355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Рик МакКаммон » Всадник авангарда » Текст книги (страница 10)
Всадник авангарда
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 11:35

Текст книги "Всадник авангарда"


Автор книги: Роберт Рик МакКаммон


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Глава тринадцатая

Сегодня Мэтью был сам не свой. В это тринадцатое утро плавания на «Ночной летунье» он не находил себе места, бесился и чувствовал, будто сейчас выскочит из собственной кожи, если в ближайшее время не покажется гавань. Конечно, приход в гавань поставит новый ряд проблем. Он теперь проникся сочувствием к морякам и пассажирам, направляющимся из Англии в колонии. Но у него, по крайней мере, было чем отвлечься от постоянной качки и пылающего солнца: он становился Натаном Спейдом.

В тот день, когда Берри и Зеда выпустили из клеток, мадам Чилени очень холодно сказала ему: «Я полагаю, вы очень горды собой, выиграв эту мелкую стычку? Но впереди вас ждут настоящие битвы, Мэтью, и, надеюсь, вы готовы вести их так же доблестно, потому что вам придется сражаться за свою жизнь. Я посоветовала бы вам взять свиток, который вы так небрежно отбросили, и дочитать документ до конца. Он приготовлен для вас профессором Феллом, и не стоит относиться к нему беспечно. Запечатлейте жизнь и времена Натана Спейда в собственной памяти, милый мой. Станьте им, если вам дорога ваша шея… а заодно шея вашей подруги и этой черной вороны. Мы достигнем места назначения в конце следующей недели. К этому времени вы должны стать Натаном Спейдом. Не забывайте мой совет».

«Не забуду, – ответил ей Мэтью. – Надеюсь, вам нравится ваше новое жилище, и спасибо за гостеприимство, оказанное мисс Григсби».

Женщина покинула его каюту, оставив ощущение мороза.

Зачем надо становиться Натаном Спейдом, он не имел понятия. Но это казалось правильным, поскольку Ария Чилени настойчиво требовала, чтобы он к моменту приезда не был Мэтью Корбеттом. Да еще ее заявление насчет того, что некоторые персонажи, которых предстоит встретить, знали Лиру Такк… в общем, да здравствует Натан Спейд.

Мэтью не раз задумывался, существовал ли когда-либо Натан Спейд на самом деле, но решил не спрашивать мадам Чилени: если знать, что такое существо реально, начинаешь сомневаться во власти Бога над Злом по сю сторону Небес. Гуляя по палубе в это тринадцатое утро, когда солнце палило в полную силу, а рядом шла Берри – умытая, накормленная и избавленная от корабельной плесени, – он напряженно размышлял о жизни и временах мастера Спейда.

Натан Спейд следовал от убийства к убийству, будто поставил себе целью достигнуть самого дна извращенности. Похоже, что Спейд сделался высококлассным убийцей и был нанят бандой лондонских громил, именовавших себя «Рисковые», а так же отправил на тот свет – дай Бог, чтобы это было художественным вымыслом профессора Фелла, – к двадцати годам восемь человек. И еще двоих в день двадцатилетия – просто из спортивного интереса. Его называли «Перчик» – за манеру бросать в глаза жертвы горсть перца перед тем, как вспороть ей живот или перерезать глотку, – в зависимости от того, насколько медленная была заказана смерть. Потом он стал шанхаером высочайшей пробы и раздобывал для банды «Рисковых» проспиртованных девок, которыми те набивали свой сомнительной репутации дом на Блю-Анкор-роуд в Саутуарке. Свою работу он выполнял не хуже любого честолюбивого мерзавца и заработал у «Рисковых» отличную репутацию, выгодно эксплуатируя тот факт, что малолетки и девственницы хорошо продаются в любом экономическом климате, а на улицах Лондона всегда предостаточно бездомных малолеток, равно как и докторов, готовых за наличные восстановить иглой и ниткой гордость честной девственницы.

– Лучше бы ты мне этого не рассказывал, – заявила Берри, гуляя с Мэтью по палубе, когда он поведал ей именно об этой составляющей обаяния Натана Спейда. Но потом поправилась: – Но все-таки я хочу знать: зачем тебе нужно им притворяться? И чего хочет от тебя профессор Фелл?

