на котором стоял замок. День обещал выдаться теплым – здесь, за тысячи миль от Нью-Йорка. Мэтью искренне подумал, что хорошо бы сейчас идти по заснеженным улицам, держа Берри за руку, уводя девушку подальше от беды.
– Профессор Фелл, – произнес Мэтью после некоторого раздумья, – ставит в положение предателя меня самого. Предателя по отношению к моей стране, – сказал он, бросив на гиганта быстрый взгляд. – Насколько я понимаю, профессор продает оружие врагам Англии – в ожидании, что Англия тоже начнет покупать его продукцию, чтобы сохранить свои арсеналы на боеспособном уровне. Этот так называемый предатель… или предатели, быть может, – на самом деле действуют, намеренно или нет, на благо Англии. Таким образом, если я их выдам, то стану предателем своей страны. Так ли это?
Мэтью уставился на Сирки холодным взглядом, ожидая ответа.
Сирки ответил не сразу Потом сказал, пожав плечами:
– Деньги есть деньги. Иногда на них покупают патриотов, иногда – предателей. Не вводите себя в заблуждение, Мэтью: в залах Парламента имеются обе эти человеческие разновидности. Они купаются в роскоши, попивая вино, а их мозги под английскими париками пожирают черви алчности. Но нет, не будем употреблять слово «алчность». Скажем – «стремление не упускать возможности». Это та смазка, что смазывает все большие колеса в этом мире, Мэтью. И я скажу, что сейчас вам предоставляется самая счастливая возможность вашей жизни – если вы ухватитесь за нее обеими руками.
– Мои руки не должны быть залиты английской кровью, – возразил Мэтью.
– Но чьи-то руки будут, – ответил Сирки своим шелковым голосом. – Профессор предлагает вам много… стимулов, насколько я понимаю. Еще он хочет посмотреть, как вы ведете себя под давлением.
– Всплываю, – ответил Мэтью.
– Он надеется, что это так. И хочет, чтобы вы приплыли к правильному выводу. Такому, который пойдет на пользу ему и вам. Вы даже понятия не имеете, что он может для вас сделать – если решит, что вы того стоите.
– Стою – в его глазах. Что толку, если я ничего не буду стоить в своих?
Сирки улыбнулся – едва заметно и почти печально.
– Ох, Мэтью, Мэтью! То, чего вы не знаете об этом мире, могло бы десятикратно заполнить библиотеку профессора.
– Он написал все эти книги сам? И подписался «Бог»?
Сирки какое-то время смотрел на шахматный пол и молчал. А когда заговорил, в его голосе был уже не шелк, а острые зазубрины, как на его ноже.
– Что мне сказать профессору? Соглашаетесь вы решить его проблему или отказываетесь?
Ход был за Мэтью. Позиция требовала жертвы, и избежать ее было невозможно. Жертвы серьезной, но такой, которая может выиграть для него партию – если у него хватит мужества продолжать игру.
– Соглашаюсь, – ответил Мэтью.
– Очень хорошо. Ему будет приятно это услышать. – Сирки взялся за дверную ручку, полностью накрыв ее рукой. Мэтью подумал, что великан мог бы одной рукой снести дверь с петель, если бы ему вздумалось. – Уверен, что вы сумеете получить максимум удовольствия от начинающегося дня.
«Берись за работу», – понял Мэтью.
Сирки остановился на пороге:
– Кстати о библиотеке профессора. Она расположена на третьем этаже. Для вас может быть полезным ее посетить. В ней имеются тома, которые могут заинтересовать вас. Как и тот факт, что я видел, как Эдгар Смайт направлялся вверх по лестнице.
– Ваше указание принимается с благодарностью, – сказал Мэтью.
Сирки закрыл за собой дверь, и обсуждение на данный момент закончилось.
Мэтью рассудил, что терять времени не следует. Как подойти к Эдгару Смайту, хмурому специалисту по оружию, он понятия не имел, но решил, что дело само покажет. Выйдя из комнаты, он запер дверь, прошел до главной лестницы и поднялся на один этаж.
