Текст книги "Умираю от любви (ЛП)"
Автор книги: Риз Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Я жду, пока все четверо не зайдут в кладовку, где хранится все, что припасли Томми, Райан, Тара, Лиза и я, а затем медленно иду на кухню. Достаю электрическую сковородку и ставлю ее разогреваться, пока замешиваю тесто, чтобы приготовить тортильи на ужин. Когда они будут готовы, я превращу некоторые из них в чипсы. Если я ошиблась в этих ребятах, то теперь они могут меня окончательно разорить. Просто в этой кладовой хранятся некоторые вещи, важные вещи, которые я больше не могу вырастить или заменить. Мы все заключили соглашение. Что бы ни случилось, что бы нам ни угрожало, мы никогда не раскроем эту кладовую.
Когда я начинаю раскатывать тесто, я поворачиваю голову и говорю: «Но вас здесь больше нет. Никого из вас здесь нет. Здесь только я».
Тара стоит спиной к столу, за которым я работаю, прислонившись к нему, скрестив руки на груди, с сердитым выражением лица. Она не смотрит на меня, когда говорит: «Думаю, мы еще посмотрим, правильно ли ты поступила, не так ли?».
– У меня нет выбора, Тара. Я больше не могу справляться с этим в одиночку. Я должна доверять им, иначе я могу, наконец, сдаться и присоединиться к тебе. – я все еще смотрю на нее, но замечаю движение в отражении стеклянного шкафа за ее спиной. Я поворачиваю голову, но там никого нет. Возвращаюсь к своему занятию и качаю головой. Либо меня действительно преследуют призраки, либо кто-то из парней просто застукал меня за разговором с моей воображаемой лучшей подругой.
Оливер
Я прислоняюсь к дверному проему и наблюдаю, как она покачивает бедрами под музыку, звучащую у нее в ушах, и снова готовит для нас ужин. Она проработала здесь весь день, измельчая, шинкуя кубиками и готовя все овощи, которые мы собрали и принесли ей. Чуть раньше я обманом заставил ее съесть бутерброд, сказав, что это сыр, но когда она откусила первый кусочек и обнаружила на нем помидоры, листья салата и майонез, нахмурилась. Тем не менее, она съела почти все. Но этого явно недостаточно для того количества калорий, которое она сожгла сегодня. Мы все помогали ей консервировать соусы и сальсу после того, как закончили собирать, но она все равно не перестала двигаться. Я смотрю на мягкие влажные локоны, которые выбились из неряшливого пучка у нее на голове и прилипли к ее коже, покрытой легкой испариной. В комнате много пара от кастрюль и сковородок.
От одного взгляда на нее захватывает дух, и мне с трудом удается дать ей то пространство, в котором, по моему мнению, она нуждается, прежде чем покажу ей, как сильно я ее хочу. Когда я увидел Линка, держащего ее за задницу, и его губы на ее губах, стало еще хуже. Я не хочу ее отпугивать, но я также хочу убедиться, что она понимает, что ей не нужно выбирать. Она может заполучить нас всех, если будет открытой. Я не думаю, что кто-либо из нас когда-либо испытывал такое мгновенное желание обладать женщиной, но это нечто большее, чем просто физическое влечение. Келси притягивает каждого из нас так, что это выходит за рамки простого притяжения. Я прилагаю все усилия, чтобы всегда держать свои эмоции под контролем. Когда я был моложе, провел так много лет, не имея возможности их контролировать, что теперь стараюсь держать в узде всегда. Я подхожу ко всему аналитически. Твердые факты, веса и меры, данные и вероятности. Это инструменты, которые я использую, чтобы функционировать и принимать решения. Эмоции беспорядочны и приводят к срывам и ошибкам. Келси и моя реакция на нее только что перечеркнули все это. Я хочу заключить ее в свои объятия. Хочу видеть ее улыбку, слышать ее смех, и хочу занять ее сердце.
Когда она, наконец, замечает меня, прислонившегося к дверному косяку, она улыбается мне, и я чувствую, что сорвал джекпот.
– Оливер! Ты как раз вовремя! Я только что закончила все раскладывать по тарелкам. Можешь помочь мне перенести?
