Текст книги "Внезапное богатство"

Автор книги: Роберт Левелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Глава двадцать восьмая

Инспектор Виллис не был робким человеком, однако и его приводило в замешательство пребывание в трясущемся вертолете, когда в иллюминатор не видно ничего, кроме белых облаков.

– Мы входим в зону, сэр, – сказал пилот по переговорному устройству. – Как мы и боялись, видимость на этой высоте немного затруднена.

Вертолет сильно трясло. Пожалуй, зря он плотно пообедал перед полетом. Виллис откинулся в своем кресле и посмотрел на обивку потолка маленькой кабины.

– Вы хорошо себя чувствуете, сэр? – спросил Рейнолдс, который сидел рядом с ним и, казалось, наслаждался каждой минутой полета.

– Да, просто замечательно. Просто не дождусь, когда шагну на эту чертову землю. Облака вызывают у меня нервную дрожь.

– Вот мы и прибыли, сэр, – сказал Рейнолдс, показывая пальцем в окно. В кабине значительно посветлело, как только они вынырнули из плотной белой зыбучей массы. Внизу под ними лежала безмятежная холмистая местность графства Кент.

– Я собираюсь немного снизиться, сэр, мы входим в воздушную зону Гатвика, – сказал пилот.

Виллис мечтал лететь как можно ниже. Его определенно мутило на этой высоте. Тем не менее было необходимо оставаться на максимальной высоте, чтобы с земли ни один человек не мог определить тип их вертолета. Слово «ПОЛИЦИЯ» было написано на каждом борту фюзеляжа большими синими буквами. При ведении скрытого наблюдения это мешало.

– Делайте то, что должны, дружище, просто будьте благоразумны.

Виллис видел, как пилот кивнул, и тут же ощутил, как его желудок взбунтовался, когда вертолет начал стремительно терять высоту. А ведь не так-то легко оказалось выбить этот полет. Вертолет стоит не дешево, а у главного инспектора Маккея был жесткий бюджет. Мало радости – отвалить серьезную сумму только для того, чтобы проверить дурное предчувствие одного из своих офицеров. Но у Виллиса был очень хороший послужной список. Британские тюрьмы ломились от обилия отвратительных парней, к водворению которых за решетку он приложил руку.

У Виллиса были знакомства в Министерстве обороны, и вскоре он с избытком знал о майоре Купере. Большая часть страниц копии его личного дела была либо заретуширована, либо просто отсутствовала. В армии он успел немало. Стинтс в Северной Ирландии, Кипр, Фолькленды, конечно, а еще командировки в Австралию, Намибию и в район Персидского залива. Довольно значительные периоды его службы в армии просто не отражались в деле. Засекреченная информация. Виллис знал правила.

Однако нетрудно было догадаться, что майор Купер либо заслуживал глубочайшую преданность, либо вызывал величайшее чувство ненависти у своих подчиненных.

Виллис потратил много часов, пытаясь определить теперешнее местонахождение Купера. Никакой информации об уплате налогов, паспортные данные также нигде не проходили, как и водительское удостоверение с кредитными карточками. Как будто Дональда Купера не существовало. Либо он проживал за границей, либо был очень умным человеком, который знал, как работает система, чтобы провести ее.

Тем не менее тщательный анализ сведений о нескольких бывших военнослужащих с криминальным прошлым указывал на главную роль Купера в их грехопадении. Похоже, что у него были контакты практически с каждым из них. Виллис не верил, что Купера нет в стране.

– Установил высоту три тысячи футов, – сказал пилот. – Здесь это основной эшелон.

Он показал куда-то вниз. Виллис вперил свой взгляд в окно и совершенно отчетливо увидел рельсы и белую змейку поезда, направлявшегося в Лондон.

– Будьте начеку, – сказал он пилоту, заложившему вираж, чтобы следовать по маршруту поезда.

– Эй, посмотрите туда! – вскрикнул Рейнолдс внезапно. Виллис пытался дотянуться до другого края кабины, но ремень безопасности не пустил его.

– Что там?

– Строительная площадка, – ответил Рейнолдс. – Прямо возле путей.

– Много строительных работ ведется в этом районе, – подтвердил пилот. – Связано с новой линией и всем ей сопутствующим. Весь восточный Кент стал строительной площадкой.