Двустворчатая полированная дверь светлого дуба открывалась в зал, при виде которого у Мэтью чуть колени не подкосились. Все помещение было забито книжными полками почти от самого паркета и до сводчатого потолка. Над головой, как и в банкетном зале, плавали нарисованные облака и внимательные херувимы. А пахло здесь восхитительным для Мэтью жизнерадостным ароматом томов идей, соображений и комментариев. Здесь он мог бы сидеть годами, не выходя и не гася свечей. Черт с ними, с тремястами фунтами: все это изобилие знания и есть то золото, которого Мэтью жаждал.
Он посмотрел на дальнюю стену комнаты, где решетчатые двери выходили, очевидно, на балкон. По обе стороны дверей висели тяжелые винно-красные портьеры с желтыми шнурами. Портьеры были задвинуты. Несколько черных кожаных кресел у стены, черный кожаный диван, стол с бутылками – вина и напитков покрепче для услаждения библиофила, – и большой белый письменный стол с зеленым квадратом промокательной бумаги. За столом, что-то переписывая из тонкой книги гусиным пером на пергамент, сидел Эдгар Смайт – на седобородом морщинистом лице отражалась полная сосредоточенность. Он снова был в угольно-черном костюме и белой рубашке (наверное, у него их с полдюжины, таких одинаковых костюмов, подумал Мэтью). В зубах Смайт держал глиняную трубку, из которой вилась вверх тонкая струйка дыма – цвета морской волны в первых утренних лучах.
Мэтью подошел к нему, остановился и нерешительно кашлянул. Смайт продолжал переписывать что-то из книги на пергамент. Время от времени перо опускалось в чернильницу, и мастер снова возвращался к работе.
– Вы что-то хотели, мистер Спейд? – вдруг спросил Смайт, не выпуская изо рта трубки и не прерывая трудов. Голос его был не менее суров, чем вчерашнее убийство.
– Ничего конкретного. – Мэтью шагнул ближе. – Так, взглянуть на библиотеку.
– Глядите на все, что вам захочется, – разрешил Смайт. Что бы он ни переписывал, скрыть это он не пытался. – Но, если можно, – воздержитесь от заглядывания мне через плечо.
– Разумеется, сэр. – Впрочем, Мэтью при этих словах даже не сделал попытки отодвинуться. – Но я тут подумал об одной вещи, в которой, мне кажется, вы могли бы мне помочь.
– Я ни в чем вам помочь не могу.
– Это, может быть, не совсем так. – Мэтью шагнул еще ближе, и оказался возле самого локтя Смайта. Взялся – ходи, подумал он. И сказал: – Я надеялся, что вы можете мне объяснить про «Цимбелин».
Перо перестало скрипеть. Мэтью отметил, что пергамент почти весь заполнен мелкими, но аккуратными строчками, и оставались еще пустые страницы, ожидающие той же работы.
Смайт обернулся. Мрачные серые глаза уставились на Мэтью с некоторым нажимом:
– Прошу прощения?
– «Цимбелин», – повторил Мэтью. – Мне хотелось бы услышать об этом.
Смайт целую минуту просидел совершенно неподвижно. Потом положил перо на подставку и освободил трубку из хватки сжатых зубов.
– «Цимбелин», – сказал он спокойно, – это такая пьеса.
Он поднял том, с которого списывал, и на темно-коричневом переплете показал золотое тиснение: «Цимбелин. Трагедия в пяти актах, Уильям Шекспир».
– Мне прочесть выписку, которую я оттуда сделал? – Он продолжал, не ожидая ответа:
Смайт заглянул в пергамент:
– Еще желаете?
– Декламаций о смерти? Спасибо, не стоит.
– Не просто декламация, мистер Спейд, а великое утверждение смерти. Я большой поклонник пьес Шекспира, сэр. Почитатель его великого ума и его голоса, который, к сожалению, слышу только в своем воображении. – Он положил книгу на стол и затянулся трубкой. – Вот каким образом я сохраняю здравый рассудок на этом кровавом острове, сэр. Я прилежно копирую отрывки из шекспировских пьес, которых, к счастью, у профессора полное собрание. Ждать, пока прибудете вы – это для нас всех было испытанием нервов. Поэтому переписывание пьес Барда явилось для меня отдушиной, которая заодно усилила мое восхищение работой мастера. У вас есть какие-либо возражения, которые вы готовы предать гласности?