Я вхожу в комнату и направляюсь прямо к ней, когда она вынимает наушники из ушей и засовывает их вместе с телефоном в карман своих коротких шортиков. На столе уже стоят тарелки с едой, готовые к употреблению, но я хочу чего-то другого. Я вторгаюсь в ее пространство, заставляя ее двигаться, пока она не упирается спиной в стойку, и я обхватываю Келси руками, когда ее глаза расширяются от удивления.
– У тебя был напряженный день, вдобавок ко вчерашнему. Ты никуда не уходила, кроме как присмотреть за Гэвином, – говорю я ей, удерживая ее на месте, обхватив руками. – Ты слишком много работаешь, Келси.
Ее взгляд падает на мои губы, и от моей близости у нее перехватывает дыхание.
– Вы, ребята, очень помогли, так что все было не так уж плохо.
Я поднимаю руку и провожу большим пальцем по ее нижней губе.
– Придется позволить нам сделать больше. Тебе не следует весь день быть на ногах.
Ее голова слегка откидывается назад при прикосновении, и я легко провожу большим пальцем по ее подбородку к шее, где мои пальцы раздвигаются и скользят по ее ключице.
Ее глаза приоткрываются, когда она шепчет: «Все… что… нужно…».
Я хмыкаю в ответ и нежно прижимаюсь губами к ее губам. Делаю это легко и непринужденно, ожидая ее ответа, и когда чувствую, что она начинает целовать меня, я прижимаюсь с большим нажимом и нежно провожу языком, пока она не приоткрывает губы, давая мне доступ. Мой язык встречается с ее, и она тихо стонет, поднимает руки, чтобы скользнуть по моей груди, и сжимает в кулаках мою рубашку. Я прижимаюсь к ней всем телом, и мои руки опускаются, чтобы обхватить ее бедра, притягивая ее тело еще ближе. От ее тихого хриплого вздоха мой член дергается и напрягается в ожидании большего контакта. Мне нужно попробовать ее на вкус, всю ее целиком, поэтому я прерываю поцелуй и провожу губами по ее подбородку, оставляя горячий след на шее. Целуя, посасывая и облизывая ее нежную гладкую кожу.
Бедра Келси подаются вперед и прижимаются ко мне, заставляя меня улыбнуться, прижавшись к ее коже, и одним быстрым движением я обхватываю ее за бедра и приподнимаю, чтобы усадить на край стола, так что я идеально помещаюсь между ее ножками. Я подаюсь бедрами вперед, так что мой член прижимается к ее лону, а мои губы снова находят ее, и на этот раз я пожираю ее рот. Одной рукой прижимаю ее к себе, потираясь о нее, а другая забирается под свободный подол ее рубашки и скользит вверх по обнаженной коже ее бока, вызывая дрожь, сотрясающую ее тело. Я хочу, чтобы она была обнаженной. Обнаженная и распростертая, чтобы я мог наслаждаться ею руками, ртом, глазами.
– Как бы ни было приятно на это смотреть, думаю, что еда остывает, – раздается у нас за спиной, и Келси замирает, прижавшись ко мне.
Ублюдок! Я отрываюсь от ее губ и на мгновение мы прижимаемся лбами, но ее маленькие ручки, лежащие на моей груди, отталкивают меня, и я отстраняюсь от ее ног.
Замешательство, стыд, а затем легкая паника мелькают на ее лице, как в слайд-шоу, и я снова тянусь к ней, чтобы успокоить, но она спрыгивает со стойки, проскальзывает у меня под мышкой, хватает блюдо с едой и, пригнув голову, выбегает на улицу, чтобы ей не пришлось встречаться взглядом с Линком.
Линк насмешливо ухмыляется в мою сторону.
– Извиняться не буду. Считай, что это расплата за то, что ты прервал нас с ней этим утром.
Я пронзаю его острым взглядом.
– Считай, что мы оба поцеловались с ней сегодня, и она чувствует себя виноватой и сбитой с толку. – я в отчаянии провожу рукой по своим слишком длинным волосам. – Линк, она не похожа на Мию. Это была идея Мии – заняться сексом со всеми нами. Она подстрекала каждого из нас и наслаждалась властью, которую, как она думала, получала. Келси уже извинилась передо мной за то, что поцеловала тебя, и теперь, бьюсь об заклад, начнет извиняться перед тобой. Предполагалось, что мы попытаемся облегчить ее комфорт, а не усугублять нервозность.