– Давайте-ка взглянем на нее, – сказал Виллис.

Пилот круто накренил вертолет и повел его к району, указанному Рейнолдсом.

– Можем посмотреть в увеличении на мониторе.

Виллис наклонился вперед, чтобы лучше видеть видеомонитор, установленный между передними сиденьями. Второй пилот настраивал несложную панель управления, лежавшую у него на коленях. На экране с поразительной четкостью появилось изображение рельса, затем в кадр попал какой-то недостроенный дом.

– Вот эта стройплощадка, – сказал Рейнолдс, также наклонившись вперед и глядя на экран.

Второй пилот настроил картинку так, чтобы вся площадка уместилась на экране. Это была стройка на окраине маленького городка.

– Линхэм, – сказал пилот, предваряя вопрос.

– Видите большой зеленый объект – что это? – спросил Виллис. Несколькими легкими движениями второй пилот увеличил изображение угла строительной площадки, прилегавшего к железнодорожным путям.

– Просто подъемный кран, – сказал Рейнолдс.

– Почему он зачехлен?

– А мне откуда знать?

– Стали бы вы использовать такой кран при строительстве дома?

– Не знаю, сэр.

– Я тоже не знаю, но мне все это кажется подозрительным, Рейнолдс. Отметьте место.

– Понял, сэр.

Вертолет сделал еще один разворот. Виллис почувствовал, как обед постучал в дверь с табличкой «на выход».

– Гигиенические пакеты на борту имеются? – спросил он.

– Боюсь, сэр, что вам придется использовать свою шляпу, – весело сказал пилот.

Вертолетчики выполнили еще один вираж. Виллису показалось, что они сделали его безо всякой видимой необходимости. Должно быть, просто издевались над ним. Он посмотрел в окно. Бежавшие к побережью рельсы сверкали огнем на солнце.

– Великолепно, сэр, не правда ли? – спросил Рейнолдс с ухмылкой.

– Дайте мне вашу шляпу, – сказал Виллис.

Глава двадцать девятая

Неожиданно плотный материал обволок Майлза. Вокруг вспыхнул свет, а велосипед резко остановился. Он почувствовал внезапную боль в спине, а затем – более резкую в ноге. Раздались крики и стоны, возникла неразбериха. Материал был прижат к его лицу, Майлз не мог дышать. Ему нужно было скорей выбираться, но он был сверху придавлен велосипедами и извивающимися телами.

Это было завершение второго нисхождения Майлза в стальной ад, в первый раз он выполз оттуда на четвереньках. Сейчас Анна и Пола составили ему компанию, причем они продолжали кричать все время, пока находились внутри трубы.

– У вас не будет подобной проблемы, когда вы выедете из тоннеля, – ободряющим тоном сказал Марио, когда Майлз, шатаясь, поднялся на ноги. – Покинув тоннель, вы должны будете переехать только огромную и ровную стоянку для машин.

– Всего-то, – осторожно добавил Филипп.

– Это нелепо, – запротестовала Анна. – Мы не сможем сделать этого. Мы ехали налегке и все равно двигались очень медленно. По крайней мере, мне показалось, что мы ехали медленно, потому что определить это невозможно.

– Это невероятно трудно, а акустика там – просто кошмар, – сказал Майлз, массируя голову под своим защитным шлемом каплевидной формы. – Невозможно определить, кто где находится, как далеко находится человек, едущий впереди… это чересчур опасно и глупо, и совершенно ясно, что из этого ничего не выйдет.

– Наоборот, хорошо, – сказал Марио. – Все идет в точности так, как я и хотел.

Филипп скользнул вдоль огромный трубы и присоединился к их группе.

– Довольно круто, это вас испугало?

– Хотел бы я посмотреть, как вы это сделаете! – огрызнулся Майлз.

Без колебаний Филипп взял велосипед Майлза и прошел с ним за опущенный полог. Облака разошлись, и теперь все стояли в ослепительном солнечном свете, слушая, как быстро удаляются рев и вопли Филиппа по мере того, как тот уезжал все дальше по темной трубе.

– Ему нравится отвечать на вызов, – пояснил Марио.

– Так почему тогда не он участвует в этом ограблении? – спросил Майлз.