У Мэтью не было иного выхода, кроме как рассказать ей все без утайки – то есть как ему это представлялось. С нею он виделся ежедневно, гуляя по палубе, но Зеда встречал лишь пару раз – в основном за работой на нижних палубах.

Мэтью решил, что держать Берри в неведении было бы не благородным жестом, а ненужной жестокостью.

– Как я уже сказал, – закончил он, – профессор хочет, чтобы я на него работал. Решил какую-то неизвестную проблему. Но я в самом деле верю его слову, что он вернет нас в Нью-Йорк, когда работа будет выполнена.

– А почему ты ему веришь?

Глядя на девушку, Мэтью с удовольствием отметил, что ее лицо уже не такое бледное, как раньше. Веснушки выступили на свежем румянце. Местное солнце за несколько дней сотворило здесь такую погоду, какая в Нью-Йорке бывает в апреле. Судно подходило к Бермудам, и Мэтью рассудил, что до конца путешествия вряд ли осталось больше нескольких дней.

– Вынужден, – ответил он. – Хотя мне случалось – как бы точнее сказать – не единожды расстроить его планы, я думаю, что он меня считает… – Мэтью задумался над окончанием мысли, – достаточно ценным работником.

– И все равно я не понимаю, почему ты никому не сказал, Мэтью! Про этих Мэллори… то есть про доктора Джентри и эту женщину. – В это слово Берри вложила все презрение, на какое была способна. – Ты же мог сказать Хадсону, почему не сделал этого?

– По той же причине, по которой не сказал тебе, – напомнил он. – Не хочу, чтобы из-за меня кого-нибудь убили. А если бы Хадсон вмешался, его вполне могли убить – потому что им нужен я, а не он. И с тобой та же история. Кстати, подумай: вот ты здесь, и что произошло? У них теперь не только я, у них Зед, как дамоклов меч над твоей головой, и ты – над моей.

– Ты это уже много раз говорил, – ответила она, сердито полыхнув голубыми глазами.

– И еще не раз повторю до того, как все закончится.

Его злость не так легко вспыхивала, но горела, пожалуй, жарче. Однако бить Берри по голове за ослиное упрямство не имело смысла, потому что Мэтью отличался тем же качеством и не раз получал за него затрещины.

Они прошли еще немного, закончив круг по палубе, переступая через свернутые канаты и обходя матросов, скребущих мокрые доски песчаником. Мэтью сказал:

– Так я продолжаю рассказ про мастера Спейда, если ты по-прежнему готова слушать.

Берри почти не колебалась – любопытство в ней без труда взяло верх над девичьей чувствительностью.

– Давай.

Мэтью стал рассказывать дальше. Натан Спейд – если он действительно когда-то существовал – отлично потрудился шанхаером, и потому в возрасте двадцати двух лет был повышен до управляющего борделя «Синий Якорь», принадлежащего «Рисковым». Еще полгода – и Перчик заправляет вторым подобным заведением в Саутуарке на Лонг-лейн. К двадцати четырем годам его репутация открывателя талантов, а также вспарывателя брюха конкурентам выросла так, что к нему обратился некий доктор Джонатан Джентри от имени некоего профессора, который осведомлялся, не желает ли вышеупомянутый мастер Спейд еще вырасти в деловых кругах? А именно: взять в управление новый дом, располагавшийся почти под стенами парламента, где джентльмены с прекрасным воспитанием и превосходными средствами общаются с дамами дурного воспитания, намерение которых – переместить денежные знаки из набитых карманов в пустые? И, что очень важно, женщины должны быть красивы и абсолютно безжалостны в умении вытаскивать информацию из своих оглушенных сексом или пораженных любовью лотарио, а также не стесняться делиться этой информацией с Натаном Спейдом – для передачи через доктора Джентри в уши профессора.

Предложение было принято.

Перчик попал в страну молока и меда. Ему уже не требовался ни перец, ни ножи, потому что такую работу (если понадобится) выполняли убийцы профессора, и Перчик теперь одевался в дорогие итальянские костюмы и небрежно разгуливал по дипломатическим коридорам как равный среди прочих богатых и отлично устроенных негодяев.

– Мерзость, – только и сказала Берри, услышав конец истории.

– Согласен, – сказал Мэтью, но все же, становясь Натаном Спейдом, почувствовал, что должен добавить: – Но нельзя не залюбоваться его целеустремленностью.