Его лицо вытягивается, и он чертыхается.
– Блядь!
Я киваю.
– Да, черт возьми. Бери миску и пошли. Если появится возможность, постарайся сказать ей, что она не сделала ничего плохого. Убеди ее, что мы не ожидаем, что она будет выбирать между нами.
Линк кивает, нахмурив брови, и берет тарелку с чипсами и сальсой, а я беру салат и миску с измельченной курицей по-мексикански.
Когда мы подходим к столику во внутреннем дворике, Грейсон свирепо смотрит на нас.
– Что вы натворили? Келси поставила поднос, даже не взглянула на нас, сказала, чтобы мы поели без нее, потому что она собирается принять душ. Практически бежала в трейлер. Что вы сделали?
Дэв фыркает и тянется за чипсами и сальсой.
– Кто-то из вас ее соблазнил? Вот что случилось, верно?
Я скрещиваю руки на груди и, нахмурившись, смотрю на лагерь.
– Мы оба поцеловали ее. Линк сегодня утром, а я только что, – говорю я им.
Дэв смеется, набивая рот чипсами, макая их в сальсу. Грейсон чертыхается.
– Какого черта, ребята? Вы так заморочите ей голову, что она не захочет никого из нас видеть рядом!
– И да, и нет, – отвечаю я ему. – Да, она в замешательстве, но она откликнулась на нас обоих, значит, мы ей нравимся. Ее смущение и тревога вызваны чувством вины за то, что она поцеловала нас обоих, и я уверен, Келси беспокоится, что ранит наши чувства или, возможно, даже вызовет раскол между нами. Мы просто должны дать ей понять, что ей не нужно беспокоиться об этом или о выборе только одного из нас. Кроме того, за последние два дня в ее жизни многое изменилось, так что она перегружена. Как бы мне этого не хотелось, нам придется сбавить темп и дать ей перевести дух.
Мы с Линком садимся на стулья и начинаем накладывать в тарелки еду, которую приготовила для нас Келси. Я не забываю приготовить для нее тако и положить рядом немного чипсов, потому что они быстро заканчиваются, а мы все наслаждаемся приготовленным Келси угощением. Когда заканчиваем есть, я понимаю, что у нее было достаточно времени, чтобы принять душ и успокоиться, поэтому мы с Линком идем за ней, но я посылаю его постучать к ней в дверь.
– Келлс? Милая? Выйди и поешь чего-нибудь. Мы оставили тебе порцию. – не получив ответа, он прислоняется головой к двери и пробует зайти с другой стороны. – Ты так много рассказала нам о своей истории, что мы хотели поделиться с тобой своей. Ты выйдешь и присоединишься к нам, милая?
Должно быть, он что-то услышал за дверью, потому что делает шаг назад и говорит:
– Отлично, мы подождем тебя снаружи. – а затем, кивнув, спустился ко мне. Мы возвращаемся к остальным, и я вижу, как Дэв хмуро смотрит на гриль.
– В чем теперь твоя проблема? – спрашиваю я его.
Он закатывает глаза и отворачивается от гриля.
– Я подумывал о том, чтобы разграбить тайник принцессы с куревом, но тогда она узнает, что я подглядывал за ней прошлой ночью.
– В любом случае, лучше этого не делать. Ты хочешь снова пережить ломку, когда они закончатся? Нужно ли мне напоминать тебе о том, как ты чуть не умер в прошлый раз, когда бросал курить? Мы с трудом терпим твоё поведение сейчас. Вперёд, посмотрим, что произойдет, если будет еще хуже. Здесь достаточно места, чтобы похоронить тело, – я предупреждаю его, широко улыбаясь, отчего Линк и Грейсон смеются.
В этот момент из фургона выходит Келси с неуверенной улыбкой на лице. Ее мокрые волосы собраны в пучок на макушке, и она сменила топ на футболку с изображением группы. Но она не надела штаны, осталась в шортах и оставила ноги босыми. Что по-настоящему привлекает наше внимание, так это пять бутылок пива, которые она держит за горлышки и которые начинают покрываться конденсатом от уличного тепла. Она поднимает пиво так, словно это предложение мира, и подходит к столу, чтобы раздать их.