– Это не ограбление, это – эксперимент. И потом, у Филиппа нет никаких проблем. – Марио широко улыбнулся. – Не будет никакого смысла, если он сделает это за вас.

Пола начала плакать. Она все еще лежала на земле, ноги ее запутались в раме велосипеда, причиняя боль.

– Пристрелите меня кто-нибудь, – завыла она. – Мне никогда не станет лучше. Я такая нудная, какой смысл пытаться заниматься мной? Я неизлечимая, и я не могу ездить на велосипеде в темноте, я просто не могу. Я не смогла этого сделать даже ради человека, которого люблю, а я обычно могла сделать все ради человека, которого я любила. Но я не могу сделать этого, я просто не могу…

– Заткнись, Пола, у тебя нет выбора, ты просто сделаешь это, – жестко сказал Марио.

Женщина яростно отшвырнула от себя велосипед и встала на ноги. У нее была порезана нога, и рана кровоточила сквозь белые брюки. Майлз подумал, что выглядит рана страшнее, чем она есть на самом деле. Пола была по-настоящему разозлена, сомнений не оставалось. Майлз никогда не видел эту хрупкую женщину иначе, как нелепо сексуальной, до отчаяния несчастной или крайне назойливой.

– Я хочу умереть, Марио! – закричала она. – Это так плохо? Я просто хочу, чтобы все эти муки прекратились. Никто меня не любит, никто не будет обо мне скучать, даже мой собственный сын! Все вздохнут с облегчением, если я умру даже Моника. Она сможет снова попасть на страницы прессы, что сделает ее счастливой. Она будет рада, если я умру. Никто не захочет даже прийти на мои похороны, я такая ужасная…

Вдруг Майлз заметил, как полог колыхнулся за спиной Полы. Анна инстинктивно отшатнулась и схватила себя за длинный рукав розовой футболки. Майлз услышал пронзительный крик, заставивший его сразу подумать о болиде «Формулы-1», приближающемся на предельной скорости. Неожиданно занавес рванулся вперед с такой силой, что и Анна, и Пола рухнули на землю. Майлз увидел, как человек, покрытый плотной черной материей, пролетел мимо на чем-то, напоминающем своими очертаниями велосипед. Затем он врезался в землю бесформенной массой, издав стон от боли.

– Мне кажется, Филипп вошел во вкус, – сказал Марио. – Похоже, что ехал он достаточно быстро.

– Идиот, чуть не убил меня! – завопила Пола. – Посмотрите на мои брюки, они навсегда испорчены. Посмотрите на мою ногу! О боже, она в крови! Я умру от заражения крови.

Было похоже, что Пола только что заметила безобразную царапину на своем бедре. Она почти дотронулась до крови, но вдруг отдернула руку прочь.

– Я не ранилась с тех пор, как мне было двадцать, – сказала Пола после редкой паузы для того, чтобы перевести дух. – Я была в автомобиле с наркоторговцем из Сан-Диего, за которым гнались полицейские. Как бы то ни было, я не трахалась с ним, и ничего другого не было, но он…

– Ох, пожалуйста, заткнись, Пола! – сказала ей Анна. Майлз встал между ними. Это было отвратительное зрелище. И тут Майлз остановил себя.

– Что я делаю? – сказал он и начал ходить маленькими кругами. – Это сумасшествие. Мы все должны быть сумасшедшими. Ехать по тоннелю в полной темноте… Мы потеряли разум, в самом деле.

Анна смотрела на него с невыразимой грустью. Пола, кажется, была вовсе не против того, чтобы ее называли сумасшедшей, но Анна явно обиделась. Майлз почувствовал себя виноватым.

– Я хочу сказать, что это хаос, полный бред. Это безнадежная, жалкая попытка, и… – У него начала кружиться голова. Майлз ощутил, как вновь обретенный контроль над собственной жиз нью ускользает от него, как песок сквозь пальцы. Его засасывала «трясина», хаос, беспорядок.

Без запинки Пола снова начала трещать:

– И вот что он мне сказал, пока вел машину. Просто поразительно! Потому что я рассказывала ему о том, как мой самый первый парень… мне было всего лишь четырнадцать… вел автомобиль, действительно, очень быстро и сказал мне, что уже слышал довольно моих историй, что ему их хватит до конца жизни, и вот тогда он сбил огромный плакат на автостраде, а я…

– Мы не хотим знать ничего о том, что ты там делала еще! – прокричала ей Анна. – Ты это понимаешь?