И понял, что это сказано человеком, знающим, насколько трудно сыну фермера вырасти выше кучи свиного навоза.

Выйдя к штирборту, Мэтью и Берри обратили внимание на какую-то суматоху среди матросов, проследили за указующими пальцами и направлением жадно ждущих взглядов – в переплетение снастей «Летуньи». Там карабкались вверх и перескакивали в джунглях веревок и сеток две фигуры, а паруса тем временем выгибались и надувались свежим ветром, будто рвались прочь с мачт. На палубе мрачного вида матрос держал черный ящик, и другие матросы бросали туда монеты, и стоящий рядом оборванец с деловым видом записывал взносы в бухгалтерскую книгу. А наверху двое ухватились за канаты и начали раскачиваться от мачты к мачте, и на палубе одни радостно вопили, другие же презрительно завывали. Мэтью понял, что наблюдает не только соревнование двоих в лазании по такелажу, но и ставки на то, кто из них победит, хотя непонятно было, где та финишная черта, которую надо пересечь для победы. По воплям и достаточно грубым подбадривающим крикам, полным самых грязных выражений, он решил, что если требуется обойти корабль несколько раз по обеим мачтам, то соревнуются не только в быстроте и ловкости, но и в выносливости.

Вдруг его поразило воспоминание. Воспоминание об ирокезе, которого называли Прохожий-По-Двум-Мирам и который так помог ему в охоте на Тирануса Слотера. Прохожий говорил о том, какое было когда-то пари в группе богатых англичан, чтобы…

Предложили выбрать троих детей, говорил Прохожий, и отправить их на большой облачной пироге, каких много качается на водах Филадельфии. Выбрали Проворного Скалолаза, Красивую-Девочку-Которая-Сидит-Одна, а третьим был я. Нам троим и всему племени было сказано, что мы увидим мир Англии и город Лондон своими глазами, а когда вернемся – через два года – сумеем объяснить нашему народу, что мы видели. В надежде, как сказали эти люди, создать связь между нами как братьями.

Душа моя вянет при воспоминании о том путешествии, говорил Прохожий.

Глядя на гонку, развернувшуюся в такелаже высоко над головой, Мэтью понял, что завело его мысль в эту сторону.

Проворный Скалолаз не выжил, рассказывал Прохожий. Моряки начали делать ставки, насколько быстро он сможет забраться на оснастку и принести перо чайки, привязанное кожаным ремнем к мачте. А перо вешали все выше и выше. Платили мальчику мятными леденцами. Когда он упал, у него во рту как раз был очередной.

Матросы завопили – один из гонщиков сорвался, но упал в страховочную сеть. Снова залез по ближайшему канату, безразличный к тому, что только что едва ушел от смерти.

Когда мы добрались до Англии, – вспомнил Мэтью слова Прохожего, – Красивую-Девочку-Которая-Сидит-Одна забрали какие-то двое. Я сколько мог держал ее за руку, но нас разлучили. Ее посадили в ящик с лошадьми. В карету. И куда-то увезли. Я до сих пор не знаю, куда. А меня посадит в другую карету, и я почти десять лет не видел никого из своего народа.

Мэтью вспомнил окончание рассказа. Как индеец в нескольких пьесах играл «благородного молодого дикаря», а потом его фортуна переменилась, новизна краснокожего из Америки потускнела на лондонских сценах, и он оказался Индейским Дьяволом в странствующей ярмарочной труппе, а потом вернулся к своему племени. Став грустным и мудрым. И – как он сам говорил – безумным.

Гонщики наворачивали круги. Там соскользнет нога на мачте, здесь схватятся за веревку. Двое оказались на одном отрезке рангоута лицом к лицу, схватились в борьбе, не жалея сил. Один из них упал, вызвав громоподобный рев, свалился головой вниз в страховочную сетку в десяти футах над палубой, и таким образом в этой грубой демонстрации искусства передвижения между канатами не была пролита кровь и кости не сломаны. Похоже, что сбрасывание противника с мачты входило в правила игры, и следующий вопль прославлял победителя. Группа играющих сразу бросилась к ящику – получать свои выигрыши.

