Текст книги "Тогайский дракон"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Повествуя о том, как они спасались от горных великанов, эльф вспрыгнул на груду монет, соскользнул с нее по противоположному склону и таким образом исчез из виду. И затаился.

– Где ты, малыш? – прогремел Аграделеус; в голосе дракона слышались подозрительность и нарастающая злость.

Белли'мар Джуравиль появился из-за груды монет.

– Великаны вопили почти так же, как только что закричал сейчас ты! – взволнованно заявил он, размахивая мечом. – И в этот момент из укрытия выскочил Полуночник, обрушив удары Урагана на наступающих со всех сторон громадных тварей.

К восхищению Каззиры и Аграделеуса, эльф на редкость красочно живописал детали сражений, лишь отчасти, дабы доставить удовольствие слушателям, приукрашивая их.

Закончив, Джуравиль тяжело оперся на эфес меча.

– На сегодня все, – заявил он.

К удивлению эльфа, на этот раз именно Каззира выразила негодование по поводу окончания повествования. Однако он остался непреклонен.

– Даю вам возможность хорошенько обдумать услышанное сегодня, соединить воедино все части моего рассказа, – с этими словами Джуравиль швырнул меч на груду сокровищ, – и тогда завтрашнее его продолжение произведет на вас еще более неизгладимое впечатление.

Аграделеус разразился хохотом и запрыгал на месте, расшвыривая во все стороны монеты и драгоценности.

– Идите, идите спать. – С этими словами дракон подхватил Каззиру и эльфа и отнес их в каменную яму.

То же самое повторилось на следующий день и на третий. И Джуравиль непременно улучал хотя бы один момент, чтобы исчезнуть с глаз слушателей на более длительный, чем поначалу, срок.

Когда он проделал это в третий раз, до эльфийки дошел наконец его замысел.

– Ты хочешь сбежать? – спросила она, когда из сокровищницы над ними послышался мощный храп уснувшего Аграделеуса.

Джуравиль жестом призвал ее к молчанию.

– Я связан словом и долгом, – пояснил он.

– А время, проведенное со мной, тебя ни к чему не обязывает?

– Гораздо в большей степени, чем ты можешь себе представить.

Белли'мар Джуравиль внезапно придвинулся к ней и нежно прижался к губам эльфийки. Каззира хотела было что-то сказать, но он оборвал ее новым поцелуем, за которым последовал еще один. Каждый раз эльф прижимался к ней все теснее, с радостью отмечая, что она не отстраняется.

Этой ночью они любили друг друга, и на дне каменной ямы под логовом дракона Джуравиль чувствовал себя ничуть не хуже, чем если бы над ними распростерлось усыпанное звездами ночное небо Эндур'Блоу Иннинес.

Проснувшись, Каззира увидела, что ее друг лежит рядом, опираясь на локоть, и смотрит на нее.

– Я связан с тобой гораздо крепче, чем ты можешь предположить, – сказал он, лаская пальцами ее лицо и длинные шелковистые волосы. – Связан любовью и потому ни за что не решусь подвергнуть тебя опасности погибнуть при осуществлении моего отчаянного плана. Хотя самого меня, скорее всего, ждет смерть в подземных туннелях, даже если я смогу вырваться из берлоги Аграделеуса.

– Бринн Дариель всего лишь человек, – пробормотала эльфийка.

– Она – рейнджер. Я обязан помочь ей и попытаюсь сделать это.

– А потом?

Джуравиль посмотрел в сторону, обдумывая этот вопрос, затем в подтверждение своей искренности погрузил взгляд в голубые глаза Каззиры.

– А потом я вернусь и дорасскажу Аграделеусу историю. Если ты все еще будешь здесь, останусь и я. Если же тебя не будет – я вернусь в Тимвивенн, и мы снова окажемся вместе.

Эльфийка улыбнулась и нежно погладила друга по щеке.

Если ты не придешь, я развяжу войну против Кер'алфар. Сражения не раз начинались и по менее значительным поводам!