– Я принесла их раньше и поставила в холодильник. Думала, они подойдут к тако, но забыла, извините.
Грейсон берет бутылку, которую она протягивает ему, но затем перехватывает ее пальцы и целует их, заставляя ее покраснеть.
– Думаю, нам нужен закон, запрещающий извиняться за что бы то ни было. Ты всегда извиняешься за то, что даришь нам все самое лучшее, Келлс.
Она убирает руку и садится на свое место, но я вижу, как она потирает пальцы в тех местах, где он их поцеловал, и подергивает губами. Келси смотрит, как мы пьем наше первое за два года холодное пиво, с легкой довольной улыбкой на лице, пока потягивает свое.
– Я так рада, что хоть кто-то здесь может это выпить, – говорит она нам. – Осталось несколько ящиков, срок их годности подходит к концу, и они начинают портиться.
Дэв отставляет полупустую бутылку и склоняет голову набок.
– Ну, об этом тебе не стоит беспокоиться, принцесса, мы вчетвером быстро справимся с тем, что осталось. Я же говорил, что мы будем действовать в полную силу.
Она смеется и закатывает глаза, глядя на него. Она восстанавливает равновесие, когда Дэв подкалывает ее, и я вынужден согласиться с его мнением о том, что она должна сохранять равновесие, когда он навязывает ей свое отношение.
– Тебе все же придется быть осторожнее, – говорит он ей, заставляя ее вопросительно приподнять бровь. – Если будешь продолжать в том же духе, кормить нас, приносить нам пиво после того, как целый день была на ногах, мне придется придумать тебе новое прозвище.
Она отпивает пива и одаривает его ухмылкой.
– Например, какое? Мне вроде как нравится «Принцесса», оно подходит. Я принцесса, а ты чудовище.
Это вызывает у него смешок.
– Так и есть. Мне нужно подумать об этом, но в конце концов я найду то, что считаю подходящим. А пока, думаю, следует заплатить за твои сегодняшние усилия. – она начинает качать головой, но он наклоняется и кладет ее босые ноги себе на колени. – Что скажете, парни? Разве обычная плата за то, что женщина работает весь день, а потом заботится о своих мужчинах, не заключается в массаже ног?
Чертов Дэв! Я только что говорил, что нам нужно притормозить.
ДЭвин
Ее чертовы глаза снова становятся большими, распахнутыми и чертовски сексуальными, когда она пытается убрать ноги с моих колен, но я держу крепко, и когда нажимаю большими пальцами на ее нежные изгибы, ее голова откидывается назад, глаза закрываются, и восхитительный стон срывается с ее приоткрытых губ. Мои челюсти сжимаются, и я понимаю, что каждый член за этим столом только что стал твердым, как камень, включая мой собственный. Я провожу пальцами по ее ступням и мучаю себя, прислушиваясь к каждому тихому стону удовольствия, который она издает. Отрываю взгляд от ее восторженного лица и перевожу его на остальных, стараясь не рассмеяться, видя, как они покраснели. Линк так крепко сжимает свою бутылку с пивом, что я удивляюсь, как она еще не разбилась. Когда он, наконец, отрывает взгляд от ее лица и встречается со мной глазами, я бросаю на него взгляд, который говорит ему, чтобы он начинал говорить, иначе мы все кончим в штаны. Он кивает, дернув головой, но ему приходится дважды прочистить горло, прежде чем наконец заговорить.
– Я был пожарным. Имею в виду, до этого.
Я смотрю на него с недоумением, что за чушь он несёт, но ее глаза распахиваются, и она удивленно смотрит на него, так что похоже, его болтовня работает. Я ослабляю давление на ее ступни и просто поглаживаю их, пока она улыбается ему.
– О, вау! Я всегда с большим уважением относилась к тем, кто оказывает первую помощь. Полностью понимаю, что ты лидер. – она слегка хмурится. – Ты был на смене, когда все началось?
Линк отрывает этикетку от своего пива и смотрит вниз, вспоминая тот день.
