Текст книги "В погоне за ангелом"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

27

Я направился к выходу из поместья Асано. Ворота открылись, я вышел, ворота закрылись. Я сел в «корвет», захлопнул дверцу, сделал глубокий вдох и потер глаза. Потом надавил пальцами на щеки, под челюстью и на виски. Мышцы шеи и верхней части плеч были напряжены, как спинакер, [48]48
  Спинакер – треугольный парус.


[Закрыть]и мне никак не удавалось их расслабить.

Я вернулся по Малхолланд-драйв к маленькому магазинчику на углу и позвонил Кэрол Хиллегас. В прошлом, когда мне доводилось находить сбежавших из дома подростков, Кэрол всегда помогала. Она понимает детей и консультирует их в реабилитационном центре для подростков под названием «Дом на полпути», расположенном в Голливуде. Я вкратце рассказал ей историю Мими и попросил разрешения к ней заехать. Она обещала, что освободится к одиннадцати. Я повесил трубку и позвонил Джиллиан Беккер.

– Мне надо, чтобы вы встретились со мной в Голливуде через тридцать минут, – заявил я.

– У меня нет ни минуты свободного времени, – отрезала она.

– Это связано с Мими.

– Вам удалось ее найти? – запинаясь, спросила она.

Возможно, ей стало страшно.

– Вы готовы со мной встретиться?

Она ничего не ответила.

– Сейчас не время думать о бизнесе. Я знаю, где она, я с ней говорил, и нам с вами просто необходимо кое-что обсудить. Брэдли вернулся из Киото?

– Да.

– Я не хочу вовлекать Брэдли и Шейлу до тех пор, пока мы с вами не поговорим.

– Почему?

Я ничего не ответил.

После долгого молчания она сказала:

– Хорошо. Где встречаемся?

Когда я подъехал к заведению Кэрол, Джиллиан Беккер уже стояла у входа, опираясь на крыло своего «БМВ». На ней были кремовый брючный костюм, белая шелковая блузка и солнцезащитные очки с зеркальными стеклами. Реабилитационный центр Кэрол находится в построенном еще до войны двухэтажном здании на загаженной улице под названием Карлтон-вэй, в одном квартале от Голливудского бульвара. Возле винного магазина на углу вечно ошиваются парни, не знающие, чем заняться, на пожухлой траве повсюду окурки, банки и грязные пластмассовые стаканчики. Однако перед домом Кэрол Хиллегас была ухоженная лужайка, сам дом блестел свежей краской. Похоже, это было самое приличное здание во всем квартале. Мне показалось, что солнцезащитные очки были нужны Джиллиан Беккер, чтобы спрятаться за ними.

– В одном мне не откажешь: я знаю, как развлечь девушку.

– Мими здесь? – спросила она.

– Нет.

– Почему вы хотели видеть именно меня, а не Брэдли с Шейлой? Если это как-то связано с Мими, мы не сможем без них обойтись.

– Нет, – покачал я головой. – Если бы Брэдли оказался здесь, я бы его просто пристрелил.

Джиллиан Беккер посмотрела на меня сквозь зеркальные стекла очков, бросила взгляд в сторону небритых мужчин, сидящих на обочине, затем снова повернулась ко мне:

– Вы ведь сейчас не шутите?

– Давайте войдем.

Мы прошли через калитку и оказались в маленьком вестибюле со старомодной вешалкой для пальто, над которой висела табличка «ОСТАВЛЯЙТЕ ВСЮ ЕРУНДУ ЗА ДВЕРЬЮ». Слева от входа находилась лестница, ведущая на второй этаж, а справа – приемная со стойкой с телефоном и доской для объявлений. За стойкой сидел юноша с длинными светлыми волосами. На тыльной стороне его левой руки был вытатуирован маленький синий крестик. Юноша читал затрепанный экземпляр «Чужака в чужой стране» Роберта Хайнлайна. Когда мы вошли, он оторвался от чтения и поднял на нас глаза.

– Мы к Кэрол, – произнес я.

Юноша заложил Хайнлайна пальцем, сказал, что предупредит Кэрол, обошел стойку и, перешагивая сразу через две ступеньки, взбежал вверх по лестнице.