Джуравиль наклонился и нежно коснулся губами ее шеи, но Каззира, крепко обхватив его, опрокинула на спину и, устроившись сверху, страстно прижалась к его губам.

Прошло достаточно много времени, прежде чем Джуравиль окликнул Аграделеуса и приступил к завершающему акту «представления».

Мускулистое чешуйчатое тело дракона наклонилось вперед: он нетерпеливо ожидал, когда же из-за груды монет снова появится Белли'мар Джуравиль. Эльф только что изобразил бегство Полуночника и Пони с горы Аида на спине могучего жеребца по имени Дар. После этого, глубоко зарывшись в груду монет, он высунул наверх руку с зажатым в ней мечом, долженствующую изображать иссохшую руку погибшего Эвелина, торчащую из пепла.

Потом он метнулся в дальний конец сокровищницы и исчез за насыпанным там холмиком из монет и драгоценностей.

Мгновения медленно утекали прочь.

Каззира сидела, прислонившись к стене сокровищницы спиной, переживая потерю. Ее удивляло то ощущение пустоты в сердце, которое она испытывала. Эльфийка понимала, что ее друг действовал так, как было лучше для нее самой; оба они не сомневались, что Аграделеус не причинит ей вреда, чего нельзя было сказать о Джуравиле, который, конечно же, шел на огромный риск.

И все же, знай Каззира заранее, какой болезненной окажется разлука, она нашла бы способ уговорить Джуравиля взять ее с собой.

Она не сводила взгляда с дракона, на физиономии которого последовательно сменилась целая гамма чувств – страстный интерес, непонимание, подозрительность и нарастающая ярость.

– Где ты, малыш? – проворчал Аграделеус, после чего вопросительно посмотрел на эльфийку.

Та пожала плечами, изображая удивление.

– Скоро появится, наверное.

Дракон, испуская угрожающее рычание, встал и обшарил взглядом сокровищницу. Сделал шаг вперед, медленно повернулся, громко втягивая носом воздух.

– Малыш? – снова позвал он уже громче. Каззира шагнула к дракону, но остановилась, заметив, что его мощные чешуйчатые лапы подрагивают от гнева. – Малыш?

Тишина.

Внезапно Аграделеус повернулся к эльфийке, молниеносно схватил ее и, сделав огромный прыжок, приземлился на дне каменной ямы. Бесцеремонно швырнув Каззиру на пол, он снова взлетел вверх, сотрясая воздух рыком.

– Малыш! – яростно ревел дракон, расшвыривая во все стороны монеты и драгоценности.

Под одной грудой он наткнулся на огромный обломок скалы. Наклонившись, поднял его над головой и в исступлении с силой кинул через всю сокровищницу, разбив о стену.

Позади холмика с драгоценностями, за которым исчез Джуравиль, был виден вход в туннель. Аграделеус ринулся было туда, но внезапно остановился, принюхиваясь.

Попятившись назад, он взглянул на небольшой пролом в стене, всего в дюжине футов над полом, куда крылья вполне могли поднять эльфа.

Дракон ринулся в этот пролом и побежал по идущему от него туннелю, волоча за собой толстый хвост.

Джуравиль мчался что было сил, однако в наружные туннели оранжевое мерцание лавы почти не доходило, и он то и дело спотыкался, несмотря на острое зрение. Он понимал, что, следуя по прямому пути, от Аграделеуса ему не уйти. Оставалось надеяться на то, что далее туннель имел ответвления.

Вскоре эльф услышал топот преследования и удвоил усилия, понимая, что вскоре будет схвачен, если только….

Наконец его взгляд уловил желанное ответвление: узкий извилистый лаз уходил вниз и вправо. Джуравиль инстинктивно свернул в него, но тут же остановился, сообразив, что Аграделеус именно этого от него и будет ждать.

Он выскочил из бокового ответвления и побежал вперед по основному туннелю, надеясь, что правильно выбранное решение поможет выиграть хоть немного времени. Топот позади стих, послышалось мощное сопение: очевидно, дракон принюхивался.

Вскоре топот возобновился.