– Я был. Я… мы потеряли много хороших людей в тот день. Те из нас, кому удалось вернуться в участок, продержались там два дня. К тому времени стало совершенно очевидно, что мы мало что сможем сделать, и шеф позвонил в полицию. Нас отправили домой, к нашим семьям. – он обводит взглядом сидящих за столом и останавливается на Грейсоне. – Первым я нашел Грея.
Грейсон кивает и поднимает бутылку.
– Я застрял в офисной башне на работе вместе с несколькими людьми. С ума сойти, как быстро все произошло. Мы были в относительной безопасности, но уже израсходовали большую часть того небольшого количества еды, что у нас было. Я знал, что отключение электричества и отсутствие водопровода – это только вопрос времени. Я как раз настраивал себя на то, чтобы сбежать, когда лифт звякнул и из него вышел гребаный капитан Америка в полном пожарном снаряжении и с огромным окровавленным топором на плече. Он расчистил нам дорогу, и мы вернулись в наши дома, чтобы посмотреть, выжили ли эти двое.
Келси выжидающе смотрит на Оливера, чтобы он продолжил рассказ, но он просто отодвигает тарелку, которую приготовил для нее, и ждет. Она бросает на него раздраженный взгляд, но берет тако и откусывает кусочек, поэтому он откидывается назад и продолжает. Этот чертов парень одержим идеей откормить ее.
– Я был инженером и работал на стройплощадке, когда на телефоны людей начали приходить первые сообщения. Я собрал вещи и поехал домой, а затем подождал, пока приедут остальные. Линк и Грей вернулись домой на третий день, а Дэвина мы нашли на четвертый.
Келси смотрит на каждого из нас по очереди.
– Вы все жили вместе? – когда Оливер кивает, она спрашивает: – А как же ваши семьи?
– Это наша семья. Мы все справились с этим вместе, – просто заявляет Оливер, и я киваю в знак одобрения.
Ей не нужны печальные, вызывающие жалость подробности нашего детства или приемных семей. Мы создали свою собственную семью, и это все, что имеет значение. Она переводит взгляд на меня, и я напрягаюсь.
– Чем ты занимался до всего этого?
– Читал много книг. Искажал многие умы, – говорю я ей, не желая возвращаться к тому дню и ко дням, которые последовали за тем, как мои братья забрали меня из школы. Она морщит лоб, когда я не отвечаю, и откусывает кусочек чипса, но пропускает это мимо ушей, вместо этого напрашиваясь на еще более неприятный ответ.
– Где ты был, когда это началось?
– В аду.
Она вынимает чипсину изо рта, и я вижу, как на ее лице появляются грусть и жалость, но прежде чем она успевает что-либо сказать, мы все слышим серию глухих ударов из среднего фургона. Она поворачивает голову в ту сторону с выражением удивления на лице, и я вижу, как в ней зарождается надежда, что Гэвин достаточно оправился, чтобы встать, но я не верю в сказки. Она выдергивает ноги из-под моих рук и вскакивает, но делает всего два шага к фургону, прежде чем я обхватываю ее за талию, притягивая к себе и разворачивая.
Я встречаюсь взглядом с Линком через ее плечо.
– Разберись с этим.
Он коротко кивает мне и шагает к фургону, крепко сжимая в руке нож, а я двигаю Келси в противоположном направлении. Она вырывается из моих рук, пытаясь опуститься на землю, но я не обращаю на нее внимания и просто продолжаю двигаться.
– Дэвин, Дэв! Опусти меня! Перестань быть задницей… – она замолкает, когда Линк открывает дверь, и мы оба слышим характерный стон, который издают только что восставшие мертвецы.
Она обмякает в моих руках, и я чувствую, что она начинает дрожать, поэтому опускаю ее на пол, чтобы повернуть лицом к себе, а затем снова поднимаю и прижимаю ее голову к своей груди, чтобы она не увидела, что сейчас произойдет, через мое плечо. Келси прижимается ко мне, и когда я чувствую первые горячие слезы сквозь рубашку, я несу ее в ее дом на колесах, а потом в комнату. Разворачиваю нас и сажусь на ее кровать, приподнимая ее ноги, чтобы она могла обхватить меня. Келси не всхлипывает и не истерит. Она просто прижимает меня к себе и тихо льет слезы.