Пола ушла прочь. Майлз посмотрел на Марио, который мало обращал на них внимания. Позади Марио Филипп освобождался из плена черной материи. На кого бы он ни посмотрел, все были в замешательстве.

– Как вы можете оставаться таким спокойным, когда все так безнадежно? Эксперимент не удастся, Марио. Вы этого еще не поняли?

– Все очень хорошо, Майлз. Это все элементы единого процесса. Я получаю от него огромное удовольствие.

– Мне кажется, я сломал ногу, – сказал Филипп из-под черной материи. – И, возможно, руку.

– Вот что, давайте снова повесим занавес и в этот раз попробуем с полной нагрузкой, – сказал Марио.

Оказалось, что внутри большой спортивной сумки, которую он нес, был недавно приобретенный набор больших корзин. Он начал пытаться приладить их к велосипеду одной рукой, но без особого успеха.

Майлз и Анна оставили Филиппа стонать в одиночестве и поспешили на помощь Марио. Пола семенила вокруг них, плача и причитая по поводу своей ноги.

– Мы подсчитали, что если вы будете брать только пятидесятифунтовые купюры, то сможете набрать в каждую корзину по миллиону. Так что на каждом велосипеде будет по четыре миллиона фунтов, да еще по миллиону в рюкзаке за спиной – пять миллионов на одного ездока, что в сумме будет равняться пятнадцати миллионам. Не слабо, да?

– Пятнадцать миллионов фунтов? – спросила Анна. – Зачем нам брать так много?

– А почему бы нет? Раз уж вы все равно будете там. Почему бы не взять столько, сколько сможете унести. Это усложнит задачу.

– Мы все сошли с ума, разве нет? – спросил Майлз. Он посмотрел на Анну, увидев в ее глазах какую-то обреченность. Она слабо улыбнулась и кивнула.

– Абсолютно.

Глава тридцатая

Меньше всего инспектору Виллису хотелось делиться с таким трудом добытой информацией с группой соперничающих коллег в Нью-Скотленд-Ярде.

Ему пришлось немало потопать ножками, не говоря уже о пытке вертолетом, чтобы раздобыть сведения. Какого дьявола он должен сообщать их еще кому бы то ни было и позволить другим украсть славу?

– Похоже, что на севере Франции внезапно активизировалась семья Серафино, – сказал Хопкинс, офицер из столичного отдела, которого посылали в командировку в Европол и который посчитал, что это автоматически его возвысило над всеми остальными.

– Только из-за того, что Хопкинс говорит немного по-французски, он считает, что солнце светит всем из его прямой кишки, – прошептал Виллис инспектору Барберу, сидящему рядом с ним. Славный инспектор Барбер не ответил на это никак.

– Семья собирается в одном из своих замков в Нормандии, и мы держим их под колпаком.

– Спасибо, Хопкинс, – сказал главный инспектор Маккей. – Барбер, что вы нам расскажете?

Инспектор Барбер поднялся с места и зачитал написанное в блокноте. Виллис смущенно смотрел в сторону, пока тот докладывал. Барбер был сущим подхалимом.

– Если все зайдет настолько далеко, шеф, будет очень трудно найти преступника. Огромные суммы текут через Сити ежечасно, и можно только догадываться, сколько человек ежеминутно покупают и продают стерлинги. Прямо сейчас, в этот самый момент, настоящее сумасшествие творится на валютном рынке. Я не знаю, читали ли вы в последнее время биржевые ведомости…

– Постоянно, даже сидя на унитазе, – с сарказмом сказал Виллис.

– Да, так вот, те из нас, кто их читают, должны были заметить, что в настоящий момент фунт стерлингов очень популярная валюта во всем мире. Он невероятно силен сейчас, и, похоже, все сейчас хотят покупать фунт, частично из-за его огромных торговых преимуществ перед евро. Пять лет назад никто не мог предположить, что всё так повернется, поэтому, говоря простым языком, соблазн велик. Если у вас на руках имеется несколько миллионов фунтов и в последний момент вы переведете их все в евро, то вы можете стать евро-миллиардером.