Несколько новых развилок дали Джуравилю небольшое преимущество, поскольку на каждой из них Аграделеус вынужден был останавливаться и по запаху определять, куда свернул эльф. На одном из таких перекрестков, от которого отходили сразу три ответвления, Джуравиль кинулся в одно из них, круто уходящее вниз, но вскоре вынужден был остановиться на краю бездонного обрыва; пришлось вернуться обратно. Оказавшись снова в основном туннеле, эльф заработал крыльями, взлетел под свод и довольно долго полз по нему, прежде чем снова опуститься и побежать далее.

Позади опять раздались топот и сопение Аграделеуса. Потом шаги дракона замедлились и вовсе смолкли.

Однако спустя примерно час, двигаясь в кромешной тьме буквально на ощупь, Джуравиль снова услышал топот преследователя.

«У него глаза как лампы», – подумал эльф, прекрасно понимая, что рано или поздно Аграделеус схватит его и, скорее всего, просто сожрет.

Вынырнув из-за очередного поворота, Джуравиль оказался в огромной пещере, освещенной потоком текущей внизу лавы. На большой высоте над потоком дугой изгибался каменный мост. За ним на противоположной стороне виднелся темный зев туннеля. Эльф быстро осмотрел мост – в его интересах было, чтобы сооружение как можно больше пострадало от времени. Однако вскоре ему стало ясно, что мост, построенный поври, не утратил надежности и наверняка выдержит дракона.

Поглядывая на поток лавы, Джуравиль задумался, пытаясь найти выход. В воздухе ощущался едкий запах серы – значит, определить, где находится беглец, по запаху Аграделеусу будет трудно.

У эльфа возникла идея. Он поглядел на далекую стену, потом вниз, прикидывая высоту моста.

От топота приближающегося дракона уже дрожали его пролеты.

Джуравиль разбежался по мосту и, подпрыгнув как можно выше, яростно заработал миниатюрными крыльями, ловя восходящие потоки нагретого лавой воздуха. Эльфа отнесло в сторону и с силой ударило о стену, но он удержался и пополз по теплому камню, стараясь все время держаться в тени. Потом он остановился, вжал голову в плечи и вообще постарался сделаться как можно незаметнее.

Вскоре Аграделеус вбежал в пещеру и после недолгого колебания затопал по мосту. Дождавшись, пока его шаги начали затихать, Джуравиль изогнул шею и посмотрел на опустевший каменный мост. Если бы только ему удалось проползти над ним и вернуться в коридор, откуда он вышел…

Мост, однако, был далеко. Джуравиль понимал, что, попытавшись пролететь нужное расстояние, он, скорее всего, выбьется из сил и рухнет в поток лавы.

Оставалось одно: ползти по стене, что он и сделал, используя крылья лишь для того, чтобы уменьшить свой вес. Дюйм за дюймом эльф подбирался к стене с тем туннелем, откуда вышел, постепенно приближаясь к изогнутому мосту. Как только он окажется рядом, можно будет перебраться на мост.

Дюйм за дюймом.

На одном особенно гладком участке стены Джуравиль остановился, собираясь с силами. Передохнув, он уже готов был двинуться дальше, но в этот момент…

– Вот ты где! – послышался рев Аграделеуса.

Голос его звучал гораздо громче, чем раньше. Мгновение – и в свете горящих как факелы глаз дракона Джуравиль увидел на стене свою четко очерченную тень.

Он медленно повернул голову, но вдруг замер и закрыл глаза, заметив край огромного кожистого крыла. Дракон вернулся к своему истинному, чудовищному облику.

– Предатель! – Голос Аграделеуса загрохотал с такой силой, что стена затряслась, и эльф не удержался на ней.

Отчаянно взмахивая крыльями, он искал, но не находил, за что бы уцепиться. Пальцы кровоточили, ноги болели от ударов о камни.

Однако все усилия были тщетны. Джуравиль летел вниз, не в силах не только остановить, но даже замедлить падение.