Я не могу удержаться от того, чтобы не поднять руку и не погладить ее по спине, а рукой, которая обхватывает ее бедра, не прижать ее еще крепче. Ее голова поворачивается и приподнимается настолько, что она прижимается к моей шее, и я чувствую ее горячее дыхание, когда она прерывисто вздыхает.
– Я так устала от того, что люди умирают, Дэвин, – шепчет она, и я чувствую прикосновение ее губ к своей коже. Поворачиваю голову, касаюсь губами ее волос и шепчу в ответ.
– Я тоже, принцесса, я тоже.
Мы сидим так какое-то время, просто два сломленных человека, пытающихся пережить еще один день, пока не приходит Грей и не объявляет, что все в порядке. Я чувствую, как она вздрагивает, когда делает глубокий вдох, а затем отстраняется от меня.
– Я схожу за отбеливателем и чистящими средствами. Никто не сможет пользоваться этим домом, пока мы его не продезинфицируем. – она пытается слезть с моих колен, но я снова прижимаю ее бедра к себе.
– Нет, не надо, – говорю я ей жестким тоном.
Грейсон подходит к ней сзади и гладит ее по спине, прежде чем я снова прижимаю ее к себе.
– Просто оставайся здесь, Келлс. Тебе не нужно этим заниматься. Позволь нам сделать это. На сегодня ты сделала достаточно, – он говорит ей, а затем бросает на меня многозначительный взгляд, который говорит: «Разберись с этим», и уходит.
Она выпрямляется, отталкиваясь от моей груди, но ее руки все еще остаются на мне, когда она хмуро смотрит на меня.
– Ты не контролируешь меня, – говорит она с ноткой недовольства в голосе.
Мои губы слегка поджимаются, и я не могу не надавить на нее. Особенно, если это поможет ей избавиться от грусти в глазах.
– Нет, но я мог бы. Самым лучшим, самым удовлетворяющим способом, который ты только можешь себе представить. – я обхватываю пальцами ее попку и прижимаю ее к выпуклости у себя в штанах, когда пододвигаюсь ближе и прикусываю ее нижнюю губу. Я чувствую, как ее пальцы слегка впиваются в мою грудь, но затем она отстраняется.
– Какого хрена, Дэв? Что вы, ребята, делаете? Играете? Вы поспорили, кто первым затащит меня в постель? Потому что, ну… блядь!
Моя ухмылка становится шире. Вот такой мне больше всего нравится принцесса. Сверкающие прищуренные глаза и яростные плевки.
– Спора нет. Мы бы так не поступили с тобой. Или с любой другой женщиной, если уж на то пошло, – говорю я ей. Когда она все еще смотрит на меня, я провожу руками по ее спине и разминаю бугорки, которые нахожу под ее напряженными мышцами. – Неужели тебе так трудно поверить, что все мы четверо так заинтересованы в тебе?
Она слегка выгибается, когда я нахожу больное место и тру его.
– И как же это должно сработать? Я поцелуюсь с каждым из вас и выберу того, у которого это получается лучше всего? Да, это СОВСЕМ не вызовет драмы! Я не занимаюсь драматургией, Дэвин. Это одно из правил апокалипсиса, по которому мы живем. Правило номер четыре – «Драма приводит к отвлечению внимания». Отвлечения приводят к смерти.
Мои руки продолжают двигаться вверх по ее телу, пока я не нахожу заколку, скрепляющую ее пучок, и сжимаю ее, высвобождая тяжелые, влажные волосы, которые рассыпаются по плечам и окутывают меня облаком ванили.
Я запускаю пальцы в эту прелестную массу и массирую ей кожу головы, приговаривая:
– Так не выбирай. Или выбирай нас всех. Мы не против поделиться и не устраиваем драм.
Она ахает от этого, и я снова усмехаюсь, дергая ее за волосы и поворачивая ее голову в сторону, чтобы я мог дотянуться до ее шеи. Мне нужно прикоснуться к ней губами, чтобы понять, так же ли она хороша на вкус, как и на запах. Мои губы касаются ее кожи, и я высовываю язык, чтобы облизать ее. Теперь она полностью выгибается, прижимаясь грудью ко мне, и я чувствую, как быстро бьется ее пульс под моими губами, когда подбираюсь к чувствительному местечку у нее за ухом. Когда она со стоном произносит мое имя и прижимается ко мне бедрами, ища трения, мое желание делать это медленно, как предлагал Оливер, улетучивается, и я начинаю двигаться.