– Небесные качели, – раздался голос за спиной Мэтью и Берри. Безошибочно узнаваемый голос. – Так это называется, – пояснил капитан Фалько в ответ на их вопросительные взгляды. – Традиция, освященная временем. Мы уже близки к нашей гавани, и я решил, что ребята заслуживают небольшой награды.

– Насколько близки? – поинтересовался Мэтью.

– Два дня пути. – Янтарные глаза оглядели небо. – Погода устойчивая, ветер попутный. Да, два дня.

– Слава Богу! – выдохнула с облегчением Берри, хотя и преждевременно. – Не могу дождаться, когда же снова встану на твердую землю!

Хотя эта поездка ничуть не напоминала прошлогоднюю пытку переезда из Англии в Нью-Йорк на невезучей «Саре Эмблир».

– Уже скоро, мисс. – Секунду Фалько молча разглядывал Мэтью. Тому подумалось, что капитан пытается принять решение. – Мистер Корбетт, – заговорил наконец капитан. – Не окажете ли мне честь выпить со мной сегодня вечером? Скажем, в восемь склянок, у меня в каюте? Мне есть что с вами обсудить.

– Относительно чего, если я могу спросить?

– Относительно вашего присутствия здесь. И я буду очень благодарен, если вы не упомянете об этом визите никому из прочих ваших друзей.

– А, понимаю.

– Нет, вы не понимаете, – поправил его Фалько голосом, ставшим чуть-чуть суровее. Он посмотрел вверх, как делал по сто с лишним раз за день, оценивая изменение ветра в парусах. – Два дня пути, – повторил он. И снова обратился к Мэтью: – Восемь склянок ровно.

Он отвернулся и пошел заниматься своим делом: управлять судном, зафрахтованным императором преступного мира.

Глава четырнадцатая

– Войдите, – сказал капитан Фалько, когда на верхней палубе пробили восемь склянок. Мэтью как раз постучал в дверь, декорированную резьбой в виде львиной морды. Если бы лев зарычал при повороте дверной ручки, Мэтью бы нисколько не удивился.

Он шагнул в каюту капитана. Фалько сидел у стола, разжигая глиняную трубку пламенем свечи.

– Садитесь, – прозвучало приглашение, больше похожее на команду.

Фалько выпустил клуб дыма и показал на кресло по другую сторону стола.

Мэтью подчинился. Он увидел на тарелке капитана Фалько рыбьи кости, остатки сухарей и коричневой подливки. На тарелке поменьше лежали ломтики лайма. Еще на столе стояли два деревянных стакана и приземистая «луковица» – стилизованная бутылка темного стекла. Мэтью быстро оглядел капитанскую каюту. Расположенная у кормы «Летуньи», она имела шесть задраенных иллюминаторов с жалюзи, сейчас открытыми, в которые было видно море и утыканное звездами небо. Сама каюта, однако, была ненамного больше, чем у Мэтью. Дубовый комод с ящиками, на нем зеркало и умывальник. На письменном столе серая промокательная бумага, гусиное перо и чернильница, готовые к работе. Кровать – нет, скорее койка с тоненьким матрасом – заправлена так, что ее коричневая ткань едва не лопалась от натяжения. С крюков потолочных балок свисали фонари, освещая мир капитана. Фалько затянулся трубкой, и Мэтью ощутил густой приятный аромат виргинского табака.

– Налейте себе.

Мэтью снова повиновался. Из черной бутылки в его стакан полилась прозрачная золотая жидкость.

– Бренди, – пояснил капитан. – Решил откупорить что-нибудь достойное.

– Спасибо. – Мэтью приложился к стакану и решил, что напиток не просто достойный, а очень хороший, но настолько крепкий, что непроизвольно вышибает слезу.

– Цивилизованная выпивка, – Фалько налил себе, – для цивилизованных людей. Не так ли?

– Да, – ответил Мэтью, потому что Фалько, видимо, ждал ответа.

Капитан предложил Мэтью тарелку с ломтиками лайма, Мэтью покачал головой. Фалько сжевал ломоть вместе с кожурой. У капитана был высокий лоб с глубокими морщинами, и линия волос выдавалась «вдовьим пиком» в середине и отступала к вискам. Верхняя часть левого уха отсутствовала. Мэтью подумал, не был ли капитан знаком с фехтовальщиком по имени Дальгрен.