Джиллиан Беккер сняла темные очки и смущенно остановилась возле стойки.

– Куда мы пришли?

– «Дом на полпути», реабилитационный центр для подростков. Большинство детей, которые здесь наблюдаются, сбежали от папаш и мамаш, принадлежащих к среднему классу. В Огайо, например, ситуация выходит из-под контроля. Иногда значительно. И тогда дети оказываются здесь, в Стране Грез, где начинают заниматься проституцией, распространением наркотиков, мошенничеством, пока их не поймают копы. Если детям повезет, копы отведут их к Кэрол.

Юноша со светлыми волосами спустился вниз и сказал, что Кэрол готовит кофе, но мы можем подняться. Мы так и сделали, прошли по длинному коридору мимо четырех спален – двух для девочек и двух для мальчиков. Девочка лет двенадцати, стоя на четвереньках, мыла пол. На ее левом предплечье я заметил длинный ярко-розовый шрам. Нож. Джиллиан Беккер не могла отвести от шрама взгляда.

Офис Кэрол Хиллегас находился в конце коридора. Она появилась в дверях, пожала мне руку, поцеловала в щеку, представилась Джиллиан Беккер и пригласила нас войти. Кэрол Хиллегас была высокой и худощавой и со времени нашей последней встречи стала стричь волосы гораздо короче. В них появилось больше седины. У нее было длинное лицо и тонкие губы. Кэрол носила выцветшие джинсы, зеленую гавайскую рубашку с цветами и птицами и мексиканские сандалии. Рубашку она заправляла в джинсы. В офисе пахло свежей краской, но все остальное было как прежде: обшарпанный письменный стол, старые деревянные стулья, учебники, книжные полки и дипломы на стенах. А еще окно с алюминиевой рамой. Если выглянуть в него, можно увидеть огромную красную «X» «Pussycat Theatre» на Голливудском бульваре.

– Очень мило, Кэрол, – сказал я. – У тебя модернизация.

– Государственные субсидии. Я даже подумываю завести джакузи.

Мы сели за стол, и Кэрол налила нам кофе. Потом она посмотрела на Джиллиан Беккер и улыбнулась:

– А какое отношение к девочке имеете вы, мисс Беккер?

– Я работаю на ее отца. Мы не родственники.

– Джиллиан здесь потому, что мне понадобится помощь в работе с родителями Мими Уоррен. И чем больше она будет знать, тем больше от нее будет помощи.

– И все же пока я абсолютно не курсе, – холодно заметила Джиллиан. – Он не объяснил мне, что происходит.

Кэрол тепло улыбнулась Джиллиан:

– Да, он такой. Тайны дают ему ощущение власти.

– Сучка, – проворчал я.

Кэрол рассмеялась и откинулась на спинку кресла.

– Расскажи мне о девочке, – попросила она.

И я рассказал Кэрол Хиллегас все с начала и до конца. Когда я заговорил о сигарете, Джиллиан Беккер наклонилась вперед, поднесла ко рту руку – да так и осталась сидеть. Я рассказал о том, как ехал за Эдди Тангом до «Паго-Паго клаб», как нашел там Мими и последовал за ними к Кира Асано. Когда я упомянул Асано, Джиллиан опустила руку и сказала:

– Прошлым летом Брэдли открыл отель в Лагуна-Бич. Асано выставлял там свои работы.

– Мими могла присутствовать на открытии выставки? – спросил я.

– Да. Возможно, была там вместе с Шейлой.

Я рассказал им о своем разговоре с Мими и об ее отказе вернуться домой. Потом я объяснил причину.

– Она сказала, что не может вернуться домой из-за сексуальных домогательств отца.

Джиллиан Беккер судорожно вздохнула.

– Боже мой, – прошептала она, потом встала и подошла к окну.

– Ты оставил ее у Асано? – спросила Кэрол.

Джиллиан Беккер покачала головой и сказала:

– Не может быть. Я много лет знаю этих людей.

Кэрол Хиллегас налила себе еще одну чашку кофе. Однажды я видел, как она за утро выпила четырнадцать чашек черного кофе.