Ему вспомнилась эльфийка Тантан, дорогая его подруга, погибшая в раскаленной лаве в недрах Барбакана, и он подивился зловещей усмешке судьбы, уготовившей ему ту же страшную участь.

ГЛАВА 20
Я ВИЖУ В ТЕБЕ СЕБЯ САМОГО

– Ты должна избавиться от гнева, – сказал Астамир.

Бринн мрачно посмотрела на мистика.

– Я своими глазами видела, как убили Ашвараву.

– Я видел много смертей, – отозвался Астамир. – И тебя спас от неминуемой смерти.

– Я видела, как убили родителей, – Лицо девушки исказила гримаса.

– Ты должна избавиться от гнева.

– Как можно забыть…

– Не надо забывать, – перебил ее мистик, – Ни в коем случае. Личность каждого из нас складывается в результате опыта, равно хорошего и дурного. Утрата воспоминаний хотя бы о части пережитого обедняет человека. Не надо забывать об этом. Пусть образы живут в твоей памяти, но не позволяй им подталкивать себя к самоуничтожению. – Бринн непонимающе посмотрела на него. – Гнев затуманивает сознание. Гнев толкает тебя на путь, с которого трудно свернуть, даже если здравый смысл подсказывает, что этот путь неверный. Да, ты собственными глазами видела, как убили Ашвараву. Но почему он погиб? Отчасти потому, что, ослепленный гордыней и гневом, не заметил подготовленной бехренцами ловушки.

Девушка не нашла что ему возразить.

– Это будет нелегко – снова поднять тогайру на борьбу с Тюрбанами.

– Это слово звучит в твоих устах отвратительно, Бринн Дариель, – заметил Астамир. – Тюрбаны… В нем есть оттенок презрения к врагу; вроде как речь идет не о людях, а о каких-то тварях.

– Презрения? Да будь у меня возможность, я бы поубивала всех Тюрбанов… ну ладно, всех бехренцев!

– Да? И бехренского ребенка тоже? И его несчастную мать? И человека, в жизни не поднимавшего оружия против тогайру? Неужели горечь поражения настолько изменила девушку, которой внушала отвращение необходимость прикончить беспомощных, лежащих на окровавленном снегу бехренских солдат? – Астамир улыбнулся, а потом, не выдержав, рассмеялся.

Бринн отвернулась, но возразить ей снова было нечего. Мистик оказался прав – уже в который раз! – и она чувствовала, что иначе как неразумными ее продиктованные гневом заявления не назовешь.

– Задумайся над тем, что для тебя входит в понятие «бехренцы», – посоветовал Астамир. – Отдай себе отчет в том, что не все они думают одинаково и не все заслуживают возмездия. Подумай о том, что даже те, кого ты ненавидишь больше всего, тоже люди и как таковые не меньше вас заботятся о своих детях, мечтают о лучшей доле для них и для самих себя.

– Ты предлагаешь мне отказаться от борьбы?

– Нет, просто хочу, чтобы ты оставалась верна самой себе. Ничего больше. Если ты снова встанешь на тропу войны, за это придется заплатить очень высокую цену. Прольется много крови, и бехренцев, и тогайру. Стоит ли свобода такой цены?

– Стоит! – без колебаний ответила Бринн.

– Тогда и говорить больше не о чем.

Астамир резко повернулся и ушел, оставив тогайранку на небольшом каменном мосту над глубоким ущельем.

Несколькими словами мистик сумел изменить линию ее жизни – совсем немного, но именно в том направлении, в котором уже и прежде устремлялись мысли самой Бринн.

Она знала: это всего лишь один урок из множества тех, что Астамир и другие братья и сестры Обители Облаков еще сумеют ей преподать.

– Я часто поражаюсь тому, насколько все мы схожи, несмотря на разные верования, разные имена богов и различные способы, помогающие достичь более высоких уровней сознания, – заметил Астамир, выходя из затемненной комнаты к поджидающей его взволнованной Бринн.