Я поднимаю нас с кровати и поворачиваюсь так, чтобы ее спина касалась матраса, а я идеально расположился между ее нежными бедрами, чтобы обеспечить ей то трение, которого она жаждет. Это также позволяет мне провести рукой по ее гладким мягким бедрам, пока не касаюсь края ее джинсовых шорт. Мои губы прижимаются к ее губам, и нет ничего нежного или сладкого в битве, которую мы ведем нашими языками за господство. Она выгибается навстречу мне и отвечает на поцелуй так же страстно, как и я. Это именно то, чего хочет она, чего хочу я, что нам нужно, чтобы повернуть за угол, смыть травму и начать исцеляться. Оливер и остальные могут двигаться так медленно, как захотят. Это, черт возьми, мое!
Мы прижимаемся друг к другу, и она издает эти сексуальные тихие мяукающие звуки, когда мы целуемся. Моя рука скользит вверх по ее боку, чтобы захватить одну из ее идеальных грудей. Я нахожу ее вершинку сквозь тонкую ткань рубашки и перекатываю ее между пальцами. Она выгибает спину и стонет мое имя, но затем весь фургон сотрясается, когда три пары ног забираются в него, и она замирает подо мной и начинает отталкивать.
Я отрываюсь от ее губ, смотрю в ее испуганные серые глаза и рычу: «Это еще не конец», – прежде чем скатиться с нее.
В мгновение ока она вскакивает с кровати и выбегает из комнаты.
Из спальни я слышу, как Линк говорит:
– Мы продезинфицировали весь кемпер, Келлс.
– О, спасибо! Увидимся позже, ребята.
А затем сетчатая дверь со стуком закрывается, и она уходит. Я лежу, пытаясь выровнять дыхание и успокоить самый твёрдый член в своей жизни, и я, без сомнения, знаю, что по уши влюблен в нее.
Несколько часов спустя Оливер отправляется на поиски и тащит ее обратно. Линк и Грей уже легли спать. Я неподвижно лежу на раскладном диване, пока он провожает ее в комнату и, пожелав спокойной ночи, закрывает за ней дверь. Когда он спускается вниз, то проходит мимо двери в спальню, которую делит с Греем, и садится в глубокое кресло рядом с моей кроватью.
– Где она была? – спрашиваю я тихо, чтобы не было слышно.
– На кухне, заканчивала готовить соус. – он наклоняется вперед и упирается локтями в колени. – Это способ справиться с ситуацией. Вот так работать без остановки. Это один из способов, которым она справляется со стрессом и тревогой, но она сгорает. Если бы мы не появились здесь, ее организм в конце концов перестал бы воспринимать ее… или…
– Да, я знаком с этим, Оливер. Сейчас мы здесь, и мы не позволим случиться ни тому, ни другому, – говорю я ему жестким тоном.
Он кивает в знак согласия и встает.
– Знаю, что ты не будешь спать, так что, если она сегодня снова встанет, постарайся заставить ее снова заснуть… любым подходящим способом.
Он оставляет все как есть. Моя бессонница хорошо известна нашей группе еще со времен "до восставших мертвецов", так что да, если она проснется, я узнаю. Я часами лежал, уставившись в потолок, пытаясь отогнать призраков, которые преследуют меня, но это так трудно, когда вокруг так много маленьких лиц, умоляющих меня помочь, спасти их. Когда фургон начинает раскачиваться от ее кошмара, до меня доносятся ее крики, это почти облегчение, потому что вытаскивает меня из моего сна. Сегодня она приходит в себя быстрее, чем прошлой ночью, и я слышу, как она встает и крадется вниз по лестнице, осторожно, стараясь никого из нас не разбудить. Я подумываю о том, чтобы оставить ее в покое. В отличие от Оливера, я понимаю, что нужно побыть одному, чтобы побороть демонов, но через несколько минут тихо чертыхаюсь и скатываюсь с кровати.