– Это все очень здорово, и мы благодарны вам за вашу лекцию о текущем положении на валютном рынке, Барбер, – сказал главный инспектор Маккей. – Но это все для умников! Мы же хотим знать лишь одно: есть ли какие-нибудь хитросделанные банкиры, которых нам нужно тащить сюда, чтобы подпалить им пятки?

– Ну, вот с этим трудности, сэр. Банкиры обычно держат толковых юристов. Если только у нас не будет каких-нибудь явных улик, мы вряд ли сможем что-нибудь сделать.

Виллис улыбнулся, увидев выражение лица шефа. Маккей был явно недоволен.

– Что ж, это тоже для умников, Барбер, если вы позволите мне так выразиться. Для начала ответьте мне, что там с сэром Филиппом Галтоном? Хитрожопый, как купюра в девять евро, и только что вышел из неохраняемой тюрьмы Форда.

– Я сомневаюсь, что у него сохранилось хоть какое-то влияние, сэр, – сказал Барбер, оставаясь стоять, ни тени смущения на приятном лице. – Однако есть некий господин Гастон Белл.

– Ох, значит, теперь вы собираетесь рассказать нам что-то полезное? Спасибо вам большое, – произнес, раздражаясь все сильнее, главный инспектор. – Что за дьявол этот Гастон Белл?

– Это банкир, шеф. Партнер маленького частного банка «Белл и Дачэмп», товарооборот которого в прошлом году немногим превысил семнадцать миллиардов. Гастон занимается в основном иностранной валютой в отделе биржевой торговли. Мы проверяем его в течение уже нескольких лет, и он знает об этом. Очень осторожен, но о нем ходят слухи. Белл – фантастически богатый человек, активы которого вложены по всему миру и у которого весьма впечатляющие связи в нашей стране. В прошлом у Белла имеются несколько крупных субсидий от политических деятелей и несколько сомнительных знакомств. Некоторые из инвесторов его банка не совсем, как вы их называете, «кошерные». Мы считаем, что Белл занимается отмыванием денег, но не можем добыть доказательств. Безупречный бухгалтерский учет и никаких утечек информации из его офиса – а мы, можете мне поверить, пытались их найти. В общем, я ставлю на него. Я бы предложил организовать за ним наблюдение, сэр.

– Ты хочешь, чтобы я выделил людей из своих и без того истощенных ресурсов на круглосуточную слежку за каким-то мелким половичком в мелкую полоску, ты этого хочешь, Барбер?

– Я думаю, что это могло бы принести дивиденды, сэр.

– Ты слишком долго прислушивался к разговорам этих обманщиков, сынок. Мы не занимаемся дивидендами, мы занимаемся тем, что сажаем жуликов за решетку и заставляем хитросделанных банкиров отвечать по всей строгости закона.

– Конечно, сэр, – сказал Барбер, совершенно не смутившись.

– Мы присмотримся и решим, что сможем сделать, Виллис! – выкрикнул шеф, неожиданно посмотрев на инспектора.

– Сэр?

– Что у вас имеется для нас?

Виллис был застигнут врасплох. Он занимался тем, что записывал в блокнот имя Гастона Белла. В личном деле Дональда Купера упоминался бригадир Белл. Он поджал губы, окинул комнату взглядом и вздохнул. Это было болезненно, но он знал, что должен это сделать. Виллис откашлялся.

– Да, у нас есть несколько зацепок, шеф. Я повстречался с несколькими своими агентами, определенно что-то наклевывается. Мы обнаружили место возможного нападения на поезд и его ограбления, расположенное прямо у железнодорожных путей, возле Линхэма в Кенте. Строительная площадка, сэр. Пока ничего нет, но я поставил Баркера и Рейнолдса на этот объект вести круглосуточное наблюдение.

– Господи, – вымолвил главный инспектор Маккей. – По крайней мере, хотя бы один из вас занят делом. Если облажаетесь, то немало голов покатится. Я не шучу. А вы знаете, как сейчас говорят? Покатившуюся голову не ждет пенсия.

– Мудак! – проворчал Виллис, садясь на место.