В свете ламп каюты кожа у Фалько отливала чернейшими чернилами, а янтарные глаза казались по контрасту светлее и проницательнее. Капитан не сводил взгляда со своего гостя. Но заговорил, лишь когда дожевал лайм.

– Зачем вы здесь?

Вопрос был задан так прямо, что Мэтью на пару секунд опешил.

– Простите, сэр?

– Я не повторяю своих слов, – раздраженно ответил капитан.

Повисло молчание. Один собеседник ждал, другой размышлял. Наконец Мэтью сказал:

– Я пока сам не знаю.

– Советую вам выяснить поскорее. Послезавтра мы дойдем до Маятника.

Мэтью не был уверен, что правильно расслышал, и нахмурил брови:

– До Маятника?

– Остров Маятник, один из Бермудских. Его владелец… но вы же знаете, кто его владелец?

– Знаю.

Фалько кивнул, зажимая мундштук трубки в зубах. Глаза у него были и зловещие, и веселые одновременно. «Может быть, насмешливые, – подумал Мэтью. – Или любопытствующие».

– Вы не боитесь? – спросил Фалько.

Врать льву смысла не было.

– Боюсь.

– И правильно. Насколько я понимаю, моего работодателя следует бояться.

– Насколько вы понимаете? То есть вы с ним не знакомы?

– Не знаком. Никогда не виделись. Приказы от его имени мне передает Сирки. – Глаза прикрылись тяжелыми веками. Дым клубился между капитаном и Мэтью. Фалько налил себе еще и вынул трубку изо рта, чтобы пригубить. – Я знаю, что он… управляет многими людьми и многими процессами. Слышал кое о чем, но я умею делать так, чтобы уши не слышали, когда я этого не хочу. И рот был на замке, когда это нужно. То есть почти всегда.

Еще один хороший глоток проследовал в трюм, и мундштук занял свое место в зубах.

– То есть вы не из его уголовников?

Вопрос рискованный, но Мэтью почувствовал, что он будет правильным.

– Я – капитан своего судна, – последовал взвешенный ответ. – Как давно я хотел быть капитаном, я уже и сам не помню. Сколько я трудился, чтобы им стать… в общем, долго. Он мне дал «Летунью». Он дал мне должность, которую я желал получить, – поправил себя Фалько. – И платит мне столько, сколько я стою.

– За что именно? За плаванье откуда и куда?

– Отсюда туда и куда угодно. За перевозку пассажиров, груза и мешков с письмами. Я, видите ли, отличаюсь от других.

– Каких других?

Фалько выдохнул к потолку длинную струю дыма. Глотнул еще спиртного.

– Других его капитанов. Тех, кто… – он замолчал, чуть наклонив голову набок, и взгляд его снова заострился. – Тех, кто занимается не только перевозками, – договорил он.

– А чем еще? – спросил Мэтью, жаждавший любой доступной информации о профессоре Фелле. Чем больше он будет знать, тем крепче станет его броня.

– Кое-чем, – ответил Фалько с мелькнувшей на губах улыбкой, которая не коснулась глаз. – Но я пригласил вас сюда, потому что хотел узнать, какова ваша цель на острове Маятник. Мне о ней не было сказано. Мне было приказано ожидать пассажира. Одного пассажира, а не трех. Еще вышла какая-то суета с сигнальными лампами, и я видел в вашем городе пожары. Очевидно, пороховые бомбы, которые привез в деревянном ящике Сирки, были пущены в дело. Я предпочитаю не знать ничего лишнего.

– Но любопытствуете о причине, по которой я оказался здесь? – уловил нюанс Мэтью. – Отчего так?

Фалько еще раз затянулся и выпустил дым. Глотнул бренди, и только потом ответил.

– Вы здесь не на месте. Вы не… – он поискал слова для того, что хотел выразить, – не того типа человек, что я обычно вижу. Далеко не того. А эта девушка и воин га? Они точно никак не вписываются. Я не могу понять картину, которую наблюдаю. Вы выступили в карцере против этой женщины. И за правое дело. Мои друзья, сказали вы. Вот это меня и озадачило. Видите ли, личности того рода, которых я перевожу по приказу моего работодателя, друзей не имеют, молодой человек. Рисковать чем бы то ни было ради другого… в общем, на этом судне я никогда подобного не видел. И я не мог не задуматься… зачем, ради всего святого, вы здесь оказались?