Девушка пошла на огромный риск, поведав мистику, который за последнее время стал ей очень дорог, об одном из величайших секретов тол'алфар – Оракуле. Но, похоже, ее рассказ о том, как она смогла разговаривать с погибшими родителями, не произвел на него того впечатления, на которое она рассчитывала.

– В конечном счете существует только одно направление, – начал Астамир, но замолчал, заметив на лице тогайранки разочарование, – Тебе известно о монахах церкви Абеля из Хонсе-Бира? – Бринн кивнула. – Они используют силу магических драгоценных камней, считающихся у них священными.

– Рейнджер, проходивший обучение вместе со мной, тоже умел пользоваться этими камнями, – сказала девушка.

– Жрецы-ятолы считают использование магических камней кощунством.

– А Джеста Ту? – спросила тогайранка.

– Мы используем их магию.

– И это вам так понравилось, что вы решили, будто их применение не противоречит вашей религии? – Помня отсутствие видимой реакции мистика на сообщение об Оракуле, Бринн не смогла удержаться от сарказма.

– Ту силу, которую могут дать магические камни и Оракул, Джеста Ту ищут внутри себя, – Астамир подошел к девушке и дотронулся до ее лба. – Вот здесь ничуть не меньше магии и силы. – К удивлению Бринн, он мягко провел рукой по ее лицу, шее, между грудями, по животу и дальше, к паху, – Линия силы проходит вот здесь. Это сердцевина твоей жизненной энергии, твое Чи. Очень немногие способны осознавать, какое могущество таит в себе эта энергия.

– Только Джеста Ту?

– Только немногие Джеста Ту, – поправил ее мистик. – И только после долгих лет обучения. Говоря «обучение», я имею в виду прежде всего работу мысли, – Он развязал свой пояс и показал его тогайранке. – Этот многоцветный пояс – символ истинного понимания. Сейчас в Обители Облаков такой пояс носят, если считать вместе со мной, трое. Из остальных же – а всего нас больше сотни – хорошо если несколько человек когда-нибудь достигнут того уровня просвещенности, который даст им право носить многоцветный пояс.

Бринн с благоговением прикоснулась к поясу и заметила, что он сплетен из тончайших разноцветных нитей, хотя с расстояния в несколько шагов выглядит черным.

Девушка не сводила взгляда с Астамира, снова аккуратно повязавшего пояс. С особой остротой именно сейчас она почувствовала его подавляющее превосходство, почти сводящее на нет все годы ее напряженного обучения у тол'алфар.

– И какое место отводится Оракулу в свете таких достижений? – спросила она, снова не сумев заглушить в голосе скептические нотки.

Мистик рассмеялся.

– Это замечательная вещь, бесценный дар, позволяющий далеко продвинуться на пути к просвещенности.

Тогайранка смутилась.

– А мне показалось, что на тебя он не произвел особого впечатления.

– Этим утром кое-кто из моих товарищей вручает себя ветру, – сказал Астамир. – Пойдем. Я покажу тебе нашего Оракула.

– Вручают себя ветру?

– Пошли, пошли, – Мистик протянул Бринн руку.

Чрезвычайно заинтересованная, девушка последовала за Астамиром. Тот вывел ее из монастыря через проход, который она раньше не видела. Спутники оказались у начала тропы, уходящей в гору. Вскоре, все еще продолжая подниматься, они увидели наверху шестерых мистиков в коричневых туниках, осуществлявших подъем, растянувшись в цепочку.

– Здесь довольно холодно, – заметила тогайранка.

– В этом весь смысл.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, остановившись.

– Какая ты нетерпеливая, – со вздохом произнес Астамир и широко улыбнулся. – Это один из ритуалов ордена Джеста Ту. Хотя большинство наших братьев и сестер, способных вручать себя ветру, старше и опытнее тебя, мне кажется, ты тоже должна попытаться. Насколько я могу судить, ты прошла великолепное обучение и тебе доступны азы медитации, которую ты называешь общением с Оракулом.

– То, что ты предлагаешь, на шаг выше?

Снова почувствовав оттенок скепсиса в ее голосе, мистик рассмеялся.