Глава тридцать первая

Майлз снова прибыл в дом на Брайанстон-сквер и поднялся по ступенькам. Анна открыла дверь. Остатки группы разъехались. Его же поезд задерживался, а возвращение назад на велосипеде через Сити было не из приятных.

– Привет, Майлз, – сказала Анна, впуская его в дом. – Я рада, что вы вернулись.

– С чего бы это? – спросил Майлз, расстегивая и снимая с себя принадлежности для езды на велосипеде. Анна стояла и молча наблюдала за ним. Когда Майлз закончил разоблачаться, он повернулся к ней. Женщина просто смотрела на него с легкой улыбкой на губах.

– Мне нравится смотреть, как вы раздеваетесь, – сказала она. Майлз смутился. Это была первая приятная вещь, сказанная ему другим человеком за долгие годы. – Помните тот день, когда я впервые увидела вас в замке? Вы были тогда совсем без одежды.

– Ох, да, простите, пожалуйста. – Майлз почти забыл его. Казалось, что поездка в замок была в другой жизни, хотя, на самом деле, после нее прошло всего лишь две недели.

– Вам не нужно извиняться. Du bist ja ein süßer Engländer. [7]7
  Тоже мне, приторно любезный англичанин (нем.).


[Закрыть]

– Благодарю вас, – сказал Майлз. – Я не знаю, что это означает, но звучит очень мило.

Они засмотрелись друг на друга на мгновение. И Майлз знал совершенно точно, что этот момент он никогда не забудет. Эту симпатичную немку в холле странного дома, говорящую ему, что он süßer Engländer.

– Я думал, что вы были с Филиппом, – сказал он.

Анна широко улыбнулась.

– Филипп! Mein Gott, nein! [8]8
  Боже мой, нет! (нем.)


[Закрыть]Он слишком беспокойный человек, вы не находите?

– Он немного странный, – сказал Майлз, а затем подумал обо всех людях, с которыми он познакомился после звонка Марио. – Но и все остальные тоже.

– Вы считаете меня странной?

– Нет. Но… ладно, будем говорить начистоту, вы ведь здесь? Вы должны быть странной для этого.

– Вы правы. Сама не знаю, зачем я делаю это. Но это в любом случае лучше того, чем я занималась до того.

– Но зачем вы приезжаете к Марио? Вы не кажетесь такой безумной, как Пола.

– Надеюсь, что больше нет таких сумасшедших, как Пола, – сказала Анна с застенчивой улыбкой. – Я здесь потому, что я думаю, что скоро умру.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я не могу полностью проснуться, если только не начну ехать на большой скорости, а, как вы сказали, езда на большой скорости опасна. У меня нет никаких причин для возникновения проблем. Я добилась больших успехов в работе, мне очень хорошо платят, у меня есть все, о чем я могла только мечтать. Я сделала все, что могла придумать, для того, чтобы сделать свою жизнь лучше, и все же у меня депрессия. У вас то же самое?

– В точности то же самое. Безумие, правда?

– Я не знаю. Вам не кажется, что это может быть нечто большее, чем просто частный случай? – спросила Анна. – Что-то, связанное с эволюцией? Вы знаете, когда люди добиваются все большего, каждое достижение имеет все меньшую ценность.

– О боже, – произнес Майлз. – Лучше бы я обратился за помощью к вам, а не к Марио. Именно так я и думаю. Я нахожусь точно в таком же положении.

– Вы считаете, что только это притягивает нас друг к другу?

Майлз ничего не мог поделать с собой: его глаза слегка расширились. Ему захотелось обнять Анну. Но каким-то образом он почувствовал, что это не совсем подходящий момент.

– Я не знаю.

– Я знаю, – сказал Марио.

Они повернулись, чтобы разглядеть маленькую фигуру психотерапевта, стоявшего в темноте гостиной позади них.

– И, чтобы вы не гадали, скажу: я слушал ваш разговор, и, по-моему, он очень трогательный, но я хочу заострить ваше внимание на том, что возникновение любых привязанностей, возникших во время эксперимента, разрушит все, над чем мы работаем. Я хотел бы попросить вас двоих не говорить больше друг с другом наедине. Это всего лишь еще на пару дней. После этого вы оба будете здоровы и счастливы, и я смогу только пожелать вам всего наилучшего.

Марио улыбнулся и исчез в большой комнате. Майлз ощутил себя подростком, застигнутым врасплох отцом возле магазина в Датчете в тот момент, когда он пытался обниматься с девчонкой. Он только собрался войти в комнату, когда в дверь позвонили. Майлз повернулся и посмотрел на дверь, затем снова на Анну.

– Кто бы это мог быть? – спросила она. Женщина направилась было двери, но до того, как она успела к ней подойти, из комнаты поспешно вышли Марио и Филипп.

– Подождите, – сказал Марио. – Мы не знаем, кто это.

Филипп решительно оттолкнул Майлза назад.

– Вы должны уйти в глубь дома, – сказал он.

Затем Филипп вытянул из-за пояса грозного вида револьвер, взвел курок и встал сбоку от двери. Марио обернулся посмотреть, успели ли уйти Майлз с Анной. Они пятились по направлению к кухне, но им не терпелось узнать, кто бы это мог быть.

Марио прислонил ухо к двери.

– Кто там?

Майлз не разобрал сдержанного ответа, но Марио немного расслабился, когда его услышал, и открыл дверь. Женщина лет тридцати с небольшим стояла на пороге. На руках у нее был спящий карапуз. Другой ребенок, примерно семи лет, стоял рядом, держась за ремешок ее дамской сумочки. Филипп быстро спрятал оружие и вернулся к Майлзу с Анной.

– Comme d'habitude, [9]9
  Вот взяли привычку (фр.).


[Закрыть]– пробормотал он, проходя мимо них.

Ребенок заговорил первым.

– Привет, папа, – сказал он Марио.

Майлз взглянул на Анну, которая наблюдала трогательную сцену.

– Диана, что ты здесь делаешь? – спросил Марио женщину.

– Твои дети хотели тебя видеть, хотя это просто чудо, что Макс до сих пор помнит, кто ты такой, – речь Дианы была очень правильной, хотя в ее жилах определенно была примесь африканской крови.

Марио присел и обнял ребенка единственной рукой.

– Bonjour, [10]10
  Здравствуй (фр.).


[Закрыть]маленький Макс, как поживаешь?

– Мне купили «Нинтендо-64», – ответил мальчик. – Я дошел до третьего уровня.

– Бог мой, какой ты смышленый парень, – сказал Марио. Он встал, взъерошил волосы мальчика. – Это все очень неудобно, Диана. Как видишь, у меня сейчас несколько клиентов.

Женщина посмотрела за спину Марио – на Майлза и Анну.

– Не верьте ему, не верьте ни единому слову этого гада.

Когда она говорила, на лице у нее была улыбка, вымученная улыбка, не соответствовавшая ее словам. Майлз почувствовал себя очень неловко.

– Пожалуйста, Диана, не надо.

– Я должна лететь в Джерси. Моя мать очень больна. Мне не с кем оставить детей. Ты – их отец, хотя в это трудно поверить. – Майлз был готов поспорить, что Диана репетировала эти слова. Ее речь казалась выученной наизусть, а потому неестественной.

Марио выглядел подавленно.

– Я не могу, Диана. Только не сейчас. Разве ты не видишь, что мы посредине процесса?

– У тебя нет выбора. У меня тоже нет выбора. Дети должны остаться с тобой на три дня.

Пола присоединилась к Майлзу и Анне в холле и уставилась на ребенка.

– О боже мой, он совсем как мой маленький Масдай. Кто это?

– Сын Марио, – сказала Анна.

– Ничего себе! У него столько много детей, он, наверное, очень плодовитый. Хотя я не стала бы с ним трахаться, а вы, Анна? Боже, я надеюсь, с Масдаем все в порядке. Я не могу звонить своей маме, потому что она хочет убить меня. Она присматривает за Масдаем, пока я схожу с ума. Но в этом-то все и дело. Он, наверное, сейчас в школе. Какой сегодня день? Возможно, он на каникулах. Я такая никчемная мать, он все равно меня ненавидит.

Анна не обращала на нее внимания.

Диана увидела Полу и вознамерилась войти в дом. Марио сделал жалкую попытку остановить ее, но взгляд, которым женщина обожгла его, казалось, выбил из него остатки решимости.

– Это вы, бедолаги, участвуете в очередном его эксперименте? Вы?

Диана пристально смотрела на них. Майлз не знал, что ему делать. Он слабо кивнул.

– Христа ради, не делайте этого! Не слушайте, что он вам говорит. Он разрушил мою жизнь. Посмотрите на меня.

Женщина не обращала внимания на Майлза, обращаясь только к Анне с Полой.

– Смотрите, что случилось со мной, когда я прошла один из его экспериментов. Ах да, он меня полностью излечил. У меня не осталось ни одной проблемы из тех, что были. На меня просто свалились две новые, которые требуют внимания.

Диана вложила малыша в руки Анне, которая приняла его и нежно погладила по спинке. Майлз подумал, что с ребенком на руках она выглядит еще более красивой. Он не мог сказать, был ли это мальчик или девочка, ребенок спал, положив свое маленькое сморщенное личико на ее плечо.

– Это моя сестренка Джосси, – пояснил Макс. – Она постоянно плачет, жутко надоела.

Диана нагнулась и сжала лицо мальчика своими длинными пальцами.

– Вот и хорошо, мамочка сейчас уедет навестить бабушку. Вы останетесь здесь с папочкой, а я приеду забрать вас в пятницу.

– Ладно, мама, не волнуйся. Со мной все будет в порядке, – ответил мальчик. Он обнял маму, и та, не сказав больше ни слова, вышла из дома и закрыла за собой дверь.

– У вас есть «Нинтендо-64»? – спросил Майлза мальчик.

– Что? Нет, нету.

– А «Геймбой»? У меня хорошо получается в «Супер-Марио». Я дошел до шестого уровня – это там, где нужно прыгать по бомбам, и, если делать это неосторожно, они делают «ба-бах», и при взрыве теряется одна жизнь.

Марио прошел по коридору, лицо его было пепельным. Он осторожно взял у Анны малыша и начал подниматься по лестнице.

– Пойдем со мной, Макс, посмотрим, что можно придумать, – сказал Марио, поднимаясь вверх. Он оглянулся на Майлза, Анну и Полу, слабо им улыбнулся и добавил: – Я вернусь через минуту. Не могли бы вы сказать Филиппу, чтобы он приобрел «Нинтендо-64» и картриджи к ней?

– Фантастика, пап! – крикнул Макс и бросился вверх по лестнице, сотрясая ее своим топотом.

– Что вы об этом думаете? – спросила Анна, когда они все трое молча зашли на кухню. – Это все очень тяжело. Я встречала других его детей, когда проходила у него сеанс на Кипре. Там была гречанка… невероятно красивая девушка, мне кажется, что она была дочерью одного очень, очень богатого греческого судовладельца… у нее был трехлетний сын, как две капли воды похожий на Марио. Она была когда-то одной из его клиенток, так что он трахается с ними.

– А как насчет тех детей в замке? – спросил Майлз у Анны.

– Каких детей?

– Вы, наверное, были очень сонной в то утро, когда мы все очень рано покинули замок.

– Я не помню. Все словно в тумане.

– Каких-то детей привезли тогда ночью. Готов поспорить, что они тоже были его.

– Марио никогда не пытался трахнуть меня, – грустно сказала Пола. – Не то, что мне очень хочется трахнуться с ним, но он мог хотя бы сделать попытку. А вас он пытался трахнуть, Анна?

– Нет, не пытался, – решительно ответила та.

– Может быть, мы не в его вкусе. Хотя я ни разу не встречала ни одного парня, который бы сразу не западал на меня. Я вам нравлюсь немного, не так ли, Майлз? Я хочу сказать, я знаю, что вы не влюблены в меня, но вы хотели бы меня трахнуть, не правда ли?

– Послушайте… – начал он.

– Нет, просто грязный перепих, быстро трахнуться, вот и все. Я дам вам, вот увидите, вы милый и такой аккуратный, и могу поспорить, что у вас очень твердый член. У меня сейчас месячные, но, если вы не возражаете, то я тоже не против.

– Послушайте, пожалуйста, Пола…

– А ну заткнись, Пола. Нам нужно подумать, – сказала Анна.

– Да послушайте, эта женщина наверняка знает Марио лучше, чем мы… – начал Майлз.

– Я не думаю, что она говорила на полном серьезе, – заметила Анна.