– Вероятно, ты поступил правильно, оставив ее у Асано. Похоже, только там Мими чувствует себя в безопасности, а это сейчас самое главное. В семье, где имеет место инцест, ребенок теряет ощущение защищенности, а в подростковом возрасте это может привести к ужасающим последствиям. Тот человек, которому ребенок должен доверять больше всего, превращается в источник страха.

Джиллиан Беккер отвернулась от окна, подошла к столу и уселась на краешек стула.

– Не верю, что Шейла стала бы молчать, если бы у нее появились хоть малейшие подозрения, – сказала Джиллиан и, повернувшись ко мне, добавила: – Вы же видели, какая она.

Кэрол глотнула еще кофе и вздохнула. Она посмотрела на Джиллиан, и ее лицо смягчилось, стало более женственным, словно то, что она собиралась сказать, предназначалось именно для женских ушей.

– Мать может и не знать. Она может лишь подозревать, однако существует высокая вероятность, что она отметет все свои подозрения. В какой-то момент интимные отношения между отцом и матерью прекратились, и он обратил внимание на дочь. В некотором смысле дочь отняла у матери власть и заняла ее место в доме. Дочь доказала, что она более желанна для мужчины. Более женственна. Такое очень нелегко принять.

– Шейла чувствует себя дома вполне уверенно, – заметил я. – Да!

Кэрол посмотрела на меня чуть свысока.

– Пойми, что инцест – это семейная проблема с очень сложной динамикой. И одна из самых постыдных ситуаций, с которой человек может столкнуться. Никто не желает признаваться в этом, все испытывают чувство вины, и все этого боятся.

– Здорово! – воскликнул я.

– Подобные вещи невозможно решить частным образом. По закону любой человек, имеющий лицензию на осуществление лечения и помощи, обязан докладывать обо всех случаях инцеста в Отдел защиты прав ребенка. Департамент посылает следователя, который работает с врачом, если таковой имеется, или с окружным прокурором и полицией, если требуется их присутствие. Инцест есть нарушение уголовного кодекса – иными словами, виновному родителю может быть предъявлено обвинение, но обычно до этого не доходит, если все участники процесса соглашаются пройти курс лечения.

– А если родитель откажется? – спросила Джиллиан.

– Тогда ему предъявят обвинение, но если ребенок не станет давать показания – а большинство детей так и поступают, – тогда уже ничего не поделаешь. В этом случае ребенок должен посещать врача самостоятельно, но если родитель и ребенок не работают вместе, положительных результатов добиться очень трудно.

– А как насчет Мими? – поинтересовался я.

– Я не могу ставить диагноз с чужих слов. Необходимо долго работать с пациентом, и процесс может занять много-много часов в течение многих и многих недель. Но одно уже очевидно: у девочки возникли поведенческие нарушения. Она регулярно причиняет себе боль, она очень далеко зашла, пытаясь вырваться из своего окружения. Большинство детей мечтают убежать, и нередко так и происходит. Но они не устраивают инсценировки похищения. Эта девочка испытывает гнев, и направлен он по большей части на нее саму. Этим объясняются ее мазохистские наклонности. Есть и еще одна причина. Мими ищет того, кто бы ее полюбил. Когда человек причиняет себе боль так, как делает Мими, он надеется, что кто-то его остановит.

– А тот, кто его останавливает, и есть человек, который его любит, – сказала Джиллиан.

Кэрол Хиллегас согласилась:

– В принципе, да. Сексуальные домогательства – это не любовь. Это насилие. – Она посмотрела на меня. – Мими такая, как все. Она просто хочет, чтобы ее любили.

– Я должен обратиться к копам?

– Копы ее не убьют, – пожала плечами Кэрол. – Они ее задержат, а когда правда выплывет наружу, обратятся к окружному прокурору и социальным службам, ей дадут адвоката. Ты инстинктивно хотел, чтобы она избежала процедуры ареста и допросов, и в идеальном мире это самый правильный путь. Мими и так настрадалась.

– Если я сумею убедить Мими и ее родителей пойти на сотрудничество, ты согласишься помочь?

– Да.

– А тогда как можно будет избежать эмоциональных травм?

– Девочка должна находиться в спокойной обстановке, ей необходимо установить доверительные отношения с врачом. Если этим врачом буду я, мне хотелось бы пообщаться сначала с девочкой, потом – отдельно с ее родителями и уж потом попытаться свести их вместе. После того как мы привыкнем друг к другу, можем начать работу в группе на нейтральной территории и посмотреть, какой будет результат.

– Брэдли никогда не согласится, – тихо сказала Джиллиан Беккер.

Я наклонился вперед и посмотрел на Джиллиан.

– Нет, согласится.

Джиллиан повернулась ко мне, но ничего не ответила.

– Я намерен поговорить с Шейлой и Брэдли, чтобы заставить их дать согласие, но не хочу, чтобы наш разговор проходил в офисе Брэдли. Вы можете организовать нашу беседу в доме Уорренов?

– Как ты собираешься их убедить? – спросила Кэрол Хиллегас.

Я не стал ей отвечать.

– Вы можете это сделать, Джиллиан?

– Да.

– И сделаете?

– Да.

Я встал.

– Тогда не будем терять время.

28

Я вернулся в свой офис, а Джиллиан отправилась к себе и уже через час позвонила мне и сказала, что в три часа я должен быть в доме Уорренов.

Когда я подъехал, белый «БМВ» Джиллиан уже был припаркован рядом с шоколадно-коричневым «роллс-ройсом» Брэдли. Верх «роллс-ройса» был опущен, машина выглядела очень спортивно. Как танк со снятой башней. Небесно-голубой «Мерседес-560SL» стоял возле одного из гаражей. Вероятно, это была машина Шейлы.

В три часа дня на Холмби-Хиллз было тепло и солнечно. И тихо. Чирикали пересмешники, над маками и львиными зевами кружились пчелы, высоко в небе летел на восток одинокий самолет. Чья-то экономка из Сальвадора шла в сторону бульвара Сансет, где находилась автобусная остановка. Она на меня даже не посмотрела, не посмотрела она и на самолет.

Я подошел к двери, постучал, и Шейла Уоррен меня впустила. Она была в бело-розовом теннисном костюме, в руке держала бокал со льдом и с какой-то темной жидкостью. На земле всегда есть место, где уже наступило пять вечера. Она бросила на меня вызывающий и недовольный взгляд – взгляд женщины, которой пришлось пойти на многие жертвы, чтобы добиться того, что она имеет сейчас.

– Я очень надеюсь, что меня оторвали от игры по достаточно серьезному поводу.

«Жертвы».

Она закрыла за мной дверь, и мы перешли в гостиную. Брэдли Уоррен полусидел на высоком барном стуле, засунув большие пальцы в карманы жилета. Вид у него был довольно кислый. Суровый богатый бизнесмен с обложки глянцевого журнала. Джиллиан Беккер стояла у барной стойки и смотрела в сторону.

– Давайте кое-что проясним с самого начала, Коул. Вы не работаете на меня с той самой минуты, как я вас уволил, и я не заплачу вам ни цента. Так что даже и не мечтайте получить у меня работу. Можете забыть об этом, – произнес Брэдли.

– Я ушла с корта не для того, чтобы тебя выслушивать, – заявила Шейла. – Если он что-то знает про Мими, пусть говорит.

– Я подожду снаружи, – сказала Джиллиан.

– Ты останешься здесь, – приказал Брэдли. – Я хочу иметь свидетеля на случай, если этот проходимец будет настаивать на том, что я обещал заплатить ему за дополнительные услуги.

Лицо Джиллиан было бледным. Она выглядела так, словно хотела стать невидимой.

– Я не могу этого сделать, Брэдли, – ответила она и направилась к двери.

– Как это понимать? Я требую, чтобы ты осталась.

– Не сейчас, – бросила Джиллиан, не оборачиваясь.

– Что значит, не сейчас? Ты заставила меня вернуться домой. Не забывай, на кого работаешь.

Джиллиан остановилась возле двери, взглянула на меня, а потом повернулась к Брэдли и долго-долго смотрела на него.

– Брэдли, – наконец сказала она, – а не пошел бы ты в задницу. – И с этими словами вышла.

Шейла Уоррен рассмеялась.

– Джиллиан, – позвал Брэдли, но дверь за ней уже закрылась. Тогда Брэдли повернулся ко мне: – Господи, боже мой! Ладно, у меня нет на это времени, расскажите о Мими. С ней все в порядке?

– Нет, – ответил я. – С Мими вовсе не все в порядке.

Шейла перестала улыбаться и поставила бокал на барную стойку.

– С Мими ничего не случилось, она не получила травму и не попала в больницу, но с ней не все в порядке.

– Какого черта! Что все это значит? – возмутился Брэдли.

Я смотрел на них и чувствовал, как каменеют шея и плечи, совсем как тогда, когда я был рядом с Мими.

– Мими никто не похищал. Она сбежала. Я нашел ее и поговорил с ней.

– Боже мой, но почему вы не привезли ее домой? – спросила Шейла.

– Она не хочет возвращаться домой.

– Но как такое может быть? Где она? – удивилась Шейла.

– Я вам не скажу.

Брэдли Уоррен нахмурил брови. Его любимое выражение лица.

– Что за ерунда? Вы должны.

– Нет. Вам я ничего не должен.

Брэдли смотрел на меня так, словно взвешивал в уме, на что еще я способен. Потом направился к телефону, стоящему на барной стойке.

– Я сейчас же позвоню в полицию.

– Нам надо поговорить об очень личных вещах. Вряд ли вы захотите, чтобы при этом присутствовали копы.

Брэдли замер на месте с рукой на телефонной трубке. Глаза Шейлы метались от меня к мужу и обратно.

– Что происходит? О чем вы говорите?

Я продолжал сверлить глазами Брэдли.

– Брэдли, «Хагакурэ» у Мими. Она украла книгу, чтобы вам навредить, и инсценировала свое похищение по той же причине.

Брэдли слегка отпрянул, словно от сильного порыва ветра.

– «Хагакурэ» у Мими?

– Да.

– И вы его не вернули.

– Нет.

– Она украла книгу, чтобы мне навредить, а теперь еще и делает вид, что ее похитили.

– Это глупо, – сказала Шейла, небрежно махнув рукой, потом взяла со стойки бокал и сделала пару глотков.

– Ваша дочь попала в беду. У нее очень серьезные проблемы, и эти проблемы возникли довольно давно, ей наверняка потребуется профессиональная помощь. Процесс лечения будет долгим, к тому же нет уверенности, что она полностью выздоровеет. Вы должны будете участвовать в лечении.

– Я не понимаю, что все это значит. У девочек ее возраста бывают срывы. Это гормональное.

– Брэдли, лечение нужно начинать немедленно. Необходимо взглянуть правде в глаза, чтобы начать процесс исцеления. – Теперь остались только мы с Брэдли. Шейла с тем же успехом могла находиться на Марсе. – Мими должна некоторое время пожить в реабилитационном центре, или вам придется покинуть дом.

У Брэдли на лбу набухла вена, под левым глазом что-то задергалось.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Расскажите Шейле, Брэдли.

Тик усилился. Он погрозил мне пальцем. Гневно.

– Черт побери! Вам лучше немедленно сообщить мне, где «Хагакурэ». Эта книга бесценна. Другой такой нет.

– Расскажите Шейле о Мими.

Шейла снова отставила бокал. Вызывающее и недовольное выражение исчезло. Самые страшные сны стали явью.

– Рассказать о чем?

– Я не знаю, о чем он говорит. Что сказала Мими? Что все это значит? – У Брэдли заметно дрожали руки.

– Брэдли, у вашей дочери не будет ни малейших шансов на выздоровление, если вы не признаетесь в своих сексуальных домогательствах.

Шейла смертельно побледнела. Она словно окаменела, Брэдли тоже. Потом он тряхнул головой и улыбнулся. Так улыбаются малознакомым людям, когда хотят сделать им замечание.

– Это неправда, – произнес он.

Шейла издала тихий звук, очень похожий на хихиканье Мими.

– Мими все выдумала. Вы ведь сами сказали, что она хочет мне навредить.

Шейла выплеснула остатки выпивки в лицо Брэдли. Ее глаза наполнились слезами, нос покраснел, лицо пошло красными пятнами.

– Какая же ты скотина. Мерзкая, грязная скотина, – сказала она и ударила Брэдли.

Шейла принялась отчаянно колошматить мужа, брызгая слюной, снова и снова обзывая его грязной скотиной. Брэдли даже не шелохнулся.

Так продолжалось до тех пор, пока я не схватил ее за запястья.

– Ты скотина, скотина, скотина, – твердила она снова и снова.

Брэдли развел руками, совсем как актер в комедийном шоу. Улыбка, которая должна была означать: вы-должно-быть-ошибаетесь, – не сходила с его лица.

– Как могла Мими такое сказать? Это неправда. Это просто возмутительно. – Его левый глаз начал быстро-быстро моргать.

Я подвел Шейлу к дивану и усадил ее.

– Есть одна женщина – ее зовут Кэрол Хиллегас, – которая является специалистом по работе с людьми, пережившими подобное. Вы можете поговорить с Кэрол, она, в свою очередь, поговорит с Мими, а затем вы поговорите все вместе. Вы сделаете это? Поговорите с Кэрол?

Шейла сидела так, словно в ее грудь вонзили что-то острое. Она молча кивнула.

– Я подам на вас в суд, если вы будете распространять подобные слухи. У вас нет никаких доказательств, – кинулся в атаку Брэдли.

Я оставил Шейлу, обошел барную стойку и направился к Брэдли, на ходу доставая «дэн-вессон».

Брэдли начал пятиться, пока не уперся спиной в стеклянные полки, уставленные бутылками со спиртным. Дальше отступать было некуда.

– Эй, – еле слышно простонал он.

Я взвел курок и прицелился ему в лоб.

– Брэдли, твой ребенок в тебе нуждается, и ты сделаешь для нее все, что потребуется. – Мой голос звучал ровно и спокойно. – Ты все понял?

– Да, – прошелестел он.

– Ей необходимо, чтобы ты был честен с ней. Она должна услышать от тебя, что подобное больше не повторится и здесь нет ее вины. Ты все понял?

– Да.

– Необходимо поставить в известность Департамент социального обеспечения, они назначат человека, который будет работать с тобой, врачом, Шейлой и Мими. Для Мими очень и очень важно, чтобы ты согласился пройти курс лечения и активно участвовал в процессе. Ты все понял?

– Да.

Я посмотрел на Брэдли поверх дула «дэн-вессона» и подошел еще на шаг.

– Мне сказали, что все произошедшее здесь – довольно сложная вещь и тебя нельзя однозначно назвать плохим человеком, как сделали бы мы, наивные и далекие от медицины люди. Очень может быть. Мне плевать, поможет тебе лечение или нет. Даже если тебе придется десять лет притворяться, что лечение помогает. Ты позаботишься о том, чтобы было сделано все, что только возможно, для реабилитации твоей дочери. В противном случае я тебя убью, Брэдли. Ты все понял?

В ответ он только кивнул.

– Скажи это вслух.

– Да.

– Скажи развернутым предложением.

– Вы меня убьете.

– Ты мне веришь?

– Да.

– Оставайтесь здесь. Не возвращайтесь в офис. Кэрол Хиллегас вам позвонит. И если ты не сделаешь все, что от тебя требуется, я вернусь.

Мы постояли так еще несколько секунд, а потом я опустил пистолет и ушел.

Джиллиан Беккер сидела в своем «БМВ». Даже зеркальные стекла очков не могли скрыть, что она плакала. Я подошел к ее машине и наклонился к окну.

– Сегодня вы получили жестокий урок, – сказал я. – Пройдет время, и вы успокоитесь. И поймете, сможете вы с этим жить или же вам придется что-то изменить.

– А вам приходилось так поступать? Менять свою жизнь? – вздохнула она.

– Иногда. Иногда удается изменить обстоятельства, иногда обстоятельства изменяют тебя.

Она кивнула и посмотрела в сторону дома. Предстояли большие перемены.

– Я думала о том, что сказала Кэрол о людях, которые делают себе больно. Они так поступают потому, что ищут тех, кто любит их достаточно сильно, чтобы прекратить эту боль.

Я ничего не ответил.

Не сводя с меня глаз, Джиллиан Беккер включила двигатель «БМВ» и уехала.