Она резко поворачивает голову в мою сторону, когда я выхожу из фургона, и несколько секунд пытается спрятать дым между пальцами, но затем сердито смотрит на меня и затягивается, демонстративно выпуская дым в ночь. Я подхожу, беру ее стакан и опрокидываю порцию виски, а когда наклоняюсь, чтобы поставить его на стол, протягиваю руку и выхватываю зажженную сигарету из ее пальцев.
– Угощайся, – бормочет она, все еще сверля меня взглядом, что я и делаю. Я делаю глубокую затяжку, закрываю глаза и выпускаю дым.
– Черт возьми, все так же вкусно, как и в прошлый раз, – задумчиво говорю я и тушу сигарету в пепельнице.
– Эй! Я курила и пила, – огрызается она, указывая на свой уже пустой стакан.
Я обхожу кофейный столик, наклоняюсь и беру ее на руки, отчего она ахает, а затем сажаю ее к себе на колени.
– И это помогает? Можно сказать, что у меня степень магистра по ночным кошмарам и бессоннице, и я так и не обнаружил, что алкоголь или никотин действительно доставлют облегчение, но они являются хорошей опорой, когда можно лгать самому себе.
Она не отвечает, просто отворачивается и смотрит в темный сад, так что я знаю, что она понимает, о чем я говорю.
– Почему тебя преследует Тара? Я слышал, как ты разговаривала с ней сегодня утром.
На ней один из ее сексуальных нарядов для сна, поверх которого накинут халат, поэтому я заправляю халат ей под ноги и опускаюсь поглубже на диван, чтобы она покоилась у меня на груди. Она не сопротивляется, но держится стойко.
– Все в порядке. Мы не обязаны делиться подробностями о наших призраках. Но, поверь, есть только один способ прогнать монстров посреди ночи. Пара сильных рук, крепко обнимающих тебя, удержит их на расстоянии. Закрой глаза, принцесса. Спи. Я держу тебя.
Она остается напряженной в моих объятиях дольше, чем я думал, но в конце концов ее тело начинает расслабляться, и вскоре после этого ее дыхание выравнивается. Затем проходит всего несколько мгновений, и она обмякает в моих объятиях. Я сижу с ней еще час, чтобы убедиться, что она крепко спит, прежде чем поднять ее и отнести в дом, обратно в постель. Я проскальзываю к ней сзади и прижимаю к себе. Неосознанно она поворачивается ко мне лицом, просовывает колено между моих ног и обнимает за талию, пряча лицо у меня на груди, и я чувствую, как мои собственные мышцы расслабляются. Впервые за долгое время я погружаюсь в сон, в объятиях, что отгоняют моих призраков.
Келси
Когда я просыпаюсь, у меня кружится голова. Такое головокружение бывает после долгого сна. Я лежу в своей постели, и последнее, что помню, это то, что я была снаружи на коленях у Дэвина, так что, должно быть, в какой-то момент он занес меня внутрь. Я зарываюсь лицом в одеяло и чувствую слабый запах его мыла, значит, он, должно быть, остался со мной. Обычно я сплю около четырех часов в сутки, может быть, пять, если был тяжелый рабочий день. Тот факт, что мой мочевой пузырь готов лопнуть, и то, насколько я ватная, говорит о том, что я спала восемь или девять часов. Я спотыкаюсь о кровать и выхожу в коридор, зевая, почти не открывая глаз, и натыкаюсь прямо на твердую стену.
Мои глаза распахиваются, и я поднимаю руку, чтобы потереть ноющий нос, когда вижу, что стена состоит из мышц. Отшатываюсь, ударяюсь о настоящую стену и просто смотрю на пресс. Пресс, так много, очень много пресса. Пытаюсь сосчитать кубики, но математика трудна, когда… пресс. Я опускаю взгляд вниз по телу и вижу букву "V", которая переходит в ОЧЕНЬ ненадежно подвернутое полотенце, и возвращаю взгляд к… мышцам пресса.
Появляется Тара, она смотрит на меня, потом на пресс, и ее глаза выпучиваются, как у мультяшного персонажа. Она опускается на колени, обхватывает меня и говорит:
