Текст книги "Уик-энд с Остерманом (др. перевод)"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

7. Вторник – 10.00 утра

– Какие-то неприятности со счетами по Средиземноморью? – спросил Джой Кардоне.

Его партнер Сэм Беннет повернулся, чтобы убедиться, плотно ли закрыта дверь в офис. «Средиземноморье» – кодовое обозначение тех клиентов, которые, как знали оба партнера, представляли собой определенную опасность, хотя приносили достаточную прибыль.

– Насколько знаю, нет, – сказал он. – А в чем дело? Ты что-то слышал?

– Ничего определенного… Может, ничего и нет.

– Поэтому ты так рано и появился?

– В общем-то нет.

Кардоне отлично понимал, что даже Беннету он не может всего объяснить. Сэм не имел отношения к Цюриху. Поэтому Джой замялся:

– Ну, в какой-то мере. Я провел некоторое время на монреальской ярмарке.

– И что ты там слышал?

– Что Генеральный прокурор собирается предпринять новое расследование, и переворошат все. Все финансовые операции от ста тысяч и выше, которые предположительно могут иметь отношение к мафии, будут тщательно изучаться.

– В этом нет ничего нового. Где ты был?

– В Монреале. Вот где я был. И мне не нравится, когда в восьмистах милях от своего офиса доводится слышать такие вещи. И чертовски не хочется снимать трубку и спрашивать своего партнера, не доведется ли некоторым нашим клиентам предстать перед большим жюри… Я хочу сказать, что теперь нельзя ручаться за конфиденциальность телефонных переговоров.

– Господи Боже! – Беннет рассмеялся. – Твое воображение не знает сна и отдыха!

– Хотел бы надеяться.

– Ты отлично знаешь, что я тут же связался бы с тобой, если бы что-то подобное имело место. Или хотя бы возник намек, что такое может произойти. Так что тебе не стоило срываться из отпуска. Что еще?

Садясь за стол, Кардоне отвел глаза в сторону:

– Ладно, не буду тебе врать. Есть кое-что еще… хотя не думаю, что это имеет к нам какое-то отношение. К тебе или к компании. Если выяснится, что я ошибаюсь, я тут же выйду на тебя, ладно?

Беннет поднялся с кресла, давая понять, что принимает нежелание своего партнера объясниться откровеннее. За годы их сотрудничества он понял, что не стоит задавать Джою слишком скрупулезных вопросов Несмотря на всю свою раскованность и общительность, Кардоне все же был достаточно сдержан. Его стараниями в актив фирмы влились немалые капиталы, но он никогда не претендовал на большее, чем доля, что ему причиталась. И Беннета это вполне устраивало.

Сэм, коротко хмыкнув, подошел к дверям:

– Когда ты только перестанешь бегать от призраков из Южной Калифорнии?

Кардоне улыбнулся в ответ партнеру:

– Когда они перестанут гоняться за мной даже в Клубе банкиров.

Сэм закрыл за собой дверь, и Джой вернулся к груде почты, накопившейся за десять дней. Ничего особенного не было. Ничего, что имело бы отношение к проблемам Средиземноморья. Что хотя бы намекало на конфликт с мафией. Тем не менее за эти десять дней что-то произошло. Нечто, имевшее отношение и к Таннеру.

Сняв трубку, он связался с секретаршей:

– Это все? Больше почты нет?

– Ничего, что требовало бы ответа. Я говорила всем, что вас не будет до конца недели. Некоторые сообщали, что при случае перезвонят, а другие обещали связаться с вами в понедельник.

– Так и отвечайте. Кто бы ни звонил – я буду только в понедельник.

Бросив трубку, он отпер второй ящик письменного стола, где хранил досье на средиземноморских клиентов.

Поставив перед собой небольшой металлический ящик, он стал перебирать карточки. Возможно, какое-то имя содержит в себе ключ или забытый факт вызовет цепь ассоциаций.

Звякнул его личный телефон. По этому номеру звонила только Бетти, никому больше он не был известен. Джой искренне любил свою жену, но она обладала удивительной способностью звонить по пустякам, как раз когда нельзя мешать.

– Да, дорогая?

Молчание.

– В чем дело, радость моя? Я чертовски занят.

Жена по-прежнему не отвечала.

Кардоне внезапно перепугался. Только Бетти был известен этот номер.

– Бетти? Ответь мне!

Прорезавшийся в трубке голос был тихим, низким и четким:

– Джон Таннер вчера вылетел в Вашингтон. Мистер Да Винчи очень обеспокоен. Возможно, ваши друзья в Калифорнии предали вас. Они вошли в контакт с Таннером.

И Джой Кардоне услышал щелчок брошенной трубки.

О Господи! Это Остерманы! Это они крутят!

Но почему? Это не имеет никакого смысла! Какая связь может существовать между Цюрихом и хоть чем-то, имеющим отношение к мафии? Да их отделяют световые годы! Или в самом деле что-то есть? Они как-то используют друг друга?

Кардоне попытался взять себя в руки, но понял, что это просто невозможно. Не отдавая отчета в своих действиях, он яростно врезал по металлическому ящику.

Что делать? С кем поговорить?

С самим Таннером? О Боже, конечно, нет!

С Остерманами? С Берни Остерманом? Да нет же, Господи! Не сейчас.

С Тремьяном. С Диком Тремьяном.

8. Вторник – 10.10

Нервы не выдержат, если сидеть без дела в экспрессе из Сэддл-Уолли, и Тремьян решил отправиться в Нью-Йорк на машине.

Когда он повернул к востоку по шоссе, в зеркале заднего вида возник светло-синий «кадиллак». Дик принял влево, обгоняя попутные машины, и «кадиллак» сделал то же самое. Когда же он, сбросив скорость, вернулся на правую полосу, «кадиллак» повторил этот маневр, неизменно оставляя между ними несколько машин.

Остановившись возле будочки на мосту, чтобы расплатиться за проезд, он заметил, что «кадиллак», ехавший по соседней полосе, остановился рядом. Он вгляделся, пытаясь понять, кто сидит за рулем.

Это была женщина. Она отвернулась, виден был только затылок. Тем не менее ему смутно показалось, что откуда-то знает ее.

«Кадиллак» рванул вперед, прежде чем он успел что-то сообразить. Затор лишил малейшей возможности догнать. Он не сомневался, что «кадиллак» следовал именно за ним и совершенно ясно, что водитель не хотела, чтобы ее опознали.

Почему? Кто она?

Неужели эта женщина и есть «Блэкстоун»?

* * *

Подозревать кого-то из своей конторы было просто немыслимо. Отменив несколько назначенных встреч, он углубился в изучение свежих досье на несколько корпораций, дела которых удалось успешно провести через суд. Одна папка заинтересовала особенно: «Шерстяные изделия Камерона» Несколько поколений семейства Камерон владели тремя фабриками в небольшом городке штата Массачусетс. Управлял ими, как правило, старший сын в семье. Не в силах противостоять шантажу, он был вынужден продать свою долю нью-йоркской фирме по производству одежды, которая хотела иметь право на фирменный знак Камеронов.

Этого они добились, но предприятия закрыли – город оказался банкротом. Тремьян представлял компанию по производству одежды в суде Бостона. У семьи Камеронов была дочь. Незамужняя женщина тридцати с небольшим. Упрямая и гневная.

За рулем в «кадиллаке» сидела женщина. И примерно тех же лет.

Но все же, если принять эту возможность, следует отбросить все остальные. Хозяева компании знали, кому звонить, когда дела шли не лучшим образом и поджимали законы. Тремьяну! Он был специалистом. Сорокачетырехлетний волшебник, который блистательно ориентировался в любых законах, фактически создавая новые, отметая все старые концепции, когда корпорации угрожал крах.

Так дочь ли Камерона была в светло-синем «кадиллаке»?

Как знать? Их так много прошло через его руки. Камероны. Смиты из Атланты. Бойнтоны из Чикаго. Фергюсоны из Рочестера. Пираты из корпорации охотились за старыми почтенными семействами со средствами. Богатства, передававшиеся из поколения в поколение, изнежили эти семьи и теперь они представляли собой лишь мишени. Кто же среди них мог быть Блэкстоуном?

Тремьян поднялся из кресла и принялся бродить по кабинету. Он больше не мог выносить одиночества, ему надо было выйти.

Он попытался представить, что ответит Таннер, если позвонить и предложить ему посидеть за ленчем. Поверит ли, что предложение случайно? Как отреагирует? И удастся ли – если Таннер согласится – выяснить что-то, имеющее отношение к предупреждению Блэкстоуна?

Тремьян снял трубку и набрал номер. Глаза резало от боли.

Таннер занят на деловом совещании. Тремьян испытал облегчение – он вел себя совершенно по-дурацки. Не оставив никакого послания на автоответчике, он поспешил покинуть свой кабинет.

На пятой авеню такси остановилось прямо перед ним, помешав перейти на другую сторону.

– Эй, мистер! – водитель высунул голову из окошка.

Тремьян удивился: кого тот зовет, – так же отреагировали еще несколько прохожих. Все они посмотрели друг на друга.

– Да вы же, мистер! Ваша фамилия Тремьян?

– Моя? Да…

– Меня попросили кое-что передать вам…

– Мне? Откуда вы?

– Я тороплюсь! Вот-вот зажжется зеленый, а мне дали двадцать баксов за это. Мне велено передать, чтобы вы шли на восток по Пятьдесят четвертой стрит. Просто идите себе, и мистер Блэкстоун встретит вас.

Тремьян вцепился в плечо водителя.

– Кто сказал вам это? Кто дал вам…

– Откуда мне знать? Какой-то псих сел в машину примерно в девять тридцать и включил счетчик. У него был бинокль и он курил тонкие сигары.

Начал мигать сигнал светофора.

– Что он сказал?.. Вот! – Тремьян запустил руку в карман и вытащил несколько бумажек. Он сунул шоферу десятку. – Вот. А теперь, прошу вас, расскажите мне все по порядку!

– Все, как я и сказал, мистер. Он вылез буквально несколько секунд назад, дал двадцать баксов и велел передать вам, чтобы вы, мол, шли на восток по Пятьдесят четвертой. И все.

– Это не все! – Тремьян ухватил водителя за отворот рубашки.

– Спасибо за десятку, – водитель отбросил руку Тремьяна, дал сигнал, чтобы пугнуть зевак, и рванул с места.

Тремьян постарался справиться с охватившей его паникой Свернув за угол, остановился у входа в магазин и, глядя на идущих мимо, попытался определить среди них обладателя бинокля и любителя тонких сигар.

Никого не заподозрив, двинулся к Пятьдесят четвертой авеню, переходя от одного магазина до другого. Шел медленно, провожая глазами поток прохожих. Некоторые, спешившие в том же направлении, огибали его. Другие, сталкиваясь с ним лицом к лицу, обращали внимание на странное поведение светловолосого человека в дорогом костюме и улыбались.

На углу Пятьдесят четвертой стрит Тремьян остановился. Несмотря на ветерок и свою легкую одежду, он обливался потом. Он понимал, что теперь должен направиться к востоку Указание было совершенно точным.

Ясно одно. Водитель светло-синего «кадиллака» – не Блэкстоун. Им был человек с биноклем и тонкой сигарой.

Тогда кто же та женщина? Он видел ее раньше. Он уверен в этом!

Он двинулся по Пятьдесят четвертой на восток, шагая по правой стороне, но никто не подавал никаких сигналов, никто не обращал на него никакого внимания. Он пересек Парк-авеню, остановившись на островке безопасности.

Никого.

Лексингтон-авеню. Он миновал ряд огромных зданий. Никого.

Третья авеню. Вторая. Первая.

Никого.

Перед Тремьяном оставался лишь последний квартал. Тупик упирался в Ист-ривер, и по обеим сторонам улицы оставались лишь портики над входами в многоквартирные дома. Их покидали и в них заходили мужчины с атташе-кейсами и женщины, спешившие с бумажными мешками домой после визитов в магазины. В конце улицы стоял светло-коричневый <<мерседес-бенц», застывший в таком положении, словно он остановился во время поворота. Рядом стоял мужчина в элегантном белом смокинге и панаме, ростом несколько ниже Тремьяна. Даже с расстояния в тридцать ярдов Тремьян заметил глубокий загар незнакомца. Он был в больших солнечных очках в толстой оправе и смотрел прямо на Тремьяна, когда тот приблизился.

– Мистер… Блэкстоун?

– Мистер Тремьян? Простите, что вам пришлось так далеко идти пешком. Понимаете, мы должны были убедиться, что вы и в самом деле один.

– Почему бы мне и не быть одному? – Тремьян попытался уловить акцент говорившего. Он едва ощущался, но характерным для северо-восточных штатов не был.

– Человек в беде часто ошибается в поисках соратников.

– О какой такой беде вы говорите?

– Вы же получили мою записку?

– Конечно. Что она означает?

– То, что в ней и сказано. Ваш друг Таннер представляет очень большую опасность для вас. И для нас. Просто хотелось дать знать, что один честный бизнесмен должен помогать другому.

– Что у вас за деловые интересы, мистер Блэкстоун? Я подозреваю, что имя не настоящее, и поэтому мне трудно предположить, чем вы можете заниматься.

Человек в белом смокинге и темных очках сделал несколько шагов по направлению к «мерседесу»:

– Мы говорили вам. Его друзья из Калифорнии…

– Остерманы?

– Да.

– Моя фирма не имеет дел с Остерманами. Никаких.

– Но они у вас были, так ведь? – Блэкстоун теперь стоял по другую сторону капота.

– Не представляю, что вы говорите это всерьез!

– Можете мне верить.

Человек взялся за ручку дверцы, но не открывал ее. Он ждал.

– Минутку! Кто вы?

– Будем считать, что Блэкстоун.

– Нет!.. Вы просто не можете…

– Можем. В том-то все и дело. И поскольку теперь вы знаете об этом, то имеете определенные доказательства нашего влияния.

– К чему вы клоните?

Тремьян оперся рукой о капот и наклонился к Блэкстоуну.

– Нам пришло в голову, что вы можете пойти на сотрудничество с вашим другом Таннером. Именно поэтому захотелось встретиться с вами. Это был бы очень неблагоразумный шаг. И мы не стали бы медлить, представив обществу доказательства вашего сотрудничества с Остерманами.

– Вы с ума сошли! Чего ради мне сотрудничать с Таннером? Зачем? Я и понятия не имею, о чем вы говорите.

Блэкстоун снял темные очки. Глаза оказались пронзительно голубыми. Тремьян увидел и россыпь веснушек на его носу и скулах.

– В таком случае беспокоиться вам не о чем. Если это правда.

– Конечно, правда! Да вовсе и нет никаких оснований для сотрудничества с Таннером!

– Логично, – Блэкстоун открыл дверцу машины. – Вот и придерживайтесь этого курса.

– Ради Бога, вы же не можете просто так исчезнуть! Я вижусь с Таннером каждый день. В клубе. В поезде. Что, черт возьми, мне думать, о чем с ним говорить?

– Вы хотите сказать, что не знаете, как теперь себя вести? Будь я на вашем месте, я бы вел себя так, словно ничего не произошло… Словно вы никогда не видели меня… Он может бросить намек – если вы говорите правду, – он может постараться прощупать вас. И тогда вы все поймете.

Тремьян выпрямился, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие:

– Ради нашего же общего блага, я думаю, вам стоит сказать, кого вы представляете. Так было бы лучше всего, в самом деле.

– О нет, советник, – при этом Блэкстоун слегка хмыкнул. – Понимаете ли, нам известно, что в последние несколько лет вы приобрели некоторые сомнительные привычки. Ничего серьезного, во всяком случае пока, но их нельзя не учитывать.

– Какие привычки вы имеете в виду?

– Вы периодически позволяете себе закладывать.

– Да это смешно!

– Я же сказал, что пока нет ничего серьезного. Вы блистательный работник. И тем не менее в такой ситуации вы можете потерять контроль над собой. Нет, взвалить на вас такой груз было бы ошибкой, тем более, когда вы так взволнованы.

– Не уезжайте! Прошу вас!..

– Мы будем поддерживать с вами связь. Может, вам удастся выяснить такое, что нам пригодится. Во всяком случае, мы всегда с большим вниманием наблюдаем… за вашей работой в области защиты интересов корпораций.

Тремьян вздрогнул:

– А что относительно Остерманов? Вы просто обязаны сказать мне.

– Если в вашей юридической башке есть хоть капля мозгов, вы ни о чем и не заикнетесь Остерманам! И никаких намеков! Если Остерманы сотрудничают с Таннером, вы это выясните. Если же нет, они не должны и догадываться.

Блэкстоун сел на водительское место и включил зажигание. Прежде чем тронуться с места, он повернулся к Тремьяну:

– Не теряйте головы. Мы будем поддерживать с вами связь.

Тремьян, с трудом держа себя в руках, попытался привести мысли в порядок. Слава Богу, что он не встретился с Таннером! Ничего не подозревая, мог бы ляпнуть что-то лишнее, какую-нибудь глупость, поставив себя в опасное положение…

Неужели Остерман оказался таким потрясающим дураком – или трусом, – чтобы выболтать Джону Таннеру о Цюрихе? Даже не посоветовавшись с ним?

В таком случае, в Цюрихе должна царить тревога. Цюрих займется Остерманом. Они его распнут!

Он должен найти Кардоне. Им придется решать, что делать.

Он поспешил к телефону-автомату на углу.

Бетти сказала, что Джой ушел в офис. А секретарша Кардоне ответила, что он по-прежнему в отпуске.

Джой тоже играет в какие-то игры.

Левый глаз так задергался в тике, что Тремьян почти ничего им не видел.

9. Вторник – 7.00

Не спалось, и Таннер прошел в свой кабинет, где на него уставились серые стеклянные глазницы трех телевизоров. Сейчас они были воплощением мертвенной пустоты. Он закурил и сел на диван, думая об инструкциях, полученных от Фассета: оставаться спокойным, собранным и ничего не говорить Элис. Последнее указание Фассет повторил несколько раз.

Единственная настоящая опасность может возникнуть, если Элис скажет не то, что надо, и не тому, кому надо. Опасность крылась именно в этом. Опасность для Элис. Но Таннер никогда ничего не скрывал от жены. Он не был уверен, что и сейчас это удастся. Их постоянная открытость теснейшим образом цементировала и без того прочный брак. Даже при ссорах они никогда не таили за пазухой камень невысказанных обвинений. Элис Маккол хватило этого и в детстве.

Во всяком случае, в ближайшие шесть дней «Омега» постарается изменить их жизнь. И он должен принять это положение дел потому, что Фассет сказал: так лучше всего для Элис.

Солнце уже встало. Начинался день, когда Кардоне, Тремьяны и Остерманы окажутся на линии огня. Что они предпримут, как будут реагировать? Таннер очень надеялся, что все три пары успели связаться с властями, доказав тем самым, что Фассет ошибается. И вернутся мир и покой.

Но вполне возможно, что сумасшествие, вступило в свои права. В любом случае он останется у себя дома. Если Фассет прав, он будет с Элис и детьми. И Фассету не удастся повлиять на это его решение.

Он убедит Элис, что у него грипп. Свяжется со своим офисом по телефону и останется с семьей дома.

Телефон теперь звонил не переставая: из офиса все время поступали запросы. Элис и дети заявили, что от этих непрестанных звонков они сойдут с ума, и отправились в бассейн. Если не считать одного-двух облачков на небе, день выдался жарким – в самый раз, чтобы поплавать в бассейне. Белая патрульная машина несколько раз проехала мимо дома. В воскресенье Таннер был обеспокоен ее появлением. Теперь он испытывал благодарность. Фассет держал слово.

Телефон снова зазвонил.

– Да, Чарли, – он уже не утруждал себя приветствием.

– Мистер Таннер?

– О, простите. Да, это Джон Таннер.

– Фассет на проводе…

– Минутку, – Таннер быстро выглянул в окно кабинета, чтобы убедиться, что Элис с детьми по-прежнему в бассейне. Они продолжали плескаться.

– В чем дело, Фассет? Ваши люди уже начали?..

– Вы можете разговаривать?

– Да… Вы что-то выяснили? Кто-нибудь из них обращался в полицию?

– Ответ отрицательный. Если это произойдет, мы сразу же свяжемся с вами. Но звоню я вам совсем по другому поводу… Вы успели сделать исключительную глупость. Даже передать не могу, насколько вы оказались непредусмотрительным.

– О чем вы говорите?

– Утром вы не поехали в свой офис…

– Но я в самом деле не мог!

– …а ваш нормальный распорядок дня ничем не должен нарушаться. Никаких отступлений от привычного расписания. Это исключительно важно. Ради вашей же собственной безопасности вы должны следовать всем нашим инструкциям.

– Вы слишком многого требуете!

– Послушайте. В настоящий момент ваша жена и дети в плавательном бассейне за домом. Ваш сын Реймонд не пошел на тренировку по теннису…

– Я сказал, чтобы не ходил. Вместо этого поручил ему заняться лужайкой.

– Вашей жене принесли из магазина ее заказ, что тоже не совсем обычно.

– Я объяснил, что она должна помочь мне в работе. Случалось это и раньше…

– Главное в том, что происходит то, чего раньше не было. Но исключительно важно, жизненно важно, чтобы вы соблюдали свое обыденное расписание. Я не могу бесконечно убеждать вас в этом. Вы не можете, не должны привлекать к себе ни малейшего внимания.

– Я беспокоюсь только о своей семье и думаю, что это вполне понятно.

– Мы тоже о ней беспокоимся. И делаем это куда эффективнее, чем вы. Ни с кого из вас ни на минуту не спускают глаз. Я за это отвечаю. И с вас тоже. Вы выходили из дома дважды: в девять тридцать две и в одиннадцать двадцать. У вашей дочери была подружка за ленчем, Джоан Лумис, восьми лет. Мы предельно внимательны и очень осторожны.

Директор службы новостей потянулся за сигаретой и закурил:

– Вижу.

– Так что вам беспокоиться не о чем. Ни вам, ни вашей семье не угрожает никакая опасность.

– Может, и нет. Я думаю, что все вы рехнулись. Никто из них ничего общего с «Омегой» не имеет.

– Возможно. Но если мы правы, они не станут предпринимать никаких действий, не просчитав возможных последствий. Паниковать они не будут – слишком многое поставлено на карту. Обдумав полученную информацию, они немедленно начнут подозревать друг друга. И ради Бога, не давайте им никакого повода менять свои планы. Занимайтесь своими делами, словно ничего не случилось. Это жизненно важно. Никто не причинит ни малейшего вреда вашей семье. Они и близко к ней не подойдут.

– Хорошо. Вы меня убедили. Но я выходил на дорожку сегодня утром трижды, а не два раза.

– Нет. В третий вы остались дверях гаража. В физическом смысле вы не выходили на дорожку. И это было не утром, а в двенадцать четырнадцать… – Фассет рассмеялся. – Ну, теперь вы лучше чувствуете себя?

– Должен признаться, что нагло соврал бы, если бы стал отрицать данный факт.

– Ну, вы не лжец. Во всяком случае, по большому счету. Ваше досье убедительно доказывает это, – Фассет снова засмеялся. Даже Таннер улыбнулся.

– Вы в самом деле убедили меня, и знаете это. Завтра я пойду в офис.

– Когда все кончится, вы с женой подъедете ко мне на вечерок. Выпивка за мной. «Белая наклейка» с содовой для вас и шотландское с каплей воды для вашей жены.

– Боже милостивый! Если вы еще начнете описывать нашу сексуальную жизнь…

– Дайте-ка мне проверить по индексу…

– Идите вы к черту, – облегченно засмеялся Таннер. – Мы рассчитаемся при встрече.

– За вами. Мы будем ждать.

– Назовите дату и мы не заставим себя ждать.

– Будем считать, что все разрешится к понедельнику. Оставайтесь на связи. У вас есть номер для оперативной связи в ночные часы. И звоните, если что, немедля.

– И не собираюсь. Завтра я буду у себя.

– Отлично. И окажите мне услугу. Не планируйте для нас никаких программ. Моим хозяевам не понравилась последняя.

Таннер понял, о чем идет речь. Фассет намекал на шоу Вудворда. В передаче «Пойман на месте преступления» упоминалась аббревиатура ЦРУ. Год назад, неделя в неделю.

– Это было неплохо.

– Но и не так уж хорошо. Я видел одну такую. Я чуть не лопнул от смеха, но не смог издать ни звука. Я был у Директора в его гостиной. «Пойман на месте преступления»! Исусе!

– Фассет снова рассмеялся, а Таннер испытал облегчение, какое, он думал, ему уже не суждено.

– Спасибо, Фассет.

Таннер положил трубку и потушил сигарету. Фассет – отменный профессионал, подумал он. Никто даже не приблизится к Элис и детям. Насколько известно, у ЦРУ есть специальные снайперы, которые, наверно, засели на деревьях. И ему оставалось только исполнять указания Фассета: то есть не делать ничего. Просто, как обычно, заниматься своими делами. Не нарушая привычного распорядка дня, не отклоняясь от нормы. Он чувствовал, что теперь ему свою роль сыграть удастся. Фассет убедил, что защита его семье обеспечена.

Тем не менее одна мысль не давала покоя, и чем больше он размышлял, тем больше беспокоился. Уже примерно четыре часа дня. Пора состояться контактам и с Тремьянами, и с Кардоне, и с Остерманами. Их уже начали тревожить. И все же никто из них, кажется, пока не обратился в полицию. Или хотя бы к нему.

Неужто в самом деле все шестеро, кого он в течение многих лет считал друзьями, вражеские агенты?