– Это шаг в сторону, – объяснил он. – Тот же Оракул, только на наш лад. Одно из его проявлений, по крайней мере.

Бринн опять хотелось возразить, но на этот раз она удержалась.

– Тогда пошли. – Тогайранка снова взяла предложенную ей руку.

Они поднимались еще около часа, все медленнее по мере того, как возрастала крутизна склона, и наконец догнали тех, кого видели снизу. Астамир встал предпоследним в их цепочке, Бринн – замыкающей. Девушка опасалась, что встретит неприятие со стороны восходивших на гору, но никто, казалось, даже не заметил ее присутствия. Вспомнив о высоком ранге друга в ордене Джеста Ту, тогайранка подумала, что он, скорее всего, может устанавливать свои правила, в особенности если речь идет о его личном госте.

К середине дня вся группа поднялась уже достаточно высоко. Здесь яростно бушевал ветер и расселины гор были заполнены снегом. Бринн хотела сказать Астамиру, что одета не совсем подходящим образом для такой погоды, но промолчала, поскольку на идущих впереди мистиках тоже были лишь легкие одеяния и почти все они были босы.

Наконец процессия достигла развилки. От основной тропы, по-прежнему уходящей вверх, влево отходила другая, в направлении крутого горного склона. Тогайранка удивилась, когда мистики свернули на нее, и еще больше, когда этот путь привел на гребень утеса, где не было никакого укрытия.

Несмотря на бушевавший ледяной ветер, мистики держались совершенно спокойно. Тот, кто возглавлял процессию, сел, скрестив ноги, прямо на узкой тропе, идущей по гребню. Остальные последовали его примеру.

Астамир знаком показал девушке сделать то же самое.

Мистики подняли руки и соединили ладони на уровне лица. Потом они положили руки на бедра, все одновременно дугой выгнули спины, слегка приподняли бедра и, раскинув руки в стороны, наклонились вперед, касаясь лбами камня.

Бринн взглянула на Астамира. Он знаком велел ей делать то же, что и остальные.

Тогайранка попыталась повторить позу мистиков, однако, несмотря на гибкость, наклониться так низко, как они, не смогла.

Потом потянулось ожидание, казавшееся бесконечным.

Время от времени девушка из-под руки поглядывала на остальных мистиков, рассчитывая увидеть, что они хотя бы немного смещают положение тел. Никто, однако, даже не шелохнулся. Минута скользила за минутой. Спустя некоторое время Бринн перестала поглядывать на других, позволив мыслям унестись в обрывочные воспоминания, в фантазии и, наконец, в пустоту.

Погружаясь в нее, она все дальше и дальше уходила от окружающего ее мира.

Сознание вернулось к тогайранке спустя некоторое время вместе с ощущением холодного оцепенения. Она открыла глаза, заморгала и с удивлением отметила, что солнце уже зашло.

Все ее мышцы свело от холода, зубы выстукивали отчаянную дробь. С огромным усилием девушка подняла голову навстречу пронзительному ветру, жалящему обнаженные части тела, и ухитрилась сесть прямо.

И тут же Астамир оказался рядом, завернул ее в плотное шерстяное одеяло, помог встать и поддерживал, пока в ногах не восстановилось кровообращение.

А затем он повел ее прочь.

– А остальные? – спросила тогайранка.

– Они вернутся в монастырь утром.

Бринн остановилась, глядя на шесть застывших фигур.

– Они же замерзнут!

– Эти люди усилием воли замедлили нормальный жизненный ритм в телах. Их сердца едва бьются, и холод не причинит им никакого вреда, – объяснил магистр Джеста Ту. Тогайранка недоверчиво посмотрела на него. – У тебя свой Оракул, а у них – свои. Со временем ты поймешь, как этого можно достигнуть, если захочешь, конечно.

Девушка последовала за ним, но потом снова остановилась, пристально глядя на мистика.

– Но ведь тебе удалось связаться с Оракулом с первой попытки, – сказала она, причем тон Бринн свидетельствовал о том, что она думала, будто здесь что-то не так и Астамир, возможно, шутит.

– Тебя так волнует соотношение наших с тобой возможностей? – без обиняков спросил тот. Тогайранка не отвечала. – Все эти мистики, сейчас вверяющие себя ветру, старше тебя, а я так даже вдвое. Друг мой, не стоит тратить время, эмоции и таланты на негативные переживания.

– Ты привел меня сюда, чтобы убедиться, что я не выдержу испытание? – тоже напрямую спросила Бринн.

– Я привел тебя сюда, не зная, выдержишь ты испытание или нет, – ответил мистик. – Однако так просто подобные вещи не делаются. Я займусь твоим обучением, и когда ты снова придешь сюда, то проведешь ночь на ледяном ветру, не испытывая каких-либо неприятных ощущений. Ты погрузишься внутрь себя и таким образом защитишься от стужи. – Девушка недоверчиво посмотрела на тропу, – Даже в самую холодную зимнюю ночь.

И он повел ее обратно в монастырь, легко шагая в темноте по узкой тропе.

Обучение началось уже на следующий день. Астамир учил тогайранку, как сосредоточивать внимание на какой-то одной части тела, как сознательно расслабляться, как усиливать контроль над телом, вплоть до того, чтобы замедлять биение сердца.

Бринн снова поднялась на утес спустя три недели. На следующее утро вместе с другими Джеста Ту она вернулась в монастырь. За всю долгую дорогу ни один мистик не сказал девушке ни слова, но всякий раз, ловя на себе их взгляды, она читала в них одобрение.

В дальнейшем тогайранка не один раз поднималась на гору, чтобы вручить себя ветру, и, хотя внизу уже вовсю цвело лето, только уроки эльфов и Астамира позволили ей пережить холодные ночи на продуваемой ветрами вершине. Как-то она продержалась на утесе целых три дня, уйдя в себя так глубоко, что ничего не замечала вокруг.

Возвращаясь в монастырь, Бринн всегда чувствовала себя более сильной, но, главное, с каждым разом становилось все яснее, куда дальше ей следует держать путь.

Она часто покидала Обитель Облаков, не только поднимаясь в горы, но и спускаясь в долину. Найти заросшие травой поля, где на свободе бегали дикие кони, не составляло труда. Стоило девушке свистнуть – и ее лучший друг тут же являлся на зов.

Однажды утром, когда лето 841 года Господня уже клонилось к осени, Бринн и Крепыш наслаждались последними теплыми солнечными лучами. Тогайранка тщательно вычистила пони, добираясь до самых потаенных уголков его тела и умело выбирая для каждого из них нужную щетку, на что Крепыш реагировал тихим одобрительным ржанием.

Этим утром девушка спустилась вниз еще до рассвета и с восходом солнца уже нашла Крепыша. Она рассчитывала провести с ним весь день, почистить его, поскакать на нем, просто посидеть рядом, когда пони будет щипать траву, выискивая замечательно вкусный клевер.

Бринн удивилась, заметив приближающегося мужчину. Когда на него упал прямой солнечный свет, тогайранка узнала Астамира.

– Я нужна наверху? – с тревогой спросила она.

Ее насторожило не выражение лица мистика, а сам факт его появления здесь.

– Мне просто захотелось провести этот день с тобой, – ответил Астамир, – И с твоим великолепным пони.

Он подошел к Крепышу, продолжавшему лакомиться клевером, и погладил его мускулистую шею. Пони повернул голову и легонько сжал зубами руку Астамира – не всерьез, не желая причинить вред, а просто в порядке предостережения.

– Ты ему нравишься, – улыбнулась девушка.

– Скорее всего, я нравлюсь ему на вкус.

– Может, он просто ревнует, видя нашу дружбу.

– Нет, наверное, я нравлюсь ему на вкус, – повторил Астамир и похлопал пони по холке, – Сегодня утром я провел несколько часов с Оракулом.

Бринн понимала, что он не лжет и не пытается сделать так, чтобы она чувствовала себя комфортнее в Обители Облаков.