Мэтью обдумал вопрос и ответил так:

– Я – решатель проблем. Меня пригласил профессор Фелл, чтобы я решил какую-то его проблему. Вы не знаете случайно, что это может быть?

– Нет. Да откуда бы? Я в его дела не лезу. – Фалько кивнул какому-то собственному непроизнесенному замечанию. – Вот, видите? Я знал, что вы иной. Вы не из его мира, если вы понимаете, что я хочу сказать. Но смотрите, как бы этот мир не влез в вас, потому что в нем очень много денег.

– И наверняка грязных.

– Чистые или грязные, на них вы купите что пожелаете и когда пожелаете. Я когда-нибудь куплю на них корабль и начну свое морское дело. Вот для чего я этим занимаюсь.

– Разумный план, – одобрил Мэтью. Он решил попытаться снова получить ответ на свой вопрос: – А что делают другие капитаны? Помимо перевозки пассажиров?

Какое-то время Фалько не отвечал, раскуривая погасшую трубку от пламени свечи. Мэтью подумал уже, что вопрос так и останется без ответа, но капитан заговорил.

– Их четверо. Весьма серьезный флот у профессора. Остальные корабли перевозят пушки, от чего я отказался. Мне хочется иметь быстрое и чистое судно, не обремененное тяжестью чугуна. Но еще они занимаются… взятием призов в открытом море.

– Корсары?

– У них нет флага, – поправил его Фалько. – Они состоят на службе у профессора.

Схема стала Мэтью понятнее, и открывшаяся картина его очень заинтересовала.

– Значит, львиную долю приза получает профессор за предоставление этим… гм… другим капитанам надежной гавани?

– Как я уже сказал, он хорошо платит. А последнее время пошли такие призы, которые он, очевидно, признает весьма ценными.

– Какие? Сейфы с драгоценностями и золотыми монетами?

– Отнюдь. – Фалько затянулся трубкой и выпустил уголком рта струю синеватого виргинского дыма. – В последние месяцы профессор интересуется кораблями с грузом сахара с Кариб.

– Сахара? – Мэтью при этом вопросе откинулся на стуле назад: он снова наяву увидел Соломона Талли, бушующего в порту, и задающего Мэтью и Хадсону Грейтхаузу вопрос: что это за пират, отбирающий груз сахара и ничего другого не трогающий?

Третий груз за несколько месяцев, стонал Талли по поводу утерянного товара. И не только у меня, но еще у Мики Бергмана из Филадельфии и у братьев Паллистер из Чарльз-Тауна!

Работа профессора, подумал Мэтью. Посылать капитанов на торговые пути перехватывать корабли с сахаром…

– Зачем? – спросил Мэтью сквозь дым, слоями лежащий между ним и капитаном.

– Понятия не имею. Я знаю только, что сахар доставляют в гавань на северной оконечности острова и увозят телегами. – Он показал Мэтью улыбку, больше похожую на след бритвы. – Вероятно, это тоже представляет интерес для решателя проблем?

Мэтью вспомнил и другие слова Соломона Талли, сказанные на Большом Причале в тот день:.

Что-то очень нечисто с этим постоянным грабежом сахара! Не понимаю, куда он девается, и это меня очень, очень тревожит! Возникал ли у вас вопрос, непременно требующий ответа, иначе он вас сгрызет до печенок?

Глядя через стол на Джеррела Фалько, Мэтью понимал, что капитан «Ночной летуньи» тоже встревожен этим вопросом без ответа.

Быть может, Фалько почувствовал перемену ветра или смену курса своей жизни в сторону темных и глубоких течений. И решил, быть может… в глубине души, где у каждого человека хранится самая его суть… что он туда не хочет. Он просит Мэтью выяснить, что происходит с сахаром. Потому что и он, как Соломон Талли, встретился с чем-то, сильно отдающим Злом. И раз профессору Феллу так нужен этот сахар, что он перехватывает корабль за кораблем, – могут ли оставаться сомнения?

– Может быть, я рассмотрю этот вопрос.

– Как пожелаете, – отозвался капитан. – Но, надеюсь, не без оглядки?

– Без оглядки я никогда не действую.

– Допивайте, – посоветовал Фалько. – И возьмите ломтик лайма, если хотите.

