Текст книги "Внезапное богатство"

Автор книги: Роберт Левелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава двадцать четвертая

Фил Пилчер сидел в кабаке «Кингз Хэд» на Гейтсхэд-роуд в Брентфорде. Он приходил сюда каждый день после того, как заканчивал работу в утреннюю смену на свалке «Майер Перри» за утлом.

Паб находился в самом конце тупика, в необычном месте, поскольку все жилые дома, которые он когда-то обслуживал, давно были заброшены. Разоренный слабым индустриальным развитием и отрезанный от жизни эстакадой трассы М4, он держался теперь только за счет странной смеси местных рабочих и всякого рода уголовников угрожающего вида.

Фил Пилчер не видел, как к пабу подъехала красная «сьерра», не заметил, как оттуда неуклюже вылезло жирное тело инспектора Виллиса и направилось ко входным дверям. Он не заметил полицейского в форме, вставшего с места водите ля и начавшего разговаривать по мобильному телефону. Фил был единственным из завсегдатаев заведения, кто не заметил этого. Все остальные, кто часто захаживал сюда, чтобы в спокойной обстановке пропустить кружку, узнали о вторжении.

Виллис прошелся по пабу, игнорируя многие взгляды, повисшие на нем. Местечко находилось прямо в центре его «зоны ответственности». Он проработал в этом пригороде Лондона много лет и хорошо знал, где ошиваются отъявленные местные негодяи. «Кингз Хэд» был обычным притоном.

Виллис положил свои массивные кулаки на стойку бара и заказал кружку пива.

– Я сегодня не на службе, – солгал он болезненного вида бармену. – Пигги Гринфилд здесь?

– Нет, сэр, – ответил бармен с ирландским акцентом. – Но я думаю, что вы легко могли бы его найти в «Скрабс».

– Остепенился, значит? Ладно, ладно. Молодец Пигги. Так, значит, он не затевает какую-нибудь авантюру?

– Нет, сэр.

– А что слышно о Хэнке Пилгриме? – спросил Виллис, делая ударение на последнем слоге фамилии.

– Я здесь, – раздался голос справа. Виллис посмотрел вдоль стойки и, несмотря на то, что тот исхудал, постарел и выглядел потрепанным жизнью, легко узнал старого неприятеля.

– Как поживаешь, Хэнк?

– Неукоснительно почитая УК, – ответил тот.

– Работаешь где?

– В «Майер Перри», тут на задворках.

– Что это?

– Свалка.

– Перешел на угон драндулетов, Хэнк? – спросил Виллис. Он сделал огромный глоток пива и вытер пену с полных губ рукавом пиджака.

– Это законный бизнес, Виллис. Я работаю на платформенных весах. Это называется работой.

– Неужели? – полицейский рассмеялся.

Виллис перешел поближе к Хэнку. Он облокотился о стойку, двое мужчин рассматривали друг друга в зеркальной стене бара.

– Видишь ли, где-то затевается большое дело. Я и подумал, не слышал ли ты чего?

– Нет, не слышал.

– Правильно. Конечно, я тебя полностью понимаю. Сам добропорядочный гражданин, как ты. Но ты знаешь, как оно случается, Хэнк. Полицейские начинают проверять состояние дел на свалке, и столько всякого всплывает на поверхность.

– Я вам сказал, я больше в эти игры не играю.

– Да, но ты знаешь…

– Послушайте, спросите вон его, – сказал Хэнк. Он ткнул большим пальцем назад, в сторону человека, которого Виллис никогда раньше не видел.

– Кто это такой?

– Фил Пилчер. Работает крановщиком на свалке.

– И чего это ради я стану его спрашивать, Хэнк?

– Ради того, чтобы перестать доставать меня, – ответил тот голосом человека, уставшего объяснять очевидное.

– Да, но ведь есть еще какая-то причина, Хэнк, разве нет, а, старый зэчара? – Виллис мягко толкнул сложенную десятифунтовую бумажку по стойке собеседнику. Рука Хэнка выпрямилась и взяла бумажкубез колебаний.

– Какой-то шикарно разодетый ублюдок заходил к нему на прошлой неделе.

– Шикарный ублюдок?

– Да, здоровенный чудила с усами, полностью в армейском прикиде.

– Солдат, выходит?

– Да-а. Скорее, он считает себя таковым.

Виллис отошел от Хэнка, не сказав больше ни слова. Старый зэк уже давно вышел в тираж, проведя лучшие годы своей жизни в «каталажке». Когда-то Виллис вел себя очень осторожно в его компании, но теперь хватка у Хэнка была уже не та.

Виллис подошел к столу, за которым сидел Фил Пилчер.

– Простите, сэр, я – инспектор Виллис. Мы можем с вами переговорить наедине?

Фил Пилчер разлил немного пива, когда ставил бокал на стол.

– Не нужно нервничать, сэр. Если вам, конечно, нечего скрывать, – улыбнулся Виллис, отставляя стул и присаживаясь к столу.

– Чего надо? – спросил опрятно одетый мужчина.

– Так, обычные вопросы, сэр. Не о чем волноваться. Поболтал немного с вашим коллегой вон там, с мистером Пилгримом, – снова он поставил ударение на «грим». – Тот сказал, что вы можете кое-что знать.

– О чем?

– Ну, назревают кой-какие проблемы. Раз вы работаете на свалке, я подумал, что вы можете знать что-нибудь.

– Послушайте, я просто выполняю свою работу. Если это имеет какое-то отношение к моему брату, я ничего не знаю об его делах.

– К вашему брату? Черт возьми, ну, конечно! Вы – брат Микки Пилчера, так ведь?

– К несчастью.

– Не повезло вам. Кстати, где он?

– Никто не знает. Я не вижу его месяцами.

– Скажите, вы тоже служили, Фил?

– Да. В инженерных войсках.

– Вот как? Вас выгнали, как и брата?

– Нет. Я ушел сам по истечении контракта.

– Значит, без лишения прав и привилегий?

– Без.

– Не думаю, что вам понравилось то, что вытворял ваш братишка, так, Фил?

– Конечно нет.

– Поэтому, если бы вы узнали что-нибудь… – Виллис сделал последний глоток из почти пустой кружки, не отрывая взгляда от лица Пилчера, – вы бы сообщили мне, не так ли?

– Послушайте, я ничего не знаю, ясно? Я в самом деле не знаю.

– Нет, конечно, нет. Я просто подумал, не Микки ли это навещал вас на прошлой неделе?

– Чтоб он сгорел! Это Пилгрим вам сказал?

– У нас имеются свои источники.

– Нет, это был бывший командир моего младшего брата. Свалился как снег на голову. Я не видел его с тех пор, как ушел на «дембель».

– Кто такой?

– Майор Купер. Полный психопат. Перестрелял кучу пленных во время операции на Фолклендах. Все это замяли, конечно.

– Грязное дело. И он пригласил вас на торжественный ужин – встречу ветеранов полка?

– Он хотел меня нанять, чтобы я управлял краном.

– Вот как? Дональд Купер, вы сказали? – повторил Виллис, запоминая это имя. – И что вы ответили ему, Фил?

– Я сказал ему, чтобы он забрасывал крючок в другом месте. Я не участвую в сомнительных делах, так-то.

– Нет, конечно нет, вы – благонадежный человек. Так, а что он хотел, чтобы вы сделали на этом кране?

– Я не знаю. Честное слово. Он не собирался мне рассказывать детали, раз я отказался от работы.

– Понимаю, – сказал Виллис. Он улыбнулся, поднялся и протянул Пилчеру свою визитную карточку.

– Если вы услышите что-нибудь еще, позвоните нам. Хорошо, Фил? Приятно было познакомиться.

Пилчер взял карточку и сунул ее в нарукавный карман своего комбинезона. Виллис улыбнулся и вышел из паба.

– Удачно, сэр? – поинтересовался Рейнолдс, когда они сели в «сьерру».

– На вертолете летали, Рейнолдс? – спросил в ответ Виллис.

– Пока нет, сэр.

– Признаться, я их терпеть, на хрен, не могу. Вот увидите, я в них всегда сижу с закрытыми глазами.

Глава двадцать пятая

– Значит, в темноте, – сказал Майлз. У него появлялось все больше и больше ощущений в ходе планирования этой нелепой выходки. Но все они были негативными.

– Это тебя смущает? – спросила Анна. Майлз заметил, что он положил руки на колени и сцепил пальцы с такой силой, что это грозило нарушить кровообращение. У него было такое ощущение, будто он со стороны смотрит на тело незнакомого человека.

– Еще бы, – сказал он. – Конечно, смущает. Мы не сможем сделать это, в темноте это невозможно.

– Я так не думаю, – сказала Анна.

Пола тоже несла что-то, Майлз не мог разобрать слов, но тон ее был полон энтузиазма. Они все тут абсолютно чокнутые. Майлз повернулся к Анне за поддержкой, но заметил, что та улыбалась, принимая этот глупый, нелогичный план.

– Мы должны слезть с поезда на полпути, посреди тоннеля, а затем проехать на велосипедах в полной темноте двадцать километров, что для вас с Полой не является делом обычным, а потому обречено на провал. И, конечно, мы еще будем везти полмиллиарда фунтов стерлингов в бывших в обращении пятидесятифунтовых купюрах. По тоннелю с постоянным уклоном в гору на высокой скорости. Я думал, что я сошел с ума, но нет, мы все здесь зашли гораздо дальше. В страну самообмана.

Майлз ощутил, как его желудок свело, а руки начали непроизвольно подергиваться. Он ощущал очень сильное чувство. Гнев. Он был сильно разозлен на всех этих глупых людей. «Привет, меня зовут Майлз, и я застрял в доме с кучкой сумасшедших, а еще я очень зол!»

Неожиданно стул под ним сломался. Майлз не заметил, как это случилось, но теперь сидел на его обломках на полу. До того как его прижала к полу огромная тяжесть, Майлз успел заметить, как Анна нырнула прочь от него со своего стула. Когда ему удалось сфокусировать взгляд, Майлз заметил, что его прижимает к полу Филипп, держа в опасной близости от его горла нечто, похожее на черный охотничий нож.

– Не ломай мебель, Майлз, – сказал Филипп таким тихим твердым голосом, что сразу стало понятно, что угроза реальна. – Я убью тебя, если ты сделаешь это еще раз.

Он поднялся, опершись на распростертое тело Майлза для равновесия, вложил нож в ножны, висящие на поясе, и вернулся к месту, где до этого сидел.

– Хорошо, значит, одна проблема с освещением, – сказал Марио. Лежа на полу, Майлз не видел лица Марио, но тот, похоже, проигнорировал маленькую трагедию, только что разыгравшуюся перед ним. – Не так уж все и страшно, но Майлз высказал обоснованные сомнения. У вас нет тех навыков езды на велосипеде, какие есть у Майлза, а скорость имеет для нас важнейшее значение. Нам нужно тренироваться.

Майлз поднялся и посмотрел на сломанный стул. Похоже, он снова сделал это. Он потер поясницу, в месте, где Филипп прижал его к полу. Сосчитал пульс. По-прежнему нормальный.

– Я каталась на велосипеде, когда была ребенком, – сказала Анна наконец. – Мне нравилось ездить на нем, несмотря на то что скорость была слишком маленькая.

Майлз отодвинул от стола другой стул и сел на него. Филипп тоже уже сидел, рассматривая карты на столе. Казалось, что от внезапной вспышки насилия не осталось и следа. Майлз снова сосчи тал свой пульс. По-прежнему нормальный. Это не поддавалось пониманию. Может быть, этого никогда не происходило? Он оглянулся через плечо, на полу лежал разломанный стул.

– Я встречалась в прошлом году с профессиональным велосипедистом Винсентом Бенвенисте. Он ходил в желтой куртке с надписью «Тур де Франс». Я познакомилась с ним в Каннах, где мы были с Моникой в то время, когда Вилли занимался раскруткой фильма, еще до того, как он покончил с собой. Это был фильм с моим участием – я дала вам кассету, Марио, не так ли? Я была снята на коробке кассеты в бикини, и тот парень сказал мне, что он постоянно мастурбировал на ту фотографию, так мы с ним и разговорились. И вы знаете, что они делают, профессиональные велосипедисты? Они кладут себе в трусы куски сырого мяса, между ног, потому что трение бедрами, которое получается при быстром вращении педалей, стирает в кровь мошонку. Единственный способ, чтобы этого избежать, – использование мяса. Потом я спросила: «А что вы делаете с мясом после гонок?» И он…

Без колебания Филипп оторвал новую полоску скотча и заклеил Поле рот. Окончания истории так никто и не услышал. Майлз поднялся и начал собирать обломки стула, а затем сложил их в прекрасный камин, слепленный в неоклассическом стиле.

– Мне очень жаль, я все возмещу. Извините, Филипп. Я больше ничего не сломаю. Это все моя вина, я безнадежный болван. Хотя, на самом деле, я счастлив, потому что я, совершенно точно, испытал тогда чувство. Плохое чувство – гнев, по-моему, – но я испытал его. Это здорово, не правда ли?

Майлз выпалил эту речь, попытавшись изобразить внешне эмоции, стоя перед группой со слегка поникшей головой. И тут он понял кое-что еще. Он понял, что ему уютно находиться в компании этих людей, включая даже огромного, внушающего чувство опасности Филиппа.

– Это очень хорошо, Майлз. У нас у всех наблюдается прогресс, – сказал Марио. – Я чувствую, как сила этого эксперимента уже начинает оказывать эффект. – Он взглянул на Полу, которая, казалось, продолжала что-то говорить со счастливым видом. – И я предсказываю, что этот эффект исправит даже самые неразрешимые проблемы к концу недели. Ну ладно, так чем мы займемся сейчас?

– Нам нужно тренироваться, – сказал Филипп. – Я подсчитал, сколько эти деньги будут весить. Нам понадобятся три педальных велосипеда, которым на рамах нужно будет прикрепить большие корзины. Четыре корзины на каждом велосипеде. Плюс еще большой рюкзак за плечами у каждого, у нас будет достаточно места, чтобы перевезти требуемую сумму.

Майлз почувствовал, как у него снова начало сводить живот. То, что их просили сделать, было невозможно. Совершенно. Он бросил взгляд на Филиппа, который сидел в кресле, расслабленный, словно охотящийся тигр.

Майлз не хотел оказаться снова пригвожденным к полу или вдруг почувствовать охотничий нож у своего горла. Филипп показался ему законченным убийцей.

– Я ничего не ломаю, – заверил его Майлз, держа обе руки на весу. – Но я хочу сказать, что, по моему мнению, план не удастся осуществить. Даже у меня это вызовет трудность, а я езжу на велосипеде каждый день. Велосипеды окажутся неустойчивыми. Если мы поедем в темноте, на них невозможно будет держать равновесие. Деньги станут нас тормозить, и, в конце концов, нам придется просто катить велосипеды, идя пешком. И еще, даже если мы доберемся до конца тоннеля, нам придется преодолеть три железнодорожных пути, чтобы добраться до автомобильной стоянки. – Майлз порылся в ворохе схем на столе и вытянул большой снимок аэрофотосъемки въезда в тоннель. – Смотрите, мы появимся вот отсюда. И должны попасть вот сюда. – Он показал пальцем на стоянку для автомобилей в северной части комплекса. – Каждый раз, когда мы будем пересекать рельсы, мы будем оказываться в поле зрения камер службы безопасности, наземных технических служб и полиции! – Он выкрикнул последнее слово, затем быстро взглянул на Филиппа. – Я ничего не сломал, правильно?

Филипп почти по-доброму улыбнулся.

– Нам придется попробовать, – сказал он. – Я все устрою.

Глава двадцать шестая

Гастон Белл наблюдал за тем, как линия горизонта медленно накренилась в тот момент, когда самолет начал поворачивать. Его правая рука спокойно удерживала рукоятку между ног, а ступни контролировали педали руля направления уверенными и мягкими движениями – Гастон был, по-видимому опытным пилотом. В молодости он даже установил рекорд по высоте подъема, который продержался три года. Самолеты он любил больше всего на свете. Он научился управлению ими еще мальчишкой, у своего дяди, управляющего авиазаводом. Стояла идеальная погода: все небо в плотных кучево-дождевых облаках. Легко поднимаясь по спирали вверх, он слышал лишь шелест ветра по крыльям и слабое поскрипывание корпуса при подъеме все выше и выше.

Гастон посмотрел на часы: полет длился уже три четверти часа, пора было возвращаться.

Но посадка его абсолютно не привлекала. Здесь он был свободен, рядом с ним не было ничего, кроме воздуха, в котором он и парил. Он не взял с собой даже мобильного телефона, а для человека вроде Гастона Белла это было радикальным шагом.

Он поддерживал радиосвязь с диспетчерской вышкой Лашам, находящейся в семи тысячах футов под ним, но ему не требовалось говорить ничего, лишь запросить разрешение на посадку.

Гастон совершил маневр снижения. Аэродром появился перед ним: старая взлетно-посадочная полоса, главные ворота, а затем длинное низкое здание, тянувшееся вдоль западной стороны аэродрома. В нем располагались клуб летчиков и бар. И тут пилот мгновенно опознал объект, находящийся рядом с его «БМВ» спортивной модели. Даже с высоты в две тысячи футов Дональд Купер выглядел как грязное пятно на фоне ослепительно красивой природы Хэмпшира.

Гастон вновь посмотрел на часы. Ему нужно было возвращаться. Хотя он не боялся Дональда и хорошо осознавал, что он слишком важен для того, чтобы стать для него мишенью, но этот человек был настолько неуравновешен, что мог потерять самообладание в любой момент.

Гастон нажал рукоятку от себя и испытал знакомое ощущение в животе, когда самолет начал снижение.

Десятью минутами позже кончики крыльев его самолета коснулись травы, когда он, наконец, полностью остановился. Пилот произвел идеальную посадку, и в течение нескольких минут он воспринимал только вещи, находившиеся в непосредственной близости. Серьезные претензии гальванической компании из Уэйкфилда, затянувшийся на несколько месяцев проект в Гонконге, даже Дональд Купер – все было забыто. Он был просто летчиком, приближающимся к земле.

– Ни за что не дам заманить себя в одну из таких смертельных ловушек, Гасти, старый ты фанат, – сказал Дональд, когда Гастон прошел к нему через все широкое травяное поле.

– Это чудесное ощущение, Дональд. Обязательно как-нибудь попробуй. Это единственное, что меня расслабляет.

– Мне некогда расслабляться, я работаю как проклятый, от рассвета до заката.

– Я знаю, Дональд, и мы все тебе за это благодарны. Хочешь выпить? Мы могли бы сесть на веранде клуба.

– Неплохое предложение, – сказал Дональд, и двое мужчин направились к зданию в отдалении.

– Все готово?

– Какое там! Я лишь спланировал маршрут. Мы перехватываем его просто идеально, Гасти. Я растряс свой «чероки» по трассе МЗ и одолел расстояние за полтора часа. Но вес был меньше тонны. Пятидесятитонный автопоезд ни за что не пройдет так. Плюс, если трасса М25 будет забита, какой она постоянно и бывает, то мы можем крупно влететь.

– Да, это большая проблема, – согласился Гастон Белл. – Я думаю, что стоит избегать основных маршрутов. Поедем вдоль южного побережья и срежем угол возле Борнемауса.

– Мне кажется, что это хреновый маршрут, – возразил Купер. – Я не понимаю, зачем нам нужно везти все это сюда. Не вижу смысла.

– В моей бессмыслице есть резон, Дональд. Это очень безопасное место. Никакого отношения к криминалу. Плюс, видишь вон там? – Гастон Белл показал в направлении, противоположном тому, где находился клуб. Над линией горизонта слегка приподнималась крыша ангара самолета. – Это мой, тот черный ангар. Вот где мы совершим сделку. Это идеальное место. Никого, кто мог бы что-нибудь заметить и у кого могли бы возникнуть подозрения. Ничего, что могло бы привлечь чье-нибудь внимание, и прекрасный обзор, чтобы увидеть, что кто-то приближается.

– Ухватил твой намек, старина. Хорошее место.

– Что тебе взять? – спросил Гастон, вытаскивая табурет из-под стола и жестом приглашая Дональда присаживаться на веранде.

– Что, ты не хочешь, чтобы меня видели в клубе?

– Посторонних не пускают, Дональд, очень строгое правило. В любом случае, сегодня чудесный вечер.

– Тогда бокал светлого без пены. Я за рулем.

Гастон улыбнулся и вошел в клуб. Дональд опустился на табурет и вытащил свой мобильный телефон. Он нажал несколько кнопок и воткнул в ухо наушник.

– Говорит Купер. Вот что, будь осторожен. Аэродром Лашам в Хэмпшире. Сделай хронометраж и доведи информацию до группы. Бывшая армейская собственность, теперь клуб планеристов, ясно? Очень низкий уровень охраняемости. Я хочу, чтобы вы проверили это место. Белл – ненадежный ублюдок, и я не удивлюсь, если он попытается обжулить нас. Мы должны быть готовы ко всему. Capisce? [4]4
  Ясно? (ит.)


[Закрыть]

Глава двадцать седьмая

Майлз сошел с поезда в Шуберинессе и повел свой велосипед вдоль украшенной цветами платформы. Было воскресенье, поезд оказался тихим, станция была еще тише. Он провел свой велосипед через зал билетных касс и увидел темно-синий автомобиль, припаркованный рядом со зданием вокзала. Два выглядящих абсолютно новыми горных велосипеда были закреплены на багажнике.

Открылась дверь водителя, и из машины вышел Филипп. Он расстелил на капоте карту и показал на место, располагавшееся приблизительно в миле от маленького городка на побережье.

– Работы ведутся вот здесь. Место доступа – здесь. – Его толстый палец гулял по карте. Он сложил ее и вручил Майлзу.

– Увидимся там, – сказал Майлз и поехал по дороге.

Позади него машина набрала скорость, из выхлопной трубы вылетели клубы серо-голубого дыма. Майлз заметил на месте пассажира Марио, по-видимому спавшего, и сзади – Анну с Полой. Майлз покачал головой и продолжил движение.

Он подъехал к большим временным воротам, за которыми скрывалась огромная строительная площадка, располагавшаяся параллельно войсковому стрельбищу. Табличка на воротах гласила, что за ними ведется строительство новой, улучшенной мелиорационной системы. Ворота закрыты, машины нигде не видно.

– Мы здесь, – крикнула Пола. Обернувшись, Майлз увидел Анну и Полу ехавших на своих велосипедах по улице городка, прилегавшей к главной дороге. Обе выглядели гораздо лучше, даже счастливей, оттого, что катались на велосипедах, а не были зажаты в душном автомобиле.

– Я не каталась на велосипеде с тех пор, как была ребенком, – сказала Пола, катаясь кругами вокруг него. – Я однажды переехала поле и упала в канал, и пожарной команде пришлось меня спасать. Этот случай был воссоздан в «999» – вы знаете, телевизионное шоу, показывающее случаи из практики полицейских.

– Этого шоу еще не было, когда ты была ребенком, – заметил Майлз.

– Я не была тогда ребенком. Мне исполнилось двадцать, но у меня не было мозгов. Как бы то ни было, они дали мне сыграть саму себя, и режиссер сказал, что я отлично справилась со своей ролью, поэтому он…

– Заткнись, Пола, – велел Марио, показавшись из-за угла дома, с трудом неся большую сумку в руке. За ним появился Филипп, который тащил три сумки еще большего размера.

– Нам нужно пролезть сквозь забор, у нас нет разрешения, – сказал Филипп, проходя мимо Майлза без остановки. Он перешел дорогу и подошел к ограждению, окружавшему стройку.

– Э, а зачем мы сюда приехали? – спросил Майлз, немного смущенный происходящим.

– Все станет понятно, – ответил Марио. – Пойдемте.

Один за другим они перешли улицу и через дыру в заборе, где колючая проволока была разрезана, проникли на объект. Майлз ощущал себя немного неспокойно. Он огляделся вокруг. Место отнюдь не безлюдное, прямо через дорогу стоял ряд пригородных домов. Дети играли во дворах; менее чем в пятидесяти метрах от них мужчина мыл автомобиль.

Пронося свой велосипед в дыру, Майлз спросил:

– Вы уверены, что нам можно сюда?

– Нам вообще никуда нельзя, но это не должно нас останавливать, – ответил Марио. – В любом случае, сегодня воскресенье. Сегодня здесь никого нет. Следуйте за Филиппом, он знает, куда идти. Майлз последовал за Полой и Анной, которые неровно ехали по бугристой земле. Несколько массивных землеройных машин желтого цвета стояли в ряд возле контейнеров «Портакабинс». Филипп пропал из виду, зайдя за них.

И только когда Майлз повернул за угол, он догадался, зачем они прибыли в это место.

– О, я понял, – сказал он, глядя на длинные отрезки огромных стальных труб, лежащих на земле.

– Что вы поняли? – спросила Пола. – Ненавижу, когда люди понимают что-то, а я никак не соображу. Я тогда ощущаю себя такой брошенной. Со мной такое случилось, когда я была в Алжире, остановившись в доме того мужчины. Ну. я говорю, в доме, хотя на самом деле это был дворец, и он был не просто мужчина, а какой-то там принц. Так вот, он мне сказал…

– Заткнись, Пола, – велел Марио.

– Это похоже на тоннель, так? – спросил Майлз. – Труба.

– Точно, – ответил Марио.

– Почему я сама не додумалась до этого? Что со мной происходит? Вы такой проницательный, Майлз. У вас большой член? Вы не похожи на мужчину, у которого большой член, но могу поспорить, что ваш очень красив. Я люблю проницательных мужчин. Я отсосу вам, если вы захотите. Прямо сейчас. Я встану на колени на землю, и вы сможете трахнуть меня в рот, если захотите. Многим мужчинам хочется этого, и все дело в том, что я не против. Я знаю, что многие женщины не стали бы этого делать, но мне это нравится. Мне нравится смотреть в лицо мужчине, когда он кончает. Это очень здорово. Завораживающе. Я сосала член тому мужчине в…

Никто не обращал на Полу внимания, за исключением Майлза, который старался ее не слушать.

Они медленно прошли по разрытой земле к началу трубы. Ее диаметр был, по крайней мере, метра три, а дальний конец уходил в землю. Вероятно, он тянулся далее в море.

Когда все вошли в трубу, Филипп начал вытаскивать из одной из принесенных им сумок огромное полотно черной материи.

Майлз глядел в глубь трубы. Ее дальний конец терялся в темноте.

– Мрачновато здесь, – сказал он.

– В этом весь смысл. – сказал Филипп. – Полная темнота. Вы меня подсадите?

Он стоял, глядя на Майлза, затем кивнул на верхний край трубы. Майлз положил свой велосипед и подошел к Филиппу. Внутри трубы было холодно и сыро.

Филипп сложил руки в замок, формируя ступеньку.

– Comme ça, [5]5
  Так (фр.).


[Закрыть]– сказал он.

Майлз сделал так, как его попросили, и Филипп поставил свой огромный грязный ботинок на подножку, которую сделал из своих рук Майлз. Он был очень тяжелым, Майлз с трудом удержал крепко сбитого француза. Когда Филипп ухватился за верхний край трубы, он подтянулся и втащил себя наверх.

– Бросайте мне материю, – крикнул он, стоя на трубе.

Майлз бросил ее, а Филипп вытащил из кармана своей форменной куртки моток серебристой изоленты. Он начал прикреплять черную материю, словно гигантский занавес, над входом в трубу.

– Вот, иначе, как таким способом, мы не сможем уяснить, как ехать по тоннелю в полной темноте, – сказал Марио. Майлзу показалось, что тот говорил это специально для женщин. Поняв, что их просили выполнить сейчас, все, даже Пола, моментально замолчали.

– Система безопасности в тоннеле очень сложная, система освещения гораздо менее сложна. Приложив немного усилий, мы сможем выключить освещение тоннеля на двадцать минут. Таким образом, вы получите возможность выбраться из тоннеля так, чтобы ни одна камера не смогла вас зафиксировать. Там еще установлены инфракрасные камеры, которые смогут вас увидеть, но не смогут записать ваше изображение на пленку. Вы будете велосипедисты – невидимки – восхитительная задумка!

– Mein Gott! [6]6
  Боже мой! (нем.)


[Закрыть]– сказала Анна.

– Дело в том, – сказал Майлз, – что невозможно ехать в полной темноте, держать равновесие и не врезаться в стены. Мы потеряем ориентацию.

– Мы не можем этого знать.

– Что ж, не нужно быть ни физиком, ни биологом для того, чтобы понимать основы езды на велосипеде. Не знаю, обращали ли вы когда-нибудь внимание на досадную нехватку клубов велосипедистов для слепых?

– Отправляйтесь в тоннель и попробуйте, – крикнул Филипп с верха трубы. – Кто знает, может, вам понравится.

Майлз отвел в сторону полог и начал вглядываться в темноту. Он ничего не видел, лишь чувствовал слегка резковатый запах металла. Он вкатил свой велосипед в трубу. Марио вошел вслед за ним, отодвинув занавес немного назад. Яркий солнечный свет прорезал мглу.

– Просто проедете немного вперед и затем вернетесь обратно, хорошо? Давайте попробуем.

Ничего не говоря, Майлз сел на велосипед и начал свободно крутить педали вдоль тоннеля. Он ехал, ориентируясь по освещению, обеспечиваемому ему Марио. Он ощущал покатость трубы и легко придерживался самой низкой точки. Внезапно свет пропал. Марио закрыл занавес. Моментально Майлз потерял ориентацию в пространстве. Единственным признаком, по которому он мог определить то, что он продолжал двигаться, было ощущение гнилого, пахнувшего металлом воздуха, бьющего ему в лицо. Майлз ощущал, что труба идет под уклон. По величине усилия, с которым ему приходилось давить на педали, он мог определить, что набирает скорость, катясь с горы. Он не мог сказать, как быстро он ехал или в каком направлении. Очень быстро пришел страх. Сердце бешено колотилось, Майлз был убежден, что вот-вот разобьется в лепешку обо что-нибудь. Он нажал на тормоз, и велосипед занесло на гладкой металлической поверхности трубы. Велосипедист не мог понять, остановился ли он. Он снял ступни с педалей и попытался дотянуться ими до пола. Майлз все еще двигался, его ноги заскользили по металлу. Он растерялся и выпустил руль, не в силах определить, куда едет, велосипед выскользнул из-под него, а сам велосипедист, упав, заскользил вдоль трубы.

Наконец он остановился, перевернулся на живот. Пошарил руками в темноте вокруг себя. Не смог даже нащупать свой велосипед. Майлз лежал в трубе, не зная в какой стороне выход, и это в воскресный день в Шуберинессе. Ему было совсем не до смеха.