– Не только даешь, но и берешь уроки? – осведомилась она.

– По-моему, очень даже ценный обмен.

– А другие Джеста Ту тоже так считают? – серьезно спросила тогайранка. – Они разделяют твой энтузиазм по поводу того, что я могу вступить в ваш орден?

– Тебя это беспокоит?

Девушка, подумав, кивнула.

– В Обители Облаков не привыкли к случайным гостям.

– А ты считаешь себя случайным гостем?

– А разве нет? Я не член ордена, и все же ты делишься со мной секретами. Как твои братья относятся к этому?

– Я ношу многоцветный пояс и ответствен только перед самим собой, – ответил Астамир, – Никто не задает мне никаких вопросов, никто не шепчется у тебя за спиной. Джеста Ту знают свое место и понимают, когда можно задавать вопросы, а когда этого делать не следует.

– Но почему ты так ведешь себя со мной? – продолжала допытываться Бринн. – Считаешь, я достойна стать Джеста Ту? Надеешься, что я смогу пойти этим путем?

– Думаю, ты будешь идти этим путем большую часть своей жизни, – отозвался мистик, – А станешь ты формально Джеста Ту или нет, значения не имеет.

Тогайранка хотела было ответить, но Астамир остановил ее, вскинув руку. Еще раз похлопав Крепыша по шее, он подошел к девушке и сел рядом.

– Много столетий назад, вскоре после учреждения церкви Абеля в Хонсе-Бире, один из абеликанских миссионеров явился к нам с магическим камнем с целью распространения слова Господня, как он его понимал. Он жил с нами, как и ты, мы ничего, как и от тебя, от него не скрывали. По моему убеждению, от этого взаимодействия выиграл и он сам, и наш орден. Чем больше человек узнаёт, тем сильнее он становится. Я надеюсь, что время, проведенное в Обители Облаков, укрепило тебя.

Бринн не отрываясь смотрела на Астамира.

– Почему ты хочешь, чтобы мои силы окрепли? Желаешь удачи моей миссии?

– Не знаю, – признался ее друг.

– Нет, скажи почему? – настаивала тогайранка. – Почему ты, рискуя жизнью, спас меня во время сражения под Дарианом? Почему увез меня так далеко на юг? Ты поступил бы точно так же, будь на моем месте кто-то другой? Ты привел бы сюда другого – например, самого Ашвараву – и раскрыл бы ему секреты вашего ордена?

– Нет, – без раздумий ответил мистик.

– Тогда почему?

Девушка, страстно желая получить ответ на волнующие ее вопросы, наклонилась к нему. Астамир глубоко вздохнул и отвернулся.

– Потому что я в значительной степени вижу в тебе себя самого, – ответил он, помолчав, и снова посмотрел на Бринн. Ее прелестное, бесконечно удивленное лицо находилось всего в дюйме от его собственного. – Ты в состоянии понять Джеста Ту, я знаю, чувствую это. И уверен, мы оба выиграем от… – Впервые за все время их знакомства мистик, казалось, не находил слов.

Тогайранка приложила палец к его губам.

– Я тоже поняла это сразу же, с нашей первой встречи в лагере Ашвараву.

Она убрала палец, но Астамир молчал. Они просто сидели рядом, неотрывно глядя друг на друга.

В этот момент мистику хотелось одного: поцеловать эту девушку. Но он сдержался, напомнив себе, что вдвое старше ее.

В этот момент Бринн хотелось одного: поцеловать этого человека. Но ей не хватило смелости проявить инициативу. Хотя, по правде говоря, она думала, что их физическая близость стала бы всего лишь дальнейшим развитием того, что оба ощущали все эти месяцы. А что касается возраста Астамира… Они так гармонично совпадали и душой, и разумом, что этот вопрос тогайранку нисколько не волновал.

Итак, Астамир сдержал себя, а Бринн не сделала первого шага, потому что… не знала, как его сделать.

Они оставались в поле вместе с Крепышом почти до вечера, а потом начали подниматься по длинной лестнице к Обители Облаков.