Мэтью допил остаток очень хорошего бренди. Выбрал ломтик лайма и, как капитан, сжевал его с кожурой.

Потом, сообразив, что это было окончание разговора, встал с кресла и пожелал спокойной ночи.

– Спокойной ночи, мистер Корбетт, – ответил капитан, наполовину скрытый завесой клубящегося дыма. – Очень надеюсь, что вы решите все стоящие перед вами проблемы.

Мэтью кивнул. Пожелание было искренним, и Мэтью, естественно, полностью его разделял. Он вышел из каюты и пошел по коридору к своему собственному обиталищу.

Открыв дверь, он увидел при свете висящих фонарей, что его ожидают трое. Сирки и Джонатан Джентри заняли кресла, Ария Чилени устроилась на краю кровати. Они сидели так, будто ожидали начала театрального представления или концерта, который слегка запаздывает. Доктор Джентри натягивал пальцами бечевку, сооружая кошачью колыбельку. Когда Мэтью вошел, великан Сирки встал, высокий и полный достоинства, в белой чалме и свободных одеждах, а мадам надула губки и вытянула ноги, будто хотела подсечь Мэтью на проходе.

Мэтью сумел за несколько секунд собраться, хотя появление этой троицы стало для него большим сюрпризом.

– Добрый вечер, – сказал он, не переменившись в лице. Незачем демонстрировать врагам даже намек на нервозность. – Удобно ли устроились?

Он закрыл за собой дверь, показывая полную уверенность в себе, которой на самом деле ему несколько не хватало.

– Да, вполне, – ответил ему Сирки. – Весьма. И очень рады вас видеть. Полагаю, вы прогуливались по палубе?

– Боюсь, иных развлечений на этом судне немного. Книги я прочитал.

– Понимаю. – Сирки кивнул. Мэтью чувствовал, что остальные двое не сводят с него глаз. – Развлечений, – сухо повторил Сирки. – То есть мы оказались тут как раз вовремя, чтобы вас развлечь. А также проинструктировать. Мы вскорости достигнем… ты перестанешь когда-нибудь?

Сирки бросил сердитый взгляд на Джентри, который все еще играл со своей кошачьей колыбелькой. Джентри опустил руки на колени, возмущенно скривив губы, хотя и промолчал.

Словно нарочно углубляя возникший диссонанс, мадам Чилени резко рассмеялась – как будто щелкнули ножницы, отстригая пару яиц. Мэтью подумал, что хозяев этого приема морское путешествие порядком измотало, как и его самого. Подойдя к комоду, он налил себе воды из стоящего там кувшина. Предложил бы Натан Спейд гостям выпить? Нет.

Сирки слегка прокашлялся и снова заговорил:

– Вы сейчас курили?

Мэтью сперва допил воду, медленно, чтобы подготовить ответ. Он не хотел, чтобы эти трое узнали о его беседе с капитаном Фалько – еще начнут выяснять, зачем тот его приглашал. Внезапно проявленное капитаном любопытство и, возможно, его желание прощупать глубину зла своего работодателя эта наводящая ужас троица ему не спустит.

– Прошу прощения? – переспросил Мэтью.

– Курили? – повторил вопрос Сирки, подходя ближе и раздувая ноздри. – От вас пахнет табаком.

– Гм. – Мэтью поднял брови. – Наверное, прошел пару раз через дымное облако.

– На палубе? Кажется, там ветер, и дымному облаку долго не задержаться.

– Кстати о ветре, – сказал Мэтью, ответив на взгляд Сирки со всей силой воли и уверенностью, которую только мог собрать в своей довольно-таки дрожащей душе, – откуда ветер дует, хотел бы я знать? Что все это значит?

– Да мать его так! – взорвалась женщина, которую храп соседа по каюте либо его невозможные ароматы низвели на исходный уровень воспитанности. – Расскажи ему!

Сирки не обратил на нее внимания, не сводя глаз с Мэтью.

– Завтра утром, – произнес он после секундной паузы, – портной принесет вам два костюма. Оба будут сидеть идеально. Вы наденете один из них – по вашему выбору, – когда мы причалим к Маятнику и покинем корабль. С этого момента вы станете Натаном Спейдом. Мэтью Корбетта не будет до тех пор, пока вы не взойдете снова на этот корабль для обратного рейса в Нью-Йорк. Это ясно?

– В некоторой степени, – ответил Мэтью, равнодушно пожимая плечами, чтобы не выдать напряженное любопытство.

Сирки шагнул вперед и взял Мэтью за воротник.

– Слушайте меня, юный сэр, – прозвучал спокойный и полный смертельной угрозы голос. – Ошибок не будет. Промахов не будет. – Его взгляд пронизывал Мэтью насквозь. – Слишком много денег было затрачено на вас, чтобы позволить свершиться ошибке. И вот чего не забывайте: сойдя с этого корабля, вы окажетесь мелкой рыбешкой в озере хищных рыб. Они чуют слабость – как я учуял табачный дым на вашей одежде и задумался, с кем вы проводили время сегодня и зачем. Они учуют… как бы выразиться? – кровь в воде. И с удовольствием сожрут вас живьем, если вы хоть чем-то выдадите, что вы не Натан Спейд. Снова спрашиваю: это понятно?

Сирки разжал пальцы, выпустив воротник, и хотя первым побуждением Мэтью было отступить до самой стены, он гордо поднял голову и не двинулся с места:

– Нет, – сказал Мэтью. – Мне тут вообще ничего непонятно. Потому скажите мне сейчас же: зачем я здесь?

Ему ответил холодный, насмешливый голос мадам Чилени:

– Милый мой мальчик, вы входите в мир профессора в качестве одного из его людей. Вам предстоит участвовать в некоем собрании. Деловом конгрессе, можно было бы сказать. На остров Маятник съезжаются партнеры профессора из Англии и Европы, на…

Она замолчала, подыскивая подходящий эпитет.

– На конференцию, – подсказал Сирки. – Некоторые находятся там уже не первую неделю, ожидая остальных. Этот сбор планировался почти год. Ваша неспособность следовать четким указаниям привела к тому, что мы опаздываем на это мероприятие, но без вас оно начаться не может.

Мэтью все еще пытался переварить фразу о приезде на остров партнеров профессора из Англии и Европы. Ощущение было как от удара под дых. Представить себе сходку уголовников Фелла, а среди почетных… то есть бесславных гостей – Мэтью Корбетта. Нет, Натана Спейда.

«Бог ты мой, – подумал Мэтью. – Как же глубоко я вляпался в…»

– Воду, – лениво повторила женщина. – Мэтью, я вас просила передать мне воду, если не трудно.

Он налил ей воды, следуя кодексу хороших манер. Когда он передавал воду мадам Чилени, Сирки раздраженно выбил чашку из его руки, и она разлетелась вдребезги на крепких дубовых половицах, хранивших следы каблуков многих и многих пассажиров.

– Пора уже, – рыкнул Сирки, пылая углями глаз, – научиться отвечать только на имя Натан!

Мэтью посмотрел на куски разбитой глины и сказал небрежно:

– Чертовски хорошая была чашка. Полагаю, вы принесете мне свою, чтобы исправить это неловкое положение? – Он посмотрел на Сирки в упор. – Фактически, я этого требую.

– Вот наглая тварь! – бросил доктор Джентри, но тоном веселого восхищения.

– Вот теперь узнаю моего Натана! – прозвучал голос Арии. Но ее восхищение казалось слегка фальшивым. – Не напирай на него, Сирки. Он вполне справится с этой ролью.

Мэтью оставил это замечание без ответа, но про себя подумал, не выйдет ли так, что эта роль справится с ним.

Сирки слегка улыбнулся, продемонстрировав блеск бриллиантов.

– Я думаю, ты права, Ария. – Улыбка исчезла, как шарик уличного фокусника. – Но очень многое еще надо будет посмотреть. – Он подтянул к себе стул, с которого встал, и сел на него верхом. – Еще вот что: когда мы подойдем к причалу, вы сойдете, а ваша красавица и ее чудовище останутся на корабле. С наступлением темноты, чтобы не привлекать ненужного внимания, их посадят в карету и отвезут в место заключения. Не нужно, чтобы кто-либо из партнеров увидел их и проявил неуместное любопытство. Люди, с которыми мы имеем дело, в высшей степени подозрительны и в высшей же степени хитроумны. Не стоит оставлять повисшие в воздухе вопросы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю