Текст книги "В погоне за ангелом"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

11

На следующее утро Джиллиан Беккер позвонила мне в восемь пятнадцать и спросила, не удалось ли мне найти «Хагакурэ». Я сказал, что нет, так как прошло всего четырнадцать часов со времени нашего последнего разговора, но если вдруг обнаружу книгу, когда буду доставать утреннюю почту, обязательно ей сообщу. Тогда она напомнила мне, что сегодня день вручения премии «Человек месяца» в «Пасифик клаб». Банкет начнется в час дня, но мы должны прибыть в отель к полудню, и мне следует одеться соответственно случаю. Я ответил, что моя парадная замшевая кобура находится в чистке, но я постараюсь сделать все, что в моих силах. Она спросила, почему я всегда стараюсь сказать что-нибудь легкомысленное. Я ответил, что не знаю, но раз уж Бог наделил меня этим даром, не пользоваться им просто грех.

В десять минут одиннадцатого я подъехал к дому Уорренов и припарковался рядом с темно-серым президентским лимузином. Шофер сидел на переднем сиденье и читал спортивный раздел «Таймс». В гараже на четыре машины рядом с белым «БМВ-633i» пристроился шоколадно-коричневый «роллс-ройс корнише» 1988 года выпуска. Я решил, что «БМВ» принадлежит Джиллиан Беккер. Красный джип Пайка стоял с краю парковки. То есть находился на максимально возможном расстоянии от остальных автомобилей. Даже машина Пайка считалась здесь недостаточно приличной.

Дверь мне открыла Джиллиан Беккер. Она была заметно встревожена.

Им только что звонили еще раз. Звонивший заявил, что они могут причинить вред Мими.

Она провела меня в огромную гостиную. Шейла Уоррен, одетая в белый махровый халат, сидела с ногами в мягком кресле, рядом, на маленьком столике, стоял бокал. Джо Пайк стоял у дальней стены, засунув большие пальцы за пояс джинсов, Мими Уоррен устроилась на большом диване напротив бара. Ее блестящие глаза были широко открыты, выглядела она возбужденной. Из библиотеки вышел Брэдли Уоррен в безукоризненной черной тройке и сказал:

– Шейла. Ты еще здесь. Нам не следует опаздывать.

Я посмотрел на Джиллиан Беккер:

– Расскажите мне о звонке.

– Через полчаса после нашего с вами разговора зазвонил телефон. Сначала звонивший заговорил с Мими, но потом, поняв, что беседует с ребенком, попросил позвать отца.

– Что они сказали, Брэдли?

Брэдли выглядел раздраженным. Он поправил рукава и внимательно посмотрел на себя в зеркало, висевшее над баром. Шейла Уоррен, не спускавшая с него глаз, покачала головой и осушила свой бокал. Брэдли сказал:

– Им известно, что мы продолжаем поиски «Хагакурэ», и это их рассердило. Они добавили, что будут на банкете, посвященном Человеку месяца, и, если мне дорого благополучие моей семьи, мне следует отозвать полицию.

– Сволочи, – выругалась Шейла Уоррен, но ее голос прозвучал не слишком уверенно.

– Они сказали, что им известен каждый наш шаг, что мы полностью в их руках и что, если я сам не понимаю, что́ хорошо для моей семьи, они убьют Мими, – продолжал Брэдли.

Я посмотрел на Мими. Она была в бесформенном шелковом платье, туфлях без каблуков, волосы стянуты сзади в хвост. По-прежнему никакой косметики.

– Звучит устрашающе, – заметил я.

Девочка молча кивнула.

Я повернулся к Брэдли Уоррену. Он аккуратно снимал пылинку с левого лацкана.

– Они именно так выразились? – уточнил я.

– Ну, насколько я помню. А почему вы спрашиваете?

«Никогда не задавайте вопросов вашему работодателю».

– Потому что это звучит слишком театрально. «Сам не понимаю, что хорошо для моей семьи», «им известен каждый наш шаг», «мы полностью в их руках». У большинства известных мне мошенников куда более развитое воображение. Кроме того, сейчас уже никто не сомневается, что это не простое ограбление. Звонки, которые вы получаете, носят угрожающий характер, значит, «Хагакурэ» украли потому, что хотели причинить вред вашей деловой репутации и напугать вас.

Я подошел к большому дивану и сел рядом с Мими. Она наблюдала за происходящим, как золотая рыбка из аквариума: широко открытыми испуганными глазами. Она, видимо, считает себя невидимкой. Впрочем, с такими родителями, как Брэдли и Шейла, это не так уж и трудно.

– А что они сказали тебе, малышка?

Мими хихикнула.

– Ради бога, Мими, перестань, – вмешалась Шейла.

Мими заморгала и совершенно серьезно ответила на мой вопрос:

– Он сказал, что книга нам не принадлежит. Он заявил, что это последнее завещание потерянного сердца Японии и что «Хагакурэ» – это дух Японии.

– Дух, поцелуй меня в задницу, – сказала Шейла Уоррен, встала, взяла свой бокал и подошла к бару. Под халатом на ней явно ничего не было. – Похоже, настало время для божественного момента. Человек месяца! – громко воскликнула она и призывно улыбнулась Джо Пайку: – Ты готов меня посторожить, пока я принимаю душ? Ну ты, крутой!

Джиллиан Беккер закашлялась. Пайк стоял совершенно неподвижно, в зеркальных стеклах его очков отражалась пустая жизнь телевизора после окончания работы станции. Брэдли Уоррен нашел волосок, который следовало поправить. Лицо Мими пошло пятнами. Стоявшая у бара Шейла покачала головой, пробормотала насчет того, что нет настоящих мужиков, и вышла из комнаты.

Брэдли Уоррен отошел от зеркала, вполне довольный своим внешним видом, и посмотрел на дочь:

– Тебе следует одеться, Мими. Мы скоро уходим.

– Не хочу вас разочаровывать, – сказал я, – но думаю, нам стоит пропустить банкет.

Брэдли нахмурился:

– Я уже говорил, что это невозможно.

– Банкет будет проходить в огромном зале отеля. Соберется не менее двухсот человек, не говоря уже об обслуживающем персонале. Люди захотят с вами пообщаться до награждения и после него, а также с вашей женой и дочерью, и тогда за безопасность вашей семьи я и гроша ломаного не дам. Если угрозы сделаны всерьез, значит, вы будете там легкой добычей. Впрочем, как ваши жена и дочь.

Левый глаз Мими начал дергаться – точь-в-точь как у Брэдли. Да, не самое удачное наследство. Однако она продолжала смотреть на мир широко открытыми глазами, как маленькое животное, прячущееся на опушке леса.

– Ничего не случится с моей лучшей в мире девочкой.

Он подошел к дочери с улыбкой Оззи Нелсона [34]34
  Оззи Нелсон и его жена Харриет выступали в 1950-1960-х годах в телепрограмме об их семейной жизни «Приключения Оззи и Харриет». Многие считали их идеальной американской супружеской парой.


[Закрыть]и положил руки ей на плечи.

Но как только он до нее дотронулся, Мими подскочила, словно ее ударили. Брэдли ничего не заметил.

– Моя лучшая в мире девочка знает, что я должен пойти на банкет. Она хорошо понимает, что в противном случае Таширо примут меня за слабака.

Лучшая в мире девочка кивнула. Покорно.

Брэдли включил улыбку Оззи Нелсона для меня.

– Ну, теперь понимаете?

– Ладно, – кивнул я. – Поезжайте без семьи. Пайк останется с ними, а я буду сопровождать вас.

Оззи Нелсон начал выказывать признаки нетерпения.

– Похоже, вы не понимаете, – сказал он. – То, о чем вы просите, плохо скажется на бизнесе.

– Ну какой я дурак! – воскликнул я. – Конечно!

Джиллиан Беккер смотрела из окна на бамбуковую рощу. Джо Пайк подошел к бару и скрестил руки на груди, как всегда делает, когда недоволен. Я вздохнул и решил, что буду считать Брэдли Уоррена четырехлетним ребенком. Я говорил медленно и жалел, что при этом присутствует Мими.

– Сначала угрожали вашей жене, потом – дочери. Убит человек, участие которого в краже «Хагакурэ» мы пока не можем доказать. Не знаю, есть ли связь между убийством и угрозами, но ситуация ухудшается, и было бы разумно отнестись ко всему этому серьезно.

Джиллиан Беккер отвернулась от окна.

– Брэдли, возможно, нам следует обратиться в полицию. Они обеспечат дополнительные меры безопасности.

У Брэдли сделалось такое лицо, словно она написала ему на ногу.

– Ни в коем случае.

Мими встала и подошла к отцу:

– Я надела это платье специально для банкета. Правда, красивое?

Брэдли Уоррен посмотрел на нее и нахмурился:

– А не могла бы ты что-нибудь сделать с волосами?

Левый глаз Мими дергался, как бабочка, залетевшая в кувшин. Она потерла глаз, открыла рот, но ничего не сказала и просто вышла из комнаты.

Джо Пайк покачал головой и последовал за ней.

Брэдли Уоррен еще раз посмотрел на себя в зеркало.

– Пожалуй, мне стоит сменить туфли, – заявил он и направился к двери.

– Брэдли, – сказал я.

Он остановился у двери.

– Ваша дочь в ужасе.

– Конечно, она напугана, – ответил он. – Какой-то маньяк обещал ее убить.

Я кивнул. Медленно.

– Будет лучше, если вы останетесь дома. Позаботитесь о своей семье. Они напуганы, возможно им угрожает опасность, они нуждаются в вашей помощи.

Брэдли Уоррен привычно нахмурился, а потом покачал головой.

– Неужели вы не понимаете? – сказал он. – Если копов будет слишком много, банкет будет испорчен.

Я кивнул. Конечно. Я посмотрел на Джиллиан Беккер, но она занялась своим портфелем.

12

– Кто возглавляет систему безопасности отеля?

– Человек по имени Джек Эллис, – ответила Джиллиан Беккер.

– Вы можете дать мне номер его телефона?

Джиллиан Беккер посмотрела мне в глаза, потом отвернулась и нашла номер Джека Эллиса. Я воспользовался телефоном, стоящим на стойке бара, и позвонил Эллису в отель, рассказал о происходящем, сообщил, что меня нанял мистер Уоррен для обеспечения его личной безопасности. Джиллиан Беккер взяла телефон и подтвердила мои полномочия. У Эллиса был низкий хриплый голос. Я решил, что ему за пятьдесят.

– А что об этом думают копы? – поинтересовался он.

– Копы не знают. Мистер Уоррен считает, что это плохо скажется на бизнесе.

Когда я произнес эти слова, Джиллиан Беккер поджала губы и принялась перекладывать бумаги в своем портфеле. Она явно не одобряла мои интонации.

– И как вам это нравится? – спросил Эллис.

– Я считаю это мерзким.

Меня вновь окатили волной неодобрения. Опущенные уголки рта. Поза. Ну и так далее.

– Я попрошу выйти ночную смену. В таком случае мне хватит людей, чтобы обеспечить безопасность в зале Ангелов, где будет проходить церемония, сопровождать Уоррена, а также наблюдать за кухней и коридорами. – И, немного помолчав, добавил: – Значит, он не стал обращаться в полицию?

– Плохо для бизнеса. Кроме того, куча непрезентабельных копов может испортить банкет.

Джиллиан Беккер положила ручку и холодно посмотрела на меня:

– Сукин сын.

– Совершенно с вами согласен.

Я повесил трубку и уставился на Джиллиан Беккер, не спускавшую с меня глаз. Я улыбнулся:

– Хотите, изображу Мела Гибсона?

– Если бы вы лучше знали Брэдли, то не испытывали бы к нему такой неприязни, – сказала она.

– Не думаю. Пожалуй, мне нравится, что он мне не нравится.

– Это очевидно. В любом случае, пока вы на него работаете, вы должны сдерживать свои чувства во время общения с другими служащими. В противном случае появляется неудовлетворенность.

– Неудовлетворенность. Ну, прямо топ-менеджмент.

Ее ноздри затрепетали.

– Я считаю, что он ведет себя как самовлюбленный осел, впрочем, вы тоже так думаете.

Джиллиан приподняла левую бровь.

– Как бы он себя ни вел, я продолжаю на него работать. И буду относиться к нему соответственно. Вам следует поступать так же.

«Права моя родина или нет».

Вскоре вернулся Джо Пайк, чистый, свежий и с ясными глазами. Конечно, трудно судить о ясности глаз за зеркальными стеклами очков, но никто не запрещает нам делать предположения.

Он положил свою спортивную сумку на пол, прислонился к стойке бара и уставился в пустоту.

– Да, умеешь ты их выбирать, – заметил он.

Очень скоро появился великолепный Брэдли Уоррен в других замечательных туфлях, затем возникла Шейла Уоррен, свежая и благоухающая, вслед за ней спустилась Мими Уоррен, от которой пахло теми же духами. Вот мы все и собрались. Одна большая счастливая семья. И все дружно зашагали к лимузину: Брэдли, Джиллиан, Шейла, я, Мими и Пайк. Я начал насвистывать: «Свисти, когда работаешь», но никто этого не оценил. Если Пайк и узнал мелодию, то виду не подал. Брэдли и Джиллиан расположились на заднем сиденье, Мими, Шейла и я уселись лицом к ним, я оказался между Мими и Шейлой, и Шейла тут же прижалась ко мне.

– Неужели в этих чертовых машинах нет бара? – проворчала она.

Но вопрос ее повис в воздухе. Пайк что-то сказал водителю лимузина, а потом направился к своему джипу.

– А он что, с нами не поедет? – осведомилась Шейла Уоррен.

– Нет.

– Твою мать!

Машин было совсем не много. Мы проехали по Беверли-Глен, свернули на бульвар Уилшир и помчались на восток. Мы не сворачивали с Уилшира до тех пор, пока не миновали Беверли-Хиллз и асфальтовое озеро Ла Бри, на берегу которого стояли фигуры мамонтов в натуральную величину, промчались мимо Макартура-Парка и оказались в самом центре Лос-Анджелеса, и тут Уилшир наконец закончился. Мы повернули на Седьмую улицу, выскочили на Бродвей и остановились у входа в отель «Нью-Ниппон».

Этого у Брэдли Уоррена не отнимешь: он построил классный отель. «Нью-Ниппон» представлял собой цилиндр из голубого стекла и белоснежного бетона, расположенный между Маленьким Токио, Чайнатауном и центром Лос-Анджелеса. Вокруг стояли лимузины, такси, «мерседесы» и «ягуары». Носильщики сновали взад и вперед с чемоданами. Швейцары в красной униформе свистели, подзывая все новые и новые такси. Люди, которых я принял за туристов, выглядели так, словно они делали огромные деньги, а их высокие, стройные женщины выглядели так, словно на их содержание требуются те самые огромные деньги. И никто из них не походил на бандитов, убийц или воров-маньяков, специализирующихся на предметах искусства, но тут никогда не знаешь наверняка.

– А здесь есть «Макдоналдс»? – спросил я.

Брэдли Уоррен улыбнулся мне. А Шейла Уоррен пробормотала:

– Кусок дерьма.

Наш лимузин остановился возле группы мужчин и женщин, встретивших нас теплыми улыбками. К нам тут же поспешили два швейцара – униформу одного из них украшало множество шнурков: наверное, он был старшим, – чтобы открыть двери лимузина. Пайк подъехал следом, отдал ключи от своего джипа парковщику и отошел к входу в вестибюль, футах в двадцати от нас.

Брэдли окружили улыбающиеся люди, которые принялись его поздравлять. Они говорили, что он давно заслужил такую награду, щебетали о том, как чудесно выглядит Шейла и как похорошела Мими. Кто-то начал фотографировать. Шейла, повиснув на руке мужа, ослепительно улыбалась. Она выглядела любящей и гордой за мужа женой, именно такой, о какой он мечтал. Не похоже было, что она ненавидит Брэдли и чертов отель. Нэнси Рейган могла бы ею гордиться.

Мужчина с квадратным лицом, в серых брюках, синем блейзере и золотистом галстуке подошел к Джиллиан, что-то сказал ей, и они вместе подошли ко мне.

– Джек Эллис. А вы Коул? – сказал он, протянув мне руку.

– Да. Где служили?

Я сразу понял, что Эллис много лет проработал в полиции.

– Что, так заметно?

– Конечно.

– В Детройте.

– Не самое спокойное место.

– Город Убийств, брат. Город Убийств, – с довольным видом кивнул Эллис.

«Город Убийств. Уж эти мне полицейские».

Мы вошли в вестибюль и на эскалаторе поднялись на галерею. Первые три этажа занимали бутики, туристические агентства, книжные магазины и художественные салоны. Вестибюли здесь были такими огромными, что вполне годились для стоянки гудиировского дирижабля. [35]35
  Один из дирижаблей с названием и символикой компании «Гудиир тайр энд раббер», которые используются в рекламных целях над стадионами во время популярных спортивных соревнований.


[Закрыть]Возле выхода с эскалатора висел плакат «ПАСИФИК КЛАБ КАФЕ», а ниже было написано «ЗАЛ АНГЕЛОВ» со стрелочкой в сторону короткого коридора. Вокруг толпились многочисленные гости, среди которых выделялись двое здоровенных парней, одетых как Эллис и выглядевших как охранники.

– Здесь у меня восемь человек, – сказал Эллис. – Двое на галерее, еще двое в зале Ангелов, двое в вестибюле и двое у входа на кухню, возле подиума.

Брэдли в окружении поклонников прошел по коридору мимо зала Ангелов. Я хотел вмешаться, но это был его отель. Наверное, он знал, куда идти.

– А другие входы в зал Ангелов, кроме как через кухню, есть?

– Синий коридор. Я не поставил туда своих людей, поскольку мы сами будем там находиться. Мы подождем, когда все будет готово, и войдем в зал Ангелов через боковую дверь.

Я кивнул и посмотрел на Джиллиан Беккер:

– Какова программа?

– Это займет не более полутора часов. Сначала будет ужин, затем президент ассоциации выступит с небольшой речью, представит Брэдли, который скажет ответное слово на пятнадцать минут, после чего мы отправимся домой.

Мы прошли через дверь без надписи по длинному стерильному коридору, свернули в следующую дверь и оказались сперва в Синем коридоре, а потом – в Синем зале. И коридор, и зал действительно были синими. Здесь находились четверо мужчин азиатской внешности, на вид преуспевающие, а также высокий чернокожий человек, белый пожилой мужчина в очках и мэр Лос-Анджелеса. Все они улыбались, целовали Шейлу в щеку и трясли руку Брэдли. Они похлопывали друг друга по спине, фотографировали и полностью игнорировали Мими. Она стояла в стороне, опустив голову, точно искала, нет ли затяжки на подоле платья.

Я наклонился к ней и прошептал:

– Как дела?

Она посмотрела на меня так, как смотрят на того, кто сказал что-то странное.

Я похлопал ее по плечу и прошептал:

– Держись меня, Мими. Я о тебе позабочусь.

Она сделала серьезное лицо золотой рыбки, потом снова опустила голову и принялась изучать платье.

– Эй, Мими!

Она снова посмотрела на меня.

– Классное у тебя платье!

Ее губы слегка напряглись, потом дрогнули, и она улыбнулась.

Подошла Джиллиан Беккер и постучала пальцем по запястью:

– Десять минут.

– Может быть, нам следует сверить часы.

Она нахмурилась.

– Я намерен осмотреться. Вернусь через пять минут.

Я попросил Эллиса оставаться рядом с Брэдли и велел Мими и Шейле никуда не отходить. Мими усмехнулась, а Шейла заявила, что ей надо удовлетворить естественную потребность, и попросила меня что-нибудь предпринять. Нашла время!

Я прошел по Синему коридору, свернул по знаку «ЗАЛ АНГЕЛОВ» и подумал:

«Нет, наверное, знак висит неправильно. Может быть, это зал ООН. Может быть, здесь будет коронация. Может быть, на Земле высадились инопланетяне и здесь назначена торжественная встреча».

Потом я увидел Джо Пайка. Значит, я в зале Ангелов.

Восемьдесят столов, за каждым по восемь человек. В дальнем конце, на небольшом возвышении, видеокамеры. Вообще, если вы не умеете мыслить масштабно, то это место можно было бы назвать большим бальным залом. Пресса. Подиум на двадцать четыре человека. Человек месяца по выбору «Пасифик клаб». Кто бы мог подумать. Около шестидесяти процентов присутствующих были азиатами. Остальные – черными, белыми и коричневыми, но никто из них, похоже, не переживал из-за очередных выплат за «мерседес». Я узнал пять членов городского совета и рыжеволосую тележурналистку, в которую три года был влюблен, а также представителей семьи Таширо. Может быть, «Пасифик клаб» – самое популярное место в городе. Может быть, Стивен Спилберг пытался стать его членом, но ему отказали. Кто знает, может быть, мне удастся заполучить номер телефона рыжей тележурналистки.

Ко мне подошел Пайк:

– Да, хреново.

«Уж этот мне Джо!»

– Я мог бы прикончить здесь любого пять раз подряд.

– А ты смог бы прикончить кого-нибудь и унести отсюда ноги у тебя под носом?

– Я слишком хорош даже для самого себя, – покачал головой он.

– Церемония начнется через десять минут, – сказал я. – Я попал сюда через дверь, которая выходит в Синий коридор. Дальше по коридору комната. Мы выйдем из нее, пройдем по коридору, войдем через дверь и поднимемся на подиум. – Я рассказал ему, где Эллис поставил своих людей. – Ты будешь прикрывать правую часть подиума. Я приду вместе с ними и возьму на себя левую.

Пайк кивнул и отправился на прежнее место, сканируя толпу сквозь темные очки.

Я вернулся в Синий зал. Брэдли Уоррен сидел на удобном кожаном диване, улыбаясь четверым или пятерым новым людям – вероятно, именно с ними он будет сидеть на подиуме. В небольшом помещении становилось все больше народу, воздух стал густым от дыма. Мне это не понравилось. Джек Эллис явно нервничал. Брэдли рассмеялся чьей-то шутке, встал и направился к маленькому столику, на котором стояло белое вино и минеральная вода «Сан-Пеллегрино».

– Вы знаете всех этих людей? – спросил я у Брэдли.

– Конечно.

– Их можно вывести отсюда?

– Не говорите глупостей, Коул. У вас есть основания для беспокойства?

– Если вас интересует мое мнение, то я бы немедленно плюнул на все это и отправился домой.

– Не говорите глупостей.

«Похоже, ему понравилась эта фраза».

– Ладно.

– Вам платят за то, чтобы охранять нас. Так делайте свое дело.

Если так и дальше пойдет, то ему придется кому-то платить, чтобы охранять от меня.

В маленькую комнату набивалось все больше людей. Джек Эллис вышел, но вскоре вернулся. Теперь в комнате находилось человек двадцать пять, кто-то постоянно входил, кто-то выходил, но тут Джиллиан Беккер остановилась около Брэдли и сказала:

– Время.

Ее слова прозвучали достаточно громко, так что я их услышал.

Я огляделся по сторонам, чтобы собрать вместе Шейлу, Мими и Брэдли. Шейла кивала очень толстому белому мужчине, который все время улыбался.

– Где Мими? – спросил я.

– Мими? – смутилась Шейла.

Я вышел в коридор. В коридоре тоже было полно людей, кто-то входил в зал Ангелов, кто-то выходил, но Мими и здесь не было. Ко мне подошли Джек Эллис и Джиллиан Беккер.

– Она попросила одного из помощников официанта проводить ее в туалет, – сказал Джек Эллис.

– Где он находится?

– За углом, сразу налево. Там у меня стоит человек.

Мы почти бегом направились в указанную сторону. Эллис, тяжело дыша, с трудом поспевал за нами. Мы свернули за угол, потом еще раз и оказались в грязноватом коридоре со знаком выхода в дальнем конце. Посередине находились две туалетные комнаты – мужская и женская. Перед входом в женскую комнату лицом вниз, закинув руку за спину, лежал человек Джека Эллиса.

– Господи, Дэвис, – прошептал Эллис и бросился вперед.

Дэвис застонал и перевернулся на живот.

Вытащив пистолет, я метнулся в женский туалет, затем заглянул в мужской. Пусто. Тогда я побежал к выходу, распахнул дверь, спустился на два этажа, открыл еще одну дверь и оказался в прачечной отеля. Там были установлены огромные стиральные машины и сушилки, способные справиться зараз с сотней простыней. Но Мими здесь не было.

Во Вьетнаме я узнал, что самое плохое в жизни случается именно там, где не ждешь. Например, пуля снайпера попадает в голову твоего приятеля, когда вы спокойно стоите возле отхожего места и обсуждаете мозоли на ногах. Самые плохие моменты таятся в тени и наступают всегда неожиданно. Самый плохой момент жизни остается скрытым до тех пор, пока не умрешь.

На тяжелой металлической двери служебного выхода кто-то написал красной краской: «МЫ ТЕБЯ ПРЕДУПРЕЖДАЛИ». Ниже было нарисовано восходящее солнце.