– Никаких. – Мэтью отчаянно пытался замаскировать свое недоумение. Ну, да, «Цимбелин» – пьеса об испытаниях и лишениях одного британского короля – Цимбелина – основанная, возможно, на легендах о реально существовавшем короле Британии Цинобелинусе. Но какое это имеет отношение к проблеме профессора или вопросу о новом оружии, – Мэтью понятия не имел. Он решил, что пора уже кончать готовить наживку и приниматься удить. – Я так понимаю, это кодовое имя для нового устройства, созданного профессором?
– Устройства? О чем это вы?
– О новом оружии, – пояснил Мэтью. – Которое он намерен был продать Испании, и которое было захвачено в открытом море британским флотом. Из-за предательства доктора Джентри, – решился добавить он.
Из чашки трубки спиралью восходил дым.
– Молодой человек! – прозвучал голос с обертонами камнедробилки. – Вы вступаете на опасную почву. Вам известно, что никто никому не рассказывает о своих делах – так приказал он. Я не хочу знать ничего о том, как вы учите шлюх добывать государственные тайны, а ваше желание узнать о «Цимбелине» весьма опасно.
Мэтью пожал плечами, но не отступил:
– Я по натуре любопытен. И вчерашняя милая сценка весьма обострила мое любопытство. А желал я знать лишь то, почему его назвали «Цимбелин».
– Вот как? И кто же сказал вам, что «Цимбелин» – оружие?
– Сирки, – ответил Мэтью. – В ответ на мои вопросы.
– И он же сказал вам, что первая поставка в Испанию была захвачена в открытом море?
– Он.
Мэтью подумал, что Натан Спейд отлично умеет врать.
– Что же за игру он ведет? – нахмурился Смайт. Когда-то в молодости лицо его было довольно красивым, но с возрастом сделалось резким и отталкивающим.
– Он солгал мне?
– Нет, – ответил Смайт. – Но он нарушает волю профессора. Почему?
– Вы могли бы сами его спросить, – предложил Мэтью, как истинный джентльмен.
Эдгар Смайт задумался, рассматривая это предложение и попыхивая трубкой. Его окутал синий дым, и казалось, что он стал меньше ростом. Мысль выступить против индийского гиганта, если и возникла на краткий миг, уплыла как душа табака, втянутая решетчатыми дверями.
– Вы неправы, – сказал он наконец голосом, похожим на трубы Страшного Суда.
– В чем именно?
– В вашем утверждении, будто «Цимбелин» создал профессор Фелл. Это не так. Это была моя идея. Мое творение. Мой непрестанный труд с напряжением ума и всех моих способностей. А я свое дело знаю очень хорошо, мистер Спейд, и делать его умею. Таким образом, это ваша первая ошибка, которую я рад исправить.
Он пустил в сторону Мэтью небольшой клуб дыма.
– Вторая ваша ошибка, – продолжал он, – то, что вы сочли «Цимбелин» устройством. Вы и в самом деле думаете, что это какая-то многоствольная пушка, выдуманная эксцентричным изобретателем?
– Не совсем так.
Хотя эта идея и приходила Мэтью в голову. У него был опыт знакомства с многоствольным оружием и эксцентричными изобретателями.
– «Цимбелин», – продолжал эксперт по оружию, – является основой, на которой будет создаваться оружие. Тот, кто овладеет ею, будет иметь несомненное преимущество в любом бою, и потому она имеет огромную ценность для многих стран.
– Я понимаю, но если это оружие окажется у разных стран… не будет ли это значить, что оно устарело?
– Природа этого зверя такова, – заверил Смайт, пыхнув дымом из ноздрей, – что придет что-то новое и после «Цимбелина», и после этого «чего-то», и опять, и снова – до скончания времен.
Мэтью позволил себе тонкую улыбку:
– Мне кажется, сэр, что ваша работа в конце концов приблизит скончание времен.
– Это случится тогда, когда меня уже не будет. – Смайт притоптал пальцем табак в чашке трубки, где уже гас огонь. – Таким образом, мне нет до этого дела. Но проинформирую вас, что это работа профессора, а не моя. Я – лишь рука, – он же – мозг.
Простейший способ снять с себя вину, подумал Мэтью. Неужто до мозга Эдгара Смайта не начало доходить, что предательство Англии не стоит золота в кармане?
– «Цимбелин», – напирал Мэтью упорно, как и намеревался. – Что это… почему это так названо?
Смайт начал листать страницы «Цимбелина».
– Так его назвал профессор Фелл. Сейчас, минутку, найду. А, вот. Сценическая ремарка: «Среди грома и молний, сидя на орле, спускается Юпитер и пускает огненную стрелу». – Смайт оторвался от страницы с таким выражением лица, которое иначе, чем недоуменным, нельзя было бы назвать. Впрочем, на его мрачной физиономии нелегко разглядеть какое-либо выражение. – Профессор любит театральные эффекты.
– Это да, – согласился Мэтью. – Несомненно.
Смайт встал, собрал свои листы пергамента, взял книгу и вернул ее на место на полке.
– В таком случае я желаю вам доброго утра. И надеюсь, что день тоже будет приятным. Сегодня мне предстоит доклад профессору. Вы когда будете делать свой?
– Еще не знаю.
– Вы странный тип, – заявил Смайт, слегка наклонив голову, будто рассматривая Натана Спейда в ином свете. – Уверены, что вы здесь свой?
– Уверен. Я же здесь?
– Да, вы здесь.
Смайт двинулся к двери.
– Позвольте мне только еще один вопрос, – не отпустил его Мэтью. Смайт остановился. – Кто такой Бразио Валериани?
– Человек, которого ищет профессор. Больше я ничего не знаю.
– Он связан с «Цимбелином»?
Смайт нахмурился – жуткое, честно говоря, зрелище.
– Я слышал кое-что, – сказал он негромко. – Нет, Валериани не связан с «Цимбелином». Это совсем другое дело. Но я слышал… – он запнулся, глядя в пол, – кое-что тревожное, – договорил он будто с усилием. Затем поднял голову – серые глаза запали в омуты черных кругов. – Этим не стоит интересоваться, молодой человек. Если то, что я слышал… хоть часть того, что я слышал, – правда, то… то вам бы лучше никогда не слыхать этого имени.
– Зачем профессор его ищет?
– Нет. – Смайт покачал головой. – Больше вы от меня ничего не узнаете. И ни от кого на острове. На этом я остановлюсь. Удачного дня.
– И вам, – ответил Мэтью, потому что Эдгар Смайт, эксперт по оружию, уже вышел из дверей и скрылся за ними.
Мэтью остался в библиотеке один. Сотни книг – больших и малых, толстых и тонких – лежали перед ним на полках. В обычной ситуации это было бы для него исполнением золотой мечты, но в библиотечном зале затаилось какое-то зло, и потому ощущалось давление, гнетущая атмосфера мрачной злобы.
Однако книги все равно взывали к нему, и через секунду Мэтью шел мимо полок, изучая заглавия на кожаных переплетах. Он протянул руку взять фолиант «О вращении небесных сфер» Николая Коперника, но рука сама двинулась к красной спинке «Одиссеи» Гомера. А рядом соблазнительно чернели три толстых тома английских морских путешествий и навигационных штудий, а дальше…
Забавно, подумал Мэтью.
Он взял книгу с полки. Это было потертое издание в коричневой коже, озаглавленное «Малый ключ Соломона». Юноша вспомнил, что видел такую книгу раньше, в разгромленной библиотеке Саймона Чепела как раз перед историей с Тиранусом Слотером. В некотором смысле эта книга и принесла ему массу несчастий, потому что экземпляр в библиотеке Чепела был внутри полым и содержал ключ в буквальном смысле слова, ключ к книге «История замков как искусство древнего Египта и Рима», скрывавшей мешок с деньгами профессора Фелла. Из-за которых он едва не загубил свою жизнь и которые стоили здоровья Хадсону Грейтхаузу. И встретить второй экземпляр этой книги в собственной библиотеке профессора было… забавно.
В действительности, это оказалась всего лишь книга, не футляр. Мэтью открыл ее, стал переворачивать пожелтевшие страницы, и сразу же понял, что Бог, которого изображает из себя профессор Фелл, может иметь совсем иную сущность.
«Малый ключ Соломона» – был своеобразным каталогом демонов Ада. Выполненные рукописным шрифтом, с оттисками гравюр, описания этих жителей мрака пребывали чрезвычайно живыми. Демонические сущности были показаны в виде чудовищных созданий с когтями-кинжалами, паукообразных обитателей кошмаров и жутких комбинаций человека, зверя и насекомого. У них имелись титулы, как и положено дворянству нижнего мира. Мэтью попалась картинка, изображавшая аистоподобного графа Мальтуса. Текст сообщал, что это чудовище – специалист по строительству башен для хранения боеприпасов и оружия. Текст уверял читателя, что у этого демона невыносимо грубый голос.
Мэтью перелистнул страницы. Дальше шли князь Ситри и маркиз Фенекс, герцог Вепар и царь Велиал. Граф Ренов, князь Вассаго, царь Заган и герцог Саллос. Еще страницы – и новые демоны, предстающие в своих до отвращения нечеловеческих, но человекоподобных формах: король Ваал, герцог Барбатос, князь Сиир, маркиз Андрас, граф Мурмур, герцог Астарот, президент Кайм, герцог Дантилион, маркиз Шакс и так далее, и так далее. Требовались стальная рука и железные нервы, чтобы разглядывать эти мерзкие гравюры и читать тексты о потусторонних ужасах. У каждого демона – своя специальность. Король лжецов. Повелитель трупов, заставляющий их двигаться. Насылатель безумия, создатель бурь, губитель городов и достоинства людей, властитель духов мертвых, сеятель горьких семян зависти и раздора. Демон, превращающий людей в волков, ворон и созданий ночи. Повелитель огня, способный сжечь что угодно до чистой золы.
Переворачивая страницы дальше, Мэтью с еще большим ужасом увидел, что в проклятой книге не только описываются демоны ада, но содержатся заклинания и обряды, долженствующие в конце времен вызывать их из глубоких пещер, дабы выполняли они желания людей. Зал внезапно показался ему куда как тесным и темным, жутко темным. Хотелось отбросить эту книгу прочь, выпустить из рук, пока она не обожгла кожу до волдырей, и все же…
Все же…
Она его зацепила. Его, который видел, как искусно злодей представил ведьмой невинную женщину – в городке с названием Фаунт-Ройял. Его, который ни капельки не верил ни в демонов, ни в ведьм, ни в ужасные создания ночи. Его, который считал факты – фактами, а суеверия – пережитком прошлого века. Его, кто выступал защитником женщины по имени Рэйчел Ховарт и ни на грош не верил в демонов, летающих на воздушных вихрях. Во все подобные фантазии.
Но… вероятно, владелец этой книги в них верит?
И верит так сильно, что поделился экземпляром со своим партнером Саймоном Чепелом, который – наверное, из отвращения или своеобразного чувства юмора – превратил ее в хранилище ключа?
Мэтью срочно требовалось выйти из этого зала. На свет, на воздух.
Он взял с собой «Малый ключ» и прошел на балкон через решетчатые двери. Лицо обдало светом и ветром с океана. Пахло солью, солнце играло на мелкой ряби. По обоим углам белых каменных перил с балюстрадами стояли тумбы, а на них – белые каменные морские коньки величиной едва ли не с настоящую лошадь – великолепная работа скульптора. Мэтью, прижимая книгу к боку, сделал долгий глоток соленого воздуха, наполняя легкие, чтобы в голове прояснилось. Он не очень понимал, на что наткнулся, но что наткнулся на что-то ценное – у него сомнений не было.
И тут он увидел, что она там, внизу, сидит на своей скале, скрестив ноги. Та, которую называют Штучкой. Обнаженное коричневое тело поблескивало, длинные волосы отливали чернотой, как вороново крыло, лицо было обращено к далекому горизонту, где бьются волны о неведомый берег. Для них она – Штучка. Для него… возможно, Красивая-Девочка-Которая-Сидит-Одна. И еще – очередная душа, за которую надо бороться. Спасти. Освободить, если получится. Поступать так – это его натура, и то, что он в этом порочном собрании алчных назвался Натаном Спейдом, ее не изменило. И не может изменить. И не изменит.
– Добренькое утречко! – сказал голос у него за спиной, и другой тут же докончил: —…пацан!
Мэтью резко обернулся навстречу братьям, выходящим на балкон из сумрака библиотечного зала. Ему показалось, что сумрак вышел вместе с ними, и солнце пожухло в своем влажном и нежном жаре.
– Спейди собственной персоной! – промолвил Мэк с холодной ухмылкой на лице – распухшем и с заплывшими глазами, как и у его близнеца.
У обоих в руках были бутылки, прихваченные в библиотеке со стола с выпивкой, и Мэтью решил, что они напиваются с самого восхода солнца, который был около двух часов тому назад. Если только не занимались этим всю ночь, а сейчас пришли пополнить запасы.
Оба брата были в бриджах от своих красных костюмов, у обоих мятые серые рубашки прилично забрызганы вином. Рукава закатаны, толстые руки кабацких задир готовы к драке.
– …и в единственном числе, – закончил Джек.
Он остановился в дверях, а Мэк подошел почти нос к носу с Мэтью. Да, таким выдохом можно было каменного морского конька свалить с ног, и Мэтью пришлось собрать волю в кулак, чтобы не отступить от этого кислого огня.
– И где же твоя метательница ножей? – спросил Мэк.
– Девалась куда-то, – ответил ему Джек.
– Какая жалость, – пригорюнился Мэк.
– Да просто горе, – вздохнул Джек.
– Ты себе представляешь, как это обидно? Такой молодой, такой красивый, такой воспитанный, такой умный-преумный… и забыли его тут, совсем одного.
– Совсем-совсем, – поддержал его Джек, глотнул из откупоренной бутылки и тоже вышел на балкон. Глаза у него сузились в щелочки.
– Одного-одного.
У Мэтью сильно забилось сердце. На вспотевших висках застучал пульс.
Величайшим усилием воли он сохранил равнодушное выражение лица, даже когда Таккеры встали от него по обе стороны и уперлись плечами, сковывая движения.
– Я как раз собирался на завтрак, – сказал он. – Так что позвольте?
– Мэк, – сказал Джек, и глотнул еще раз, дернув кадыком. – Кажется, Спейди нас не любит.
– И не уважает ну ни на сраный грош, – согласился Мэк, тоже глотнув как следует. – А ведь такой светский джентльмен. У меня чувство, будто он думает, что лучше всех.
– Что лучше нас, ты хотел сказать.
– Вот. Точно подмечено. Именно это я и говорю.
– И правильно ведь говоришь, брат.
– Но ты себе представляешь, как это печально?
– Да просто траурно, брат.
– Жуть до чего грустно, – заключил Мэк.
Ухмылка будто прилипла к его физиономии, а зеленые глаза горели тусклым пламенем.
– Ох, помилуй Господь мою душу грешную! – Джек заметил фигуру на камне. – Гля, куда Спейди вытаращился.
Мэк тоже увидел и мрачно кивнул.
– Ага, гля. Туда, гля, и вытаращил глазенапы.
– Да он бы и лапы туда вытаращил, – сказал Джек.
– Да и не только, – согласился Мэк.
– Вот оно как, брат, – сказали оба почти в унисон.
– Джентльмены! – начал Мэтью, серьезно задумавшись об отступлении, потому что в воздухе висела ощутимая угроза. – Восхищен вашим вкусом при выборе женщин. Хотел бы спросить, где вы достали такой прекрасный экземпляр.
– Экземпляр! – повторил Джек, фыркнув и брызнув при этом соплями. – Это что же, значит, наша Штучка – какой-то вонючий червяк? Так, что ли?
– Слизняк из-под камня, – уточнил Мэк.
– Никоим образом не хотел выразить неуважения. – Мэтью понял, что дело швах: эти ребята собирались его измолотить, что бы там ни было, и он решил переключить их мысли на Штучку, а потом – не думая уже о достоинстве – рвануть с балкона изо всех сил. – Просто интересно, где можно найти женщину этой породы?
– Да купить, пацан, на бляжьем рынке. – Джек подался ближе, оскалясь. Дыхание его несло запах виски, усиленный ароматом рыбы. – Я-то думал, это твое дело, знать должен.
– Только Штучку мы не покупали, – доверительно сообщил Мэк, обнимая Мэтью за плечи так, что у него мурашки побежали по спине. – Мы ее когда встретили, ею владел один игрок-джентльмен в Дублине. Выиграл ее в фараон в запрошлый год…
– За год до того, – поправил Джек.
– А по фигу. – Мэк сильнее сжал плечи Мэтью. – Мы решили, что она нам нужна. Ты слушай, слушай! История хорошая. Решили мы ему объяснить, что в этой таверне нельзя играть в фараон без нашего разрешения, нам не отстегивая, да еще подчесывая фишку против понтирующих лохов. Помнишь, как он потом уполз?
– Ага, и кровью блевал, – вспомнил Джек.
– Потому что когда у человека коленей нет, – поучительно сказал Мэк, – ему приходится ползать.
– Ходить он потому что не может, – пояснил Джек и прижал горлышко бутылки к губам Мэтью. – Давай-ка, Спейди, выпей со мной.
Мэтью резко мотнул головой, уловил движение и заметил, что за этой драмой наблюдает Штучка, стоящая на своем камне.
– Спасибо, не хочу, – ответил он, видя, как индеанка повернулась спиной и нырнула с камня в море.
Волны сомкнулись над коричневым телом, оставив пенный след.
– Ты меня, пацанчик, не слышал. – Голос у Джека был абсолютно спокоен. – Я тебе сказал: «Хочу, чтобы ты со мной выпил».
– А потом со мной! – Мэк тоже прижал бутылку ко рту Мэтью. – Промочи свистелку, пока можешь.
– Нет, – повторил Мэтью. Его терпение кончалось. – Спасибо. – Он стал отодвигаться от братьев, хотя они продолжали давить с двух сторон. – Извините, но я должен…
Мэк внезапно выбил у него из рук «Малый ключ Соломона» и сильно ударил его этой книгой в нос. От резкой ослепительной боли глаза Мэтью наполнились слезами. Не успел он опомниться, как Джек схватил его ладонью за шею сзади и ударил головой в лоб. В мозгу вспыхнули копья света и пылающие звезды. Руки и ноги сразу же онемели, превратившись в мертвый бесцельный груз.
– Держи его, – услышал он слова одного из них, подобные эху в длинном разветвленном коридоре. – Этот говнюк и не весит ничего.
– Стой, идея есть. Не давай ему упасть.
– Хочешь, чтобы я двинул его коленом в яйца?
– Не, пусть лучше поплавает. Только сперва… тащи его вот сюда. Щас я шнуры сниму с портьеры.
– Чего придумал, брат?
– Придумал, что Спейди нажрался, залез на эту штуку, она упала, и… вот туда он и полетел.
– Имеешь в виду – замочить его?
– Смыть с наших рук это мелкое говно, вот что имею в виду. И закинуть поглубже, где его никто не найдет. Тащи пацана сюда.
В тумане оглушенного мозга, сквозь пульсирующую боль, Мэтью сообразил, что ничего хорошего для его будущего не происходит. А происходит что-то очень плохое.
Его куда-то потащили. Глаза ослепило солнцем и черными тенями, что мотались туда-сюда перед туманящимся зрением. Он попытался встать, поднять голос протеста против такого жестокого обращения.
– Смотри, оклемывается.
– Дай ему еще.
Последовал удар головой в лоб. Вспыхнули, взрываясь, световые шары. Ноги затанцевали по собственной воле – наверное, Гиллиам Винсент его похвалит. Он ведь сейчас в таверне Салли Алмонд? И это скрипка играет – хотя фальшивит немилосердно, – и барабан гремит над самым ухом?
Гулкие голоса вернулись.
– …туда его сверху сажай. И руки сзади свяжи.
– А шнуров не хватятся?
– Не наша забота, брат. Может, подумают, что он своему коню поводья делал – и в них запутался.
Коню? – подумал Мэтью в глубине темной пещеры. – Какому коню?
Боль в плечах. Руки завели назад. Связывают за спиной?
– А вот этим шнуром к коню его привязывай. Да быстрее же!
К коню? – еще раз подумал Мэтью. Казалось очень важным понять, что это значит, но мозг отказывался что-либо соображать.
Кто-то обматывал его веревкой. Щас я шнуры сниму с портьеры, вспомнил он.
– Поймут же, что это мы.
